Снова и снова Эмили Лайт задавалась вопросом: что ей мешает признать и исправить прошлые ошибки. Почему она боится начать все сначала? Почему никак не может заставить себя побороться за любимого человека? Она взрослая женщина. Она привыкла добиваться своего. Тогда что ей мешает сейчас? Может быть, гордость? Но она в состоянии поступиться собственным самолюбием. Предстать перед своим избранником ласковой, нежной и доказать, что она его любит…

И тут Эмми стало страшно. По-настоящему страшно. Как будто что-то раскрылось в ее душе, и она увидела другую Эмми, о существовании которой даже не подозревала: маленькую и испуганную девочку, забившуюся в самый дальний уголок сознания — туда, где ее никто не найдет и никто не обидит.

— Эмми!

Женщина вздрогнула и повернулась к Тони, который сидел за рулем машины, мчавшей их по оживленному шоссе.

8

Он кивнул, улыбнувшись, а Эмили по-прежнему таращилась на него, ничегошеньки не понимая.

Как-то вечером мы сидели вместе, — сказал Тони, — и вдруг тебе понадобилось съездить к своему агенту за каким-то сценарием. Ехать со мной ты отказалась, и пока тебя не было, я просмотрел твой альбом. Там оказались газетные вырезки, рецензии на фильмы, твои фотографии. И еще снимок из какого-то журнала. — Он ласково погладил Эмили по щеке. — Ты мечтала о таком доме…

Но как ты догадался? — смущенно пробормотала она.

Тони пожал плечами.

Просто догадался и все.

Эмили, весьма тронутая этой историей, тем не менее посоветовала:

Пора бы и перестать читать мои мысли. Надоело уже.

Если бы я мог читать твои мысли, — . сухо заметил он, — я не стал бы прибегать к хитроумным уловкам, чтобы повести тебя к алтарю, а просто покопался в твоих мозгах и выяснил бы, черт побери, почему ты так упорно отказываешься стать моей женой.

Эмили вышла из джипа, с силой хлопнув дверцей.

— Не хочу и все! И закончим на этом.

Тони тоже выбрался из машины и взял Эмили за руку.

Но ты будешь моей женой. И все! И закончим на этом. — Он легко подхватил ее и усадил на изгородь: — Сиди и не дрыгайся.

Я и сама могу слезть… Ой!

Она едва не задохнулась от неожиданности, когда Тони, мгновенно перемахнув через изгородь, снял строптивицу и поставил на землю с другой стороны.

Держа руку у нее на талии, он повернулся к дому.

Работы еще идут. Грязюка, наверное, страшная. Пыль, штукатурка… Но уже можно представить, как все будет выглядеть. А вон и машина дизайнера. Вот как раз с ним вы и обсудите цвет обоев и все такое прочее.

Обняв Эмили за плечи, он повел ее вперед.

Цвет обоев и прочее? — переспросила она. — Тони, я не собираюсь заниматься отделкой твоего дома.

Нашего дома. И кто, как не ты, этим займется?

Так вот, что я скажу! — Эмили попыталась остановиться, но Тони упорно тащил ее за собой. — Я ни за что не выйду за тебя замуж! Это красивый дом, славный, но… Ты меня слушаешь?

Похоже, что нет. Не обращая внимания на ее возмущенные реплики, Тони завел ее в дом. Он представил Эмили дизайнеру и начальнику ремонтной бригады, а потом попросил их обоих обождать внизу, пока они осмотрят спальни на втором этаже.

Тони показывал комнаты, как заправский торговец недвижимостью, который расписывает товар потенциальному покупателю. Эмили даже не знала, смеяться ей или сердиться. А когда они подошли к маленькой спаленке с яркими желтыми стенами, Тони прислонился спиной к дверному косяку и, оставив дурашливый тон, объявил голосом нежным и вкрадчивым:

А это детская.

Эмили испуганно на него покосилась.

Да у тебя долгосрочные планы.

Ты же сама сказала маме, что у нас будет куча детишек. — И Тони невинно захлопал глазами…

Дом они покинули часа через два. Естественно, за это время Эмили, сама не заметив, как это произошло, подобрала обои почти для всех комнат… В полном молчании она позволила Тони помочь ей перелезть через изгородь и усадить себя в джип. И только когда он завел мотор, сухо заметила:

Когда-нибудь ты мне раскроешь свой секрет.

Какой секрет? — искренне изумился Тони.

Вот и мне интересно — какой! Я вовсе не собиралась подбирать твои обои…

Наши обои.

…но тем не менее последние два часа только этим и занималась. Как тебе удается так мной вертеть, заставлять делать все, что ты хочешь?

И не знаю. Но это мне только на руку. Выходит, я все же добьюсь, что ты станешь моей женой. — Не давая ей и рта раскрыть, он добавил: — Раз уж мы занялись отделкой дома, может, сгоняем, подберем мебель?

— Ну уж нет!

Он улыбнулся.

Ладно, не буду искушать судьбу, все равно время еще есть.

Слушай, но если дом — пункт первый твоего плана, то какой пункт второй?

А-а, пустяки, — весело отмахнулся Тони. — Просто ты признаешься, что хочешь меня.

Прошу прощения, не расслышала.

Все ты расслышала. Ты еще ни разу не говорила, что хочешь меня. Но скажешь. Хотя, наверное, не сейчас.

— Ага. Хочу. Как зубную боль.

Похоже, ее язвительное замечание нисколько его не задело.

Я тебя тоже хочу. Очень-очень, — продолжал он все тем же оживленным тоном.

Но ты ясно дала понять, что пока мы с тобой будем спать в разных комнатах. Так что не стану настаивать.

Правда, не станешь? — с подозрением уточнила Эмили.

Ну… не то чтобы очень. В конце концов, у нас впереди еще столько ночей…

Я не выйду за тебя замуж…

Всю следующую неделю Эмили вынуждена была повторять свой отказ по сто раз на дню. Она уже начала отчаиваться, а потом ей пришла в голову дельная мысль обращать подобные разговоры в шутку. Но на Тони столь хитрый прием почему-то не действовал.

На людях он успешно играл роль влюбленного жениха, а наедине с Эмми, неизменно довольный и веселый, оставался глух к ее заявлениям о том, что она никогда-никогда не станет его женой. Каждое утро Тони встречал Эмили у двери ее спальни, а по вечерам провожал обратно. Он не отходил от невесты ни на шаг. Обнимал и целовал при каждом удобном случае. Мол, мама смотрит. Или полнолуние сегодня. Или второй четверг месяца…

И все это ужасно ее раздражало.

По вечерам, у себя в спальне, Эмили подолгу не могла прийти в себя. Вертелась в кровати с боку на бок, а когда все-таки засыпала, ей снились кошмары: темноглазые карапузы на руках, свадебные церемонии, а однажды священник спросил у собравшихся в церкви, не известна ли кому-то причина, по которой сей брак состояться не может, в ответ на что с задней скамьи поднялась женщина-призрак и протянула руку в обвиняющем жесте. Эмили проснулась в холодном поту, ибо в той женщине узнала себя.

А тем временем в поместье шла подготовка к детскому утреннику. Как-то Каролин попросила Эмили помочь, и та пробормотала, слегка оробев:

С удовольствием, но я совсем ничего не смыслю в детских утренниках. Да и с ребятишками управляться не очень-то умею. А что это будет за затея?

Своего рода день скорби в конце каникул. Называется «Снова в школу», — объяснила со смехом Каролин. — Для детей обслуживающего персонала. Все лето они работали, не покладая рук, но им все равно очень не хочется на уроки. А праздник немножечко их ободрит. Веселья хватит на весь день. Обычно мы готовимся целую неделю — печем пироги, изобретаем всякие вкусности, — а потом еще неделю приходим в себя. Все женщины в доме стоят на ушах.

Эмили тоже рассмеялась.

А мужчины в это время чем заняты? Прячутся по углам?

Вроде того, — улыбнулась Каролин. — Дэвид вдруг вспомнил, что лошадям надо срочно устроить медосмотр. Попробуйте угадать, на какой день он пригласил ветеринара?

И правда, с тех пор, как только началась предпраздничная суматоха, мужчины являлись только на обед и ужин, а все остальное время пропадали неизвестно где.

Поначалу Эмили удивляло, что Каролин так много на себя взваливает. Жена богатого человека, она могла бы вообще ничего не делать. Но Каролин любила людей и, искренне озабоченная проблемами работников и их семей, всегда стремилась им помочь. Эмили, придя ей на выручку, ездила на благотворительный базар, моталась в город за воздушными шариками и прочими украшениями, отвечала на письма и телефонные звонки.

Первый раз в жизни она занималась чем-то, никак не связанным со съемками кино. И, как ни странно, ей это нравилось. Она была искренне благодарна Каролин за то, что та помогла ей открыть в себе эти новые и даже отчасти неожиданные качества.

В день праздника Эмили рано спустилась в кухню, чтобы приступить к последним приготовлениям. Там-то ее и застала Каролин.

Дорогая, вам обязательно надо на это взглянуть. Пойдемте, — проговорила она с улыбкой.

Слегка озадаченная, Эмили последовала за Каролин в холл, где с очумелым видом носился Вонг, весь обвешанный разноцветными ленточками и полосками гофрированной бумаги.

О нет! — Эмили не могла удержаться от смеха. — Где он все это достал?

Каролин заглянула под стол.

Там коробка, куда сложили остатки гирлянд. Он, наверное… Что это у него? Эмми, а это случайно не?..

Ой… мышь! Надо поймать ее, пока не пришли детишки. Вонг, ах ты поганец! Я же тебе говорила: не тащи их в дом. Играй с ними на улице. Держите его, Каролин, а то он сейчас удерет!

Эмили волновалась ужасно: она совершенно не умела обращаться с детьми. Но все получилось как нельзя лучше. Актерский талант очень ей пригодился. Она на ходу выдумывала всякие смешные истории, изобретала забавные игры. Никогда раньше ей не доводилось выступать перед более благодарной публикой. Пока она разыгрывала в лицах сказку, детишки — от трех до восьми лет — сидели, затаив дыхание и широко раскрыв глаза. А когда Эмили отнесла последнего малыша, уже засыпавшего на руках, к машине его мамы, стало по-настоящему жалко, что праздник закончился. Но домашние продолжали веселиться вовсю. Никто не хотел расходиться.

Тони во время этого веселья даже успел переговорить с Диком Джиллардом о делах и, практически получив согласие, похоже, не торопился подписывать контракт.

Через несколько дней он свозил Эмили в уютный загородный ресторанчик, где они провели чудесный вечер с ужином и танцами. Тони был мил и донельзя предупредителен. А вечером, когда они возвратились домой, нежно поцеловал ее у дверей спальни и преспокойно ушел к себе.

В ту ночь Эмили долго не могла заснуть. Сначала выдумывала самые мучительные способы казни Энтони Рея, а потом долго боролась с собой, чтобы не вскочить и не броситься к нему в объятия. Ее тело хотело Тони, а сердце стремилось к любви.

Хотя какая любовь? Он любит другую, но, конечно, скрывает свои чувства и ведет себя так, будто компания Эмили его вполне устраивает. Но иногда, украдкой взглянув на него, она подмечала, что он смотрит на нее так, будто видит кого-то другого, а в его глазах застывало какое-то странное, испытующее выражение…

Время шло. Ничего не менялось. Тони и Эмили по-прежнему таили в себе чувства, в которых ни он, ни она не решались признаться открыто. А потом что-то произошло. Эмили только потом догадалась, что именно этот случай и стал поворотной точкой в их отношениях. И приблизил ее к пониманию самой себя.

Собственно, ничего страшного — просто была гроза. Летом часто бывают грозы…

Весь день Эмили испытывала какое-то странное напряжение, была взвинчена и раздражительна— безотчетно ждала чего-то страшного. Вечером она рано ушла к себе, приняла душ, высушила волосы и накрасила ногти. Потом полчаса поболтала с Вонгом, пока тот не запросился гулять. Оставшись одна, Эмили принялась нервно грызть ногти, чем испортила себе весь маникюр, взяла книгу — какой-то мистический романчик в мягкой обложке, трижды перечитала первую главу, но так и не сообразила, о чем идет речь.

Гроза разразилась ближе к полуночи. Эмили забралась в постель, укрылась с головой и попыталась унять дрожь во всем теле. Она погасила лампу и лежала, прислушиваясь к тому, как дождь барабанит в окно.

Только один человек знал о ее ужасе перед грозой и никогда не смеялся над этой слабостью, никогда не дразнил. Эмили всегда удивляло, как это Тони, который, похоже, вообще ничего не боится, относился с таким пониманием к ее дурацким страхам. И мало того: когда рядом был он, страх отступал.

И сейчас Эмили очень хотелось пойти, нет, броситься к Тони. Забраться под одеяло, уткнуться ему в плечо… Он был так нужен ей. Очень нужен! Просто для того, чтобы успокоить ее, помочь преодолеть этот кошмар… Но она не могла побежать к нему. Из-за гордости. Глупо, конечно… тем более что с каждой минутой потребность быть рядом с Тони становилась все настойчивее и сильнее.

Гром гремел снова и снова, а молнии вспарывали темноту подобно сверкающему лезвию. Эмили съежилась и застонала. О Боже! Тони так близко, а искушение так велико…

— Эмми!

Она огляделась, охваченная настоящим ужасом. Ей показалось, что это гроза тихонько зовет из ночи. Но тут сверкнула молния, и Эмили увидела Тони. Он стоял у кровати, будто омытый сияющей вспышкой, и темные глаза блеснули огоньками, как глаза дикой кошки. Он был похож на древнего языческого бога, рожденного разбушевавшейся стихией.

Снова сверкнула молния, и Эмили увидела, что Тони улыбается. Ласково и ободряюще. Грозное божество исчезло, уступив место человеку, с которым ей было всегда хорошо и спокойно.

Хочешь, я побуду с тобой? — спросил он и добавил, заметив ее нерешительность: — Просто побуду рядом, малыш. Я не буду к тебе приставать.

Она молча откинула одеяло, он лег и обнял ее.

Эмили прижалась к Тони, думая, что все равно не прогнала бы его сейчас, даже если бы он и стал приставать.

Тони ласково поглаживал ее по спине, а когда Эмили вздрагивала при каждом ударе грома, тихонько шептал слова ободрения.

В общем ты очень сильная, — говорил он, — но иногда бываешь такая робкая, неуверенная… Я видел, как ты лихо обращаешься с самодовольными примадоннами и задерганными продюсерами. Это просто потрясающе! Одна твоя улыбка — и ты вертишь ими как хочешь. А как ты отбрила тех газетчиков… Любо-дорого было смотреть. И вдруг какая-то гроза. Чего ты боишься, малыш?

Я… я не знаю, — пробормотала Эмили. — Молнии… грохот. Мне страшно.

А ты всегда боялась грозы? С самого детства?

Да… нет. — Она задумалась, хмуря лоб. — В детстве я любила грозу.

Он долго молчал, а потом спросил:

Твои родители погибли, когда ты была совсем маленькой?

Да.

Как это случилось?

Эмили так озадачил его вопрос, что она даже забыла про грозу.

Они… они разбились на машине, — проговорила она с усилием.

Пожалуйста, расскажи мне.

Эмили нервно заерзала.

А чего тут рассказывать? Они ехали на машине. Машина разбилась. Вот и все собственно.

Он легонько провел губами ей по виску и прошептал:

В тот день была гроза, да?

Эмили невольно вздрогнула. Ее как будто опять унесло в ту далекую ужасную ночь, когда погибли родители.

Да, — прошептала она, закрыв глаза.

А ты не ехала в той машине?

Нет… Я в тот день ночевала у подружки.

Опять прогремел гром, и Эмили затрясло мелкой дрожью. Она никому не рассказывала об этом, но тут ее прорвало и она уже не в силах была остановиться:

Меня разбудила гроза. Я лежала в постели и слушала, как гремит гром. А потом открылась дверь, и вошла мама моей подружки, и… и сказала мне, что случилось. Я помню. Она все говорила: ты поплачь, в этом нет ничего стыдного. Но я не могла. Не могла заплакать. Это было как страшный сон, как ночной кошмар. Я твердила себе: сейчас проснусь и все будет хорошо… Но я не проснулась.

Тони обнял ее еще крепче.

И с тех пор ты боишься грозы.

И правда. Почему она не понимала этого раньше?! Родители погибли во время грозы, и у нее, десятилетней девочки, два этих события в подсознании сплелись воедино. Так просто!

Мне и в голову не приходило…

Она умолкла на полуслове. Интересно, какие еще безотчетные страхи достались ей от «беззаботного детства»? Не отсюда ли ее болезненное стремление к независимости? А нежелание довериться кому-то другому, упорное стремление полагаться лишь на саму себя? Страх перед замужеством? У Эмили появилось такое чувство, что отыщи она ответ хотя бы на один из этих вопросов, все остальное прояснится само собой. Вот только, где его взять, ответ? Он вроде бы здесь, совсем рядом, надо лишь сосредоточиться, найти какую-нибудь зацепку… но нет…

Тони улыбнулся и легонько щелкнул ее по носу.

Ты уже не дрожишь.

— Слушай, а точно, — искренне изумилась Эмили. Переживая свое открытие — это новое знание о себе, — она и сама не заметила, как перестала дрожать. — Тебе надо открыть частную практику. Из тебя получился бы замечательный психоаналитик, — улыбнулась она.

— Видишь, каким я буду полезным мужем? Эмили собралась было ответить, но тут вся комната содрогнулась от очередного раската грома. И женщина не сразу поняла, что случилось, а когда немного пришла в себя, то оказалось, что она лежит на спине, а Тони настойчиво целует ее в губы.

Страсть накрыла, как волна, сметающая все на своем пути. Эмили обняла Тони за шею и притянула его к себе. Ее губы раскрылись навстречу его ненасытным губам. Она чувствовала, как колотится его сердце. Сияющий вихрь подхватил и увлек за собой. Теперь Тони целовал ее в шею. Она закрыла глаза и закусила губу, чтобы не закричать. А когда его руки коснулись ее грудей, она уже не смогла сдержать тихого стона. Он осторожно распустил завязки на вороте ее ночной рубашки…

У Эмили закружилась голова. У нее даже мысли не возникло сопротивляться ему. Она уже ни в чем не могла ему отказать. Как можно отказываться от такого?! Но тут ей показалось, что Тони, похоже, не собирается довести их любовное действо до логического конца.

Она принялась ласкать его, ласкать возбуждающе, умело, но Тони внезапно прижал ее руки к кровати, не давая пошевелиться. Он продолжал покрывать поцелуями ее запрокинутое лицо. А потом Эмили вдруг почувствовала, как он отодвинулся. Она резко открыла глаза: Тони вставал с постели.

Тони? — Все ее смятение отразилось в одном этом слове.

Тсс…

Он наклонился, укрыл ее одеялом и нежно поцеловал в лоб.

Ты… ты уходишь?

Я обещал, что не буду к тебе приставать, малыш. — Дыхание его было частым и неровным. — И сдержу обещание. Чтобы ты поняла: мне можно доверять. Можно.

Эмили хотела сказать, что сейчас ее никак не занимает вопрос доверия, но не нашла подходящих слов и только молча наблюдала за тем, как Тони идет к двери. Все было словно в тумане. Уже взявшись за дверную ручку, он секунду помедлил и обернулся.

Ты сама придешь ко мне, Эмми, — сказал он очень тихо.

Что? — тупо переспросила Эмили.

В следующий раз ты придешь сама. Ты признаешь, что хочешь меня, что я тебе нужен… и придешь сама.

С пронзительным воплем, больше похожим на вопль разъяренной кошки, Эмили запустила ему вслед подушкой.

Следующие три дня она только и делала, что твердила себе: лучше удавиться, чем доставить Тони удовольствие, признавшись в том, что он прав.

На третий день вечером Тони, как обычно, проводил ее до двери в спальню и чмокнул на прощание в щечку. В ту ночь Эмили почти не спала, пытаясь придумать, как бы пострашнее отомстить ему за то, что он с ней вытворяет. Но, как ни странно, все ее хитроумные построения обычно сводились к тому, как бы заполучить Тони на долгие годы — не только в постель, но и в мужья. Если бы она его ненавидела — а ей было за что его ненавидеть, — все было бы гораздо проще. Но в ней не осталось даже здоровой злости — только томление и желание, такое сильное, что оно уже почти пугало.

Эмили нервно вышагивала по комнате взад-вперед. Действительно, как все сложно. С одной стороны, ей ужасно хотелось, чтобы Тони выиграл эту игру и она стала его женой. Но с другой — какое-то упрямое существо, таящееся в глубинах сознания, упорно этому противилось. Да что с ней вообще творится?!

Тут взгляд Эмили упал на кровать. На ее одинокую «девичью» кровать. Ей вдруг стало невмоготу. К черту гордость! Какое все это имеет значение: безотчетные страхи, другая женщина в жизни Тони?.. Он ей нужен. Она хочет быть с ним. И у нее есть на это право. У всякой женщины есть право любить своего избранника. Пусть даже он не «ее» мужчина…

Эмили тихонько выругалась себе под нос и придирчиво оглядела себя в зеркале. Да, ее нежнейшего персикового цвета ночная сорочка, если можно было назвать сорочкой воздушное одеяние из тончайших кружев, так же мало подходило для ночных прогулок по дому, как и черное неглиже Мей. Впрочем, идти было не так уж и далеко.

Эмили решительно распахнула дверь и вышла в коридор. У спальни Тони она помедлила, но потом вдохнула поглубже и вошла. Он стоял у окна, омываемый лунным светом. Стоял с видом отрешенным, как будто мысленно был за тысячу миль отсюда. Но едва скрипнула дверь, мгновенно повернулся, и — Эмили могла бы поклясться — глаза его радостно засияла.

Эмми, — хрипло прошептал он.

Сердце у нее забилось чаще. Она и не представляла, что одним словом можно выразить так много: тонкий аромат дикой розы, дуновение весеннего ветерка, рокот моря вдали, волшебное обещание чего-то прекрасного и удивительного.

Она шагнула к нему. Внутренний голос подсказывал ей, что он ждет. Ждет тех слов, которые давно мечтал услышать. Он говорил, что хочет ее. Теперь очередь Эмили признаться. Вот только хватит ли смелости?

Она заглянула ему в глаза, пристальные, испытующие, и улыбнулась дразняще.

Мне что-то не спится.

Тони улыбнулся в ответ.

Почему? — спросил он едва слышно.

— Я хотела тебя, а тебя не было рядом, — прошептала она. — Тони… Я пришла сказать… Люби меня. Пожалуйста.

Он на мгновение замер, а потом сгреб Эмми в охапку и уткнулся лицом ей в шею.

— Слава Богу, — пробормотал он. — Я уже начал бояться, что никогда не дождусь от тебя этих слов… Я готов был сдаться…

Эмили тихонько рассмеялась.

Совсем отчаялся?

Не то слово — думал, просто лишусь рассудка. Ты сводила меня с ума. Медленно, но верно. — Он спустил бретельки с ее плеч: тонкая рубашка упала на пол. — Зато теперь ты моя. — Голос Тони дрогнул.

На этот раз они любили друг друга не так неистово и жадно, как в ту ночь. Здесь было все: невероятная нежность и обжигающая страсть, отчаянное желание и дразнящая игривость. Эмили казалось, будто это их последняя ночь и они хотят получить от нее все, что можно. Опять и опять приближались они к самой вершине наслаждения, но только затем, чтобы отступить и начать все по новой. А когда они все же достигли наивысшего блаженства, Эмили поняла, почему этот волшебный миг называют еще «маленькой смертью». Ей чудилось, что она умирает, что пламя, горящее в груди, сжигает ее дотла…

А потом вдруг вернулся страх, и Эмили забила дрожь. Она теснее прижалась к Тони.

Прости, — прошептала она. — Я не знаю, что со мной происходит.

Правда, не знаешь? — Тони испытующе поглядел на нее.

Эмили покачала головой, а он улыбнулся.

В тебе живет маленькая девчушка. Обычно она прячется, но иногда… иногда все-таки высовывает свой носик. А когда мы с тобой занимаемся любовью, ей кажется, что она что-то теряет, что она отдает мне какую-то частичку себя. И это ее пугает. — Озадаченная и обеспокоенная его словами, Эмили нервно заерзала и собралась было возразить, но Тони приложил палец к ее губам и продолжил: — Она боится дарить себя другому. Боится, что ей сделают больно. Она дерзкая и упрямая, хотя и большая трусиха. И она пытается перебороть в себе женщину. Она не хочет взрослеть.

Эмили задумалась, прижавшись щекой к его плечу.

Выходит, что… у меня задержка развития, — пробормотала она. — Эмоциональная инфантильность.

Тони тихонько рассмеялся.

Нет, ты сейчас просто в растерянности. Нам всего-то и нужно выяснить, чего именно так боится эта маленькая девочка.

— Нам? — переспросила Эмили, почему-то встревожившись.

Мы же с тобой поженимся.

Нет, я…

Я тебя буду держать в черном теле. И уж, конечно, позабочусь, чтобы ты постоянно ходила беременной: тогда у этой маленькой девочки просто не останется времени на страхи, — проговорил Тони шутливым тоном.

Тони! — Эмили попыталась было приподнять голову, но он крепко прижал ее к своему плечу. — В черном теле и вечно беременной? — возмутилась она.

Ага, и мы будем жить долго и счастливо.

Эмили все-таки не выдержала и засмеялась. Как это у него получается? По идее, ей следовало возмутиться, а она хохочет.

Похоже на реплику из какой-нибудь мыльной оперы, — съязвила она.

Просто я в душе романтик, — отозвался Тони с удрученным видом.

Не пойду я за тебя замуж. И не будешь ты держать меня в черном теле. И не стану я вечно ходить беременной.

Ну хорошо, «в черном теле» вычеркиваем. Остается только «беременной».

О Господи, — беспомощно пробормотала Эмили. — Ты что, глухой? Или, правда, рехнулся?

Пока что только замерз. Куда ты, бесстыдница, дела мое одеяло? Теперь придется наведываться в бассейн глубокой ночью. Если мама увидит царапины у меня на спине, то, наверное, решит, что меня убивали. И вообще, ты собираешься поднимать одеяло?

При всем желании не могу. Кто-то держит меня за шею.

Прошу прощения, я не заметил.

Закусив губу, Эмили свесилась с постели и потянулась за одеялом, воспользовавшись этим, Тони легонько шлепнул ее по мягкому месту.

Черт возьми, Тони. Еще раз так сделаешь…

Вот ты уже и изъясняешься, как примерная жена, — перебил ее Тони.

Ну что мне с тобой делать?! — простонала Эмили.

Тони привлек ее к себе и укрыл их обоих одеялом.

Выходи за меня замуж.

Сумасшедшим запрещается вступать в брак. Где-то я это читала. В каком-то журнале.

Он потерся щекой о ее макушку.

С тобой так уютно лежать рядом. Уткнулась в меня, как котенок.

Знаешь, — сонно пробормотала Эмили, — я не выйду за тебя замуж.

Выйдешь, куда ты денешься…

Эмили открыла глаза и тут же зажмурилась — слишком ярко било в окно солнце. Интересно, что ее разбудило? Тони лежал рядом, обнимая ее во сне за талию. Она зевнула и проснулась уже окончательно. В дверь кто-то тихонько стучал. Не успела Эмили собраться с мыслями и пихнуть Тони — мол, просыпайся, — как дверь открылась. Эмили в ужасе замерла.

Каролин весело рассмеялась с порога.

Не надо смотреть так испуганно. Прошу прощения, но Тони срочно зовут к телефону. Международный звонок.

Хорошо, — пролепетала Эмили, — я скажу ему.

Каролин улыбнулась и скрылась за дверью, а Эмили легонько потрясла Тони за плечо. Он что-то пробормотал во сне и еще крепче обнял ее.

Тони! Тони, пора вставать! Тебя к телефону. Международный звонок. Говорят, дело срочное.

Черт возьми, у меня вроде бы отпуск. — Он вздохнул и наконец оторвался от Эмили. — Надеюсь, дело действительно срочное, иначе я просто уволю того, что звонит. Без выходного пособия.

А если он не на тебя работает?

— Тогда найму убийцу и его пристрелят.

Тони принялся выпутываться из одеяла, что спросонья давалось не без труда.

Объясни, — начала Эмили, выдирая из-под него свою половину одеяла, — почему ты не можешь подняться с постели, как все нормальные люди? А то впечатление такое, будто здесь прошли затяжные бои.

Только у законной жены есть право задавать такие нескромные вопросы, — огрызнулся Тони.

Все, вопрос снят.

Тони нагнулся поднять с пола халат, и тут до него вдруг дошло. Он резко выпрямился и уставился на Эмили.

А откуда ты знаешь, что мне звонят?

Молодец, умный мальчик. — Эмили поправила подушки у себя под головой. — Я была уверена, что ты догадаешься об этом спросить. Рано или поздно.

Он улыбнулся.

Ладно, по утрам я всегда туго соображаю. Но теперь-то, когда я проснулся, ты мне ответишь?

— Каролин сказала. Она заходила…

Глаза у Тони вспыхнули. Он опустился на пол и от души расхохотался.

Везет тебе, я смотрю: каждый день попадаешься маме!

Что да, то да. И ничего смешного! — возмутилась Эмили, сама начиная хихикать.

Тони поднялся и завязал пояс халата.

Теперь ты просто обязана выйти за меня замуж. Ты меня бессовестно скомпрометировала!

А не наоборот?

Согласен. Я женюсь на тебе как честный человек.

Нет уж, спасибо.

Он печально покачал головой.

А что подумает мама? Что ее благовоспитанный сыночек связался с легкомысленной женщиной? Как любящий сын я не могу огорчать свою маму.

— Иди к телефону! — вздохнула Эмили.