"Хочу ребенка!" - читать интересную книгу автора (Грин Джейн)

26

Крис в восторге. Мрачная Сэм последних нескольких месяцев всего за пару дней преобразилась до неузнаваемости. Все началось с чаепития у Дэна и Джилл. Похоже, Джилл оказала на Сэм положительное влияние. Так Крис и думал.

Они вчетвером прекрасно провели время, пообещали скоро опять собраться вместе, и Дэн предложил поужинать и пойти в кино. У него были билеты на предпремьерный показ «Изгоя» с Томом Хэнксом. Крис взглянул на Сэм, ожидая, что она сделает то же, что обычно: отклонит приглашение, сказав, что не доверила бы Джорджа няньке. Но, к его изумлению, она с готовностью закивала.

По пути домой Сэм будто снова ожила. Болтала без умолку, шутила и даже смеялась. Искренне. Трижды! Крис с нежностью смотрел на нее и чувствовал, как его гнев тает. Когда они вернулись домой, искупали Джорджа и уложили его в кроватку, Сэм впервые с рождения ребенка сама предложила заняться сексом. И этим дело не ограничилось. Она накинулась на него с животной страстью. Никак не могла насытиться. Крис привык быть лидером в сексе, но Сэм внезапно принялась рычать от желания и изгибаться, принимая позы, о которых он и не слышал. Это было невероятно.

Но Крис и не подозревал, что, целуя его в губы, Сэм представляла Дэна. Постанывая от удовольствия, проводя кончиком языка по его левому соску, она думала о Дэне. Спускаясь все ниже по его животу, она мечтала о Дэне.

Она закрыла глаза и позволила желанию захлестнуть ее тело, едва сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть имя Дэна, но представляя его с каждым вздохом, каждой судорогой страсти, испытывая наслаждение, которое, как она думала, ей уже никогда не ощутить.

Позже, когда Крис уснул, Сэм лежала в постели с широко раскрытыми глазами, глядя в потолок, и предавалась необузданным фантазиям. Воображала, как Дэн влюбится в нее без ума, бросит Джилл и Лили. Они с Дэном и Джорджем заживут счастливо и будут вместе вечно. Кто знает, может, Джилл с Крисом потом сойдутся… Чего только в жизни не бывает.

Она перебирала возможности, продумывала все варианты, в то время как Крис беспокойно ворочался рядом. И, когда наконец в два часа ночи Сэм уснула, на лице ее играла улыбка.

Все последующие дни прошли в мыслях о Дэне. Странно, но ее новообретенная любовь позволила ей быть более нежной с Крисом. Она уже смирилась с тем, – что вышла замуж не за того мужчину. Он в этом не виноват, и, зная это, она относится к нему с добротой, с уважением, потому что, в конце концов, он и понятия не имеет, что она лишь пытается выиграть время. Она уверена, что Дэн чувствует то же самое. И на следующий день размышляет об этом часами, вспоминая каждый взгляд, каждую улыбку, каждое движение. Помните, как он поцеловал ее в знак приветствия? Безусловно, это слишком интимный жест, который предназначается только для самых очаровательных женщин. То есть для нее.

Помните, как он подошел и сел рядом, задев ногой ее бедро? Это точно был знак! А как он сказал, что ей не нужно худеть, что она и так красавица? Она! Красавица! Она нравилась ему такой, какая есть! Он явно заигрывал. Сэм обнимает себя и улыбается. Все тело окутывает сияющее тепло. Точно, он с ней заигрывал и чувствует то же самое.

В глубине души она надеется, что он позвонит, и каждый раз, когда звонит телефон, и оказывается, что это кто-то другой, она испытывает разочарование.

Каждый раз, когда в тишине раздается звонок, она вздрагивает. И, прежде чем поднять трубку, колеблется, пытаясь придать голосу сексуальные и провокационные нотки.

– Алло, – мурлычет она в телефон, моля бога, что бы это оказался Дэн, моля бога, чтобы он думал о ней каждую минуту, как и она о нем.

– Привет. Это я. Что случилось? – это Крис.

– Ничего. А что?

– У тебя голос какой-то странный. Я даже подумал, что трубку снял кто-то другой.

– Кто еще мог снять трубку, кроме меня?

– Такое впечатление, что это был кролик из рекламы микстуры от кашля.

На ее лице расплывается улыбка. Именно такого эффекта она и добивалась.

– Правда? – произносит она невинным тоном. – Спасибо за комплимент. Надо почаще говорить таким голосом.

– Хм-м. Очень интересно.

Крис улыбается, вспоминая, какой обворожительной и сексуальной была его жена в постели прошлой ночью.

– Может, результаты окажутся неожиданными и приятными.

– У тебя все в порядке? – она опять говорит нормальным голосом.

У Сэм нет ни малейшего желания внушать Крису сексуальные мысли в середине утра.

– Да. Только что говорил с Джилл. Билеты на «Изгоя» на шесть пятнадцать в воскресенье вечером, и значит, потом можем пойти поужинать. Джилл предложила пойти в «Монтану».

– Отлично!

Сэм заметно оживляется, уже начав продумывать свой наряд.

– Замечательная идея.

– Но ты уверена, что твоя мать не выкинет очередной номер? Вдруг окажется, что она опять занята.

– Нет. Я заставила ее поклясться. Она посидит с ребенком, сто процентов, но мы должны вернуться к одиннадцати.

– К одиннадцати?

Крис присвистывает.

– Ни чего себе. Поздновато, тебе не кажется?

Сэм снисходительно улыбается.

– Дьявол, Крис, сейчас для нас и восемь поздновато.

– Я рад, что это сказала ты, а не я.

– Почему? Обычно ты это говоришь. Какая разница.

– Разница в том, что, когда я это говорю, ты на меня набрасываешься и начинаешь твердить, что я не понимаю, как ты устаешь.

– Ты не понимаешь, – огрызается Сэм, но Крис отказывается начинать ссору.

– Сэм, вовсе необязательно сейчас ругаться.

Сэм немного пыхтит про себя, и, хотя ей тяжело удержаться от хорошей драки, решает не ввязываться. В конце концов, сейчас у нее на уме более важные вещи.

Например, что надеть, когда собираешься встретиться с мужчиной, который может оказаться любовью всей твоей жизни?

Черные брюки. (Остались со времен беременности, но вполне сгодятся).

Туника из мятого бархата цвета бургундского вина, которая изумительно сидит, и к тому же с глубоким вырезом – подчеркивает роскошный бюст. (Куплена сегодня).

Черные сапожки на высоком каблуке, которые добавляют ногам столь необходимые несколько дюймов. (Куплены сегодня).

Что еще положено делать, когда собираешься увидеться с мужчиной, который может оказаться любовью всей твоей жизни?

Записаться к парикмахеру, и наконец со слезами распрощаться с длинными золотистыми кудрями, которые выглядели роскошно в двадцать лет, когда волосы были густыми и блестящими, но после рождения ребенка свисают засаленными патлами и делают ее похожей на старую овцу в шкуре ягненка.

Отвезти ребенка в спортклуб и, оставив его в детском зале, заплатить неприлично крупную сумму за годовой абонемент. Правда, можно покупать абонемент каждый месяц и прекратить выплаты, если спустя шесть недель перестанешь ходить на занятия. Но Сэм решает, что, заплатив сразу за год, она почувствует себя виноватой, если пропустит хоть день, и таким образом будет ходить в клуб до конца своей жизни.

В том же спортклубе записаться в салон красоты. Сделать эпиляцию горячим воском, удалить усики с помощью электроэпиляции, и испытать на себе полный набор косметических процедур. Когда косметолог улыбается и говорит, что муж Сэм будет доволен, она испытывает укол вины и сильное искушение выложить все – ведь намного легче довериться незнакомому человеку, а женщина в белом халате выглядит так доверительно. Но ей удается не проболтаться о мужчине своей мечты.

Потом Сэм едет в супермаркет и закупает диетическую еду «Хайнц», низкокалорийные шоколадно-карамельные батончики, рисовые кексы с карамелью, обезжиренные на 98 процентов, и обезжиренный сыр. Подойдя к кассе, она понимает, что вряд ли похудеет, если, гуляя по супермаркету, уже умудрилась слопать три шоколадных батончика. Поэтому Сэм неохотно возвращает на место сыр и рисовые кексы и направляется к фруктовому прилавку, чтобы нагрузиться яблоками и грейпфрутами.

Потом она идет по Хэмпстед-Хайстрит почти на грани истерики, проклиная дизайнеров за то, то у них нет больших размеров. (Не может быть, что я растолстела больше шестнадцатого размера, думает Сэм. Ни за что на свете. Эти чертовы дизайнеры просто стремятся привлечь больше тощих клиентов). Наконец она останавливается, на изумительных сапожках на высокой шпильке и чудесном топике, на котором повсюду написано ее имя и который сидит идеально.

Сэм звонит своей лучшей подруге, которая превратилась в грозу вечеринок и в данный момент зажигает где-то в Нью-Йорке, и оставляет отчаянное сообщение на автоответчике, умоляя ее перезвонить, потому что ей просто необходимо с кем-то поделиться, иначе она взорвется.

Но Джулия все не звонит, поэтому Сэм вытаскивает из ящика старую записную книжку и пролистывает страницы в поисках кого-нибудь, хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поделиться радостной новостью. Но потом понимает, как странно звонить кому-то, с кем не разговаривала уже много месяцев, и выплескивать на беднягу историю о разрушенном браке и новообретенном счастье в лице чужого мужа.

Поэтому она сажает ребенка в коляску (в который раз за сегодня) и толкает коляску по Мэнсфилд-роуд по направлению к Грин-стрит. Оставляет коляску у входа в кафе (можно было бы сесть снаружи, но дождливая, унылая декабрьская погода не располагает к распитию капучино на улице, каким бы горячим он ни был). Усаживает Джорджа на высокий стульчик, вручает ему бутылочку сока и сухарик с пониженным Содержанием сахара, чтобы он вел себя спокойно, и догружается в мечтания.

– Извините. Здесь занято? – грезы Сэм прерывает высокая женщина с рюкзачком, пристегнутым к животу.

В рюкзачке сидит новорожденный младенец.

Его едва видно, но, наверное, он крепко спит, так, как не издает ни звука.

Сэм улыбается и качает головой, хотя она не совсем уверена, что хочет, чтобы кто-то вторгался в ее пространство. Не сегодня. Но ведь именно этого она ждала все эти несколько месяцев. Мечтала, что у нее появится подруга с ребенком, которая живет рядом. Подруга, которую она себе именно так и представляла. Почему эта женщина подошла к ней именно сегодня, когда голова у нее занята другим, когда она рада побыть в одиночестве и помечтать о Дэне?

– Как я вам завидую, – женщина садится за столик, улыбается, ловко отстегивает рюкзачок и снимает со спящего младенца лимонно-желтый теплый комбинезон.

Она показывает на Джорджа, который с довольным видом мусолит сухарик и болтает сам с собой, оглядывая посетителей кафе.

– Мы все еще кричим всю ночь, и я жду не дождусь, когда же можно будет вынуть ее из этого чертова рюкзака и посадить на высокий стульчик.

Сэм улыбается, проникаясь симпатией к женщине. Она ясно помнит, как это было с Джорджем.

– Не так уж все весело и спокойно, как кажется. Скоро он начнет ползать, и его нельзя будет оставить ни на секунду.

Подходит официантка.

– Капучино, пожалуйста, – говорит женщина.

Официантка вопросительно смотрит на Сэм, и та заказывает то же самое. Сэм расслабляется, и ей хочется узнать как можно больше об этой женщине.

– У вас знакомое лицо, – говорит Сэм. – Вы живете неподалеку?

– Да. На Эстель-роуд. А вы?

– Оак-Виллидж.

– Как здорово. Обожаю эти пряничные домишки. Внутри они выглядят так же чудесно, как снаружи?

– Чудесно, – смеется Сэм. – Но по размеру они на самом деле не больше пряничного домика.

– О да. Понимаю. У нас дом с террасой, в викторианском стиле, унылый снаружи, но внутри огромный. Звучит ужасно, да? Вообще-то, это дом моего бойфренда, я недавно переехала, поэтому все еще поражаюсь его размерам. Наверное, вам показалось, что у меня знакомое лицо, потому что я местная. Господи, единственное, что позволяет мне сейчас не сойти с ума, – выйти из дома и отправиться на четырехчасовую прогулку. Все, что угодно, лишь бы этот ангелочек ненадолго заткнулся.

Сэм нравится ее честность.

– Не знаю. У меня такое чувство, будто мы где-то раньше виделись, но, может, я просто видела вас на улице. И как поживает ваш маленький ангелочек-маленькая девочка, не так ли?

– Да. Это Поппи. Ей семь недель. А у вас?

– Джордж. Почти восемь месяцев.

– Рожали в больнице колледжа?

– Где же еще. Вы?

– Конечно. Хотели поехать в другую больницу, но потом до нас дошли слухи, что у них проблемы с персоналом.

– Я тоже это слышала, – согласно бормочет Сэм. – Знакомой моей знакомой сделали кесарево, и никто не приходил к ней целые сутки. В результате ее бойфренду пришлось менять простыни и приносить еду из дома. Можете себе представить?

– Мне рассказывали то же самое! – женщина смеется. – Тоже знакомая моей знакомой. По-моему, ее звали Элеанор.

– Нет, – с улыбкой возражает Сэм. – В моем варианте ее звали Жанин.

Женщина смеется.

– Думаете, это история из разряда городских легенд?

– Не знаю, но мне кажется, в городских легендах обязательно должно произойти что-то позорное. Знаете историю о том, как одну девушку вырвало, когда она была в гостях у родителей жениха, и после этого она потеряла сознание?

– О боже! Помню! Но моя любимая история о девушке, которая нагадила на крышу зимнего сада, в то время как там обедали родители ее бойфренда.

Они прыскают со смеху.

– Это было на самом деле! – настаивает Сэм с притворной серьезностью.

– Неужели? Это была… ты? – и они опять начина ют хохотать.

– Странно, почему в этих историях всегда принимают участие родители бойфренда? – спросила женщина. – Неужели это кого-то заботит?

– Понятия не имею.

– И какая разница?

Они улыбаются друг другу и вдруг понимают, что это больше, чем обычное совпадение, что судьба распорядилась, чтобы они встретились сегодня днем, и эта встреча – начало большой дружбы.

Пусть они немного знают друг о друге – не знают даже имен, – но Сэм уже понимает, что, возможно, нашла свою новую лучшую подругу. Пусть она не такая, как Джулия (Сэм все еще скучает по ней каждый день), но они во многом похожи.

– Меня зовут Сэм, – говорит Сэм, осознав, что на лице у нее уже не написано, что она отчаянно жаждет общения.

И эту женщину не отпугнут преждевременные предложения дружбы.

– Рада познакомиться, Сэм, – женщина протягивает ладонь, и Сэм крепко пожимает ей руку. – Я Мэйв.

– Я не могу поверить, – визжит Сэм, когда Крис приходит домой. – Сам посуди, что мне было ответить? – ну и что, что Крис оказался не совсем ее второй половинкой и она послала их брак ко всем чертям, признав, что вышла не за того мужчину.

Это вовсе не значит, что они не могут быть друзьями, к тому же Сэм не терпится с кем-нибудь поделиться.

Кроме Криса она может довериться только Джулии и Белле, но, очевидно, Джулия в данном случае – не лучший вариант. Если бы Мэйв показалась Сэм отвратительной, Джулия подошла бы идеально, и она тут же бы ей позвонила и выложила бы, как познакомилась с уродиной Мэйв и какая она сука, прямо-таки исчадие ада. Но, разумеется, все это неправда.

Конечно, можно было бы рассказать все Белле… но Белла и Джулия теперь почти что сиамские близнецы. Когда женщины дружат втроем, неважно, на сколько добры их намерения, одна неизменно остается в стороне. К сожалению, по географическим причинам, сейчас в стороне Сэм. Она не собирается признаваться Белле, потому что скорее всего Белла проболтается Джулии. Она никогда не отличалась способностью хранить секреты.

– Ты сказала ей, что знаешь, кто она такая?

– О господи, – стонет Сэм. – Это было ужасно. Мне хотелось ей все рассказать, потому что она такая милая, но я только побледнела и вроде как онемела. Она побеспокоилась, в чем дело, и я ответила, что у меня только что закружилась голова.

– И что она сказала?

– Спросила, не беременна ли я снова.

– И что ты сказала?

– Вряд ли, разве что это было непорочное зачатие.

Крис берет Сэм за руку и смотрит ей в глаза с улыбкой обольстителя.

– Это не совсем так, вспомни прошлую ночь. Можем всегда повторить, если пожелаешь.

– Не говори глупости, – Сэм отдергивает руку, будто разговаривает с непослушным ребенком. – Я чувствую себя ужасно. Что мне сказать Джулии?

– А зачем ей вообще что-то говорить? – в голосе Криса появились жесткие нотки.

Его задело ее отчуждение, то, что она постоянно его отвергает.

– Джулия – моя лучшая подруга.

– Но это всего лишь какая-то женщина, с которой ты разговорилась в кофейне, – раздраженно произносит Крис. – Не понимаю, с какой стати ты так раз волновалась. В чем проблема-то?

Сэм вздыхает.

– Проблема в том, Крис, что она мне понравилась. И я подумала, что мы могли бы подружиться.

– Так подружитесь.

– Но что мне сказать Джулии?

– Зачем ей что-то говорить?

– Потому что она – моя лучшая подруга.

Крис уже не в силах скрывать раздражение в голосе.

– Чего ты так боишься? Ради бога, Сэм! Ты месяцами нудила, как тебе одиноко и как скучно сидеть с ребенком целый день, как тебе не хватает Джулии, потому что теперь у тебя нет настоящей подруги, и раньше ты никогда не понимала, что тебе не обойтись без лучшей подруги. И вот, наконец, ты встретила женщину, которая в перспективе могла бы стать твоей новой подругой. И ты не собираешься дальше с ней общаться, потому что боишься, что скажет твоя бывшая лучшая подруга? Сэм, сколько тебе лет? Шесть?

– И может быть, если просто предположить… – продолжает он.

Ему уже надоело сдерживать раздражение.

– …Может, тебе хорошо и в одиночестве. Может, тебе было так скучно и одиноко, потому что так легче испытывать жалость к самой себе. Когда твоя жизнь – сплошное уныние, легко заставить других людей жалеть тебя. Намного легче, чем поднять задницу, выйти на улицу и познакомиться с новыми людьми.

– Ах ты ублюдок, – шипит она. – Ты понятия не имеешь, как я живу. Понятия не имеешь, потому что каждый день уходишь из дома. Тебе не нужно выполнять всю работу по хозяйству, заботиться о Джордже, готовить и одновременно жить своей жизнью. Как ты смеешь обвинять меня в том, что я… я… жертва… – она выплевывает это слово —…если не был в моей шкуре? Да как ты смеешь, – она так зла, что почти плачет.

Зла и унижена. Потому что понимает, что он прав.

– Жертва, – задумчиво произносит Крис, прежде чем уйти в другую комнату читать газету и попытаться успокоиться, сделать вид, что все не так плохо, как на самом деле. – Интересное ты подобрала слово. И еще более любопытно, что сказала его сама. По-моему, тебе есть о чем задуматься.

Он выходит из комнаты как раз вовремя, потому что вслед ему летит фарфоровая чашка и со звоном разбивается о дверной косяк, разлетаясь на множество бело-голубых осколков.

– М-м-м, очень умно, – спокойно говорит он.

В его глазах нет никакого выражения, но он смотрит прямо на Сэм, которая стоит на кухне и плачет, не в силах поверить тому, что только что сотворила.

– Так нам будет намного лучше, – произносит он с издевкой и закрывает дверь.

Тем вечером Сэм больше не разговаривает с Крисом. Она поднимается наверх, набирает ванну и думает о том, как же ей повезло, что у нее есть Дэн. И как не выносимо ей было бы, если бы она не повстречала свою судьбу.

Когда ей было одиннадцать лет, перед тем как вступить в мрачные годы отрочества, мучаемая одиночеством и непониманием, она придумала себе воображаемого друга. Она понимала, что в ее возрасте это нелепо. Обычно такими делами занимаются пятилетки, но ее утешало, что на свете есть хоть кто-то, кто на самом деле ее любит и ободряет ее, даже когда родители кричат и говорят ей, что она не оправдала их надежд.

Ее воображаемого друга звали Джед, и он и был той единственной любовью, которую она всегда ждала. Он был чем-то средним между Стингом и Адамом Антом. Носил джинсы-дудочки и ботинки «Доктор Мартене». У него были короткие волосы, торчащие во все стороны, и он ненавидел ее родителей почти так же сильно, как и она сама.

Когда Джед был рядом, Сэм чувствовала себя в полной безопасности и под надежной защитой. Описывая их взаимную любовь, она плела сеть изощренных фантазий, столь живых, что иногда они становились реальностью.

И сейчас, лежа в ванной, запертая в ловушке несчастного брака, она может справиться с болью, лишь отключившись от реальности. И ей не приходит в голову, что двадцать два года спустя она проделывает тот же самый трюк.

Хотя, возмущенно фыркнула бы она, это вовсе не то же самое, ведь Дэн – не ее воображаемый друг. Дэн существует в реальности. Он – тот человек, с которым она должна была познакомиться шесть лет назад, и за него она должна была выйти замуж. Только подумать, какую страсть он разжег в ней, всего лишь прикоснувшись ногой к ее бедру. Он стал хозяином всех ее мыслей.

Это происходит в реальности.