"Смерть под зонтом" - читать интересную книгу автора (Имерманис Анатоль)

21

Первым пришлось допросить Оливера Дэрти.

Когда мы явились в полицейское управление, нам сразу же сказали, что Дэрти до самого утра не давал покоя дежурному. Без конца барабанил в дверь камеры, требуя, чтобы его провели к начальнику полиции.

Я уже успел привыкнуть к не совсем обычным для работника полиции методам, которых придерживался Г регор Абуш. И сейчас он не приказал, как полагалось, привести Оливера Дэрти в свой кабинет. Сам заглянул в камеру предварительного заключения, разыгрывая из себя знакомого, пришедшего отдать визит вежливости.

Двери камеры оставались открытыми, придавая допросу неофициальный характер. Даже о такой мелочи начальник полиции позаботился.

Увидев нас, Дэрти пружинисто вскочил с топчана, на котором дремал. Грегор Абуш велел мне пока оставаться в коридоре.

– Господин Дэрти, вы не возражаете против того, что в нашем разговоре примет участие господин Латорп? – вежливо осведомился он.

– Разумеется, не возражаю! – Дэрти нервно замахал руками, давая понять, что любое предложение начальника полиции будет встречено с одобрением.

Только после этого Абуш пригласил меня, затем сказал:

– Садитесь.

Видно было, что Дэрти усидеть на месте нелегко. По его лицу ежесекундно пробегал нервный тик, пальцы вцеплялись в край топчана, выпрямлялись.

– Что вам известно о Карпентере? – начал Грегор Абуш.

– В каком смысле? – опешил Дэрти.

– Вы уже знаете, что он…

– Да, да… Как ужасно! Всю ночь я не смог сомкнуть глаз… Я не хотел этого, поверьте мне, не хотел. Если бы я знал, что Альберт… я бы его собственными руками задушил!..

– Он и так мертв, – прервал Грегор Абуш.

– Да, да. Я все знаю, – лицо Дэрти передернулось. – Мне Альберта ничуть не жалко. После того, что он сделал с Карпентером…

И скороговоркой, словно стремясь скорее освободиться от давившего его груза, Дэрти выложил свою версию.

Остановить это словоизвержение не удавалось. Дэрти походил на человека, который долго страдал дефектом речи, а после устранения его хочет разом наверстать упущенное.

Едва ли стоит цитировать его нервозное сумбурное повествование. Поэтому я ограничусь выдержками из официального протокола, составленного впоследствии сержантом Александером.

«Вначале мне казалось, что для рекламирования Альберта Герштейна уже сделано все, что только возможно. Документальный фильм об Александрии, художественный фильм, в центре которого ограбление банка, – этого вполне хватало, чтобы подогреть интерес публики. Потом до меня дошло, что я упустил из виду еще одну грандиозную возможность. Если имитация ограбления превратится в настоящее нападение на банк, это будет колоссальной сенсацией.

Я поговорил с Альбертом Герштейном и Уолтером Карпентером.

Карпентер согласился с моим предложением, правда, потребовав за свои услуги порядочную сумму. Он считал, что ничем не рискует, ибо, что бы ни случилось, он всегда сумеет сказать, что только выполнял мои указания и до последнего момента не имел ни малейшего понятия, что готовится настоящее ограбление.

Альберт вначале упрямился. Но в конце концов мне удалось его переубедить. Я ему дал понять, что глупо было бы не использовать идеальную возможность для оригинальнейшей рекламы. Участие в мнимом налете на банк сделало бы Альберта в глазах широкой публики романтическим героем.

Ричарда Бейдевана и Тею Кильсеймур в свой замысел я не посвятил. Зная, что они в свое время были связаны с Винцентом Басани, и опасаясь, как бы тот, прослышав про мой проект, не приготовил мне какой-нибудь сюрприз, я решил не говорить им ничего. Учитывая, что Басани в прошлом был гангстером, следовало ожидать, что подозрения падут на него. Этого он мне ни в коем случае не простил бы.

Ричарду Бейдевану я уделил чисто пассивную роль. Предыдущим вечером я по телефону разговаривал с Ионатаном Крюдешанком, пытаясь добиться его согласия на съемки центрального эпизода в его банке. Я нарочно не довел переговоры до конца, сказав, что или приду сам, или же явится режиссер фильма Ричард Бейдеван для окончательной договоренности.

Я велел Альберту сказать Ричарду Бейдевану, что завтра в 10 часов (я имею ввиду следующий день после телефонного разговора) он должен прийти к Ионатану Крюдешанку. В свою очередь, я намеревался примерно в половине одиннадцатого позвонить банкиру лично, чтобы отвлечь его длительной беседой. Визитом Ричарда Бейдевана и телефонным звонком я собирался убить двух зайцев сразу.

Во-первых, задержать Ионатана Крюдешанка дома, ибо из-за его внезапного появления в «Палате Гермеса» все могло пойти насмарку. Во-вторых, находясь в это время у банкира, Ричард Бейдеван не узнал бы сразу, что центральный эпизод снимают без него. Это двойная хитрость полностью оправдала себя. Ни тот, ни другой не сумели помешать разработанной мною операции.

Надо было считаться с тем, что Ричард Бейдеван, не любивший ходить пешком, поедет к Ионатану Крюдешанку на лендровере, предоставленном съемочной группе. В свою очередь, я приказал Альберту следить через окно за появлением машины. Как только Ричард Бейдеван подъедет, ему следовало быстро замаскироваться, сесть в лендровер и подъехать к банку кратчайшим путем – через примыкающий к его дому пустырь и центральный городской сквер.

Я посоветовал Альберту до этого посидеть с Луисом за бутылочкой, а свое отсутствие объяснить походом в магазин за новой порцией спиртного. После ограбления Альберт, олицетворяя полную невинность, возвратился бы домой с только что якобы купленной бутылкой.

Главная цель его алиби – усложнить расследование* вернее, запутать его. Сенсация приобрела бы еще более интригующий характер, если полиция имела бы не одну, а несколько гипотез относительно личности замаскированного грабителя.

Уолтеру Карпентеру я дал такие же точные указания. Ему следовало сразу же после ограбления, используя сравнительно пустынную, ведущую через лес дорогу, приехать в ресторан «Храм Вакха», где я его ожидал. Там мешок с деньгами из багажника лендровера перекочевал бы в багажник моей машины. После этого Карпентер, спрятав свой автомобиль в лесу, переправился бы на лодке через Понт. Там его ждала другая машина.

Допуская возможность, что случайные свидетели увидят нас обоих у «Храма Вакха», я предусмотрел ход, который должен был меня обезопасить от возможных подозрений. А именно, я намеревался спрятать добычу в багажной камере междугородней автобусной станции, а ключ в запечатанном конверте передать местному нотариусу с указанием распечатать конверт через три дня.

Замысел был довольно рискованным, но он достиг бы своей цели. Каким бы путем ни пошло расследование, полиция все равно должна была арестовать Альберта Герштейна. Это стало бы венцом моей идеи. В случае, если полиция почему-то замедлила бы с арестом, я бы вмешался сам. Подождав, пока этот взрыв бомбы обретет соответствующее эхо, я послал бы в полицию анонимное письмо с указанием, что деньги находятся у Альберта. А уже потом, когда и эта добавочная бомба успела бы сработать, выложил бы на стол свои карты: «Господа, что вы, это был всего лишь рекламный трюк!»

Такова была в основном исповедь Оливера Дэрти.

Чуть позже мы с Грегором Абушем все же перекочевали из камеры предварительного заключения в кабинет начальника полиции. Прихватили мы и Оливера Дэрти – задать несколько дополнительных вопросов, но главным образом, для того, чтобы сержант Александер смог бы запротоколировать его показания.

Понурив голову, Оливер Дэрти сидел в массивном дубовом кресле, его глаза тревожно обегали помещение, он будто сомневался, действительно ли находится в безопасности.

– Все? – спросил Грегор Абуш, когда замолк стук пишущей машинки, за которой сидел сержант Александер.

– Все, – подтвердил с явным облегчением Дэрти. – Разрешите мне вернуться в камеру.

– Сначала несколько вопросов. Была ли у вас, господин Дэрти, гарантия, что деньги действительно попадут в ваши руки?

– Никакой, – Дэрти грустно покачал головой. – Сейчас я и сам это осознаю. Тогда мне казалось, что они не осмелятся. Альберт ведь знал, – если пропадет хотя бы сотенная, я немедленно доложу полиции. Я считал их людьми честными, такими же, как…

– Как вы? – «догадался» Грегор Абуш.

Я достаточно хорошо знал Оливера Дэрти, чтобы предвидеть, что насмешка не дойдет до него.

– Да! – энергично кивнул он.

– Сейчас я хотел бы уточнить несколько технических деталей, – сказал Грегор Абуш. – Чтобы открыть сейф, необходимо было иметь запасные ключи и знать комбинацию. Как вам это удалось?

– Мне? – Дэрти опешил. – Такого ключа или ключей у меня не было. В тот раз, когда мы в подвальном этаже репетировали сцену ограбления…

– Кто там присутствовал? – прервал его Грегор Абуш.

– Ричард Бейдеван, Ионатан Крюдешанк, охранник, я, разумеется, сам Альберт… Так вот, когда мы репетировали, ключи висели на поясе охранника. Это обстоятельство было учтено в моем плане. Альберт во время настоящего ограбления пригрозит охраннику, и тот отопрет сейф…

– Ионатан Крюдешанк, напротив, утверждает, что ключи выкрадены у него из дома, – снова прервал его Грегор Абуш.

– Не может быть! – по лицу Дэрти можно было понять, что для него это полная неожиданность.

– Не стоит на этом задерживаться, – продолжал Грегор Абуш. – Еще один вопрос меня весьма интересует. В своих показаниях, господин Дэрти, вы допустили противоречие. Пригрозить охраннику и приказать ему отпереть сейф невозможно, не раскрывая рта. Значит, охранник узнал бы Альберта Герштейна по голосу. А личность грабителя, по вашему плану, в целях большей сенсационности должна до поры до времени остаться нераскрытой…

– Альберт, угрожая охраннику, изменил бы голос при помощи прикрепленного ко рту респиратора, – сразу же ответил Дэрти.

– Пусть так. Но возникает новое осложнение, – не унимался Грегор Абуш. – Охранника оглушили жестоким ударом по голове. Он получил сильное сотрясение мозга и до сих пор еще не пришел в сознание.

– Я этого не хотел, не хотел! – Дэрти порывисто вскочил. – Любое насилие полностью исключалось. Я ведь планировал невинный рекламный трюк, а не преступление… Как вы не понимаете!

Под пристальным взглядом начальника полиции Оливер Дэрти дрожащим голосом спросил:

– Вы мне не верите?

– Постараюсь, – усмехнулся Грегор Абуш. – Хотя после того, как ваш изумительный рекламный трюк стоил трех жизней, это не так-то уж легко… А теперь последний вопрос. Сколько минут продолжался ваш телефонный разговор с Ионатаном Крюдешанком? Я имею в виду случай, когда в соседней комнате находился Ричард Бейдеван.

– Ни секунды.

– В таком случае, я напомню вам ваши собственные слова, – Грегор Абуш заглянул в протокол. – Вот они: «…В свою очередь я намеревался примерно в половине одиннадцатого позвонить банкиру лично, чтобы отвлечь его длительной беседой». Может быть, сержант Александер не так понял вас?

– Нет. Он записал мои слова правильно. Я действительно звонил, как намеревался, – ответил Дэрти.

– Выходит, вы все-таки разговаривали с Ионатаном Крюдешанком?

– Я ведь вам уже сказал – в тот раз не разговаривал, а только накануне. Правда, я звонил ему, несколько раз набирал номер, но абонент все равно был занят.

– Пока хватит! – закончил беседу Грегор Абуш. – Вы можете идти.

– Обратно в камеру? – в голосе Дэрти прозвучала надежда.

– Успеете еще туда, – отрезал Грегор Абуш. – Пока я разрешаю вам вернуться в мотель.

– Но я не хочу этого! – вскричал Дэрти.

– Ваш набор слов кажется мне несколько ограниченным, господин Дэрти! – сухо заметил Грегор Абуш. – Все время одно и то же: «не хочу», «не хотел», «не желал». От вашего желания сейчас уже больше ничего не зависит.

– Тогда разрешите мне хотя бы уехать.

– Это не в моих силах. До окончания следствия вам придется остаться в Александрии. Вот соответствующий документ – подписка о невыезде.

Дэрти дрожащей рукой подписался, затем он взволнованно повернулся ко мне:

– Латорп, призываю вас в свидетели! Если со мной что-нибудь случится, виноват будет ваш приятель, – прошипел он, указывая на начальника полиции. – Вам трех трупов мало?!

Следующей допросили Тею Кильсеймур.

Готовясь к разговору, Грегор Абуш предусмотрительно велел сержанту Александеру принести сифон с содовой и стакан бренди.

Он встретил Тею на пороге кабинета и, взяв под локоть, заботливо усадил в дубовое кресло.

Это отеческое отношение резко контрастировало с грубоватой строгостью, какую начальник полиции выказал по отношению к ней позавчера в доме Ральфа Герштейна. Я лишний раз был вынужден признать, что Грегор Абуш инстинктивно выбрал единственно правильную тактику. Лицо Теи Кильсеймур, выглядевшее без косметики чуть ли некрасивым, подавленным, свидетельствовало о том, что она с трудом удерживает слезы. Судя по прижатой ко лбу руке, ее к тому же мучила похмельная головная боль.

Грегор Абуш налил из сифона содовой, достал из выдвижного ящика несколько таблеток аспирина и вместе с бренди пододвинул к жтрисе.

– Выпейте! Полегчает немного, – сказал он с самой ласковой интонацией.

Tea Кильсеймур послушно проглотила таблетки, одним махом выпила спиртное и, запив его содовой, попросила еще.

Грегор Абуш не торопил ее, давая возможность прийти в себя.

Подозвав сержанта Александера, он попросил разыскать старушку, торговавшую пирожками на Рыночной площади. А потом сам позвонил в редакцию «Александрийского герольда».

– Луис? Говорит Грегор Абуш. Как только вы освободитесь, загляните ко мне… Статья? О трагедии в доме Ральфа Герштейна?… Отложите пока в сторону, у меня для вас есть новый материал. Предупредите коллег по редакции – за пределами Александрии никто не должен знать о последних событиях… Итак, жду!.. До свидания!

Положив трубку, Грегор Абуш спросил Тею:

– Как сейчас самочувствие?

– Стало чуть легче, – с вымученной улыбкой ответила Tea Кильсеймур. Нетрудно было заметить, что она вот-вот расплачется. Однако, уловив взгляд начальника полиции, Tea взяла себя в руки.

– Начнем нашу беседу, – тихо сказал Грегор Абуш, придерживаясь прежней сочувственной интонации. – О вашем прошлом мы уже вдоволь поговорили в предыдущий раз… Некоторые известные мне факты вашей биографии на сей раз не играют абсолютно никакой роли. Тем более, что согласно полученным мною сведениям последние девять лет вам не в чем себя упрекнуть. Этим хочу лишь подчеркнуть, что выслушаю ваши показания без всякого предубеждения. Разумеется, вы должны быть со мной полностью откровенны.

– Показания? – Tea Кильсеймур воспрянула духом. – Означает ли это, что я не арестована?

– Нет. Покамест, нет. И надеюсь, что мы вообще обойдемся без этого.

Я с удивлением взглянул на начальника полиции. Ведь несколько часов назад мы пришли к единодушному выводу, что на Тею Кильсеймур падают основательные подозрения. Зная, что не имею права вмешиваться в допрос, я все-таки не удержался:

– Грегор, я…

Он жестом приказал мне замолчать. После этого, передав Tee Кильсеймур запротоколированное свидетельство Оливера Дэрти, сказал:

– Сначала прочтите это.

Пока Tea Кильсеймур пробегала глазами протокол, я пристально следил за выражением ее лица и пришел к заключению, что версия Дэрти ей хорошо знакома. Надо признаться, я снова не удержался от язвительной реплики:

– Зачем тратить время на чтение того, что вам и так знакомо?

– Вы правы, – Tea Кильсеймур кивнула. – Альберт мне все рассказал. Но уже раньше я почуяла неладное. В последние дни перед ограблением банка Дэрти использовал любую возможность остаться с Альбертом наедине. Если в комнату входила я или мой муж, они оба сразу же смолкали.

– Ваш муж? Вы имеете ввиду Ричарда Бейдевана? – уточнил Грегор Абуш.

– Да, раньше его звали Виктор Вандейль… Раз уж вы собрали обо мне такие сведения, не имеет смысла что-то скрывать… А теперь о том дне, когда произошло ограбление. Когда Ричард собрался к Ионатану Крюдешанку по настоянию Дэрти, я вызвалась его проводить. Под предлогом доказать заклятому женоненавистнику, что нет правил без исключения. Я поспорила с Ричардом, что сумею очаровать банкира…

– А что скрывалось под этим предлогом? – спросил Грегор Абуш.

– Я прекрасно знала, что Ионатан Крюдешанк не пустит меня дальше порога. Попросту хотела воспользоваться этим случаем для встречи с Альбертом… Раз я решила быть откровенной до конца, то мне надо вам сказать еще кое-что. У меня… были интимные отношения с Альбертом, но я не хочу, чтобы вы думали, что это только постель. Мужа я уже давно с трудом выносила. Его деспотическая ревность, привычка обходиться со мной как с личной собственностью постепенно все больше отдаляли меня от него… Альберта я полюбила, насколько это возможно для женщины с моим пестрым прошлым…

Внезапно она разревелась. И я, и Грегор Абуш одновременно поспешили протянуть по носовому платку. Это получилось так забавно, что даже сама Tea Кильсеймур улыбнулась сквозь слезы.

– Как только за Ричардом захлопнулась дверь дома Ионатана Крюдешанка, я поспешила к Альберту, – продолжала она после паузы. – Зайти к нему я не решилась, ибо увидела в окно его вместе с Александром Луисом. Я не знала, что предпринять, и несколько минут, а может быть, всего минуту, стояла на улице… Альберт вышел сам. Я, естественно, обрадовалась, но…

Она замолчала, в глазах опять показались слезы. Вытерев их, она взволнованно шепнула:

– Но я сразу же поняла, что Альберт находится в почти невменяемом состоянии. Увидев меня, он изменился в лице. Не помню, что я ему сказала. Вначале он не хотел говорить ни о чем…

– А затем все-таки признался, не так ли? – спросил Грегор Абуш.

– Да. То, что мне раскрыл Альберт, полностью совпадает с показаниями Дэрти… Поняв, в чем дело, я принялась его уговаривать отказаться. Он и сам колебался, поэтому послушался… Что заставило меня удержать Альберта от этого рискованного шага? Я не желала, чтобы Альберт, ради которого я собиралась покинуть Ричарда, был бы замешан в аферу. Я чувствовала, что, несмотря на все заверения Дэрти, реклама все-таки будет с уголовным душком… Но самое главное, я боялась…

– Кого?

– Во-первых, я не слишком доверяла Оливеру Дэрти.

И потом, следовало считаться с человеком куда более опасным. Вся Александрия знает о вражде между Винцентом Басани и Ионатаном Крюдешанком. Понятно, что ограбление банка приписали бы именно ему. И стоило Винценту Басани пронюхать, какую роль в этом деле играл Альберт… – Она многозначительно умолкла.

– После того, как вы встретили Альберта у его дома, вы сразу же отправились с ним к себе? – спросил Абуш.

– Да. Я не предвидела, что Ричард так быстро вернется домой. Дальнейшее вам известно самим.

– А сейчас попрошу вас по возможности подробнее рассказать о том, что случилось вчера вечером, – по-прежнему мягко сказал Абуш. – Больше всего меня интересуют ваши гости.

– Честно говоря, мало что помню… Я нарочно старалась напиться как можно быстрее. Меня пугало предстоящее объяснение Ричарда с Альбертом… Тайком от мужа мы с Альбертом договорились рассказать ему все. А также объявить, что я твердо решила уйти. Да и другие страхи преследовали меня… Об убийстве Карпентера известно еще не было, но я – хотите верьте, хотите нет – уже предчувствовала, что Альберт против своей воли попался в хитроумно сконструированную ловушку. Только я могла засвидетельствовать его невиновность. Но кто бы поверил мне, если и сам Дэрти был убежден в вине Альберта. Он пригрозил Альберту передать его полиции, если тот не вернет похищенные деньги.

– Когда вы его в последний раз видели? – осведомился Грегор Абуш.

– Кого?

– Оливера Дэрти. Он вчера вечером еще раз встречался с Альбертом.

– Где?

– В доме Ральфа Герштейна.

– Ей-богу, не помню. К тому времени, должно быть, я уже охмелела.

– А Луиса вы помните?

– Тоже нет. Разве он был у нас? Ей-богу, не помню.

– Ну, хорошо… Кто открывал окно? Вы?

– Какое окно?

– Среднее окно в гостиной, то самое, к которому Ральф Герштейн категорически запретил прикасаться.

– Ах, это? Разве его вообще можно было открыть? Я его и не касалась. Когда Ральф Герштейн разрешил мне и Ричарду поселиться в его доме, он нас специально предупредил, что на окне – табу.

– Когда мы вошли в гостиную, оно было настежь, – сказал я.

– Значит, кто-то распахнул его позже.

– Что означает «позже»? – спросил Абуш.

– После того, как я уснула, – уточнила Tea Кильсеймур. – Между прочим, где я спала? Ни черта не помню.

– Мы нашли вас под роялем.

– Хорошенькое местечко! – Tea Кильсеймур невольно улыбнулась. – Сейчас я как будто начинаю припоминать… Я уже с трудом держалась на ногах, но мне почему-то пришло в голову, что надо выключить магнитофон. Может быть, мелодия раздражала меня…

– А дальше? – Грегор Абуш подался вперед. Он, похоже, ожидал, что Tea скажет, наконец, нечто важное.

– Магнитофон стоял v окна, – продолжала она свой рассказ. – Туда-то я добралась, но затем меня свалил алкоголь. Падая, я ухватилась за плюшевый занавес и рванула его в сторону… Все остальное я припоминаю как сквозь туман, но как раз этот момент стоит перед моими глазами вполне отчетливо… Может быть, потому что сразу после этого я упала и заснула… Окно было тогда еще закрыто.

Я попытался проанализировать слова Теи.

Опасаясь того, что уличный шум и дрожание оконного стекла нарушат чистоту звучания музыки, Ральф Герштейн занавесил толстым плюшем окно, к которому был придвинут рояль. На остальных окнах висели легкие муслиновые занавеси.

Будь окно уже открытым, Tea Кильсеймур, рванув гардину, наверняка промокла бы – дождь в это время прямо-таки неистовствовал. А когда мы обнаружили ее под роялем, вечернее платье выглядело помятым, но зато было совершенно сухим. Все это подтверждало рассказ Теи Кильсеймур.

– Спасибо, это все! – Грегор Абуш поднялся. – Вы свободны. Можете идти.

– Идти? Куда?

– Домой. Я уже отозвал своих людей. Специально попросил их свернуться побыстрее, чтобы вы могли туда вернуться.

– Вернуться в дом Ральфа Герштейна?! – Tea Кильсеймур громко запротестовала. – Ни за что! Разрешите остаться здесь.

– Не имею права. Другое дело, будь вы арестованы.

– Ну, тогда, ради бога, арестуйте меня! Разве вы действительно не понимаете? Я боюсь, боюсь!