"Смерть под зонтом" - читать интересную книгу автора (Имерманис Анатоль)

22

Усталость после двух столь напряженных и по-своему драматических допросов давала себя знать. Радуясь передышке, я развалился в кресле, надеясь, что Грегор Абуш не станет требовать от меня критического осмысливания только что услышанного.

К счастью, и он устало молчал. Молчал до того момента, пока неутомимый сержант Александер с таким выражением лица, словно он принес свадебный торт, не положил перед ним на стол письменное заключение оружейного эксперта.

– Промахнулись мы с вами! – чуть ли не жалобно произнес некоторое время спустя Грегор Абуш. – Стреляли по небоскребу, а попали в воздух.

– В чем дело? – встрепенулся я.

– Так называемый пороховой тест…

– Знаю, на пальцах стрелявшего обязательно должен остаться порох.

– Ни у Ричарда Бейдевана, ни у Альберта Герштейна таковой не обнаружен, – Грегор Абуш покачал головой.

– Выходит, не они убили друг друга, а некто третий их обоих! – ошеломленно воскликнул я. – У вашего специалиста по оружию еще какие-нибудь сюрпризы в запасе?

– Все остальное – мелочь. Каждый убит одной-единственной пулей – выстрелом в сердце. Учитывая слабое освещение в гостиной, это обстоятельство вроде бы позволяет сделать вывод, что убийца был особо метким стрелком.

– Пожалуй, – кивнул я.

– Однако наш эксперт считает, что стреляли с минимального расстояния и поэтому особой меткости не требовалось.

Я погрузился было в раздумье, но снова появился сержант Александер. Просмотрев принесенный им ворох бумаг, Грегор Абуш повернулся ко мне:

– Признаться, я возлагал большие надежды на отпечатки ног. Толстый ковер в гостиной плюс дождливая погода создавали идеальные предпосылки. Вы ведь видели сами, на Рыночной площади хоть грязевые ванны принимай. К сожалению, отпечатки ног не дали ничего нового. Кроме Ричарда Бейдевана, Теи Кильсеймур и Альберта Герштейна в помещении побывал лишь один человек – Александр Луис.

– Значит, гипотеза, согласно которой в комнате побывал еще кто-то, отпадает, – заметил я.

– Пожалуй. Если только он, переступив порог дома, не снял обувь… Что же касается отпечатков пальцев, то и тут тоже нет ничего интересного. Единственное, что меня обрадовало, – на черном плюшевом занавесе есть отпечатки пальцев Теи Кильсеймур. Этот факт дает мне уверенность, что окно до того, как она заснула, действительно было еще закрыто.

– Окно! – это слово возбудило во мне цепную реакцию.

Конструкция нового варианта, где и каркас еще не был готов, моментально обросла плотью.

– Это был Луис! – вырвалось у меня.

– Тем, кто раскрыл окно? Скорее всего, – Грегор Абуш рассеянно перебирал бумаги. – Однако мы с вами допустили уже столько ошибок, что рекомендуется некоторая осторожность при выдвижении гипотез.

– Благодарю за совет, – усмехнулся я. – В таком случае, попытаюсь сформулировать свою гипотезу немного иначе. Не буду больше утверждать, что это был Луис. Скажем так: если это был Луис… – начал я, многозначительной паузой намекнув на то, что держу в руках важную нить.

Грегор Абуш именно так и отнесся к моим словам. Наклонившись ко мне, он ожидал продолжения.

– Если это был Луис, – сказал я, – тогда ясно, что окно распахнул именно он. Он единственный из всех присутствующих не знал, что петли заржавели от долгого бездействия, а в раму набилась пыль. Вначале, должно быть, просто попробовал открыть, а затем взялся за ручку и со всей силы рванул на себя…

– Ну, хорошо, – Грегор Абуш кивнул. – Но ваша мысль все равно ничего нам не дает. – Для чего он раскрыл окно? Чтобы освежиться после перестрелки и рассеять пороховой дым, ибо тот раздражал глаза?

Я отметил про себя, что после длительного перерыва начальник полиции опять позволил себе выдать небольшую порцию александрийского юмора.

– Нет! – вскрикнул я. – Объяснение, по-моему, абсолютно просто. Окно распахнуто, чтобы создать впечатление, будто стреляли снаружи!

Естественно, я ожидал со стороны начальника полиции если не похвалы, то хотя бы серьезного обсуждения версии. Но что он думал, я так и не узнал, ибо в эту минуту перед нами снова предстал сержант Александер.

– Старушенция с Рыночной площади, – объявил он с усмешкой. – Говорит, что господин Абуш оказал ей честь, пригласив в гости, и не будет ли ее визит господину Абушу в тягость…

– Пришла? Со всеми пирожками? – озабоченно спросил Грегор Абуш.

Сержанту Александеру не пришлось отвечать, ибо сама гостья уже просунула голову в двери:

– Вы разрешите, господин Абуш?

– Пожалуйста!

К счастью, торговка пирожками не захватила с собой ни свой товар, ни большой зонт, служивший ей навесом. Войдя в кабинет начальника полиции, она с минуту стряхивала свой маленький зонтик, чтобы стекла вода, затем для просушки поставила его под письменный стол.

Грегор Абуш поспешил усадить ее в массивное дубовое кресло.

Своим худеньким тельцем и морщинистым, похожим на печеное яблоко лицом, она напоминала мне шелудивого фокстерьера, который давеча обнюхивал ее пирожки, готовый дать тягу. Так и казалось – стоит начальнику полиции прикрикнуть на нее, и старушка тут же выпорхнет из комнаты вместе со своим зонтиком.

Уловив это, Грегор Абуш нарочито обращался с ней особенно ласково.

– Госпожа Амалия Крюдешанк, – познакомил он нас. – Дальняя родственница Ионатана Крюдешанка. В отличие от него стопроцентная католичка, не имеющая, как вы сами догадываетесь, никакого отношения ни к его банку, ни к ограблению.

Старушка улыбалась.

– Правильно вы сказали, господин Абуш. Особенно про банк,… Однажды моя подруга Нелли угостила меня «Александрийским нектаром». Этот дьявольский напиток мне так ударил в голову, что захотелось подразнить Ионатана… Я уселась со своими пирожками прямо перед банком, и знаете, служащие так быстро раскупили мой запас, что я начала уже подумывать об открытии текущего счета.

Все это старушка возвестила тоненьким голоском, в котором прослушивались нотки добродушной иронии.

– Все бы хорошо, не выйди Ионатан, – продолжала она. – Он был сердит, как черт. «Здесь тебе не Рыночная площадь!» – закричал он на меня. Я ему ответила, что как родственница тем более имею право продавать свой товар его сотрудникам. На что он мне ответил, мол, у него в Александрии три дюжины таких родственниц, если все они начнут торговать перед банком, то ему, в свою очередь, придется перенести все банковские операции на Рыночную площадь.

Я почувствовал симпатию к этой реликвии прошлого века, которая, возможно, еще собственными глазами видела в озере Синем вымершего теперь тайменя. Но вряд ли удастся выудить у нее что-нибудь пригодное для следствия.

– А теперь, госпожа Крюдешанк, расскажите, в котором часу вы вчера покинули свой пост на Рыночной площади, – предложил Грегор Абуш.

– Поздновато… Видите ли, я имею честь жить на набережной Понта. И поскольку в мой дом сейчас вселились рыбы, я отдаю предпочтение Рыночной площади. Там так же мокро, но, по крайней мере, нет сквозняка.

– Какой же сквозняк может быть в вашем затопленном домике? – усмехнулся я.

– Еще какой! – бодро возразила старушка. – Со стороны улицы врывается дождь, а со двора – целое озеро.

– В котором же часу вы ушли с площади? – повторил свой вопрос Грегор Абуш.

– Это я могу сказать, – старушке доставляло явное удовольствие давать показания. – Часы на башне церкви Иоанна Крестителя пробили как раз двенадцать… Разумеется, я могла уйти и пораньше, хотя бы к своей подружке Нелли. Могла бы даже выпить у нее толику «Александрийского нектара». Как жертве наводнения, она мне, наверняка, не отказала бы… Переночевать у нее можно, но хоромы тесноваты. Зато на Рыночной площади я сижу одна, как королева… К тому же, Нелли не нравится, если я привожу Ионатана.

– Ионатана? – удивленно переспросил я. – Вы ведь только что сказали, будто с ним не ладите.

– С банкиром? Разумеется, не ладим. А со своим вороном у меня очень дружественные отношения. Даже сюда, в полицейское управление, он меня проводил.

– А где же он сейчас, госпожа Крюдешанк? – вежливо осведомился Грегор Абуш.

– Где-нибудь вблизи.

Словно эхо с улицы донеслось уже знакомое мне карканье «Берпир». Я взглянул в окно. По стеклу струились водяные потоки.

Управление полиции было в своем роде примечательным творением архитектуры – с порталом, украшенным скульптурным гербом Александрии, с кованым железным флюгером, с покрытыми искусной резьбой ставнями.

Обойтись без ставен никак нельзя было, ибо здание находилось недалеко от бара «Прекрасная Елена». У здешних Шерлоков Холмсов было лишь две возможности защититься от пьяниц, которые, горланя популярные шлягеры Ральфа Герштейна, до четырех утра шествовали мимо окон управления: или сажать их за решетку (в таком случае не хватило бы времени для других обязанностей), или же спрятаться за закрытыми ставнями и притвориться, будто в Александрии все выпивохи вымерли вместе с озерным тайменем.

На одной из этих старинных ставен, раскачиваемой ветром и скрипящей под тугими дождевыми струями, сидел ворон Ионатан, словно успокаивая свою хозяйку: «Я здесь, все в порядке».

– Кто вчера вечером приходил в гости? – продолжал допрос Грегор Абуш.

– Куда?

– Я имею ввиду дом Ральфа Герштейна.

– А, к господину Герштейну, – отозвалась старушка. – К нему никто не приходил. Он вообще там сейчас не живет… Я всегда первая узнаю о его приезде. Обычно он появляется с тремя чемоданами и таким же количеством дам. Сразу же бежит в «Прекрасную Елену» за выпивкой, а ко мне – за закуской «Истосковался я по твоим пирожкам», так он мне в прошлый раз сказал. «Сразу видно, что ты их печешь для настоящих, александрийских челюстей».

Старушка тихонько рассмеялась, затем продолжала:

– Сейчас в доме Ральфа Герштейна не живут, там занимаются кино. Меня режиссер тоже приглашал сниматься, но сюжет мне не по вкусу. Так я ему и объявила: «Если вам обязательно надо грабить, почему именно в Александрии? У нас честный город. Даже мой родственник Ионатан Крюдешанк еще ни разу не сидел в тюрьме».

В двери постучали.

– Заходите! – проворчал начальник полиции.

Увидев Александра Луиса, он обрадовался:

– Садитесь, Луис! С госпожой Крюдешанк вы, должно быть, не знакомы?

– Не имею чести, – старушка покачала головой.

– Это уголовный репортер «Александрийского герольда» Александр Луис, госпожа Крюдешанк! – представил журналиста начальник полиции.

– Очень приятно! – старушка привстала в кресле и с достоинством поклонилась.

– Что приятно? – Луис невольно улыбнулся.

– Как вы странно говорите, господин Луис! Приятно попасть в газету. Я надеюсь, вы уделите мне несколько строк.

– Что же я, по вашему мнению, должен написать? – осведомился Луис.

– Напишите примерно так… Госпожа Крюдешанк, явившись в полицию в качестве свидетельницы, рассказала, что в доме Ральфа Герштейна вчера вечером до двенадцати часов гостили два человека… Первым Явился племянник Ральфа Герштейна, этот молодой человек мне хорошо знаком. Когда я уже собиралась погрузить свою лавочку на тележку, пришел еще один человек, с которым я, к сожалению, не имела чести быть знакомой.

– Как он выглядел? – спросил Грегор Абуш. При этом он незаметно взглянул на Луиса.

Пока старушка пыталась вспомнить внешность гостя (или же делала вид, будто вспоминает), Луис, повернувшись к ней спиной, стоял у окна. Мне сбоку было видно его лицо – мрачноватое, с прищуренными глазами, которые неотрывно следили за сидящим на ставне вороном и за дождевыми струями.

Молчание затянулось.

Наконец старушка осторожно пропищала:

– Трудно сказать, как выглядел второй гость. Вы ведь знаете, господин Абуш, на Рыночной площади кино не снимают. Там довольно темно.

– Это я знаю и без вас! – начальник полиции неожиданно рассердился. – У меня еще много работы, поэтому прошу не отклоняться в сторону! Прожектора не горели, фильм не снимался, поэтому вы не видели, была ли у гостя на носу бородавка. Это мне ясно. Но могли бы вы узнать его…

– Смотря по обстоятельствам, – боязливо откликнулась старушка.

– Дайте мне закончить, – довольно грубо оборвал ее Грегор Абуш. – Встретив его снова при тех же обстоятельствах, я имею ввиду слабое освещение, смогли бы вы его узнать?

– Не знаю, – неуверенно промямлила старушка. – Приведите мне его сегодня на Рыночную площадь, может быть, и узнаю…

Начальник полиции, прекратив допрос, быстро вышел из кабинета.

Через полминуты с улицы долетело возмущенное карканье ворона. Ставни захлопнулись.

Теперь Луис стоял в темноте, лишь через приоткрытую дверь падал отсвет горевшей в коридоре лампы.

Старушка испуганно вскрикнула.

Сразу же стало опять светло.

Грегор Абуш, смеясь, вернулся в кабинет.

– Какие-то юнцы забавляются, захлопывая ставни, – солгал он.

– Мне пора проститься, господин Абуш, – старушка внезапно заторопилась. – До следующего раза! Было очень приятно погостить у вас.

Она схватила свой зонтик, но начальник полиции потянул его к себе.

– Узнали? – спросил он с ударением, затем насмешливо добавил: – Если нет, буду вынужден задержать вас.

– Надолго? – озабоченно осведомилась старушка.

– До вечера, когда на Рыночной площади стемнеет, и мы с Луисом сумеем заглянуть к вам.

При этом начальник полиции порывисто повернулся в сторону журналиста.

Луис также быстро отошел от окна и, встав напротив старушки, посмотрел ей прямо в глаза.

– Вам не стоит утруждать себя, делая вид, будто вы меня не узнали, – сказал он с иронией. – На этот раз вы можете спокойно забыть об излюбленной поговорке александрийцев «Повесь на рот замок и молись богу!».

– Вы так думаете? – она вопросительно взглянула на Грегора Абуша. – Мне кажется, что я уже и так наговорила слишком много…

– Совсем наоборот, вы промолчали еще про одного гостя, – заметил Грегор Абуш.

– Еще одного? – старушка напрягла сморщенное личико, очевидно, пытаясь подстегнуть свою память. Чуть спустя она обиженно сказала:

– Как вы можете так плохо думать обо мне, господин Абуш! Какой у меня интерес молчать? Никто мне за это не платит. Но вы ведь не можете требовать от меня, чтобы я сказала, что видела то, чего не было!

– Можно мне спросить, кто был третьим гостем? – Луис осведомился с хорошо разыгранным равнодушием.

– Почему же нет? – Грегор Абуш внимательно посмотрел на него. – Это был Оливер Дэрти. Сообщаю вам это в том случае, если вы сами не знаете.

– Ах, тот самый господин, что приехал в Александрию грабить банк, – обрадовалась старушка. – Моя подруга Нелли говорила мне, что в этом деле с фильмом он самый главный. Да, его я видела. Но вы ведь сказали – гость. Какой же это гость, который убегает уже через десять минут?

– А как долго в доме Ральфа Герштейна оставался Луис? – продолжал допрос Грегор Абуш.

– Господин Луис? Он пришел примерно в полдвенадцатого, – старушка пыталась уйти от прямого ответа.

– Я спрашивал, как долго он оставался, – Грегор Абуш продолжал наступление. – Когда он ушел? Отвечайте!

– Не могу сказать, – пробормотала старушка, поглядывая на дверь. Чувствовалось, что ей хочется как можно быстрее убраться отсюда.

– Разрешите уточнить, госпожа Крюдешанк, – Грегор Абуш строго продолжал. – До того, как вы сами ушли с площади, то есть до ноль-ноль часов, вы не видели Луиса выходящим из дома? Так?

– Так уж получается, – согласилась старушка с грустным вздохом, однако, встретившись глазами с Луисом, проворно поправила себя. – Должно быть, я просто пропустила этот момент. Может, задремала… Знаете, мне скоро стукнет восемьдесят – не шуточное дело. Но, если есть покупатели, я не уступлю молодой. А вот когда никого нет, позволяешь себе роскошь подремать. Самое дешевое развлечение, за сны не надо никому платить… На прошлой неделе я видела самого Иеремию Александера и он мне сказал…

Старушка внезапно стала такой разговорчивой, что Грегору Абушу лишь с трудом удалось выпроводить ее.

– Вы мне обещали какой-то новый сенсационный материал, – напомнил Луис, когда она ушла.

– Мой приятель Латорп считает, что мы уже поймали убийцу, – сказал Грегор Абуш, отказавшись от своей обычной добродушно-язвительной интонации.

– И кто же это? – Луис повернулся ко мне.

– Это я скажу в конце нашей беседы, – Грегор Абуш взглядом приказал мне не вмешиваться в разговор. – А сейчас, Луис, без обиняков! Когда вы покинули дом Герштейна и что вы там делали?

– Это допрос? – Луис с подчеркнуто вальяжным видом уселся на угол письменного стола.

– Не совсем, – ответил начальник полиции. – Но, поскольку вы сидите на папках, содержащих относящиеся к трем убийствам документы, можете считать, что я собираю материал для документального репортажа. Придумать ему заголовок предоставляю вам самому.

– Название уже готово, – усмехнулся Луис. – «Пока начальник местной полиции собирает доказательства вины репортера, репортер тайком освобождается от лишних свидетелей»… Между прочим, Грегор, я уже давно собирался вас кое о чем спросить. Для вас имя Басани что-нибудь означает?

– Я вас понимаю, – спокойно ответил Грегор Абуш. – И все-таки прошу рассказать, зачем вы пришли в дом Герштейна и, самое главное, когда ушли оттуда? Постарайтесь вспомнить точное время, это очень важно. Нам сейчас известно, что звучание одной магнитофонной кассеты рассчитано на два часа. Когда я вчера подъехал к дому, очередная пленка как раз кончилась. Значит, преступление совершено сразу же после полуночи.

– После полуночи? Отлично! – Луис довольно хмыкнул.

– Вы усматриваете в этом обстоятельстве положительный момент? – спросил Грегор Абуш.

– Без сомнения. Поскольку я в это время находился в другом месте, обещанная вами сенсация превращается в пшик.

– Это мы еще посмотрим… Ну, давайте, Луке! Зачем вы вчера приходили? И к кому? К Ричарду Бейдевану, не так ли?

Луис замялся было, но сразу же скова укрылся за защитной маской иронии:

– Угадали! Хотя это отнюдь не свидетельствует об остроте вашего ума. Должно быть, кто-то из моих коллег по редакции просто услышал, как я по телефону разговариваю с Бейдеваном.

– Зачем тогда вы ему позвонили?

– Объявил о своем визите.

– В столь поздний час?

– А почему бы и нет? Я надеялся, что к тому времени он будет более разговорчив.

– Разговорчив? В каком смысле?

– Не забудьте, что я работаю в отделе уголовной хроники. Я хотел узнать, что он сам думает об ограблении, подозревает ли он лично кого-нибудь?

– Ловко! – Грегор Абуш кивнул. – Если я считал бы вас убийцей…

– Разве вы меня им не считаете? – в тоне Луиса слышалась непритворная ирония.

– До этого я еще не дошел, – спокойно ответил Грегор Абуш. – Пока что я считаю вас всего лишь кандидатом на эту должность.

– Считайте, сколько душе угодно!.. Итак, если вы считали бы меня убийцей… Я с нетерпением жду продолжения.

– Вы, Луис, только что выдали…

– Себя?

– Стратегию и тактику возможного убийцы. Чтобы быть уверенным, что его впустят в столь поздний час, он предупреждает о своем визите. Приходит к моменту, когда Ричард Бейдеван уже достаточно пропитан алкоголем. Он хитроумно выуживает из Бейдевана необходимые ему сведения, например, не подозревает ли режиссер кого-нибудь – конкретно самого убийцу. Следующий логический шаг – убрать режиссера и заодно неугодного свидетеля, – Грегор Абуш все это говорил как бы про себя.

– В таком случае убийцей являюсь я, – усмехнулся Луис. – Но я был вынужден уйти оттуда, так и не выудив из Ричарда Бейдевана ничего, кроме пьяной болтовни. Могу вам в точности рассказать, что я там делал. Выпил рюмку, прослушал один из шлягеров Ральфа Герштейна в исполнении «Ревущих бизонов», поглядел, как в стельку пьяная Tea пытается сломать рояль, и через пять минут убрался восвояси.

– Вы произнесли целую оправдательную речь, Луис. Но разве сказанное мною относится к вам? – Грегор Абуш продолжал разыгрывать свою шахматную партию. – Вовсе нет, у меня есть все основания думать, что ваша попытка разговорить Бейдевана кончилась неудачей.

Последняя фраза сопровождалась пытливым взглядом в сторону Луиса.

– Вы угадали, – Луис кивнул. – Бейдеван так надрызгался, что предлагал мне…

– Кто кому предлагал? Он – вам, или вы – ему? – Грегор Абуш продолжал наблюдать за реакцией Луиса.

Луис ответил грубоватой шуткой:

– Спросите его самого!

– Чтобы это сделать, мне надо сначала добраться до того света. – Грегор Абуш рассердился, хотя и старался не показывать этого. – Мне лично кажется, что у вас для этого куда больше шансов… Ну, ладно! Продолжайте свой рассказ.

– Я пытался поговорить с ним, но Бейдеван и слушать не хотел. Он звал меня…

– Куда?

– Скорее подстрекал…

– К чему?

– Вторично ограбить банк. Я заметил, что там больше ничего не осталось, а он все орал: «А дорические колонны? Если Наполеон вывез из настоящей Александрии знаменитый египетский обелиск, почему мне не вывезти из вашей смехотворной Александрии хотя бы одну лжеколонну?!»

– У вас с Ричардом Бейдеваном много общего, – задумчиво сказал Грегор Абуш.

– А именно? – недоверчиво спросил Луис.

– Вы оба охотно насмехаетесь над Александрией. Скажу вам примерно то же самое, что Ионатан Крюдешанк говорил о религии. Не издевайтесь над городом, в котором живете, даже если он кажется вам смешным. Это может вам дорого обойтись.

– Если уж цитировать, то надо это делать точно, – отрезал Луис. – Насколько мне помнится, соответствующая реплика Крюдешанка обычно кончалась словами: «За это вас накажет бог!» – Луис рассмеялся. – Если в Александрии существует бог, то это не вы, Грегор. Вы лучше других знаете, как его зовут.

– Возможно. Меня интересует лишь одно – алиби ваш бог вам обеспечил?

– В алиби я не нуждаюсь. После Герштейна я прямиком отправился в «Прекрасную Елену». Там, правда, было так много посетителей, что никого конкретно я не запомнил. Единственное, в чем могу поклясться, – Альберта Герштейна и Ричарда Бейдевана я там не встретил.

– Для всего свое время, в том числе и для превратно понятого александрийского юмора. – Грегор Абуш на этот раз рассердился не на шутку. – Если вы хотите разыгрывать из себя острослова, Луис, я справлюсь без вас. Вызову всех, которые вчера вечером около двенадцати были в «Прекрасной Елене».

– Сомневаюсь, принесет ли это вам пользу. Я только забежал на минутку посмотреть, нет ли там одного моего знакомого. Не увидев его, я отправился дальше…

– Куда?

Луис не отвечал.

У меня создалось впечатление, будто он случайно проговорился и теперь об этом жалеет.

Напряженное молчание затягивалось.

– Мне кажется, что свое обещание я сегодня все же сумею выполнить, – заявил наконец Грегор Абуш голосом, в котором таилась угроза. – Если вы не ответите на мой вопрос, отвечу я сам. Вы отправились вовсе не дальше, а обратно. Обратно в дом Ральфа Герштейна!

– Это вы еще должны доказать! – Луис спрыгнул с письменного стола.

– Будет разумнее и проще, если вы удосужитесь доказать мне мою неправоту, – сухо заметил Грегор Абуш.

– Пожалуйста… Tea, пусть она и была пьяна, все-таки должна помнить, когда я ушел. Она сможет засвидетельствовать, что в этот момент Ричард Бейдеван и Альберт Герштейн еще были живы.

– Она утверждает, будто даже не помнит, приходили ли вы вообще, – объяснил Грегор Абуш. – Tea Кильсеймур абсолютно ничего не помнит, – ни ваш первый приход, ни ваш притворный уход, не говоря уже о самом убийстве. Когда это случилось, она сама была еле жива.

Луис поднял голову:

– Повторите, пожалуйста! Я не ослышался? Вы сказали «притворный уход»?

– Давайте играть в открытую. Честно говоря, Луис, ваша легенда о посещении бара «Прекрасная Елена» не вызывает во мне доверия. По моему разумению, вы в действительности попрощались, спустились вниз, но не ушли. Где-то спрятались, дождались и тогда…

– Я возражаю! – Луис пытался скрыть свое волнение. – На чем вы основываетесь?

– На свидетельстве госпожи Крюдешанк, отчасти. Этого вполне достаточно. Если бы она видела, как вы выходили ваше положение значительно улучшилось бы.

– Разве я виноват, что как раз в тот момент она вздремнула? – резко ответил Луис.

– Мне лично кажется, что дело вовсе не в том, будто она дремала. Просто решила, что говорить правду опасно. Одно из двух, Луис! Или вы немедленно извлечете из кармана и выложите на стол неопровержимое алиби, или я буду вынужден вас арестовать.

– На таком ничтожном основании, как нежелание восьмидесятилетней старухи признать без отвиливания, что она в тот момент храпела? Между прочим, могу засвидетельствовать – она воистину храпела… Поостерегитесь, Грегор! У вас доказательств на грош, зато фантазии на миллион.

Чем более возбуждался Луис, тем спокойнее становился Грегор Абуш. Дав тому высказаться, он тихо заметил:

– Вам, как уголовному репортеру, следует знать, что я имею право держать вас семь дней в предварительном заключении без санкции окружного прокурора, просто по подозрению. Только после этого прокурор может потребовать от меня вещественные доказательства. Надеюсь, что для их сбора мне хватит одной недели… Итак, если у вас имеется алиби, а я чувствую, что у вас этот товар есть, выкладывайте без промедления!

Луис погрузился в раздумье. Его лицо, на котором выступили багровые пятна, свидетельствовало о внутренней борьбе. Губы шевелились почти беззвучно.

Может быть, я ошибался, но почудилось, будто мне удалось расшифровать: «Семь дней… Тогда будет слишком поздно».

Неожиданно он выпрямился.

– Вы меня загнали в угол, Грегор… – Луис повернулся ко мне. – Не обижайтесь, Латорп, но я хотел бы остаться наедине с начальником полиции.

Я вышел в коридор.

Спустя несколько минут Луис пробежал мимо меня. Не берусь судить, притворялся ли он, будто меня не видит, или в своем возбужденном состоянии действительно не заметил.

Когда я вернулся в кабинет начальника полиции, Грегор Абуш удостоил меня только мрачного взгляда. Я собирался было сказать, что он совершил непростительную ошибку, оставив Александра Луиса на свободе, но ограничился вопросом:

– Как ему удалось вывернуться?

– Я обещал, что покамест никому не скажу, но если вы сами угадаете…

Я с минуту подумал, потом сказал:

– Сослался в качестве свидетеля на Винцента Басани?

– Совершенно верно. Сказал, что забежал в бар в надежде встретить там Басани, но, не встретив, пошел к нему домой. Басани, мол, может засвидетельствовать, что Луис пришел к нему еще до полуночи.

– Свяжитесь по телефону с Басани! – предложил я.

– Зачем?

– Чтобы проверить алиби Луиса.

– Какая наивность! – усмехнулся Абуш. – Разве Луис угостил бы меня такой басней, если хоть чуточку сомневался в готовности Басани подтвердить это? Я спросил Луиса, для чего же он ночью решил заглянуть к тому. И знаете, что он мне ответил? Глядя мне прямо в глаза, заявил, будто хотел узнать, не располагает ли Винцент Басани новой информацией относительно ограбления.

– Значит, полное фиаско, – вздохнул я.

– Пока да, – Грегор Абуш заставил себя улыбнуться. – Как принято говорить на Диком Западе: «Самый верный шанс у того, кто стреляет последним, особенно, если все противники уже умерли естественной смертью».

Ни я, ни начальник полиции не слышали, как вошел Луис.

Он внезапно оказался в комнате – мокрые от дождя волосы, ироническая улыбка, как обычно, играла на его губах. Он словно излучал ту атмосферу насмешливой бесшабашности, нежелания считаться с привычками и мыслями других людей, что так пришлась мне по душе при вашей первой встрече. Не будь я убежден, что это лишь ловко прилаженная маска, я бы снова поддался этому очарованию.

– Я забыл вам кое-что сказать, – насмешливо начал Луис. – Сперва уберите из квартиры Альберта Герштейна свою хитроумную технику. Подслушать его разговоры теперь все равно уже невозможно, а я по природе слишком осторожен – дома говорю лишь то, что для вас не представляет никакого интереса… Заодно советую выяснить, кто до вас осчастливил хозяев квартиры электронными ушами.

– Благодарю за совет, – Грегор Абуш, если приходилось, умел отлично скрывать свою растерянность. – Надеюсь, вы больше ничего не забыли мне сказать?

– Кое-что действительно забыл, но это сущий пустяк. Попытайтесь выяснить, говорил ли Оливер Дэрти с Ионатаном Крюдешанком по телефону, пока грабили банк. И прежде чем сажать меня в тюрьму, постарайтесь отыскать исчезнувший автобус.