Анатолий Парпара И ВОЛЬНЫЕ СТИХИ ПОДСУДНЫ СЕРДЦУ

***

Вот малый пруд. Чтоб жизнь его постичь,

Я притаился на большом стволе

Березы, рухнувшей недавно,

Среди ее еще живой листвы...

А гладь пруда, в которой отражались —

В коричневом — белесые просторы,

Заколебалась от жучков и мошек,

От падающих с тополя сережек.

И вновь защелкал ранний соловей,

Синички запиликали. А в поле

От луга ввысь по яростной спирали,

Как штопор, ввинчивался жаворонок.

А молодую зелень белостволья

От нежных крон до изумруд-травы

Облило теплым золотом светило,

Как будто озарило нас улыбкой.

Чудес немало я успел увидеть:

Как ежик прибежал к воде напиться,

Как поднимался воздуха хлебнуть

Мудрец-тритон из глубины пруда.

Я стал природой. Тихой, неприметной,

Как ствол березы в стороны торчащий.

И шмель сердитый сел на авторучку,

Как на ромашку желтую садился.

И по моим коленям — я нарушил

Привычную для муравья дорогу —

Опять неторопливо заскользили

Трудолюбивцы чередою.

Вот малый пруд. Я не сумел постичь

Его размеренной и любопытной жизни.

Но к ней сумел немного приглядеться

И на увиденное сердцем поумнеть.

ПАМЯТЬ ВОЙНЫ

Михаилу Алексееву

Быть может, ради озорства

Иль от избытка сил своих

Парнишка топором отцовским

Ствол груши старой подкосил.

И встал в невольном удивленье,

Когда отец, отняв топор,

Рассек грудь дерева, волнуясь,

И что-то ржавое извлек.

И было невдомек парнишке,

Зачем он, от слезы слепой,

То долго взвешивал осколок,

То примерял к своей груди.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ В ДЕРЕВНЕ

В деревне День Победы совпадает

С работами весенними на поле,

И потому дядь-Ваня в пять утра

Могучее семейство поднимает.

Еще кулик кричит за дальним прудом,

Но жаворонок в темно-синем небе,

Захлебываясь песней от восторга,

Как истинный поэт, природу славит.

Под эту песню ладные мужчины

Работают ритмично и добротно.

Под эту песню женщины готовят

Все, что украсит доброе застолье.

Потом вода холодная остудит

Разгоряченное работой тело,

Потом семейство дружное окружит

Под сень листвы укрытые столы.

И дядя Ваня встанет. И осмотрит

Братьев, детей и внуков,

Улыбнется,

Поднимет свой бокал и погрустнеет,

Прогонит грусть

И выпьет за Победу.

А внуки ненароком задевают

Его пиджак на стуле. И медали

Так хорошо звенят...

А день к закату

Стремит свой шаг.

И веет тишиной.

ДВА ПОЭТА

Два поэта дружили в какое-то время.

Первый был гением сцены,

Эпатировал публику

И презирал толпу,

Что, впрочем, ей нравилось очень.

Второй был застенчив на сцене

И незаметен в блестящем кругу.

Но глаза его разума щедро вбирали

И светлое дело, и мудрое слово,

А рука не ленилась записывать все.

Первый умер под всхлипы поклонниц,

И память о нем умерла вместе с ними.

Второй же ушел незаметно из жизни.

Но по записям верным и ныне

Мы читаем о времени том.

И живет оно в нашем сознанье.

***

Друзей и родственников

чаще все же смерть,

чем радость жизни,

вместе собирает….

ПРОСТИ

Памяти Сомдатта, индийского поэта,

создавшего поэму о расстреле

фашистами югославских детей

Прости меня, друг мой, прости!

Высоко-высоко в горах

Среди мужественного народа,

Ценящего свободу более жизни,

А дружество более свободы,

В клубах щедрого фимиама,

В которых я, недостойный, витал

Вместо героев моего народа,

Так и не вспомнил о тебе, друг мой!

Прости меня, друг мой, прости!

Но я не забыл все же голубя вести,

Который окликнул меня на пороге

Эдема. И возвратил к этой жизни.

Спасибо тебе, мой друг!

Прости меня, друг мой, прости!

Но я прочитаю славянам поэму, —

Которую ты сквозь рыданья писал, —

О гибели юных детей Крагуеваца,

И, может быть, белый вестник

К тебе прилетит в Эдем.

Черногория, 1989

МУЖЧИНА

Он недавно вернулся

С краткой беседы

С ангелами.

И теперь смотрит на мир

Кроткой улыбкой мужчины,

Наблюдающего

За шалостями сына.

***

Меня окликнули…

Я вздрогнул.

Открыл глаза:

В лучах рассвета

Качалась комната-челнок.

Я плыл в неведомом воздушном океане.

И не было души, которой нужен…

Зачем меня окликнули?

Узнаю ль?

И почему замолкли?

Издалека ль тот оклик долетел?

Меня окликнули.

Я так хотел помочь!

***

Лучилось солнце, наливались травы,

Цветы благоухали, и прекрасной

Казалась людям

Жизнь под небесами…

Но маленькие крабы умирали

На берегу Констанцы светоносной.

Румыния, 1987

***

Печалюсь об участи

Жизнерадостных книг,

Обреченных на пыльную смерть.

Но страстно мечтающих

О трепетных ласках руки.

Сербия, 1989

ПАРАДОКС

В городке, который был разрушен

За нежелание поступиться

Своей свободой,

Раздается марширующая речь.

И ровесники горя народа,

Отстоявшего мир,

Весело обслуживают

Новых разрушителей.

ПОДРАЖАНИЕ ТАКУБОКУ

Вы — женщина.

И когда вы расцветаете,

Словно майский бутон,

Все сравнения мои

Неожиданно вянут.

ЦЕЙЛОНСКИЙ ВЕРЛИБР

В комнату, в которой поэты

Говорили о современной поэзии,

Вбегали ящерицы и собаки,

Влетали птичьи и детские голоса,

И радовались, не задевая

Безжизненной ткани этого разговора.

Коломбо, 1990

ОТЕЦ И СЫН

Мужчина неожиданно услышал,

Как сын его заказывал кукушке,

Известной бескорыстием вещунье,

Срок указать, какой определила

Неверная судьба его отцу.

А надо знать: последние два года,

Измученный жестокою болезнью,

Усиленной неправедным леченьем,

Он испытал страдания сверх меры,

Но не ожесточился дух его.

И мальчик замер, слыша, как вещунья

Три раза прокукукнула и смолкла.

— Еще! Еще! — он сердцем умолял.

И птица неохотно уступала,

И глухо было редкое ку-ку.

Был голос мальчика и звонок, и настойчив,

И долго длился этот поединок…

Когда же счет перевалил за тридцать,

Не смог сдержать мужчина свои слезы,

И пролились они, как сок березы,

На молодой апрельский, жесткий мох.

СТРУГА

Вспыльчивый, вспыхивающий по ночам,

Гасишь ревниво мой тлеющий сон.

Я принимаю все терпеливо,

Я понимаю причуды твои.

Жемчуг покоя в оправе войны,

Нежное слово средь грубости мира,

Жаждешь вниманья, как юный поэт…

О, что ты делаешь в эту минуту,

Мой мальчик!

Македония, 1993

ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА БУРИЧА

Еще вчера наш спор важнее правды был.

Но горизонт вспороли молнии кроваво,

И вечность заглянула нам в глаза.

Потом его отозвала в сторонку.

А я остался знаки рассмотреть,

Которые рассыпаны по кромке

Усталых гор — свидетелей немых…

Ладонь арбуза трагически алела на столе.

СМОКОВНИЦА

Беспокойная долгая жизнь —

Светло-радостной стройной смоковницы,

Украшающей небо цветеньем своим,

Освежающей землю свою лепестками, —

Бесполезная долгая жизнь

Бесплодной смоковницы.