"Мертвые возвращаются?.." - читать интересную книгу автора (Френч Тана)

Глава 16

Я вернулась в колледж лишь к обеду, но мои друзья все еще сидели в библиотеке. Стоило свернуть в длинный проход между книжными полками, что вел в наш излюбленный уголок, как все четверо как по команде оторвались от книг и отложили ручки.

— Уф-ф! — воскликнул Джастин, издав вздох облегчения, как только я подошла ближе. — Наконец-то ты вернулась. Давно пора.

— Слава Богу, — произнес Раф. — Почему так долго? Джастин решил, что тебя арестовали, но я успокоил его. Сказал, что, по всей видимости, ты сбежала с О'Нилом.

У Рафа сегодня была новая прическа — ради разнообразия он зачесал волосы вверх. Эбби испачкала себе чернилами щеку. Они даже не догадывались, какими красивыми мне кажутся и как близко мы подошли к расставанию. Мне хотелось обнять всех четверых, схватить за руки и крепко сжать.

— Меня продержали там целую вечность, — сказала я. — Может, пойдем пообедаем? Лично я умираю с голоду.

— Что случилось? — поинтересовался Дэниел. — Ты смогла опознать преступника?

— Нет, — ответила я и потянулась к Эбби, чтобы взять рюкзак. — Хотя это, несомненно, тот самый тип, с которым мы подрались ночью. Посмотрели бы вы на его лицо. Такое впечатление, будто он провел десять раундов с Мохаммедом Али.

Услышав мой комментарий, Раф расхохотался и показал большой палец.

— Над чем ты смеешься? — спросила Эбби. — Парень при желании мог в два счета подать на нас за хулиганство. Между прочим, Джастин так и подумал.

— Он не станет ни на кого подавать. Он сказал полицейским, что упал с велосипеда. Так что все прекрасно.

— И ничто не подтолкнуло твою память?

— Не-а.

Я стащила со спинки стула куртку Джастина и помахала ею перед его носом.

— Живо пошевеливайся! Может, сходим в Баттери? Хочется поесть по-настоящему. После полицейских я готова слопать целого слона.

— Ты хотя бы поняла, что сейчас происходит? Они считают, что это и есть тот самый тип, который на тебя напал? Они его арестовали?

— Нет, — ответила я. — Им не хватает улик или что-то вроде того. К тому же они не уверены, что меня пырнул именно он.

Меня так увлекла мысль о том, что Нейлор никого не убивал, что я совершенно не подумала, как эта новость может быть воспринята другими. Неожиданно воцарилось молчание. Все четверо боялись посмотреть друг другу в глаза. Раф даже на мгновение зажмурился.

— Это почему же? — спросил Дэниел. — Насколько я понимаю, подозрение в первую очередь падает на него.

Я пожала плечами:

— Откуда мне знать, как они там рассуждают. Я лишь говорю вам то, что они мне сказали.

— Сколько можно?! — воскликнула Эбби.

Неожиданно она показалась мне жутко бледной. Или виноваты лампы дневного освещения?

— Итак, — подвел итог Раф, — как я понимаю, все бесполезно. Мы вновь вернулись туда, откуда начали.

— Этого мы пока не знаем, — возразил Дэниел.

— А по-моему, все ясно как божий день. Если хочешь, можешь называть меня пессимистом.

Дэниел и Эбби вновь о чем-то допоздна говорили на заднем дворике. На этот раз мне не пришлось на ощупь пробираться в кухню. При необходимости я могла бы, ни разу не споткнувшись, обойти весь дом с закрытыми глазами и у меня под ногами ни разу предательски не скрипнула бы половица.

— Я не знаю почему, — произнес Дэниел. Они сидели на качелях и курили. — И никак не могу понять, что здесь не так. Возможно, мои старые страхи мешают мне ясно мыслить… Но мне как-то тревожно.

— А ты подумай о том, через что ей пришлось пройти, — осторожно возразила Эбби. — Мне кажется, ей хочется одного — как можно скорее все забыть, вернуться к нормальной жизни.

Дэниел посмотрел на нее. Лунный свет отражался в стеклах его очков, так что глаза его были мне не видны.

— Мне почему-то кажется, что ты от меня что-то скрываешь, — сказал он.

Ребенок. Я прикусила губу, моля Бога о том, чтобы Эбби осталась верна нашей женской солидарности.

Она покачала головой:

— Ничего, клянусь тебе.

Дэниел отвернулся, устремив взгляд куда-то на лужайку, и мне показалась, что по лицу его промелькнула какая-то тень — не то усталость, не то печаль.

— Когда-то мы рассказывали друг другу все, — произнес он, — причем еще совсем недавно. Или нет? Неужели мне изменяет память? Мне казалось, что мы пятеро как одна семья и у нас друг от друга нет никаких секретов.

Эбби вопросительно выгнула брови.

— Вот как? А я почему-то совсем не уверена, что все рассказывают друг другу абсолютно всё. Например, ты.

— Если я чего-то недоговариваю, то по очень самым веским причинам.

— Но ведь всегда найдется веская причина что-то утаить. Или я не права?

Лицо Эбби покрылось бледностью.

— Что ж, может, и так, — со вздохом ответил Дэниел. — Это сейчас. А раньше не было.

— Ты и Лекси, — сказала Эбби. — Вы когда-нибудь…

Молчание. Они пристально смотрели друг на друга — так могут смотреть только враги.

— Этим не шутят.

— Вот как? Почему же?

И вновь молчание. Луна зашла за облака, и их лица слились с темнотой.

— Нет, — наконец произнес Дэниел. — Никогда. В принципе я мог бы сказать что угодно, потому что не вижу, при чем здесь это. Да и вообще, ты в любом случае мне не поверишь. Но все-таки повторю — между нами ничего такого не было.

Молчание, в очередной раз. Темноту прорезал, словно метеор, крошечный красный огонек. Кто-то выбросил окурок. Я стояла в холодной кухне, наблюдая за ними сквозь стекло, и мне хотелось крикнуть им: со мной теперь все в порядке. Все успокоится, все придет в норму, дайте только время. А оно у нас есть. Потому что я остаюсь.

В ночи хлопнула дверь. Затем шаги, быстрый топот по деревянному полу. И вновь хлопнула дверь, на сей раз еще сильнее — входная.

Я села в кровати и прислушалась. Сердце было готово выскочить из груди. В доме мне почудилось какое-то движение, тихое-тихое, что я скорее ощутила его кожей, нежели услышала. Оно пробежало по стенам и половицам, проникло мне под кожу. Кто-то двигался по дому. Движение могло происходить откуда угодно. За окном была глубокая ночь, в ветках деревьев ни ветерка, лишь приглушенное уханье совы вдалеке. Я повыше приподняла подушку, устроилась поудобнее и стала ждать. Сначала мне захотелось закурить, но я была готова поклясться: в эти мгновения я не единственная, кто сидит на кровати, прислушиваясь к ночным звукам. Щелчок зажигалки, сигаретный дымок — этак недолго выдать себя с головой.

Спустя минут двадцать входная дверь открылась и закрылась снова, на сей раз еле слышно. Пауза, затем тихие, осторожные шаги вверх по ступенькам, в сторону комнаты Джастина. Еще секунда, и этажом ниже подо мной скрипнули пружины кровати.

Я выждала пять минут. Ничего интересного не последовало. Я выскользнула из постели и бросилась вниз. Скрывать свои действия не было никакого смысла.

— А, это ты, — произнес Джастин, когда я просунула голову в дверь его спальни.

Он сидел на краешке кровати, полуодетый: в брюках, но без носков, рубашка не заправлена и не застегнута на все пуговицы. На него было жутко смотреть.

— С тобой все в порядке? — спросила я.

Джастин провел ладонями по лицу, и я увидела, что руки его дрожат.

— Вообще-то нет.

— Что случилось?

Он опустил руки и посмотрел на меня.

— Иди спать! — сказал он. — Слышишь, Лекси, кому говорят, иди спать!

— Ты на меня зол?

— Можно подумать, в этом мире нет ничего более важного, чем твоя персона, — холодно произнес он. — Есть, уж поверь мне.

— Джастин, — сказала я спустя секунду. — Я лишь хотела…

— Если ты и впрямь хочешь мне помочь, — ответил он, — то будь добра, оставь меня в покое.

Он встал и, повернувшись ко мне спиной, принялся возиться с постелью — неуклюжими, резкими движениями попробовал расправить и натянуть простыни. Вскоре мне стало понятно: больше я от него не дождусь ни слова. Я вышла, бесшумно закрыла за собой дверь и пошла к себе наверх. Из-под двери Дэниела света видно не было, но я ощущала его присутствие и как будто видела, как он стоит в темноте всего в метре от меня, прислушивается, размышляет.

На следующий день, когда я в пять часов вышла из аудитории, Эбби и Джастин уже поджидали меня в коридоре.

— Ты, случайно, не видела Рафа? — спросила Эбби.

— Последний раз — в обеденный перерыв, — ответила я.

Оба были в верхней одежде: на Эбби — длинное серое пальто, твидовый пиджак Джастина застегнут на все пуговицы, на плечах и в волосах у них блестели капли дождя.

— Если не ошибаюсь, у него консультация с научным руководителем.

— Вот и нам он так заявил. — Эбби отступила к стене, пропуская мимо себя орущую ватагу студентов младших курсов. — Мне почему-то казалось, что консультации с научным руководителем редко длятся четыре часа. К тому же я подергала дверь в кабинете Армстронга. Она заперта. Так что его там нет.

— Может, он отправился в паб пропустить кружку пива? — выдвинула я предположение.

Джастин поморщился. Мы все знали: Раф закладывает за воротник больше, чем следовало бы, но никто не решался сказать об этом вслух.

— Мы и там проверили, — сказала Эбби. — Вообще-то он туда не ходит. Говорит, мол, там собираются одни тупоголовые футболисты и он тотчас вспоминает школу. Даже не знаю, где еще его искать.

— В чем дело? — поинтересовался Дэниел, выходя из аудитории в коридор.

— Раф куда-то пропал.

— Гм, — задумчиво протянул Дэниел, поправляя под мышкой книги и тетради, чтобы те не упали. — А вы не пробовали ему позвонить?

— Звонили, причем трижды, — ответила Эбби. — Первый раз он не принял входящий, а потом и вообще отключил телефон.

— А его вещи по-прежнему в библиотеке?

— Нет, — ответил Джастин и, прислонившись к стене, начал ковырять ноготь. — Ничего там нет.

— Думаю, это хороший знак, — произнес Дэниел и слегка удивленно посмотрел на него. — По крайней мере мы знаем: с ним не случилось ничего из ряда вон выходящего. Его не сбило машиной, его не увезли на «скорой» с приступом аппендицита. Он просто ушел куда-то по своим делам.

— Да, но куда? — спросил Джастин уже гораздо громче. — И что нам теперь прикажете делать? Без нас он домой не попадет. Мы что, должны бросить его здесь?

Дэниел бросил поверх голов взгляд вдоль коридора. В воздухе висел запах мокрого ковра. Где-то за поворотом раздался пронзительный девичий визг. Наша троица — Эбби, Джастин и я — дружно вздрогнула, но в следующее мгновение стало ясно, что девица лишь изображает испуг, потому что визг был частью флирта и за ним последовало игривое ворчание. Дэниел стоял, закусив губу, и, казалось, ничего не замечал.

Спустя какое-то время он вздохнул и произнес, слегка покачав головой:

— Ох уж этот Раф. Что ни говори, а придется оставить его здесь. Если захочет вернуться домой, пусть позвонит кому-то из вас или возьмет такси.

— До Гленскехи? Я не намерен ради него лишний раз тащиться в город лишь потому, что он ведет себя как последний идиот…

— Думаю, при желании он найдет способ, — отмахнулся Дэниел, поправляя выбившийся из папки лист. — А нам пора домой.

Обед — вернее, то, что должно было считаться обедом: куриные котлеты из морозильника, рис и миска с фруктами на середине стола — подходил к концу, а Раф так и не позвонил. Телефон он снова включил, но все наши звонки переключал на голосовую почту.

— Совсем не в его духе, — с тревогой заметил Джастин. Сам того не замечая, он скреб ногтем большого пальца рисунок по краю тарелки.

— Еще как в его! — возразила Эбби. — Пошел выпить и снял девицу. Можно подумать, с ним такого раньше не случалось! В последний раз он отсутствовал два дня.

— То совсем другое дело. А ты почему киваешь? — набросился на меня Джастин. — Можно подумать, ты что-то помнишь. Тебя с нами вообще тогда еще не было.

Я тотчас ощутила прилив адреналина, но, слава Богу, никто ничего не заметил. Все были сосредоточены на Рафе.

— Я киваю, потому что слышала об этом. Есть такая вещь, называется общение. Очень даже полезная, так что настоятельно тебе рекомендую попробовать…

Все присутствующие были не в лучшем настроении, в том числе и я. Нельзя сказать, чтобы я слишком переживала по поводу Рафа. Но факт оставался фактом: то, что его с нами не было, настораживало, как, впрочем, и то, что я не могла с уверенностью сказать, имело это отношение к нашему расследованию или же просто его отсутствие нарушило равновесие в нашей компании, внесло некий дисбаланс.

— И что в том деле было другого? — поинтересовалась у Джастина Эбби.

Тот пожал плечами:

— Тогда мы вместе не жили.

— И?.. Теперь у него еще больше причин где-то пропадать. Что ему делать, если вдруг захочется кого-то закадрить? Привести девицу сюда?

— Он должен был нам позвонить. Или на крайний случай оставить записку.

— И что он должен был в ней написать? — поинтересовалась я. В этот момент я была занята тем, что резала на кусочки персик. — «Привет, друзья мои, мне тут захотелось потрахаться. Дам знать о себе завтра или сегодня ближе к вечеру, если у меня не встанет, или часа в три утра, если девица окажется так себе телка…»

— Попрошу без вульгарностей! — оборвал меня Джастин. — Прошу тебя, ради всего святого, что ты ковыряешься со своим персиком, лучше ешь его!

— При чем здесь вульгарность? Я просто сказала, что могло быть в его записке. А что касается еды, то когда захочу, тогда и съем. Я ведь не указываю тебе, что, как и когда есть.

— Думаю, нам следует обратиться в полицию.

— Нет, — подал голос Дэниел, постукивая по тыльной стороне запястья сигаретой. — На данном этапе ничего хорошего это нам не даст. Обычно, если кто-то пропал, полиция ждет какое-то время — как минимум двадцать четыре часа, если не ошибаюсь, а может, даже больше. До этого объявить кого-то пропавшим без вести невозможно. К тому же Раф человек взрослый и…

— Теоретически, — съязвила Эбби.

— …и имеет полное право провести ночь где ему вздумается.

— А если он натворит глупостей?

Джастин был готов разрыдаться.

— Одна из причин, почему я не любитель эвфемизмов, — произнес Дэниел, аккуратно положив погасшую спичку в пепельницу, — состоит в том, что они мешают нормальному общению. Нет, Раф действительно способен натворить уйму глупостей, однако за этой фразой может стоять все, что угодно. Ты, видимо, опасаешься, как бы он не наложил на себя руки, что лично я считаю крайне маловероятным.

Джастин ответил не сразу, потом заговорил, не поднимая глаз:

— Он когда-нибудь рассказывал тебе о том периоде своей жизни, когда ему было шестнадцать? Когда родители заставили его едва ли не в десятый раз сменить школу?

— Прошлое меня не интересует, — ответил Дэниел.

— Он не собирался сводить счеты с жизнью, — заметила Эбби. — Просто хотел, чтобы его тупоголовый папаша обратил на него внимание. Увы, ничего у него не вышло.

— Я сказал, прошлое меня не интересует.

— А я не о прошлом, я просто говорю, что сейчас все по-другому. Вы не заметили, что Раф изменился за последние пару месяцев? Вам не показалось, что он словно стал счастливее?

— Последние несколько месяцев, — буркнул Джастин. — Но не последние несколько недель.

— Это точно, — сказала Эбби, с хрустом разрезая яблоко на две половинки. — Последние несколько недель все мы были не в лучшей своей форме. И все равно нельзя сравнивать, как было тогда и как сейчас. Раф знает, что у него есть дом, знает, что есть люди, которым он небезразличен, ему нет причин причинять себе вред. Просто у него было нелегкое время, вот он и решил слегка оттянуться, приударить за какой-нибудь юбкой. Когда ему надоест это занятие, он вернется к нам.

— А если он… — Джастин не договорил. — Нет, не нравится мне все это, ой как не нравится! — негромко добавил он, глядя в тарелку.

— Нам тоже не нравится, — бодро проговорил Дэниел. — Для всех нас время было нелегкое. Нужно смириться, набраться терпения и по отношению к себе, и по отношению друг к другу. Только так мы можем вернуться к прежней жизни.

— Ты сказал нам: потерпите, и станет лучше. А лучше не становится. Дэниел, становится только хуже.

— Я имел в виду, — возразил Дэниел, — более длительный промежуток, нежели три недели. Если вы считаете это неразумным, тогда со всей откровенностью скажите мне.

— Удивляюсь тебе! Как ты можешь быть таким спокойным? — едва ли не сквозь слезы воскликнул Джастин. — Ведь речь идет о Рафе!

— Чем бы он ни занимался в данный момент, — произнес Дэниел, предусмотрительно отворачиваясь, чтобы не выдыхать табачный дым нам в лицо, — я не вижу, как можно чему-то помочь, если впасть в истерику.

— Я не впадаю в истерику. Это нормальная реакция нормальных людей, когда пропадают их друзья.

— Джастин, — негромко произнесла Эбби, — вот увидишь, все уладится.

Джастин ее не слушал.

— Ты не человек, а робот… Господи, Дэниел, ты мог бы хоть раз, всего один-единственный раз, сделать так, чтобы все увидели: мы тебе небезразличны. Или если не мы, то хотя бы что-то…

— Думается, у вас есть все причины полагать, — холодно ответил Дэниел, — что вы, и каждый в отдельности, и все вместе, мне далеко не безразличны, что я только и делаю, что забочусь о вас.

— Это ты так думаешь. А я нет. Какие такие причины? Лично у меня есть все причины полагать, что тебе на всех нас…

Эбби сделала небольшой жест — повернув ладонь вверх, она обвела рукой комнату и указала на сад за окном. Было в этом жесте, в том, как рука вновь бессильно легла на колени, нечто усталое, отрешенное.

— Верно, — согласился Джастин и отвалился к спинке стула. Свет падал на него под углом, еще резче обозначив впалые щеки и вертикальную складку между бровями, и на какое-то мгновение мне показалось, будто я вижу его лицо, каким оно будет лет через пятьдесят. — Конечно. Дом. Но посмотри сам, что мы имеем в конечном итоге.

И вновь молчание.

— Я никогда не утверждал, — заговорил наконец Дэниел, и в его голосе послышались незнакомые мне нотки, — будто наделен непогрешимостью. Единственное, что я всегда утверждал, и я не отказываюсь от своих слов: я делаю все, что в моих силах, чтобы нам пятерым жилось хорошо. Если вам кажется, что это получается у меня плохо, то, пожалуйста, можете поступать так, как вам заблагорассудится. Если полагаете, что нам не стоит жить вместе, что ж, я вас не держу. Если считаете, что следует заявить в полицию по поводу отсутствия Рафа, достаточно поднять телефонную трубку и набрать номер.

В ответ на его слова Джастин с несчастным видом пожал плечами и вновь уставился в тарелку. Дэниел курил, глядя в пространство перед собой. Эбби грызла яблоко. Я превратила свой персик в кашу. Никто больше не проронил ни слова.

— Все понятно, вы потеряли вашего дамского угодника, — произнес Фрэнк, когда я позвонила ему с моего дерева. Судя по всему, мы вдохновили его попробовать здоровую пищу, потому что в данный момент он ел что-то с косточками. Было слышно, как он тихонечко что-то плюет себе в ладонь или, может быть, не в ладонь, а куда-то еще. — Если его найдут мертвым, тогда, возможно, народ поверит в существование загадочного убийцы. Эх, были бы деньги, сделал бы ставки.

— Хватит придуриваться, Фрэнк, — сказала я.

Фрэнк рассмеялся.

— Выходит, ты за него не беспокоишься? Ты серьезно?

Я пожала плечами:

— Мне просто хотелось бы знать, где он сейчас. Вот и все.

— Я бы не советовал тебе особенно брать в голову, киска. Одна моя знакомая барышня пыталась выяснить, где однажды вечером обретался ее дружок Мартин, и по ошибке набрала номер Рафа. К сожалению, пока недоразумение не выяснилось, он не упомянул, где в тот момент находился, а шум на заднем плане был очень даже красноречивым. Так что Эбби права: ваш драгоценный Раф заглянул в паб, принял как следует и решил снять девчонку. Вот увидишь, он скоро вернется, цел и невредим, если не считать жестокого похмелья.

И все-таки Фрэнк забеспокоился. Причем настолько, что вытащил откуда-то бабенку с томным голоском и заставил ее звонить. Возможно, одного Нейлора ему было маловато, чтобы насолить Сэму. А может, он с самого начала серьезно его подозревал. Я подтянула ноги выше на ветке.

— Отлично, — сказала я. — Приятно было услышать.

— С чего это у тебя сегодня голос как у дохлой кошки?

— Из-за ребят. Они все жутко расстроены, — ответила я. Слава Богу, Фрэнку не видно в данный момент мое лицо. От усталости я была готова в любой момент рухнуть с дерева, а потому покрепче уцепилась за ветку. — Что бы ни было тому причиной — то ли они все еще переживают из-за меня, то ли из-за чего-то другого, о чем дружно умалчивают, — но впечатление такое, что у них там сплошной раздрай.

Фрэнк ответил не сразу.

— Я знаю, киска, ты сумела найти к ним подход. И это здорово. И хотя лично мне они сами и их чувства до лампочки, я не возражаю, если ты принимаешь все близко к сердцу. Лишь бы не мешало делу. Но запомни — они тебе не друзья-приятели. Их проблемы не твои проблемы, они твой шанс раскрыть преступление.

— Понимаю, — промямлила я. — Но видеть все это действительно тяжело.

— Что же, толика сочувствия не повредит. — с набитым ртом бодро отозвался Фрэнк. — Главное — не увлекаться. Кстати, у меня есть кое-что, что заставит тебя забыть про их печали. Твой Раф не единственный, кто пропал.

— Что ты сказал?

Фрэнк выплюнул косточки.

— Я тут намеревался взять на крючок Нейлора. Понаблюдать за ним со стороны. Посмотреть, чем он занимается, с кем водит дружбу, ну и все такое прочее. Чтобы тебе было над чем поразмышлять на досуге. Все оказалось не так-то просто. Сегодня он на работу не явился. Родители не видели его со вчерашнего вечера, и оба в один голос утверждают, что это на него не похоже. Отец его в инвалидной коляске. Их любящий сын мог свалить все заботы по уходу за инвалидом на мать. Твой Сэмми и еще парочка наших людей день и ночь следят за их домом. Мы также подключили к делу Бирна и Догерти. Кто знает, что выплывет наружу?

— Не думаю, чтобы он уехал далеко, — ответила я. — Вряд ли парень покинет Гленскехи, если его только насильно не уволокут отсюда. Вот увидишь, он скоро объявится.

— Я тоже так считаю. А что касается ножевых ранений, это еще ни о чем не говорит. Неправда, будто в бега пускаются только преступники. Но есть одна вещь, которую я знаю доподлинно. Что бы ни заставило его дать деру из деревни, только не страх. Скажи, он произвел на тебя впечатление пугливого человека?

— Нет, — ответила я. — Ни на секунду. Другое дело, что он был в ярости.

— Вот и я того же мнения. На допросе он был готов лопнуть от злости. Я потом пронаблюдал за ним, когда он выходил из участка. Так вот, не успел Нейлор сделать и пары шагов от двери, как обернулся и в сердцах сплюнул. Скажу тебе честно, Кэсси, мы здорово его достали, да и характер у него не подарок. Так что, возможно, ты права: далеко он уйти не мог. Трудно сказать, куда Нейлор запропастился, но он явно не желает, чтобы мы за ним следили. С другой стороны, вполне может статься, что ему есть что скрывать. Так что будь начеку.

Как будто я сама этого не знаю. По пути домой я старалась шагать по середине дороги с пистолетом в руке. Я засунула его за пояс, лишь когда за мной захлопнулась задняя калитка и я снова оказалась в саду. Из освещенных окон дома на лужайку пролегли яркие полосы света.

Сэму я звонить не стала. И не потому, что забыла. Не знаю, ответил бы он мне. Но даже если бы и ответил, я точно не знаю, что мы сказали бы друг другу.