Глава 3. Письмо с канарейкой.

Она возвышалась на деревянной трехногой подставке подобно странному яйцу диковинной птицы. Правда, вряд ли существуют птицы, у которых вместо скорлупы организм вырабатывает перламутр цвета слоновой кости. Жемчужина была крупной, в моей ладони она бы точно не уместилась. Однако дотрагиваться до артефактной вещицы, а тем более брать в руки, я не собиралась. Стоящая на шаг позади девчонка хмуро разглядывала мое восхищенное лицо.

— Это она? — решив прервать затянувшееся молчание, поинтересовалась я у Силии.

— Да. И сейчас это еще и хранилище для сущности Герва. Просто не верится…

— Мне тоже, — сейчас же с всякое удовольствие исчезло. Теперь я смотрела на жемчужину не просто как на прекрасное творение природы, но и как на настоящую ценность. Где-то внутри этой округлой штуковины пряталась самая главная часть моего друга, который предпочел уйти из этого мира, но не превратиться в чудовище. Глаза вдруг защипало, так что пришлось срочно поднять взгляд к потолку, выложенному плиточками. Только не хватало окончательно расклеиться, — Это как-то не правильно. И страшно…

— Тебе страшно? — неверяще усмехнулась дочь Дапмара, — Ты же через столько прошла. На твоем месте многие лекверы бы давно предпочли переложить ответственность на чужие плечи, а ты продолжаешь бороться.

— Ты думаешь, что после всего того, что для меня сделали Гервен, Викант, Руалла и другие, я могу просто развернуться, забиться в какой-нибудь приграничной гостинице и ждать, пока он или кто-нибудь другой вернет Элистара? Нет. Это моя вина.

Леквер, пожав плечами, задумалась. За все время моего рассказа она не промолвила ни слова, а после все также молча потащила меня за руку в кабинет отца, к жемчужине. И только теперь я почувствовала разницу между настоящими подростками и Силией. Это было умение вовремя задвинуть свои амбиции и гонор и просто начать действовать без лишних слов, мудро и быстро.

— И все же, кто он для тебя? — неожиданно продолжила допрос леквер.

— Друг. Сначала я его ненавидела, потом поняла, насколько он был прав. Прав каждый миг, заставляя меня подниматься на заре и весь день учиться. Издеваясь надо мной и тем самым побуждая бороться. Он мог убить меня еще тогда, когда я лежала полуистлевшая в спальне Дома его сестры. Мог уничтожить после того, как я чуть не лишила его сущности. Но он этого не сделал. Я думала, что от страха или корысти. Но, как выяснилось, это лишь одна часть истории.

— Гервен ценил всех и каждого, как личность. Пусть иногда в качестве всего лишь полезного инструмента для постройки его собственной жизни. Но он во всех искал плюсы, таланты, что-то доброе и хорошее. Знаешь, Лида, когда он последний раз приезжал в Сер-э-Ревет, у него были глаза, полные боли. Он словно всю жизнь пытался найти что-то или кого-то… главного. Кто бы был таким же крепким, кто смог бы поддержать его и не сломаться. Да, не сломаться, — Силия горько улыбнулась, но я успела заметить, как нервно дернулся уголок ее губ. И не удержалась от вопроса:

— Ты любила его?

— Герва… — девочка потупилась, смурнея. Но и так все было понятно, даже без ее ответа. Уже потому, что младший отпрыск хозяина замка называла Элистара не иначе, как "Герв", было ясно, насколько она была к нему близка. Не физически. Голубоглазая леквер могла ни разу в жизни не разговаривать с парнем, но он был дороже ей, чем даже проживший с ней всю жизнь отец. Я была уверена, что Силия знает не только что пьет Гервен, но и как: отставляет ли он мизинец, кладет ли ложечку обратно в чашку или кладет рядом, причмокивает или помешивает напиток. А также еще много замечательных деталей, которые даже сам крашеный никогда бы не отметил. Во всяком случае, именно так все происходило со мной, когда я была рядом с Дэрлианом. Я могла тогда с закрытыми глазами лишь кончиками пальцев определить, какой именно пуговицы на его любимой рубашке я касаюсь, — Да. Ты не хочешь взять ее?

Леквер указала глазами на жемчужину. Я с опаской посмотрела на подставку, на стол, на котором та стояла, проверяя кабинет на наличие сигнализации. Но, ничего подозрительного не найдя, осторожно протянула дрожащую руку вперед. Спину окатило жаром, сердце застучало быстрее, словно я хотела засунуть кисть в пасть крокодила, а не дотронуться до гладкого светло-бежевого бока жемчужины. Подушечки пальцев спружинили обо что-то теплое, будто живое. Перламутр сейчас же засиял еще ярче, начав отливать зеленоватым. Это было совершенно нелепо, но мне казалось, что я снова стою перед телом зеленоглазого леквера, осторожно трогая его ледяную неживую ладонь. И так же, как и тогда, я невольно окликнула его, будто бы он мог слышать:

— Гервен, я здесь. Я же обещала, что верну тебя. Ты даже не знаешь, насколько мне нужно твое присутствие. Возвращайся, Элистар…

— Он вернется, — негромко произнесла дочь Дапмара за спиной, заставив меня отдернуть руку от жемчужины и повернуться к ней. Впрочем, вместо ожидаемого сарказма в глазах девочки были только слезы. Силия через силу улыбнулась, и крупные капли медленно покатились по ее щекам, — Мне кажется, я знаю, как поступить. Это будет нелегко, но разве хороший план должен быть обязательно легким?

Я удивленно взглянула на девочку, с облегчением понимая, что теперь мне не придется все делать одной

— Сначала я должна тебе кое-что показать, — Силия утерла нос тонким платочком и жестом приказала следовать за собой. Последний раз оглянувшись на жемчужину, я поспешила за девчонкой. Бегала леквер намного быстрее меня, так что, когда нас в гостиной остановил сам хозяин замка, я едва могла дышать. Правое подреберье кололо, воздух прорывался к легким маленькими порциями, не давая насыщения уставшим мышцам. Все-таки то, что я с удобствами каталась на птице или в кибитке вместе с друзьями, не прошло бесследно для моей физической формы. Организм активно сопротивлялся любым нагрузкам, тем более таким экстремальным, как спуск по почти отвесной лестнице.

— Силия! — лицо Дапмара приобрело слащавое выражение, как только он заметил меня. При этом глаза его остались колючими иголочками, с подозрением косящими в сторону дочери. Видимо, отец решил напомнить леквер о том, что он не только добр, но и строг. Силия перевела на меня взгляд, чуть заметно кланяясь Дапмару. Я тяжело выдохнула, старательно изображая улыбку, одновременно пытаясь судорожно втянуть ртом воздух, — Отлично, вы уже познакомились, а я уже было собирался представить тебе нашу новую… твою новую горничную.

— О! — только и смогла выдать девочка, толи выражая крайнее удивление, толи благодарность. Я попыталась как можно незаметнее опереться о стол, делая вид, что мне просто некуда девать свою пятую точку. Перед глазами с новой силой заплясали разноцветные круги, а к горлу подкатил горьковатый комок.

— Надеюсь, Иктия, вы будете не против принятого мной решения назначить вас личной прислугой моей дочери? — с иронией произнес хозяин особняка, только вот вряд ли нашелся бы хоть один сумасшедший, решившийся ответить ему отказом. Поэтому я только согласно кивнула и с не менее вежливой (и не более искренней) гримасой радости зачирикала:

— Конечно, конечно! Ваша дочь — чиста, как первый снег и скромна, как первоцвет, который украшает мир ранней весной.

Дапмар довольно хмыкнул, принимая мою лесть. Теперь я могла записать на свой счет еще одну небольшую победу. В конце концов, говорить, как эльфы я уж точно научилась.

— Что ж. В таком случае вы немедленно приступите к выполнению ваших обязанностей. Моя дочь вам все расскажет и покажет. Не правда ли, Силия?

— Несомненно, — с горячностью закивала девочка головой, сейчас же хватая меня под локоть. Стол позади качнулся, грозясь упасть, так что леквер пришлось в последний миг ставить его на место с помощью левитации. Мы поспешно выскочили во двор, лишь только Силия нырнула в теплую шубку, — Куда пойдем?

— Кажется, это ты моя госпожа, а не наоборот? — легонько задевая носком сапога снег, усомнилась я.

— Все это, конечно, хорошо. Но нам еще нужно придумать, каким образом стащить у папы жемчужину так, чтобы он не заметил пропажу. Это будет очень непросто. Если ты просто исчезнешь вместе с ней, он сразу же восстановит все причинно-следственные связи и поймет, что ты действовала по указанию Герва.

Я согласно угукнула, нечаянно цепляя веточку яблони. И тут же поплатилась за неловкость, так как за шиворот мне упала горка снега. Пока я пыталась выгрести еще не растаявшие остатки белого крошева, Силия подняла глаза на злополучное дерево и удивленно присвистнула.

— Что?

— Канарейка, — тыча куда-то наверх пальцем, пораженно отозвалась девочка. Я подняла глаза вслед за ней и, действительно, обнаружила небольшую птичку с желтой грудкой. Пташка громко заверещала, словно приветствуя нас. Силия толкнула меня в бок, — Поймаем?

— Зачем? Пусть себе летает, поет, — поимка ненормальной птицы, не подчиняющейся законам природы (хотя, может, в этом мире они другие?) точно не входила в мои планы. Леквер надула пухлые губки, став похожей на обиженного хомяка. Голубые глазки девочки немедленно налились слезами, и стало ясно, что это не первый раз, когда Силия добивается своего таким образом, — Хорошо, лови. Ты же, насколько я поняла, обладаешь даром перемещать предметы, вот и действуй.

— Только вот куда мы ее посадим? У меня где-то была небольшая клетка, можно ее почистить и пусть там канарейка живет, — даже не слушая меня, продолжала рассуждать леквер. Рука ее вытянулась вперед, сжимаясь в маленький кулачок с тонкими пальцами. Я отметила, что все запястье и кисть девчонки покрывал какой-то интересный рисунок, похожий на хитрую татуировку. Птаха затрепетала крыльями, силясь взлететь, но ее потащило что-то вниз, словно к лапке канарейки был привязан невидимый аркан, — Попалась!

— Пойдем тогда к тебе, клетку искать, — пожала я плечами, не разделяя радости леквер. По мне, так лучше бы она в саду повесила кормушку и приходила любоваться прилетающими пичугами.

Путь до комнаты Силии на этот раз занял намного меньше времени. Возможно потому, что девчонка очень торопилась посадить свою пленницу на отведенное ей место, а может еще и потому, что меня при этом не надо было едва не волоком тащить наверх. Как только дверь за нами закрылась, а леквер сбросила прямо на кровать роскошную меховую накидку, сейчас же она принялась за поиски искомой клетки.

— Подержи, — сунув мне канарейку в руки, приказала Силия, вышвыривая из громадного комода всевозможные вещи, начиная от походного плаща и заканчивая тюбиком с помадой. Я не особенно этому удивилась, машинально поглаживая большим пальцем хрупкую пташку. В моем доме подчас царил еще больший беспорядок. Но вот уже дочь Дапмара залезла наполовину в темное нутро комода, а никакого намека на клетку так и не обнаружилось, — И все же я не понимаю, как мы можем без лишних последствий украсть жемчужину? Отец охраняет ее с такой тщательностью, что даже запретил кому-либо из прислуги к ней прикасаться.

— Как ты думаешь, а он знает об истинном предназначении жемчужины?

— Не знаю, — приглаживая волосы, обернулась ко мне девушка, — Опа, кажется, клетка уже не понадобится!

Я растерянно опустила глаза. Подумала сначала, что раздавила несчастную пташку, и с облегчением вздохнула, когда та оказалась живой и невредимой. Зато в полупрозрачной, чуть искрящейся клетке. Еще не совсем понимая, что делаю, я инстинктивно сжала неведомые прутики, и они послушно стали уменьшаться.

— Да ты, оказывается, можешь Творить! Да это не все лекверы могут, не то, что люди. Слушай, а с тобой точно никаких обрядов не проводили?

— Вроде нет, — так же ошеломленно, как и девчонка, ответила я.

— Вроде?

— Ну, да. Пока я была в моем мире, Дэрлиан ничего такого странного не делал.

— Кто, прости?

— Ваш много раз упоминаемый Сотворитель, — неожиданно огрызнулась я, понимая, что этот гад способен сделать со мной все, что ему угодно, а я при этом могла ничего и не заметить, — Точнее, его сущность. Он был моим возлюбленным, пока не ушел из моей жизни. А потом появился уже здесь. Правда, сейчас я сомневаюсь в том, что Дэрл не мог провести какой-либо обряд. Ведь даже передача части сущности занимает всего пару минут.

— Надо же, какие подробности открываются простым смертным лекверам! — хихикнула Силия, — Теперь понятно, почему тебе подписали амнистию. Но спешу тебя утешить — сущность без тела не способна ничего сделать.

— Даже если она может принимать любые формы? — с ехидством уточнила я. Девчонка была просто непрошибаемой. Даже брови не подняла, когда я назвала Дэрлиана своим "возлюбленным".

— Ух, ты! Значит, выдумки некоторых придворных о том, что их повелитель меняет внешность, не такие уж выдумки. Нет, Лида. У Сотворителя, конечно, интересная сущность, но мы все уникальны по-своему. Только находясь в телесной оболочке, леквер способен отдать часть своей сущности, или другим способом произвести воздействие на живое существо, — заучено ответила девочка, — Кстати, поставь клетку на стол. Кажется, я поняла, как мы обманем отца.

Азули была в крайней степени раздражения и едва не породила молнию прямо посреди зала совещаний. Однако, она не была бы Всевидящей с тысячелетним опытом, если бы в последний момент не смогла сдержаться. Голубоватые искорки чужой сущности даже не опалили ее платье. Вообще это собрание больше напоминало какой-то хорошо отрепетированный спектакль, причем Азули здесь играла роль козы отпущения.

— Я поздравляю вас, дорогая моя с тем, что вы смогли самостоятельно справиться с волнениями среди вашего народа, — с самым невинным видом произнес Дэрлиан. Азули мрачно подвинула к себе газету, на первой полосе которой красовался снимок из Закрытого города. Темный побери, эти гады все таки обнародовали это.

— Я постараюсь с тем же рвением служить своему народу и повелителю в будущем, — буркнула узнающая, изобразив подобие благодарной улыбки. Сотворитель с неизменным величием кивнул, отлично понимая, как расшифровываются подобные фразы. Кроме него за столом расположился генерал и несколько доверенных лиц из Совета. Однако только Дэрлиан знал о настоящих событиях в Алекет-Невес. Собственно, как и о данной им двойной амнистии. Как это ни странно, после суда суматоха вокруг человеческой девушки и ее любовника поубавилась, тем более, что других забот хватало. Гномы снова не поладили с эльфами, в районе границы было обнаружено новое пятно мертвых земель, а на планете Тритикас, находящейся в собственности Совета, разразилась эпидемия, которая уже унесла жизни нескольких сотен местных жителей. Но, несмотря на все это, Сотворитель собрал лекверов именно по недавнему происшествию, в котором были замешаны едва ли не все узнающие. Пока еще удавалось хоть как-то сдерживать нарастающую волну в прессе, но в народе потихоньку стали рождаться версии одна другой удивительней на тему зачем узнающим понадобилось убивать человеческую преступницу.

— Все это, конечно, хорошо, — вмешался в разговор один из советников, — но не стоит забывать, что положение узнающих и так шаткое. И оно может сильнее ухудшиться. Что будем делать, если наши подданные восстанут против узнающих?

— Не восстанут, — уверенно махнул рукой Дэрлиан, — Лида для простого народа не более чем преступница, которая захотела слишком многого, за что и поплатилась. Они сочтут действия узнающих неправильными, но… кто захочет связываться с таким грозным и сильным противником, как они, ради какой-то там лекверской подстилки.

Сотворитель даже не поменял выражение своего лица, по-прежнему оставаясь внешне спокойным. И лишь самый внимательный мог заметить, как крепко при этом он сжал кулаки.

Да, для многих лекверов, и он знал это не понаслышке, Лида была всего лишь любовницей Гервена Элистара, преступницей, хитростью заполучившей себе в женихи уважаемого гвардейца, "лекверской подстилкой". Да только Дэрлиан не мог примириться с этим. Вчера, когда он шел по коридору, со стороны двери в его кабинет раздались знакомые голоса и смех двух стражей. Заинтересовавшись, что же такое смешное они обсуждают, леквер подкрался поближе, и, спрятавшись за выступом двери, стал слушать.

— Это ж надо, эту тварь хоть кто-то наказать попытался, а Азули наша помешала…

— Она у нас добрая, — хмыкнул второй охранник, — вечно спасает таких вот гадин. А эта девка-то жива осталась?

— Да вроде. Я как понял, на рудники ее отправили, как и надобно. Пусть там теперь гранитные валуны соблазняет. А то ишь, раз самого Элистара уложила, так думала, что никакого ей наказания не будет? Нет, милочка, у нас не такие нравы, как у вас.

И оба леквера расхохотались. Дэрлиан устало прислонился к стене, закрывая глаза. Он уже начинал верить наговорам, ведь недаром же Лида так решительно направилась к Дапмару за жемчужиной. Будь Гервен всего лишь ее приятелем, вряд ли она стала бы так отчаянно бороться за его жизнь. Но как только Сотворитель начинал думать об этом, сейчас же обрывал себя. Он видел горящие глаза его любимой, когда она смотрела на него, видел, как она сдерживает себя, чтобы не бросить все это. Он помнил до мелочей их разговор здесь, в его Доме, помнил, сколько нежности она вкладывала в обращения к нему. Нет, Лида решительно не могла стать чьей-то, храня верность, как и обещала.

Как же ему трудно было хотя бы несколько часов не думать о ней! Когда он ушел из ее мира, вернув свою сущность в этот, он едва смог снова их связать в одном существе. Его тело было как и прежде, нетронутой крепостью, каждый камень которой — это еще одно орудие. Его разум работал, как часы, решая важнейшие политические и экономические задачи. А вот сущность Сотворителя стала подобна воску, легко плавящемуся под единственным нежным взглядом или словом. И ради Лиды он был готов на все, лишь бы только она была счастлива.

И эти две половины надо было как-то соединить после нескольких сот лет разлуки. И даже за последние триста шестьдесят лет Дэрлиан так и не смог до конца приспособиться к этому, или победить свою упрямую сущность. Но, одно дело, знать, что Лида где-то далеко, что она более или менее счастлива и здорова, а совсем другое — быть рядом с ней, касаться ее кожи своими пальцами, а не чувствовать лишь легкое тепло на их кончиках, когда это делает твоя эфемерная часть. И сейчас сердце его билось в два, а то и в три раза чаще, а мысли превратились в одну несвязную кашу, из которой четким оставался лишь образ Лиды.

— Ты в этом уверен? — недоверчиво переспросил пожилой советник, единственный из лекверов, кто мог свободно обращаться к Сотворителю на "ты". Но тут уж никто не был против такого своеволия, ведь Иквир считался по праву самым мудрым леквером и почти самым старым во всем мире. Уже то, что он прожил более пяти тысяч лет заслуживало большого уважения, ведь, в отличие от узнающих, всегда остающихся молодыми и прекрасными, лекверы хоть медленно, но старели. У Иквира было вытянутое лицо, полностью покрытое морщинами, словно подсохшая курага, с желтоватым оттенком. Длинные белые космы всегда были расчесами и заплетены в изящную и совершенно уместную косу. Но самым главным качеством старого леквера были не мудрость или прозорливость, а умение в самых сложным ситуациях все доводить до конца. Именно поэтому Дэрлиан всецело доверял ему дела не только внутренней политики, но и свои личные.

— Да, Иквир, уверен. Гражданской войны мы уж точно можем не опасаться. Тем более, когда Азули и я расскажем народу правду.

— Что? — вскинулась возмущенно Всевидящая. Дэрлиан даже глазом не моргнув, продолжил:

— Лекверы, равно как и все остальные народы, находящиеся под их покровительством должны знать своих героев в лицо. В конце концов, ведь именно Азули спасла Гервена Элистара и Лиду от смерти, бескорыстно, лишь руководствуясь законом и справедливостью. Не так ли?

Узнающая кивнула.

— А что делать с журналистами, которые обо всем уже написали? — решился спросить Сверт.

— Они всего лишь делали свою работу, так пусть получат достойную награду. Через несколько дней я созову их здесь, дабы рассказать им всю историю. Надеюсь, Совет сможет отыскать наиболее достойных, чтобы они смогли обнародовать мой рассказ, а Всевидящая подтвердит его.

— Конечно, Сотворитель, — чинно поклонился старший советник, первым покидая помещение. Всем было понятно, что аудиенция закончена. Азули вышла последней, с силой хлопнув дверью. На самом деле, ей казалось, что даже если она разрушит весь этот треклятый Дом, это ее так в чувства и не приведет. Да и смысла в этом не будет. Всевидящая не привыкла делать столь откровенные жесты. Нет, ругаться и драться возможно было ей свойственно, когда узнающая была еще человеком. Сейчас же она предпочитала тихо подкрадываться к своей жертве и бить в самое уязвимое место. Гораздо приятнее наблюдать, как твой враг извивается в муках у ног, чем быть для него посмешищем, пусть грозным, опасным, но посмешищем.

У нее было много планов мести заносчивому мальчишке, возомнившему себя титаном, который волен как держать, так и опустить с плеч мир. Но прежде всего надо было посоветоваться с сестрой. Она-то уж точно никогда не ошибалась, порой выдумывая такие хитроумные маневры, которые даже не снились Азули. Да, Верхета была истинным стратегом. Вот кому надо было стать Всевидящей, но дар девушки этого не позволил. Узнающие часто менялись местами на день или два, не более, чтобы одна из них могла отдохнуть от Дома и его обитателей, а вторая получить как можно больше новых сведений, которые могли бы ей пригодиться. А уж когда появилась Лида, сестра стала просто незаменимой, охотясь за преступницей по всей стране.

Азули вызвала своего личного слугу, приказав ему готовить экипаж для прогулки, и уже через час Всевидящая подъезжала к одному из роскошных домов Закрытого города.

— Ты хотя бы его предупредила, — с порога буркнула Верхета, обнимая сестру за плечи, — А то ведь опять будет насмехаться над тобой.

— Я больше не могу его видеть, — со злостью опускаясь в кресло, ответила Всевидящая, — Это выше моих сил. Знаешь, что на этот раз выдал наш дорогой Сотворитель? Он хочет, чтобы меня представили народу, как его главную защитницу.

— Погоди, это все из-за статьи во вчерашней газете? — присаживаясь рядом, не поверила узнающая. Азули сухо кивнула:

— Угу. Вот темный, ну кто же мог знать, что за эту девку вступится так много лекверов! За дуру, которой просто повезло, что она вывалилась в Кайросе, а не где-нибудь рядом с границей Алекет-Невеса! — с чувством добавила она.

— И ты думаешь, что все дело в ее природном обаянии? — с иронией поинтересовалась Верхета, — Зачем она, по-твоему, так нужна Дэрлиану?

— Как он сам сказал мне, ему надо познакомиться с ней поближе, — пытаясь передать спокойно-насмешливую интонацию мужчины, пожала плечами Всевидящая. И тут же с подозрением обернулась к сестре, — А что?

— Для чего?

— Насколько я поняла, он хочет меня окончательно выжить. Ведь эта девка связана… была связана с Гервеном… с внуком Элаймуса, что б ему пусто было, хотя глупо проклинать часть тебя.

— Элаймус… — задумчиво протянула Верхета, — Ты знаешь, когда я увидела первый раз Гервена, мне показалось, что меня кто-то вернул в далекое прошлое. Те же черты лица, глаза, говорящие обо всем, и ни о чем конкретно. Ты ведь любила его, сестренка?

— Это неважно! — прервала узнающую Азули, — После того, что он сделал со мной, ни о какой любви речи и быть не может. Неужели ты вдруг прониклась к нему сочувствием? Ты что, такая глупая, как Лида?

— Именно, и ничем от нее не отличаюсь, — совсем уж с каким-то странным видом прошептала женщина, — Она ведь говорила тебе, что у нее есть жених, не так ли?

— Ну, да. Викант какой-то, — растерялась Всевидящая, — Она еще рыдала так, что мне ее жалко стало. Хм, знала бы, кого жалею, лучше бы на месте придушила!

— Знаю я этого Виканта, общались. Правда недолго, да и то он уже был практически в отключке. Да только Клавдия, это не он. Конечно, официально он считается ее женихом, но речь идет совершенно не о нем. И рыдала Лида не из-за простого гвардейца, с которым знакома была всего несколько суток.

— Погоди, но ведь я же четко помню, что как только я сказала, что она видимо жалеет своего жениха, она тут же села на пол и пустила слезу, — Азули была полностью сбита с толка, никак не понимая, к чему клонит ее сестра. Тем временем Верхета поднялась на ноги, бодро обежала небольшую гостиную, и вернувшись, сунула Всевидящей под нос записку:

"Прости, что не предупредил об отъезде и заставил тебя страдать. Но мне не хотелось, чтобы ты ждала часа нашей разлуки. Обещаю, что вернусь.

P.S. Ты даже не представляешь, как я тебя люблю. Я всегда буду с тобой, твое солнце."

— Почерк не узнаешь?

— Это же… — узнающая стала бледнее листа, на котором была написана записка, после чего пошла неровными красными пятнами. Еще бы, не каждый день увидишь признание, написанное рукой самого Сотворителя. Разгадка озарила внезапно:

— Так значит, дело не в Элистаре?

— Нет, — Верхета аккуратно сложила бумажку обратно в ящик комода, гладя сестру по волосам, — Лида была единственной любовью Дэрлиана. Он использовал тебя для того, чтобы ты привела ее к нему в Дом. Ах, Клавдия, Клавдия, ты оказалась слишком мнительной.

— И что теперь делать? — вскакивая на ноги, закричала Всевидящая, — Что? Оставить все, как есть?

— Успокойся. Нам просто надо выяснить, где она. Эта девушка оказалась еще ценнее, чем мы думали. Раз узнающей из нее не вышло, так может, выйдет отличная узда для нашего несговорчивого леквера?

— Пожалуй, это разумно, — немного остывая, пробормотала Азули, — Только вот куда она могла направиться?

— Это не так трудно выяснить, — усмехнулась Верхета.

— Кстати, а что мне делать с этой блажью Дэрла? — вспомнила о цели своего приезда Всевидящая.

— Выйди к народу, подтверди слова журналистов.

— Но это же полностью свяжет мне руки! Если сейчас я одна из узнающих, то после этого мне и шагу ступить будет нельзя, как и тебе, кстати. Любое движение против "спасенных" преступников обернется нешуточными подозрениями, — возразила Азули.

— Не думаю, что лекверы узнают всех, кто запечатлен на фотографии. Я согласна с тобой только в одном: все важные дела надо самому делать, — и тут у нас выбор не велик. Либо ты выйдешь к народу, как желает Дэрлиан, либо мы проиграем еще и эту битву. Хотя…

— Что?

— Есть у меня еще один план. И мне он кажется весьма действенным.

На сей раз Всевидящая улыбнулась. Когда та говорила, что ей что-то кажется, стоило поверить ей на слово. Уж это-то узнающая знала твердо.

Кто сказал, что сидеть и ждать плоды чужого труда — это проще всего? Конечно, если вам есть чем заняться в это время, отвлекая себя работой от посторонних мыслей, наполненных смутными предчувствиями и опасениями, то это не так ужасно. Но коли вам приходится на протяжении нескольких дней сидеть на одном месте посреди снежной степи, не имея возможности узнать, как продвигается дело, тут-то и начинаются ссоры и разногласия на пустом месте, бессонные ночи и длинные, бессмысленные дни.

Несомненно, за Лиду переживали все без исключения лекверы и Мэрке, но больше всего трясло именно Виканта. Парень похудел, осунулся и стал совершенно бледен. Остальные приятели старались обходить его стороной и как можно меньше заговаривать с женихом человеческой женщины, боясь вспышек гнева. Гвардеец цеплялся к каждой мелочи, кричал на всех, и даже Велера, понимая всю драму его положения, лишь кивала в ответ, став буквально шелковой. Шерненс больше не писал и не являлся, чем еще больше портил всем настроение. Руалла часами могла глядеть на карту страны, со странным выражением лица гладя пальцами одну и ту же точку на карте — Эвер-Нег, окруженный сейчас километрами каменной пустыни, которую даже снег не укрывал.

К концу четвертого дня напряжение достигло своего апогея. Ужин проходил в молчании, и только звон посуды нарушал тишину. Небо расчистилось, перестав сыпать на лагерь новыми порциями ледяной воды, и казалось, что к вечеру немного потеплело. Костер горел неровным пламенем, постоянно клонящимся то вправо, то влево от порывов ветра, но не гас, благодаря стараниям Руаллы.

— Я больше так не могу, — покачал головой Викант, — Мы даже не знаем, как она там!

— И что ты предлагаешь? — спросил Локмер, — Поехать к Дапмару и забрать Лиду обратно, а Гервен пусть так и останется навсегда в том мире?

— Нет, конечно нет, — вспылил советник. — Я сам поеду туда и попытаюсь увидеть ее.

— А как ты объяснишь хозяину Дома, что тебя привело на его территорию? Он засечет твое присутствие еще на подходе к Сэр-э-Ревету, — попыталась охладить пыл парня Велера. Уварс за ее спиной согласно кивнул.

— Но что же мне делать? — с отчаяньем простонал советник. Лекверы понимающе переглянулись. Конечно, их тоже беспокоило происходящие в замке Дапмара, но они не могли явиться к нему только для того, чтобы проведать его "служанку". Это поставит под угрозу всю операцию. Гервен был уверен, что Лида справится, и эта мысль по-прежнему удерживала их от необдуманных поступков. Именно это и попыталась втолковать Лидиному жениху рыжая леквер.

— Гервен, Гервен, где он теперь, ваш Гервен? — горько изогнув губы в усмешке, протянул парень, — Лежит, лишенный сущности, жизни. А я не хочу, чтобы ее постигла подобная участь. Поэтому я отправляюсь в Сэр-э-Ревет немедленно.

— Погоди, — едва успел удержать советника капитан, — Не стоит так горячиться, Викант. Ни к чему хорошему это не приведет. Ты лишь усугубишь ситуацию своей выходкой. Будет лучше, если мы еще немного подождем. Возможно, уже завтра Лида вернется к нам с жемчужиной.

— О, да! Конечно, для вас все намного проще! Вы ничего не понимаете… Она такая хрупкая, такая беззащитная…

— Однако она смогла сжечь рубиновых демонов! Причем сделала это за счет моего сына и еще нескольких ребят! — взвился Уварс. Около минуты оба леквера прожигали друг друга взглядами, пока кто-то из приятелей не крикнул:

— Что это там летит?

Сейчас же все взоры обратились к крохотной точке, приближающейся к лагерю с достаточно большой скоростью. Вначале даже зоркая элема не могла разобрать, что это, однако, скоро всем стало понятно, что это маленькая желтенькая птичка, больше похожая на кусочек солнышка, случайно упавшего на землю. Удивлению приятелей не было предела. Даже Викант застыл в напряженной позе, следя за канарейкой. А та, сделав круг над стоянкой, спокойно уселась Велере на плечо. Молодая леквер медленно протянула руку, и сейчас же птичка оказалась в ее кулачке:

— Смотрите, тут какая-то бумажка! — удивленно пробормотала Вел.

Сестру Локмера тут же окружили, пытаясь разглядеть клочок, привязанный к лапке канарейки.

— Кажется, это почерк Лиды. Так что нет ничего удивительного в том, что она использовала канарейку, — хмыкнула Руалла, но было видно, что она волнуется.

— Ну, что там? — Викант первым выказал общее нетерпение.

— Сейчас разберу…. - протянула Велера, — Так. "Со мной все в порядке. У меня появилась союзница — дочь Дапмара. Мы знаем, как украсть жемчужину. Мне надо только, чтобы кто-нибудь из вас забрал ее, как только получите второе послание".

— А там ничего не сказано, как и когда ее саму забирать, — задумчиво спросил Локмер.

Еще раз взглянув на записку, Велера отрицательно махнула головой:

— Нет, а что?

— Ведь если жемчужина пропадет, Лиде необходимо будет бежать из Сэр-э-Ревет. Почему же она решила ничего для этого не предпринимать?

— Может, потому, что нашла замену жемчужине? — все лекверы повернулись к Мэрке. Эта мысль им как-то в голову не пришла.

Комната старательно совершала кульбиты перед глазами, так что глаза пришлось со стоном закрыть. Это был четвертый приступ за сегодняшний день. Мышцы все еще нещадно кололо, словно я отлежала себе не только руки и ноги, но и даже лицо. Пальцы тряслись, а в носу снова стало мокро от крови.

— Давай еще раз, — я попыталась подняться с пола, хотя казалось, что упасть должна была прямо на кровать Силии.

— Угу, ты хочешь, чтобы тебя еще и вывернуло на мой ковер? — раздался недовольный голосок девчонки. Я только болезненно поморщилась. Вот черт, мне так плохо никогда не было. Нет, если я все-таки верну Герва в этот мир, то потом сама же и придушу за все, что мне пришлось ради него пережить! — Лида, мне кажется, на сегодня достаточно.

— Но я даже не смогла создать оболочку! — попыталась я возразить, хотя отлично понимала, что еще одной попытки создать жемчужину из собственной сущности у меня не выйдет. Я кое-как перекатилась головой по мягкому ворсу, старательно вытирая нос рукавом. На светлой ткани остались багровые пятна крови.

Кажется, прошла уже тысяча лет с того момента, когда я попыталась сгенерировать что-то большее, чем светящиеся прутья клетки. Последняя, кстати, не исчезла и не истончалась ни через час, ни через сутки. Находившаяся в ней канарейка спокойно обживала новую территорию, радуясь жизни. Меня же Силия по несколько часов в день пыталась заставить создавать небольшие предметы, начиная от листочков бумаги и кончая сложными структурами, такими, как куриные яйца или цветы. Мне до сих пор было неясно, когда и откуда у меня появилась такая способность, но каждый раз, когда кончики пальцев начинало жечь, а район груди заполнялся чем-то густым и теплым, я чувствовала себя по настоящему довольной. Словно раньше я зимой спала без одеяла, и только укутавшись первый раз в него, поняла, насколько мне не хватало этой замечательной вещи.

От маленьких кусочков бумаги мы постепенно перешли к созданию зеркал. Этот этап моего обучения искусству Творить мне понравился больше всего. Не потому, что стало легче. Каждая попытка сгустить энергию, превращая ее в стекло, по-прежнему требовала еще больших усилий, чем раньше. Но результаты выходили настолько забавными, что даже вечно недовольная моими успехами леквер могла часами хохотать. Хотя иногда кривые, словно затуманенные изнутри кусочки отражали такие рожи, что пару раз я едва от страха не роняла свои "шедевры".

И вот теперь я дошла до жемчужины. Если раньше у меня после каждой попытки начинала болеть голова, то теперь я чаще всего сразу же хлопалась в обморок. И чем лучше у меня выходила розоватая поверхность перламутрового артефакта, тем дольше меня приходилось откачивать. К головной боли добавились судороги, а потом и носовые кровотечения. Я невольно вспомнила тот день, когда впервые осознала свой дар. Тогда не было ни боли, ни страха, ни трясущихся от перенапряжения конечностей. Наоборот, я никогда не чувствовала себя настолько свободной и счастливой. И кто бы мог подумать, что за это мимолетное счастье, как, собственно, и за мою сохранность, столько неповинных лекверов отдадут свою жизнь.

— Уф, — Силия присела рядом со мной, вытирая вспотевший лоб. Девочка выглядела не менее уставшей, чем я. Кожа перестала светиться, посерев и покрывшись неровными красными пятнами, — Кажется, тебе не хватит собственной сущности.

— Я?… — мне и не нужно было договаривать. Леквер кивнула, с самым безразличным видом добавив:

— Да, ты начала черпать мои силы. Вот поэтому я настаиваю на том, чтобы прекратить на сегодня всякие занятия. Тебе надо отдохнуть, Лида. Думаю, пару-тройку дней, не меньше.

— Но Силия! Ты понимаешь, что меня ждут друзья, что Гервен до сих пор находится невесть где?! — я попыталась как можно быстрее подняться, всем видом показывая, что еще могу тренироваться. Когда до цели остаются какие-то метры, очень жаль останавливаться. Правая рука соскользнула по гладкой шкуре, служившей моей хозяйке покрывалом, и я снова оказалось в нелепой позе.

— А заодно и меня в это самое "невесть" засунуть, — мрачно ответила девчонка. Ее глаза цвета морской волны стали похожи на море перед штормом. Она быстро поднялась, буквально за шкирку вытягивая меня вслед за собой. От резкого подъема на миг потемнело в глазах, после чего я закашлялась от попавшей в горло крови. По подбородку потекла противная струйка. Я инстинктивно слизнула ее, и едва не прикусила язык от удивления. Кровь имела непривычный сладковатый вкус. Она была чуть острой и почему-то сразу освежила мне рот. Кажется, у меня началось какое-то психическое расстройство, не иначе!

— Что с тобой? — я приподняла голову. Надо мной нависла леквер с таким удивленным лицом, словно у меня из ушей пошел пар. Однако ничего особенного я не заметила, едва слышно прошипев:

— У меня кровь сладкая.

— А какая должна быть?

— Соленая и вонять железом, — пояснила я, глубоко втянув в себя воздух напополам с соплями и подозрительной красной жидкостью.

— И что такого? Ты же, кажется, стала невестой одного из лекверов. Значит, в тебе сейчас течет часть его сущности.

Я попыталась припомнить, чем пахла прозрачная, голубоватая водица, текущая у Виканта по венам, и поняла, что и в этот раз дочь Дапмара права.

— Возможно именно поэтому твой дар настолько усилился, — леквер хмыкнула, — Ну, теперь, во всяком случае понятно, почему ты можешь что-то создавать, используя собственную энергию. Правда, откуда у тебя такие способности появились, так и неизвестно. Если, как ты утверждаешь, никто не проводил с тобой обрядов обмена сущностями, воссоединения и так далее, то все это становиться еще более странным.

— Азули когда-то говорила мне, что у нее также не было никаких талантов, пока она сюда не попала, — вспомнила я, — Может быть, это вполне нормально для людей из моего мира?

— Кто вас знает, — хмыкнула Силия, — Ладно, надо что-то решать. Насколько я понимаю, твои друзья не в курсе того, что с тобой происходит. Значит, надо их как-то предупредить.

Я мрачно кивнула. Да, как бы молодо не выглядела леквер, но каждый раз, когда она произносила нечто подобное, невольно вспоминалось, что ей уже больше ста лет. В отличие от нее, я ни за что бы не вспомнила о такой мелочи. Да и если уж говорить совсем честно, я совершенно не представляла себе, как мне быть дальше, после того, как я все-таки смогу сотворить копию жемчужины. К счастью для такой безалаберной и легкомысленной особы как я, рядом оказалась Силия, готовая думать за двоих.

Пока я кое-как пыталась привести себя в порядок над подобием умывальника, состоящим из увесистой бадьи с небольшим фонтанчиком посредине, девчонка не стала терять времени, быстро спустившись вниз и вернувшись уже с целым подносом еды. Когда из носа перестало капать, а к кончикам пальцев вернулась чувствительность, я вышла из ванной, с тоской глядя на стол. Кажется, в доме Дапмара не признавали никакой пищи, кроме недожаренного мяса и полусырых овощей.

— А что, — присаживаясь на оставленный мне стул, поинтересовалась я у леквер, — неужели на кухне не нашлось ничего более аппетитного?

— Не нравится — иди сама, — пробурчала Силия, начиная разделывать приличный кусок говядины. Если лошадей, как и кур в этом мире не водилось, то коров и кроликов было в достатке, так что последнее время я питалась исключительно диетическими продуктами. Но этот факт не компенсировал жуткое качество приготовления блюд.

— Между прочим, — продолжала леквер, — Это ты мне должна приносить обеды.

— Прошу прощения, госпожа, — я попыталась вложить в свой нелепый реверанс как можно больше сарказма. Девочка только плечами пожала, всем своими видом показывая, что не намерена реагировать на мои выходки. Оно и правильно. Стоило только мне глубже втянуть воздух и ощутить запах еды, как голова немедленно закружилась с новой силой, а желудок сжался от голода. Кое-как совладав со своим организмом, я сморщилась и придвинула блюдо с салатом к себе.

— И что же нам делать? — вопросила столешницу Силия.

— А может просто послать письмо?

— Угу. Только предупреждаю: не одно разумное существо не согласиться выполнять поручение леквера и, уж тем более, человека.

— Почему? Ведь вы же ездите на разумных птицах? — удивилась я. И тут только поняла, что за все пребывание в этом мире не видела ни одной домашней кошки, собаки или даже рыбок в аквариуме. Лекверы могли разводить шикарные сады, подобные саду Дапмара, но при этом в их Домах даже мыши не скреблись. Привычные глазу городского жителя тараканы старались обходить стороной просторные жилища господ этой страны.

— Разумные птицы — единственные, кто согласился сотрудничать с нами после того, как мы помогли им одержать победу над драконами триста веков назад. Остальные животные имеют статус свободных граждан этого мира, и, как правило, они всегда принимают нейтралитет во всех наших стычках с гномами и другими человекоподобными расами.

— Человекоподобными? — усмехнулась я.

— Мы, как и все народы, произошли от общего предка. Конечно, существуют на этой и других планетах похожие на нас по уровню развития существа, которые появились раньше или позже человека. Но они совершенно не похожи даже на эльфов. Кстати, последние моложе вашего вида приблизительно на семь тысяч лет, — пояснила девчонка. Я даже отложила вилку от таких неожиданных сообщений.

— Погоди, разве эльфы не старше?

Все книги, хоть как-то относящиеся к фантастике и сказкам наперебой гласили, что эльфы являются старшим, древним и мудрым народом. Сейчас же на моих глазах рушилась одна из самых красивых легенд об "остроухих", причем не доверять словам Силии у меня не было никакого основания. В отличие от писателей с Земли, леквер, действительно, знала, кто они такие.

— Кто тебе сказал такую чушь? Думаешь, эволюция ради исключения повернула назад, дабы создать более глупых и ограниченных существ, чем ранее? Нет, дорогая моя, эльфы, так же как гномы и лекверы — это более совершенные творения природы, чем люди. Во всяком случае, можешь радоваться тому, что не являешься представителем тупиковой ветви!

— Я радо до безумия, — мрачно процедила я, — И все же, надо вернуться к нашим баранам.

— Куда? — на сей раз, лицо вытянулось у Силии. Я просто махнула рукой:

— К обсуждаемой проблеме.

— Я подумала, что можно послать гонца, вроде как от отца. Типа, благодарственное письмо за подарок ко дню рождения. А вместо этого сунуть им записку от нас. Или лучше, пусть папа сам напишет послание, а мы только добавим в самый последний момент пару строк.

— И часто Дапмар шлет письма в чистое поле? — вместо ответа, промолвила я. Девчонка с подозрением покосилась в мою сторону. Я только руками развела, — Они ведь ждут меня всего в нескольких километрах от Сэр-э-Ревета. А если гонец донесет твоему отцу о том, где он нашел адресатов?

— Ладно, а что ты предлагаешь? — не осталась в долгу Силия. Тарелка ее уже опустела, и теперь леквер ждала, пока я покончу со своей порцией. Под ее пронзительным взглядом жевать было практически невозможно. Только чудом не подавившись кусочком, я с запозданием выдала:

— Можно сотворить самим что-то вроде почтового голубя и отправить письмо с ним.

— А у тебя есть гарантия, что он по пути не превратится в сгусток энергии и не рванет вместе с запиской?

— Ты права… О, Сотворитель, что же мне делать? — невольно подняв глаза к потолку, расписанному серебристой краской, пробормотала я. И тут же не удержалась от нервного смешка — только мне совета Дэрла не хватало! Я представила, как бывший любовник влезает в окно, отряхивает белоснежную мантию, тихо матерясь про себя, а потом с видом святого мученика произносит:

— Дщерь моя, не печалься…

Позади нас громко пискнула канарейка. Силия растерянно отщипнула кусочек мякиша, почти не глядя, сунув его пичуге:

— Ай! Что ты творишь, паршивка? Лид, она меня клюнула, — дуя на поврежденную часть тела, пожаловалась леквер. Однако на этом канарейка не остановилась, пытаясь разбить прутья желтенькой грудкой. Потом, словно успокоившись, в последний раз ударила преграду клювом, и клетка истаяла дымком, не выдержав таких условий эксплуатации. Я уже было вскочила, чтобы поймать ненормальную птаху, но та, ловко перескочив с подоконника ко мне на стол, требовательно схватила в лапы железное перо. Тяжелый пишущий прибор оказался такой малышке явно не по силам, и она, едва взлетев, тут же упала мне камушком под ноги. Я осторожно подняла канарейку обратно, а та вдруг неожиданно подскочила на месте, словно стараясь мне что-то сказать. Так мы и смотрели друг на друга: я — непонимающе, а птичка сжимая перо, и будто пытаясь им что-то нацарапать на бумажке.

— Кажется, она хочет нам что-то сказать, — с подозрением произнесла Силия. Канарейка встрепенулась, выронила железку и немедленно принялась мять несчастный кусок пергамента, — Лида, кажется, эта мелочь хочет нам помочь доставить письмо…

Словно в подтверждении слов леквер, пичуга радостно защебетала, забила крыльями и вскочила ко мне на плечо, забавно выставив одну лапу вперед. Мол, чего ждешь, раз все поняла!

— И что мне делать? — совсем растерялась я. Поведение птички буквально выбило меня из колеи.

— Что-что? Пиши письмо. Кажется, это наш последний шанс оповестить твоих друзей.

Долго рассуждать я не привыкла, да и просить дважды меня никто не собирался. Правда, прежде чем сочинить более-менее содержательную и при этом короткую записку, я извела несколько листов бумаги. После часа мучений, я окончательно сдалась.

— Не могу! Или много или страшно. Ну, нельзя же им написать: "Я тут тренируюсь в создании жемчужины. Правда, придется пару дней подождать, пока я в себя приду после очередного кровотечения"! — с огорчением сообщила я дочери Дапмара.

— Напиши проще: "Жду вас через три дня у Сэр-э-Ревета, чтобы забрать жемчужину. Об остальном не волнуйтесь, я знаю, что мне делать дальше", — откликнулась с безразличием девчонка.

— И они начнут волноваться еще больше, — не согласилась я, хотя слова леквер навели меня на одну идею, — Нет уж. Лучше я по-своему напишу.

Еще через пять минут сообщение было составлено. Прочитав его, Силия улыбнулась, но ничего не сказала. Посчитав молчание за знак согласия, я со спокойной душой сложила пергамент, несколько раз обмотала лапку канарейки, покрепче привязывая желтоватый комочек, и выпустила птицу на волю.

— И чего ради было так мучиться? — пробормотала девчонка, все равно они ничего не разберут.

— Почему? — провожая "гонца" взглядом, отстраненно спросила я.

— Вообще-то, писать надо было на лекверском… — как ни в чем не бывало сообщила Силия. Устало вздохнув, я мрачно изрекла:

— Ну, и что теперь делать?

— Не знаю, — все так же весело отозвалась леквер и звонко расхохоталась, вытаскивая из рукава смятую записку, точно такую же, как я только что отправила с канарейкой, — Можешь оставить ее на память.

— Погоди, а что же тогда в том послании? — я кивнула на окно.

— Там? Мой вариант. Кстати, я на твоем месте была бы внимательнее, и… я получила громадное удовольствие, глядя на твое лицо.

Кажется, сейчас мое лицо стало не менее интересным, потому что Силия вдруг пискнула, и громко хлопнув дверью, шмыгнула в коридор за секунду до того, как о косяк разлетелась пущенная мной ваза. И только после того, как цветные кусочки осыпались на пол, я поняла, что только что сотворила…