"Мир не без добрых драконов" - читать интересную книгу автора (Гетманчук Людмила)

Глава 3 Иногда мечты сбываются

Маскируйся — не маскируйся, все равно во мне сразу признают эльфа. Вчера на пляже Дима острой ракушкой распорол ногу, и сегодня, несмотря на свойственную драконам повышенную регенерацию и принятые Юлием меры, врач рекомендовал ему поменьше ходить. Дима устроился в кресле с книгой в руках и графином яблочного сока на столе рядом и дал мне выходной. Антон обещал его развлекать, а Шон припугнул: если он посмеет встать — к деду не полетит. Это, разумеется, было сказано шепотом, чтобы младший брат принца, Антон не услышал, но мне пришлось выслушать мысленный монолог моего подопечного, возмущенного несправедливостью короля. Драконье происхождение от детей короля тщательно скрывалось, и не зря: ни к чему подвергать их неокрепшую психику дополнительной нагрузке, а жизнь — неоправданному риску. Недавние события с Димой лишний раз убедили всех в необходимости хранить в секрете наличие крылатых родственников.

Я бесцельно бродил по улицам, незнакомые люди здоровались со мной, и я отвечал: когда просто кивком головы, когда улыбкой, а иногда и крепким рукопожатием. Новость о том, что тайл стал телохранителем наследника, облетела Керсов еще три месяца назад. В начале моей новой службы я удивлялся осведомленности горожан, а потом понял, в чем секрет, и фразы наподобие этой: «троюродная сестра моей жены, которая работает в прачечной королевского дворца, сказала…» стали для меня привычными.

Это далеко не первая моя вылазка в город, мне нравилось толкаться на рынке, слушать, как торговки призывают покупателей, и как смеются молодые девушки, выбирая дешевые побрякушки. С виноделом мы уже успели подружиться, вот и сегодня его тяжелая мозолистая рука стиснула мои пальцы в дружеском рукопожатии:

— Привет, Ларсель! Что, удалось вырваться? Держи стакан — я сегодня угощаю, вино прохладное, только из погреба — то, что надо в жаркий день.

Только сделав первый глоток, я понял, как хотел пить. Солнце стояло почти в зените, и моя белая шелковая рубашка, по местной летней моде расстегнутая до пупа, уже давно прилипла к телу. Друг завел меня в закуток между магазинами, где в тени чудом выросшего в тесном пространстве клена стоял стол со стаканами и легкой закуской — залитые сметанным соусом мидии матово блестели в глиняной миске. Я знал, что двенадцатилетний сын Гара — так зовут винодела — каждое утро проводит на берегу моря, отрывая черные ракушки от камней. Во время отлива нет необходимости нырять в соленую воду, можно собирать мидии, стоя по пояс в воде. Чем глубже, тем крупнее черные заросшие кораллами ракушки.

Проулок, в котором мы сидели с хозяином, выходил на набережную, и морской ветер выдул из него неприятные ароматы рынка.

В завязанной на животе рубашке без рукавов мой приятель больше напоминал пирата, чем хозяина виноградаря: накаченные мускулы перекатывались под загоревшей до черноты кожей, и звучный голос никак не мог принадлежать мирному виноделу: ему бы с мостика отдавать команды.

— Ну что, какие новости? Я слышал, ты в Дрейе был, на турнире. Как там дроу поживают?

— Хорошо поживают, весело. — И я рассказал Гару, как проходил турнир. Посмеявшись над изобретательностью Повелителя, придумавшего яму с болотной жижей, мой друг спросил:

— А как их приняли в Иллинадоре, не знаешь? Что твои родственники пишут?

— Родственников у меня нет…

— Прости. Я не знал.

— А друг пишет, что иллинки сошли с ума и устроили лотерею — кто кому достанется. Некоторых разнимать пришлось — сцепились не на шутку и волосы друг другу повыдергивали.

— Да ты что! А я всегда думал, что ваши бабы слегка отмороженные. Я, пока с тобой не познакомился, и про эльфов такого же мнения был. А ты нормальный оказался, чем меня удивил не на шутку.

— Ну, спасибо за комплимент! — Наверное, мои глаза округлились, потому что Гар на меня посмотрел и виновато улыбнулся.

— Да ты не обижайся, скажи спасибо, что я тебе не рассказываю все те страшные сказки про тайлов, которые в детстве слышал.

— Премного тебе благодарен! — я чуть не подавился глотком холодного белого вина, стараясь не рассмеяться. У нас про людей тоже немало историй ходило, далеко не добрых. Действительность, как всегда, оказалась намного интересней и привлекательней, чем сказки.

Миска с мидиями опустела, за приятной беседой время пролетело незаметно и я, попрощавшись с Гаром, отправился дальше.

По проулку вышел на набережную, дошел до королевского дворца, проходя мимо ворот, пару минут поговорил со знакомыми гвардейцами. В примыкающем к дворцовому парку квартале ювелиров лениво рассматривал витрины в толпе таких же зевак, потом попал на тихую улочку и узнал ее — здесь мы проезжали, когда посольство въехало в город. Наш проводник свернул с оживленного проспекта, опасаясь беспорядков, и короткой дорогой провел на дворцовую площадь.

Четкие квадраты каменных плит под ногами сменились плотно утрамбованной галькой, и она скрипела под подошвами моих сапог. Я отошел в сторону, пропуская мамашу с целым выводком босоногих малышей. Длинная синяя юбка, стекая с крутых бедер до самой земли, поднимала в воздух облако легкой пыли. Я посмотрел ее вслед, и мне на глаза попалась вывеска на противоположной стороне улицы. «Лавка древностей — здесь вы найдете то, что ищите!»

Повинуясь неосознанному желанию, я перешел дорогу. Натертое до блеска медное кольцо вместо ручки звякнуло в тон колокольчику над дверью, сообщая, что пожаловал очередной покупатель, и я попал в полумрак магазинчика.

Хозяина я не увидел, а услышал:

— У нашего принца новый телохранитель. Ты, что ли? — раздалось из темного угла в дальнем конце лавки. Он и не пытался скрыть неприязнь, каждое слово, произнесенное слегка дрожащим от старости голосом, воспринималось мной, как плевок. Давно я не попадал в ситуацию, когда сам воздух вокруг меня клубился от ненависти — тяжелой, как смола, многие годы хранимой и нежно лелеемой этим полуэльфом. И слегка растерялся — привык за три месяца к нормальному отношению.

Старик с трудом встал и, опираясь на палку темного дерева с тяжелым серебряным набалдашником, обошел прилавок. Глядя на приближающегося ко мне хозяина, я вспомнил, с каким уважением в голосе поведал нам с Роном историю приобретения ожерелья для своей невесты Повелитель. Имя сплыло из глубин памяти — Карел, так зовут хозяина. Теперь я знал, куда меня занесла нелегкая.

— Меня зовут Ларсель. И вы правы — я новый телохранитель Его Высочества принца Дмитрия.

Карел предусмотрительно остановился в нескольких шагах:

— И что ты ждешь? Что после твоего признания я тебе в любви объясняться начну?

— Нет, думаю, это было бы лишним. Но я был бы вам признателен, если бы Вы опустили свое грозное оружие.

Я показал взглядом на палку, которую старик уже давно держал посередине, серебро блестело, пуская зайчики мне в глаза.

— Ладно, говори, что ты нужно в моей лавке и проваливай отсюда, тайл.

Он привычным движением перехватил трость и оперся на нее, старые кости держат плохо.

— Это вы подарили Повелителю ожерелье Тальмы?

Карел замер.

— Как ты узнал?

— Повелитель принял мою клятву незадолго до того, как принес ожерелье. Я жил в его апартаментах.

Давление неприязни слегка ослабело, но не исчезло окончательно. Имя повелителя, а ему Карел доверял безоговорочно, сыграло свою роль, хозяин не стал относиться ко мне намного лучше, но прибить уже не мечтал. Вместо этого я почувствовал его любопытство.

Я не стал читать его мысли — иногда это более чем неприятно, а эмоции… эмоции волнами гуляли в помещении лавки.

— Кому, ты сказал, принадлежало ожерелье? Тальме?

— Да, Тальма — жена первого Правителя Иллинов, камни, из которых оно изготовлено, в этом мире не существуют. Я боюсь даже предположить его возраст. Это одна из величайших реликвий нашего народа, пропавшая из сокровищницы Правителя около трехсот лет назад. — Я выдержал паузу, дав возможность Карелу понять, чем он владел и что подарил дракону. А потом улыбнулся и, не дожидаясь реакции старика, добавил: — Розалинде оно очень идет, у нее глаза такого же цвета.

— Рад, что угодил Повелителю. — Я ожидал услышать нотку сожаления — но ее не было. Он и не думал сокрушаться, значит, отдал ожерелье от чистого сердца. Карел кивнул мне и показал рукой на полки с товаром, а сам вернулся на свой наблюдательный пункт за прилавком.

Я равнодушно прошел мимо хрусталя, задержался возле эльфийского фарфора — рисунок на одной из тарелок показался мне знакомым. Медленно двигаясь вдоль витрины с посудой, я дошел до выставленных на продажу книг. Всегда любил читать. Грустно, но моей мечте иметь свою библиотеку вряд ли суждено сбыться. Ведь для этого нужно как минимум иметь свой дом — роскошь, для бывшего тайла недоступная.

С любовью провел по переплетам стоящих по размеру книг. Взял одну, открыл и очнулся от грозного окрика:

— Тут тебе не публичная библиотека! Выбрал — плати и вали отсюда!

Я с сожалением закрыл летописи двухтысячелетней давности. Предохраняющая от старения и порчи магия кольнула подушечки пальцев, и я стряхнул ее на пол, словно капли воды. Сунул книгу под мышку, твердо решив ее купить, и протянул руку за следующей. Написанный от руки толстый том в деревянном переплете, покрытом тонкой вязью резьбы. Работу наших мастеров я узнал сразу. А вот узор… таких цветов в этом мире нет. Неужели мне повезло, и я наткнулся на настоящий раритет? Нет, скорее это копия или подделка. Даже не открывая книгу, понял, что не смогу поставить ее обратно на полку. Но все-таки открыл и поразился — исписанные от руки страницы, кляксы и зачеркнутые слова на совершенно незнакомом мне языке. Летящий с сильным наклоном влево почерк…. Дневник? Ученическая тетрадь? Всегда любил разгадывать загадки, и ценность того, что находилось в моих руках, возросла вдвое. Для меня. А вот теперь самое главное не дать полуэльфу догадаться, что мой интерес вышел за пределы простого любопытства, и я протянул руку к следующей книге.

Нет, любовные романы меня больше не привлекают, спасибо мастеру, я ими сыт по горло. Еще одна книга привлекла мое внимание великолепными гравюрами. Достаточно.

Хозяин лавки нетерпеливо поглядывал в мою сторону, и, когда я положил стопку книг на прилавок, не глядя, схватил их, ловко завернул в лист коричневой бумаги и перевязал бечевкой.

— Пять золотых.

Монеты легли на стол, и пока старик собирал их в кошель, я, не прощаясь, развернулся и вышел на залитую солнцем улицу. Сразу стало легче дышать.

Прекрасно понимая, что отдал немалые деньги за кота в мешке, я, тем не менее, был счастлив. Пусть у меня пока нет своего дома, но начало библиотеке положено.

— Ларс! Наконец-то! Как погулял? А тебя Тунский искал по какому-то делу. Что это ты купил? — скука на лице принца сменилась воодушевлением, когда я появился в гостиной.

— Книги. Набрел на интересную лавку, правда, приняли меня не очень хорошо, но это пустяк по сравнению с тем, что я в ней нашел. А зачем я графу, он не сказал?

— Нет. Ты, когда с ним поговоришь, возвращайся — сыграем партию, а то Антон меня бросил, и я тут сижу, как дурак, скоро выть начну.

— Как скажете, Ваше высочество. Надеюсь, еще полчаса вы продержитесь?

— А куда я денусь!

Смывая уличную пыль, я думал о том, зачем я графу. Никаких идей в голову не приходило. Мирную жизнь во дворце ничего не нарушало. Самым «страшным» происшествием за последнюю неделю можно назвать пропажу королевских подштанников из прачечной. Вам смешно? Мне тоже, а вот король сильно огорчился, потому что они пропали все! Потом выяснилось, что слуга, будучи в подпитии, перепутал тюки, и место рваных простыней отдал королевское нижнее белье старьевщику. Шон, недолго думая, посадил его в темницу на две недели на хлеб и воду, а когда до него дошел комизм ситуации, сам посмеялся и выпустил слугу на волю, но пить запретил и в прачечную заходить тоже. Это стало для слуги большим наказанием, чем тюрьма — он лишился возможности навешать свою зазнобу — прачку. Смех и грех! Так что, по какому поводу я понадобился графу, неизвестно.

Привычно распределил свое «железо» по местам: свободные рукава чистой рубашки скрыли очертания наручей с иглами, длинный кинжал отправился за голенище, метательные ножи — на пояс. И это самый минимум, без которого любой тайл чувствует себя голым. Короткие волосы уже почти высохли. Да, я поменял прическу. Уговорил Асю, она, правда, сопротивлялась, но я пригрозил, что сделаю это сам, ножом, и покрашу в зеленый цвет. Только тогда она со скрипом согласилась — подровняла сзади, а потом села мне на колени лицом к лицу и, предоставив мне возможность крепко держать ее за разные места, долго ровняла чуб. Закончилась моя стрижка в постели — именно туда мы переместились, сбросив колючую от волос одежду прямо на пол.

А еще через неделю Ася уехала…

Причесываясь, я вспомнил недоумение на лице господина Ректора, когда мы с Димой явились к нему с необычной просьбой. Но отказать принцу он не смог и написал официальное письмо о материальной помощи выпускнице Асии Тарино в количестве пятидесяти золотых.

Деньги Ася получила — и уже потратила половину на мебель и посуду. Только вчера пришло от нее письмо.

В приемной Тунского приветливо улыбающийся секретарь попросил подождать, а сам побежал докладывать графу, что я явился.

Глава секретной службы принял меня сразу, на столе перед ним лежало письмо, и я узнал печать Рона. Странно, ведь Рон только неделю назад улетел в Иллинадор.

— Добрый день, милорд!

— Здравствуй, Ларсель. Не буду ходить вокруг да около, скажу сразу. Несколько дней назад ко мне обратилась эльфийка, утверждая, что она твоя сестра.

— Где она? — я вскочил, не считая нужным скрывать перед графом охватившие меня чувства.

— Подожди, Ларс, не спеши, это еще не все. Зная обстоятельства и ограничения, налагаемые на тайлов, и в свете наступивших в Иллинадоре перемен я позволил себе по своим каналам проверить информацию, связавшись через моего, скажем так, подчиненного, с главой твоей семьи. Он заверил меня, что у тебя действительно имеется родственница по имени Тальша, но только она не сестра, а твоя мать.

Как сказать словами, как описать то, что я испытал в этот момент. Я закрыл глаза, не в силах осознать услышанное. Моя мать жива, она искала меня и сейчас находится здесь, в Керсове? Надежда на встречу в моей душе боролась со страхом, что это может оказаться ошибкой. Но вряд ли глава рода Ринилан станет сообщать ложную информацию.

Я очнулся от звука льющегося в бокал вина. Граф протянул мне его со словами:

— Ларс, присядь и, вот, держи.

Сделав глоток, я вернулся в кресло. Семь дней она здесь, а он только сегодня решился мне сказать об этом. Проверял… да я бы моментально узнал, кто она, достаточно прочитать ее мысли.

— Милорд, в проверке не было необходимости. Я бы сразу понял, кто она.

— Тебе не составит труда объяснить старому шпиону, почему ты так думаешь?

Граф смешно приподнял брови, словно удивляясь, что есть что-то неизвестное ему. Да, я знал, что Тунский хорошо выполняет свою работу на благо короля, шпионская сеть в Иллинадоре — это его заслуга. Но с тайлами он дела не имел, и знал о нас только по донесениям и нередким в прошлом стычкам с людьми. Открывать наши секреты я ему не собираюсь, но найти оправдание могу легко:

— Считайте это одним из проявлений магии эльфов — вы же знаете, что мы легко читаем эмоции, и родную кровь я бы сразу почувствовал.

Тунский кивнул, соглашаясь с моими словами, и встал.

— Может, все-таки согласишься работать на меня?

— Как вы себе это представляете? Я был и остаюсь подданным Иллинадора и охраняю Дмитрия по приказу Правителя, как его внучатого племянника. Неужели Его Величество не показал Вам приказ о моем назначении?

Тунский крякнул с досады, но ничего не сказал. Очередная попытка меня завербовать провалилась, но… я бы на его месте поступил точно так же, и осуждать его не имею права.

А пока я сгорал от нетерпения увидеть мать и проклинал Тунского за вынужденную задержку.

— Если мои ответы Вас удовлетворили, я хотел бы познакомиться с моей матерью. Где она живет?

Граф замялся, но тут же махнул рукой:

— Следуй за мной. Я поселил их — ее и нанятого ей проводника — в гостевом крыле, но, прости, дать им свободу перемещений не имел права.

«Хорошо, что не в тюрьму» — подумал я, шагая рядом с Тунским по коридорам дворца.

— Ну вот, мы пришли. Дальше ты сам. Их судьба теперь в твоих руках. Вы свободны! — обратился он к гвардейцам и посмотрел мне в глаза. — Прости, но это моя работа. — Я кивнул в ответ и тяжело вздохнул. Мне предстояло сделать самый трудный шаг — постучать в дверь.

— Смелее, солдат, она тебя ждет.

Тунский хлопнул меня по плечу и удалился в сопровождении охраны.

Я постучал, правда, не сразу. Прошло минуты две, в течение которых я пытался упорядочить мысли и поставить необходимые блоки. Кто-то шел с той стороны двери, под весом идущего скрипели паркетины. Что сказал Тунский — спутник, у нее есть проводник. Вероятно, наемник, но тогда почему он живет с нее в одной комнате? Я знал эту квартиру — тут мы жили весной. Крохотная гостиная и спальня с двумя кроватями, которые при желании можно сдвинуть — и будет одна большая. Не о том я думаю! Дверь приоткрылась, и суровый на вид мужчина лет сорока осмотрел меня с ног до головы, уделив пристальное внимание моим глазам. Я не отводил взгляда, в свою очередь стараясь рассмотреть того, с кем мне предстоит иметь дело: короткая стрижка, седые виски, глаза цвета гречишного меда, военная выправка, широкие плечи. Бывший солдат, а теперь наемник? Дверь распахнулась, значит, я тоже прошел проверку, и меня пригласили войти.

— Ларсель?

— Да!

— Подожди здесь.

Немногословен — еще одна черта, взятая мной на заметку. Я остался стоять, с нетерпением ожидая встречи с той, кто дала мне жизнь. Знала ли она, что у нее родится беловолосый ребенок и что его отнимут сразу после рождения? Что она чувствовала, когда поняла, что беременна? Счастье или досаду? Любила ли она меня тогда…. О боги, я сойду с ума!

Дверь в спальню отворилась, и она застыла в проеме — тонкая, как тростинка, с такими же желтыми глазами, как у меня. Минуту мы смотрели друг на друга. Мне не понадобилась напрягаться и читать ее мысли — все смыла прочь волна незнакомого мне ранее, но такого желанного чувства, что я не сразу подобрал название ему. Она не стала таиться — полностью распахнула свое сердце, и только многолетняя выдержка удержала меня на месте. Материнская любовь смела ко всем чертям мои щиты и блоки.

Она подошла и протянула дрожащие пальцы к моему лицу:

— Сын….

Потом наступило время слез, объятий, смеха и мы говорили и говорили, не в силах остановиться. Мамин муж, а вовсе не наемник, как считал граф, принес вина и еды. Дима, прихрамывая, примчался меня спасать — взрыв моих эмоций долетел до него, и уже через час мы все вместе сидели в малой столовой.

Мы проговорили всю ночь. Я смотрел на мать и думал о том, что уже завтра начну подыскивать нам дом. Пусть не сразу, но он у меня будет. Не зря я сегодня купил книги.