"Кровавые грехи" - читать интересную книгу автора (Купер Хей)

Глава 17

Эми издала долгий, гортанный стон и покачнулась. Прежде, чем она потеряла равновесие, Отец спокойно забрал у нее свечу и будто из ниоткуда появилась Рут, чтобы подхватить девочку. В руках женщины Эми продолжала подрагивать и стонать еще несколько секунд. Ее лицо раскраснелось, влажные губы сложились в блаженную улыбку. И она пробежала подрагивающими руками вниз по своему телу — от груди до бедер — в настолько чувственном жесте, что Руби затошнило.

Продолжая говорить, Отец поместил свечу Эми на подсвечник, который был ближе всего к кругу девочки. Пока он делал это, Рут молчаливо положила безвольное тело на пол лицом вверх. Голова девочки лежала на маленькой вельветовой подушке, руки широко раскинуты, ноги сведены вместе, слегка касаясь основания медного подсвечника, державшего ее свечу.

Губы Эми задвигались, когда она снова начала повторять за Отцом.

Тереза была следующей, и хотя Руби старалась не смотреть на все это вновь — она так и не смогла отвести взгляд. Ее сердце стремительно стучало, будто она бежала и бежала, а во рту было так сухо, что ей было тяжело произносить слова. И она отчаянно боялась, что щит недостаточно силен, чтобы защитить ее в этот раз.

Когда Отец закончил с Терезой, Рут положила ее на пол точно так же — руки широко раскинуты, носочки пальцев ног касаются подсвечника. И Тереза то же начала снова напевать, хотя голос ее и ослаб.

Раньше Отец всегда переходил к Руби, но на этот раз он направился к Маре. И ее опыт разительно отличался от того, что произошло с другими девочками. Отец пробыл с ней дольше и Руби показалось, что Мара медленней отвечает на то… что бы он там с ней не делал. Вероятно, потому что ей было всего одиннадцать, и это был ее первый раз.

Руби и Брук говорили о своем первом разе, и обе пришли к мнению, что это было странно и пугающе и совсем не приятно. По коже пробегали мурашки, а голову покалывало, и было трудно дышать. Но у них у обеих были щиты, и они не были уверены, какие именно ощущения должны испытывать в первый раз.

Они просто копировали то, что делали другие девочки. То, как себя вели остальные. И притворялись, что наслаждаются Становлением. Казалось, Отец удовлетворен этим.

Но сейчас Руби была одна — единственная девочка с оберегающим щитом, и она не была уверена, что в этот раз он защитит ее.

Она лишь знала, что теперь настала ее очередь.

Она была последней.

И когда, наконец, Отец повернулся к ней, в его лице было что-то такое, чего она никогда не видела прежде — странная улыбка, необычный свет в его глазах.

А затем она увидела что-то в его истинном лице, под маской, которая скрывала нечто темное и голодное, что она видела раньше. Нечто способное поглотить весь мир.

Это было знание, понимание.

Он знает.

— Руби, — мягко сказал он. — Ты была непослушной, дитя. Боюсь, ты должна быть наказана.

И он шагнул ей за спину.

— Думаю, этот так называемый план отвратителен, — сказал Сойер.

Холлис слегка подняла брови и посмотрела на него, а затем взглянула на Тессу.

— Знаете, я возьму ноутбук в свою комнату. Свяжусь с офисом. Сделаю еще парочку вещей, чтобы убить время. Или, может, вздремну потому, как это действительно был долгий и богатый событиями день.

— Если это из-за меня, то можешь остаться, — вслед ей сказал Сойер.

Тесса облокотилась на столешницу, ожидая, когда кофеварка закончит работать, и тихо проговорила:

— У нас на самом деле не так уж много вариантов. Если дело касается плана.

Несмотря на ее кажущееся спокойствие, Сойер знал, что она напряжена и балансирует на грани. Он мог чувствовать это. Так, будто держал ее за руку. Чего он невероятно желал. Хотя и знал, что выбор времени, мягко говоря, не слишком удачен.

— Мы слишком многое лишь предполагаем, — сказал Сойер, прилагая все усилия, чтобы сконцентрировать свои мысли на деле. Он знал — то, что они собираются предпринять, очень рискованно и с каждым мгновением становится только хуже. И это практически лишало его дыхания. Господи, мы все не в своем уме. — Прежде всего, мы предполагаем, что странная энергия внутри Резиденции влияет на экстрасенсорные способности.

— Потому что энергетические поля действительно влияют на нас. И это определенно влияет на меня. Влияет на Демарко. И на тебя.

— Я все еще не уверен на свой счет.

— Я уверена. И Бишоп тоже.

— Да? И почему вы оба так уверены, что я могу контролировать это?

— Тебе… сколько? Тридцать восемь?

— Тридцать шесть.

Тесса кивнула.

— И ты стал экстрасенсом в подростковом возрасте.

— Я всего лишь начал портить электронику, вызывая короткое замыкание.

— Все дело в энергии, Сойер. Ты потратил двадцать лет, стремясь научиться приглушать свое энергетическое поле. Это может быть очень ценной способностью, особенно когда она усиленна тем, что происходит в Резиденции.

— Да, верно. Если все работает именно так. Если я смогу делать то, что нужно по своему желанию. А этому нет никаких гарантий.

— Гарантий нет никогда. — Тесса покачала головой. — Но мы все согласны в одном — мы не можем просто ждать, пока Сэмюель сделает следующий шаг. Потому что кто-то, вероятно, умрет и потому что он вряд ли внезапно начнет оставлять улики, чтобы кто-нибудь из нас их обнаружил. Кроме того, как сказал Бишоп, закон не может тронуть его. Судьи не будут знать, что делать с ним. Но мы знаем, насколько он опасен. Мы знаем, что он собирается продолжать накапливать энергию и способности, становясь все более сильным пока не достигнет своего рода критической массы, и может попытаться, убить огромное количество людей.

— Поэтому мы должны уничтожить его. Да, я понял. Твой Бишоп достаточно безжалостен.

— Он не мой. И даже думать о чем-то подобном… для меня тяжело. Но в этом случае, я с ним согласна. Мы должны быть абсолютно уверены, что Сэмюель не сможет причинить никому вред снова. По крайней мере, своим разумом.

— Потому что он опасен. И потому что ты беспокоишься о Руби.

— Я беспокоюсь о них всех. Но, да — о Руби в особенности. — Тесса вытащила из шкафа кофейные чашки. — Надеюсь, она не возражает, что я оставила Лекси в доме в горах.

— Бишоп был прав — чем дальше она от Резиденции, тем в большей безопасности. Кроме того, тебе не надо тратить на нее часть своей новой замечательной способности прятать вещи. — Сойер замолчал, а затем добавил: — Интересно, что ей приглянулся Бишоп.

— Да, Холлис говорит, что он производит подобное впечатление на животных и детей. Они немедленно начинают ему доверять. Это говорит о его характере.

— Или о его способностях, — пожал плечами Сойер, когда Тесса посмотрела на него. — Ну, знаешь, дело может быть в них. Бишоп — телепат, поэтому, может, он… использует короткий путь, чтобы заслужить их доверие.

— Циник.

— Реалист. — Он наблюдал, как Тесса наливает кофе, а затем саркастично добавил: — Хотя как я могу так себя называть, когда целый день думал об экстрасенсорных способностях и о… как сказать Апокалипсис во множественном числе?

— Я не знаю. Апокалипсисы?

Сойер повторил слово вслух, просто пробуя, как оно звучит. А после принял из ее рук чашку кофе.

— Спасибо. Апокалипсисы. Мы провели день, говоря об экстрасенсорных способностях и Апокалипсисах, и я называю себя реалистом.

— Эта ситуация реальна. Нет никакого смысла притворяться, что все не так.

— Наверно. Но в это все еще чертовски сложно поверить. Сэмюель, возможно, убивал много лет, и никто не замечал этого. И он мог убивать, даже не притрагиваясь пальцем. В этом есть что-то не человеческое.

— Может, он и не человек.

— Серьезно? — посмотрел на нее Сойер.

Тесса глотнула кофе, а затем вздохнула.

— Да, нет. Кем бы он ни был, он — человеческая версия монстра. Мы встречаем их время от времени.

— Да, но не многие из них решают быть Господом Всемогущим. Буквально.

— Знаешь, я не только не профайлер, но также у меня нет интуитивного ощущения мыслей лидеров культов или других монстров, поэтому я не понимаю комплекс мессии. Прежде всего, зачем кому-то хотеть управлять всем миром? И, во-вторых, если ты этого желаешь, тогда зачем уничтожать мир, которым ты управляешь? Какой в этом смысл?

— Абсолютная власть.

— Все равно не понимаю.

Сойер слегка улыбнулся ей.

— Возможно тем лучше. Цитата Ницше о поимке монстров и всматривании в бездну слишком правдива[22] . Тесса, в человеческом разуме есть темные места. Не заглядывай туда, если в этом нет необходимости.

— Знаешь из собственного опыта.

Это не было вопросом.

— Это опыт, которым обладает почти каждый полицейский. — Он пожал плечами. — Вещей, которые люди делают друг с другом, часто по самым тупым причинам, хватает, чтобы мы не спали по ночам. Даже в таком маленьком городке, как Грейс, мы получаем свою долю сумасшедших и преступников.

— Значит все это… ночной кошмар для тебя.

— Ну, не все.

Казалось, предложение повисло в воздухе между ними, сияя, как неоновая вывеска. Сойер мог видеть, что он удивил Тессу, застал ее врасплох. Он мысленно обругал себя.

О, да, идиот. День, проведенный в разговорах о монстрах и Апокалипсисах просто идеален, чтобы под конец сделать абсолютно неуклюжий и неуместный намек на то, что ты рад, что провел его с ней.

Единственным позитивным аспектом его хронического косноязычия при общении с этой женщиной была уверенность, что саркастический голос, звучащий в голове принадлежал ему самому.

Он слишком быстро выпил кофе и обжог язык, затем поставил чашку на столешницу, сказав:

— Холлис права — был долгий день. И независимо от того, что ждет нас завтра, думаю, нам всем стоит отдохнуть, пока есть такая возможность.

— Да, вероятно ты прав.

Она отодвинула в сторону свою чашку и направилась к входной двери, хмурое выражение ее лица немного беспокоило Сойера, пока она не сказала:

— Если хорошенько подумать, может нам стоит провести сегодня время, практикуясь. Чья была идея, делать это завтра, вместо того, чтобы подождать несколько дней? А, да — моя.

Сойер хотел обнять ее, но поборол это желание, решив не совершать вторую ошибку следом за первой. Вместо этого, он сказал:

— Кажется, в этом тебе помог прогноз погоды. Отдохни, Тесса. Я должен сходить и встретиться с одним дружелюбным судьей насчет кое-каких документов.

— Увидимся завтра.

— Да.

Тесса закрыла за ним дверь и оперлась на нее спиной.

— Это, — со стороны лестницы раздался голос Холлис, — было низко.

— Мне казалось, ты решила подремать.

— Я передумала. Кроме того, уже так поздно, что можно подождать пока не придет время укладываться на ночь. И не меняй тему. Почему ты не бросила начальнику полиции крошку или даже две? По-моему, он получил очки за то, что явно не принадлежит к числу опытных льстецов и болтунов.

— По-моему тоже. Но… не то время и место. Может, когда все закончится и уляжется…

— Живи сегодняшним днем, — посоветовала Холлис. — Когда вся закончился и уляжется пыль, вероятно лишь некоторые из нас останутся на ногах.

— Да, — согласилась Тесса. — Этого я и боюсь.

— Уверен, что хочешь сделать это? — спросил Гелен.

Бишоп поднял глаза от карты, которую изучал, и обнаружил, что Квентин и Гелен наблюдают за ним.

— Уверен.

— Мы полагаемся на огромное количество «может быть», — указал Квентин. — Фактически на целый ряд этих «может быть». Может быть, погода поможет. Может быть, наши способности будут изменены так, что мы сумеем ими воспользоваться, черт да хотя бы просто контролировать их, внутри Резиденции. Может быть, Сэмюель не поймет, что мы внутри до тех пор, пока не станет слишком поздно.

— Мое любимое «может быть», — добавил Гелен.

— Оно — сногсшибательно, — согласился Квентин.

— Если у кого-либо из вас есть идея получше, сейчас самое время поделиться ею, — сухо произнес Бишоп.

Молодые люди переглянулись, а Гелен пожал плечами.

— У меня ничего.

— Да, — сказал Квентин. — У меня тоже. Как это не печально.

— Тогда будем обходиться тем, что имеем.

— Риз не смог найти доказательства в этом месте за два года, а он — хорош, — вздохнул Квентин.

Гелен что-то еле слышно пробормотал.

Квентин проигнорировал его, сфокусировав свое внимание на начальнике.

— Если бы там было за что зацепиться и получить ордер, он нашел бы это. Даже если твой дружелюбно настроенный федеральный судья согласится, что у нас есть основания и выпишет ордер, это всего лишь позволит нам законно попасть внутрь. И так как мы стараемся избежать апокалептической версии Уэйко, мы должны войти туда тихо и незаметно.

— В любом случае ничего хорошего не выйдет, если мы пойдем вооруженные до зубов, — указал Гелен. — Только не против Сэмюеля.

— Что возможно успокоит судью, так как он и не представляет, что мы имеем дело с чем-то куда более опасным, нежели огнестрельное оружие.

— Вообще-то, — сказал Бишоп. — Судья Райан все знает об экстрасенсах и о том, насколько опасными могут быть экстрасенсорные способности.

— Судья Райан, — Квентин уставился на него. — Бен Райан?

— Бен Райан. Он занял пост федерального судьи около года назад, и мы в его юрисдикции.

— Как там Кэсси?

— Кэсси расцветает. Как и девочки.

— А, — сказал Гелен, обнаружив связь. — Твоя кузина Кэсси. Она получила назад свои способности?

— Она может вступать в телепатическую связь с Беном, но и только. И это полностью устраивает их обоих.

Но Квентин думал уже о другом.

— Значит Бен влип в это вместе с тобой. Если мы покинем Резиденцию без Сэмюеля под стражей и/или без достаточных доказательств или свидетелей, чтобы возбудить против него дело, многие окажутся в неловком положении.

— Риск стоит того, — коротко ответил Бишоп. — И Бен согласился.

— Директор может использовать против тебя любой провал. Особенно нечто потенциально взрывоопасное, как например преследование религиозного лидера — секта эта или нет. Именно этого он и ждет.

— Я знаю.

— Трудное положение, — посмотрев на Гелена, сказал Квентин.

— Мы должны были привыкнуть к этому. Как часто мы оказывались в ситуации, когда ставки очень высоки и при этом, практически ничего не знаем наверняка?

— Нечасто. И все же мы побеждали. Пока, по крайней мере. — Квентин нахмурился. — Но я хотел бы, чтобы Холлис здесь не было. У нее больше жизней, чем у кошки, но к данному моменту она использовала большую их часть. И со страхом Сэмюеля к медиумам…

— Это — слабость, — проговорил Бишоп. — Мы используем ее против него, если будет нужно.

— И как мы сделаем это? — вежливо поинтересовался Квентин.

— Холлис знает, что делать.

— Да, и это — превосходно, если энергия в Резиденции повлияет на нас так, как мы надеемся. Но если нет — если все пойдет неправильно, как частенько происходит в противостояниях, в которые мы попадаем — тогда что? Холлис стоит в открытом дверном проеме между этим и другим миром, и один хороший толчок не в том направлении и мы потеряем ее.

— Я знаю, — сказал Бишоп.

— Думаю, Сэмюель не будет медлить. На самом деле, предполагаю, что вытолкнуть ее будет его естественной реакцией.

— Я знаю и это, — повторил Бишоп.

— Кроме того, есть еще Тесса. Мало того, что она отправится в Резиденцию одна, но еще достаточно велик шанс, что Сэмюель узнает о ее приезде, и у него будет время подготовить ей миленький прием.

Бишоп не стал повторять своих слов, а просто ждал.

— Ходишь вокруг да около, — пробормотал Гелен.

— Я не знаю никакого другого способа, — ответил ему Квентин.

Гелен открыл было рот, чтобы прокомментировать, но звонок сотового отвлек его.

— Еще одна вещь, — тихим голосом сказал Квентин, когда Гелен ответил на звонок. — Связь в долине действительно дерьмо. Сойер сказал, что полицейское радио не намного лучше. Особенно сейчас, со всей этой колеблющейся энергией, запертой в долине. Та активность, которая мы надеемся, усилит наши способности, в то же время сделает связь между нами практически невозможной, особенно когда мы не уверены, сколько его понадобится Тессе для выполнения ее части.

— У меня есть кое-какая идея на этот счет, — сказал Бишоп.

Гелен захлопнул сотовый и произнес:

— Ха.

Мужчины посмотрели на него.

— Отчеты о моей смерти, — проговорил он, — очевидно, дошли до Директора.

— Он все еще в Париже, — медленно сказал Бишоп.

— Да. Но вопрос в следующем — как эта информация дошла до Вашингтона, не говоря уж о Париже? Никто из вас не докладывал. Помимо Риза, только два человека были свидетелями того, что в меня стреляли, и я умер. Никто из них не мог знать, что я из ФБР. И оба предположительно преданные члены церкви Преподобного Сэмюеля.

Вашингтон

Когда зазвонил телефон, было около полуночи. Но сенатор Лемотт все еще не спал, лежа в постели. Он отложил в сторону непрочитанную газету, снял очки и ответил на звонок.

— Лемотт.

— У меня для вас сообщение, сенатор. С далекого юга. — Голос был приглушенным, нельзя было даже определить, кому он принадлежал — мужчине или женщине.

— Какое сообщение?

— Он нашел судью, готового помочь. Федерального судью. Ордер был подписан около часа назад. Они собираются в Резиденцию завтра утром.

— Значительными силами?

— Не совсем.

Лемотт слушал приглушенный голос еще минуту или две, а затем просто сказал:

— Спасибо.

И повесил трубку.

Еще несколько минут он сидел в кровати, уставившись на горящие, потрескивающие дрова в камине, но не видя их. Затем протянул руку к ящику тумбочки и вытащил сотовый. Он нажал одну кнопку и подождал, пока телефон не соединится. Когда на другой стороне ответили, он очень отчетливо произнес единственное слово.

— Гадюка.

Затем закрыл телефон. Не медля ни секунды, точным броском отправил его через всю комнату в огонь.

Он не стал тратить время на то, чтобы отодвинуть газету и покрывало в сторону, а просто сел на край кровати и использовал телефон, стоящий на тумбочке, второй раз за ночь. И снова, на его звонок ответили практически моментально.

— Да, сенатор.

— Подготовьте самолет. Я в пути.

— Да, сэр.

Сенатор Эйб Лемотт повесил трубку, затем прошел в гардеробную и включил свет. Он снял с полки одного из шкафов уже собранную сумку и поставил ее рядом.

Сумка была упакована уже достаточно давно.

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, расправив плечи, будто сбрасывая ношу.

А затем начал одеваться.