"Часы любви" - читать интересную книгу автора (Маккинни Меган)

Глава 10

– Равенна! Ну, вот и вы! А мы уже собирались оставить упования и покончить с жизнью от разочарования.

Лорд Чешэм шагнул из ярко освещенной приемной в темный коридор. Равенна пряталась в тенях, не зная, как приветствовать его.

Чешэм выглядел красавцем в вечернем костюме – темно-синий фрак и белый галстук с толстым узлом как нельзя лучше подчеркивали черты светловолосого Адониса – тем не менее даже теплая улыбка и предложенная рука не могли стереть из ее памяти лицо Тревельяна, его взгляд, опущенный к их кольцам. Этот взгляд до сих пор окутывал Равенну прочной невидимой паутиной, смущая ее даже теперь.

– Поглядите, кого я отыскал в коридоре, – объявил Чешэм, не дожидаясь, пока она надлежащим образом поприветствует его. Граф проводил ее в приемную, отделанную, как показалось Равенне, всеми сорока оттенками ирландской зелени. На окнах висели пышные, цвета фасоли портьеры, а пол почти полностью исчезал под изумрудно-зеленым ковром турецкой работы. Подбитые конским волосом кресла и бархатные диваны были немного потертыми. Короче говоря, приемная во всем отличалась от рассчитанно холодной гостиной. Предметы мебели слегка не подходили друг к другу, и Равенне сразу стало уютнее.

Граф Фабулозо и месье Ги де ла Коннив стояли у фортепиано, держа рюмки коньяка в наманикюренных пальцах. Поклонившись ей, они немедленно вернулись к самым выгодным для себя позам. Граф казался гигантом в бледно-голубом фраке, облегавшем его фигуру. Ги был одет в костюм серого цвета, который очень шел к его глазам.

– Позвольте мне предложить вам освежиться, Равенна. Где же Гривс? – осведомился Чешэм, не обнаружив дворецкого в комнате.

Усадив ее на бархатную кушетку, он отошел к столику с напитками, чтобы налить ей шерри.

– Вот вы и здесь, моя дорогая. – Чешэм с улыбкой вручил ей бокал. – Должен сказать, что вы надели очаровательное платье…

Взгляд его так быстро скользнул на ее грудь, что Равенна даже решила, что это ей померещилось.

– Спасибо, – ответила она, чуть задохнувшись, не зная, может ли «спасибо» явиться должным ответом на такой взгляд.

Пригубив шерри, она взглянула на Ги, сидевшего на соседней кушетке.

– Ах, прекрасная Равенна, несравненная и при свечах, и в утренней росе. – Взяв руку Равенны, он припал к ней губами, жаркими и влажными, что было, пожалуй, не столь уж неприятно; однако едва Ги принял позу, явно рассчитанную на то, чтобы покорить ее, Равенна с трудом заставила себя подавить смех.

– Дворецкий долго, долго водить девушка, – вступил в разговор граф, решивший привлечь ее внимание.

– Он – хитрый лис, этот Гривс. Знает, как все устроить.

До этих слов Равенна даже не подозревала, что лорд Реджинальд находился в комнате. Он подмигнул ей из недр кресла, украшенного поблекшим за несколько веков ручным шитьем.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила она, чувствуя себя неудобно в мужском обществе. – Он отвел меня не туда, куда надо, и ничего не устроил, а все запутал.

Рамсей многозначительно улыбнулся.

– Лорд Тревельян… кстати, а где он? Наш хозяин сегодня забывает о своих обязанностях. Я бы сказал, что это просто преступление – не видеть такую красоту.

Равенна покраснела. Она не привыкла к столь откровенным комплиментам, да и не считала себя красавицей. Другое дело Кэтлин Куинн. Эта девушка прекрасна, как ангел, и утонченна, как сама королева. Равенна считала себя во всем противоположной Кэтлин. Темноволосая, мрачная по характеру и – невзирая на все старания воспитателей Веймут-хэмпстедской школы – прежняя дикарка. Кровь Бриллианы оказалась сильнее кнута.

– Хозяин приступил к выполнению своих обязанностей, – заметил от двери Тревельян.

Равенна повернулась. Ей не хотелось смотреть на Тревельяна, однако, похоже, противиться просто не было сил. Войдя в комнату, Ниалл Тревельян покорил ее, наполнил собой, заставил подчиниться; воистину его острый снисходительный взгляд способен был смутить даже короля. Равенна не хотела смотреть на него, и тем не менее, проклиная себя, покорилась порыву. И ей пришлось проглотить унижение, потому что Ниалл не ответил на ее взгляд, даже не дал понять, что видит ее.

– Мы как раз разговаривали о красоте, Тревельян, – начал лорд Реджинальд, – не хотите ли вы изложить собственные взгляды. Равенна уже знает мою точку зрения.

Подойдя к столику с напитками, Тревельян налил себе коньяка. Поглядев на графа и Ги, он о чем-то задумался и, наконец, произнес:

– В том, что касается красоты, меня сейчас беспокоит один лишь жгучий вопрос: полагает ли граф себя более прекрасным, чем месье Коннив, или дело обстоит как раз наоборот?

Равенна едва не поперхнулась шерри. I и явно был задет, граф же сконфузился, словно получил резкий удар.

– Похоже, кузен, вы сегодня не в настроении, – заметил Чешэм с явным раздражением.

– Не в духе? Напротив. Сегодня я благостен как всегда.

Тревельян поглядел на гостей, при этом решив не обращать внимания на Равенну и тем самым еще раз задев ее. Она видела, что Ниалл не считает ее достойной присутствовать в замке и, похоже, решил попросту не замечать ее.

– Распространяется ли ваше благоволие и на обед? Я умираю от голода, – осведомился отец Нолан, как раз появившийся в дверях в сопровождении Гривса.

Равенна оделила священника ослепительной улыбкой. Она внезапно почувствовала себя уверенней. При отце Нолане она всегда ощущала себя по крайней мере хорошей. Девушка приободрилась, когда старик в знак приветствия взял ее за руку.

– Да, будем обедать. – Тревельян взглядом обежал комнату, как и прежде преднамеренно минуя Равенну. – Все готовы?

– И кто же будет иметь честь проводить Равенну к столу? Или мы начнем поединки ради нее? – поддразнил присутствующих лорд Реджинальд.

– Честь эта принадлежит мне, как пригласившему ее сюда, – проговорил Чешэм, протягивая к ней руку.

– С поединками уже покончено, Чешэм. Я хозяин в этом доме и обязан провожать своих гостей к столу. – Голос Тревельяна не допускал возражений.

Все еще не глядя на Равенну, Тревельян подошел к кушетке и предложил девушке руку. На мизинце блеснуло золотое кольцо. Сердце заколотилось в груди Равенны.

В один и тот же миг ее оскорбили и ей же польстили. Он может позволить себе не замечать ее, а потом потребовать права пригласить ее к столу. Поведение истинного безумца. И она была не лучше его, ибо Равенна хотела от Ниалла лишь одного: чтобы он поглядел на нее с тем же восхищением, как и все остальные, чьи взгляды проливались на нее сладким вином… тогда она охотно позволила бы этому мерзавцу вести ее.

– Равенна? – Их взгляды встретились, пробудив в ней целую бурю чувств – начиная от смятения и кончая едва ли не ненавистью, немедленно сокрушившей необъяснимое желание добиться восхищения Ниалла.

Воспитание запрещало отказать графу, и Равенна просто заставила себя подать ему руку. Теплая ладонь удивила ее, однако жесткое прикосновение можно было предвидеть. Тревельян ясно дал ей понять, что не хочет ее присутствия в своем замке. Равенне вдруг захотелось бежать домой и никогда не возвращаться сюда.

Ниалл помог ей встать с кушетки. Равенна ответила ему напряженной улыбкой и приняла предложенную руку, уже прикидывая, сколько минут продлится это испытание, и надеясь, что более ей никогда не придется встречаться с владетелем Тревельяна.

Небольшая столовая была выдержана в оттенках пюсиного[35], берлинской лазури и золотых. Каждое блюдо представляло собой шедевр кулинарии. Лакеи вносили один за другим блюда с фазанами, говядиной и павлинами. Тревельян, кузен Чешэм и его приятели не обнаруживали особого восхищения ни изысканностью блюд, ни их количеством, однако Равенна была в полном восторге, особенно памятуя о тех скверных обедах, которые им подавали в Лондоне. Отец Нолан отдал должное каждому блюду. Равенна могла поклясться, что старик управляется с третьим бисквитом со сливками.

В обращении к Равенне откровенная лесть со стороны Ги сменилась тонко завуалированными, но тем не менее откровенными намеками лорда Реджинальда. Отец Нолан попытался затеять разговор о Новом Завете. Тревильян не проронил ни слова. Равенна изо всех сил старалась забыть об этом, однако, когда с едой было покончено и она в обществе джентльменов вернулась в приемную к напиткам, девушка все-таки не сумела удержаться и украдкой бросила взгляд на хозяина замка.

Тревельян в этой компании казался увенчанным ветвистой короной взрослым оленем посреди неуклюжих молодых бычков. Тем не менее различие было более тонким, и Равенна едва ли могла понять, что именно привлекает ее внимание в Ниалле Тревельяне. Он не возвышался башней над всеми остальными, будучи, пожалуй, чуть повыше среднего роста; лицо симпатичное, совсем не напоминало классической красоты греческих богов – Ги или графа. Шеи лорда Реджинальда, Ги и графа украшали модные белые галстуки, на Тревельяне был вышедший из моды черный. Как и жилет – кашемировому буйству модных цветов Тревельян предпочел скромный свекольный муар. Юношеский румянец оставил его лицо, сделав, быть может, его более неотразимым. Каждая линия на лице его, каждая седая прядь в волосах подчеркивали мужественную зрелость. Ну, а в глазах его Равенна угадывала душу, отягощенную какой-то невыразимой трагедией, человека, понимавшего жизнь, какова она есть на самом деле. Все это Равенна подметила, наблюдая за Тревельяном. Ей хотелось, конечно, уделить внимание и отцу Нолану, и даже Ги, но Тревельян всецело занимал ее – даже устроившись возле каминной доски, погрузившись в какую-то думу, заставившую его позабыть о бокале, оставшемся в руке.

– Равенна, как вам удавалось скрываться от моих глаз все эти годы? – нарушил ее размышления лорд Чешэм.

Мгновенно отведя глаза от Тревельяна, ужасаясь тому, что он мог заметить на себе ее взгляд, Равенна ответила:

– Я много лет провела в Англии. Оставив Лир в тринадцать лет, я ни разу не возвращалась домой.

Оставалось надеяться, что голос не выдал ее боли. Незачем доставлять удовольствие Тревельяну: незачем ему знать, какие страдания он уже принес ей.

– Равенна получила образование в одной из лучших женских школ Лондона, – вмешался священник, не поднимавшийся со своего места, самого близкого к очагу.

– Лондон! Ура! Мой любимый город! – Чешэм просветлел. Опустившись рядом с ней на диван возле камина, он взял руку Равенны и поцеловал ее. – А когда вы возвращаетесь в Англию?

– Наверное, никогда, – она поглядела на священника, пожалуй, даже с обвинением во взгляде. – Я уеду отсюда в Дублин. Возможно, найду себе работу у модистки.

– Работу? В Дублине? – Чешэм откинулся назад с выражением притворного ужаса на лице. Даже граф поднялся с места и с недоверием поглядел на нее.

– Моя дорогая, моя милая девочка, поверьте, вам совсем незачем покидать Лир, чтобы взяться за работу в Дублине. Что тогда станется с вами? – Чешэм поглядел на нее со столь неподдельной заботой в глазах, что Равенна едва не растрогалась.

– Лорд Чешэм, я должна найти собственное место в жизни, и когда Гранья умрет, связь моя с Лиром разорвется. – Улыбнувшись, она отняла у него свои пальцы. Довольно с нее на сегодняшний вечер этих держаний за руку.

– Но это неслыханно, такая утонченная, образованная леди, как вы, снисходит до работы в Дублине. – Лорд Чешэм снова взял ее ладонь. В глазах его мелькнуло озорство. – Быть может, я сумею отыскать вам другое занятие. Прямо здесь, в Лире.

Она уже собиралась спросить, какого рода «занятие» он имеет в виду, когда Чешэм выпалил:

– А может быть, и лучшее; что, если я женюсь на вас и сделаю баронессой?

Отец Нолан охнул, и кровь отхлынула от его лица. Однако во всей комнате лишь он один воспринял идею всерьез. Граф же хихикнул. Слова Чешэма были невозможно фальшивы, в них слышалось оскорбление ее уму. Тем не менее она прикусила язык, чтобы не дать едкий ответ. Незачем гладить против шерсти влиятельного господина, даже если ты его никогда более не увидишь.

– Вы шутите, лорд Чешэм, – проговорила она спокойно, стараясь не глядеть ему в глаза, чтобы скрыть презрение. – Я не способна стать вашей баронессой. Вы совершенно не знаете меня.

Чешэм расхохотался. Эта игра, казалось, бесконечно развлекала его.

– Но я очень хотел бы познакомиться с вами поближе, – эти его слова предназначались только для ушей Равенны.

Она поглядела на Чешэма, удивленная и рассерженная таким продолжением. Тревельян наблюдал за ними обоими, и, судя по его выражению, оба они вели себя хуже чем глупцы.

– Я польщена, лорд Чешэм, но…

– Вы должны позволить мне пригласить вас. Зачем вам уезжать в Дублин, во всяком случае теперь, когда я могу показать вам весь мир. – Откровенное выражение глаз Чешэма смутило Равенну.

– Это все очень лестно, – пробормотала она, не зная, что делать дальше. Ей отчаянно хотелось бежать отсюда, однако Равенна не могла отыскать предлог, чтобы уйти. Лорд Чешэм явно ожидал от нее ответа; Равенна обратила все свое внимание на дамаскиновую обивку стоявшего рядом кресла. Какой неловкий момент. Чье-либо ухаживание могло бы заинтересовать ее, если бы только идея не исходила от Чешэма. Поглядев на Ги и графа, Равенна отвергла и их. И с удивлением поняла, что скорее приняла бы ухаживания Реджинальда Рамсея или отца Нолана, чем этих троих хлыщей. Взгляд ее обратился к Тревельяну; тот глядел в сторону, и Равенна попыталась представить себе, как отнеслась бы к его предложению.

– Почему вы притихли, моя очаровательная леди? – шепнул ей на ухо Чешэм.

Равенна залилась румянцем. Лорд Чешэм был вполне привлекательным мужчиной, так сказать, более молодой версией Тревельяна. Тем не менее он был на десять лет старше ее и в свою очередь на десять лет младше своего кузена. В предложении Чешэма поухаживать за ней были известные преимущества. Так почему же она гадает, что думает Тревельян о предложении молодого лорда? Но с чего вдруг ее интересует его мнение?

– Могу ли я объявить о предстоящем браке? – сухо осведомился Тревельян, опиравшийся плечом на каминную доску в двух шагах от места, где сидели Равенна и Чешэм.

– Забудьте о свадьбе, Чешэм; начинайте прямо с медового месяца, – вмешался пьяный голос Рамсея.

– Сын мой, придержите язык! – воскликнул отец Нолан.

Тревельян метнул в сторону лорда Реджинальда взгляд, способный уложить на месте молодого пьяницу.

– Мне пора… – Равенна поглядела на бархатный шнурок, свисавший возле Тревельяна. – Может быть, кто-нибудь позвонит Гривсу, чтобы он проводил меня отсюда.

– Не уходите… – негромко попросил Чешэм.

– Моя бабушка стара. Я не могу оставить ее в одиночестве надолго, – солгала Равенна, отлично знавшая, что сейчас с Граньей сидит Фиона. Пронзительный взгляд, брошенный на священника, молил, чтобы он не выдал ее.

Отец Нолан не стал этого делать.

– Неужели вечер так быстро закончился? – священник поставил на столик опустевший бокал. – Не хотите ли вы, Равенна, чтобы я проводил вас домой?

Встав, она заметила, что джентльмены последовали ее примеру.

– Очень хочу, – ответила Равенна с облегчением в голосе.

– С удовольствием провожу вас, – отец Нолан улыбнулся.

Остановившись в дверях гостиной, Равенна попрощалась. Тревельян что-то неразборчиво буркнул отцу Нолану и таинственным образом исчез, вновь ранив ее своей грубостью.

Но Чешэм со своей лестью бы как всегда рядом. Он вновь и вновь целовал ее руку, а потом, прикоснувшись к уху губами, шепнул:

– Приходите сегодня к черной лестнице, и мы наконец останемся вдвоем.

Должно быть, ей удалось хорошо скрыть отвращение, ибо Чешэм отступил в сторону, позволив месье Ги занять место перед ней. В душе она была рассержена тем, что лорд Чешэм считает ее настолько глупой и опрометчивой, чтобы пойти на интрижку с ним, однако открытого раздражения не ощущала. Нечего удивляться тому, что он мог подумать о ней. Неужели он способен увидеть в ней существо, достойное уважения, если кузен его, Тревельян, открыто дает понять, что считает ее швалью, недостойной даже приличного прощания после недолгого пребывания в замке.

Граф что-то пробурчал на прощание, и появился Гривс, готовый отвести ее в большой зал. Равенна следовала за дворецким, радуясь, что навсегда отделалась от сегодняшней компании. Она не пойдет к Чешэму ни на черную лестницу, ни в другое место; он оскорбил ее таким предложением. Хотя в Англии ее постарались научить скрывать чувства, мужчины эти пробудили в ней гнев. Теперь она мечтала лишь об одном: добраться до дома и никого из них не встречать, в особенности лорда Ниалла Тревельяна.

Тем не менее она оставила гостиную с комком в горле. Ей было обидно, что лорд Тревельян так низко оценил ее, раз он даже не потрудился должным образом попрощаться с ней. Он вышел так грубо, что она даже не получила возможности поблагодарить его за обед; не то, чтобы она хотела благодарить его… но то, что он даже не потрудился подождать благодарности, ранило ее.

– Хозяин примет вас в библиотеке, мисс, – проговорил Гривс, когда вместе с отцом Ноланом они вступили в большой зал.

– Вы сказали это мне, Гривс? – спросила Равенна, опешив.

– Да, мисс. Лорд Тревельян ждет вас в библиотеке. Отец мой, не подать ли вам виски, чтобы скрасить ожидание? – Грив поклонился отцу Нолану.

– Конечно, конечно! – отвечал отец Нолан, усаживаясь на елизаветинскую[36] скамью.

Равенна поглядела на священника, не зная, как понимать его поведение. Мужчина добивается свидания наедине с нею, а он даже не хочет предложить сопровождать ее.

– Мисс? – властно повторил Гривс.

Равенна украдкой бросила взгляд на отца Нолана. Он лишь улыбнулся ей и развел руками. Движение говорило: «Бегай, где хочешь, детка, и когда бы ты ни вернулась, я буду ждать здесь».

Как и прежде, Гривс направился через большой зал, рассчитывая, что она последует за ним. Не видя иного выхода, Равенна заторопилась, стараясь не отставать. Библиотека оказалась всего лишь через две двери от большого зала. Теплая и чуть обшарпанная комната – как и приемная.

– Гривс сказал, что вы захотели переговорить со мной, прежде чем я оставлю ваш дом, – сказала она Тревельяну, сидевшему у камина.

Дворецкий удалился, плотно закрыв за собой двери из красного дерева.

– Да. Садитесь.

Равенна обиделась. Тревельян даже не встал, когда она вошла. Проклятое воспитание, зачем приучать ее к условностям, неположенным людям ее класса. Граф видел в ней низкую селянку, такой она останется для него навсегда; и все же Равенна не могла допустить подобного отношения к себе.

– Мне бы хотелось остаться стоять. – Равенна подпустила в голос чуточку льда; в самый раз, чтобы привлечь его внимание.

Ниалл поглядел на нее со странным, неожиданным чувством в глазах.

– Упорствуешь до самого конца, Равенна?

Она отказалась отвечать.

Хрустнул злой смешок.

– Ты стоишь передо мной в жалком платьишке, как девица, оставшаяся на балу без кавалеров, и все равно пытаешься бросить мне вызов, так? – Поднявшись на ноги, Тревельян грозно подошел к ней. – Садись.

Равенне хотелось еще раз отказать ему, но один лишь взгляд на графа убедил ее, что это будет напрасно. По неизвестной причине Тревельян находился в мерзком настроении. Словом, лучше поскорей закончить с делом и покинуть замок.

– О чем же вы желаете говорить со мною, милорд? – Она опустилась в кресло.

– Я хочу преподать тебе несколько уроков. – В голосе его слышался явный гнев. – Во-первых, никогда больше не ходи в лес одна, без провожатых. Тебе повезло, что я вовремя обнаружил тебя. С тобой могло случиться нечто ужасное, ты была одна в лесу и…

– Лорд Тревельян, позвольте мне напомнить вам: самым страшным, что я видела в этом лесу, были ваши собаки…

– Я хочу избежать трагедии совершенно иного рода! Его крик заставил Равенну вскочить. Ей еще не приводилось видеть мужчину в таком раздражении.

– Да какое вам дело до всего этого? – прошептала она возмущенно.

В глазах его вспыхнула досада.

– Равенна, ты молода и теперь стала прекрасной. Как, по-твоему, обойдется с тобой какой-нибудь мужчина, встретив одну в лесу?

Равенна глядела на Ниалла, сердце ее буквально колотилось о ребра.

– Наверно… наверно, он поступит так, как обошлись со мной вы.

Мрачный взор остановил ее.

– Я не насилую женщин, однако за каждого жителя этого графства ручаться не стану.

– Вы хотите сказать, что мужчины нашего графства недостойны доверия, однако это проблема самого «джентльмена». Или вы хотите обвинить лорда Чешэма в?..

– Лорд Чешэм – мой кузен, мой родственник. Но вместе с приятелями-распутниками и в определенном настроении, встретив беспомощную девушку вроде тебя, он может повести себя… Боюсь даже сказать, что случится тогда.

Не обнаруживая этого внешне, Равенна вполне согласилась с графом в отношении Чешэма. Сделанное им предложение встретиться с ним было оскорблением. Но даже сама мысль о том, что Тревельян полагал необходимым прочитать ей нотацию, усугубляла обиду. Тлеющая ярость вспыхнула огнем.

– Возможно, ваше мнение о собственном кузене и справедливо, милорд, – проговорила она. – Но я не беспомощна.

Взгляд графа обратился к ее миниатюрной фигурке. Тревельян не имел оснований считать себя гигантом, тем не менее она понимала, что, с его точки зрения, он вполне может справиться с ней – если захочет. Мысль эта вполне открыто читалась в его взоре.

– Почему это вдруг озаботило вас? – спросила Равенна, взгляд графа внезапно внушил ей мысль побыстрее переменить тему, а еще лучше – уйти.

– Я беспокоюсь за тебя, глупая девчонка. Она встала.

– Отлично. Я выслушала вас. И если это все…

– Нет, не все. – Его глаза заставили ее опуститься на место. – Садись.

Равенна уже почти возненавидела графа.

– Вас рассердили намерения лорда Чешэма? И все вышло из-за этого? Если так – не нужно волноваться. У меня нет никаких планов в отношении членов вашей семьи… да и сами вы осмеяли бы подобную глупость. Поэтому заверяю вас в том, что я с радостью откажусь от предложения лорда Чешэма, если ему будет угодно сделать его, в чем я весьма сомневаюсь.

– Если он постарается, то может заполучить тебя и любым другим способом, – отрезал Тревельян, отворачиваясь, будто желая что-то скрыть даже от самого себя. – Лорд Чешэм покорен тобой. Даже мне это заметно. Но я предупреждаю тебя, что не стану терпеть никаких непристойностей.

Опешив, она глядела на него, не веря своим глазам. Оскорблениям уже не было меры.

– Наверно, это моя бедность заставляет вас думать, что у меня нет чести, нет уважения к себе? Бедность – это не синоним непристойности. Только порочный человек способен подумать так.

– Ты не поняла…

– Нет, – произнесла с грустью Равенна, прерывая хозяина. – Неважно, что именно вы хотели сказать. – Расстроенная, в явном смятении, она поглядела на Тревельяна. – Почему все это волнует вас? Вы ведь не опекун мне. И не мой отец. Мои поступки не задевают вас, однако вы делаете мне наставления, как будто имеете на это право. И вы еще смеете оскорблять меня, предполагая, что я способна на низменные поступки. Извинитесь сию же минуту.

Тревельян поглядел на нее, явно не веря своим ушам. По лицу его пробежала волна гнева, – нередкая гостья, по всей видимости; тем не менее раздражение сменилось другим – невольным уважением.

– Можете катиться к черту, милорд. – Не дождавшись извинений, Равенна встала и направилась к двери, торопясь уйти.

Ниалл остановил ее; схватив сразу обе руки, он прижал их к ее бокам.

– Ты неправильно поняла, Равенна. Я говорю не о том, что ты способна на непристойные поступки. Просто ты была защищена от превратностей жизни. Ты совсем одинока в этом мире, у тебя нет опекуна. И как тебе, наверно, известно, английские пэры не так уж редко развлекаются с ирландскими девушками. Зная о том, что ему ничто не грозит, любой мужчина легко может обидеть тебя.

– Как это не грозит? Но ведь есть законы…

Тревельян тряхнул Равенну, и она умолкла.

– Помог закон твоей матери? И ты хочешь закончить подобным образом? Хочешь ощениться таким же, как и ты сама, бастардом[37]?

Жестокие слова больно ранили ее. Слезы хлынули из глаз Равенны.

– Но почему это вас тревожит? Вы говорите лишь для того, чтобы причинить мне боль? Зачем вам это нужно?

– Нет, я не хочу мучить тебя, – прошептал Тревельян, – просто… просто…

– Что просто? Вы хотите, чтобы я оставила замок и никогда более не попадалась на пути Тревельянов. Отлично, я согласна… по рукам. Скажите лорду Чешэму, что я отказываюсь от его предложения. Скоро, достаточно скоро мне придется переехать в Дублин, и я не хочу тратить свое время на вашего родственника. Он крепче сжал ее руки.

– Равенна, ты не хочешь учиться? Разве ты не слышала моих слов? Тебе нечего делать в Дублине… одинокой и беззащитной женщине. Кто будет там следить за тобой?

– Я сама способна позаботиться о себе, – отпарировала Равенна.

– Сама? – возмутился Тревельян. – В Дублине у тебя нет родственников, нет и средств для существования. Тебе придется снимать жилье… без замка на двери, и однажды ночью ты обнаружишь в своей постели мужчину, который силой возьмет то, за что в другом месте ему пришлось бы платить.

Равенна была в отчаянии, ей хотелось уйти. Она уже дрожала, несмотря на то, что хотела остаться храброй.

– Лорд Тревельян, вы не опекун мне и не благодетель. Я не хочу больше задерживаться здесь и слушать эти речи.

Намерения Тревельяна волновали ее. Она не могла их понять, а потому боялась.

– Я всего лишь хочу дать тебе хороший совет. Дублин не сулит тебе будущего, как и мужчины вроде Чешэма. Он распутный повеса. Друзья его еще хуже. Пойми, моя девочка, что пока тебе не предложен брак и обручальное кольцо не оказалось на твоей руке, ты для них – ничто, в лучшем случае игрушка, и они будут именно так и относиться к тебе… а потом сломают и выбросят.

Непрошенные слезы потекли по ее щекам. Равенна попыталась освободиться, однако руки Тревельяна не отпускали ее. В этот миг она ненавидела графа сильнее, чем в тот день, когда он отослал ее в школу. Равенна слишком хорошо знала, что он говорит правду, но слова его едкой кислотой ложились на открытую рану.

Ничего другого не оставалось, и выпрямившись, она бросила в него слова, – словно обращаясь к тупому слуге:

– Милорд, нет нужды напоминать мне о подобных вещах. Для меня свидетельством мужского бессердечия навсегда стала судьба моей матери. А если мне потребуются новые доказательства, я постараюсь запомнить вас и наш нынешний разговор как пример бесцельной жестокости.

Вырвав, наконец, свои руки, она обхватила себя за плечи. И глянула вверх на висевший над каминной доской портрет женщины, на которую был столь похож ее сын. Мать Тревельяна принадлежала к кельтскому племени, она была ирландкой – такой же, как и сама Равенна, – однако сердцем граф принадлежал к Верхам. В отличие от своих предков, этот знатный лорд считал себя слишком высокородным, чтобы иметь дело с родней матери. Да и зачем ему утруждать себя общением с подобными ей, имея все преимущества? Сотни веков назад английский король отдал его семье все земли Лира, все состояние края. У него было все, у нее – ничего. Чудовищная жестокость – подчеркивать каждое ее несчастье, когда у самого, наверно, не было ни одного.

Тревельян глядел на нее, гневный, ожесточенный. В комнате установилось злое молчание.

– Тогда ступай. Убирайся отсюда. Урок усвоен, – прошептал он.

– Не вам учить меня, – возразила Равенна.

Тревельян поглядел на нее, и Равенна вновь обнаружила на его лице странную, невеселую улыбку.

– Увы, кому, как не мне, ибо Лир полон неграмотных дураков. Не верь тому, что они скажут тебе, Равенна. Меня не заставить. Я не захочу этого.

– Теперь, когда вы оскорбили всех и каждого в этом графстве, как я понимаю, наш разговор пришел к естественному завершению. – Она решительно поглядела на графа. Тревельян проявил свою суть. Люди вроде ее старого друга Малахии не станут питать симпатии к этому человеку, даже не слыхав подобных речей.

– Помни, что я сказал о Чешэме.

Настырной английской школьнице в душе хотелось помучить этого человека.

– Однажды Чешэм может стать моим мужем.

– В мечтах. Общего между вами обоими только молодость… – Взгляд Тревельяна вдруг сделался холодным, словно он вспоминал о чем-то печальном.

Равенна, задетая последними оскорблениями, лишь глядела на него, не доверяя быстрым переменам в настроении графа.

Глубоко вздохнув, он поглядел на нее и проговорил совершенно непонятные слова:

– Я знаю правду. Помни об этом в будущем. Я знаю правду обо всем в Лире; в том числе и о тебе самой.

Озадаченная, она стерла слезы со щеки и спросила:

– Как это понимать, что вы знаете правду?

Уголки его губ изогнулись в пародии на улыбку.

– Всему свое время. А сейчас я хочу, чтобы ты знала: на мой взгляд, ты очень повзрослела. Я вижу перед собой женщину, а не девчонку, любящую поиграть и пошалить с друзьями. Английская школа наделила тебя культурным, скромным фасадом. Но это всего лишь фасад. Я вижу, что таится под ним. Я знаю, какова ты на самом деле. Ты можешь изображать из себя невинную скромницу… но эти твои глаза, фиолетово-синие… соблазнительные… как умело ты пользуешься ими. – Странный гнев затуманил лицо Ниалла. Он прикоснулся к ее щеке, провел кончиком пальца по затрепетавшим ресницам. – Но помни – мне этот взгляд не опасен. Не опасен. Именно поэтому я и хочу защитить Чешэма.

Она растерялась. Неожиданно ласковое прикосновение лишило ее сил, повергло все чувства в хаос.

– То вы собираетесь защищать меня, то Чешэма. На чьей же вы стороне, милорд?

Он уронил руку, словно ощутив внезапный ожог. И преднамеренно не глядя в глаза, проговорил:

– Как ты уже заметила, я тебе не опекун. И что ты сделаешь с собой, будет лежать лишь на твоей совести. Я просто хотел помочь. Ты – одинокая женщина, а я знаю, что мир делает с ранимой женской душой. Да, я – не твой хранитель и не хочу становиться им. Человек, который захочет охранять тебя, захочет тебя целиком.

Равенна долго глядела на Тревельяна. Он должен был встретиться с ней взглядом и сказать, что она может идти. Но Тревельян не делал этого. Он вовсе не смотрел на нее. Казалось, в душе его бушует свирепая буря и обращенные к огню глаза Тревельяна видят секреты луны и звезд.

– Доброй ночи, лорд Тревельян, – сказала Равенна негромко.

Она не отводила глаз, требуя от него прощального взгляда, но Тревельян не сдавался.

Выхода не было, и Равенна покинула библиотеку, мучимая тревожной мыслью: владетель Тревельяна, человек, правивший графством Лир как королевством, отчего-то испытывал ужас перед ней.