"Часы любви" - читать интересную книгу автора (Маккинни Меган)

Глава 16

Вернувшись в коттедж, Равенна обнаружила Гранью возле очага – старуха грела старые кости. Девушка тихо вошла в гостиную, радуясь тому, что бабушка не заметит ни беспорядка в ее одежде, ни боли в ее глазах.

– Ну, вернулась, наконец! – воскликнула Гранья, протягивая к внучке трясущиеся от волнения и старости руки. – А я тосковала по тебе, детка. Мне было здесь одиноко.

Опустившись на пол, Равенна уткнулась лицом в колени Граньи.

– Обещаю, что больше не оставлю тебя.

Должно быть, она не сумела скрыть слезы, ибо лицо Граньи сделалось скорбным.

– Малахия прислал тебе записку, детка. Он хочет видеть тебя. Его друзья с рынка отведут тебя к нему.

Потрясенная этой новостью, Равенна притихла. Наконец она прошептала:

– Разве он мой суженый, Гранья? Малахии грозит беда. Он скрывается… Боюсь, он натворил что-то ужасное. Скажи мне, я должна знать.

– Тебе предназначен тот, кого ты полюбишь.

– Я люблю Малахию. Я на все готова ради него, и он тоже все сделает для меня. Только…

– Ты не любишь его.

– Не знаю. – Она подняла измученное волнениями лицо. – Лорд Тревельян рассказал мне о своем гейсе. Ты всегда знала о нем, да?

– Да, дитя.

– Я и есть та девушка?

Гранья не ответила.

– Я не верю в предрассудки. Гранья, тебя все зовут ведьмой и звали всегда, а я смеюсь над ними… Какая же из тебя ведьма! Их не существует. Я просто хочу знать, исполнился этот гейс или нет? Как по-твоему, мне суждено полюбить Тревельяна?

Гранья коснулась рукой лица Равенны.

– Дитя мое, этого я тебе не скажу. Мне бывают виденья, часто они исполняются, но я не могу приказать, чтобы какое-нибудь из них пришло, когда это мне нужно. Если тебе суждено полюбить Тревельяна, значит, так тому и быть.

– И ничто не в состоянии изменить эту судьбу? – Равенна едва не рыдала.

– Воля способна противостоять судьбе. Если ты не захочешь любить лорда, тогда этому не бывать.

– Спасибо тебе, Гранья, – шепнула Равенна, снова уткнувшись лицом в подол старой женщины. – Спасибо тебе, – повторила она, чувствуя себя как утопающий, которого только что вытащили из воды.

Преподобный Драммонд глядел на летние поля, засаженные церковным картофелем. В это время дня Лир прекрасен… Окутанная сумерками земля, фиолетовые и пурпурные тени… С холма, где располагался приходский дом, Драммонд слышал далекий гул моря.

Милли Спроул, девственная кузина, занявшая место миссис Двайер после смерти старой женщины, вытащила на лужайку возле дома его любимое кресло. В нем и сидел теперь древний старик, пил чай и наслаждался каждым мгновением, наблюдая, как день исчезает за горами Сорра. Его дни тоже близились к закату.

Вдалеке появился силуэт Майкла О'Ши. Он обрабатывал мотыгой свои посадки столь же тщательно, как это делал его отец. Четверо братьев его давно уже отправились в Америку, но теперь на поле работали шестеро сыновей самого Майкла.

Преподобный Драммонд погрузился в покой. Ландшафт словно бальзам утешал его душу. Ничто не могла более умиротворить истинного верноподданного короны, чем вид возделываемой и плодоносящей родной земли. Судя по изобильному урожаю, пожертвования в этом году будут щедрыми.

– И что же он делает? – пожаловалась Милли Спроул, еще не привыкшая к чудачествам этих людей, хотя она уже провела в Ирландии более пяти лет.

– Кто и что делает? – переспросил преподобный Драммонд, проклиная свой возраст. Зрение его последние годы очень ухудшилось, и всякий раз, когда Милли приходилось повышать свой так досаждавший викарию голос, он начинал чувствовать себя не менее дряхлым, чем Гриффин О'Руни.

– Да этот, мистер О'Ши. Стоит на коленях и копает свои картошки. Смею сказать, что они еще слишком мелкие, чтобы их убирать. Ой!.. Что-то случилось! Только поглядите на него! Забегал как сумасшедший и все выкапывает эти картошки.

«Эту картошку», – подумал Драммонд, воспротивившись желанию поправить ее. Милли Спроул, позор семейства, говорила, как девка из таверны.

– Он кричит! Ну-ка, смотрите! Теперь они все забегали! Даже Маккиннон бросил свою мотыгу и уже огибает камень-огам!

– Не могу поверить! – Хотя глаза его были уже не те, что прежде, Драммонд уже видел расплывчатые силуэты мужчин, бегущих к О'Ши. Они были в панике. – Помоги мне подняться с кресла. Надо выяснить, что происходит.

Преподобный оперся на руки. Милли Спроул. Он велел родственнице отвести его к возделанным полям внизу.

Медленно пробирались они между грядами картофеля. Мужчины сбегались к Майклу О'Ши. Когда преподобный и Милли оказались рядом, Майкл стоял на коленях, низко опустив голову.

– Блайт[48] это, вот что, – не скрывая отчаяния, пробормотал кто-то в толпе.

Преподобный Драммонд пробился сквозь толпу, чтобы поглядеть на растения. Они были припудрены мягкой мучной пыльцой. Милдью[49]. Клубни в руке Майкла О'Ши, которым пора было сделаться уже величиной с камень, напоминали скорее горстку желудей.

– Голод пришел в Лир, – объявил другой мужчина обреченным голосом.

Наступило долгое томительное молчание, и Майкл О'Ши зарыдал.

– Добрый человек, – преподобный Драммонд опустил руку на плечо Майкла. – Блайт повредил только небольшую часть твоей картошки. Еще не все потеряно.

– Голод свирепствует по всей Ирландии, чем же Лир лучше всех? А англичане втаптывают нас в грязь, как и в Дерри, – гневно бросил один из собравшихся преподобному.

– Ну поймите же, – произнес Драммонд. – Голод в стране устроила не Англия. И уж во всяком случае, я не виноват в нем. Урожай еще не обречен. Собирай, что сможешь, Майкл. Вот увидишь, семья будет сыта.

– Но блайт не может попасть в Лир, не может, – громко выкрикнул словно очнувшийся Маккиннон.

– Пока нам в Лире везло, – проговорил Драммонд. – Голод не затронул нас. И если нам достанется чуточка из того, что выпало на долю других, то мы поймем, что до сих пор нам везло.

– Болезнь еще не закончилась, преподобный. – Мужчина сердито поглядел на Драммонда.

Преподобный не узнал этого человека, однако решил, что он из тех, кто водится с Малахией Маккумхалом.

– Сэр, – сказал он ледяным тоном, – если блайт поразил Эдем, с жалобами можно идти прямо к змею.

– А вы и есть змей, преподобный.

– Нет. Это не так. – Драммонд оперся о руку Милли Спроул и повернулся, чтобы уйти. Но прежде чем тронуться с места, викарий сказал: – Мы были рождены в Эдеме. Теперь все иначе. И если вы, люди, берете сторону змея, я должен помешать вам.

– Что он там говорит? – пробурчал кто-то из крестьян.

– Он – свихнувшийся старый англичанин. Пусть себе идет, – ответил Маккиннон.

Усталый Драммонд побрел к приходскому дому, и все мысли его были обращены к гейсу Тревельянов и этой малышке Равенне, которую Ниалл держал на руках столько лет назад.

При жизни его это случится в последний раз. Но он понял, что обязан созвать новое собрание.

– Милорд Тревельян, вы знаете, почему мы здесь, – напряженный Драммонд сидел в библиотеке Тревельяна, между отцом Ноланом и Гриффином О'Руни.

– Лир поразил блайт. Голод уже у наших дверей. Сдвинулись ли с места ваши отношения с Равенной? – Рука отца Нолана тряслась на рукоятке палки, выдавая волнение старика, явно опасавшегося ответа.

Тревельян нервно провел рукой по волосам.

– Довольно об этом. Умоляю вас. Неужели вы хотите возложить ответственность за голод на одну девушку?

– Не на одну девушку! Ни в коем случае на нее! Это наша вина. Мы не должны были позволить вам вступить в брак, – вмешался Гриффин О'Руни, сидевший чуть в стороне от всех остальных. Испачканная одежда его давно обветшала; старик в кровь сбивал себе руки, пытаясь вырастить на кладбище цветы – так, где никакие цветы расти не могли.

Тревельян поглядывал на него с некоторой неловкостью; он явно считал старика сумасшедшим и не хотел видеть его в собственной библиотеке.

– Он прав, – вмешался Драммонд. – Равенна не виновата. Это вы должны добиться ее любви.

– Ей известно о гейсе. Я сказал ей. Но она тоже не верит, как и я. – Ниалл налил себе виски. Он намеревался чуточку отпить из бокала, но ставя его на стол, с удивлением обнаружил, что выпил все до дна.

– Разве вы не в состоянии добиться ее любви, мой мальчик? – негромко спросил отец Ноллан. – При таких деньгах разве вы не найдете средства…

– Пусть будут прокляты эти деньги, – с горечью расхохотался Тревельян, – их одних недостаточно. Я же в два раза старше ее и не могу как юнец добиваться благосклонности этой девчонки. А она связалась с Маккумхалом, и тут уже ничего не сделаешь.

– Но вы действительно пытались?

Глаза Тревельяна словно заволокло льдом. Если бы викарий знал графа лучше, он мог бы подумать, что под этим льдом скрывается боль.

– Я пробовал сблизиться с ней. Это все, что я могу сказать. Свою роль я сыграл, но она не хочет меня.

– Но блайт… – вставил Драммонд.

– Блайт не имеет к нам с ней никакого отношения. – Ниалл наполнил бокал, стиснув в раздражении зубы. – К тому же никто в Лире не будет голодать. Если потребуется, мы уничтожим весь урожай картофеля и оставим землю до весны под выпас скота, а потом посадим там зерновые. Вы знаете, что ради благосостояния графства я не пожалею ни земель, ни денег Тревельянов.

– Но кто же защитит ваше собственное благоденствие, милорд? – спросил отец Нолан.

– Почему вы решили, что оно нуждается в защите?

– Ваши средства не беспредельны. Если блайт продлится, вы потеряете тысячи фунтов только на собственном урожае. К тому же повсюду бушует восстание. Кое-кто в нашем графстве был бы рад вашей смерти.

Тревельян встретил взгляд священника хладнокровно.

– Если вы имеете в виду Маккумхала и его шайку, могу сказать, что я не боюсь их. Если они мечтают расправиться с Верхами Лира, пусть подумают хорошенько. Меня не линчуют. Я такой же ирландец, как и они, и по праву рождения и воле Бога владею этой землей.

– С той поры прошли века, однако, завладев этой землей, Тревельяны обязались платить за нее… гейсом. И вы, Ниалл, отказываетесь выполнять собственный, – негромко заметил священник.

– Она не любит меня, – красные пятна выступили на щеках Тревельяна. Обращенные к священнику глаза его не выдавали эмоций. – Что можно еще сказать? Сердце ее принадлежит другому.

– Но сердце-то у меня… сердце-то у меня… – забормотал в углу Гриффин.

В раздражении Тревельян позвонил, вызывая Гривса. Как только дворецкий явился, Тревельян показал ему на Гриффина.

– Отведите старика в кухню и позаботьтесь, чтобы его вымыли и накормили. Я не хочу, чтобы он сегодня торчал на кладбище. Заприте его в одной из спален для слуг, если потребуется, но только не спускайте глаз.

Гривс кивнул и жестом пригласил Гриффина следовать за ним. Старик могильщик не стал противиться, но прежде чем выйти, он повернулся к Тревельяну.

– Сердце у меня. И раз оно нужно вам, то будет ваше. И он последовал за дворецким из комнаты.

– О Боже! – пробормотал Тревельян с отвращением и отчаянием на лице.

– Мне тоже нужно идти, – объявил Драммонд. – Милли ждет меня в тележке, а сегодня выдался холодный вечер.

Усталым движением он потянулся к руке Тревельяна, тот помог старику подняться.

– Мальчик мой, боюсь, это судьба. Не хотелось бы, конечно, верить в подобные суеверия, однако столько бывало всякого… что, словом, иногда и не хочешь, а веришь им.

Вздохнув, он подобрал свой плед и неторопливо вышел из комнаты.

Тревельян остался только в обществе священника. И молчание, установившееся в комнате, говорило о раздоре между отцом и взбунтовавшимся сыном.

– Другого собрания совета уже не будет. Сегодня с нами должен был находиться Питер Магайр, да упокоит Господь его душу, – негромко проговорил отец Нолан.

– Исчезло то, чего вы придерживались все эти годы. Мне очень жаль, но правда выйдет на поверхность. – Тревельян прижался лбом к каминной доске. Он казался утомленным: в этой битве у него не было шансов на победу.

– Вы уже полюбили ее?

Вопрос явно испугал Тревельяна. Голова его дернулась вверх, и он поглядел на священника.

– Почему вас интересует столь несущественный факт?

– Несущественный? Что угодно, только не это.

– Почему вы спрашиваете?

– Ваша ярость наводит меня на подобную мысль, вот что. Если бы девушка не волновала вас, все эти вопросы, этот гейс… оставляли бы вас бесстрастным. А это далеко не так, сын мой.

Ниалл отвернулся, явно не желая, чтобы священник увидел выражение его лица.

– Ну, что скажете, милорд? Вы часто думаете о ней? Мысль о том, что Маккумхал мог поцеловать ее, привела вас в ярость? Равенна появляется в ваших снах, когда вы хотите забыть о ней?

Тревельян не желал поворачиваться.

Другого ответа отцу Нолану и не было нужно.

Дряхлая рука священника оперлась на палку, но прежде чем он успел уйти, Тревельян спросил старика голосом негромким и торжественным:

– Предположим, вы правы, и я начинаю понимать, что влюбляюсь в девчонку. Что вы скажете мне на это?

– Скажу, что сочувствую вам, милорд, и начинаю верить в гейсы. У Тревельянов можно отобрать и богатства, и земли, но нет большего проклятия, чем любить без надежды на взаимность. Мы, кельты, странный народ, и вы знаете это по собственной плоти и крови, Ниалл. Если бы мы хотели проклясть Тревельянов, то лучшего способа просто нельзя было придумать. – Отец Нолан поклонился застывшему у каминной доски угрюмому силуэту. – Да благословит и охранит вас Господь, милорд.