"Правила возвышения" - читать интересную книгу автора (Коу Дэвид)

ГЛАВА 32

Ксавер и Хаган все еще оставались во внутреннем дворе крепости, когда Фотир с предсказателем вернулись. Капитан следил за людьми, убиравшими тела кергских солдат; в любое другое время Хаган счел бы подобное зрелище слишком тяжелым для мальчика, но с момента своего недавнего воссоединения с сыном он не отходил от него ни на шаг. Ксаверу почти казалось, что отец не спускает с него глаз из страха потерять его снова. По правде говоря, мальчику и самому не хотелось отходить от Хагана.

Он уже рассказал отцу многое о своем пребывании в Кентигерне, особенно о последних нескольких днях, когда они сражались с анейранцами, и капитану не терпелось поблагодарить Фотира за все, что он сделал для спасения жизни Ксавера.

Однако они не успели подойти к нему, ибо советник и Гринса сразу же направились к Андреасу. Оба кирси спешились и заговорили с герцогом, указывая на ворота.

— Быть такого не может! — донесся до Ксавера голос герцога. Тряся головой, Андреас двинулся прочь от кирси со словами: «Даже слушать не желаю!»

Гринса нагнал Кентигерна и снова заговорил, но так тихо, что Ксавер ничего не услышал.

Мгновение спустя Андреас резко повернулся к предсказателю и предостерегающе поднял палец. К этому времени к ним присоединился Керни, а через несколько секунд подошли Яван и герцогиня.

— Пойдем, парень, — сказал Хаган, торопливо направляясь к герцогу Кергскому. Ксавер следовал за ним по пятам.

— Это что, какие-то кергские хитрости, Яван? — грозно осведомился Андреас, багровея от гнева.

Герцог недоуменно уставился на него.

— Вы о чем?

— Предсказатель и ваш первый советник говорят, что мой первый советник — предатель и что именно он ослабил ворота.

— Это правда? — спросил Яван, взглянув на Фотира.

— Думаю, да, милорд.

Андреас снова потряс головой.

— Не может быть. Шерик даже не владеет магией преобразования форм.

— Так он говорил вам, лорд Кентигерн, — сказал Гринса. — Но, возможно, он лгал.

— Или говорил правду, — добавил Фотир, — но действовал сообща со вторым предателем, обладающим даром воздействия на формы. В любом случае он предал вас. А теперь бежал в Анейру.

— Что? — спросил Яван. — Вы видели, как он переправляется через Тарбин?

— Да, милорд. Гринса… — Советник запнулся и бросил взгляд на предсказателя. — Мы оба подозревали Шерика и последовали за ним, когда увидели, что он покинул крепость. Он сумел переправиться на другой берег прежде, чем мы его настигли.

— Этому наверняка есть другое объяснение. — Андреас принялся расхаживать взад-вперед. — Я знаю Шерика почти десять лет. Он никогда не поступил бы так со мною.

— Вы не замечали никаких странностей в его поведении? — спросил Керни.

— Он кирси! Конечно, он ведет себя странно!

— А в последнее время он не вел себя более странно, чем обычно? Например, перед самым выступлением вашего войска из замка?

Андреас резко остановился и метнул взгляд на своего капитана.

— Гром и молния! — прошептал он. — В тот самый день. Когда он сказал, что ходил прогуляться и что плохо себя чувствует. Я назвал это медвежьей болезнью. Он обливался потом и казался таким усталым, словно не спал несколько ночей подряд.

Фотир бросил взгляд на предсказателя.

— Именно так выглядел бы я после того, как ослабил все те опускные решетки.

Герцог зажмурил глаза, словно у него раскалывалась голова.

— Да обречет его Байан огню! — Он открыл глаза и подозрительно уставился на Гринсу и советника. — Клянусь, больше я никогда не поверю ни одному кирси.

— Не все мы предатели, — сказал Фотир.

— Возможно, но вы вероломны по своей природе.

Фотир бросил на герцога жесткий взгляд, но промолчал.

— Мы уже ничего не можем поделать, — сказал Гринса. — В настоящее время он находится в глубине Мертесского леса.

Яван кивнул:

— Значит, нам нужно вернуться к нашим делам. Я хотел бы разбить лагерь до наступления темноты, и мы еще не все закончили здесь.

Трое герцогов вновь разошлись в разные стороны, словно воины на турнире, возвращающиеся в свои углы ристалища. Хаган повернулся, собираясь последовать за Яваном, однако Ксавер задержался, провожая взглядом Тависа, который тащился за Керни. Молодой лорд смыл с лица запекшуюся кровь, но ходил по-прежнему скованным шагом — несомненно, из-за ранения, полученного в битве. Он упорно смотрел себе под ноги. Никто с ним не разговаривал и никто не шел рядом. Казалось, он был существом из другого мира и ни один человек в замке просто не видел его.

Они не обменялись ни единым словом со времени их последней встречи в темнице Андреаса. Днем, когда все они стояли посреди внутреннего двора, Тавис даже не посмотрел на него. Ксавер хотел подойти к молодому лорду. В глубине души он чувствовал, что должен сделать это. Несмотря на все случившееся, он по-прежнему оставался вассалом Тависа. Однако что-то удержало его. Ксаверу казалось, что они далеки друг от друга как никогда. Он не мог даже представить, что пришлось вынести молодому лорду со дня смерти Бриенны и что он чувствует сейчас. Из-за выражения глаз Тавис выглядел гораздо старше своих шестнадцати лет, а шрамы изменили еще недавно молодое и красивое лицо, теперь ставшее теперь мрачным и суровым. Если бы Ксавер встретил его на проселочной дороге, далеко от стен Кентигерна или Керга, он вряд ли узнал бы друга. Теперь, когда Тавис находился под защитой Глендивра, они даже не принадлежали к одному дому.

— Ты идешь, Ксавер? — крикнул отец.

Ксавер продолжал смотреть вслед молодому лорду, не зная, как поступить. Наконец он повернулся к отцу и помотал головой.

— Я скоро, — сказал он.

Хаган метнул молниеносный взгляд на Тависа, словно прочитав мысли сына, а потом кивнул.

Набрав в грудь воздуха, Ксавер бросился вслед за Тависом и чуть погодя окликнул его.

Молодой лорд замер на месте, но повернулся не сразу. Казалось, он пытался решить, заговорить ему с Ксавером или пуститься в бегство.

Ксавер остановился в нескольких шагах от него.

— Если ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, я так и сделаю.

Он увидел, как Тавис глубоко вздохнул.

— Нет, — сказал мальчик, наконец поворачиваясь к нему. — Поначалу я сам собирался разыскать тебя. Я хотел поговорить с тобой. Просто я… — Он пожал плечами и слегка поморщился, потирая рукой бок.

— Ты в порядке?

— Ты об этом? — спросил Тавис, похлопав себя по боку. — Я в полном порядке. — Он опустил взгляд. — Мне повезло, Колючка. Он убил бы меня, если бы я не упал.

Ксавер содрогнулся, вспомнив о своем первом убийстве, совершенном в первую ночь штурма.

— Ты знаешь, как говорит мой отец: «Лучше быть плохим воином, но везучим, чем хорошим, но невезучим».

Тавис улыбнулся, хотя его лицо осталось печальным.

— Плохой воин, но везучий, — повторил он. — Это определенно обо мне.

— Ты бы видел меня несколько дней назад, — сказал Ксавер. — Мы с тобой уже в десять лет лучше владели мечом. Будь там мой отец, он бы заставил меня бегать по башням. Прямо тогда же, в разгар сражения.

Улыбка задержалась на лице Тависа еще на мгновение, а потом погасла, словно последний луч заката.

— Как твоя рука?

Ксавер понял не сразу.

— Все в порядке. Я уже и забыл о ней.

— С трудом верится.

Ксавер напрягся, пытаясь найти нужные слова, но на ум ничего не приходило.

— Я видел Бриенну, — сказал молодой лорд, и Ксавер снова содрогнулся. — Я был в храме Байана в Черную Ночь, и она приходила ко мне. — Он судорожно сглотнул, и Ксаверу показалось, что в глазах у Тависа блеснули слезы. — Она сказала, что это не я убил ее. И даже показала мне лицо убийцы.

— Я не удивлен. Я уже давно знаю, что ты невиновен.

— А я не был уверен, пока не увидел Бриенну. Я хотел верить в свою невиновность, но все время помнил о том, что сделал с тобой.

Ксаверу совершенно не хотелось говорить на эту тему. Минуту назад он сказал правду. Он сумел все забыть. Но при напоминании о случившемся в нем снова вспыхнуло негодование, и сердце опять болезненно сжалось. Ему показалось даже, что рука у него вновь заболела.

— И что ты теперь собираешься делать? — спросил он. — Жить в Глендивре, пока не найдут убийцу?

— Тогда бы мне пришлось остаться там до конца своих дней. Я должен сам отправиться на его поиски, Ксавер. Я должен найти убийцу.

— Ты шутишь.

— Никто, кроме меня, не станет его разыскивать. Ни один человек в Кентигерне не верит в его существование, и я не хочу просить никого из подданных Керга сделать это за меня. Помимо всего прочего, только я один знаю, как он выглядит.

— Он наемный убийца, Тавис. Даже если ты найдешь его, он убьет тебя при первой же возможности — а если не он, то наемные убийцы Кентигерна. Керни не сможет защитить тебя, если ты покинешь Глендивр.

— А какой выход у меня остается, Ксавер? Жить до конца своих дней среди людей, которые считают меня убийцей, вдали от семьи и двора моих предков? — Он потряс головой. — Лучше уж умереть. По крайней мере, тогда я хотя бы попытаюсь сделать что-то. — Он улыбнулся, и это была первая искренняя улыбка, которую Тавис увидел на лице друга с тех пор, как они выехали из родного замка в Кентигерн. — Я Керг, Колючка. Ты можешь представить моего отца, живущего под чьим-то покровительством? Ты можешь представить моего отца, прозябающего в горах, в сорока лигах от Керга?

Ксавер тоже невольно улыбнулся. Он действительно не мог представить ни Явана, ни Тависа в подобных обстоятельствах.

— Тебе, по крайней мере, нужно взять кого-нибудь с собой, — сказал он. — Ты не можешь рассчитывать только на свои силы.

— Я и не рассчитываю. Думаю, мне поможет Гринса.

— Предсказатель?

— Да. Я понял не все из того, что он говорил мне, но наши с ним судьбы неким образом связаны. Он прозрел это в своих видениях. Гринса говорит, что именно поэтому он вызволил меня из темницы Андреаса.

— Значит, ты доверяешь ему.

— Пожалуй да. Он спас мне жизнь, здорово рискуя собственной головой. У меня немного людей, которым я могу доверять. Мои родители, ты, твой отец, Фотир и предсказатель. Кроме Гринсы, никто не может пойти со мной, а я не хочу отправляться на поиски один.

— Насколько я понял, — сказал Ксавер, — Фотир тоже доверяет предсказателю. Он сказал твоему отцу, что лучшего опекуна для тебя не смог бы найти.

— Думаю, так оно и есть.

В голосе Тависа Ксаверу послышалась какая-то недоговоренность, и он подумал, не продолжить ли разговор на эту тему. Но что-то в поведении молодого лорда остановило его. Впервые Ксавер почувствовал себя гораздо моложе своего друга. Возможно, дело было в шрамах на лице молодого лорда или в шрамах, невидимых глазу. Так или иначе, он не мог не признать, что Тавис заслужил право умалчивать о некоторых вещах.

— Я никого больше не посвятил в свои намерения, — сказал Тавис. — Даже Гринсу, хотя, мне кажется, он знает, что у меня на уме.

Ксавер кивнул:

— Понимаю. Я буду молчать, пока ты не найдешь удобный случай поговорить с родителями.

Друг снова улыбнулся, хотя его глаза оставались серьезными.

— Нет, Колючка. Ты не понял. Я ничего не собираюсь говорить родителям — по крайней мере пока. Отец сочтет меня дураком, а мать будет мучиться тревогой за меня день и ночь.

— Честно говоря, я думаю, ты заблуждаешься насчет своих родителей. Ты сам сказал, что твой отец не стал бы сидеть сложа руки в чужом замке, когда человек, сломавший ему жизнь, свободно расхаживает по Прибрежным Землям. И твоя мать тоже все поймет, хотя и будет терзаться тревогой. Она точно так же, как ты, не хочет, чтобы тебя считали убийцей до конца твоих дней.

Тавис отвел взгляд, словно обдумывая слова друга.

— Наверное, ты прав, — сказал он минуту спустя. — Возможно, я поговорю с родителями. Но не сейчас, сначала мне нужно посоветоваться с Гринсой.

— И с Керни. Ты должен поставить его в известность.

Молодой лорд кивнул:

— Знаю.

Они оба замолчали и принялись рассеянно озираться по сторонам, словно не желая встречаться взглядами. Минуту спустя Ксавер решил оставить друга — по крайней мере до завтра. Однако прежде чем он успел попрощаться, молодой лорд удивил его.

— Мне будет не хватать тебя, Ксавер. Я страшно скучал по тебе в последнее время. Знаю, я никогда не говорил тебе этого раньше, когда мы… ну, до того нашего отъезда из Керга. Но ты был хорошим другом. Лучшим, чем я заслуживаю.

Ксавер потряс головой.

— Тавис…

— Дай мне договорить. Ты был для меня больше чем вассалом, хотя я частенько обращался с тобой как с простым слугой. — Он замолчал и глубоко вздохнул. — Но я думаю, мне пора освободить тебя от клятвы.

— Мы уже говорили об этом.

— Да, я знаю. Но сейчас все изменилось. Теперь я не наследник престола и даже не наследник герцогского титула. Я уже не лорд Кергский. Человеку моего положения не нужен вассал. А человеку твоего положения не стоит связываться с обесчещенным дворянином.

Ксавер понимал, что молодой лорд прав. Едва ли он мог оставаться вассалом Тависа, если тот собирался жить в Глендивре или рыскать по Прибрежным Землям в поисках убийцы Бриенны. Но хотя с тех пор, как Тавис впервые предложил освободить его от клятвы, многое изменилось, позиция Ксавера осталась прежней. Коли уж на то пошло, на сей раз ему совсем не хотелось принимать предложение Тависа. Несмотря на все унижения и страдания, которые он претерпел с тех пор — а возможно, именно благодаря им, — молодой лорд заслуживал сейчас преданности Ксавера как никогда раньше. Стоя рядом с ним посреди Кентигернской крепости, Ксавер видел отнюдь не испорченного мальчишку, который всего два месяца назад напился до невменяемого состояния и набросился на него с кинжалом. Он видел в Тависе пугающую угрюмость, но также зрелость, которую он давно надеялся увидеть, хотя никогда всерьез на это не рассчитывал.

— Я уже говорил, Тавис: я не хочу, чтобы ты освобождал меня от клятвы.

— Не будь дураком, Колючка. Ты больше не можешь служить мне. Позволь мне освободить тебя, и все наконец закончится.

— Ты собираешься найти убийцу Бриенны?

Друг на мгновение замялся, потом кивнул.

— И когда найдешь, ты вернешься в Керг, так ведь?

— Наверное.

— Тогда тебе понадобится вассал.

— Возможно, я вернусь через много лет, Ксавер.

— Тогда позволь мне, пока ты отсутствуешь, служить дому Кергов в любой должности, к которой твой отец сочтет меня пригодным. А когда ты вернешься, я стану снова служить тебе.

Молодой лорд обдумал слова друга.

— Пожалуй, на это я могу согласиться.

— Так будет проще. И нам не придется впутывать в дело наших отцов.

Тавис улыбнулся:

— Веский довод.

Казалось, герцог давно выжидал удобного момента, чтобы подойти, ибо внезапно он появился перед мальчиками с мрачным выражением лица. Ксавер, который слишком часто присутствовал при неприятных разговорах отца с сыном, с радостью ушел бы, но уйти было некуда.

— Мы с Керни собираемся покинуть город, — сказал герцог Тавису. — Сегодня мы сделали все, что в наших силах, и нам нужно многое обсудить.

Молодой лорд кивнул, явно испытывая неловкость.

— А что делать мне?

— Присоединяться к нам, разумеется. — Яван взглянул на Ксавера. — И вы тоже, господин Маркуллет. Дело касается также вас и вашего отца.

— Да, милорд. Наш разговор закончен, лорд Тавис?

Друг улыбнулся:

— Вроде бы да.

Все трое направились к ближайшим воротам, и через минуту к ним присоединились Шона, отец Ксавера, Гринса и герцог Глендиврский со своими советниками. Они покинули замок, спустились по извилистой дороге в город и через северные ворота вышли на широкую равнину. Войска Глендивра и Керга уже принялись разбивать лагерь, и легкий ветерок разносил вокруг запах жарившегося мяса, от которого у Ксавера заурчало в желудке. Он уже и забыл, когда ел приличную пищу в последний раз.

— Я уж начал думать, что никогда не вырвусь за стены Кентигерна, — сказал Яван, вызвав своим замечанием улыбку герцогини.

Ксавер оглянулся на замок, вспоминая, каким он впервые предстал его взору больше месяца назад. Крепость выглядела не столь грозной, как в тот день. Холм казался ниже, крепостные стены более уязвимыми. И все же у Ксавера холодок пробежал по спине. Кентигернский замок больше не вызывал у него благоговейного ужаса, но мальчик знал, что он будет сниться ему до конца жизни. В глубине души он надеялся, что уже никогда не войдет в ворота крепости снова.

Двое герцогов со своими спутниками направились к палатке Керни, расположенной в центре глендиврского лагеря. Никто не стал спрашивать почему, но Ксавер не сомневался, что это делается ради Тависа. На территории кергского лагеря он оказался бы под покровительством своего отца, а не Керни. Однако, пока они шли к палатке герцога, Ксавер начал сомневаться, что с Керни его друг в большей безопасности, чем с Яваном. Глендиврские солдаты смотрели на молодого лорда с такой злобой и ненавистью, что у Ксавера мучительно сжалось сердце. Они составили мнение о нем. Тавис был прав: лучше уж гоняться за убийцей Бриенны по всем Прибрежным Землям, чем пытаться жить в Глендиврских горах.

Солдаты жарили оленину и дичь, выданную главным поваром Андреаса. Несомненно, Кентигерн совсем не хотел выказывать знаки гостеприимства одному и другому герцогу, и, конечно же, Яван отказался бы принять таковые, но, поскольку Глендивр и Керг помогли спасти замок, Андреас был вынужден обеспечить союзников продовольствием. Самое малое, что он должен был сделать в данных обстоятельствах, — это снабдить оба войска мясом, хлебом и пивом.

Какое-то время Тавис, Ксавер и остальные молча ели, наслаждаясь пищей. Ксавер просто был слишком голоден, чтобы разговаривать; по всей видимости, Фотир и Яван тоже. Но мальчик понимал также, что никому не хочется начинать разговор.

— Кто-нибудь из вас подумал о том, что я говорил сегодня? — наконец спросил Гринса, внимательно посмотрев сначала на Явана, потом на Керни. Казалось странным, что этот кирси мог столь непринужденно вовлекать герцогов в разговор, как сделал днем в замке и теперь. Он был всего-навсего ярмарочным предсказателем. Однако герцоги, советники и воины охотно полагались на него в таких делах, и Ксавер понимал почему. В отличие от многих кирси, которых Ксавер встречал прежде, этот мужчина телосложением напоминал богатыря и держался с поистине королевской уверенностью. У него был низкий звучный голос. Большинство чародеев магический дар истощал — Гринса же, похоже, черпал в нем силы. Со своими желтовато-белыми волосами и светло-желтыми глазами он казался самым грозным и величественным человеком из всех, кого Ксаверу доводилось встречать в жизни.

— Я подумал, — сказал отец Ксавера, прожевывая кусок хлеба. — По-моему, Законы Престолонаследия требуют, чтобы короля выбирали все дома Эйбитара. Конечно, король должен принадлежать к одному из главных домов, но сказать свое слово должны герцоги всех двенадцати династий. Один дом не вправе идти против воли остальных, особенно если при этом он не считается с Законами Престолонаследия.

Гринса кивнул, пристально глядя на пламя костра.

— В любое другое время я бы согласился с вами. Но сейчас сложилась чрезвычайная ситуация. Если дома поступят в согласии с традицией и отдадут корону Явану, это может привести к междоусобной войне.

— А что будет, когда нам придется выбирать короля в следующий раз? Что помешает еще одному герцогу угрожать войной на том основании, что ему не нравится законный наследник престола?

— Он говорит дело, — спокойно сказал Фотир. — Законы предполагают единодушный выбор всех домов. Если мы сейчас позволим одному дому нарушить волю остальных и тем самым изменить Законы Престолонаследия, мы подорвем устои королевства.

— Разве война не подорвет их сильнее?

— Возможно и нет, — сказал Хаган. — Если все остальные дома выступят вместе против Андреаса, война в конечном счете только сплотит нас. В прошлом все попытки нарушить Законы приводили к междоусобным войнам, но только потому, что они предпринимались сразу несколькими главными домами. На сей раз Андреас один.

— Откуда вы знаете? — спросил Гринса. — Слухи о смерти Бриенны продолжают распространяться по королевству. И в преступлении по-прежнему обвиняется Тавис. Другие герцоги запросто могут присоединиться к Андреасу, когда узнают об убийстве девушки и об уликах, говорящих против сына лорда Керга.

— Но не воспротивятся ли они восшествию на престол Глендивра? — спросила первый советник Керни. — Особенно когда узнают, что он предоставил убежище лорду Тавису?

— Нет, если Андреас согласится признать его королем. В этом случае Глендивру отдадут предпочтение и перед Кергом, и перед Кентигерном.

Женщина-кирси опустила взгляд на свои руки, которые она потирала одну о другую, словно замерзнув.

— А что, если с ним что-нибудь случится? Торалды получат право претендовать на престол только через поколение, а Галдастены — через три. Очень скоро история может повториться.

— Со мной ничего не случится.

Все разом повернулись к Керни, который до сих пор хранил молчание.

— Мне кажется несколько странным, что самые заинтересованные в деле лица говорят меньше всех.

Яван ухмыльнулся:

— Я тоже обратил на это внимание.

— Мало кто в королевстве мне поверит, — продолжал Керни, — но я говорил правду, когда сказал сегодня, что не хочу быть королем. Ибо тогда мне пришлось бы покинуть свой дом и своих подданных. — Он опустил глаза. — Мне пришлось бы отказаться от многого, чем я дорожу в жизни. Иными словами, — он снова посмотрел на герцога Кергского, — отказываясь от престола, я ничего не теряю, в отличие от вас. Но решение принимать не мне. — Он помолчал, коротко взглянув на Тависа. — Однако я должен также сказать вам, что, если вы решите взойти на престол, я не смогу принять вашу сторону в любом вашем конфликте с Кентигерном. Ибо в таком случае я подверг бы смертельной опасности всех моих подданных, в том числе вашего сына. Особенно вашего сына. Я обещал Тавису защиту и покровительство и не сделаю ничего, что заставило бы меня отступиться от своего слова.

— Очень удобно! — воскликнул Хаган, недобро улыбаясь. — Сначала вы заявляете, что не хотите быть королем, но потом сразу же говорите, что, если герцог не уступит престол вам, вы не сделаете ничего, чтобы помешать Кентигерну ввергнуть королевство в войну.

Глендиврский капитан ощетинился:

— Он не говорил ничего подобного!

Отец Ксавера начал подниматься с места, но Яван остановил его, схватив за руку.

— Довольно, Хаган, — тихо сказал он. — Керни прав. В первую очередь он должен выполнить свое обещание, данное Тавису. Вы же не думаете, будто я хочу, чтобы он нарушил свое слово?

Хаган помотал головой, хотя и продолжал испепелять взглядом Гершона Траскера.

— Не стану вам лгать, — продолжал Яван. — Я хочу стать королем. И хотел этого всю жизнь. Прошло уже шестьдесят лет с тех пор, как умер Скерис Четвертый. А он вступил на престол почти через век после того, как Эйбитаром правил представитель дома Кергов. Кто знает, когда еще нашему дому представится такая возможность? Я горько сожалею о трагических событиях, поставивших дом Кергов в такое положение, но с моей стороны было бы глупо не воспользоваться ими в своих интересах. Во всяком случае, я сделал бы это при других обстоятельствах. — Взглянув на герцогиню, он взял ее руку и поднес к своим губам. — Больше всего на свете я хотел, чтобы ты стала моей королевой. Надеюсь, ты простишь меня.

Шона испустила беззвучный смешок, и ее зеленые глаза засияли, словно изумруды, в свете костра.

— Тебе не за что просить прощения, любовь моя. Ты поступаешь правильно, но я и не ожидала от тебя ничего иного.

— Вы уверены, милорд? — спросил Хаган. — Вы же сами сказали, что всю жизнь хотели стать королем.

— Да, я знаю. Но мои честолюбивые устремления ничего не значат, когда речь идет о благополучии королевства. — Он поднялся на ноги и посмотрел на Керни, который тоже встал. — Лорд Керни Глендивр, я, Яван Керг, торжественно клянусь вам отказаться от своих притязаний на престол — при условии, что Андреас Кентигерн сделает то же самое.

— Лорд Яван Керг, — ответствовал герцог, — я, Керни Глендивр, услышал вашу клятву и в свою очередь клянусь вам подчиниться требованию вступить на престол, когда оно будет подтверждено двенадцатью домами Эйбитара. — Он поклонился, а потом снова посмотрел Явану в глаза. — Я никогда не забуду о том, что вы сделали сегодня, и не позволю остальным подданным Эйбитара забыть об этом. Вы были бы прекрасным и во всех отношениях достойным королем. Мне остается лишь надеяться, что я смогу соответствовать чести, оказанной мне вами здесь и сейчас.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Яван. — И с радостью отдаю свой меч и свой дом в полное ваше распоряжение.

Когда мужчины обнялись, сердце Ксавера преисполнилось гордостью за своего герцога. Ему казалось, что он присутствует при событии не менее значительном, чем вступление первого короля, Одуна, на престол Эйбитара. Он взглянул на своего отца, который продолжал пристально смотреть на Явана.

— Он был бы превосходным королем, — прошептал капитан. — Ничем не хуже самого Скериса.

Герцоги пожелали друг другу доброй ночи, и почти сразу все кергские гости, в том числе Ксавер, поднялись со своих мест и принялись разминать затекшие ноги, собираясь направиться в расположение кергского войска.

Тавис проводил их до границы лагеря и на прощание обнял отца и мать.

— Мне очень жаль, отец, — услышал Ксавер голос молодого лорда. — По моей милости мы лишились престола.

— Вся вина лежит на убийце Бриенны, — сказал Яван с печальным видом. — И боюсь, тебе это обошлось гораздо дороже, чем мне.

— Но я…

— Не думай больше об этом. Ты, твоя мать и я остались в живых после двух сражений. Боги милостивы к нам. Я остаюсь герцогом одного из могущественнейших домов Эйбитара. Чего еще желать человеку?

Мальчик кивнул и снова крепко обнял отца, а потом резко отстранился и направился обратно к палатке Керни.

— Теперь ему станет только тяжелее, — сказала Шона, глядя вслед сыну.

Яван обнял жену.

— Да, но он Керг.

Она покачала головой.

— Он еще ребенок.

Кезия смотрела на запад, в сторону кергского лагеря. Она уже давно потеряла из виду Явана и герцогиню, но не хотела встречаться глазами с Керни или братом.

Все случилось так быстро, что она еще не успела оправиться от потрясения. Ее герцог — ее возлюбленный — готовился взойти на престол. Он даже не спросил у нее совета. Вероятно, Керни знал, как страстно она желает, чтобы он отказался от короны. Еще он, вероятно, знал, что она посоветовала бы ему поступить именно так, как он поступил, но самые слова причинили бы ей невыносимую муку.

Кезия чувствовала на себе взгляд Гринсы, но не хотела поворачиваться к брату. Она словно воочию видела выражение его лица. Огорченно нахмуренный лоб, полные сожаления глаза. Он чувствовал себя виноватым перед ней, хотя они оба знали, что на нем нет никакой вины. Разумеется, Кезия понимала, что, предложив такое решение проблемы, Гринса спас страну от междоусобной войны. Но она не могла заставить себя произнести это вслух — по крайней мере пока.

Поэтому она по-прежнему стояла у палатки, глядя на запад, когда вернулся Тавис — бледный, как белая луна, если не считать багровых шрамов, оставленных мечом Андреаса. Несмотря на всю свою боль, Кезия понимала, что ее страдания не идут ни в какое сравнение со страданиями этого мальчика. Одно присутствие молодого лорда заставило женщину устыдиться своей жалости к себе, как заставляло не раз в последние несколько дней.

Но внимание Кезии привлек не сам мальчик, а полные ненависти взгляды, которыми его провожали солдаты Керни. Днем она слышала тихие разговоры между людьми Кентигерна и Глендивра. Слух о преступлении Тависа быстро распространился по всему войску Керни. Советник даже слышала, как несколько глендиврских солдат выражали недовольство решением герцога предоставить молодому лорду убежище. Пока Тавису приходилось терпеть лишь злобные взгляды и шепот за спиной, но в самом скором времени враждебное отношение к нему могло вылиться в нечто гораздо более серьезное.

— Дай им волю, — тихо сказал Гринса, — они бы убили его на месте.

Кезия обернулась, но брат обращался к Керни.

— Я предоставил мальчику убежище, и мои солдаты знают, что любую попытку причинить ему вред я буду рассматривать как измену.

— Может, оно и так, милорд, — сказал Гершон. — Но нам никак нельзя ослаблять наше войско, особенно сейчас.

— Я понимаю, о чем вы, Гершон. Я сам думал об этом.

Капитан кивнул:

— Хорошо, милорд.

Тавис вступил в круг света, отбрасываемого костром, и все трое замолчали.

— Извините, — покраснев, сказал мальчик. — Я не хотел прерывать ваш разговор.

— Вы и не прервали, лорд Тавис, — Керни жестом предложил мальчику сесть. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Нужно многое обсудить.

Тавис опустился на землю, не сводя глаз с герцога; он явно чувствовал себя неуверенно.

— Ваш отец совершил сегодня очень смелый и благородный поступок. Немногие люди в Прибрежных Землях сделали бы такой выбор.

— Да, милорд.

— Я предоставил вам убежище, будучи герцогом Глендиврским, и, хотя мое вступление на престол никоим образом не освобождает меня от клятвы, оно все же меняет условия нашего соглашения.

— Милорд?

— Я могу предложить вам по-прежнему укрываться в моем замке, но уже не смогу лично заботиться о вашей безопасности. Я перееду в Город Королей, и, мне кажется, вам не подобает жить в Одунском замке.

Мимолетная тень улыбки скользнула по губам мальчика.

— Конечно, милорд. Я понимаю.

Керни тоже улыбнулся, с явным облегчением.

— Рад слышать это. Через день-другой Гершон с частью войска отправится обратно в Глендивр, чтобы сопроводить мою жену и детей в Город Королей. Вы можете присоединиться к нему.

— Честно говоря, милорд, у меня другие планы.

Керни прищурился.

— Прошу прощения?

— Я благодарен вам за ваше предложение о покровительстве, и я не сомневаюсь, что в Глендиврском замке я находился бы в полной безопасности. Но у меня отняли жизнь, милорд, как отняли жизнь у Бриенны. Да, я все еще жив, но я потерял титул, право на Кергское герцогство и даже право жить со своими родными и близкими. Я хочу найти человека, который сделал это со мной, со всеми нами. Я хочу найти убийцу Бриенны. Только так я сумею доказать свою невиновность — не только вам и Андреасу, но и всем жителям Эйбитара.

— Мы уже говорили об этом, Тавис, — сказал Гринса.

— Я остался при своем мнении. Ты сказал, что наши с тобой судьбы связаны неким образом, что ты прозрел это в видениях. Но это не дает тебе права распоряжаться мной.

— Я никогда…

— Я должен найти убийцу, предсказатель. При всем моем уважении к герцогу, я не останусь в Глендивре. Я буду одинок и несчастен там.

— Я не смогу защищать вас вне стен моего города.

Мальчик улыбнулся, но с горечью, с трудом сдерживая слезы.

— Я видел, как ваши люди смотрят на меня, милорд. Я не уверен, что вы в силах обеспечить мою безопасность в вашем городе.

Герцог пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. Похоже, он и сам начинал в этом сомневаться. Тавис снова повернулся к Гринсе:

— Я отправлюсь на поиски один, коли придется, но я был бы признателен тебе за помощь. Если заговор, которого ты опасаешься, действительно существует, с поимкой наемного убийцы ты сможешь больше узнать о людях, возглавляющих его.

— Вы уже говорили с отцом о своих намерениях? — тихо спросил Керни.

— Еще нет, милорд. Теперь отец не несет за меня ответственности. Я счел нужным сначала поговорить с вами и Гринсой.

Керни кивнул и после непродолжительного молчания повернулся к Гринсе:

— Я не вправе мешать Тавису. Он находится под моим покровительством, но он не мой подданный. Равным образом я не вправе оказывать давление на вас. Но думаю, мы оба понимаем, что с вами он будет находиться в большей безопасности. Вы попросили меня взойти на престол, теперь я прошу вас позаботиться о нем.

Кезия видела, что брат заколебался. Он боролся с какими-то сомнениями, хотя она могла лишь догадываться, в чем именно они заключались.

— Все началось с Посвящения мальчика, — наконец сказал он. — Я сразу понял, что это кончится нескоро. — Он повернулся к Тавису и даже попытался улыбнуться. — Да, я отправлюсь с вами на поиски убийцы. Заговор кирси действительно существует, и, думаю, никто во всех Прибрежных Землях не заинтересован больше вас в поражении заговорщиков.

Мальчик снова улыбнулся, на сей раз искренне.

— Спасибо. — Он взглянул на Керни. — И вам спасибо за все, милорд. Надеюсь, вы не считаете меня неблагодарным.

— Конечно нет, лорд Тавис. Правду сказать, я не завидовал участи, ожидавшей вас в Глендивре. Вы идете на большой риск, но именно так я бы поступил на вашем месте.

Тавис кивнул и глубоко вздохнул.

— Сегодня был тяжелый день, — сказал он. — Думаю, мне нужно немного поспать. — Он бросил взгляд на Кезию и Гершона, еще раз кивнул герцогу и Гринсе, а потом отправился на поиски своей постели.

— Пойду удостоверюсь, что с ним все в порядке, — сказал Гершон, поднимаясь с земли и направляясь вслед за мальчиком. — Я тоже не прочь поспать.

Мгновение спустя Гринса тоже встал и пристально посмотрел на Кезию. Она хотела о многом расспросить брата, поскольку до сих пор очень многого не понимала. Но Кезия знала, что здесь, в присутствии Керни, в окружении глендиврских солдат, она не может сделать этого и что с вопросами придется подождать.

— Вы с Тависом отправитесь в путь завтра же? — спросила она, со страхом ожидая ответа.

— С позволения герцога я бы проводил вас до Города Королей. Я хочу присутствовать на коронации лорда Глендивра и, кроме того, дать Тавису возможность немного побыть с отцом и матерью.

— Вы можете оставаться с нами до конца церемонии, — сказал герцог. — Правда, мне не хотелось бы начинать правление конфликтом с Андреасом.

— Разумеется, милорд. — Брат поклонился. — Благодарю вас. — Гринса снова повернулся к Кезии. — Похоже, вам придется еще какое-то время потерпеть меня. — Он поклонился и ей, лукаво улыбаясь одними уголками губ.

Кезия улыбнулась. В детстве они всегда кланялись друг другу при прощании, передразнивая церемонные манеры подданных герцогского двора, при котором служил их отец. Конечно, Керни этого не знал. Разумеется, он счел совершенно естественным, что ярмарочный предсказатель кланяется первому советнику одного из главных домов.

— Я уже много лет терплю вас, — сказала она. — Мне не составит труда потерпеть еще месяц-другой. Доброй ночи, Гринса.

Широко улыбнувшись и еще раз поклонившись герцогу, брат удалился. Впервые за много дней Кезия осталась наедине с Керни.

— Ты сердишься на меня, — сказал он, заглядывая ей в глаза.

— Имею ли я право сердиться? Ты спасаешь королевство.

— Но я не спросил у тебя совета. Я даже ничего не обсудил с тобой.

Она пожала плечами, глядя в сторону.

— Ты знаешь, какой совет я дала бы тебе.

— Да, знаю.

Несколько минут они оба молчали. Кезия слышала смех солдат в отдалении; кто-то даже пел. Ей пришлось напомнить себе, что сегодня они выиграли сражение. Она украдкой взглянула на герцога. Он смотрел на пламя костра широко раскрытыми глазами, словно пытаясь увидеть в огне будущее, на которое обрек себя, согласившись стать королем и принять все преимущества и тяготы власти.

— Я должен взять ее с собой, — внезапно сказал он. — Ты понимаешь.

У советника сжалось горло.

— Конечно. Она должна стать твоей королевой.

— Дело не только в этом, Кез. Мне предстоит стать королем, живым символом страны и ее законов. Нарушить эти законы значило бы ослабить самые устои Эйбитара — даже если речь идет о тебе, о нас с тобой.

Кезия хотела сказать, что король заслуживает счастья, заслуживает любви. Она хотела спросить, неужели он действительно полагает, что все остальные короли Прибрежных Земель бросали своих любовниц, когда вступали на престол. Но Керни был не такой, как все. Она, любившая герцога безумной любовью, неожиданной для нее самой, знала это лучше других.

Спустя минуту он поднял взгляд и посмотрел Кезии в глаза.

— Ты согласишься стать моим главным советником?

— Вы вольны выбрать любого кирси в королевстве, милорд, в том числе любого из многих кирси, служивших Айлину. Вам не следует предлагать мне этот пост, не посоветовавшись с остальными.

— Разве мне нужен другой советник, Кез?

Она хотела снова отвести глаза, но не сумела.

— Не знаю, по силам ли мне это, — прошептала она. — Как я смогу служить тебе, если потеряю право тебя любить?

— Не знаю. Но ты мне нужна, Кез. Никто не понимает меня лучше, чем ты, и я никому не доверяю больше, чем тебе. — Он помолчал, страдальчески глядя на нее. — Ты хотя бы подумаешь над моим предложением?

Она кивнула:

— Хорошо. — После непродолжительного молчания она поднялась на ноги и вымученно улыбнулась. — Уже поздно, милорд. Мы можем поговорить утром.

Керни быстро встал.

— Подожди, Кез. — Он замялся и внезапно стал похож на робкого мальчика, несмотря на свои седые волосы и синяки на лице. — Я надеялся, что ты останешься со мной сегодня ночью. В такую ночь нам нельзя расставаться.

Она пристально смотрела на герцога; сердце у нее колотилось так сильно, что она практически слышала удары. У нее пересохло в горле, по щекам струились слезы. Больше всего на свете ей хотелось взять Керни за руку и отвести в палатку. Но как она могла сделать это после всего, что было сказано сегодня вечером?

— Я не могу провести ночь с вами, милорд, — еле слышно проговорила Кезия. — Если отныне и до конца моих дней мне суждено считать вас своим сеньором, а не возлюбленным, я должна начать сегодня же.

Она резко помотала головой, и капли слез с ее лица разлетелись в стороны.

— Пожалуйста, — сказала она, отворачиваясь от герцога. — Не говори ничего.

Она пошла прочь, хотя и не знала, куда деться. Керни был повсюду: его солдаты, его палатка, его знамена. Здесь она не могла убежать от него.

Кезии почти хотелось, чтобы он окликнул ее, поняв, что она не сможет отказать во второй раз. Но герцог позволил ей удалиться, и Кезия спросила себя, найдет ли она когда-нибудь силы разлюбить его.