"Король призраков" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт Энтони)

Аннотация

Пролог

Часть первая.

Часть вторая.

Часть третья.

Часть четвертая.

Эпилог

Глава седьмая

— Это бесполезно! — воскликнул Ванабрик Престоковин, энергичный молодой маг из Врат Балдура. Он хлопнул ладонью по столу, разметав пергамент.

— Полегче, дружок, — сказал Делебрентия Промис, его товарищ, тоже прибывший из портового города. Он был старше и носил седую, похожую на дварфскую, бороду. Делебрентия выглядел, как человек, практикующий магию, и даже носил соответствующую одежду: голубую коническую шляпу и тёмно — синюю мантию, украшенную позолоченными звёздами.

— Нас просили бережно относиться к свиткам и книгам храма Парящего Духа.

Несколькими месяцами ранее люди, сидящие в читальном зале огромной библиотеки, куда Кэддерли и его людьми были собраны книги со всего Фаэруна, не одобрили бы подобных вспышек в таком месте. Тем не менее, сейчас большинство магов, жрецов и других мудрецов были солидарны с Ванабриком.

Кэддерли, сидящий посреди комнаты в окружении кучи свитков, среди которых были и его собственные записи с расчётами, касающимися событий последних дней, не мог этого не заметить. Он сам был не в духе: чем больше он пытался разобраться в происходящем, тем меньше была понятна жрецу логика всего этого. Не все боги исчезли, не все замолчали, как было в Смутное Время, однако общаться с богами стало ощутимо сложнее, а заклинания, как магические, так и божественные, стали делом и вовсе непредсказуемым.

Кэддерли поднялся и направился к столу, за которым проводили исследование трое гостей из Врат Балдура; Избранный Денеира специально натянул на лицо обезоруживающую улыбку и шёл спокойными размеренными шагами.

— Вы простите нас, достопочтимый брат Бонадьюс, — сказал Делебрентия, когда он приблизился. — Мои друзья молоды и очень переживают.

Ванабрик настороженно взглянул на Кэддерли. Его лицо оставалось напряжённым, несмотря на спокойный кивок Кэддерли.

— Вы не подумайте, что я в чём — то виню Вас или храм, — сказал Ванабрик. — Мой гнев, кажется, столь же не управляем, как и моя магия.

— Все не в духе и устали, я понимаю, — сказал Кэддерли.

— Нам пришлось оставить троих из своих товарищей в разной степени безумия, — объяснил Делебрентия. — Наш четвёртый товарищ, друг Ванабрика, спалил себя собственным огненным шаром при попытке помочь фермеру очистить надел земли. Он кидал его достаточно далеко, — я уверен в этом — но порыв ветра сдул шар до того, как тот успел слететь с руки.

— Плетение вечно, — сказал Ванабрик с раздражением. — Оно не может быть нестабильным и разрушиться… В противном случае работа всей мой жизни была бы не более, чем жестокой шуткой!

— Может, и так, — произнёс один гном.

Его слова говорили сами за себя: последователя Гонда, ценящего механику, порох и сложные конструкции, привыкшего думать головой, сегодняшние беды почти не затронули.

— Он молод, — сказал Делебрентия Кэддерли. — Он не помнит Смутного Времени.

— Я не так молод, — ответил Кэддерли.

— В душе! — воскликнул Делебрентия и рассмеялся, чтобы снять напряжение. Два других балдурских мага, один средних лет, примерно как Кэддерли, а другой даже старше Делебрентии, тоже рассмеялись.

— Но многие из нас, у кого в дождливое утро скрипят колени, не шибко тебе сочувствуют, молодой брат Бонадьюс!

Даже Кэддерли улыбнулся: его постоянно меняющийся возраст даже ему казался странным. Он начал строить храм Парящего Духа после того, как ужасное Проклятие Хаоса уничтожило его предшественницу, библиотеку Назиданий. Денеир даровал ему для этого магию — магию, которую жрец пропускал через себя и своё тело, — и Кэддерли сильно постарел: Бонадьюс был уверен, что стоит закончить строительство, и он умрёт. Он и Даника смирились с этим, приняли этот жребий во имя великого дара науке и знаниям, храма Парящего Духа. Но это была временная плата: возможно, это было лишь испытание Денеира. После завершения храма он помолодел и выглядел гораздо моложе своего реального возраста. Ему было сорок четыре, но на вид двадцать: отец был моложе своих детей — близнецов. Кэддерли верил, что его физический и духовный возрасты со временем придут в равновесие. И, действительно, за последний месяц он постарел.

— Это было воистину очень странно, — сказал Кэддерли, утешительно кладя руку на плечо Ванабрика. — Боюсь, перемены — это единственное, что постоянно.

— Определённо, это не так! — не согласился Ванабрик.

— Хотелось бы верить, — сказал Кэддерли.

— Ты нашёл какой — нибудь ответ, досточтимый жрец? — спросил Делебрентия.

— Я узнал лишь, что Денеир работает, как и я: пытается привести в порядок хоть что-то в этом хаосе.

— Но безуспешно, — с некоторым пренебрежением заметил Ванабрик.

— Терпение, — успокоил его Кэддерли. — Ответы, новые законы, новый порядок — всему требуется время. Стоит лишь подождать, и мы поймём масштабы последствий. И со всем справимся, вот увидите.

Аплодисменты раздались от соседнего стола, за которым работал гном, а потом были подхвачены дюжиной магов и жрецов, работавших в зале, — некоторые почтительно поднялись при этом. Кэддерли понимал, что это была дань прозвучавшим только что словам надежды, столь необходимой сегодня перед лицом нависшей угрозы.

— Спасибо тебе, — тихо сказал Делебрентия Кэддерли. — Нам было необходимо это услышать.

Кэддерли посмотрел на Ванабрика, стоявшего со скрещёнными на груди руками. На его лице читались тревога и раздражение. Однако маг кивнул ему.

Кэддерли снова похлопал его по плечу и пошёл к выходу, кивая и улыбаясь всем, кто молча приветствовал его. Выйдя из зала, жрец вздохнул. Он не солгал, когда рассказал Делебрентии, что Денеир усердно работает, пытаясь разобраться в происходящем, но и не поведал всей правды.

В ответах бога знаний, литературы и истории на молитвы явственно читались трепет и неуверенность перед неизвестным.

— Продолжай верить, друг мой, — сказал Кэддерли Ванабрику позже этой же ночью, когда маги покидали храм Парящего Духа.

Казалось, Ванабрик не согласен, однако он кивнул и вышел.

— Давайте не будем терять надежду, — призвал Делебрентия Кэддерли, подойдя к нему и пожав руку в знак признательности.

— Может быть, останетесь на ночь и отправитесь с восходом солнца?

— Нет, любезный брат, мы уйдём так далеко, как сможем, — ответил Делебрентия. — Некоторые из наших гильдий пали жертвами безумия. Мы попытаемся добраться туда и, может статься, что-то из того, чему мы научились здесь, окажется полезным. Позвольте ещё раз отблагодарить вас за возможность воспользоваться библиотекой.

— Это не моя библиотека, дорогой Делебрентия. Это мировая библиотека. Я всего лишь Хранитель знаний, собранных здесь, и уже смирился с ответственностью, возложенной на меня великими мудрецами.

— Хранитель и, притом, автор не одного тома, как я заметил, — сказал Делебрентия. — И, правда, нам несказанно повезло, что именно Вы являетесь Хранителем, брат Бонадьюс. В эти неспокойные времена утешает лишь то, что можно найти место, где могут собраться великие умы, даже если в данной ситуации они мало на что способны. Но сейчас мы стоим лицом к лицу с неизвестностью, и я уверен, что когда удастся понять причины разрушения Плетения, если это именно оно, то ваша коллекция пополнится очень важными работами.

— Если они будут принадлежать вашему перу или равным вам мудрецам, им всегда будут рады, — заверил его Кэддерли.

— Наши переписчики увековечат каждое слово, сказанное здесь сегодня, для храма Парящего Духа, чтобы во времена, когда подобные беды вновь обрушатся на Фаэрун, упаси Тимора, наша мудрость помогла магам и жрецам будущего.

Они не разжимали рук в течение всей беседы, черпая силу друг в друге, оба — и Кэддерли, Избранный Денеира, и Делебрентия, маг, завоевавший себе авторитет ещё за два столетия до Смутного Времени — подозревали, что всё, с чем они сегодня столкнулись, вполне может привести к концу того Торила, который они знали. К невообразимому по размерам хаосу.

— Я с интересом прочту слова мудрого мага по имени Делебрентия, — заверил Кэддерли волшебника. Делебрентия разнял рукопожатие и поспешил за товарищами.

Их телега медленно катилась вниз по длинной каменной дороге, ведущей прочь от храма. Настроение магов было лучше, чем сразу по приезду, хоть они и были достаточно — таки мрачны. Может, они и не обнаружили ничего существенного, что могло бы помочь решить стоящую перед ними загадку, им было тяжело покидать храм Парящего Духа без крупицы надежды. Библиотека, и правда, стала так же великолепна по содержанию, как и по архитектуре: в ней хранились тысячи пергаментов, книг, рукописей, томов, подаренных и привезённых из таких далёких городов, как Глубоководья и Лускана, Серебристой Луны и даже великого южного Калимпорта. Это место вселяло надежду в сердца людей, излучало ауру света, успокаивая и воодушевляя в такие тяжёлые для всех времена.

Делебрентия забрался в телегу рядом со старым Ресмилиту в то время как Ванабрик ехал на месте возницы вместе с Пирсоном Блатом, правившим двумя пони.

— Мы найдём ответы, — слова Делебрентии предназначались, главным образом, для раздражённого Ванабрика, но относились и к другим спутникам. Цокот копыт и стук колёс по каменистой тропе были единственными звуками. Они выехали на грязную длинную дорогу, что вела прочь от Снежных Хлопьев в Кэррадун. Нависающие сверху ветви отнюдь не прибавляли света — стало ещё темнее. Жрецы не обращали внимания на почти полную тишину, нарушаемую изредка шуршание веток и шорохом листьев при дуновении ветра.

Огни храма Парящего Духа всё удалялись и вскоре совсем потерялись в темноте.

— Зажгите огонь, — предложил Ресмилиту остальным.

— Свет выдаст нас врагам, — ответил Ванабрик.

— Тут четыре могущественных мага. Кого нам бояться?

— Не так уж и холодно, а? — сказал Пирсон Блат, бросая взгляд через плечо.

Хотя заявление возницы было верным, он и другие два мага с удивлением заметили, что Ресмилиту крепко обхватил грудь руками и сильно трясётся.

— Тогда посвети, — предложил Делебрентия Ванабрику.

Молодой маг закрыл глаза и зашевелил пальцами, вызывая магический свет на верхушке дубового посоха. Свет зажёгся и Ресмилиту кивнул, хоть теплее и не стало.

Делебрентия полез доставать шерстяное одеяло из сумки в задней части телеги.

Затем снова стало темно.

— О, Мистра, ты нас дразнишь! — воскликнул Пирсон Блат, в то время как Ванабрик отозвался о происходящем куда менее вежливо.

Спустя некоторое время от свойственного Пирсону добродушия и спокойствия не осталось и следа. Темнота сгустилась вокруг них: создавалось такое впечатление, что колдовство Ванабрика сыграло с ними злую шутку и обратилось в заклятие тьмы. Блат попросил товарищей остановиться. Он не видел пони и не мог разглядеть даже Ванабрика, сидящего рядом с ним. При всём желании он не мог различить их в этом густом, как смола, мраке.

— Что за чертовщина! — воскликнул Ванабрик.

— О, ты просто спрятал от нас звёзды, — сказал Делебрентия самым беззаботным тоном, на какой был способен: сзади повозки явно было не светлее.

Ресмилиту вскрикнул, стуча зубами:

— Так холодно! — и прежде, чем кто — либо успел ответить ему, все они почувствовали то же самое — необычайно сильный, пробирающий до костей холод.

— Что за… — вскрикнул Пирсон Блат, хотя он знал, как и остальные, что это был не обычный феномен, и чувствовал вместе со всеми что-то недоброе в этом холоде, ощущение самой смерти. Ресмилиту первый пронзительно завопил от боли, когда какое — то невидимое создание пробрались в телегу и когтистыми лапами коснулась старого мага.

— Свет! Свет! — закричал Делебрентия.

Пирсон Блат двинулся было на звук, но пони начали брыкаться, лягаться и громко ржать. Бедный возница не мог удерживать обезумевших животных. Рядом с ним Ванабрик размахивал руками, не побоявшись прибегнуть к ставшей такой непредсказуемой магии в попытке создать сильное заклинание. Он вызвал яркий свет, но колдовство продлилось не дольше одного удара сердца, чего, впрочем, оказалось достаточно, чтобы осветить согнувшуюся неясную фигуру напавшего на Ресмилиту.

У невысокого существа было уродливое квадратное тело: широкие плечи, не было шеи, как и ног — на месте последних была кожа, подвёрнутая внутрь тела. Тварь передвигала на огромных мощных руках с длинными когтистыми пальцами. Ресмилиту попробовал откатиться, но чудовище последовало за ним, подтягиваясь на лапах, как какой — нибудь безногий калека.

— Сгинь! — крикнул Делебрентия, замахиваясь тонким жезлом из отполированного дерева: из металлического навершия вырвались яркие энергетические стрелы как раз тогда, когда потух свет Ванабрика. Вместе с полным боли криком твари раздался визг бедного Ванабрика — отчётливо был слышен треск разрываемой мантии старого мага

— Сгинь! — снова прокричал Делебрентия слово, приводящее в действие жезл: было слышно, как из жезла вырвались очередные стрелы.

— Дайте света! — заорал Делебрентия.

Ресмилиту закричал опять вместе с созданием, хотя этот звук больше был похож на кровожадный вопль, чем на крик боли. Ванабрик перескочил через сидение, набросился на чудовище и принялся лупить и колотить его своим посохом, пытаясь освободить несчастного коллегу.

Монстр оказался не слишком силён, и маг уже смог разомкнуть его руки, как вдруг спереди пронзительно заорал Пирсон Блат, а телега накренилась на бок. Шар магической темноты исчез и в тот же момент их окружил свет от посоха Ванабрика. Однако радоваться было нечему, поскольку перепуганные лошади съехали с дороги и потащили прыгающую повозку по крутой насыпи. Маги попытались удержать её, но передние колёса заскрипели и намертво застряли в колее, опрокидывая телегу.

Дерево треснуло, и люди закричали. Громче всех был мул — его ноги раздробило колёсами.

Делебрентия тяжело приземлился на какой — то мох под деревом и сломал себе руку. Однако ему удалось справиться с болью и подняться на колени. Он быстро огляделся, пытаясь найти выроненный жезл, но увидел бедного Ресмилиту. Монстр сидел на нём сверху, яростно раздирая на куски переломанное тело.

Делебрентия побежал к нему, но тут же упал, сбитый вспышкой яркого пламени: монстр отлетел далеко прочь от тела его друга. Делебрентия оглянулся на Ванабрика, чтобы благодарно кивнуть ему, но не смог: со спины молодого мага, около которого лежал светящийся посох, приближались огромные бескостные голодные твари. Боковым зрением он увидел Пирсона Блата, на спину которого запрыгнул монстр: тварь одной лапой сдавила шею, а второй — раздирала лицо старика.

Делебрентия прочёл заклинание — он хотел вызвать огненный град и направить его так, чтобы он зацепил только чудовищ, но не попал на его друзей. Плетение подвело: огонь взорвался, едва успев сорваться с его рук. Волна нестерпимого жара опалила старого мага — Делебрентия катался по земле, схватившись за обожжённые глаза и пытаясь погасить пламя. Волшебник бился в агонии, не слыша криков друзей и визжания монстров.

Где — то в глубине сознания старого Делебрентии теплилась надежда, что огненный шар поразил монстров и не причинил вреда его товарищам. Но они рухнули мгновение спустя: когтистая лапа схватила его за горло, грязным когтем пропарывая кожу. Делебрентия, висящий словно рыба на крючке, ослеплённый, опалённый собственным пламенем Делебрентия не мог даже сопротивляться напавшему на него чудовищу.

Если бы Кэддерли остался возле двери, у которой час назад расстался с магами, он увидел бы вспыхнувший далеко внизу пожар. Взрыв с силой фейерверка, которыми жрец порой развлекал своих детей, объял величественную сосну. Но Бонадьюс вернулся храм почти сразу, четвёрка гостей из Врат Балдура отправилась в путь. Кэддерли не оставалось ничего, кроме как вновь попробовать связаться с Денеиром — Лорд Глифов и Образов был одним из немногих богов в людском пантеоне, способных найти выход из сложившейся ситуации.

Кэддерли устроился для медитации в маленькой комнате на расстеленном одеяле — помещение освещалось лишь парой свечей. Жрец сел на пол, скрестив ноги, а руки положил на колени ладонями вверх. Хранитель делал глубокие вдохи и выдохи, очищая свой разум от лишних переживаний и сует: это было нужно, чтобы перенестись из материального Плана в Дом Знаний, родной План Денеира и Огмы.

Бонадьюс много раз пытался попасть туда в последнее время. Пару раз ему даже казалось, что у него получилось, но образ исчезал из его разума прежде, чем обретал ясные очертания.

Хотя в этот раз было иначе: Кэддерли чувствовал присутствие Денеира. Жрец приложил все силы в попытке отделиться от своего сознания.

Избранный Денеира оказался посреди усыпанного звёздами неба — он видел своего бога, посреди небесных светил читающего нараспев длинный развёрнутый свиток. Поначалу Кэддерли не мог разобрать слов. Жрец направился к своему богу, зная, что удача на этот раз на его стороне: он в обители Лорда Образов.

Он слышал песнь.

Числа. Денеир работал над Метатекстом, связывающим воедино логические цепочки во всём сущем.

Постепенно Кэддерли начал различать светящиеся нити, образующие сеть в небе над ним и Денеиром — сеть, дающую волшебство Торилу. Плетение. Бонадьюс остановился и обдумал увиденное: возможно ли, что Метатекст и Плетение связаны не только в философском смысле? И если это так, то не повлекло ли разрушение Плетения нарушения в Метатексте? Нет, нет, это невозможно. Жрец вновь сконцентрировался на Денеире.

Кэддерли понял, что бог пересчитывал нити, каким — то непостижимым образом упорядочивая их и занося в свиток. Возможно, он пытается связать прорехи в Плетении с логикой Метатекста, подумал взволнованный жрец. Был ли его бог единственным, кого волновала гибель магии?

Бонадьюс хотел было просить своего бога об озарении, но с удивлением понял, что Денеир на него не обращает внимания. Да его бог вообще тут не при чём: Кэддерли оказался в Доме Знаний лишь благодаря стечению обстоятельств.

Он переместился ближе, чтобы взглянуть из — за плеча бога на записываемые наблюдения.

Кэддерли заметил, что в пергамент занесены таблицы чисел — похоже на архисложную задачу. Денеир пытался расшифровать само Плетение, разгадать смысл каждой пряди. Было ли возможным, что Плетение, так похожее на паутину, имело центральные скрепляющие узлы, державшие всё остальное? Тогда, может, всё дело в том, что Плетение разрушилось из — за этих узлов?

Или повреждена сама модель? Быть этого не может!

Кэддерли молча наблюдал за работой Денеира. Жрец выделил и запомнил несколько рядов чисел — вернувшись в своё тело, он запишет и подумает над ними. Хотя он и не был богом, Бонадьюс полагал, что может хоть чем — то помочь своему покровителю, писарю Огмы.

Избранный Денеира открыл глаза: свечи ещё горели, но, судя по их длине, он провёл в Доме Знаний порядка двух часов. Кэддерли поднял и подошёл к своему столу, чтобы записать запомненные ряды чисел из свитка Огмы, являвшие собой Плетение.

Разрушенное Плетение.

— Что же сталось с недостающими нитями?

В отличие от Кэддерли Айвену Валуноплечему, собиравшему дрова для своей кузни, было хорошо видно зарево пожара.

— Это явно не к добру, — пробормотал дварф.

Он сначала подумал о своём брате, но затем понял, что Пайкел тут же пришёл бы в ярость, увидев такую великолепную сосну, объятую пламенем. Айвен встал на каменный выступ, чтобы получше разглядеть, что там происходит. Не успел он спуститься по тёмной тропе вниз, как ветер донёс до него крики.

Дварф свалил свою ношу возле тачки с дровами, поправил однорогий шлем и поднял Расщепитель. К слову, обоюдоострая секира получила от хозяина подобное название после того, как Кэддерли зачаровал её: оружие разрубало одинаково легко и брёвна, и гоблинов. Даже не взглянув в сторону храма, желтобородый дварф побежал вниз по тёмной тропе.

Когда он добрался до горящей сосны, то увидел, как какие — то тёмные твари пожирали тела балдурских магов. Айвен было притормозил, но тут одно из чудищ заметило дварфа и направилось к нему, волоча по земле свои длинные конечности. Валуноплечий подумывал уже об отступлении, когда услышал стон одного из магов.

— Ну, тогда ладно! — решил дварф и ударил чудовище. Расщепитель загудел при взмахе. Лезвие секиры с лёгкостью прошло сквозь чёрную плоть и из визжащего существа вывалилось что-то липкое.

Твари не успевали уворачиваться от мощных ударов и из — за своей глупости не могли забыть о голоде и избежать неминуемой смерти. Чудовищам не было конца: вокруг дварфа валялись распотрошённые туши и внутренности, его руки работали без устали, отсекая головы и конечности.

Когда поток врагов неожиданно иссяк, Айвен устремился к ближайшему магу, старшему из группы.

— Этому уже не поможешь, — пробормотал он, когда, перевернув Ресмилиту, увидел его разорванную глотку.

Лишь один из них был ещё жив. Бедный Делебрентия лежал, чуть вздрагивая: его кожа была покрыта волдырями, а глаза плотно закрыты.

— Я помогу тебе, — прошептал ему Айвен. — Ты потерпи, я отнесу тебя к Кэддерли.

Сказав это, он быстро огляделся, повесил Расщепитель за спину и наклонился, одну руку продев под колени Делебрентии, а другой обхватив его поверх спины. Поднимая его, Айвен почувствовал нестерпимый холод — то было похоже не на зимний мороз, а на ощущение стоящей позади смерти.

Он медленно развернулся. Рядом с ним находилось какое — то существо: неясная тень рассматривала его. Оно не было похоже на убитых им бескостных монстров, а скорее, напоминало старого и сгорбленного человека.

От холода у Айвена начали стучать зубы. дварф хотел обратиться к этому…и понял, что слова излишни.

В голове у Айвена возникли картины далёкого прошлого: он и шестеро его друзей находились в пещере возле могущественного артефакта. Образ красного дракона был таким чётким и мощным, что дварф присел, будто бы монстр находился прямо над ним.

Но появилось ещё одно видение: образ иллитида с щупальцами, напоминавшими пряди бороды старого дварфа, вытеснил все остальные.

Ветер принёс имя. «Яраскрик».

Айвен выпрямился, подняв Делебрентию на руки. Затем он положил человека на землю перед собой и тяжёлым ботинком наступил магу на горло, душа Делебрентию до тех пор, пока тот не перестал корчиться и извиваться.

С довольной ухмылкой существо, бывшее ранее Айвеном, посмотрело вокруг. Оно протянуло руки к телам четверых балдурских магов, медленно поднимавшихся под воздействием зова. Разорванные глотки, наполовину съеденные руки, огромные дыры в их животах — всё это не имело значения, поскольку устами дварфа к мертвецам взывал Король Призраков.

Айвен Валуноплечий вместе со своими «охранниками» пошёл прочь от храма Парящего Духа. Той ночью дварф вместе со своей свитой отправился в пещеру неподалёку: там они могли переждать день. А когда стемнеет, настанет время убивать.