"Пионер космоса" - читать интересную книгу автора (Рейнольдс Мак)

9

Они провели общее собрание, несколько отличающееся от первого, проведенного меньше месяца назад.

Два маленьких флиттера теперь постоянно жужжали над головами. Они летали на большой высоте, исследуя близлежащие леса с помощью сканеров. Это была нелегкая задача. Леса были очень густыми. Под защитой деревьев, папоротников и кустов можно было перемещаться незамеченными с воздуха.

Отряды Тен Эйка заняли стратегически важные точки вокруг городка. Кое-где они окапывались, а в каменистых местах использовали скалы в качестве естественных укреплений.

В трех местах началось сооружение дотов, но работы были приостановлены до проведения этого собрания.

Состав правления изменился.

Член правления Ричард Фодор и второй инженер, владелец пятой части вклада Мануэль Санчес, умерли от ран. Роджер Бок также отсутствовал в своем удобном кресле, которое он занимал на прошлом собрании. Теперь его место было где-то сзади, среди колонистов. История Энгера получила огласку и вызвала не осуждение, а улыбки восхищения. Очевидно, девять из десяти колонистов воспользовались бы такой возможностью.

Кати Бергман также не было рядом с Дарлином и Зориллой. Возмущенная обвинениями капитана, теперь она занимала место среди членов комитета колонистов. Фактически, она покинула «Титов» и жила теперь в Палаточном Городке.

Собственно говоря правление состояло из Лесли, Зориллы и патера Уильяма. Капитан Глюк со своими офицерами по-прежнему контролировали два голоса и сидели в стороне. Большинство членов команды, полиции и сил безопасности не занятые на дежурстве, сидели рядами с правой стороны.

Перед ними стояли, сидели на корточках или принесенных стульях колонисты и бывшие члены команды, отказавшиеся служить в жандармерии Тен Эйка. Их комитет уже разбух до дюжины человек. Однако, три доктора по-прежнему занимали лидирующее положение. Они сидели перед своими избирателями.

Как и раньше, патер Уильям открыл собрание. На этот раз он подробней остановился на необходимости сотрудничества, покорности тем, кого Провидение поставило во главе, жертвенности для общего блага и в итоге зависимости всего сущего от молитв, возносимых богу в Объединенном Храме.

Энгер Кастриота заметил двух новообращенных монахов в коричневых одеяниях, стоявших рядом с патером Уильямом. Он уже слышал, что на окраине городка строился каменный храм. Невольно он думал о том, как последние события могут повлиять на его сооружение.

Капитан с нетерпением ожидал, когда монах закончит речь. Он резко встал, как только духовник закончил речь. Послышались жидкие аплодисменты. То ли от недостатка понимания, то ли от страха перед капитаном — Энгер не понял. Его серые глаза горели.

— За всю историю освоения этой части галактики, — рявкнул он, — не было обнаружено признаков разумной жизни. Ее появление здесь осложняет наше положение.

Доктор Хьюго Милтиадес молча встал со стула.

— Разрешите поправить вас, капитан Глюк. Это осложняет ваше положение. Ваше и компании Новая Аризона. На колонистов это повлияет несколько по-иному.

Капитан резко сказал:

— Пожалуйста, объясните это, доктор!

— Земные законы подробно оговаривают возможность существования разумной жизни в других мирах. Суть этих законов в том, что при обнаружении цивилизации необходимо воздерживаться от каких-либо контактов с ней до прибытия специалистов с Земли. Все исследователи и колонисты должны быть ограничены в передвижениях, по крайней мере, до заключения договоров с этими формами жизни.

Капитан чуть не испустил дух. Мышцы лица задергались, пока он, наконец, не нашел слов.

— Однако, доктор, компания не может руководствоваться этими законами в силу того, что у нас нет возможности связаться с Землей. И радиостанция, и спасательные корабли были саботированы. Так как мы подверглись нападению, мы должны защищаться.

Его холодные глаза покинули члена комитета и устремились на членов правления.

— Эта экспедиция не намеревалась проводить военные операции. Ввиду нехватки места, взят минимум вооружений. Тем не менее это означает порядка сотни единиц огнестрельного оружия различных типов и боеприпасы к ним. Волонтерам гарантируется освобождение от контракта с компанией и премии по окончании чрезвычайного положения.

Маленький Самюэльсон, бывший член экипажа, теперь сидел в рядах колонистов. Он вскочил и враждебно крикнул:

— Откуда средства для премий, шкипер? По всей вероятности компания стала банкротом. Почему вы не хотите признать этого? Вся тяжесть борьбы ляжет на наши плечи. Ваши люди ни в коей мере не смогут противостоять опасности. Дайте нам оружие и необходимое снаряжение. Мы возьмемся за работу и сделаем больше оружия. Мы сумеем отбиться от этих обезьян до подхода подкреплений.

Капитан огрызнулся:

— Довольно, Самюэльсон! Еще одно слово, и вас посадят в карцер на хлеб и воду.

— Я бы съел немного хлебца, — пронзительно крикнул Самюэльсон. — У нас заканчивается мука. Чем вы думаете кормить нас, если охотники и рыболовы перестанут ходить в лес?

Бен Тен Эйк поднялся, положив руку на бластер.

Самюэльсон скрылся в толпе.

Капитан снова окинул взглядом собравшихся.

— Волонтеры должны немедленно связаться с мистером Тен Эйком.

Зорилла взгромоздился на ноги.

— Несмотря на то, что имеется сто единиц оружия, я предлагаю вооружить остальных копьями и, возможно, какими-то ножами. В конце концов, судя по словам Вебстера, мы имеем дело с противником, находящимся на уровне животных.

Лесли Дарлин мягко заметил:

— Дикие звери не производят духовых пистолетов, старина Курро. Перед нами индейцы, и мы не можем позволить, чтобы наши ковбои были вооружены одними копьями.

Зорилла повернулся к нему.

— Предоставьте это дело воинам, Лесли. В нашей колонии имеется, по-крайней мере, тысяча мужчин и женщин, способных нести оружие. Было бы хорошо, если бы все они были вооружены автоматами, ружьями, ядерными бомбами и всякой всячиной, но мы приехали налегке. И нам придется сражаться тем, что у нас есть, и что мы сможем сделать.

Лесли сказал протяжно:

— Мой дорогой Курро, вы можете воевать, чем хотите и сколько угодно. Но вы ни за что не заманите меня в эти леса с пикой для свиней. Я останусь на «Титове» с несколькими вооруженными людьми. Зорилла начал было возражать, но капитан остановил их полемику.

— Граждане, некоторые детали этого дела будут обсуждены на рабочем заседании.

Кати Бергман, сидевшая тихо, подала голос:

— Позаботьтесь о том, чтобы я была уведомлена о таких заседаниях, капитан Глюк.

Он с ненавистью посмотрел на нее.

Шеклтон, сидевший рядом с Энгером Кастриота, проворчал:

— Что происходит? Не понимаю и половины того, что они говорят.

Энгер задумчиво сказал:

— Капитан — на краю пропасти. Из слов доктора Милтиадеса следует, что теперь, когда найдена разумная жизнь, компания должна покинуть планету. В общем-то, это устраивает колонистов. Из доклада Вебстера следует, что местная цивилизация примитивна и колония землян будет принята доброжелательно. Мы покажем им технику, дадим новые растения и животных. Первоначальные планы продажи всех ресурсов планеты провалились.

Один из сидящих впереди колонистов оглянулся и спросил:

— Я считал, что компания Новая Аризона была суверенной, так как выполнила все требования законов. А шкипер и правление имели неограниченную власть.

Энгер кивнул.

— Так бы оно и было. Но старик Хант, открывший планету, не сообщил, что она заселена. Это все меняет.

Тед Шеклтон сказал:

— Думаешь, старый Хант знал и специально не сообщил об этом? Судя по другим делам, он мог…

Энгер задумчиво сказал:

— Не знаю. Прежде чем объявлять об открытии планеты, он должен был сделать ряд предварительных наблюдений и составить карту планеты. Я читал его отчеты. В них упоминается о наличии некоторых форм жизни, включая некоторые виды животных. Не представляю, как он мог не заметить признаков разумной жизни. Если у них есть духовые ружья и дротики, значит у них должен быть огонь. Как можно спрятать огонь?

Вместе с другими он встал на ноги. Собрание было сорвано. Энгер побрел в направлении атакованного флиттера.

Он охранялся, и зевак не подпускали близко к аппарату. Курро Зорилла, проводивший его осмотр с дежурной сигарой в зубах, кивнул подошедшему Энгеру. Этого было достаточно, чтобы охрана пропустила бывшего члена правления. Зорилла прогремел, не вынимая сигары изо рта:

— Некоторые вещи просто не укладываются в голове. — Он вручил Энгеру очень короткий, похожий на стрелу дротик. — Чтобы это могло быть?

Энгер Кастриота удивился непринужденности его обращения. Как будто ничего не изменилось в их отношениях. Разве что появилось больше уважения.

Энгер покосился на предмет. Дротик был тяжелым, очевидно с бронзовым наконечником и красивым оперением. Он сказал с уверенностью:

— Он не мог быть выпущен из духового пистолета. Мне показалось, что Вебстер говорил о духовых пистолетах.

Зорилла сказал громовым голосом:

— Мы расспрашивали о подробностях, когда доктор Милтиадес немного успокоил его. Очевидно, они приземлились на маленькой полянке всего в сорока милях на север. Они хотели подойти к ближайшему утесу. Туда, где по показаниям приборов Фодора были богатые залежи железной руды. Едва они приблизились к краю полянки, как были атакованы когами.

— Кем атакованы?

Зорилла заворчал. Его глаза продолжали обследовать корабль, даже когда он говорил. Он воткнул один из своих толстых пальцев в дыру, пробитую в борту.

— Не знаю, кто придумал эту кличку, но она уже ходит вокруг.

— Уничтожайте врага с помощью презрительных кличек, — продолжал Энгер.

Зорилла посмотрел на него.

Энгер продолжал:

— Так повелось с давних времен. Греки имели привычку называть всех людей негреческого происхождения варварами, включая представителей развитых цивилизаций.

Энгер Кастриота был удивлен тем, что Зорилла имел представление о древних греках, но дискутировать на эту тему было неловко.

Зорилла грохотал, оглядывая аппарат со всех сторон:

— Фодор был ранен первым. Дротиком в шею. Вначале они подумали, что это было какое-то насекомое или щепка какого-то растения из семейства бамбуковых. Их нерешительность почти что погубила их. К тому времени, когда они поняли, что на них напали… коги с воинственными криками бросились на них.

— Воинственными криками?

— Так их назвал Вебстер, — ответил Зорилла. — Очевидно, у них было что-то наподобие ножей, духовые трубки и то, что мы называем тотемами или штандартами.

— Штандартами! — Энгер нахмурился.

Зорилла сказал:

— Все это со слов Вебстера. Другие не успели ничего сказать перед смертью. Он сказал, что на некоторых были металлические эмблемы, похожие на свастику. Но в основном они несли оружие.

Молодой человек разглядывал дротик.

— Слишком мал для обычного лука, — сказал он. — И слишком тяжел и короток для метания. Что бы это означало, Зорилла?

Смуглый латиноамериканец посмотрел на него.

— Это арбалет. Вебстер мог назвать их обезьянами, но они уже достигли довольно высокого уровня развития техники.

Зорилла посмотрел в ту сторону, где лес подходил ближе всего к Палаточному Городку.

— Всего в сорока милях на север, — прорычал он. — Нам придется выслать одноместные вездеходы и убедить всех отшельников вернуться в лагерь.

— Отшельников? — спросил Энгер.

Зорилла проворчал с горьким юмором:

— Для некоторых и в Палаточном Городке будущее как в тумане. Сленг быстро распространяется в колонии. Отшельниками назвали тех колонистов, которые сбежали в леса со своими женами и детьми и живут сами по себе. Некоторые покинули городок уже через неделю после приземления «Титова». С тех пор не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не покинул городок. Иногда две или три семьи объединялись в группы. Большинство из них попытались продать свои пожитки для покупки пистолетов, инструментов, рыболовных снастей и сельскохозяйственных запасов таких, как семена.

— Но у них контракт, — сказал Энгер.

На бесстрастном лице Зориллы обозначилась едва уловимая улыбка.

— А как вы думаете удержать их? Это один из проколов Мэтью Ханта. Допустим, Тен Эйк со своими боевиками отправится за ними. Если их словят, то что с ними делать? Расстрелять, вызвав открытый бунт остальных колонистов? Посадить в тюрьму, когда она будет построена? В тюрьме надо будет их кормить, а у нас и так запасы на исходе. А так они сами добывают себе пропитание.

Энгер медленно сказал:

— Теперь я вспоминаю один разговор в баре прошлой ночью. Какой-то колонист приобрел автоплуг и хотел продать его за бластер и другое оборудование, чтобы стать… отшельником.

— Автоплуг! — взорвался Зорилла. — Я думал его не было на борту. Где вы слыхали такое, Кастриота? Он с отвращением выплюнул свою сигару.

Энгер осуждающе засмеялся.

— Это все, что я знаю. Очевидно, он не нашел покупателя.

— Во имя дзен, эту колонию растащат, прежде чем мы успеем опомниться, — прорычал грузный латиноамериканец.

Несмотря на полеты одноместных флиттеров, покрывших расстояния в сотни квадратных миль, вернулась лишь часть отшельников. Часть решила, что история о когах — плод фантазии для их возвращения под юрисдикцию компании. Были и такие, которые недооценивали опасность аборигенов, если их можно было так назвать, особенно те, у кого было огнестрельное оружие. Но другие, живущие мелкими общинами, оплакивали свои новые дома, бросали посеянный урожай и покидали плоды своих тяжких трудов. Были и такие, которые ограждали свои дома маскировкой в надежде на то, что коги не заметят их или же испугаются превосходства колонистов.

Но некоторые все же возвращались и, понурив головы, занимали свои брошенные жилища в Палаточном Городке.

Через неделю после первой атаки на флиттер Фодора начали возвращаться одиночки с рассказами о нападениях когов на отдельных отшельников.

Это была неделя серьезных перемен в Палаточном Городке. Как это ни странно, но угрожающая опасность скорей усилила недостатки города, чем укрепила его. Люди, которые и раньше были бесполезны в общественном труде, теперь притворялись больными, не особенно заботясь о диагнозе. Танцевальный зал с баром, удививший Энгера своим появлением в такой срок, был подкреплен полудюжиной новых, разных размеров и обслуживания.

Как-то в конце недели Энгер Кастриота был приглашен в комитет колонистов. Он заседал в актовом зале, построенном из досок, полученных в первой лесопилке и сушильной печи. Техническое оснащение было получено, благодаря усилиям Джеффа Фергюсона. Он теперь работал в новой механической мастерской с несколькими предприимчивыми жителями Палаточного Городка, имевшими подобный опыт.

Присутствовали три доктора и Кати Бергман. Последняя выглядела совсем не той холеной леди, какой она была во время путешествия. Скорее она выглядела уставшей колонисткой, выполняющей работу других нерадивых людей.

Там также присутствовали восемь других колонистов: четверо мужчин и четверо женщин. Энгер не знал из каких подразделений их выбрали, но они, кажется, представляли основные области деятельности колонии. Тед Шеклтон, очевидно, выступал в качестве интенданта.

Он не представлял, зачем его вызвала эта комиссия, фактически не имевшая реальной власти в Новой Аризоне и не признанной компанией. Насколько он понимал, это была комиссия, имевшая голос, но лишенная полномочий решить даже пустяковый вопрос.

Хьюго Милтиадес, чей преклонный возраст вызывал уважение, был спикером. Как и у других, у него был уставший голос. Те, кто выполнял ежедневную работу по поддержанию жизнеспособности городка, взяли на себя обязанности своих товарищей, поневоле ставших паразитами. Другого выхода не было. Эту работу кому-то надо было делать, иначе все пошло бы прахом.

Милтиадес сказал:

— Обойдемся без вступлений. Гражданин Кастриота, мы бы хотели, чтобы вы заняли пост городского полицейского. У вас будет два ассистента.

Энгер, явно удивленный предложением, ответил:

— Полицейским! А как же Тен Эйк и его люди? У него по крайней мере сотня вооруженных полицейских.

Кто-то презрительно фыркнул, а Милтиадес покачал головой.

— Полиция полиции рознь, гражданин. Находясь под командованием бывшего главного офицера «Титова», она является инструментом компании Новая Аризона и заинтересована в сохранении прерогатив этой организации.

Ответ Энгера был на его взгляд справедлив:

— Они также защищают нас от когов.

Кати возразила:

— Не кажется ли вам, что они не могут защитить себя, не защитив заодно и нас? Компания доставила сюда две тысячи колонистов не от большой любви к ним, а по необходимости. Если бы она могла избавиться от нас, то сделала бы это.

Милтиадес сказал:

— Давайте подведем итоги. Люди Тен Эйка не защищают палаточный городок. На прошлой неделе у нас было четыре убийства, различные кражи, несколько случаев драк с телесными повреждениями. Нам нужна полиция. У вас нет контракта с компанией, и, следовательно, вы не обязаны участвовать в трудовой повинности.

Один из членов комитета ухмыльнулся без тени юмора:

— Даже если бы вы были пойманы карательным отрядом.

Доктор продолжал.

— Ваши физические способности стали всем известны. Мы считаем, что никто лучше вас не справится с этой задачей.

Энгер колебался. Он знал о ночных драках, поножовщине и стрельбе в процветающих барах городка.

Кати тихо сказала:

— Кому-то это надо делать. Это работа, достойная мужчины.

Он размышлял вслух:

— Надеюсь, моим людям и мне будет выдано огнестрельное оружие?

Милтиадес покачал головой.

— Компания издала приказ об изъятии такого оружия, за исключением того, что находится у людей Тен Эйка. С введением чрезвычайного положения хранение такого оружия запрещено.

Тед Шеклтон сказал ему, ухмыляясь:

— Такому гусю, как ты, не нужен пистолет, Энгер. Похлопаешь их по ушам и все дела.

Энгер Кастриота что-то проворчал и посмотрел на Кати. Она наблюдала за ним. Ее губы были слегка раскрыты.

— Ладно, — сказал он. — Согласен. И затем добавил нечто ничего не значащее для всех, кроме девушки. — Это единственное, в чем я разбираюсь. Я обязан отдать свой долг.

Он понимал, какую ношу взвалил на себя. С возникновением опасности нападения на городок преступные элементы подняли головы. Приостановились работы по нескольким серьезным проектам. Если раньше чувствовалось хоть какое-то руководство со стороны офицеров «Титова» и членов правления, то теперь все это прекратилось. Палаточный Город и его обитатели были предоставлены сами себе. Никто из членов правления не появлялся в колонии, за исключением Курро Зориллы, кровно заинтересованного в развитии сельского хозяйства.

Каждый был занят лишь собой, а правда всегда оказывалась на стороне сильного. Запасы продовольствия были на исходе. Встал вопрос о введении рационирования продуктов питания. Колония в большей степени стала зависеть от охотников и рыболовов, ежедневно уходивших в поисках добычи.

В этом Самюэльсон ошибся. Угроза нападения когов не помешала снабжению городка мясом и рыбой. Наоборот, она даже стимулировала их усилия.

Охота стала выгодным бизнесом. Поставка мяса перестала быть общественной нагрузкой. Подвергая себя опасности, уходящие в лес заботились теперь о личной выгоде. Добычу можно было обменять на другие деликатесы, одежду, инструменты, ликер и… женщин легкого поведения, слоняющихся возле танцевальных залов.

Многие из вернувшихся отшельников стали охотниками, имея преимущество перед другими в знании окрестных лесов. Энгер знал, что среди них были неуправляемые верзилы, с которыми ему придется сражаться.

Первая ночь должна была стать решающей. Либо ему удастся завоевать уважение и авторитет, либо придется распрощаться с идеей городской полиции. Здесь появились преступники, чьи далеко идущие планы не принимали во внимание никакой полиции. Это были парни вроде тех, что обнаружили в округе сорняки, в сухом виде напоминавшие «Каннабис» больше, чем табак. Их прибыли уже были астрономическими. В качестве валюты использовалось обменное имущество, циркулировавшее в городе.

Оба его помощника, братья, были дюжими молодцами в расцвете своих двадцати лет. Они были ошеломлены тем, что Энгер отверг их идею о патрулировании города втроем, хотя бы в первую ночь, держась вместе до конца.

Энгер покачал головой.

— Мы попросим комитет выделить нам маленький тент под тюрьму. Вы вдвоем, Джимми и Эд, будете охранять ее. Я буду патрулировать город один. Эти парни хотят доказать, что я — трус. Мы лишь отсрочим их попытки, если не позволим им испытать меня сегодня же.

Он вооружился дубинкой длиною в три фута, высеченной из железного дерева. Так его называли городские лесорубы за прочность, сравнимую с прочностью металла. Она была чуть толще его большого пальца. С одной стороны у нее был набалдашник. Она выглядела вполне безобидно, как стек для ходьбы.

Наиболее популярным ночным притоном городка оставался танцевальный зал, куда Фергюсон привел его в ту памятную ночь, когда толпа пыталась атаковать его. Теперь он назывался «Первый Шанс». Заведение возникло первым и имело преимущество перед конкурентами. Он выбрал его в качестве отправной точки.

Там было так же много народу, как и в его первый визит. Правда, произошли некоторые изменения. Бар, например, стал намного изящней. Появился и ассортимент напитков. Оркестр стал меньше и состоял всего из четырех человек. Энгер подозревал, что конкуренты переманили остальных музыкантов в другие заведения.

Кажется была и новая система оплаты. В конце бара была будка, в которой сидел один из владельцев и выдавал кредитные листки на предметы, участвующие в бартерной сделке. Листки выдавались на сумму от одной до десяти рюмок. Очевидно стоимость всех напитков была одинаковой: один листок. Бармен выдавал листки в качестве сдачи, когда предложенная для бартера вещь стоила больше одной рюмки.

Энгер проворчал что-то от изумления: первые деньги появились благодаря алкоголю. Бартерная будка была переполнена разнообразными предметами, принесенными в обмен на спиртное. Различные инструменты, консервы, фотоаппарат, какие-то книги, картина, написанная уже на Новой Аризоне, кульки, очевидно со свежим мясом, по-крайней мере двадцать пустых бутылок и так далее. Мало что выбрасывалось на Новой Аризоне. Все имело цену, даже пустые консервные банки. И рано или поздно, все это должно было пройти через бартерную будку «Первого Шанса».

Энгер Кастриота не имел намерения закладывать что-либо из своего скудного имущества, ради нескольких глотков гадости, проходившей здесь как ликер. Да в этом и не было необходимости.

Когда он вошел в шумный зал, там воцарилась тишина. Уже пролетел слушок о городской полиции, состоявшей из трех человек.

Пока Энгер оглядывался по сторонам, возбуждая озабоченность посетителей, зал наполнился приглушенным жужжанием голосов.

Кто-то сзади выкрикнул что-то предназначавшееся ему. Другие нервно захихикали в поддержку этого выпада. Танцы не прекращались, а крики, смех и болтовня вскоре достигли прежнего уровня.

Слегка размахивая дубинкой, он двинулся в сторону бара.

Он не заметил Лесли Дарлина, пока тот не крикнул ему сардонически:

— Привет, шериф! Поймал уже кого-нибудь?

Энгер подошел к нему. Было желание улыбнуться и ответить в том же духе, но это был его первый выход на публику. Он не мог ронять свое достоинство. При его приближении какой-то колонист, грязный и оборванный, с ворчанием отошел в сторону, освобождая место у стойки.

Лесли, одетый не так шикарно как обычно, стоял, беззаботно облокотившись на стойку и потягивал из элегантного стакана, очевидно принесенного с собой.

Энгер Кастриота сказал:

— Вам придется быть начеку, гражданин Дарлин. Прошлой ночью меня пыталась затереть толпа, думая, что я — член правления.

Лесли насмешливо улыбнулся ему.

— Наверное, у нас разный подход, дорогой Энгер. Во-первых, периодически я угощаю всю компанию. А во-вторых, — он похлопал по кобуре, висевшей сбоку, — у меня есть последний аргумент для любого спора. У меня есть пистолет, а у них нет. — И в-третьих, они понимают, что если кто-то тронет меня, то именно он и пострадает. Если же я по какой-либо причине, причиню кому-либо вред, то высший суд на Новой Аризоне у меня в кармане. Я член правления, которое управляет планетой.

Он достал из кармана бартерный листок.

— Выпьешь, шериф? Чего хочешь?

Энгер пожал плечами.

— Немного ягодного ликера, пожалуй. В твоих рассуждениях одна ошибка, Лесли. Теперь, когда найдена разумная жизнь на планете, Мэтью Хант и его компания больше не владеют Новой Аризоной и по законам Земли не могут управлять ею.

Лесли ухмыльнулся.

— Дорогой мой Энгер, ты недооцениваешь нашего дьявольски умного капитана. У тебя слишком интеллигентный подход к этому вопросу. Капитан, пользуясь отсутствием специалистов по этому вопросу, взял на себя решение вопроса об интеллекте когов. Они — хищные звери, от которых необходимо защитить компанию.

Это был неожиданный поворот, и Энгер Кастриота нахмурился, обдумывая возможные последствия. Подошел бармен со стаканом и отодвинул предложенный ему кредитный листок.

— Закон гостеприимства, гражданин Кастриота, — засиял он в улыбке. Меня зовут Лефти. Я один из трех совладельцев. Вам всегда здесь будут рады, гражданин.

Энгер покачал головой.

— Благодарю вас, Лефти. Никаких льгот. Он улыбнулся, чтобы загладить остроту своих слов. — Это поставит меня в неловкое положение, когда я замечу что-то незаконное в вашем бизнесе.

Лефти, уязвленный его словами, сказал:

— Во имя дзен, мы бы не хотели ссориться с уполномоченным комитета. Все, что нам нужно — это получить хорошую прибыль.

Энгер сочувственно кивнул ему.

— Тогда мне придется принять какие-то меры против курения травки в помещении, Лефти. Этот запах здесь повсюду. Доктор Милтиадес и комитет не одобряют этого. Они собираются издать что-то вроде декрета на этот счет, как только у них дойдут руки.

Лесли снова подвинул кредитный листок к Лефти.

— Очень разумная позиция, — сказал он протяжно. — Никаких угощений, никаких обязательств. Но так вы никогда не разбогатеете, шериф.

Бармен налил красноватый напиток и не спеша отошел, недоумевая, что ему делать с наркотиками. Энгер не знал.

Новоиспеченный полицейский сказал:

— Сейчас разбогатеть на Новой Аризоне не проблема. Труднее остаться в живых.

— Одно не исключает другое, — сказал Лесли, надувая губы. — Я прибыл сюда, чтобы сделать состояние, старина Энгер. Как, наверное, и все пассажиры «Титова». Он искоса посмотрел на своего молодого компаньона. Разве что за исключением тебя. Не могу понять, зачем ты прилетел сюда. У тебя нет амбиций. И ты вовсе не похож на предпринимателя. Настоящий старомодный марксист.

— Что такое марксист? — спросил Энгер.

— Разве ты никогда не слышал о человеке по имени Карл Маркс?

— Нет.

— Одно время полмира считало его величайшим гением человечества. Другая же часть считала его величайшим злодеем.

— И кто же оказался прав?

— Никто, конечно, — мудрствовал Лесли. — Он был политэкономом девятнадцатого века, занимавшимся анализом социально-экономической системы. Он пришел к выводу, что она может процветать, пока у нее есть возможность расширяться. Ему не везло. В 1848 году он написал свою брошюру «Манифест коммунистической партии», предсказывавшую крах системы. Однако, в следующем году в Калифорнии было найдено золото, давшее толчок развитию мировой экономики. Тогда он пересмотрел свои взгляды, но по-прежнему считал, что крах уже не за горами и произойдет, как только капитализм утратит возможность расширяться. Но и на этот раз все затянулось. Грянула первая мировая война, и пол-Европы было разнесено в щепки. Понадобилось двадцать лет, чтобы залечить раны, и вот начинается вторая мировая война, мобилизовавшая все производительные силы. После ее завершения началась большая гонка вооружений между теми, кто не считался ни со стариком, ни с его критиками. Это также способствовало развитию производства. Когда дальнейшее расширение социально-экономической системы стало невозможным, мы вырвались в космос. Теперь у нас больше пространства для расширения, чем когда-либо.

Лесли горько усмехнулся.

— Значит, предсказания Маркса о том, что наступит день, когда капитализм не сможет расширяться и начнет атрофироваться, не сбылись. Свободное предпринимательство по-прежнему идет полным ходом. По-крайней мере, на Земле и Соединенных Планетах. Есть лишь несколько исключений.

Род скептически посмотрел на него:

— А был ли на самом деле человек по имени Маркс?

Лесли пожал плечами:

— Не знаю. Когда-то я читал заметку о нем. Если и был, то его учение затерялось во времени. Его переводы и искажения начались задолго до того, как он сошел в могилу. У меня есть мнение, что так называемые последователи религиозных и социально-экономических лидеров искажают учения своих пророков в большей степени, чем их враги. Хотел бы я узнать, чему действительно учил Будда или Иисус, прежде чем сотни враждующих сект присвоили право на распространение их учений.

Новоиспеченный полицейский снова окинул взглядом зал. За исключением курения, ничего больше не требовало его вмешательства. Теперь он мог посетить и другие заведения.

Он поспешил с выводами. Не успел он допить свою рюмку, поблагодарить Лесли Дарлина и пожелать ему приятного вечера, как перед ними возник какой-то бородач. Одежда его была ободрана. Очевидно, он не потрудился переодеться после охоты. Покачиваясь, он шел к ним с самокруткой в левой руке.

— Ох, ох, — сказал мягко Лесли. К удивлению Энгера, опрятный гедонист не сделал движения убраться отсюда.

Кем бы он ни был: отшельником, охотником или кем-то еще, на его поясе болтался бластер. Пока что он не трогал его.

Энгер Кастриота поудобней сжал дубинку. Почти незаметно. Он почувствовал, как вспотела его ладонь.

Все находящиеся в зале притихли, даже шумный оркестр умолк, остановив танцующих.

Они молча смотрели друг на друга. Энгер левой рукой облокотился на стойку. Правая рука небрежно сжимала палку, похожую на трость. Это была безобидная на первый взгляд палка. Ему вдруг пришло в голову, что из всех боевых искусств, которые он изучал в юности, бой с дубинкой казался ему самым бесполезным. Но его дядя по материнской линии настаивал, так как это было его хобби. Дядя Иосиф много рассказывал о британской коннице и своей дубинке, о монахах-буддистах, носивших такое же оружие в своих странствиях в Азии, о заградительных отрядах полиции двадцатого века, не обходившихся без них.

Его глаза бегали из стороны в сторону, окидывая взглядом стоявших рядом соседей. Его рот жевал. Как понимал Энгер, он готовился к рывку. Какие у него были мотивы? Кто знает? Под влиянием травки и выпитого спиртного мотивы были не нужны.

Лесли сказал лениво:

— Шериф, скажи этому скоту, что ему лучше унести ноги, пока…

Охотник пригнулся, и его рука потянулась к поясу…

Энгер двинулся навстречу. Его правая нога была полусогнута, а правая рука, сжимающая палку, была вытянута вперед. Он был похож на фехтовальщика. Он не пытался выбить у него пистолет или ударить его по запястью или руке. Вместо этого он наугад ударил его по кисти.

Теперь Энгер двигался быстро, не обращая внимания на то, был ли его соперник разоружен. Охотник был как минимум на пятьдесят фунтов тяжелее, хотя не казался жирным. Неподвижность на «Титове» и даже здесь, в палаточном городке, сильно ослабила Энгера Кастриота. Следующие доли секунды должны были стать решающими.

Левой ногой он сделал шаг вперед, несмотря на то, что охотник наклонился вперед, чтобы поднять пистолет. Из-за спины он услышал голос Лесли, взволнованный на этот раз, но не разобрал слов из-за рева толпы, ожидавшей действия.

Он шагнул вперед правой ногой, быстро схватил охотника за правое плечо и дернул его влево на себя. Размахнувшись дубинкой, он изо всех сил ударил его по большой мышце икры.

Он услышал рев охотника и внутренне содрогнулся от его агонии. Дядя Иосиф редко ошибался в своих наставлениях. Энгер знал, что такой удар немедленно приводит к сокрушающей судороге.

Он быстро отступил назад, чтобы оценить обстановку. Его противник был повержен, но в толпе у него могли быть друзья. Кроме того, он не видел, куда упал пистолет.

Он обнаружил его в нескольких футах от лежащего охотника и подобрал. Алчность могла заставить его заткнуть пистолет за пояс. Это была самая дорогая вещь на Новой Аризоне. Она успешно участвовала в бартерных сделках, несмотря на запреты Тен Эйка.

Но благоразумие диктовало совсем иное. Он щелкнул затвором, вынул патроны и, вставив пустой магазин на место, швырнул оружие побежденному.

Он повернулся к стойке и сказал, пытаясь сохранить спокойный голос:

— Я выпью эту рюмку, Лефти!

Лефти засуетился.

— Да, сэр, шериф…

Маленький бармен подхватил насмешливое прозвище, данное Энгеру Лесли Дарлином.

Пока готовилась рюмка, Лесли мягко сказал:

— Не будет ли у тебя неприятностей с нашим Беном, если ты не конфискуешь у него оружие?

Энгер тихо сказал:

— Если Бен Тен Эйк хочет конфисковать бластеры, это его заботы. Моя задача обеспечить порядок в Палаточном Городе. Этому человеку очевидно нужен бластер для охоты, а хорошие охотники нам нужны, видит дзен.

— Да будет так, шериф, — сказал ему Лефти. — Этот Барни — один из лучших охотников. Плохо только, что он любит баловаться травкой.

Энгер допил рюмку и тихо сказал:

— Он не сможет ходить насколько часов. Пусть его друзья отнесут его домой. Утром он будет в порядке.

Он повернулся и, готовясь уходить, сказал стонущему охотнику:

— Барни, чтоб я больше не видел, что ты куришь травку, понятно?

Лесли сказал:

— Если ты не возражаешь, шериф, я пойду с тобой. Как видно, сегодня ночью все события будут разворачиваться вокруг тебя.

— Не называй меня шерифом, — проворчал Энгер в ответ. У него появились первые последствия инцидента. Он не хотел, чтобы Лефти и его покупатели заметили, как у него дрожат руки. Иначе он бы показал свое волнение, испытанное во время схватки.