"Магистр" - читать интересную книгу автора (Коу Дэвид)

6

Таммен мрачно улыбнулась, изучив картину, представшую ее глазам. Несмотря на людей Храма с их грозным оружием и испуганное выражение на лицах горожан, она чувствовала себя уверенно. За последние шесть дней жители Праннай присоединились к ней и ее спутникам-магам в противостоянии жрецу и его наемникам. Горожане сначала делали это не очень охотно. Возможно, присутствие всего лишь трех магов не очень их вдохновляло. Она с Нодином и Хенриком не сомневалась в своей способности защитить город от Храма, но потребовалось время, чтобы убедить Майру и остальных старейшин, что их городок не пострадает. И в конце концов именно неспособность или нежелание жреца действовать склонила горожан на их сторону.

Все началось во время первого спора, когда вмешались два магистра из Ордена и жрец Пэджетт отступил. С тех пор каждый день происходило почти одно и то же, за исключением того, что через городок больше не проходили маги Ордена. Жрец со своими лесорубами в сопровождении вооруженного эскорта приближался к роще, только чтобы поспорить с горожанами и тремя магами. Пэджетт угрожал позволить своим людям убить любого, кто помешает лесорубам, но, когда Майра и другие старейшины при поддержке Таммен и ее друзей не позволили рубить деревья, он ничего не сделал. Возможно, он боялся, что Таммен со своими друзьями в отместку убьет его самого, или, возможно, ему просто недоставало мужества прибегнуть к насилию. Как бы то ни было, по истечении шести дней деревья все еще стояли.

И с каждым днем доверие горожан росло. Таммен видела это по их лицам, слышала это в их радостных возгласах каждый день, когда жрец со своими людьми отступал к Храму. И в конце концов скоро Таммен, Нодину и Хенрику пришлось бы уйти. Существовали другие города и другие леса. Если Народное Движение хотело добиться успеха, никто из приблизительно дюжины бесплащовых, как свободные маги называли себя, не мог оставаться на одном месте слишком долго. И так как их цериллы мерцали в ответ на вызов Премудрого Ордена, Таммен со своими спутниками знали, что они не могут больше задерживаться в Праннай. Что-то происходило, и Таммен была уверена, что Движение сыграет свою роль в любых переменах, происходящих в Тобин-Сере. К счастью, она больше не сомневалась, что Майра с горожанами сможет продолжить борьбу, как только она со своими собратьями уйдет. Оружие, которое носили охранники жреца, конечно, пугало их. Как же иначе. Этому способствовало и то, что Пэджетт увеличил число вооруженных охранников, сопровождающих лесорубов, с семи до четырнадцати. Но даже это не могло изменить самого главного, что было достигнуто за шесть дней противостояния. Здесь, в Праннай, Народное Движение стало влиятельным.

В глубине души ей было интересно, позволит ли Пэджетт своим людям применить оружие, как только они уйдут. Но такие опасения, считала Таммен, к делу не относятся. Как ей представлялось, свободные маги были ответственными за то, чтобы приводить Народное Движение в города и села Тобин-Сера. Таммен и такие, как она, должны организовывать жителей и заставлять их поверить в свою способность покончить с разрушительными переменами, происходящими вокруг. Но как только свободные маги сделают это, уже сами жители должны поддерживать Движение, даже рискуя своей жизнью. Это в некотором смысле было войной за будущее страны. Потери были неизбежны.

— Вот он, — сказал Нодин низким, напряженным голосом.

Таммен сразу же посмотрела в сторону Храма и увидела, как жрец большими шагами движется в их направлении, и его серебристая мантия развевается от легкого ветерка, а круглое лицо раскраснелось под седыми волосами цвета стали.

— Раньше он выглядел не так, — шепотом сказал Хенрик. — Что-то случилось.

Таммен услышала напряжение в его словах, и на мгновение ей стало смешно.

— Он выглядит побежденным, — сказала она ему. — Он знает, что мы победили.

— Не знаю, — осторожно заметил Нодин. — Я согласен с Хенриком: он действительно выглядит как-то не так.

— Я же только что объяснила, — нетерпеливо сказала Таммен. Она знала, что Нодин считает себя довольно важной фигурой среди свободных магов; конечно, он считал себя лидером и их маленькой группы, а Хенрик к нему так и относился. Но, несмотря на свое тщеславие и вызывающее поведение, высокий маг не был ни наглым, ни особо храбрым. Он, конечно, не глуп, должна была признать Таммен, но, если бы не она, он бы бросил Праннай на произвол судьбы после встречи с двумя Магистрами. Даже тогда он послушал ее только из-за того, что она интересовала его как женщина.

— Ты же слышала, что сказал Баден об этом оружии, — беспокоился он. — Из-за нас этих людей могут убить!

— Баден пытался запугать нас, — ответила Таммен. — Он хотел, чтобы мы ушли. И даже если все то, что он нам рассказал — правда, он также сказал, что мы можем блокировать их огонь.

— На время, — ответил Нодин. — Но не постоянно.

В тот момент она была близка к тому, чтобы махнуть на него с отвращением рукой и действовать в одиночку. Ей не нужны были Нодин и Хенрик. Если они собирались распространять Движение по стране таким образом, она не хотела иметь с ними ничего общего. Но в конце концов она решила, что трое магов могут добиться большего, чем один, и хотя на это потребовалась почти вся ночь, ей удалось убедить их в необходимости остаться еще на несколько дней. Успех, которым они пользовались с тех пор, доказал, насколько она была права.

Наблюдая, как Пэджетт приближается, чтобы провести еще один день в противостоянии с магами и горожанами, Таммен не могла не вспомнить об их первой встрече. Жрец был таким самодовольным в тот день, словно он сам держал в руках оружие. И видя сейчас его толстое, покрытое красными пятнами лицо, залитое утренним солнцем, она чувствовала, как у нее голова кружится от радости. «Это — наша первая победа, — поняла она, и улыбка скользнула по ее губам. — Движение поистине на правильном пути».

— Доброе утро, Пэджетт! — воскликнула Таммен, не скрывая своего торжества. — Вы пришли отозвать своих наемников? Или мы должны выкрикивать оскорбления в адрес друг друга еще один день?

Жрец остановился перед тремя магами и мрачно их оглядел. Он плохо выглядел. Под зелеными глазами залегли темные круги, и пот градом катился с него, хотя утро было прохладным.

— Я пытался переубедить вас последние несколько дней, — сказал он, и даже Таммен услышала мольбу в его голосе. — Я пытался объяснить вам, что не желаю ни малейшего вреда жителям этого городка и ожидаю, что для них торговля лесом будет выгодна так же, как и для Храма. — Он замолчал и сглотнул.

Таммен на мгновение подумала, не станет ли ему плохо.

— Но сейчас, — продолжил он, — я прошу — нет, умоляю сказать этим людям, чтобы они не стояли у нас на пути.

— Зачем? — спросила Таммен. — Чтобы вы могли уничтожить лес? Чтобы вы могли украсть эту землю у жителей Праннай? Разве вы не слышали нас? Разве вы не слышали Майру?

— Да, я слышал! — с неожиданным пылом ответил Пэджетт. — А вот вы — нет! — добавил он, глядя на Нодина и Хенрика. — Это не их земля! И не моя! Она принадлежит Храму, и поэтому, что с ней делать, решает Верховный Жрец Бревил! Вы должны понять это!

Таммен грубовато рассмеялась:

— А вы должны понять, что…

— А какое он имеет отношение ко всему этому? — спросил Нодин, пристальным взглядом заставляя Таммен замолчать.

Жрец заколебался, облизывая губы.

— Я получил от него послание сегодняшним утром. Он находился на пути к лесу Тобина и собирается сам посмотреть, как производится вырубка на землях Храма. Согласно его посланию, он выехал из Ястребиного леса почти две недели назад. Завтра или послезавтра он уже будет в Праннай.

— Я вам не верю, — сказала Таммен.

Нодин повернулся и пристально посмотрел на нее:

— Помолчи, Таммен!

Она почувствовала, что краснеет. Она была уверена, что Хенрик смотрит на нее с насмешливым выражением в темных глазах, которое так хорошо ей знакомо, и она с трудом подавила желание развернуться и отвесить ему пощечину.

— Что вы имеете в виду, жрец? — спросил Нодин, снова поворачиваясь к Пэджетту. — Что случится, когда приедет Бревил?

Пэджетт перевел дух.

— Трудно сказать. Если деревья не будут срублены к его прибытию, он прикажет их вырубить даже ценой человеческой жизни.

— Хорош же глава Детей Арика, — сказал Нодин, поднимая бровь.

Жрец пожал плечами:

— Я просто сообщаю о том, что знаю совершенно точно. Верховный Жрец — достойный человек, но, как и любой находящийся на таком важном посту, он привык, чтобы его приказы исполнялись. Он не любит отсрочек и еще меньше — легкомысленных людей, бросающих вызов его власти. — Он посмотрел мимо Нодина и Таммен на жителей села. — Я сделал все, что мог, пытаясь спасти жизни этих людей, потому что забочусь о них. Я забочусь о Праннай. — Он снова взглянул на Нодина. — Бревила подобные чувства не остановят.

Нодин кивнул, словно взвешивая его слова.

— Так что вы предлагаете? — спросил он наконец.

— Позвольте нам заняться вырубкой, и мы вырубим только половину. Когда Бревил прибудет, я скажу ему, что мы намереваемся вырубить целый лес. Удовлетворенный нашими успехами, он уедет и никогда не узнает о сделке, которую мы заключили.

— Ты ведь не веришь ему, не так ли? — воскликнула Таммен, не в силах сдерживаться больше. — Он лжет! Он не заботится об этих людях! Он беспокоится о том, что с ним случится, когда Бревил увидит, что мы его победили!

Нодин провел рукой по коротким темным волосам.

— А она дело говорит, — сказал он жрецу. — Откуда мы знаем, что Бревил действительно приезжает? И даже если это и правда, как мы можем быть уверены, что, как только вы вырубите половину, вы не возьметесь за вторую?

— Что касается приезда Бревила, — ответил Пэджетт, — я могу показать вам послание. Что касается остального, то вам придется поверить мне на слово. Я — честный человек. Если я говорю, что вырублю половину, то я этим и ограничусь.

— «Я — честный человек», — передразнила его Таммен, и в ее голосе звучало презрение. — И все? Это все, что вы можете нам предъявить?

— Вы можете дать нам какие-нибудь гарантии? — спокойно спросил Нодин, словно не слышал того, что сказала Таммен. — Например, вы могли бы уступить вторую половину леса городу?

Пэджетт несколько секунд сердито смотрел на Таммен, прежде чем наконец ответил.

— Боюсь, я не могу, — сказал он, с трудом сдерживая гнев. — Только Верховный Жрец может приобрести или даровать земли от имени Храма. И как я уже пытался вам объяснить, Бревил не пожелает этого сделать.

Таммен покачала головой:

— Так, значит, вы не можете представить гарантий? Вы хотите, чтобы мы не мешали вам вырубить половину леса в обмен на пустые обещания, что вы не тронете другую половину, когда вам приспичит.

— Возможно, маг, — сказал жрец, снова вспыхивая от гнева, — тебе следует спросить у Майры и остальных, что они думают о моем предложении, прежде чем с ходу отметать его! И когда ты это сделаешь, сообщи им, что другой вариант — это то, что мы вырубим весь лес немедленно, а наше оружие будет нацелено прямо им в сердце!

— Будь что будет, жрец, — раздался голос со стороны, — но мы не позволим срубить ни единого дерева.

Все повернулись и увидели Майру, стоящую рядом. Она казалась маленькой и хрупкой по сравнению с Нодином и грузным жрецом. Ее седые волосы развевались от легкого ветерка, а руки были скрещены на груди, словно ей было холодно. Но решимость, застывшую в ее карих глазах и сжатых челюстях, нельзя было спутать ни с чем.

— Эти маги забили вам головы всякой чепухой, — с отвращением сказал Пэджетт. — Они убедили вас, что где-то есть какое-то большое движение, — когда на самом деле ничего нет. Лишь несколько магов, желающих сделать себе имя. Они вас морочат, и многих убьют по их вине.

— Мы стоим на своем не из-за магов, жрец, — спокойно ответила Майра. — И не из-за Движения. Вы считаете, что мы так просты, что не способны решать сами за себя, но вы ошибаетесь. Мы делаем это, потому что кто-то должен остановить Храмы прежде, чем они уничтожат в стране все леса. Мы делаем это ради наших детей.

— Видите, Пэджетт? — с удовлетворением спросила Таммен. — Мы говорили вам все время: жителям Праннай не нужно ни ваше золото, ни то будущее, которое вы хотите на него приобрести. Поэтому отведите своих людей в другой город! — продолжила она, повысив голос, чтобы остальные горожане слышали ее. — Лес Праннай — не для вас!

Ее слова были встречены громкими одобрительными возгласами.

Жрец посмотрел на Нодина, который пожал плечами.

— В конце концов, это решение Майры, — сказал высокий маг. — Ее и остальных старейшин. А мы служим городу.

— Вы служите себе! — Жрец посмотрел на них всех с горьким выражением на лице. — Хорошо! — сказал он. — Я вас предупредил! — Он направился к тому месту, где стояли его люди, но затем остановился и повернулся к толпе горожан. — Я пытался объяснить Майре и магам, что это — ваш последний шанс! — крикнул он им. — Я пытался сказать им, что Верховный Жрец Бревил направляется в Праннай. У меня нет выбора. Я должен начать вырубку сегодня. Если вы попытаетесь остановить меня, вы умрете. Но если вы позволите нам рубить деревья, обещаю вам, что мы вырубим только половину. Остальной лес не будет тронут, пока я ваш жрец.

— А что на это сказала Майра? — выкрикнул какой-то мужчина.

— Она сказала, что скорее умрет, чем позволит срубить хоть несколько деревьев, — ответил жрец.

— Молодчина! — воскликнул мужчина, вызвав гул одобрения у остальных горожан. — Я и сам бы сказал то же самое!

И снова Пэджетт покачал головой.

— Вы все сумасшедшие! — сказал он и взглянул через плечо на Нодина. — Это — на твоей совести, маг. Запомни.

Жрец подошел к лесорубам и их охране и несколько секунд говорил с одним из вооруженных людей. А затем направился к Храму.

— Куда это он? — тихо спросила Таммен.

— Точно не знаю, — ответил Хенрик. — Но если бы нужно было угадывать, я бы сказал, что он идет туда, откуда не увидит, что здесь будет происходить.

Она поняла, что он прав, как только эти слова сорвались с его губ, и почувствовала, как сердце у нее сжалось. Отба, великолепный коричневый ястреб, ощутив ее напряжение, крепче вцепился в ее плечо.

— Все в порядке, — мысленно сказала ей Таммен, но она сама в это не верила. Когти Отбы глубже вонзились ей в плечо. — Что они собираются делать? — прошептала Таммен.

Нодин мрачно посмотрел на нее:

— Они собираются рубить деревья. Вопрос в том, что будем делать мы?

Словно в ответ на его слова, лесорубы зашли в ближайшую рощу, а охранники угрожающе выставили оружие.

— Ну? — спросила Майра, выжидающе смотря на Таммен и ее товарищей. — Вы остановите их?

Таммен посмотрела на горожан, стоящих за Майрой. Некоторые с расширенными от страха глазами наблюдали за тем, как лесорубы вынимают топоры, но остальные смотрели на магов, так же как и Майра.

— Ну? — повторила та.

Нодин и Хенрик уставились друг на друга, оба выглядели бледными и растерянными. Никто из них ничего не сказал, и Таммен поняла, что они в полном замешательстве.

Один из лесорубов выбрал дерево. Он встал поудобнее, поднял топор и взмахнул им, собираясь нанести первый удар.

Таммен оставалось только одно. Она подняла посох и почти без усилий послала голубой огненный шар. Момент был выбран удачный, а прицел — отличный. Магический огонь попал в обух топора как раз в тот момент, когда он застыл на мгновение в воздухе и не начал еще опускаться. Сильный удар вырвал топор у лесоруба из рук, а топорище с лезвием разлетелись в разные стороны. Обуглившееся топорище раскололось и приземлилось в нескольких футах от лесоруба, а дымящееся почерневшее лезвие пролетело несколько ярдов и, не причинив никому вреда, вонзилось в землю.

Возгласы одобрения раздались среди горожан, но почти сразу же все затаили дыхание, так как охранники навели оружие на Таммен.

— Не надо! — крикнул им Нодин. — Мы не хотим вас калечить!

— У нас приказ! — ответил охранник, с которым разговаривал Пэджетт. — Он говорил неуверенно, а глаза нервно перебегали с магов на сельчан.

— Разве приказы обязывают умирать ради нескольких деревьев?

Тот заколебался.

— Да, — наконец ответил он. — Обязывают.

Второй лесоруб вышел вперед, выбрал дерево и приготовил топор. И не успел он начать замахиваться, как четверо других сделали то же самое. Маги навели на них посохи и послали потоки огня в их топоры. Нодин попал в цель, а Таммен и Хенрик промахнулись и вместо этого поразили людей. Двое лесорубов упали, крича и корчась от боли, у одного из них обгоревшее плечо было в крови, а у другого оторвало кисть.

Охранники сразу же открыли огонь, направив лучи шипящего красного пламени на магов. Таммен установила мерцающую защиту из голубой энергии, к которой мгновением позже добавились фиолетовый щит Нодина и цвета морской волны — Хенрика. И хотя мощь огня охранников заставила пошатнуться Таммен с Нодином, а Хенрика встать на одно колено, волшебные щиты выдержали.

Но в то же самое время остальные лесорубы начали рубить деревья, и, прежде чем маги успели остановить их, горожане ринулись вперед. Некоторые были вооружены мотыгами, цепами и другими сельскохозяйственными орудиями. У нескольких были собственные топоры. И они наступали на лесорубов.

Увидев это, охранники навели оружие на горожан.

— Нет! — закричала Таммен, направив поток голубой энергии на одного из охранников. Магический огонь попал ему прямо в грудь, отбросив назад, и пламя охватило его, словно он был тряпичной куклой. Двое других также упали, когда лучи фиолетового и зеленого цвета пронзили утренний воздух.

Двое охранников повернулись к магам, и, прежде чем Таммен и ее товарищи успели атаковать их, они открыли огонь, вынуждая магов защищаться. А остальные открыли огонь по жителям Праннай. Крики боли и ужаса эхом отдавались от деревьев, когда мужчины и женщины с дымящимися черными ранами падали на землю.

— Хенрик! — крикнул Нодин. — Прикрывай нас, сколько сможешь! А мы с Таммен попытаемся защитить жителей.

Хенрик кивнул, сжав зубы, и в следующее мгновение его щит цвета морской волны ярко вспыхнул.

Слаженно действуя, Нодин и Таммен выставили цериллы перед собой и направили потоки энергии на сельчан, пытаясь защитить их. Казалось, что фиолетовая энергия слилась с голубой в мерцающую стену бледно-лилового цвета, которой удалось отразить первые залпы красного огня. Но оружие охранников было слишком сильно, а сельчане находились так далеко. У Таммен уже дрожали руки от усталости. Спина и плечи ее болели, и она боялась, что ноги могут ей отказать в любой момент. Она чувствовала изнеможение Отбы так же остро, как свое собственное, и хотя у нее не было сил, чтобы взглянуть на Нодина, она не сомневалась, что он и его птица тоже слабеют. Возможно, если бы они подошли к горожанам поближе, это помогло бы, но, сделав так, они растянули бы энергетический щит Хенрика и подвергли свои жизни опасности.

Очередной шквал огня из оружия охранников прошел сквозь их защитную стену, словно ее там и не было, и поразил нескольких горожан.

— Черт возьми! — сплюнул Нодин.

— Сделайте что-нибудь! — крикнула Майра, когда вопли людей и запах горящей плоти в очередной раз наполнили воздух.

Нодин и Таммен обменялись молчаливыми взглядами. В глазах высокого мага стояли слезы.

Все теперь зависело от нее, и Таммен показалось, что остается только одно. Двое охранников продолжали вести огонь по магам, но волшебный барьер Хенрика все еще держался. А остальные охранники были слишком заняты жителями, чтобы заметить ее. Вздохнув, она снова подняла посох и стала поливать охранников магическим огнем. Она старалась попасть в их оружие, но была слишком усталой, так что целилась не так точно, как раньше. А когда все охранники поворачивали оружие в ее сторону, ей приходилось поддерживать щит Хенрика собственной магией, а по охранникам открывать огонь, только когда появлялась возможность. В конце концов ей удалось убить троих из них и покалечить четверых, прежде чем остальные бросились в лес, как испуганные кролики, в сопровождении лесорубов, не отстававших от них ни на шаг.

Она долго смотрела им вслед; ее лицо и одежда были мокрыми от пота. Она почувствовала, что Нодин рядом, и с усилием повернулась, чтобы посмотреть на него. Его лицо тоже было мокрым, но от слез, а не от пота, и у него в глазах было такое дикое и страшное выражение, что она содрогнулась. Он ничего не сделал, чтобы помочь ей в бою с охранниками. Он даже не поднял щит, чтобы защитить себя. Просто удивительно, что он уцелел.

— Такое не должно было случиться, — прошептал он, и слезы по-прежнему текли у него по лицу. — Мы не должны были никого убивать.

— У нас не было выбора, — уныло сказала Таммен. — Они убивали жителей.

— Но мы же маги! — быстро повернувшись к ней, сказал он. — Законы Амарида запрещают нам использовать свою силу подобным образом! Мы «должны использовать ее, чтобы оказывать помощь и поддержку в трудные времена!» — процитировал он. — Мы не должны убивать!

— Мы никогда не давали клятвы, Нодин! Мы — бесплановые! Мы не нарушали никаких запретов! Мы сделали то, что должны были сделать! Никто не может винить нас за это! Кроме того, — добавила она, смотря в сторону, — ты никого не убил. Ты просто стоял, как статуя Амарида.

— Я убил раньше, — снова ответил он тихим голосом. — Если он и почувствовал обвинительные нотки в ее тоне, то не подал вида. — Я убил охранника раньше.

— Верно. Ты это сделал.

Таммен услышала звук шагов поблизости и, повернувшись, увидела, как приближается Майра. Лицо ее было мертвенно-бледным, а выражение глаз — почти таким же, как у Нодина.

— Шестнадцать жителей мертвы, — сказала она звонким голосом. Затем сглотнула. — Почти три дюжины ранены и нуждаются в вашей помощи.

— Конечно, Майра, — сказала Таммен. — Идем немедленно.

Но женщина не шелохнулась.

— Как это случилось? — спросила она после продолжительного молчания. — Как подобное могло произойти?

— Этого и не должно было случиться, — ответил Нодин. — Это было ужасной ошибкой.

— Нет! — нашла в себе силы сказать Таммен. — Нет, это не было ошибкой. Это несчастье, возможно, даже трагедия. Но не ошибка.

Нодин открыл рот, собираясь что-то возразить, но она прервала его резким жестом.

— Мы пришли сюда, чтобы помешать Храму уничтожить лес, — сказала она. — Вы думаете, жрец отказался бы от золота, которое он получил бы за эти деревья, без борьбы?

— Час назад ты говорила нам, что Пэджетт побежден, — напомнил ей Хенрик. — Или ты об этом уже забыла?

— Нет, не забыла, — ответила она, а щеки у нее горели, так как он задел ее за живое. — Я вела себя глупо, так же, как Нодин — сейчас. Она некоторое время смотрела на Хенрика, но он стоял с непроницаемым лицом. — Речь не идет о мирном движении, — сказала она, снова поворачиваясь к Нодину. — Это — война, и мы только что сражались в первом бою.

— Маг, тебе следовало сообщить нам об этом раньше, — сурово произнесла Майра. — Мы, возможно, не присоединились бы к вам так легко, зная, что вы считаете нас подспорьем в вашем конфликте с Храмом.

— Вы и жители очень хотели согласиться на нашу защиту, Майра. Вы не просили у нас никаких объяснений, а мы не ставили условий в обмен на свою помощь. Не думайте, что вы можете снять с себя ответственность в этом деле. Так нельзя. Вы так же виноваты в случившемся, как и мы, и едва ли приличествует той, что называет себя лидером, убегать и прятаться, как только дело приняло угрожающий оборот.

Майра зло посмотрела на нее. Она тяжело дышала, а руки были сжаты в кулаки так сильно, что костяшки побелели.

— Как это возможно, чтобы столь юное создание было таким бессердечным? — спросила она наконец тихим голосом, больше похожим на шепот. — Жизнь была к тебе так жестока?

Таммен смотрела в сторону. Вопросы женщины задели ее за живое.

— Вашим подопечным требуется лечение, Майра, — сказала она. — Почему бы вам не отвести нас к ним?

Седовласая женщина смотрела на нее еще несколько секунд, но Таммен не стала встречаться с ней взглядом. Наконец, не говоря больше ни слова, Майра повернулась и повела трех магов туда, где лежали раненые и мертвые.

Свет. Желтый, как песок на берегах Океана Дуклеи. Это было все, что он видел. Иногда казалось, что это — суть всего его существования. Свет, тяжесть ястреба на плече и жгучие воспоминания о жизни и смерти. Это сияние вонзалось ему в глаза, подобно кинжалам. Он мог закрыть глаза, но после стольких лет, казалось, оно преследовало его даже в этом убежище. Одна молодая, малоизвестная женщина назвала это жизнью в церилле, и это было очень точным определением. Он был заключен в тюрьму света и магии. Он пребывал в своем церилле. «А мог бы, — подумал он с горькой улыбкой, — оказаться в Созывающем Камне, которым едва не завладел».

Птица на его плече взъерошила перья и начала их чистить. Он рассеянно провел рукой по ее клюву. Это была не Хуван, большая сова, бывшая с ним во времена его могущества, которую он убил в конце концов, чтобы стать бессмертным и попытаться хоть как-то отомстить. Это был Мирон, светло-коричневый ястреб его молодости. И хоть проклятый свет не позволял ему ничего видеть вокруг в течение дня, он знал, что находится на Северной равнине, где пасмурным днем бесконечное число лет назад он стал связанным с ней.

Сейчас он помнил тот день более отчетливо, чем в течение последних лет своей жизни — что у него осталось, кроме воспоминаний? В то время он был почти ребенком, потрясенным мириадами возможностей, которые были заключены в этой прекрасной птице. Перед ним лежало так много путей — казалось, им суждено было привести его к власти и славе.

Это было еще до проклятий и оскорблений, которыми его осыпали собратья маги из Ордена. В то время он был лишь магом Сартолом. У него было мало влияния и известности, и он ничего не знал о Волшебной Силе. И тем не менее это было, по иронии судьбы, единственным периодом его жизни, когда он был по-настоящему счастлив. Все это слишком быстро закончилось после того, как он стал Сартолом, который взимал плату за службу народу равнины; Сартолом, которого порицали его собратья маги; Сартолом, которого обходили вниманием его собратья Магистры каждый раз, когда их созывали выбрать нового Премудрого. И наконец посмертно он стал Сартолом-убийцей и предателем, который был лишен жизни объединенными усилиями всего Ордена. Сегодня он был Сартолом Неприкаянным, которого ненавидели еще больше, чем Терона. Даже в плену у света и магии он знал, что они говорили о нем. Как и все Неприкаянные, он являлся олицетворением Волшебной Силы. У него все еще оставался Дар прозрения, и благодаря тому, чему он научился, будучи жертвой Проклятия Терона, он многое мог знать из того, что происходит в Тобин-Сере. Так что он был хорошо осведомлен. Иногда он даже слышал, как Баден и остальные говорят о нем.

Больше всего на свете он хотел уничтожить их, чтобы отомстить за свое поражение в Великом Зале, чтобы заставить их заплатить за то, что они вынудили его сделать с Хуван. Отомстить не только Бадену, которого он ненавидел больше, чем всех остальных, но также Джариду и Элайне, этим щенкам. Именно они случайно наткнулись на него, когда он стоял над трупами Джессамин и Передура. Именно им удалось выжить в лесу Терона, когда он был уверен, что они умрут там. Именно их появление в Великом Зале во время отсутствия Бадена, Орриса и Транна разрушило все то, над чем он так долго и упорно работал. Прежде чем все будет кончено, каждый маг в Тобин-Сере понесет наказание за то зло, что было причинено ему, особенно эти трое: Баден, Джарид и Элайна.

Он попытался отомстить в самую первую ночь своего вечного скитания. Когда Фелан, Терон и прочие Неприкаянные предложили магам помощь в борьбе с бандой пришельцев под руководством Калбира, Сартол использовал всю свою силу, чтобы помешать их стараниям. И хотя он еще не был опытен в том, как действовали Неприкаянные, и не был знаком с действием Волшебной Силы в этом странном царстве, ему удалось помешать Фелану и остальным отнять оружие у пришельцев. В результате Ньялль погиб, а Баден оказался без птицы.

Но это очень мало удовлетворило его чувство мести и дорого ему обошлось. С того момента он был изгнан остальными странствующими призраками. Он стал изгоем среди отверженных. Не считая Мирона, он был совершенно один. В каком-то смысле это было смешно: наказывая его, остальные Неприкаянные предоставляли ему свободу и уединение, необходимые для составления плана мести. Среди призраков Тобин-Сера мысль была средством общения. Соизволь Терон, Фелан или еще кто-нибудь заговорить с ним, реши они просто оскорбить его или посмеяться над ним, они бы прочли его мысли и нашли бы способ остановить его. Но вместо этого от злости и глупости они просто изолировали его.

Поэтому он таился и наблюдал, выжидая благоприятного случая, ведь время — это единственное, что у него было в изобилии. Он видел Джарида и Элайну в их доме у Южного Шелтера и наблюдал за появлением их маленького отродья. Он знал об открытом неповиновении Орриса воле Ордена и с интересом и удовлетворением наблюдал, как Эрланд и его союзники сформировали свою маленькую Лигу и разделили Волшебную Силу. А позднее он наблюдал, как так называемые свободные маги борются за приобретение известности в стране и видел в их повторяющихся неудачах и растущем отчаянии возможность, которой так долго ждал.

«Еще многое должно произойти», — приходилось ему напоминать себе снова и снова. Даже сейчас он видел, как цериллы мерцают по всей стране, и хотя он знал почему, ему было интересно, можно ли обратить это себе на пользу. Как-никак, они использовали его камень. Его посещали видения. И в этом потоке образов, который считался сном в царстве Неприкаянных, он мельком увидел будущее. Или, точнее, он разглядел один из возможных вариантов будущего. В чем он увидел возможность отомщения. До этого он узнал все, что мог, о силе, которой он все еще обладал, как один из Неприкаянных. Ему были известны как ее ограничения, так и возможности. Когда придет время, он будет готов. Ему нужно лишь ждать и быть терпеливым. Ибо время — это единственное, что у него в избытке.