"Брачная ночь длиною в жизнь" - читать интересную книгу автора (Брукс Хелен)

Хелен Брукс
Брачная ночь длиною в жизнь
ГЛАВА ПЕРВАЯ

Хотя врач оказался вежливым и внимательным, Виктория облегченно вздохнула, когда он отошел к столу и начал стягивать перчатки.

– Можете одеваться, мисс Браун.

– Спасибо, – улыбнуться в ответ не удалось.

Сидя напротив пожилого мужчины в белом халате, она чувствовала на себе его внимательный взгляд.

– Что вас беспокоит, мисс Браун?

– Я… я стала быстро уставать, у меня постоянно кружится голова, а в последнее время еще и мутит по утрам…

– Понятно. – Врач откашлялся. – Вы совершенно здоровы, просто… – он отвел глаза, – просто вы беременны.

Виктория оцепенела.

Врач изучающе посмотрел на ее окаменевшее лицо.

Виктория молчала, не в силах произнести ни слова.

– Мисс Браун?

– Я… нет… Не может быть… – глаза ее широко раскрылись.

– Если хотите, давайте сделаем анализ. Навскидку могу предположить, что у вас срок от двенадцати до тринадцати недель. Вы сказали, что у вас была задержка…

– Да. – Виктория замялась. – Но… и в прошлый раз все было как-то не так… – Она не могла поверить. Невероятно!

– Так бывает при первой беременности: организм не успевает приспособиться к новой роли. Ведь это ваша первая беременность? – уточнил врач.

Виктория кивнула. Беременность? Какие только причины не приходили ей в голову: от нервного истощения до опухоли, – но только не это! Она была готова разрыдаться. Как это могло случиться? С одного только единственного раза? Неужели такое возможно?

– Доктор Фенес, – робко спросила она. – А можно забеременеть с первого раза?

– Конечно, – быстро ответил врач, задумчиво разглядывая сидящую перед ним красивую молодую женщину.

Ситуация была ему ясна, он и не такое видел. Только на этот раз девушка была совсем не того типа. Хотя что говорить о типах? Его собственная племянница ухитрилась преподнести родителям такой же сюрприз в пятнадцать лет. Сестра тогда чуть с ума не сошла.

Анализ подтвердил слова врача. Виктория была беременна, срок около трех месяцев.

Летнее солнце ярко сияло в сапфирово-синем тунисском небе, когда Виктория вышла на улицу. Она шла как во сне. Как это могло случиться, что она оказалось беременной? Беременной от Зака.

Она медленно шла по пустынному пыльному тротуару, размышляя о сложившейся ситуации. Как ни странно, она не испытывала никакой подавленности или ужаса. Виктория была ошарашена, удивлена, но удивлена приятно. Она остановилась, поправила соломенную шляпку и взглянула вверх. Голубое небо отразилось в ее фиалковых глазах. Радость – вот что она чувствовала. Ребенок – это все, что осталось настоящего от ее великой любви, от которой теперь она так мечтала избавиться. Ребенок Зака… Тут только она поняла, что по лицу текут слезы, и принялась приводить себя в порядок, чтобы не ловить на себе любопытные взгляды прохожих.

Маленький домик, который она сняла на время, встретил ее тишиной и покоем. Плитка на полу приятно холодила ноги. Виктория налила себе стакан свежего домашнего лимонада, который всегда хранила в холодильнике. Несколько недель назад она появилась здесь впервые, словно раненый зверек, который ищет место, чтобы спрятаться и зализать раны. И этот домик с уютными комнатками и садиком, окруженный эвкалиптами, апельсиновыми и лимонными деревьями, показался ей райским местом. В Англии она бы сошла с ума. Недаром, когда самолет наконец оторвался от земли, она испытала огромное облегчение.

Виктория выпила один стакан и тут же налила второй. Прошла на веранду и, прежде чем усесться в кресло, распахнула двери, выходящие в сад. Это было ее любимое место отдыха, особенно в часы жары, когда даже тенистый сад не спасал ее нежную кожу. Она часами просиживала в этом кресле, снова и снова вспоминая свой роман с Заком Хардингом.

Виктория подумала, что уже два дня не предавалась этому занятию. Видимо, ее душа утрачивала способность чувствовать. Трудно перенести столько боли и страданий, ничего при этом не потеряв. Однако даже сейчас, стоило ей представить Зака с Джиной, и она начинала сходить с ума.

Зак Хардинг. Виктория зажмурила глаза, но высокая и стройная фигура продолжала стоять у нее перед глазами. Иссиня-черные, с еле заметной проседью волосы, смуглая кожа, блестящие глаза на выразительном лице – одним словом, красавец. Впервые она увидела его в переполненном зале – как это ни банально, но, стоило их взглядам пересечься, Виктория поняла, что это ее мужчина. И вовсе не потому, что он словно сошел с картинки модного журнала. Внешность играла не главную роль. Виктория видела многих красавчиков, которые на поверку оказывались пустомелями и ничтожествами. Этот был особенный. От него словно исходил какой-то магнетизм, роковая притягательность, на которую все слетались, как мотыльки на свет лампы. Она не стала исключением.

Но он и ей говорил, что она особенная. А она, дура, верила. Виктория скривила рот, досадуя на собственную доверчивость. Как можно было быть такой наивной? Ее ведь предупреждали, что Зак Хардинг не пропускает ни одной юбки. Так нет, ей захотелось убедиться в этом на собственной шкуре…

Резкий стук в дверь прервал ее размышления. За два месяца, что Виктория прожила здесь, к ней никто не заходил, кроме Уильяма Ховарда, ее старого друга и хозяина домика. Он несколько раз специально приезжал из Англии, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Именно Уильям предложил ей пожить здесь, когда она порвала с Заком и, обезумев от горя, мечтала забиться куда-нибудь, чтобы никого не видеть и не слышать сочувственных вздохов. Она согласилась на предложение только при условии, что сама оплатит весеннюю аренду «Мимозы» – домик назвали в честь душистых цветов.

В июне должны были приехать родители Уильяма, так что Виктории оставалось пробыть здесь еще всего несколько дней. Она и без того страшно боялась возвращения домой, а теперь… Рука Виктории инстинктивно потянулась к животу. Ей нужно теперь думать за двоих. Она решит свои проблемы сама, положится на судьбу и отвоюет место под солнцем и себе и ребенку. Другие женщины могут – и она сможет. Но… – Виктория замерла перед дверью, – как же ей будет тяжело!

– Привет. Можно войти?

Виктория обомлела. На пороге стоял Зак собственной персоной. Она замерла, не в силах произнести ни слова. Может, у нее галлюцинации? Она так много думала о нем, мечтала, чувствовала его рядом с собой все эти бесконечные дни и ночи… Но мужчина из плоти и крови, стоявший перед дверью, явно принадлежал реальному, а не вымышленному миру.

– Можно войти? – Он кивнул в сторону улицы. – А то здесь так жарко, что яичницу жарить впору.

Она молча смотрела на его рот, как он выговаривал неслышные ей слова, и чувствовала, как все вокруг наваливается на нее, мир превращается в тоннель, куда ее влечет с неудержимой силой… Наступила темнота, словно кто-то неожиданно выключил свет, а потом вдруг она увидела склоненное над ней лицо.

Придя в себя, она поняла, что лежит на диване на веранде, а Зак с сердитым видом сидит рядом и смотри на нее.

– Ты плохо питаешься, – резко проговорил он. – Вон как похудела, одни кожа да кости…

Этого она уже не могла вынести. Виктория не знала, плакать ей или смеяться.

– А ты чего ожидал? Когда на душе кошки скребут, трудно сохранять цветущий вид. Одно утешение, что время лечит и все когда-нибудь заканчивается. – Господи, ну какого лешего он приперся! Одному богу известно, каких усилий ей стоит не разреветься.

– Предполагаешь, что у меня чувств нет? – спросил он, угрюмо поджав губы. – Нам надо поговорить серьезно, – продолжил он.

– Что ты вообще здесь делаешь?

– Так, проходил мимо, решил заглянуть, – ответил он с издевкой. – А ты что подумала?

– Я думала, что никто не знает, куда… – ее голос прервался.

– Куда ты от меня сбежала? – закончил он. – Меня ты меньше всего хотела бы увидеть. Это и ежу понятно. Мне пришлось долго тебя разыскивать. – Он неожиданно замолчал, глубоко вздохнул и пристально посмотрел на нее. – Тебе лучше?

– Лучше? – Ей вдруг показалось, что он имеет в виду ребенка, но потом она поняла, что он интересуется ее самочувствием. – Да… Конечно. Просто очень жарко.

– Жарко? – Его взгляд скользил по ее бледному красивому лицу, рассыпавшимся по плечам волосам, хрупкой фигуре. – Тебя еще ветром не сдувает? – иронично поддел он ее.

– Пока нет. – Она с неожиданным проворством спрыгнула с дивана, но очередной приступ слабости заставил ее пошатнуться. – Теперь, когда ты проявил достаточно заботы и участия, не лучше ли тебе удалиться? Не помню, чтобы я тебя приглашала.

– Надо было оставить тебя валяться перед дверью? – обиженно проворчал Зак.

– Да! – Заметив его изумление, Виктория с вызовом добавила: – До твоего появления со мной такого не случалось.

– В самом деле?

– Зак, я хочу, чтобы ты ушел. Ушел немедленно.

– Но я только… – возразил было он.

– Я настаиваю. – Виктория решительно подняла подбородок.

– Вижу, что настаиваешь, – его глаза стали холодными. – Но нам есть что обсудить, ты не находишь?

– Мы уже все обсудили. – Раньше она не замечала, насколько он выше ее ростом. – Уходи, прошу тебя.

– Боже мой! – вскричал Зак. – Что же это такое происходит? С каких пор ты не хочешь меня видеть, женщина?

– Не смей так меня называть, – сквозь зубы процедила Виктория, с ужасом чувствуя позыв тошноты. – Я тебе не «женщина», оставь такое обращение для… – Она не смогла выговорить имя Джины и просто закончила: – Для других.

Она сама не верила, что может разговаривать с ним в таком тоне. Зак Хардинг был таким самоуверенным, таким непобедимым, безжалостным к тем, кто становился у него на пути. Это пугало ее с самого начала их отношений, еще несколько месяцев назад, – пугало и манило одновременно. Но теперь все изменилось. Она получила урок на всю жизнь.

– Извини, я больше не буду. – Зак немедленно взял себя в руки, совершенно обезоружив этим Викторию. – Но ты меня выслушаешь, Тори. – Ее бледность и нервная дрожь вдруг заставили его резко изменить тему: – А сейчас тебя надо покормить.

– Покормить? – Она уставилась на него как на сумасшедшего. – Я совсем не голодна, я тебе уже говорила…

– А сейчас я тебе говорю… – Он решительно скрестил руки на груди.

Виктории оставалось только беспомощно наблюдать, как он закрывает дверь и с хозяйским видом расхаживает по ее жилищу.

– Я черт знает сколько времени добирался сюда, смертельно устал и проголодался. К тому же, – пресек он попытку Виктории возразить, – обещаю, что, как только мы с тобой пообедаем и немножко поболтаем, я уйду.

– Я бы предпочла, чтобы ты ушел до обеда, – мрачно вставила Виктория.

– Не получится, Тори, – решительно отмахнулся Зак, и Виктория поняла, что спорить бесполезно.

Но она все-таки попыталась.

– Ты не имеешь права врываться в чужой дом.

– Имею. Или ты позабыла, что я твой муж?

– Только пока не получу развода.

– Это ничего не меняет. По закону ты все равно моя жена, Тори.

– Это же смех, а не брак. – Виктория произнесла это еле слышно. – Он же продлился всего один день.

– И ночь. – Его темные глаза недобро сощурились. – Не забудь про ночь, Виктория. Брак успел обрести силу.

Если бы она могла это забыть! Щеки ее порозовели. Виктории было девятнадцать, когда она вышла замуж. Зак был старше на шестнадцать лет. Их роман, длившийся четыре месяца, был похож на сказку. В день свадьбы невеста в белых кружевах и бутонах флёрдоранжа казалась воплощением невинности. Виктория очень нервничала, стыдясь своей неопытности. Но ночью… Ночью в ней пробудилась далеко не невинная страсть. А ведь поначалу она ужасно стеснялась, не зная, как себя вести с таким искушенным мужчиной, как ее муж.

Они познакомились в день ее возвращения из Румынии, где Виктория целый год проработала в сиротском приюте, прежде чем поступить в университет.

Их познакомила ее мать. Корал Чийли-Браун устроила небольшую вечеринку по случаю возвращения дочери «из этой ужасной страны» (как она называла Румынию), а точнее, просто потому, что сама не могла прожить и недели без светских тусовок и вечеринок. Виктории никогда не забыть то удовлетворенное выражение, которое появилось на лице Корал, когда она заметила, с каким интересом Зак глядит на ее дочь. Тогда она не знала истинных причин, побудивших ее мать добиваться их союза.

– Виктория? – Голос Зака вернул ее к действительности. – Надеюсь, в этой конуре есть кухня?

– Кухня? – Она рассеянно кивнула. – Там… Но если хочешь есть, готовь сам.

– Конечно, сиди и отдыхай, – усмехнулся Зак, – я все приготовлю сам.

– Ты? – Если бы он пустился в пляс, она бы не так удивилась. – Ты умеешь готовить?

– Умею, – самодовольно ответил он. – Я умею еще массу вещей, о которых ты и не подозреваешь. Отдыхай, думай о прекрасном, а когда будешь не такой измученной, продолжим драку.

Не дожидаясь ответа, он прошел на кухню и загремел кастрюлями. По правде говоря, отдых ей и впрямь не помешает. Виктория поудобней устроилась в кресле. Хотя она и не завтракала утром, торопясь к врачу, есть не хотелось. Виной этому, наверно, жара и непрекращающаяся тошнота и головокружение. А неожиданный приход Зака подкосил ее окончательно. От него все ее беды.

Он прав, она многого о нем не знает. За недолгое время их знакомства им почти не удавалось бывать наедине. Почему это ее сразу не насторожило? Ведь для влюбленных естественно стремиться к уединению, но Заку почему-то этого вовсе не хотелось. Хотя, с другой стороны, у него была Джина.

Весь их роман был построен на лжи, и совместная жизнь рассыпалась в первые же часы, как карточный домик.

Рано утром после первой брачной ночи Викторию разбудил телефонный звонок. Зак поднял трубку и что-то тихо сказал, а потом поднялся и вышел в соседнюю комнату. Когда он вернулся, она поинтересовалась спросонья:

– Что случилось?

– Перед отлетом на Ямайку мне придется решить кое-какие деловые проблемы. Джек ждет меня. Спи, любимая, я скоро вернусь.

И она, дура, уснула, утомленная жаркими объятиями мужа, разбудившими в ней женщину. Дура… Дура…

Зак разбудил ее поцелуем, но, когда она раскрыла ему объятия, он отстранился и несколько суховато напомнил, что завтрак уже подан и гости ждут в гостиной. Виктория ощутила себя задетой. Она почувствовала себя не в своей тарелке, хотя и понимала, что это глупо. Ведь они женаты всего первый день, и у них впереди целая жизнь, полная любви. Пока она одевалась, Зак следил за ней со странным выражением. Она не могла отделаться от мысли, что что-то не так, хоть и упрекала себя в подозрительности.

Зак больше не был похож ни на вежливого и предупредительного жениха, каким прикидывался накануне, ни на страстного любовника, каким он проявил себя ночью, он был другим. Что-то постороннее занимало его мысли. Позже в этом же самом шикарно обставленном номере отеля она узнала причину его холодности.

Зак вышел позвонить, а Виктория, дожидаясь его, лениво просматривала журналы и мечтала. Наконец-то она чувствовала себя любимой. Впервые за всю свою жизнь она узнала настоящую любовь. Родители Виктории были обеспеченными людьми, она ни в чем не знала отказа, что касалось игрушек и прочих детских радостей, но она всегда знала, что была нежеланным ребенком. Родители даже не пытались скрыть этого. В семилетнем возрасте, отправляясь в закрытую школу, она плакала только от разлуки со своей няней. Родители были для нее чужими. Это ощущение усугубилось три года спустя, на похоронах ее отца. Повзрослев, она пыталась найти общий язык с матерью, но очень скоро поняла, что у них совершенно разные интересы.

Ее мать была светской дамой, тратившей свои средства на предметы роскоши. Облупившийся лак на ногтях беспокоил ее куда больше, нежели малолетние голодные попрошайки, брошенные родителями на произвол судьбы. Такие черты Виктории, как мягкость и желание прийти на помощь, вызывали у матери неприкрытое презрение. Вот почему Виктория почувствовала неприятный холодок при звуках столь хорошо знакомого голоса.

– Виктория! Что это ты такая хмурая?

Викторию не удивило, что Корал с готовностью приняла предложение Зака оплатить номера всем гостям, пожелавшим переночевать в отеле, хотя сама жила всего лишь в нескольких минутах езды отсюда. Корал обожала получать что-либо бесплатно.

– Хмурая? – Виктория изобразила улыбку и посмотрела на красивое, ухоженное лицо матери. – Тебе показалось, мама. Я просто жду Зака.

– Неужели? – Мать стояла прямо перед ней. – Не забудь, что никто из гостей не должен заподозрить, что тебя это хоть немного задело.

– Немного задело? – эхом повторила Виктория.

– Именно так. – В голосе Корал звучала решительность.

– А что произошло? – непонимающе поинтересовалась Виктория. – О чем я должна беспокоиться?

– Ты хочешь сказать, что не знаешь? – Корал грациозно опустилась в кресло напротив дочери и приняла элегантную позу. – Я думала, что Зак все тебе объяснил. – Мать неприязненно глядела на прекрасное, безмятежное лицо Виктории.

Она всегда считала большой глупостью со стороны Господа тратить подобную красоту на простушку, не умеющую ею пользоваться. Виктория смотрела на мать и понимала, что сейчас ей предстоит выслушать что-то очень неприятное.

– Джина Росселини – двоюродная или троюродная сестра Зака – перебрала лишнего вчера вечером. Она занимает комнату рядом со мной. Сегодня часа в четыре утра там такое происходило! Глупая женщина. По-моему, все это было сыграно специально для Зака. Я хорошо знаю подобных особ.

– Мама. – Виктория мотнула головой, отчего ее белокурые волосы волной рассыпались по плечам. – Что ты пытаешься мне сказать? Что у Зака с Джиной какие-то отношения?

– Да она в течение нескольких лет была его любовницей, деточка. Я думала, ты знаешь. Об этом все знают.

– Откуда я должна была об этом узнать? – Виктория с ненавистью оглядела окружавшую обстановку: дорогие ковры, чудесные цветы в вазе, замысловатые светильники. Все это только подчеркивало леденящий холод слов ее матери.

– Ну, теперь-то ты знаешь, – решительно выговорила Корал. – У твоего отца любовница появилась за много лет до того, как он познакомился со мной. Надеюсь, ты не будешь так глупа, чтобы лезть в их отношения. Это удобно, когда у мужа есть любовница. Есть на кого переложить ту сторону жизни, которая представляется мужчинам столь важной. Конечно, если эта женщина знает свое место. Линда Уард знала.

– Линда… Тетя Линда? Ты хочешь сказать, что тетя Линда была папиной любовницей? – Виктория не могла поверить. Она всегда считала Линду Уард ближайшим другом своих родителей, особенно матери, которая не слишком жаловала других женщин. – И ты не возражала?

– Конечно, нет! – Мать выглядела возмущенной ее бестолковостью. – У всех мужчин есть любовницы, Виктория. Открой глаза, девочка! Конечно, хорошо бы этим женщинам быть поскромнее, чем Джина. Наверно, это из-за южной крови. Ведь у Зака мать – итальянка, и Джина ему под стать. Мужчины любят разнообразие, милочка!

Корал несколько понизила голос.

– Любовницы служат для удовлетворения… потребностей. Жен выбирают за их связи и положение в обществе, а также для продолжения рода.

– Зак… Он не такой, – попыталась защититься Виктория. – Что бы ни было у него до меня, все позади, я знаю. А на мне он женился, потому что любит, а не из-за моего положения или чего-то еще. – Пальцы ее сжались в кулачки.

– Возьми себя в руки, – прозвучал ледяной голос матери. – И не устраивай сцен, Виктория. Вне всякого сомнения, ты нравишься Заку. Но союз с Чийли-Браунами для него также немаловажен. Деловые интересы твоего отца простирались весьма далеко, и этот брак явится хорошим началом для объединения наших корпораций.

– Я тебе не верю, – сквозь слезы проговорила Виктория. – Не верю.

Но чуткий слух Корал легко уловил нотки растерянности. Холодные синие глаза сузились.

– Надеюсь, ты не будешь создавать проблем, Виктория. Ты ведешь себя слишком по-детски для двадцатилетней женщины. Часть ночи Зак провел с Джиной. Прими это и гляди в будущее открытыми глазами. Не знаю, какая часть наших гостей – я подчеркиваю – «наших» – в курсе, но ты должна проявить выдержку, чего, безусловно, ждет от тебя и Зак.

– Я тебе не верю. – Некоторое время Виктория тяжело дышала. – Ты просто ненавидишь меня. И всегда ненавидела. В детстве я не могла понять, почему, а сейчас поняла, что ты просто самовлюбленная эгоистка. Ты не любишь никого, кроме себя. И меня ты никогда не любила. Не думаю, что ты любила кого-нибудь вообще.

Виктория решительно поднялась.

– Я сейчас же разыщу Зака. Я твердо знаю: он скажет, что все твои слова – ложь. Он любит во мне меня и хочет жить со мной как с женой, если ты понимаешь, о чем идет речь.

– Виктория, – спокойным голосом произнесла Корал. Выдержка ей никогда не изменяла. – Сядь на место и возьми себя в руки. Мне стыдно за тебя.

– Я уже взрослая, мама, и не собираюсь жить по твоей указке. Я и так никогда не забуду, какой скандал ты устроила, когда я собралась в Румынию. Какие интриги плела, чтобы помешать мне поехать. Но тогда тебе ничего не удалось, и снова не удастся. Я умею принимать собственные решения – запомни это.

Когда Виктория ворвалась в комнату, Зак говорил по телефону. Увидев жену, он резко оборвал разговор.

– Тори? – Показалось ей или нет, что на его лице промелькнула тень тревоги? – Что случилось? – Он взял ее за руки и прижал к себе. – Что с тобой? Ты выглядишь расстроенной.

– Моя мать… – Виктория тяжело дышала, стараясь успокоиться. – Она рассказала мне про тебя и Джину.

– Что именно? – Голос звучал спокойно, но взгляд стал напряженным.

– Она сказала, что Джина – твоя любовница. – Виктория отстранилась и поглядела ему в глаза. – Что ты женился на мне из-за отцовских связей. Что все было решено уже давно.

– Еще что-нибудь? – Он смотрел на нее без всякого выражения.

При разговорах с другими она часто видела у него такое лицо. Но не с ней. С ней он всегда был открытым и дружелюбным. Виктория побледнела.

– А разве этого недостаточно? Это правда?

– Тори, давай найдем тихий уголок и побеседуем.

– Куда ты ходил ночью? – спросила Виктория и, не дожидаясь ответа, тут же сама ответила: – Ты был у Джины, которая на нашей свадьбе напилась как сапожник?

– Давай оставим этот разговор.

Он больше не называл ее «Тори». В тот же момент Виктория догадалась, с кем он говорил по телефону. С Джиной Росселини.

– Почему Джина напилась, Зак? – спросила Виктория, игнорируя его нежелание говорить. – Потому что ты женился на другой? А она считала себя единственной? А почему ты женился на мне? Потому что мое положение в обществе лучше, чем ее?

– Это все Корал тебе наговорила? – мрачно спросил он.

Но он ничего не отрицал. Она не могла поверить, что все это происходит с ней.

– Скажи, решив на мне жениться, ты рассчитывал на объединение корпораций? – деревянным голосом спросила Виктория. – Просто ответь «да» или «нет».

– Да.

– И часть ночи ты провел у Джины?

– Да.

– Она – твоя любовница… – Это был не вопрос, простое утверждение.

Но он ответил ровным голосом:

– Это было давно. Все осталось в прошлом.

Как ей хотелось ему поверить! Но увы!

– Почему ты не рассказал мне раньше? Тем более что знал, что она приглашена на свадьбу? – с упреком спросила Виктория. Особенно обидным было то, что Джина ей очень понравилась.

– Потому что это уже не имело никакого значения, – ответил Зак и попытался взять ее за руки.

– Не имело значения?

Как ей понять этого мужчину? Как понять мужчин вообще? Виктория почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Недавно вы обедали вместе, – вдруг вспомнила она. – Мне ты тогда сказал, что помогаешь ей с покупкой квартиры. Знакомишь с нужными людьми. – Фиалковые глаза наполнились слезами. – А на самом деле устраивал свое любовное гнездышко? А сегодня утром?… Я тебя ненавижу.

– Вик! – Он попытался схватить ее руку, но она резко отшатнулась. – Перестань кричать и выслушай меня. Я тебе все объясню.

– Ты оставил меня в первую брачную ночь и отправился к другой. Ты все еще любишь ее. Стоило ей позвать, и ты бросился к ней!

– Виктория, ведь ты моя жена. – Его пальцы сжали ее запястье. – Я люблю тебя.

– Скажи, что она тебе безразлична, – потребовала Виктория. – Скажи, что не покупал ей квартиру, что я ошибаюсь.

Его молчание было красноречиво. Нет, она не услышит желаемого ответа.

– Я хочу побыть одна.

– Я пойду с тобой…

– Нет, – отказалась она тоном, не терпящим возражений. – Иди к гостям. Мы договорим позже. Сейчас у меня нет сил. – Ее голос прервался. Зак попытался привлечь ее к себе, но Виктория шарахнулась от него. Как она ненавидела его в эту минуту. – Пожалуйста, Зак, – вымученно выговорила она. – Если ты когда-нибудь хоть немного любил меня, дай мне побыть одной.

– Черт подери, – процедил он сквозь зубы. – Твою мамашу расстрелять мало.

– Я скоро вернусь. – Она резко повернулась и бросилась к лифту. Он не последовал за ней. Сердце ее колотилось как сумасшедшее.

Все ее вещи были заранее упакованы для путешествия на Ямайку, но Виктория даже не взглянула на них. Она схватила только сумку с самым необходимым и бросилась на кухню. Из отеля она вышла через черный ход, так как у парадного ее мог караулить Зак. Мысль увидеть его снова казалась ей нестерпимой.

Некоторое время она беспомощно стояла на остановке, дрожа от прохладного мартовского воздуха и не зная, куда пойти. Ни в одном из их роскошных особняков в Уимблдоне и Кенсингтоне появиться было нельзя – именно там Зак стал бы ее искать в первую очередь. То же относилось и к друзьям их семьи. Она была в полной растерянности. И тут вспомнила об Уильяме.

Уильям был братом ее одноклассника. Она знала его с восьмилетнего возраста, детьми они часто играли вместе. Уильям шутил с ней, разыгрывал ее, словно ему, пятнадцатилетнему, было по-настоящему весело с восьмилетней малышкой. С тех пор Виктория часто проводила каникулы в семье Уильяма. Ее мать была только рада, что не надо возиться с ребенком. Потом родители Уильяма уехали за границу, а сам он остался в Англии. До сих пор они сохранили теплые отношения.

По своей работе, Уильям нередко уезжал в командировки, но Виктория знала, что сейчас он дома. С Заком они никогда не встречались, приглашение на свадьбу он вежливо отклонил. Вряд ли Зак вспомнит о его существовании.

Уильям обрадовался ее приходу, терпеливо выслушал все жалобы, дал выплакаться, бормоча какие-то бестолковые утешения. Потом сварил ей кофе, и они благополучно проболтали до вечера.

Радушный хозяин предложил Виктории пожить в его дачном домике в Тунисе, который достался ему в наследство от бабушки.

С тех пор она с Заком не виделась.