"Инспектор милиции" - читать интересную книгу автора (Безуглов Анатолий Алексеевич)

18

Райбольница состояла из двух длинных хат, стоящих друг к другу под прямым углом.

Маленький двор, огороженный железной оградой, был чисто выметен и полит. Под редкой тенью прозрач­ных, тонких верб стояло несколько деревянных скаме­ек — крашеные доски на врытых в землю столбиках. Распахнутые настежь окна глядели в вербный садик бельмами затянутых марлей проемов. Несколько стари­ков грелись на солнышке, одетые в одинаковые, выли­нявшие от стирки пижамы.

В приемном покое сказали, что свидания — с трех до семи. Было два часа. Но если мне спешно, разрешение дает главврач.

Главврач спросил, по личному или по делу. Я, поколе­бавшись, ответил:

— По личному.

Он пристально посмотрел на меня. Как-то странно хмыкнул:

— Что так не терпится?

— Служба…

— Разве что служба…— Он вздохнул и еще раз про­сверлил меня взглядом.— Значит, нет времени?

— К сожалению…— ответил я, смутившись.

— Ну-ну.— Он крикнул санитарке, чтобы та попроси­ла Аверьянову выйти во двор.

Я поблагодарил и направился к двери. Главврач сказал:

— Пожалуйста, поприветливее с больной…

— Конечно,— поспешил я ответить. И, не удержав­шись, спросил: — А что?

Он пожал плечами — какой, мол, недогадливый: больных надо беречь от волнений…

Лариса встретила меня тревожными глазами.

— Здравствуй,— сказал я как можно приветливей.

— Здравствуй, Дима. Садись.— А глаза ее спраши­вали: «Ты с хорошими вестями или с плохими?» .

— Я тут по делам разным, и время как раз свобод­ное… Решил проведать. Что у тебя?

— Так, нервы, говорят.— Она последний раз взгляну­ла мне в глаза: «Больше ничего?»

— На днях заходил в библиотеку. Взял кое-что почитать. Раиса Семеновна отлично справляется. Ты, значит, не волнуйся. Выздоравливай.

— Спасибо, постараюсь…— ответила она.

— Геннадий-то Петрович каков?

— Что? Что Геннадий Петрович? — переспросила она. И я понял, что для нее не существует сейчас Генна­дий Петрович и вообще этот мир далек от нее, потому что главное — нечто другое. Но что это другое? Может быть, Чава?..

— Комнату так и не отдал. Для музея.

— Ничего не поделаешь… У тебя как?

— Нормально. Славка Крайнов отмочил: к Ледешко в сад залезли, яблоню обчистили.

— Да?

— Она, понимаешь, сохраняла для снохи… Больная у нее сноха… Скороспелка… Это я о яблоне.

— Нехорошо получилось. Ты что, в Крученом недав­но был? — И снова вопрошающий взгляд.

— Нет… Теперь, конечно, надо съездить. Намылить пацану холку…

Вдруг Лариса спросила, решив, наверное, разрубить мучающую ее неизвестность:

— Маркиза не нашли?

— Нет.

Не нашли Маркиза, значит, и его, Чаву… Глаза у нее, как мне показалось, потухли. Я не знал, о чем разговари­вать.

Не сидеть же просто так и хлопать глазами. И чтобы не молчать, сказал:

— Бабка Настя твоя— молодец. И ее, значит, кос­нулся научно-технический прогресс…

Лариса покачала головой:

— С чего ты взял?

— Читает много. По атеизму…

— Кто? — удивилась Лариса.

— Да твоя хозяйка, Самсонова. Девушка рассмеялась:

— Она малограмотная. Ты бы посмотрел, как она за­явление пишет. О смысле только догадаться можно.

— Как же так? В ее абонементной карточке даже та­кая мудреная книга записана: «Эволюция современного католицизма»…

Лариса вздохнула:

— Это Раиса Семеновна меня оберегает. Заботится. Вот и записывает всем в карточки липу. Говорит: учили, мол, вас, да не тому. Главное в нашем деле — отчет­ность. Показателей — не счесть. У нас как: выполнишь план по оборачиваемости книгофонда, требуют провести работу по научно-технической литературе. Проведем. Опять что-нибудь новое — по экономике и управлению. Не успеем разделаться,— по сельскому хозяйству. Недавно из райотдела культуры приезжали. Ругали ме­ня. Раиса Семеновна, значит, решила «подтянуть» пока­затели. Чтобы в районе успокоились.

— Но неужели там идиоты?

— Зачем? В районе знают. Но ведь им тоже надо со­ставлять отчет для области… На что не пойдешь ради галочки…

— Ох уж это «для галочки»!— вздохнул я.

Меня самого недавно пропесочили в РОВДе. Кто-то подсчитал, что с тех пор, как в Бахмачеевской инспекто­ром стал я, число нарушений возросло. Выходит, Сычов просто-напросто многое скрывал. Во всяком случае, по­говаривали, что самогонщикам в станице жилось до меня вольготней. Дружина бездействовала. Да и как ему было следить за порядком, когда у него самого рыльце в пуш­ку!.. Выходит, писать обо всем добросовестно не следу­ет? Ведь на основании моих справок начальство состав­ляет отчеты для области, а область — для республики. И если все эти отчеты писать по системе Раисы Семенов­ны или Сычова, то можно себе представить, сколько ли­пы тогда течет наверх!

Но кому это надо? Кто заинтересован в этой глу­пости? Самое смешное — никто! Никому такое надува­тельство пользы не приносит. Скорее всего — вред. И ес­ли подсчитать хорошенько, вред немалый…

И я, почему-то вспомнив по ассоциации, рассказал Ларисе о случае, приключившемся с прокурором нашего района. Касательно этой самой липы. И если бы сам не услышал об этом из уст райпрокурора на совещании, просто не поверил бы.

Прокурор у нас, как я уже говорил, женщина. Ее при­гласили от общества «Знание» прочитать лекцию в тех­никуме. Лекцию предполагалось оплатить. Райпрокурор взяла путевку в правлении общества и поехала в условленный день к студентам. Но по какой-то причине аудитория не собралась. Райпрокурор оставила путевку в дирекции техникума, договорившись, что приедет в другой раз, когда студенты будут более свободны.

Опять назначили день, но в этот раз был занят лек­тор. Тут подошли летние каникулы, студенты разъеха­лись по домам. Через некоторое время в прокуратуру звонит председатель районного отделения общества «Знание» и просит нашего прокурора прийти за гонора­ром. Та удивилась и сказала, что вышло недоразумение: лекцию она не прочла. Председатель подивился еще больше и процитировал отзыв дирекции техникума, где говорилось, что «лекция была прочитана на высоком идейно-профессиональном уровне и неоднократно преры­валась аплодисментами».

— И что прокурор? — спросила Лариса.

— Просто рассказала, как было дело.

— И все?

— Все.

— Я бы на ее месте привлекла руководство технику­ма к ответственности.

— Тогда и тебя надо привлечь. Да и меня, наверное… И вообще ввести в Уголовный кодекс статью «За липу»…

— И правильно,— улыбнулась Лариса.— Поуменьшилось бы всяких отчетов. Боялись бы попасть под эту статью.

За разговором она оживилась, и, когда пошла прово­жать меня до выхода, я чувствовал: ей хотелось бы еще поболтать.

— Скучно здесь? — спросил я.

— Не театр, конечно. Особенно по вечерам. Понаслушаешься всякого. Здесь говорят только о болезнях. Лю­ди все одинаковые. Как в бане. Ни рангов, ни постов. Все откровеннее. И такое встретишь, прямо не верится.

Прощаясь, она задержала мою руку:

— Спасибо, Дима. Поговорили с тобой — прямо лег­че на душе стало.

Я не знаю, что и ответил. Радостно колотилось серд­це. И только за воротами вспомнил — так с ней о деле и не поговорил. Язык не повернулся. Да, товарищ млад­ший лейтенант, когда ты научишься сдерживать свои чувства? Но как это сделать?

…Помня разговор с Ларисой о Раисе Семеновне, я еще раз забежал в библиотеку. Взял свою абонементную карточку. И не мог сдержать улыбки. В нее было записано: «Советское бюджетное право», «Правовая кибернетика», «Мировое государство: иллюзия или ре­альность?»…

Эти книги я и в руках не держал. Но Раисе Семенов­не ничего не сказал. Зачем обижать старушку? Намере­ния у нее были благие…