Глава 8

Этот город прекрасен!

Я сидел в машине и смотрел на вздымающиеся далеко ввысь небоскрёбы Урвальда. Зеркальные окна зданий отражали слепящие лучи Альмана и части белых облаков, покрывших полнеба. Вдоль улицы, по которой мы мчались с умопомрачительной скоростью, шёл плотный поток автомобилей. Они были белесые, серебристые, синеватые и почти каждая блестела в лучах местной звезды как полированный металл. Формы машин были причудливыми. Уловить чего-то похожего с автомобилями 21 века было невозможно. Необычный мягкий дизайн; прямые, гладкие линии рассекали автомобили на идеальные полосы. Блестели тонированные стёкла. В машинах, по аналогии со старинными раритетами, было два ряда сидений. Первый ряд имел 2 места — для 'водителя' и пассажира, а второй ряд имел то 2–3, а то и 4 кресла для пассажиров. В некоторых машинах второй ряд отсутствовал вообще. Два места впереди и всё. Помниться, такие же встречаются у нас. У всех машин не было колёс. Между кузовом и зеркальной поверхностью асфальта дороги был бесколёсный просвет примерно в 30 см. Машины, как бы, 'парили' над дорогой. Причём это 'парение' было настолько мягким и гладким, что, если закрыть глаза, то движение было едва уловимым.

Водитель практически не управлял машиной. Машина сама, знала куда ехать. Она останавливалась на перекрёстках, обгоняла медленноидущие машины. 'Водитель', если его можно было так назвать, просто следил за дорогой. Так подумать, управлять мог бы даже я.

Погода на улице была замечательной! Сильный жар не чувствовался. Может от того, что в машине работал невидимый кондиционер, который поддерживал оптимальную температуру и влажность воздуха салона. А может, погода была не такой уж жаркой, как мне представлялось. Но яркость местной звезды меня не оставило равнодушным…

Когда я вышел на улицу из главного корпуса Акрами-Тайста вместе с Виктором, звезда Альман была скрыта за облаками. Наверное, только поэтому я не ослеп при взгляде на облако, за которым скрылся Альман. Но даже этого яркого света хватило, чтобы мгновенно прищуриться и прикрыть глаза рукой. Какой яркий свет! Настолько яркий, что Солнце здесь серьёзно пасует.

Я почти минуту приходил в себя. Виктор повторял, что смотреть на звезду нельзя и мне очень повезло, что Альман сейчас оказался за облаком, иначе бы наступило ослепление. Он мне дал солнцезащитные тёмные очки, или правильней их назвать альманазищтные или… звезднозащитные, так как не от солнца они защищают? Я поспешно их одел. Они были механизированы, сами настраивали яркость по мере освещения. Когда Альман вышел из-за облака, они заметно потемнели. Но даже в них было непривычно светло. Непривычно, потому что хмурая питерская погода, длившаяся неделю, дала о себе знать.

Звезда Альман, как это ни удивительно, была раза в два меньше диаметром, если сравнивать с Солнцем. Но по яркости она была в несколько раз мощнее нашего родного жёлтого солнышка. Это объяснялось тем, что Альман — белая звезда на границе спектра с голубыми звёздами. А это значит, согласно курсу астрономии, на его поверхности просто умопомрачительное пекло!

После этого мы сразу же сели в автомобиль, который здесь называется просто 'мобиль'. Я их понимаю. Называть всё, включая мебель, через приставку 'авто' уже не так увлекательно, как представлялось раньше. Подумайте только: 'автокресло', 'автостол', 'автостена', 'автодверь' и наконец 'автоочки' — звучит пафосно и безвкусно. Оно и понятно, тут всё автоматизировано, что имеет твёрдую поверхность, а может быть и не только твёрдую поверхность. Я ещё не знаю, успели ли автоматизировать воздух и воду? И возможно ли это?

Когда я проезжал по улицам, Виктор мне многое рассказал об автоматизации. Оказывается, в городе всё автоматизировано. Тротуары? Но я уже успел заметить, что они двигаются, и люди, которые стоят на тротуарах не перебирают ногами, как жители мегаполисов 20 и 21 веков, а тротуар их сам везёт. Не быстро, но везёт куда надо. И есть определённые полосы тротуара с соответствующей разметкой — один направляет в одну сторону, другой — в противоположную. Технологию, как на перекрёстках тротуары умудряются пересекаться и при этом не сбивать курса движения людей, я не понял. Для меня это показалось чудом. Окна зданий? Они, как и солнцезащитные очки — автоматизированы, — и постоянно регулируют яркость, чтобы внутри помещения всегда поддерживалась заданная освещённость, не больше и не меньше. Если надо, ночью они будут светить как днём… Наверное поэтому все потолки помещений без привычных ламп. Стены зданий? Но про них уже шла речь — могут двигаться, пропускать людей, пешеходов. Так же мобили и другие автоматизированные передвигающиеся средства. И могут (внимание!) менять свою окраску или даже фактуру! Все стены помещений, хоть наружные стены зданий это умеют делать — они как будто большие мониторы. Сейчас все стены зданий зеркально-белы как и окна. Это для равномерного рассеивания тепла и света на улице. Дороги? Тоже автоматизированы! Меняют свою фактуру, цвет и управляют движением мобилей. Деревья? А вот про деревья не знаю. Но есть у меня подозрение, что и до них техника дошла. Потому что на некоторых кронах деревьях наблюдаются разные металлизированные устройства. Не знаю зачем, но они есть и почти на каждом дереве…

В общем, автоматизированный абсурд. Всё автоматизировано, что под руку попадётся. Для меня это крайне непривычно, и кажется излишеством. Я начал высчитывать, во сколько это всё могло обойтись налогоплательщикам, сколько миллионов затрачено. И вдруг вспоминаю, что здесь это может стоить копейки, и автоматизация стены по затратам может оказаться столько же, сколько в нашем мире стоит покраска такой стены одним маляром. Не мне судить об этом.

Мы проехали, как мне показалось, весь город. Мобиль остановился. Я потянулся к ручке, чтобы открыть дверь. Но она, словно скромная девица, предчувствуя, что к ней тянутся мои похотливые пальчики, сама отдалилась наружу, и я схватил только внешний воздух улицы, а не ручку двери, которой, кстати, не было. Я и Виктор вышли из мобиля.

Чёрт, не могу привыкнуть к этой автоматизации! Оказавшись на тротуаре улицы, всё начало двигаться, мобиль потихоньку отдалялся от нас. Автотротуар повёз меня к побережью моря.

Морской воздух был необычный. Отчётливо пахло морским побережьем. Но непривычным запахом. Словно воздух заряжен ионами после грозы. Странно. Пахло также травой и деревьями. Пахло природой.

— Мы на морском берегу, — констатировал Виктор. — Я думаю, что это прекрасное место для обеда… То есть для твоего ужина… перед сном. И город с этой точки обзора хорошо виден и окружающая природа тоже.

— Согласен, — ответил я, осматривая достопримечательности.

Их было очень много. Ввысь били множество фонтанов, только не так как у нас, снизу вверх — строго вертикально, а почему-то по спирали, нарушая все ведомые законы физики, в частности гравитацию. Как получается загнать струю воды по спирали? Это что-то уникальное! Росла ярко-зелённая трава одинаковым ростом, как на подбор, и деревья с огромными листьями и желтыми большими цветами по бокам тротуара, с чётко выдержанным шагом. Это был сквер или парк. Или просто зеленый уголок. Не поймёшь.

Были люди. Но шли где-то вдалеке и их лица было невозможно рассмотреть. Вдали просматривались небоскрёбы Урвальда, а перед ними стеклянные или белые какие-то фигуры, наверное это статуи или памятники.

— Спираль создаётся за счёт направленных гравитационных полей, — пояснил Виктор.

— Удивительно, — отозвался я, — до чего техника дошла.

И тут я понял, что тротуар вовсе не движется. А почему-то я двигаюсь по нему скользя обувью о гладкую поверхность, как по льду. Для меня это было настолько внезапным открытием, что я сразу поспешил спрыгнуть на траву, пытаясь понять логику, прежде чем случилось бы что-нибудь непоправимое.

— Не пугайся. Это тоже направленное гравитационное поле, которое передвигает твои подошвы обуви по тротуару, — поспешил объяснить Виктор и протянул руку, давая понять, что это нормальное явление и ему можно доверять.

'Никогда не смогу я к этому привыкнуть! Здесь всё чуждо, хоть и удобно' — зафиксировал я в мыслях и вернулся на тротуар. Он сразу подхватил мои подошвы обуви и повёз дальше.

***

Вскоре мы прибыли в кафе, если поездку на тротуаре можно было назвать 'поездкой'. Кафе находилось на самом берегу зеленовато-серого моря. Штиль. Поэтому волн на побережье не наблюдалось. Береговая линия была обрамлена двух- или трёхметровым наклонным обрывом из белых, блестящих, похожих на мрамор, плит. Кафе располагалось под открытым небом. Было небольшим. На площадке кафе располагалось около дюжины столиков разных форм. В основном все столики были круглые. Встречались и квадратные, и треугольные столики. В кафе не было посетителей, как не было видно и хозяев. Поэтому с Виктором мы были совершенно одни. Возможно, это не случайно и кафе было заранее зарезервировано для нас. Стульев не было вообще. И я не понимал, как мы сядем за столик. Или может быть сейчас в традиции обедать стоя?

Как только мы подошли к ближайшему у берега столику из-под него выпрыгнули две сидушки, раскладываясь на лету. Виктор уселся за один из них. Сидушка всё время находилась в полёте и не имела никаких опор, привычных ножек. Парящая такая сидушка. Я уселся за вторую. Ожидал, что под моим весом она опустится к земле. Но, небольших размеров сидушка, с лёгкостью подхватила мой вес и зафиксировала своё положение в воздухе.

'Да уж… Ну, и направленное гравитационное поле! Какое мощное, однако! Какие чудеса техники мне ещё предстоит увидеть? Наверное, осталось только порталы посмотреть'.

Я ошибался. Когда Виктор сделал заказ, а, по всей видимости, он это сделал через камтик, из гладкой поверхности стола, отливающейся белым металлом под прямыми лучами Альмана, выросли фрукты: вполне обычные яблоки, виноград, сливы и персики. Были также папайя, манго и прочая экзотика, которая встречается на земле, а может быть и не только на земле. Я начал догадываться, что в стол вмонтирован транспортный конвейер, чтобы доставлять заказ. Поражает, конечно, скорость доставки и способ. Это вам не обычное питерское кафе, где сидишь и куришь…

Со стороны такое действо напоминает скатерть-самобранку: сказал 'кушать хочу' — она и подает трапезу прямо на стол.

— Здесь в центре стола действует прочностное поле, — начал пояснять Виктор. — То есть в центре стола фактически пустота, но мы этого не видим, и даже не можем ощутить. Поэтому такие фокусы происходят, когда заказ появляется или как бы 'вырастает' из стола. Это обычное явление и мировая практика работы кафе. Меньше всего уходит времени на доставку…

— Трудно себе представить работу такого механизма… Вот у нас в кафе заказы приносят официанты. И счёт тоже они приносят. Разве что уносят с собой грязную посуду и чаевые.

— Другие времена, другие принципы…

Мне стоит с ним согласиться. Здесь я — древний человек. Практически неандерталец этого времени. Мир тридцать первого века ушёл далеко вперёд, не останавливаясь в своём развитии. Всё сделано для безопасности и комфорта людей. Всё работает НА людей и ДЛЯ людей…

Примерно полчаса мы ещё поболтали о новых веяниях техники и технологии мира будущего. Виктор по моей просьбе рассказал, как достигают космические звездолёты предельной скорости света. Но из его объяснений, я мало что понял и в итоге пожалел о потерянном времени. Ещё он рассказал о том, что население Федерации составляет более 12 миллиардов и практически всё население сосредоточено возле планеты Гео солнечной системы и ближайших освоенных планет — так называемый Центральный сектор. Что великих войн не было уже практически сто двадцать лет. Иногда вспыхивают локальные конфликты, главным образом из-за планет богатых различными ресурсами. Но быстро гаснут. Объединённые миротворческие силы, в народе — PAF, достаточно умело сводят такие конфликты на нет. Ещё бывают межэтнические конфликты между различными расами людей…

Как бы это не казалось удивительным, но привычных рас: белые, чёрные, краснокожие и узкоглазо-желтолицые практически не осталось. Все расы в более или менее степени интегрировались (или ассимилировались, как это правильней) к европеоидной расе. Но ещё с 23 века люди начали разделяться на новые расы. Тех, кто обитал на Земле, а ныне она зовется Гео, начали называть померянами. Почему именно померянами, никто не может сказать. Есть предположение, что назвали в честь одноимённого вымершего польского народа в 22 веке. И нынешние померяне повторяют судьбу своих предшественников. Тех, кто обитал на искусственных спутниках, планетах со слабой гравитацией или просто жил всё время в космосе, начали называть спейсменами. Из-за слабой гравитации в космосе спейсмены плохо себя чувствовали на Земле. Обычное земное притяжение придавало большýю нагрузку, от этого происходило перенапряжение мышц и самочувствие резко падало. Однако померяне неуютно себя чувствовали в космосе и весьма неуклюже передвигались или работали в отличие от спейсменов. К легкой гравитации (а тогда серьёзно экономили на гравитации) ещё нужно было привыкнуть. В последующие столетия спейсмены разделились на так называемую расу 'ультра', расу альверцев и биомеханизированую расу спецов. Ультра занимались исключительно разработкой новейших технологий и обжития космоса как своего родного дома. Жизнь на планете или даже на спутнике планеты они не воспринимали и иногда даже её побаивались. Это были дети космических путешественников, которые создали свою расу, свою культуру и традиции, и в любой момент готовы к путешествию в космосе, двигаясь от звезды к звезде всю жизнь, начиная с пеленок и заканчивая в гробу, выпущенным из звездолёта в открытый космос.

Раса альверцев (от приоритетного в использовании официального языка Федерации — альвера) — есть дети Федерации, которые организуют колонии на просторах вселенной, распространяя везде человеческую культуру, быт, традиции и самого человека. Да они чем-то схожи с померянами, но в отличие от них не живут на одном месте и как ультра находятся в постоянном движении… Есть ещё отличия альверцев от померян, но Виктор, не стал перечислять их все — для экономии времени. Многие представители этой планеты являются альверцами.

Малочисленная раса биомеханизированных людей живёт своими одинокими мирками во вселенной, как отшельники. Человечество сотни лет назад добилось высот генной и механической инженерии, и смогло скрестить человека с компьютерами и техникой. В итоге получилось новое поколение, как ранее считали, людей, которых можно называть сверхлюдьми, потому что они мыслили быстрее всех, были сильнее всех и оказались отличными стратегами. Они менее зависят от погодных условий, от постоянной потребности в пище и даже в кислороде. Им не нужно отдыхать и они способны самовосстанавливаться. Да. Они стали вытеснять обычных людей. Потому что правительство в них видело больше пользы, чем в примитивном организме — человеке. Из-за этого разгорелся долгий конфликт, который не угас до сих пор окончательно. Объединившись, люди смогли дать отпор механизированным гуманоидам, называвшихся сверхлюдьми. Да и серьёзный минус у них нашёлся — у них не было веры, не было стремления к достижению целей, и не было чувств. Это были безчувственные, а порой жестокие, 'машины'. Они были внешне и люди, и в то же время нелюди. Неэмоциональные, безхарактерые, фактически роботы в человеческой оболочке. Им оставался один удел — выполнять спецназначения. Спецназ, спецвоины, стратеги и другие суперпрофессионалы — это всё 'спецы', так их окрестили люди.

Виктор, как он признался, является истинным померянином. В принципе, все кто когда-то родился на Земле или произошёл от землян, автоматически являются померянами. Получается, что и я тоже являюсь померянином, или по крайне мере предком померян.

В целом, беседа оказалась плодотворной. И история возникновения новых рас меня серьезно заинтересовала. Но все детали я хотел выяснить уже по ходу дела, потом. Было заметно, что Виктор, хоть и прирождённый собеседник, но постоянно рассказывать и пояснять — утомительное дело и хотелось бы какой-нибудь передышки… Да и меня начало морить в сон. Действие бодрящего энергетического напитка, как он там называется, квейр что ли, подходило к концу. Время на часах мобильника, который теперь стал выполнять практически единственную функцию часов, уже перевалило за второй час ночи. Да и жара на улице, ощущаемая всем телом и тёплой одеждой, благоприятно клонило ко сну.

Я так и не дождался горячего. Виктор заказал только фрукты. Возможно такого понятия как 'горячее' уже нет в этом мире. Может Виктор побоялся, что я не правильно пойму местную кухню и заказал обыденное блюдо из фруктов. Я отведал фрукты, которые мне были знакомы по своей форме и содержанию. Экзотические фрукты, которые никогда ранее не ел, я не стал пробовать, чтобы ненароком не вызвать приступы диареи. Не знаю ещё как устроен здесь туалет и насколько он автоматизирован. Да и желание узнать это пока отсутствует.

Мы вернулись к машине. Несмотря на то, что тротуар вёз меня к мобилю, я по привычке начал перебирать ноги, от этого казалось, что я бегу по парку. Виктор не удивился и сделал тоже самое. Сели в машину и поехали обратной дорогой в один из корпусов комплекса небоскрёбов компании Акрами-Тайста.

***

'Ничего себе гостиница!' — первое что мне пришло в мысль, когда я увидел высокий корпус здания примыкающего к одному из корпусов компании. В нём было порядка 40 этажей или того больше. У входа нас встречал Эринс. Наверное, он хлопотал всё это время насчёт гостиницы. В вестибюле Виктор сказал, что в гостинице 82 номера, по 2 номера на этаже. Показал трёхмерный план гостиницы и предложил выбрать себе номер из пустующих. Те, что были подсвечены красным, были заняты, а те, что были зелёным — свободны. Вполне логично, отметил про себя и выбрал номер, что был на верхних этажах здания. Знаете, люблю смотреть на город с высоты. Выбранный номер моментально изменил цвет на ярко красный. Вот так мне оперативно заняли номер.

Держа куртку под мышкой, а с ней почти всё время не расставался, я почувствовал, что она в прохладе вестибюля запотела и от этого стала немного влажной. Да, на этой жаркой планете куртки, шубы и дублёнки — вещь явно экзотическая. А в нашей России — вещь обыденная.

Мы поднялись на верхний этаж. Достаточно быстро, я даже не успел толком оглядеть город из прозрачного лифта, и вышли в светлый холл этажа. День был в разгаре. Я вдруг почувствовал, что за тот час, что я пробыл на улице, моя кожа стала очень чувствительно реагировать на лёгкую прохладу помещений, так же как и куртка стала покрываться потом. Где-то работали невидимые кондиционеры. Руки покраснели. Странно, что на улице я так не потел. Наверное, пот, от сухого раскалённого воздуха сразу превращался в пар и улетучивался. Но сейчас перепад температур заметно ощущался. Покраснение открытых участков тела на утро и последующий загар, видимо, мне обеспечен. Интересно, насколько будут удивлены коллеги в компании Квадрант, когда в пятницу меня увидят на рабочем месте загорелым, словно только что прилетел с жаркого курорта южной страны, когда в ещё четверг я был бледен как поганка?

Я усмехнулся. Это обещает быть интересным…

Как и везде, вход в номер гостиницы был 'замурован' в стену с зелённым обрамлением. Теперь я начал отличать такие двери и быстро находить их в стенах. Номер, как я и предполагал, оказался необычным.

'А хоромы то у вас тесноватые' — мне вдруг от чего-то вспомнилось высказывание царя Иоана, когда он увидел обычную московскую квартиру инженера в фильме про Ивана Васильевича. Возможно, потому что здесь была абсолютная противоположность. Ещё в вестибюле я был слегка удивлён, что на одном этаже размещаются только два гостиничных номера. От этого сложилось впечатление, что номер, скорей всего, должен быть немаленький. Но когда я увидел свой номер, я подумал, что называть гостиничный номер просто банальным словом 'номер', было бы нелогично, а вполне оправдывало название, например, такое как 'апартаменты', или 'пентхаус', хотя я такие вещи в лицо не видел, но звучит, созвучно увиденному.

В 'номере' была очень большая прихожая, от которой расходились коридоры в разные комнаты. Виктор провёл небольшую экскурсию, которая заняла, конечно, не одну минуту, показал мне, что где есть. Гостиная для гостей, а не как у нас: для телика, одного дивана и выполняющую функции столовой и спальни одновременно, размещалась недалеко от прихожей. Размерами была примерно с небольшой зал. Окно в гостиной было почти на всю стену и дугой выпирало на улицу. За окном красовались зеркальные небоскрёбы и между просветами мелькала зелёновато-серая полоса моря. Гораздо ниже пролегала широкая магистраль, по которой непрерывно мчались мобили. Я вспомнил, что окно в лаборатории выходит на противоположную сторону — поэтому я и не увидел моря. А здесь, можно любоваться морем и достаточно футуристическим и красивым пейзажем из окна. Столовая оказалась с левого бока от гостиной. Там был прямоугольный стол, где можно было, как в кафе заказать еду для завтрака, обеда или ужина. Но заказы осуществляются, как правило, через камтик или через специальную сенсорную панель полностью на альверском языке — для тех несчастных, у кого нет белого камушка в ухе. Я понял, что завтрак отменяется. Уж по крайне мере у меня может не хватить ума подобрать для себя что-то съедобное. Виктор показал специальную комнату для отдыха. Там были много мягких кресел и большой диван с полками, похожие на книжные, но без книг. Были также комнаты для спорта, спортивные принадлежности я изначально счёл за медицинскую технику, (что-то похожее я видел в больнице), комнаты для работы и для мыслей. Смысл комнаты для мыслей, я абсолютно не понял. И Виктор не утруждал себя в объяснениях, для столь недалёкого человека как я. Сказал, что это нужно. Вот и всё. На мой взгляд, обстановка этой комнаты реально благоприятствовала рождению музы или вдохновения. И ещё отметил, что все эти комнаты в нашем времени замещает одна гостиная.

Все комнаты, стены и мебель были светлых тонов, что повышало настроение, успокаивало и препятствовало появлению расстройства или стресса. Виктор также показал спальни. Их было несколько, почему-то. Возможно, номер рассчитан на семью. Я об этом только сейчас подумал. Но мне жизненно важно было узнать, где находиться санузел и что из себя представляет туалет. А то, может возникнуть очень деликатная и весьма неприятная для меня ситуация, что просто не смогу найти, а тем более узнать его… Как сказать, как намекнуть об этом Виктору? — я не знал. Возможно, что в этом чистом и светлом мире о таком не говорят вслух воспитанные люди и это сравнимо с бранью или матом.

— А где здесь душ? — вдруг я нашёл промежуточное решение.

— Эллийские ванны?

— Ну, не обязательно. Чтобы помыться… Чистым быть…

— Ах, да! — словно вспомнив об особенностях жизни неандертальцев, Виктор обвёл взглядом мой номер. — Вообще душ или туалет, как вы раньше называли такие вещи, здесь можно принять в любом месте…

— То есть?… — не понял я и начал думать, чтобы это значило.

— Вызываешь… — начал было Виктор, и поправился. — Да. У тебя же нет камтика. Я всё забываю. Не привычно видеть человека без драйвера… В общем, суть процедуры такая. Вызываешь, через камтик, устройство для очистки организма…

'Ух ты! Устройство для очистки организма! Как хитро придумано. И вроде подразумевается и наружная очистка и внутренняя, ну там переработки пищи, шлаки всякие выводить'.

Виктор замялся. Не знал, как это продемонстрировать, то ли на себе, то ли на Эринсе, который стоял неподалёку… Через какое-то мгновение из пола помещения выдвинулся странный белый ящик, размером метр на метр и приблизился к нам.

— Это называется Онтек, — проинструктировал Виктор, — что-то вроде, мобильного душа и туалета… Показывать, как оно работает я не буду. Теоретически, можно догадаться самому…

Виктор понажимал сенсорные кнопки на панели устройства. Ящик раскрылся и показалась штучка, очень напоминающая крышку от унитаза.

— Да, пожалуй, я дальше сам разберусь.

— Здесь в номере есть и обычная ванна, — вспомнил Виктор и провёл меня в другое помещение.

Действительно ванна. Отдалённо напоминает — посмотрел я на небольшой бассейн заполненный водой, и понял, что, в принципе, не пропаду…