"Быль о полях бранных" - читать интересную книгу автора (Пономарев Станислав Александрович)Глава пятая Заговор— Бинбаши Тамиржан убит. Из всей сотни его нукеров только юзба-ши Максум отбился от врагов и ускакал. Султан Али-ан-Насир в гневе и страхе... — А Токтамыш? — Его свои выручили из беды. Сейчас хан грозится спалить Сарай ал-Джедид, если ему не освободят трон Бату-хана. И он сделал бы это еще сегодня, но на пути Токтамыша встал Тагир-бей с туменом воинов... Трое сидели в тесной войлочной юрте чабана. Хозяин юрты и шестеро его сыновей разъехались в разные стороны, чтобы охранить владетельных гостей от внезапной беды. Впрочем, высокие гости были одеты просто, и с первого взгляда их вряд ли кто отличил бы от пастухов. Главный в троице — мурза Бахар. Он старейшина кипчакского рода баяндеров, хозяин земли, на которой стоит эта юрта. Еще двое — Мамаев родственник Кудеяр-бей и писарь султана Асат-кятиб. — А почему бакаул не разгромил подоспевших воинов Токтамыша? — спросил Кудеяр-бей. — Тагир-бакаул боится. Токтамыш из рода Чингисхана, как и Али-султан. Кто может предугадать каприз судьбы? Власть Али-ан-Насира непрочна. А Токтамыш силен поддержкой Му-хаммед-Уруса и Аксак-Темира. Кто знает, кроме Аллаха, что будет завтра? Может, султаном Высочайшей Орды станет Токтамыш? — Если этого захочет Мамай-беклербек! — гордо поднял подбородок молодой военачальник без войска. — Прости, — смутился Бахар-мурза. — Но и Мамай-беклербек не больно-то доволен Али-ан-Насиром. Султан не все советы его выполняет. Ты же сам говорил. — Да, это так. Но Мамаю-беклербеку совсем не нужен ублюдок Токтамыш-кюряган на троне султана! — Успокойтесь, друзья, — вмешался в спор Асат-кятиб. — Разве мы идем против воли нашего могущественного покровителя? Ты сказал, — обратился он к Бахар-мурзе, — что опора Токтамыша — Мухаммед-Урус и Аксак-Темир Хромой. Но ведь они враги! — Были врагами. Теперь помирились. Ак-сак-Темир на Иран пошел. А Мухаммед-Урус двинул свои тумены на Чинчи-Туру: он хочет присоединить Сибирь к своему улусу. — Откуда такая важная весть? — живо спросил Кудеяр-бей. — У меня везде люди есть, — похвалился Бахар-мурза. — Но почему Токтамыш тут оказался и смело стоит перед грозной силой самого султана Высочайшей Орды ? — Токтамыш пайцзу своего рода требует и жизнь Араб-Шаха. — Кто ему сказал, что Араб-Шах жив и у нас? — Сказали... — А почему Араб-Шах, грозный и непобедимый воитель, меч Мухаммед-Уруса, оказался вдруг на краю гибели? — Аксак-Темир жизнь главного своего врага поставил условием мира с Мухаммед-Урусом. Тот согласился... — Вот она, благодарность держателей власти, — с тяжелым вздохом заметил Асат-кятиб. — Да, это так. Но и еще причина немилости к Араб-Шаху есть. Этот хан свиреп и никого не щадил. Его ненавидит народ Кок-Орды. — Что такое народ, как не стадо баранов, — презрительно бросил Кудеяр-бей. — Не скажи. Гнев народа бывает страшнее всех стихий. Разве не гнев народа использовал Хромоногий, захватив власть во многих городах Кок-Орды?.. Воины главного тумена перед походом в Чинчи-Туру потребовали смещения Араб-Шаха, иначе грозились уйти к Тамерлану. Му-хаммед-Урус вынужден был согласиться. — Да-а, страшные дела происходят на этом свете... — Но к чему нам лишняя ссора с могущественными ханами Востока? — после затянувшегося молчания сказал Асат-кятиб. — Раз Токта-мыш просит, надо выдать ему скорпиона Араб-Шаха. Кроме беды, опальный чингисид ничего нам принести не может. И скорая беда уже стучится в ворота Золотого города — Сарая ал-Джедида. — Я тоже удивлен, — пожал плечами Ба-хар-мурза. — Но если Али-ан-Насир твердит, что никогда не нарушит законов гостеприимства, он просто глуп. Он играет со смертью... — Сановник помолчал, зорко глядя на собеседников, потом сказал твердо: — Я позвал вас сюда, чтобы отвести эту первую и самую страшную беду от нашего города и нашего богатства. — Говори, что предлагаешь? — сразу отозвался Кудеяр-бей. — Токтамыш дает за пайцзу своего рода сто тысяч динаров[40] и свое благорасположение. А оно тоже немалого стоит... — Когда он успел сказать тебе об этом? — удивился Кудеяр-бей. В быстрых глазах Асат-кятиба застыл тот же вопрос. — Сегодня ночью от Токтамыша тайный гонец был. А после него я разговаривал с пленным Абукир-бохадуром. Тот подтвердил, что господин его не жадный человек и серебра у него много. Потом я докажу вам это. — Но как нам заполучить пайцзу Джучи-хана? — недоуменно развел руками Кудеяр-бей. — Она ведь у султана. — Из дворца ее не вынести, — подтвердил писарь. — Пайцзу может взять на время мурза Ла-тып, — спокойно сказал сановник. — Все знают, как доверяет старику султан. — А как побудить старого Латыпа взять из ларца великого этот знак древней власти? Он может заподозрить неладное и... — Ну, это сделать просто. Надо посеять в Латыпе сомнение в подлинности пайцзы. Тогда старик захочет сверить ее по старому рисунку и записям. — И что дальше? — Недоумение было написано на лице Асат-кятиба. — Напомни мне, храбрый Кудеяр-бей, кто твой двоюродный брат? — хитро прищурился Бахар-мурза. — Резчик печатей и мастер по драгоценным камням и металлам. Хо! — Военачальник хлопнул себя ладонью по лбу. — Мой двоюродный брат Хайдар-уста и пайцзы для султана делает. О-о Бахар, ты мудр, как сто сов! — Верно придумал Бахар-мурза, — поддержал Кудеяр-бея и Асат-кятиб. — Латып очень стар и плохо видит. Я сумею на время подменить пайцзу Джучи-хана на другую, похожую. .. — А мой брат сделает ее точную копию, и ты, Асат, вернешь пайцзу на место. — Значит, ты хочешь всучить Токтамышу подделку? — насмешливо осведомился сановник. — Конечно! — простодушно ответил сообщник. — Э-э, нет! — поднял палец Бахар-мурза. — Ты еще молод и не все понимаешь. Если Токтамыш так настойчиво домогается этого знака власти, значит, он изучил все царапины на нем. — Но и Али-султан может отличить подделку от настоящей пайцзы. — Не думаю. Али держал ее в руках совсем недолго. Притом он был обеспокоен совсем другими заботами. — Это верно, — поддержал сановника сообразительный писарь. — Токтамышу надо отдать настоящую пайцзу. — Значит, надо, — неуверенно согласился Кудеяр-бей. — Я не разбираюсь в ваших хитростях, мое дело военное. А тут... — Однако все надлежит проделать сегодня же, пока все озабочены набегом Токтамыша, — решительно заявил мурза. — И подделка уже завтра утром должна лежать в ларце султана. Сможет ли Хайдар-уста изготовить ее за ночь? — Брат мой искусный мастер и работает очень быстро... — Хорошо. Мы надеемся на его руки. Лист золота для пайцзы у меня возьмешь. — Пусть будет так. Потом посчитаем расходы и прибыль, — согласился Кудеяр-бей. — Но что нам делать с полудохлым Араб-Шахом? — задал он сообщникам непраздный вопрос. — Его надо отправить на суд Аллаха! — без колебаний заявил Бахар-мурза. — Токтамыш обещает за его смерть еще столько же серебра. — О-о! — не удержался от изумленного возгласа писарь султана. — Может быть, ты, Кудеяр, зарежешь его? — Х-ха! Как будто ты не знаешь, что Али не доверяет мне. Следом за мной всегда кто-нибудь ходит. О сегодняшней моей отлучке уже, наверное, сообщили султану. Одна только у меня отговорка — женщины да вино. Не хотел бы, да напиться надо будет, чтобы отвести от себя подозрение. И еще, ты знаешь не хуже меня, раненого особо внимательно охраняют самые верные тургауды султана. Да и Анвар-табиб не отходит от него. Тут мы бессильны, — развел руками Кудеяр-бей. — Надо найти возможность. Надо! — стукнул кулаком по колену Бахар. — Начальник охраны дворца Саллах-Олыб твой родственник, Асат. — Ну и что? — скептически усмехнулся писарь. — Да он скорее сдохнет, чем ослушается султана. Я хорошо его знаю: Саллах-Олыб упрям, как сто ишаков, и неподкупен, как секретный замок на ларце Али-ан-Насира. — А подкупать его и не следует. Надо сделать так, чтобы славный Саллах-Олыб заболел. — Почему? — Тогда временно его место займет мой родственник Ялым-бей. — И что из этого? — Ялым-бей иногда почтительно прислушивается к моим советам. — Но Саллах-Олыб здоров и крепок, как сто верблюдов... — Можно заставить заболеть и триста верблюдов сразу. Здесь такая болезнь таится. — Бахар-мурза снял с безымянного пальца массивный золотой перстень с печаткой и протянул его писарю. Тот испуганно отшатнулся, выставил вперед ладони: — Что-о?! Что ты мне предлагаешь?! Чтобы я любимого дядю отравил?! Он мне вместо отца. Он меня во дворец привел. Он помогал моему продвижению. Теперь я, благодаря его стараниям, стал писарем самого султана. И ты-и мне-е...— Асат-кятиб схватился за рукоять кинжала. — Успокойся. Славный Саллах-Олыб занеможет только на два-три дня. Пусть Аллах, всевидящий и карающий, лишит меня разума и после смерти бросит в пучину пламени, если я сказал хоть одно слово лжи! — поклялся Бахар-мурза. — Но почему бы тебе не сделать это самому? — пытался сопротивляться Асат-кятиб, все еще испуганно глядя на сановника. — Страж султана никогда не принимает пищи из чужих рук. Ты это знаешь лучше меня. — Но и со мной он нечасто плов ест. — А если праздник? — Ближайший большой праздник еще не скоро будет. — Подождем. С этим можно не торопиться. — Как?! Разве Токтамыш будет ждать? — встрепенулся Кудеяр-бей, и глаза его алчно блеснули. — Токтамыш-хан пайцзу ждать не хочет. А тут главное, чтобы Араб-Шах не вернулся в Кок-Орду и не наказал врагов своих за вероломство. И Мухаммед-Урус, и Тамерлан, и Токтамыш, и царевич Чингисова рода боятся этого человека так же, как волки страшатся тигра. Араб-Шах ведь тоже чингисид, прямой потомок Джучи-хана. Его право на трон Высочайшей Орды равноценно с ними. — А если Араб-Шах поправится до праздника? Анвар-табиб очень хорошо умеет лечить раны, об этом все знают, — все еще сомневался писарь. — Я спрашивал Анвар-табиба. Он говорит, что рана Араб-Шаха тяжела: до сих пор хан в сознание прийти не может. Так сказал табиб. Вряд ли раненый кок-ордынский волк встанет до праздника, а если и встанет, то будет еще очень слаб и неспособен к сопротивлению... — Тогда все ясно. Тогда я попробую, — подумав, согласился Асат и недрогнувшей рукой взял отраву для своего любимого дяди. — Я всегда говорил, что ты умный человек, — польстил ему Бахар-мурза. — Я обещаю, если все выйдет по-нашему, помочь тебе стать смотрителем дворца. Байгельдин-векиль стар уже и немощен. Асат-кятиб сидел опустив голову. Известие не обрадовало его: родственные чувства еще боролись в молодом человеке с возможностью еще больше возвыситься и разбогатеть. Бахар-мурза и Кудеяр-бей быстро переглянулись. Наконец писарь Али-ан-Насира поднял голову и спросил твердым голосом: — Слово Токтамыша — ханское ли слово? Можно ли верить ему? Ведь одно слово в руках не удержишь и в кошель не положишь. На него даже горсть кизяка не купить. — Верно, не купить, — согласился с ним Кудеяр-бей и жадно глянул в глаза мурзы Бахара. — Около юрты три арбы стоят. В них слитки серебра. Это задаток стоимостью пятьдесят тысяч динаров. — Надо бы сосчитать! — вскочил Асат-кятиб. Кудеяр-бей тоже поднялся. — Подождите, братья, — остановил их мурза. — Аллах отнял у вас разум. В арбах больше четырехсот кадаков[41] драгоценного металла! Сообщники остановились. — Ты прав, о мудрый Бахар! А как поделим бакшиш[42]? — спросил племянник Саллах-Олыба: родственные чувства напрочь покинули его разум и сердце, глаза сверкали лихорадочным огнем, голова кружилась, руки дрожали, ноги сводила судорога. — Да, как поделим? — эхом отозвался Кудеяр-бей, не менее возбужденный. — А он уже поделен. Вам по сто кадаков, остальное мне. — Невозмутимый мурза наслаждался их жадностью. — Это нечестно! — возмутился писарь. — Да, так нехорошо поступать! — вторил ему военачальник, у которого нет войска. — А кто нашел вам эту работу? Если вы не. согласны, я отошлю серебро обратно Токтамышу. Его люди еще тут. — Мы согласны, — сказал писарь. — Мы согласны, — тотчас повторил за ним родич Мамая. — Хорошо, — заключил Бахар-мурза. — Это только половина награды за пайцзу. Верные люди доставят серебро в ваши дома. — Мы сами! — вскочил Кудеяр-бей. — Сами доставим! — сделал то же Асат-кятиб. — Вы опять не подумали, — осадил их мурза. — Всюду глаза и уши Али-султана. Вы что, хотите потерять головы? Сообщники вынуждены были согласиться с ним. |
||||
|