Глава 5. Герой

Вообще-то я планировал проспать до самой церемонии как минимум, но меня разбудил стук в дверь. Пришлось вставать, впускать служанку, которая принесла мою новенькую парадную форму, а затем узнавать, где тут кормят. Как мне сообщила девушка, еду тут вполне можно заказывать в комнату, поэтому я только попросил ее заняться этим, а сам принялся принимать ванну. Холодная вода меня не смутила, поэтому к тому времени как принесли завтрак, я был чистым, свежим и одетым в новый мундир. С аппетитом уплетая нежную и воздушную выпечку, я смотрел на блюдо с яблоками и гадал, откуда они взялись? Ведь сезон дождей только-только подходит к концу. Неужели они так рано созревают в этом мире? Или же у них в Мардинане вообще за год три урожая успевают собирать? Постоянно забываю уточнить.

Но и поесть спокойно мне не дали, явился Фариам, весь при параде, с короной на голове, и с порога поинтересовался:

— Тебя долго ждать?

— Что, уже и позавтракать спокойно нельзя? — буркнул я с набитым ртом.

— Алекс, какой завтрак? Уже полдень наступил, церемония вот-вот начнется!

— …! — выругался я.

С сожалением окинув взглядом недоеденный зав… обед, я все же поднялся нацепил оружие и пошел за королем. По пути я прихватил несколько яблок со стола, чтобы занять зубы пока буду шагать по коридорам.

— Не переживай, брат, набить желудок ты еще успеешь, — иронично приободрил меня Фариам, глядя на то, как я с хрустом вгрызаюсь в сочное яблоко.

— С тобой я в этом совершенно не уверен, — огрызнулся я.

Шли мы недолго, по пути захватили с собой еще каких-то нарядных служак, а затем торжественно вышли из парадного входа на площадь, где уже собралась большая толпа, при появлении короля разразившаяся приветственными криками. К этому времени я успел сжевать только одно яблоко, а второе сунул в карман, чтобы не позориться, чавкая у всех на виду. Увидав солдат, выстроившихся на площади и, заметив среди них знакомые лица, я кивнул королю и пошел к своим парням. А потом началась церемония награждения. Большую ее часть я простоял вместе с моими ребятами, которым ради такого случая выдали новую форму, причем совершенно другого образца, чем была в регулярной армии. Она была ярко рыжей, так что в этом одеянии парни смотрелись несколько пестровато. Ряд солдат был длинным, из нескольких шеренг. В нем находились и командиры, и простые рядовые, что было весьма демократично, а напротив солдат стоял стол с бумагами и деревянными коробками, за которым сидели трое писарей. Возле стола находилось роскошное знамя, священник с лицом преисполненным важности, который, к моему удивлению, оказался слабеньким магом, несколько незнакомых мне людей и присоединившийся к ним король. Вот и весь антураж церемонии.

Вначале Фариам, по традиции толкнул речь, где подробно рассказал об успехах в войне, про образование Нового Союза, а потом начал вручать награды. Вначале шли простые солдаты, которые удостоились медалей, новых званий, орденов, затем командиры, заслуги которых описывались куда длиннее. Их награды были побогаче и покрасивее. Потом настал черед Кэльвов, каждый из которых удостоился ордена "Доблесть и мужество". Он представлял собой красивую золотую кругляшку на белой шелковой ленте, с выгравированной на ней щитом и перекрещенными мечами, украшенную мелкими рубинами. Парни были безумно рады своей награде, их довольные лица мне было приятно видеть. Кстати, мне этот орден не вручили, но я и не сильно расстроился, так как в герои никогда не рвался.

После нашего отряда пошли вручения наград гражданским. Советникам, знатным особам, даже торговцам, которые оказали неоценимую помощь армии. Я был весьма удивлен, когда орденом храбрости была награждена Снежана Лисецкая, но мысленно поаплодировал Фариаму. Когда все награды нашли своих владельцев, и я уже предвкушал, как вернусь к себе в комнату и опять засну, братишка устроил мне неприятный сюрприз.

— А напоследок я бы хотел вручить орден героя-защитника тому, без которого эта война была бы проиграна, тому, кто добился создания Нового Союза, тому, кто…

— Мля-я-я… — протянул я под недоуменными взглядами парней. — Постоишь в строю, посмотришь, как будут вручать награды, как же! Ну, гад!

Тем временем Фариам после долгого перечисления моих заслуг, наконец, закруглился:

— …моему брату Алексу! Герою Мардинана!

Кэльвы буквально взорвались радостным ревом. Его подхватила толпа на площади, а я, нацепив на лицо бесстрастную маску, вышел из строя. Подойдя к королю, я вытянулся по струнке, отдал честь и дождался, пока брат повесит на меня большой орден на алой ленточке, украшенный алмазами. Когда я уже было хотел развернуться и вновь занять место в строю, Фариам прошипел:

— Куда? Стой смирно! — и уже обычным голосом торжественно объявил. — Это была награда, которую я вручал от имени народа Мардинана, а сейчас я хотел бы вручить герою подарок от себя лично.

Он махнул рукой и из главных ворот четверо слуг вывели Коня, именно с заглавной буквы. На него стоило взглянуть! Большой сильный красавец, с роскошной гривой, в самом расцвете сил, украшенный седлом и уздечкой, которые сами по себе стоили целое состояние, он привлекал внимание и заставлял восхищаться собой. Все бы хорошо, но он был белым! Без единого пятнышка! Была бы моя воля, я бы сразу отказался от этого подарка, но при стольких свидетелях не получится.

— Как видишь, я не забыл о нашем уговоре, — тихо сказал мне Фариам.

Я даже не нашелся, что ему ответить, просто смотрел на красавца, которого подводили ко мне слуги. Теперь точно отвертеться не получится, ведь дареному коню…

— Ты хоть бы сказал что-нибудь, а то не поймешь тебя, понравился тебе конь, или лучше другого подыскать, пока не поздно? — вывел меня из задумчивости брат.

— А нет такого же но с перл… черного? — спросил я.

— А чем тебе этот цвет не угодил?

— Алона смеяться будет. Я ей не так давно доказывал, что я не принц на белом коне, а теперь выходит совсем наоборот, — ответил я.

Ну не признаваться же мне, что просто не хочу выглядеть законченным пижоном, разъезжая на таком шикарном средстве передвижения.

— К сожалению, в моих конюшнях таких коней больше не осталось, ни черных, ни какой либо другой масти. Так что придется тебе брать его. Только учти, он слегка строптив, но я уверен, ты справишься!

— Это тебе Ваз растрепал? — подозревая худшее, спросил я.

— Ага, — ответил брат.

— Бестолочь! Сам начальник разведки, а язык за зубами не привык держать.

— Не переживай, никто кроме меня знать об этом не будет.

— Ваз тоже так утверждал, — сказал я и сделал шаг вперед по направлению к коню.

Жеребец стоял в окружении слуг и выглядел весьма грозно. Вблизи он казался просто гигантом, намного крупнее обычных лошадей. Не знаю, какой растишкой его кормили, но нужного результата добиться смогли. Подойдя к нему вплотную, я протянул руку, чтобы коснуться шеи жеребца, но тот фыркнул и мотнул головой, отступив на шаг в сторону. Точно, строптив, Фариам не соврал, подумал я, и обратился к коню:

— Не бойся, малыш, не укушу. Ты яблоки любишь?

Одновременно я посылал жеребцу волны дружелюбия и дублировал речь мысленными образами, не особо надеясь на успех. Все-таки это не кошка. Но к моему удивлению на образ яблока конь отреагировал живо. Он повернул ко мне голову и послал в ответ желание перекусить вкусным плодом.

— Держи, голодающий! — сказал я, протягивая вынутое из кармана яблоко.

Жеребец осторожно откусил от него добрую половину и стал хрустеть, а я погладил его по мощной шее, посылая ему мысли о том, какой он красивый, сильный и быстрый. Когда яблоко кончилось, мы уже вполне нашли общий язык. Во всяком случае, когда я спросил, хочет ли он называться Ветерком и послал ему образ скорости, воздушного порыва и свиста, тот выразил одобрение.

— Ну что, Ветерок, прокатимся? — спросил я и, дождавшись согласия, одним движением взлетел в седло.

Толпа заорала, а я поднял уздечку и направил коня по площади. Помахав на прощание рукой на все стороны, я под рев толпы въехал в ворота. Не фиг больше красоваться, свое дело я сделал, церемонию простоял, пора бы и подкрепиться! Отдав Ветерка подбежавшим конюхам, я пообещал ему принести еще яблок, а сам пошел в свои покои. К сожалению, в них уже не осталось и следа от моего недоеденного обеда, поэтому я только помянул демонов и отправился на кухню, поймав в коридоре одного из лакеев и разузнав у того путь. Нашел я ее быстро, всего через пятнадцать минут. Удивленные повара быстро сообразили, чего я хочу и накормили голодного, дав на закуску с десяток яблок, просветив меня, что они доставлены из Фантара специально для королевского дворца, так как местные созреют еще не скоро. Вот в таком виде, с яблоками в руках, карманах и под мышкой, я столкнулся с Фариамом, который только возвращался с церемонии.

— Ты куда?

— К Ветерку, налаживать отношения, — ответил я. — Знаешь, а Ваз, оказывается, был прав. Я умею находить с животными общий язык… Да, раз я тебя встретил, не просветишь, когда уже пойдем заряжать твой артефакт?

— Не сегодня, Алекс, у меня еще куча неотложных дел, а ты пока можешь по дворцу побродить, заняться чем-нибудь, но вечером будет праздник влюбленных, на нем ты просто обязан присутствовать!

— Как? Опять? — возмутился я.

— Опять, — подтвердил Фариам. — Он каждый год проводится.

— Не увиливай! Ты же говорил, что вчерашний прием будет последним, который я посещу?

— Так оно и есть, но ведь сегодня не прием, а праздник! Это — совсем другое дело! Алекс, ну пожалуйста, выручи меня, будь другом! У меня сегодня совещание по делам имперцев, так что на празднике я появлюсь только в самом начале, дальше придется руководить тебе.

— Я тебе такого наруковожу, год разгребать будешь, — мрачно пообещал я.

— Да не переживай, справишься! Там главное — закончить его и выпроводить всех по домам, остальное — мелочи… Алекс, я тебе подарю все, что захочешь, только побудь на празднике, ладно?

Я только поморщился, но отказаться не сумел.

— Ладно, уговорил, демон языкастый, займу твоих гостей. Ты со Школой думаешь начинать или нет?

— Я начал еще вчера, — серьезно ответил Фариам. — Мою загородную резиденцию уже заканчивают готовить к приему детей, трое воспитателей и четверо учителей вместе со всей малышней отправились туда сегодня утром. Они — лучшие наставники из тех, кого я смог найти. Двое учили меня, а об остальных ничего плохого не известно. Эльфийские мастера магии прибудут прямо туда, но скажи, как ты в дальнейшем предполагаешь определять одаренных детей? Ведь эльфы по деревням ездить точно не будут.

— Есть у меня одна задумка. Если выгорит, я наделаю амулетов, которые будут показывать, кто обладает способностями, а кто нет. Это будет проще, чем вызывать на отбор мага.

— Хорошо, Алекс. Тогда удачи и не опаздывай на праздник, а мне еще со Снежаной нужно решить парочку вопросов.

Фариам свистнул у меня одно яблоко, впился в него зубами и быстро зашагал по коридору, а я все смотрел ему в след и думал, почему же это я позволяю вертеть собой во все стороны? С одной стороны, брат все-таки, нужно помочь, но с другой — какого хрена я должен вникать во все эти дрязги? Решив, что после этого праздника больше ни на какие мероприятия не буду подписываться, я пошел в конюшню, где накормил Ветерка сочными яблоками. Расстались мы лучшими друзьями, после чего я оставшееся время до приема провел в библиотеке, лишь чудом отыскав ее. Ничего особо интересного я там не обнаружил. Может, потому что плохо смотрел, или же там вообще ничего интересного не было, но два часа я скоротал за книгой по истории. Мардинан не степь, событий было мало, в основном в хроники попадали смены династий, бунты, гражданские войны и политические склоки, иногда заканчивавшиеся резней. Никаких особенных событий, заслуживавших пристального внимания я не заметил, но обратил внимание, что церковь Единого начала устанавливать свои порядки здесь только после Великой Войны. А до этого на территории королевства был совсем иной пантеон богов, вроде греческих. Там тоже были боги любви, войны, охоты и им подобные, список содержал больше двадцати имен. После прихода Единого они подзабылись, но радикально искореняться не стали. Так, например, остался и праздник влюбленных, которым ранее покровительствовал Валиант (почти как Валентин, хмыкнул я).

В общем, время пролетело незаметно, и когда я появился в саду, там уже была куча народа. Праздник уже начался, но, к моему сожалению, ничем особенным от приема он не отличался. Разве что платья были с весенней тематикой — всякие лепесточки, цветочки, венки, а так — все то же самое: разговоры, танцы и практически те же лица. Мое появление не прошло незамеченным, и все повторилось вновь, разве что первый раунд знакомства был пропущен. Неизвестно откуда вынырнувшая Снежана сильно мне помогла, как практически, так и морально. Когда она уже чувствовала, что я начинаю раздражаться, то уводила меня на танцы, давая возможность передохнуть. Графиня даже скромно попросила меня повторить вчерашний танец, я отказался, так как чувствовал ее боль в натруженных руках и посоветовал начать тренироваться самостоятельно, чтобы слегка укрепить свое тело. Кроме того, я вспомнил об одной маленькой детальке и предупредил ее, чтобы в Школе мальчишек и девчонок обучали физподготовке на равных, взяв за основу опыт альтаров. Графиня попробовала было поупираться, но я напомнил ей про вчерашний танец и про то, что не всем традициям нужно слепо подчиняться. Согласившись с моими доводами, Снежана сообщила, что все хозяйственные вопросы она уже с Фариамом утрясла и завтра отправится в Школу, так что вряд ли мы еще сможем увидеться в ближайшее время. Напомнив ей о том, что она всегда сможет со мной поговорить, я сообщил, что и сам завтра думаю сорваться прочь из дворца.

В конце концов вечер подошел к концу, праздник стихал, поэтому я на правах хозяина объявил о его завершении, пожелал всем любви и прекрасной ночи, чем всех несказанно удивил, а потом откланялся и пошел к себе в комнату. Но в конце трудного дня меня поджидал сюрприз. Та хорошенькая служанка, которая убиралась у меня в комнате, рассказала мне об одной хорошей традиции, которой все старались придерживаться. Все было просто — в праздник влюбленных обязательно нужно с кем-нибудь переспать, поэтому она, слегка краснея и смущаясь, спросила меня, не хочу ли я с ней разделить ложе. Покопавшись в ее эмоциях, я не обнаружил никакого подвоха или сомнения, поэтому с радостью согласился и приложил все силы, чтобы Филия не осталась неудовлетворенной.

На следующее утро я чувствовал себя восхитительно. Быстренько умяв принесенный сияющей Филией завтрак, я занялся созданием нового амулета, над которым провозился до самого обеда. В результате у меня получился магоиндикатор в виде серебряной монетки, которая начинала тускнеть, если в радиус двух метров от нее попадал человек со способностями к магии. Просто плетение этого амулета улавливало повышенную энергонасыщенность определенного типа ауры и вот таким способом сигнализировало о наличии способностей. Причем, чем способности были сильнее, тем монетка больше темнела, это я испытал на себе, с помощью защиты скрыв свою ауру, а взамен создавая излучение аур разной силы.

Пообедав, я перешел к полевым испытаниям и отправился в храм Единого. Там я послушал проповедь, получил благословение и отпущение грехов, а также выяснил, что еще семь священников имеют ярко выраженные способности, а четверо — очень слабые маги. Всех их монетка определила точно и ясно, поэтому в приподнятом настроении я вернулся во дворец, наклепал еще несколько десятков таких амулетов и пошел разыскивать Фариама. Отдав брату результат и показав, как ими пользоваться, я поинтересовался, нельзя ли приступить к делу, ради которого я и появился во дворце? Но в ответ король слезно умолял посетить еще один праздник, посвященный юбилею какого-то древнего деятеля.

Я возмутился, стал кричать, что он вовек от меня не откупится, но все же согласился на компенсацию в виде шести сотен книг, что находились в его загородной резиденции. Их я немедленно передарил Снежане для изучения, чем вызвал ее бурный восторг. Отдежурив праздник от начала и до конца, потанцевав со всеми желающими, я еле выдержал этот день, так как графиня не могла прийти ко мне на помощь, и выкручиваться приходилось мне одному. И хотя к ночи я был готов всех поубивать, мне удалось более менее достойно завершить торжество. Наградой за перенесенные страдания была еще одна ночь с Филией.

А потом был еще один день, когда состоялся праздник посвященный торговле. В этот день после торжества состоялся большой торговый совет, на котором мне опять изображать непонятно кого. Хорошо хоть, что можно было перекинуться парой словечек с Кариэлем и узнать, что Ален всерьез увлекся искусством боя и уже показывает неплохие результаты. А на следующий день было празднование дня основания города, когда мне, замещая Фариама, пришлось мотаться на Ветерке по всему городу, проводя торжественные церемонии. А затем состоялся святой великодень, когда я понял, за что так не люблю всех церковников. Потом день памяти, когда вместе с Фариамом мы отправились в его фамильный склеп и проведали всех почивших родственников, а затем с родственниками живыми опять танцевали во дворце…

На девятый день своего пребывания во дворце я подошел к Фариаму, который обсуждал что-то в библиотеке с двумя своими советниками и просто посмотрел на него. Брат понял, что его собрались убивать, и быстренько завершил разговор. Когда за советниками закрылась дверь, я прямо спросил:

— Когда все это закончится?

— Что это? — удивился Фариам.

— Дурачка-то не включай. Сколько я еще буду заниматься всякой ерундой?

— Алекс, ну еще один день потерпи…

— Хватит! — оборвал его я. — Натерпелся! Еще одного приема я не выдержу, а твоя знать просто не переживет. Меня уже достали все их мерзкие лицемерные рожи, видеть их больше не могу! И если ты серьезно рассчитываешь опять отправить меня на праздник, то через пять минут после его начала в твоем саду будут только трупы!

Фариам удивленно посмотрел на то, как я в ярости сжимаю кулаки и сказал:

— Ладно, убедил. В принципе, шестьдесят фляжек — неплохой результат.

— Каких фляжек? — не понял я.

— Лимэля, — видя, что я поостыл, с ехидной улыбкой сказал Фариам.

— Поясни, — буркнул я.

— Понимаешь, мы с Вазом поспорили, сколько ты продержишься у меня во дворце. Он утверждал, что меньше трех дней, поэтому мы договорились, что если ты в течение трех дней покинешь Мард, я плачу за поставляемый Фантаром лимэль двойную цену, а если ты выдержишь этот срок, то Ваз предоставит десять фляг за каждый следующий день абсолютно бесплатно. Так что я и говорю, шестьдесят — неплохое достижение. По правде сказать, я рассчитывал максимум на тридцать.

— … тебя… в… через…, да так чтобы….. на…! — не сдержался я.

— Ого! — восхитился брат. — Хорошо сказал.

— Это значит, пока я мучаюсь, ты там лимэль зарабатываешь? Да если бы ты мне сразу сказал, я бы этого лимэля тебе наварил за три дня дофига и больше! Я-то думал, что тебе действительно нужно было отвлечь знать от своих дел, а ты просто банально надо мной издевался? Интересно, а с Миром ты не догадался поспорить?

— Сорок, — смущенно ответил Фариам.

— Что сорок?

— Сорок великолепных гномьих клинков, — пояснил брат. — Мирин почему-то решил, что ты продержишься пять дней.

— Мля-я-я… — протянул я и без сил опустился в кресло.

Обеспокоенный Фариам подошел ко мне и взял за плечи:

— Алекс, ты чего?

— Восемь дней. Восемь дней я терпел все это издевательство, насиловал себя и измывался над своими чувствами… Фар, за что?

Я закрыл горящее лицо руками и откинулся в кресле.

— Алекс, что с тобой? Алекс! Прости, брат, я не предполагал, что для тебя это будет так тяжело. Я думал, что тебе наоборот будет полезно повращаться в этих кругах, узнать нравы знати, чтобы быть подготовленным к поездке в Гномьи горы. И не думай, что я просил тебя помочь мне только из-за спора. Ты полагаешь, мне так важен этот выигрыш? Нет, благодаря тебе я успел за эти дни сделать столько всего, что и сам не ожидал. Первые караваны уже направились в степь, Школа набирает еще сотню детей, с имперцами мы уже выбрали оптимальную стратегию поведения, в торговле идут такие реформы, что просто за голову хватаешься, армия реформируется, укрепляется граница с Империей… Да всего и не перечислишь. И все это получилось благодаря тому, что ты приковал к себе внимание всех этих придворных лизоблюдов, так что они забыли обо всем на свете. Алекс, я не знаю, как тебе это удалось, но все говорят только о тебе, давая мне свободу маневра и не отвлекая на разные пустяки и мелкие жалобы. Без тебя я бы ни за что не справился со всем этим, да еще в такой короткий срок, а некоторые торговые договора вообще появились исключительно благодаря твоим подсказкам… Прости, что не сказал тебе об этом раньше… Но почему тебе так плохо на этих дворцовых приемах? Разве тяжело несколько часов просто нести вежливую чушь?

— Фар, а скажи мне, ты уже начал чувствовать эмоции других людей? — спросил я его, чувствуя опустошенность в душе.

— Твои я чувствую очень отчетливо. Сейчас у тебя преобладает печаль… Но других я слышу не так отчетливо. Скорее, отголоски чувств, очень слабые и еле различимые.

— Вот когда эта способность заработает у тебя в полную силу, тогда ты поймешь, как тяжело мне быть на этих приемах.

— Но почему? — недоуменно спросил Фариам. — Ведь это всего лишь эмоции.

— Ты говоришь, что чувствуешь меня, а вот возьми и представь, что тебя окружают десятки человек. И у всех их такие же сильные чувства, но разные, а иногда диаметрально противоположные. А хуже всего, что они, как бы ни старались, не могут их скрыть за своими масками, и это несоответствие рождает у тебя путаницу. Но ведь ничего сделать нельзя, и ты постепенно начинаешь захлебываешься в чужих эмоциях, которые подчиняют тебя, влияя на твои мысли. А закрыться, спрятаться от всего этого невозможно, приходится только сцеплять зубы и терпеть, постепенно зверея и надеясь, что хотя бы твоя злость сможет вытеснить чужие чувства…

Фариам опустился передо мной на корточки и тихо сказал:

— Прости меня, брат. Прости, если можешь…

Я чувствовал его раскаяние, его стыд, его сожаление и знал, что понимаю его. Понимаю и принимаю таким, каков он есть. Да, пусть он расчетливый политик и прожженный интриган, но он действительно не догадывался, что для меня это будет так нелегко. Да что там! В эти последние дни я впервые за долгое время испытал страх. Страх, который возникал у меня после мысли о том, что мне придется пережить это вновь…

— Ладно, проехали, — ответил я брату. — Я смогу ради тебя выдержать еще один день… Во всяком случае, постараюсь… Но завтра утром я уеду в любом случае. Если хочешь, могу зарядить твой артефакт, если же нет…

— Ты больше не обижаешься?

— Фар, а ты разве не чувствуешь?

Брат улыбнулся и выпрямился.

— Тогда пошли в сокровищницу!

После нескольких минут блуждания по коридорам и спуска по длинной лестнице в подвал мы остановились возле большой крепкой двери, которую охраняла пара вооруженных до зубов воинов. Осмотрев их, я понял, что моим Кэльвам они сильно уступают, так что большим препятствием на пути того, кто соберется ограбить Фариама, не будут. Скорее, они просто поставлены тут по традиции или для необходимого антуража. Повозившись с большим хитрым ключом, брат открыл дверь и впустил меня внутрь. В сокровищнице было темно, так что Фариам сразу зажег большой светляк, а я начал осматриваться.

Помещение было большим и просторным. У стен стояли многочисленные ящики, стенды с оружием, шкафы с многочисленными полками, на которых в основном стояла посуда. Никаких драгоценностей на полу не валялось, да и золота по щиколотку, как любят описывать в фэнтезийных романах, не наблюдалось. Просто у одной из стен стояло множество сундуков. У некоторых из них были открыты крышки и там виднелись монеты. К сожалению, я не увидел и "яркого блеска сокровищ, что слепил глаза", "радужных переливов драгоценных камней" и прочего, что так любят вставлять наши писатели в своих опусах. Больше всего эта сокровищница напоминала обычный склад со всякого рода барахлом и восторженных чувств не вызывала.

Приглядевшись магическим зрением, я обнаружил несколько скрытых плетений и понял, что артефактов тут больше одного. Попросив показать все свое магическое богатство, я дождался, пока Фариам пороется в шкафах и извлечет на свет десяток различных предметов. Все они были амулетами или артефактами, так как я со своими скудными знаниями не мог понять, у какой вещи плетение является стандартным, а у какой — уникальным. Рассматривая их по одной, я выпытывал у брата, для чего они служат, и запоминал структуру плетений. Знания лишними не бывают, а для меня это было совсем несложно.

Среди предметов было три ножа, который благодаря скрытому плетению могли разрезать все, что угодно. Как я понял, это был несколько видоизмененный аналог моего лезвия, сфокусированный в предмете и предназначенный для использования немагом. К настоящему моменту энергия была только в одном ноже, а остальные давно выдохлись, поэтому я их слегка подзарядил. Остальными артефактами были знакомая мне расческа, родственницу которой посеяла Алона, два огненных амулета, которые особого интереса не представляли, но были сделаны в виде красивых украшений, поэтому и очутились в сокровищнице, одна серебряная палочка с усыпляющим плетением, которое Фариам сразу попросил на нем не испытывать, и красивое золотое ожерелье с маленьким сафрусом. Именно последнее и являлось тем самым артефактом, который мне необходимо было наполнить силой. Прихватив его, мы отправились обратно.

Наиболее удобным местом для опыта была библиотека. Фариам первым делом приказал привести Викерна, который, как выяснилось, все это время был под арестом в одной из гостевых комнат дворца, а я стал наполнять энергией сафрус. Мне это не стоило практически никаких усилий, а ведь всего каких-то полгода назад сафрус такого размера представлялся мне огромным вместилищем энергии. Закончив с этим, я осмотрел плетение в ожерелье. Оно было сложным и чрезвычайно запутанным. Чтобы разобраться во всех его деталях и запомнить структуру мне потребовалось около десяти минут, а это для меня было очень много. Можно было только отметить, что создавал его великий знаток магии, но вот как оно действует, можно было проверить только на подопытном. Ни я, ни Фар им становиться не захотели, слуг было жалко, поэтому подождали Викерна, который спустя несколько минут появился под охраной четырех стражников.

— И что у вас за важный вопрос, ради которого меня оторвали от обеда? — нахально поинтересовался он прямо с порога.

Фариам кивнул стражам, и те оставили нас наедине, закрыв двери за собой.

— Мы с братом хотели узнать, как выше самочувствие и поинтересоваться, как вам гостеприимство Мардинана? — вежливо поинтересовался он.

— С моим здоровьем все в порядке, а гостеприимство могло быть и получше. Когда же, наконец, ваш гонец доставит сообщение императору? Я устал от безделья и хочу отправиться домой, поэтому требую, чтобы вы вернули мне мои разговорные амулеты!

— Если вы подзабыли, вы сейчас находитесь не в том положении, чтобы что-то требовать. Поэтому вам придется лишь терпеливо ждать, пока мое послание достигнет вашего отца.

Викерн только поиграл желваками, больше для вида, но ничего не сказал, а брат продолжил:

— Но позвал я вас сюда не только, чтобы поинтересоваться здоровьем. Я хотел бы, чтобы вы примерили одно украшение… Алекс.

Я поднялся с кресла и подошел к Викерну, который едва сдержался, чтобы не отступить назад и начал качать права:

— Я не желаю, чтобы этот маг проводил на мне свои эксперименты! Я не буду…

Не обращая внимания на его требования, я просто повесил ожерелье Викерну на шею. К моему удивлению, оно застегнулось само даже без моего участия, напомнив действие альтарской уздечки, а потом плетение активировалось. По телу Викерна пробежала какая-то волна, моментально обхватив его целиком словно защитный кокон, а затем сверкнула и погасла, исчезнув без следа. Сын императора замер с открытым ртом, не закончив фразу. Я оглядел его и понял, что ничего не понял. Это и все действие? Я-то думал, что плетение перенесет его в какой-нибудь межпространственный карман, или превратит во что-нибудь совершенно иное, или просто радикально поменяет внешность, но ничего из этого не произошло. Надо меньше думать книжными шаблонами, недовольно я подумал, смотря на замершего Викерна. Артефакт оказался всего лишь банальным парализатором и как он может помочь в деле сокрытия пленного от глаз имперцев, я не представлял.

— Вот мы и узнали, как он действует! — радостно воскликнул Фариам.

— И что это нам дает? В таком состоянии пленного нельзя держать долго, иначе он просто помрет от голода.

— Ты думаешь? А, по-моему, ему сейчас вообще ничего не нужно, — сказал брат, подходя к Викерну и ощупывая его лицо.

— Слушай, временный паралич — это, несомненно, хорошо, но ведь его тело все равно будет нуждаться в пище и воде. За ним обязательно нужно будет присматривать, проверять время от времени. Может проще оставить его у тебя во дворце, так хоть шансов больше будет?

— Алекс, это не паралич. Посмотри сам!

Я подошел к фигуре Викерна и взглянул в его глаза. Они не были мертвыми и остекленевшими, но вот эмоций мне почувствовать не удалось, значит, мозг отключен полностью, но вот тело… Я взглянул на него и изумился, постаравшись сильно не открывать рот. Тело тоже было отключено! Даже не так, оно было переведено в состояние абсолютно неживой природы! В нем не было вообще никаких процессов, аура не просматривалась, энергии никакой не чувствовалось, кроме заряда в ожерелье. Такое впечатление, что Викерн в одночасье превратился в застывший кусок пластика! Я пощупал его лицо, как недавно делал Фариам и убедился, что это именно так. Но только этот пластик был очень твердым и прочным. Несмотря ни на что, мне не удалось отломать или согнуть ни одну волосинку из его шевелюры. Для проверки я достал кинжал и попробовал оцарапать щеку, но мне это не удалось. А когда я ударил его острием со всей силы, то добился лишь того, что Викерн отлетел от меня и рухнул на пол, как манекен, а на его щеке ни осталось ни следа! Поднимая эту застывшую куклу и приводя в стоячее положение, я отметил, что его одежда прекрасно гнется, видимо, плетение в ожерелье затрагивает только живую плоть.

— Алекс, да ты садист! — иронично сказал мне Фариам, наблюдая за моими опытами.

— Нет, я экспериментатор, — ответил я, пряча кинжал в ножны.

— Ну и что выяснил?

— Я могу и ошибаться, но вполне возможно, это плетение воздействует на живое тело и погружает его в своеобразный стазис. То есть, Викерн продолжает жить, но вот только в ином временном слое, что подтверждает то, что я даже не смог оцарапать его черным кинжалом, который должен по идее игнорировать любую магию. Получается, что это плетение образует своеобразную нишу в обычном времени, которая занимается живым телом, и держит ее, насколько хватит заряда. А при таком расходе плетение будет активным… — я глянул на сафрус и не заметил вообще никакого оттока энергии. — Да хрен его знает, сколько! Я так понял, что главным энергозатратным процессом была активация и создание этой ниши, а дальше на поддержание этого состояния сила практически не тратится.

— А как его из этого твоего стазиса вывести? — поинтересовался Фариам.

— Думаю, просто снять ожерелье, — пожал плечами и рискнул проверить.

Расстегнув замочек на ожерелье, я инстинктивно отпрянул, так как Викерн рявкнул мне прямо в ухо:

— …спокойно смотреть, как меня…

Я снова захлестнул его шею ожерельем, не дав закончить. Опять знакомая энергетическая волна пробежала по телу, превращая Викерна в пластиковую куклу. Отступив на шаг, я потер рукой ухо, в котором еще звенело, и сказал:

— Теперь все ясно. Правильно ты говорил, что твой артефакт идеально подходит для такого случая. Теперь все становится очень легко и просто. Даешь моим ребятам задание аккуратно вывезти его из дворца и закопать где-нибудь в лесочке, а имперцы вовек не догадаются! Главное, место потом не забыть, а то весь лес перекапывать придется.

Фариам хихикнул.

— Я вообще-то подумывал его просто спрятать где-нибудь, но твой вариант мне нравится больше.

Потом мы спрятали Викерна за самыми дальними стеллажами и вышли из библиотеки. Операцию было решено провести сегодня вечером, чтобы мои парни сумели за ночь справиться, а утром вернуться. Я только посоветовал, чтобы Фариам приказал выбрать им более-менее приметное место, а то ведь действительно, забыть можно. После этого я пообедал, поупражнялся немного в магии, вспоминая известные плетения, даже вовсю заразился идеей создания джедайского лазерного меча, вспомнив палочку-парализатор, но вот у меня ничего не вышло. Нет, плетение я придумал, и даже смог добиться, чтобы его рабочая часть выглядела тонкой огненной нитью, а не струей пламени, но только почему-то оно сильно нагревало тот предмет, который я использовал в качестве рукояти. Деревяшка сразу вспыхивала, а железка раскалялась, поэтому я оставил свою затею и пошел на очередной праздник.

В этот раз было полегче, может потому, что мне согревала душу мысль, что уже завтра я слиняю отсюда. Отработав положенное время, я вернулся в комнату и заснул, не дожидаясь прихода Филии. Наутро, позавтракав, я одарил печальную девушку десятком весьма неплохих украшений и сказал, что мне с ней было очень хорошо, но дела зовут в путь-дорогу. Филия сильно расстроилась и даже всплакнула, так что мне пришлось еще часик ее утешать, восполняя вчерашнее упущение. После этого я стал разыскивать Фариама, чтобы попрощаться. Король отыскался в библиотеке и сообщил, что мой план по сокрытию пленного прошел блестяще, а парни поклялись кровью, что никому об этом не расскажут. Так как в этом мире к клятвам относились серьезно, я знал, что брат будет спокоен. Когда я обнялся с ним напоследок и пообещал как-нибудь заехать, Фариам вдруг спросил меня:

— Алекс, а скажи, что ты еще собираешься делать в Эльфийском лесу? Зная тебя, я могу с уверенностью сказать, что судьбы тех эльфов для тебя — не слишком важная причина. Так почему ты стремишься именно туда?

Я вздохнул и ответил:

— Фар, ты ведь уже догадался.

— Ты хочешь найти тот проход, с помощью которого попал в этот мир?

— Да, — просто ответил я.

— Но зачем? Разве здесь тебе плохо? Разве ты действительно хочешь все бросить и сбежать?

— Нет, брат, все гораздо сложнее. Сказать по правде, я даже сам еще не разобрался в тех мотивах, которые толкают меня туда… Поверь, я понимаю, что этот мир мне уже не чужой, но на Земле остались мои корни, ведь там живут мои родители, которые даже не знают, что со мной случилось. Я хочу увидеть их… Хотя, может быть это и не главная причина… Фар, я не могу тебе сейчас внятно это объяснить, так как просто не осознаю этого. Но знаю одно — мне нужно найти этот проход, этот срез между мирами, чтобы просто определиться в своих желаниях.

Фариам помолчал немного, а потом серьезно ответил:

— Брат, я желаю тебе удачи в этом. Не сомневаюсь, что ты отыщешь то, что хочешь и обретешь себя. Легкой тебе дороги!

Обретешь себя? Интересно, о чем это он? А, не важно!

— А тебе терпенья и силы духа, — сказал я. — Помни, если совсем уж припрет, можно просто посмеяться. Иногда помогает. И вообще, навел бы ты порядок в своей своре, а то столько знати, а пользы от нее ни на медяк!

— Ну, ты меня еще жить поучи! — усмехнулся Фариам.

— Жить надо легко и весело! — откликнулся я. — Если не получается, нужно убрать всех, кто этому мешает!

— Как у тебя все просто…

— А жизнь не любит легких путей, — закончили мы хором и рассмеялись.

После прощания с братом я вернулся в гостевую и взял свои сумки, изрядно потяжелевшие, потому что свою одежду я решил не оставлять и прихватил мундир, черно-серебристый парадный костюм и еще несколько мелочей. Потом я сделал краткий набег на кухню и отправился к своим парням, которые пока еще жили во дворце. Им уже готовили девять больших многоэтажных домов неподалеку от дворца, но пока отряд располагался в здешней казарме. Всех ребят я не застал, Глен добился отпуска и оправился к невесте, десяток был на каком-то задании, но остальные тепло со мной простились и попросили заглядывать иногда. В отряде теперь командиром был Крот, а Даркин, по привычной традиции, его заместителем, так что за Кэльвов я был абсолютно спокоен. Пожелав им удачи и успехов на службе, я отправился на конюшню, где оседлал Ветерка, нагрузил на него сумки, а потом выехал за ворота. Спустя несколько часов я покинул столицу и направился по южной дороге. Моим пунктом назначения был Эльфийский лес. Место, где я рассчитывал найти ответы на некоторые вопросы. Место, где я начал свой путь. Место, где, как сказал Фариам, я смогу обрести себя.