"Рассвет над Москвой" - читать интересную книгу автора (Суров Анатолий Алексеевич)
Картина первая У СОЛНЦЕВЫХ
Гостиная в квартире старого дома в Замоскворечье. Окна занавешены плотными гардинами. Мебель и вещи, наполняющие комнату, разностильны. Здесь стоят диван, покрытый ковром, полированный сервант в современном вкусе, отживший свой век сундук и комод, заставленный пожелтевшими семейными фотографиями в пиленных лобзиком рамках, книжный шкаф и новенький рояль, над которым висит несколько акварельных зарисовок Москвы наших дней. Над диваном висят крест-накрест кавалерийский клинок и ножны. Разностильность находящихся в комнате вещей подскажет внимательному наблюдателю, что здесь хозяйничают женщины трёх поколений. Хозяйничают каждая по-своему» не мешая друг другу. Постороннему человеку в комнате неудобно, тесно, душно. Эту атмосферу ещё больше сгущает тёмно-зелёный свет настольной лампы.
У краешка стола, заставленного посудой, сидят Агриппина Семёновна Солнцева и Антон Звягинцев. Они давно покончили с ужином и играют в «дурачка», как видно, больше для того, чтобы скоротать время в тягостном ожидании. Агриппина Семёновна в тёмном старомодном старушечьем платье. Её седые, но еще волнистые волосы повязаны платком уголком вверх. Во всём заметен её преклонный возраст: и в том, как она сутулится, и в морщинистом лице, и в осторожных движениях, — но только не в глазах. Глаза у неё ясные, молодые. И пальцы не по возрасту ловкие, гибкие. Звягинцев в дорожном костюме. Он робок и застенчив для своих немолодых лет.
Агриппина Семёновна (пододвигая карты Звягинцеву). Сызнова тебе сдавать, круглый дурачок! Пятый раз остался, на шестой под стол полезешь, Антон, петухом петь заставлю! (Прошла к входной двери, заглянула в прихожую, вернулась к столу.)
Звягинцев (принуждённо улыбаясь). Не везёт, Агриппина Семёновна… И в карты не везёт. Говорят же: либо в картах либо в любви. А на поверку-то — ни так, ни этак. Обман выходит. (Рассеянно, думая о своём, сдаёт карты.)
Агриппина Семёновна. Да ты что, Антон, захмелел с чаю — девятую карту сдаёшь?
Звягинцев (спокойно). Велика беда! (Берёт три карты, в колоду.) Есть о чём спорить.
Агриппина Семёновна. Нет, ты пересдай, батюшка, пересдай!
Звягинцев послушно собирает карты, старательно, но неумело тасует их. Стенные часы пробили два раза. Агриппина Семёновна выдала своё волнение: она, прислушиваясь к чему-то, снова заглянула за дверь, ходит по комнате взад и вперёд.
Агриппина Семёновна. Будет, Антон. В картах, прямо скажу, не мастак!
Звягинцев (неожиданно громко). Она, чего доброго, и вовсе домой не заявится?
Агриппина Семёновна. Бывает. Иной раз на фабрике заночует.
Звягинцев (снова спокойно). Ну, хорошо. Дочь из повиновения вышла. Взрослая. А внучка-то ваша где?
Агриппина Семёновна. Эта с подругами куралесит.
Звягинцев (угрюмо). Не дождусь, стало быть, ни той, ни другой. (Раскрывает свой чемодан, стоящий у входных дверей.) В шесть утра поезд в Воронеж. (Достаёт из чемодана лисий мех.) Это Сане. (Достаёт голубого песца.) Это директорше. А это… (Подаёт мягкие, пушистые унты с неловкостью человека, не умеющего делать подарки.) Позвольте вам презентовать.
Агриппина Семёновна (очень ей понравились унты). Что ты, господь с тобой, Антон! Такой-то подарок тёще впору!
Звягинцев (сконфужен; но вдруг в нём проснулась отчаянная решимость). А когда же тёщей-то будете, Агриппина Семёновна?
Агриппина Семёновна (шутливо). Вот уж воистину: одно сердце страдает, другое не знает. (Приоткрыла штору. В раздумье.) Ночь… Ночные разговоры откровенные… (Вздохнула.) Жаль мне её. Жизнь у неё шумная, трескучая, да не настоящая.
Звягинцев. А вы поговорите построже с Капитолиной. Что, мол, долго Антон с Байкала в Москву и обратно ездить будет? Вас она боится.
Агриппина Семеновна (смеётся). Ха-ха-ха!.. Нет, батюшка! Моё дело — пироги испечь. А невесту стращать — уволь.
Звягинцев. Однако я двинусь. (Слишком громко хлопнул крышкой чемодана, слишком старательно затягивает ремень.)
Агриппина Семёновна (видит, как не хочется уходить Звягинцеву, да и самой не по душе его отъезд; сдержанно). Чайку бы, Антон, а? Холодный он, правда. (Пододвигает стакан.)
Звягинцев. Не пью холодный. (Однако садится за стол и старательно, маленькими глотками отхлёбывает чай.)
Агриппина Семёновна. И я такой не терплю… (Садится против Звягинцева, берет свой стакан и пьёт из него.)
Агриппина Семёновна. Её… Любит свой город. Ты вот альбом посмотри. (Подаёт альбом.) Будет из Сани толк?
Звягинцев (перелистывает альбом; мечтательно). Художница! Экое счастье — глаза на жизнь людям открывать. Мне, вам; каждому. Хорошо, если Саня и впрямь живописцем станет. Депутатом нашим в искусстве. Так и прикажите ей.
Агриппина Семёновна. Э-э, батюшка, у нас без приказов, каждая по-своёму живёт.
Звягинцев. Заметно. Даже по этой гостиной заметно. Здесь трое живут как бы порознь. (Глядя на клинок.) Вот Капитолины уголок… (Пройдя к роялю.) Здесь санина крепость… (С улыбкой посматривая на сундук, стоящий в противоположном углу.) А это уж, извините, ваша мебель. Уважаемая, конечно, вещь…
Агриппина Семёновна. Имущество тебе моё, что ли, не нравится? Другого не нажила.
Звягинцев. Не в имуществе суть. Живёте в одной семье тремя ячейками. (Снял со стены клинок, рассматривает. Читает надпись на рукоятке.) «Народному мстителю Капитолине Солнцевой за смелый кавалерийский рейд. От Ковпака». Да-а… (Вздохнул.) Многое в Капитолине от тех дней осталось. Много хорошего. Но и рубит сплеча, как в кавалерийской атаке. И мается на фабрике, как в ночном походе, и пальто на ней, как казачья бурка. И нравится мне это в ней и бесит. Да что говорить! И без того душно!
Агриппина Семёновна. Душно — так проветрим! (Раздвигает портьеры.)
На улице голубоватая мгла предрассветных часов. Вдали рубиновая звезда Кремлёвской башни. В прозрачном небе полощется флаг Союза. В нескольких окнах Кремлёвского дворца горит свет. Агриппина Семёновна распахивает окна; врывается лёгкий, прохладный ветер. Он шевелит волосы на голове Звягинцева, гуляет по комнате, шелестя бумагами.
Тихо-то как!.. Что ни говори, Антон, хороша Москва! (Пауза.) А мы, Антон, в этом доме последние деньки доживаем. Сносят его. В новую квартиру переезжаем. Снесут дом — и углам конец!
Звягинцев. Мебель эту с собой не тащите! (Указывает на сундук.)
Агриппина Семёновна. Ты что!.. Обязательно захвачу — как можно без сундука? Памятная вещь! Он пуст был всегда и служил замести кровати. Вот его — чудовище, уродину — повезу в новый дом обязательно. Чтобы в новом доме о старом помнили. Старое-то вспомните — новое краше покажется.
Долгая пауза.
Звягинцев. Светает…
Пауза.
Люблю я рассвет больше дня и ночи, больше утра и вечера… (Молчит.)
В оркестре возникает чистая, прозрачная и необъятно широкая мелодия.
А Капитолина всё же не придёт… (С горечью.) Подымается новый день. А для кого он? Прохлада эта, небо голубое — для кого?' Для кого Москва красавицей стала? Разве только для внуков наших? Нет, и для нас с вами. Для Капитолины. Вот чего она понять не может. Все радости по привычке на послезавтра переносит. А я так скажу: полным счастьем жить пора!
Агриппина Семёновна (прислушивается к шуму за окном). Гляди… Слушай!..
То стихая, то усиливаясь, на улице звенит песня:
Пусть дни нашей жизни, как волны, бегут.Мы знаем, что счастье нас ждёт впереди.Порукой в том юность, и радостный труд,И жаркое сердце в груди…
Песня звучит всё громче и громче. Выделяется звонкий девичий голос. Пронзительный милицейский свисток. Песня, нарастая, перекрывает его.
Гляди, Антон, девчонки цепью идут! Милиционера, как в сеть, залучили! Там и Санька наша! Смотри, смотри — с милиционером в «кошки-мышки» играют! Ты, Антон, и не знал, небось, что за ночь сегодня! Ну озорницы!.. Десятый класс гуляет! Каждый год в эту ночь так бывает. Се-годня санино счастье.
Всё громче и звонче слышен девичий голос:
Пусть дни нашей жизни, как волны, бегут…
И всегда так, каждую весну песня ихняя меня будит. Со всего города на Красную площадь цельными шеренгами сбираются. Постоят возле мавзолея, помечтают, обнимутся на прощанье… А по домам-то по двое, по трое ручейками растекаются. Иные уж больше не встретятся…
Озорной девичий голос всё нарастает:
Мы знаем, что счастье нас ждёт впереди…
Вон она, Саня!.. Долго я этого дня ждала!
Агриппина Семёновна и Звягинцев чуть выглядывают из окон так, чтобы самим остаться незамеченными. За окнами появляется группа юношей и девушек, среди ник Саня Солнцева, белокурая, с озорными глазами, Игорь Бобров, высокий, статный, Вероника Куварзина, очень хорошенькая и нарядная, с модной причёской.
Игорь. Ну вот, проводили Саню… Проводим Веронику и разойдёмся… По разным дорогам. До свиданья, Саня!
Саня. Как не хочется прощаться, ребята! Друзья, вот что: идёмте ко мне чай пить. Посидим в последний раз. Ведь завтра мы уже не мы… Идёмте!
Игорь. Неудобно. Рассвело.
Саня. Сегодня всё удобно. Единственная ночь. Такой больше никогда не будет.
Вероника. Господи, даже не верится — ни уроков тебе, ни экзаменов!
Саня. Пошли, пошли!
Юноши и девушки входят в гостиную. Чинно раскланиваются с Агриппиной Семёновной и Звягинцевым.
Ещё не спите, бабушка?
Агриппина Семёновна. Где же спать? Тебя дожидаюсь.
Саня. А мама?
Агриппина Семёновна. И мать загуляла.
Саня. Вот и чудесно, ругать не будет! (Звягинцеву.) Добрый вечер, Антон Петрович, или уж доброе утро, не знаю.
Звягинцев. Доброе утро, Санюшка! (Обнимает её.) Самое, самое доброе! Поздравляю тебя от всего сердца! И вас, друзья, поздравляю!
Агриппина Семёновна (влюблённо смотрит на внучку, целует её в лоб: дрогнувшим голосом). Соловушка ты моя!
Игорь (солидно откашливаясь). Неудобно получилось. Весь дом подняли. Извините, пожалуйста. Мы сейчас уйдём.
Агриппина Семёновна. Удобно, удобно, чего там! (Похлопав Игоря по плечу, усаживает за стол.) Сейчас я вам чайку налажу. (Звягинцеву.) А ты, Антон, подсоби. (Выходит с ним в соседнюю комнату.)
Девушка в школьной форме (подойдя к окну, всматривается вдаль). Где же его окно?.. Ребята, кто был в Кремле?
Игорь (старается говорить авторитетно). Я был. На экскурсии в Оружейную палату. По-моему, его окно на втором этаже, там, где горит свет.
Шустрый паренёк. По-моему, по-твоему… Не знаешь, так и скажи. (Он и сам невольно всматривается в светящиеся окна.) А может быть… Если свет горит, — значит, его окно.
Игорь. Мы так думаем потому, что не представляем его спящим. Я, например, не могу представить, откровенно скажу. Понимаю, что он спит, как все люди, а представить не могу… Мне кажется, это он всякий раз рассвет над Москвой своей рукой включает!
Саня. А что, ребята, — сказали бы мы товарищу Сталину сегодня, если бы он вдруг вышел к нам на Красную площадь? Вышел бы и спросил: как ваши дела, товарищи?
Игорь. Ну, об экзаменах, об отметках, о медали я бы, конечно, говорить не стал. Смешно, по-детски. А сказал бы, что собираюсь делать.
Басовитый парень. И что же именно?
Игорь. Я сказал бы… (Вытянул руки по швам, гордо поднял голову.) Дорогой товарищ Сталин! Я хочу украшать советскую землю большими, прекрасными дворцами! Из мрамора, из стали, гранита! Я хочу построить дворец с фонтанами на всех этажах и деревьями в нишах… (Товарищам.) Это трудно объяснить, а нарисовать я бы мог. Ничего нет лучше архитектуры, ребята!
Тем временем Агриппина Семёновна и Звягинцев подали чай и угощенье на стол и, не привлекая к себе внимания, удалились.
Басовитый парень. А мелиорация? Что твоя архитектура! Пустыни в сады превращать будем!
Шустрый паренёк. А хирургия? Ты меня не агитируй.
Саня (прерывая). Прошу бывших школьников к столу, чай подан!
Басовитый парень (продолжает о своём). А лесные полосы? А искусственные моря?.. Это же — сотворение мира! Я — в Тимирязевку! Если примут, конечно. Туда, видно, каждому хочется.
Девушка с косичками. Ну, уж каждому! А современная физика? Вы понимаете, что это такое? Не понимаете? Космические лучи! Атомные машины!
Шустрый паренёк. Нет, нет, вы меня не агитируйте. Я — в хирурги. Самая благородная профессия в мире. Не агитируйте, пожалуйста!
Девушка в школьной форме. А мой идеал, товарищи, — наша классная руководительница Ольга Петровна!
Девушка с гладкой причёской (сокрушённо). А я, хоть убейте, не знаю, куда поступить. (Смеётся.) Наверное, выйду замуж. Обед мужу готовить — это тоже хорошо! Если он почётный, уважаемый человек, да ещё лауреат, чего доброго. Разве плохо?
Девушка с бантом. Нет, моё место в институте стали. У нас вся семья — сталевары. И я буду сталь варить, а не щи со сметаной.
Девушка в школьной форме. Всё ясно. Саня — в академию живописи, Игорь — в архитектурный…
Игорь (перебивая). Представьте, нет. Поступаю в военно-инженерное училище. Перед вами будущий офицер вооружённых сил.
Девушка с гладкой причёской (изумлённо). Ты офицер?! Вот уж не представляю тебя возле пушки. Громить, уничтожать — не твоё призвание.
Игорь (горячо). А что такое пушка, ты хотя бы раз задумывалась? Пушки разные бывают. А наша, советская — это благородная машина! Машина для уничтожения зла.
Басовитый парень (после раздумья; подошёл к Игорю, обнял его за плечи). А ведь хорошо это — в офицеры! Молодец! Я очень хорошо тебя понял. Что было бы, если б все мы только о садах да о дворцах мечтали!
Вероника (в упоении). А я — на сцену! Умру, а буду на сцене. И Александра со мной. Верно? На что тебе живопись? С твоей внешностью, с твоим голосом. И фигурка! Пойдёшь со мной? Говори, умоляю!
Саня. Завтра скажу.
Девушка в школьной форме (с любовью глядя на подругу). Да ведь завтра-то наступило! Вот оно — завтра, о котором мы столько мечтали! (Крепко обнимает Саню, нежно целует её рассыпающиеся золотистые волосы.) Прекратим, друзья, этот вечный спор. Завтра наступило!..
Вероника. Александра, спой на прощанье. Знаешь что… Как это?.. (Мурлычет мелодию). «Рассвет на Миссисипи». Чудное танго! Спой, умоляю!
Саня (садится за рояль). Какое ещё «Миссисипи»? Я спою вам «Рассвет над Москвой». (Поёт.)
Игорь выключает электрический свет. Комната наполняется прозрачной голубизной. А вдали, за окнами, спокойный, величественный Кремль. Зачарованные друзья и подруги, обнявшись, смотрят вдаль безмолвно и торжественно. Затем подхватывают припев. Кончилась песня. Секунду — другую царит тишина.
Игорь. Спасибо, Саня!
Все дружно аплодируют. Звягинцев, распахнув двери, хлопая в ладоши, подходит к Сане.
Звягинцев (по-отцовски целует её). Спасибо, Саня! Я её в Забайкалье повезу, эту песню. К охотникам, звероловам.
Друзья и подруги расходятся, прощаясь с Саней. Игорь подает руку последним. Ему хочется ещё что-то сказать. Звягинцев, заметив это, выходит.
Игорь. Правда. Саня, ты решила своё будущее?
Саня (смущённо улыбаясь). Стыдно сказать, Игорь, — нет. Всем завидую, все решили, а я нет! Жизнь такая огромная!
Игорь. Тебе-то уж раздумывать нечего. Ты же великолепно рисуешь! Что говорил академик Рыжов? А-ка-де-мик — не я!
За окнами шум мотора.
Саня (в окно). Мама, наконец-то!
Женский голос. Доставь Ивана Ивановича, Петя, и на покой! До свиданья!
Мужской голос. До свиданья!
Хлопнула дверца.
Женский голос. Обожди-ка, Петя. Ты всё-таки, Иван Иванович, зайди минут на десять. Надо же в конце концов поставить точку.
Мужской голос. Что Вы, Капитолина Андреевна! На фабрике через несколько часов встретимся.
Женский голос. Нет уж, давай до конца разобъяснимся. Или кайся.
Мужской голос. Ну, если вопрос на ребро ставите — пошли.
Игорь (во время происходившей за окном сцены поспешил было к выходи, но вернулся. Ему неловко встретиться с матерью Сани в такой поздний час.) Неудобно как-то…
Саня (смеётся). Попался, который кусался! Да что ты, Игорь! Это же мама и Иван Иванович Курепин. Человек-то какой! Я вас познакомлю.
Входят Капитолина Андреевна Солнцева и Иван Иванович Курепин. Капитолина Андреевна — представительная, энергичная женщина. Одета в костюм мужского покроя. По пышным золотистым волосам, по живому взгляду открытых глаз нетрудно узнать в ней мать Сани. Курепнн — человек атлетического сложения. Каждая черта лица, каждый жест его свидетельствуют о могучем здоровье и спокойном нраве. Говорит обычно с еле заметной улыбкой. Над его умными, весёлыми глазами нависли широкие, густые брови.
Капитолина Андреевна. Что такое? Саня и… (Удивлённо смотрит на Игоря.) В такое время? Почему не спишь?
Саня (смутилась). Познакомьтесь, Игорь Бобров, мой товарищ по школе.
Игорь делает степенный старательный полупоклон.
Капитолина Андреевна (Сане). С какой же это радости полуношничаете? (Курепину.) Да уж не романы ли тут какие?
Саня. Сегодня все не спят, мама.
Саня и Игорь боятся взглянуть друг на друга. Они не думали о «романах», не подозревали, что так можно назвать их отношения. Смутилась и Капитолина Андреевна.
Неловкая пауза.
Капитолина Андреевна (Игорю). Очень рада с вами познакомиться. Заходите впредь… только пораньше.
Игорь. Благодарю за приглашение. До свиданья.
Капитолина Андреевна. Где живете? (В окно.) Петя, доставь молодого человека!
Игорь. Спасибо, я пройдусь пешком. До свиданья. (Направляется к выходу.)
Саня. Ночь до чего хороша! Я провожу тебя до набережной, Игорь.
Игорь и Саня выходят.
Капитолина Андреевна. Александра!
Саня (в окно). Извини, мама! (Скрывается.)
Курепин (с трудом сдерживая улыбку). Строго вы дочку встретили, Капитолина Андреевна.
Капитолина Андреевна. Сколько от детей неприятностей! В главке похвалили — так дочь настроение испортила. Погоди, ещё школьница. А что будет, когда вырастет?
Курепин. Она уже не школьница, Саня ваша.
Капитолина Андреевна. Ты придумаешь!
Курепин. Кончила она сегодня школу. Потому и не спится ей.
Капитолина Андреевна. Санька-то?.. Подожди, Иван Иванович… Сегодня у нас какое число? (Бросается к выходу, но тут же возвращается.) Ушли. Да, да, так и есть — торжественный вечер был! Ольга Петровна приглашала же. Опять не успела. Дочь растёт — не видишь, сама старухой станешь — не заметишь. Дни и ночи, ночи и дни… Вот она, жизнь директорская, пропади она пропадом!
Курепин. Что на жизнь жаловаться? Не она перед нами — мы перед ней в ответе.
Капитолина Андреевна. Завтра весь день с Александрой проведу. За город куда-нибудь поедем. (В окно.) Петруша, припаси бензину, завтра за город едем! (Курепину.) О своей жизни расскажу, её жизнь обдумаем. Ах ты, Саня! И парнишку этого прихватим. Ты как думаешь, Иван Иванович? Дочка-то единственная… (На глазах слёзы материнского волнения, радости и тревоги. Быть может, и о своей судьбе, большой, трудной, задумалась Капитолина Андреевна, приложив рукав пиджака к утомленным от бессонной ночи глазам.) Поедешь с нами, Курепин?
Капитолина Андреевна. Ну когда же, Курепин? Скажи ты мне, парторг!
Долгая пауза.
Ладно, дело семейное! (Подтянулась, преобразилась.) Вот что, Иван Иванович! Положим спору конец. (Миролюбиво.) На что похоже? Директор с парторгом договориться не могут. Что скажут о нас?
Курепин. Что мы сами о себе скажем — вот вопрос.
Капитолина Андреевна. С нами советуются — это ценить надо. Министерство хочет знать мнение рабочего коллектива, каковы наши возможности, на что способны. Пройди с утра по цехам, поговори с рабочими, мастерами. Пусть на собрании партийного актива сами скажут, чего стоит нам наш метраж. Сто двадцать процентов! Шутка ли?
Курепин. Аж сто двадцать!
Капитолина Андреевна (обиженно). Что значит «аж»?
Курепин. От слова метраж.
Капитолина Андреевна. Улыбаешься? Никогда не видела, чтобы партийный работник целый день улыбался. Готовь партийное собрание. Хорошее собрание требует хорошей подготовки.
Курепин. А как вы полагаете, Капитолина Андреевна, что значит подготовить партийное собрание?
Капитолина Андреевна. Это значит… Да ты что, маленький? Учить тебя? Подготовь несколько выступлений. Пусть и министерство увидит, что коллектив у нас сплочённый, единый, дружной семьей живём, честью фабрики дорожим.
Курепин (в тон). Руководителей фабрики уважаем, авторитет их поддерживаем…
Капитолина Андреевна. А ты думаешь? Ведь, знаешь, одна Богданова Анюта такого наплести может! Хоть и работница отменная. Какое впечатление у людей останется?
Курепнн (категорически). Нет, Капитолина Андреевна, такого собрания сам готовить не буду и другим не позволю. А кто вздумает, привлеку к партийной ответственности. И строго привлеку!
Капитолина Андреевна. За что?
Курепин. За попытку зажать критику.
Капитолина Андреевна. Круто берёшь, Иван Иванович.
Курепин. Обязательно круто. Пусть придут товарищи из министерства и послушают, почему метраж гоним, а он, метраж, только директору по душе. Исайя, ликуй! Директоре, радуйся!.. Нет, Капитолина Андреевна, мы не псалмопевцы. Потолкуйте-ка с людьми, по душам потолкуйте. Их расспросите, свои мысли расскажите, много огорчительного услышите.
Капитолина Андреевна (готовая, кажется, вспылить, вдруг рассмеялась). Ха-ха-ха! Иван Иванович, милый, да ты сам-то сколько на фабрике? А на моих глазах половина работниц выросла. Я их всех по имени-отчеству знаю. На сотне свадеб гуляла. А мать-то моя тех невест и женихов в пелёнках видела. Это ты у нас новичок, не вошёл ещё в семью. Ничего, поживёшь, поработаешь — близким станешь.
Курепин. Да ведь иной раз то заметит новичок, что не видит старичок.
Капитолина Андреевна (обернулась к окну, заметила Саню, которая уже дивно стоит там и внимательно слушает). Саня? Ты здесь?
Саня. Разговор секретный?
Капитолина Андреевна (с заметной неловкостью). Служебный. (Не хочет обнаружить перед дочерью сильное возбуждение. Курепину, подчеркнуто спокойно и необычно громко.) Да о чём мы спорим, Иван Иванович, в конце-то концов! Дать народу побольше ширпотреба, прочного, дешёвого, — вот наша цель.
Курепин. Разве я против? Народ ждёт материал прочный, дешёвый. Тут и спорить не о чем.
Капитолина Андреевна. Ну, слава те, господи! Уразумел. Так и доложим Башлыкову.
Курепин. Только добавим: коллектив фабрики не доволен своей продукцией. Коллектив желает выпускать ткани многоцветные, красивые и, уж от себя бы я сказал, радостные, как рассветный луч!
Капитолина Андреевна (рассмеялась). Ха-ха-ха!.. Опять в эмпиреи вознёсся. Рассветный луч! (Снова смеётся.) Ха-ха-ха!.. Что ты, что Анюта Богданова — скучно вам на производстве! Вам бы в оперу или в балет.
Курепин. Анюта Богданова у своего станка — артистка. Вспомните её десятицветный ситец. На такой ситчик Репин, Суриков загляделись бы!
Капитолина Андреевна. Артистка-виртуоз! Они с Гермогеном Петровичем для выставки образчик такой сделают, что все изумятся. Для выставки! А у меня — производство, фабрика громадная! Я миллионы метров даю стране. Миллионы! Что ж мне, над каждым метром ворожить? Думаешь, душа у меня холодная, глаз слепой? Придёт пора — увидишь, Иван Иванович, в этих руках такие цветы заиграют, что и Анюте твоей не снились.
Курепин. И когда же придёт это время?
Капитолина Андреевна. Гадать не будем.
Курепин (перебирает книги в санином шкафу). Представьте, один весьма авторитетный человек с вами не согласен. Надо, говорит, приближать будущее, переносить из него, сколько можно, в настоящее.
Капитолина Андреевна. Кто такой?
Курепин. Чернышевский, Николай Гаврилович. Вот прочтите сами. (Подаёт книгу.)
Капитолина Андреевна. Я позвала тебя не в философии состязаться. (Ставит книгу на место.) Я фабрикой руковожу, не академией… Да что там, Иван Иванович! С тобой рассуждать — суток не хватит.
Курепин. И я говорил: давно почивать пора.
Курепин (Сане). Поздравляю, Саня, с аттестатом зрелости! (Широко улыбаясь, пожимает санины руки.) В жизнь вступаешь. В какую жизнь! Стихи любишь?
Капитолина Андреевна (подошла к дивану, утомлённая, легла; закинула руки за голову; с минуту остаётся с закрытыми глазами). Подойди, дочка, посиди со мной.
Саня. Аттестат посмотреть хочешь?
Капитолина Андреевна. Принеси.
Саня вышла.
Капитолина Андреевна (наслаждаясь покоем и тишиной). Устала, как чёрт. Суматошная жизнь. В драках, спорах. А другой не хочу.
В дверях появляется Звягинцев.
Звягинцев. Можно, Капа?
Капитолина Андреевна (встала, быстро взбила волосы), Антон, ты?
Звягинцев. Как всегда, не во-время… Ты утомилась, понервничала, а мне уж на вокзал пора.
Капитолина Андреевна. Откуда и куда?
Звягинцев. Об этом ли говорить?.. С севера на юг, с востока на запад — не всё ли равно?
Капитолина Андреевна. А о чём же говорить? Сам тогда спрашивай.
Звягинцев. Я тебя спросил на всю жизнь однажды, сколько лет жду ответа. И ещё буду ждать, сколько хочешь. А сегодня не по себе стало.
Капитолина Андреевна. Отчего же?
Звягинцев. На них глядя. (Кивнул головой на дверь, в которую вышла Саня.) Может быть, и правда, пора нам чужой радостью жить? Может, наши путёвки в счастье просрочены?
Капитолина Андреевна. У меня вот дочь невеста. Только сегодня, как говорится, встала перед фактом. Каждому своё, Антон. Я свою радость ищу на фабрике, на «Москвичке» моей.
Звягинцев. Мне пора! (Кладёт на плечи Капитолины Андреевны песца.) Погляди, Капа! Гордость сибирской земли. (Любовно гладит голубоватый мех.)
Капитолина Андреевна. Смеёшься надо мной, Антон. Партизанка — в горжетках!.. Ты какой-нибудь фифе преподнеси.
Звягинцев. Не для фиф растим зверей этих, не им Сибирь дары свои шлёт. (Махнул рукой.) Тебя не переспоришь. Пусть Саня носит. {Подаёт руку.)
Капитолина Андреевна. Не сердись, Антон! На обратном пути заезжай непременно. По каналу проедем. Сходим в театр. Так, что ли?
Звягинцев. Будь всегда, всегда счастлива, Капитолина!
Капитолина Андреевна. До свиданья, Антон.
Звягинцев уходит с чемоданом. Капитолина Андреевна порывисто подошла к окну, с опаской поглядела из-за портьеры вслед уходящему Звягинцеву, так, чтобы обернувшись, он не увидел её.
Капитолина Андреевна (вполголоса). До свиданья, друг ты мой! (Услышав шаги Сани, быстро возвращается на диван.)
Капитолина Андреевна. Ах ты, умница! Всю жизнь прожить бы тебе с такими отметками! (Смотрит на дочь ласково и как-то по-новому, как будто не видела её очень давно. Протянула руку стоящей перед ней Сане.) Давай же посидим, дочурка. (Уселись рядом и обнялись, как подруги.)
Входит Агриппина Семёновна с тарелками.
Агриппина Семёновна. Ужинать будешь?
Капитолина Андреевна. Куда там! Отоспаться бы.
Саня. Устала ты, мамочка.
Капитолина Андреевна (протяжно, задумчиво). А помнишь, Саня (глядит на дочь прищурившись, будто издали), помнишь, как я тебя в шкалу первым раз свела? Я тогда еще бригадиршей была. Утром ранец твой уложила, а будить жалко. У тебя косички тоненькие были… Красное платьице… Серое плюшевое пальтишко… Дождь шёл крупный, тяжелый. Возле школы постояли. Хлопнула дверь — и у меня сердце сжалось…
Саня. Помню, мама, всё помню. Я смотрела из окна долго-долго…
Капитолина Андреевна. Ранец-то папка покупал. Вот бы взглянул на тебя сегодня… (Встала с дивана, прошлась по комнате. Смотрит в окно.) В какой институт пойдешь?
Саня (обняв мать, говорит ей на ухо). Тебе первой скажу. В институт, может быть, и пойду, да только через два-три года. А сейчас хочу к тебе, на фабрику. В цех!
Капитолина Андреевна (резко обернувшись). Что-о?! В цех? Это зачем?
Саня. Так я решила, мама.
Капитолина Андреевна. Ты что, Саня? А учится? Разве о том мечтала я, чтобы в подсобные тебя зачислить?
Саня. Учится люблю, мама. Да ведь фабрика — тоже школа. На всю жизнь, так я думаю. И ничем её не заменишь. А на «Москвичке» и бабушка работала и ты свою жизнь там начинала. (Смеётся.) Это наша семейная фабрика. (Шутливо.) Сейчас я тебе напишу заявление. (Садится за стол, пишет и говорит вслух.) «Директору фабрики «Москвичка» товарищу Солнцевой К. А.».
Капитолина Андреевна (решительно отбирает листок). Причуда! И кто тебе в голову вбил?
Агриппина Семёновна. Отчего же причуда, капа? У Александры свой характер есть.
Капитолина Андреевна. А-а-а! Поняла! (Сане.) Вот кто тебя надоумил?!
Агриппина Семёновна (в сторону удивлённо). Сама первый раз слышу. (Капитолине Андреевне.) А хотя бы и так. Что тогда, товарищ директор?
Капитолина Андреевна (жестко). Не бывать этому!
Агриппина Семёновна (ставит на стол сковородку.) Приятного аппетиту! Пойдем, Саня. На что нам директор? Я сама тебя на должность определю.