"Анатом" - читать интересную книгу автора (Андахази Федерико)

В царстве Венеры

quot;Кариай, Верагуа. Золотые копи, ниспосланная Провидением земля, изобилующая золотом, где люди украшают им руки и ноги, покрывают и отделывают сундуки и столы! На женщинах золотые ожерелья До лопаток. В десяти днях пути отсюда — Ганг. От Кариай до Верагуа не дальше, чем от Пизы до Венеции. И все это было мне известно: из Птолемея, из Священного Писания Это рай на земле…, — смог бы написать Матео Колон подобно тому, как его тезка-генуэзец писал королеве. «О, моя Америка, сладостная, открытая мною земля», — эти семь слов лучше всего описывают эпопею Матео Колона.

Прошло немного времени, и анатом понял, что эта странная болезнь, это чудовищное уродство, в сущности, нечто вроде новой Вест-Индии. По возвращении в Падую он обследовал сто семь женщин, живых и мертвых. К своему крайнему изумлению, он установил, что «член», обнаруженный им у Инес де Торремолинос, имеется у всех женщин «крошечный и скрытый за плотью срамных губ». К тому же он с восторгом убедился, что эта маленькая выпуклость воздействует на тело и желания других женщин точно так же, как на тело и желания Инес. Подобно Колумбу, сбившийся с пути анатом нашел гораздо больше того, что искал, —ключ к любви и наслаждению. Невозможно объяснить, каким образом эта сладостная драгоценность — duke tesoro — веками оставалась незамеченной; нельзя понять, как поколения ученых, восточных и западных анатомов, не обнаружили этот бриллиант, видимый невооруженным глазом, стоит лишь раздвинуть плоть вульвы.

«О, моя Америка, сладостная, открытая мною земля», — записал анатом в начале шестнадцатой главы своего труда «De re anatomica».

Под вздохи и восклицания «любовь моя» анатом ласкал берега новых земель. Подобно вышедшим из зеленой чащи краснокожим индейцам, которых бородатые боги сочли полулюдьми-полуживотными, женщины несли дары новому Властелину Царства Венеры. Он шел вперед, исследуя генитальные леса, со шпагой в правой руке, Священным Писанием в левой и крестом на груди. Он продвигался вглубь материка, и вот однажды Бог повелел ему: «нареки имена вещам», и на исходе каждого дня анатом стал записывать в дневник: «Если мне дано право наречь имена открытым мною вещам…» — и называл эти вещи по именам. Так, завершив кругосветное плавание, он высадился на землю, сотворенную из его ребра.

Под вздохи и восклицания «любовь моя» он целовал песок неизведанных земель, водружал знамена и мучительно подыскивал слова для новых открытий. Ему не приходилось сражаться с врагами или храбрыми индейцами. Довольно было указать перстом и заявить: «Это мое!» — и по мановению его пальца — опытного и умелого — распахивались чащи, впуская Его Величество.

Так он шел вперед, нарекая имена и осваивая то, что было взято у него, подобно ребру Адама. Какая сладостная судьба! И вот настал момент явить свои открытия миру. quot;Это, любезнейший читатель, прежде всего вместилище влечения у женщин , — говорил он, указывая на берега царства Венеры.

Он поднимал якорь и вел корабль к проливам и архипелагам, где до него не ступала нога человека, и, подняв указательный палец, говорил: «Если проворно и умело тереть его пальцем, оттуда, независимо от их желания, по причине удовольствия стремительно вытекает семя», — и становился Господином и Повелителем женских приливов и отливов. Перед ним открывались и закрывались воды. Он был Господином, Покровителем и Сувереном желаний Венеры, и женщины, «независимо от их желания», становились его рабынями.

А он все шел вперед, нарекая имена в честь Святого Иоанна и Святого Иосифа. «Можно звать этот орган матка, утерус или вульва», —писал он и продолжал именовать.

Средоточием его «Америки» была, конечно же, Мона София. Чтобы пленить вероломное сердце, ему уже не нужно было рыскать по свету в поисках приворотной травы. Не нужно было взывать к богам или демонам. Не нужно было даже расточать любезности или обдумывать план совращения. У него был ключ от женских сердец — стоило лишь протянуть руку и с ловкостью и сноровкой потереть крошечный орган. Он проложил путь туда, куда до него не проникал никто. То, что с начала времен искали колдуны, ведьмы, правители, драматурги и, наконец, все влюбленные, нашел анатом Матео Ренальдо Колон. Теперь Земля Обетованная — Мона София — в его руках, умелых и ловких.

Однако анатом не остановился на достигнутом. Коль скоро женская душа — это царство, которое не в силах покорить все воинства мира, причина этого столь проста и очевидна, что ее, в силу той же очевидности, до сих пор никто не замечал: Amor Veneris, первоисточник женской любви, служит неоспоримым доказательством отсутствия души у женщин. И Матео Колон обосновал этот тезис в своем «De re anatomica».

Подобно путешественнику, который, углубившись в чащу, с трудом находит обратный путь, анатом окончательно заблудился в дебрях своего открытия.

Шестнадцатая глава «De re anatomica» стала эпопеей, эпической песнью. Шестнадцатого марта 1558 года, в соответствии с университетскими правилами представления работ к печати, Матео Колон вручил декану свой труд — тетрадь в сто пятьдесят листов, к которой прилагалось семь анатомических иллюстраций на медных табличках — одно из красивейших творений Возрождения, — собственноручно писанных маслом: карты нового континента, именуемого отныне Amor Veneris.

Двадцатого марта того же года Алессандро Де Леньяно ворвался в комнату Матео Колона в сопровождении университетского священника и двух стражников. Декан зачитал постановление Верховного Трибунала, удовлетворявшего просьбу Алессандро де Леньяно об образовании комиссии по изучению деятельности анатома и рассмотрению обвинений в ереси, богохульстве, колдовстве и сатанизме. Все рукописи анатома были конфискованы, включая висевшие на стене рисунки. То, что его не заключили в карцер, следует объяснить не благосклонностью властей, а их намерением не предавать процесс огласке. Матео Колону сообщили, что, согласно булле папы Павла III, возводящей комиссии докторов богословия в ранг Верховного Трибунала в вопросах веры, суд состоится в стенах Университета. Председательствовать на процессе будут сам кардинал Карафа, а также посланник кардинала Альвареса Толедского.