XVIII

Красненький бульдозер, похожий на увеличенную (несильно) игрушку, разгребал горелый мусор, выталкивал его за забор и потешно помигивал поворотниками, чего в принципе, мог бы и не делать.

Арсен, заложив руки за спину, надзирал за бульдозером, заворожено провожая его взглядом. Однако, вместо выражения полнейшей идиотической отключенности, нередко возникающего на лицах в аналогичных ситуациях, на лице Арсена имела место гримаса раздражения, что не осталось незамеченным Игорем, который сидел свесив ноги на крыше бытовки.

— Дядя, Арсен, ходи сюда!

— Чего?

— Ну иди! — Игорь приглашающе махнул рукой и, когда Арсен неохотно подошел, потешным кульбитом сверзился с крыши.

— Здравствуй, Бим! Здравствуй, Бом! — приветствовал Игорь Арсена из сугроба в который приземлился.

— Ты чего это?

— Так, — вздохнув, ответил Игорь, — веселю тебя. Зачем такой мрачный ходишь, как не побоюсь этого слова, дымоходное нутро?

Арсен плотнее запахнул куртку, присел на корточки рядом с Игорем.

— Потому что, немножко не от чего веселиться.

— Что так?

Какой-то цирк вокруг. И я не только тебя имею в виду. Даже совсем не тебя.

Игорь нахмурился, спросил:

— Так в чем дело-то? Какой где цирк?

— Вокруг нас! — широко обвел рукой Арсен. — Я не понимаю, кто с нами играется и зачем. А с нами играются. Потому что так не бывает. В органах не самые светлые умы работают, но люди там хитрые и, что самое важное — осторожные. Я немножко пересекался с ними раньше и уверяю тебя, так как они ведут себя сейчас, они никогда себя не ведут.

— А я не пересекался. Давай, выговаривай накипевшее, чего с ними не так?

— Много не так. Почему мы живы до сих пор? Почему в той засаде не было ни одного снайпера? Такого чтоб сидел в сугробе метров за двести и чпок — в голове немножко больше дырок чем положено.

— Так, небось подумали, что и автоматчиков с пистолетчиками хватит…

— Игорь, это не мафия, это немножко другое! Тут нет "подумали, может". У них все давно подумано и в инструкции расписано. Как-то немножко не верится в такую инструкцию, где написано, чтобы без снайперской поддержки опасных злодеев ликвидировать.

— А может они думают, что снайперу нас не взять — мы его засечем сразу.

— Не может! Чего тут думать — попробуй, так узнаешь. И вся эта космическая опера, со сбрасыванием связки взрывпакетов, вместо нормальной бомбы, это зачем? Это показуха все! Но это даже не главное совсем. Знаешь, что главное? Ты раньше взятки давал?

— Нет.

— А я — многажды. Так даже работники ДЭЗов не берут. Никто так внаглую не берет, если собирается дальше работать. А уж запрашивать такие суммы как этот, который приезжал… это вообще только в одном случае может быть — если сразу валить насовсем, обрывая все концы. И, кстати, на то, чтобы их оборвать, придется больше половины суммы раздать.

— И что из этого следует?

— А этого я, немножко не понимаю. Понятно, что разводят нас. Но "разводят", это такое широкое понятие. А сузить я пока не могу никак. И вот, даже посмотри на работяг, которые нам тут строят: это не те, которых я заказывал. Те все мычат, что заболели-заняты, что вместо себя сына-зятя пришлют. У меня на рожи память хорошая такая — нет тут ни одного чтобы как сын был на ту бригаду похож.

— Но строят-то хорошо?

— Не знаю, пока сам видишь, они только говны разгребают.

— Ну и забей. Пусть строят, будь они хоть все переодетые чекисты. Прочно построят — так и спасибо. И на остальное забей, пустое.

— Легкомысленно ты немножко ко всему относишься.

— Да. Потому что это все чухня. Пусть себе возюкаются. Кто они, а кто мы.

— А-аа! — Арсен махнул рукой и пошел смотреть на бульдозер. А Игорь зашел в вагончик и взяв под мышку Тинки-Винки, сплясал с ней танец собственного сочинения.

От пляски его отвлек Яша. Точнее не сам Яша, а его телефон. Когда он зазвонил, заспанный Яша сел в кровати торчмя, а Игорь отпустил кошку и прислушался.

— Чего там? — спросил он, когда побледневший Яша дал отбой.

— Они возвращаются.

— Кто?

— Лера, жена твоя, Саша. И твой дед.

— Они чего, — вытаращил глаза Игорь, — охолпели вконец? Какой возвращаться, всего неделя прошла!

— За что купил, за то и продал. — усталым голосом ответил Яша и рухнул обратно на подушку.

Пока Игорь ругался, а Яша переживал, Арсен задумался.

— Где мы их поселим? Надо сказать, чтоб еще бытовку подвезли.

— Ты не о том говоришь! — свирепо погрозив кулаком в пространство, отчеканил Игорь. — Как мы их обратно вышвырнем, вот о чем надо говорить!

— Говорить можно хоть о живописи, хоть о политике. — лежа лицом в подушку, Яша ответил глухо, но разборчиво. — Только, черта с два мы что сделаем. Девки упрямые, как козлища, а дед твой еще похуже. Сашу если только. Ее, может, и убедим. А остальных нет.

***

— Дед, — вкрадчиво сказал Игорь, — ну а ты-то, чего свой пожилой организм приволок?

Старик, снисходительно посмотрел на внука, саркастически прищурился и изготовился было ответить, но Игорь не дав ему и слова вставить, продолжил:

— Только без подъебок ответь, ладно? Мне это важно знать, чтоб решить как с тобой поступать.

Дед пристукнул палкой по кафелю терминала и возмущенно фыркнул.

— Это ты-то, Гошка, со мной поступать будешь!?

— Ну, дед… — Игорь поморщился.

— Ладно. Вот тебе со всей прямотой: тосковал я там. Все мои друзья-знакомцы тут, там одно старичье незнакомое, да молодежь, с которой поговорить не о чем. От жары у меня давление скачет. С аквалангом меня учиться не пустили, сказали сердце хоть и здоровое, но потасканное, нагрузок не выдержит. А тут все родное, все знакомое. Парнишечки мои закадычные тут, снежок хрустящий.

— Угу. А также квас и валенки. — Игорь улыбаясь взял деда под руку и, склонившись к нему шепнул:

— Про снежок и закадык твоих — это было лишнее. Давай, не жмись, говори по-правде. Чего стесняться?

— Тактичный ты внучек, прям сердце радуется. Ну да, нету у меня никакой ностальгии и дружков бы я век не видел, да и тебя тоже. Это, если бы жизнь шла и шла себе по-старому. Но, здесь щас самые дела будут, самое коловращение и буза. И что, мне уж и не посмотреть? Не, я в гамаке под пальмой помирать не интересуюсь. Участвовать я уже слабоват, но хоть погляжу. Устраивает такой ответ?

— Ага. — Игорь кивнул. — Вполне. Постараюсь тебе местечко в партере занять, поближе к серединке.

— Мог бы для родного дедушки и на ложу расщедриться, — пробормотал дед, чуть приотстав перед автоматическими дверями.

***

— Вот какая есть, такая и машина. Могли и на бортовом "Бычке" вас прокатить, еще бы и мерзли. — ответил Арсен на вопрос Риты о том, чего это он, такой всегда авнтажный, рассекает на потрепанной "Газели".

— У строителей одолжили. — пояснил Игорь. — Арсенова машинка-то — бумс и тю-тю. По крайней мере, эта точно не заминирована, а то хотели мы велеть подогнать нам лимузин, да забоялись. Но нормальным транспортом обзавестись по любому надо.

— А кто против? — откликнулся с натугой крутящий баранку Арсен. — Только я вам, немножко, не шофер. Купим автомобилек, но чур все у кого права есть, пусть рулят. А не "Ой, Арсен, нам, немножко, покататься надо". И вот, еще, чтобы уж сразу: дома тоже нет, в вагончике жить будете.

— Не здравая мысль. — возразил Яша. Не надо бы нам поодиночке ездить. Сам знаешь, насколько нам кучей спокойнее выходит.

— Пусть кучей, пусть толпой, но что б не я вас возил всю дорогу!

Дед хохотнул, оскальзываясь на мокром полу, доковылял до Арсена и потрепал его по плечу.

— Не журись, парень, все нормально. Мы уж поняли, что вы нам не рады. А что вагончик? Я знаешь в скольких вагонах жил? О! Даже в речном трамвае как-то зимовал. С кочегаром-марафетчиком, цыганом и медведицей Булкой.

— Знаю я твои байки, — проворчал Игорь, тщащийся дремать привалившись к жене, напротив — бодрой и оттого все время ворочающейся, — поди, слопали Булку-то?

— Зачем? — дед расставив ноги балансировал в проходе, — Не слопали. Она сама кочегару тому, Пиликину, руку отъела. Когда он к ней ночью по марафетному делу подкатывать начал, как к женщине.

Обратив внимание как зарделась Саша, дед присел рядом с ней и тихо добавил:

— Тут ничего такого-то нет, не думай. У медведицы у ней все очень похоже. Цыган вон, частенько сам ее волохал. Но его она признавала, хозяин и друг. А кочегар — человек ей чужой. Побрезговала им Булка.

***

От такой толпы, в бытовке и без масляного радиатора было бы жарко. Да и Яша, творивший припасы для "встречального" пира, не забыл о горячительном. Раскрасневшиеся, разнагишавшиеся маги и Игорев дедушка, тесно, как воробьи холодным вечером, рядками сидели на кроватях и обсуждали произошедшее там и здесь. Лера с Ритой, не сходясь в оценках, но не особо преувеличивая рассказывали о своих приключениях. Арсен делился своими подозрениями, а Яша, подпрыгивая объяснял как было отражено нападение на ныне покойный автомобиль, причем жестикулировал так, что Тинки-Винки сбежала к самой спокойной — Саше.

— Это все круто и весело, но занимать нас должно иное. — возвестил Игорь.

— Что же? — поинтересовался Арсен. — Давай, приоткрой нам немножко свои думки, а то что ни скажи, ты только "забей", да "не это важно".

— Ок, открываю. Распахиваю. — Игорь подтянул под себя ноги, потеснив жену и деда, — Нам надо взять лист бумаги…

— В клеточку?

— В хренеточку! Не сбивай меня, супруга, это бессмысленно. Я не собьюсь, я наизусть выучил. Надо взять бумагу и написать на ней: что мы можем, что может каждый из нас и что мы можем совокупно. Потому что, в магии важно не столько то, что мы ей овладели. А то, что есть прогресс. Мы владеем ей все лучше и края пока не видно. Можно загадывать на будущее, можно готовиться к подвигам.

— Ты таки настаиваешь на подвигах? — спросил Яша. — Нет, я помню что ты это пропостулировал еще эвона когда…

— А что, что-то изменилось?

— Ну, как бы, всякие пока текущие проблемы, мелкие и не.

А! — Игорь презрительно отмахнулся, — Проблемы-шмоблемы. Пустое все. Денег скока хотим, столько и будет, твоими с Арсеном усилиями. А это, считай минус девяносто девять процентов проблем. А что осталось — чухня ишачья. Глыбы пора ворочать! Вершить!

Игорь еще некоторое время размахивал руками и вещал, пока не увидел, что у Яши на коленях лежит альбом для рисования, в котором он уже некоторое время малюет крылышки и глазастые головы. А все остальные молча ждут, когда Игорь уймется.

— Я, разве для этого бумагу просил? — потянул к себе альбом Игорь. Яша хлопнул его по руке и создал второй альбом, а к нему — карандаш. Повертев обновку, Игорь протянул ее Лере.

— Ты записывай, у меня почерк медленный.

Кивнув, Лера разграфила лист, каждую колонку озаглавив именем присутствующего и над последней написала "Дима". Подняв голову, девушка вопросительно поглядела на Игоря.

— Мне начинать? — уточнил он, — Ладно. Могу разрушать, поджигать, убивать и калечить.

— Трогательно. — вздохнула Лера и перевела взгляд на Яшу.

— Создаю предметы. Знакомые.

"Лечу и раню." — записала Лера в своей графе. Дальше пошли по часовой стрелке и когда дошли до графы "Дима", Яша сказал: — не пиши пока. Может он уже освоил всякого разного, а мы не в курсе.

Долго рядились и комбинировали, исписали пол альбома и дошли наконец до главного:

— И что мы со всем этим можем сделать ого-го какого? — спросил Арсен.

— Я бы, предложил вот что, — набрасывая очередного глазастика проговорил Яша, — Не соваться, не подумавши, решать проблемы человечества. Ну там, искоренять наркоманию убивая наркобаронов в Колумбии.

— Почему нет? Как по мне, так хорошее начало. — заявил Игорь.

— Попался! — хмыкнул Яша. — Потому что, так мы обречем на голод и вымирание всяких крестьян, которым окромя коки возделывать нечего. Были уже прецеденты. На острове одном в Карибском море. Жуткое дело.

— Но ты ведь можешь создать этим крестьянам еду. — не согласилась Лера.

— Могу. — кивнул Яша. — И ничего не имею против того, чтобы накормить голодных. Накормить! — он поднял палец и сделал паузу, — А не кормить всю дорогу. Потому как, сами знаете про голодного, рыбу и удочку. Так я с этой идеей вполне согласен, вот только не знаю, какую удочку им надо. Но категорически не хочу становиться фабрикой-кухней для уймы дармоедов.

— Да черт с ними с твоими крестьянами! Давайте, думайте, изобретайте подвиги! — призвал Игорь.

И тут, необычайно кстати, позвонил "человек принимающий решения".

Принявший звонок Яша, послушав с минуту, положил телефон на стол и включил громкую связь. Голос из коробочки, совершенно не интонируя, зачитывал текст, изредка делая в совершенно произвольных местах паузы, во время которых, с силой втягивал воздух.

"… отправленные на место сотрудники Вологодского… ффых… УФСБ лейтенант Куторин А.А. и капитан Хорзин О. О., также пропали без вести, а равно и личный автомобиль Хорзина "Опель Вектра", позже, предположительно замеченный в районе деревни Татищев Погост сотрудником Ауховым Е. Е. Таким образом, достоверной информации не имеется, однако можно… ффых… сделать выводы о том, что Корюшин В. Г., бывший завуч Рыловской школы, посредством неизвестного воздействия на жителей и администрацию населенных пунктов Рылово, Татищев Погост и Гаврилково, узурпировал власть в районе, прямо не подчинился указаниям органов правопорядка…"

Яша поднес трубку к губам и сказал:

— Все, спасибо. Мы подумаем.

Нажав отбой, Яша огляделся и неуверенно спросил:

— Все же понятно, да?

Непонятно оказалось одной Рите, да и та больше выкобенивалась, чем взаправду не понимала.

— А съездим, чего там. — пожав плечами сказал Игорь и, не встретил возражений кроме одного: ехать на Газели, Арсен категорически отказался.

***

Дед спал, спала притулившись к нему Саша. Яша задумчиво смотрел в окно на укрытые кухтой елки, Лера с Ритой, по очереди ныряя пальцами в пакетик, ели Mamp;M-ки и ссорились, потому что Рита забирала себе все красные и желтые.

— Диких денег машина стоит, но она их стоит. — закинув левую руку за голову и положив на руль самые кончики пальцев правой, сообщил Арсен Игорю, вертевшемуся на сиденье в поисках неудобной позы.

— Жаль только черная. Скучная. Потом в красный перекрасим, ок? А этот котел в багажнике, это правда джакузи?

— Ага. — кивнул Арсен. — Воды немножко налить и барахтайся себе.

— Так давай нальем! Я там и поеду. — оживился Игорь.

— Не дуркуй. Нельзя на таком ходу, вывалишься.

— Спорнем?

— Спи лучше, вон как они. Или радио включи.

Игорь не сделал ни того ни другого.

— Обрыдло уже это радио. Про нас все равно ничего не передают. Я, кстати, изумлен. Почему ничего про магов не передают? Ведь не может это до сих пор оставаться секретом. А никаких передач, ни тебе рассуждений о природе магии, ни даже звонков в студию, типа "Помогите, мой пупсик во сне пукает фаерболами".

— Я знаю? Может, немножко поговорили, да и забыли. Мало ли в мире другого всякого.

Игорь подтянул ноги и сел на корточки, измазав подошвами белую кожу сиденья. Дорога чуть вихляла, но не настолько, чтобы сделать путь интересней. По обочинам сугробы, дальше снег. Красные огоньки, желтые огни, опять лес. Встречных нет, попутные только лесовозы, да фуры. Метель. Так, на корточках, Игорь и уснул. А проснулся от того, что мотор взвыл так, что стало слышно даже через броню и хитрую звукоизоляцию. Хаммер штурмовал эпические сугробы.

— А потому что он для песка, а не для снега. — зевнув сообщил Игорь. Не дождавшись ответа Арсена, он помял затекшие ноги, в которых разбегались уколы судорог и ткнул в бок Яшу.

— Спишь?

— Нет. И ты давай того, приходи в чувство. Приехали.

— А где мы? — Игорь огляделся, но не увидел ничего кроме ЛЭПа, чуть не до середины занесенного снегом и на горизонте — темной стены леса. Все остальное — море хрустальных осколков, посверкивающих под рассветным солнцем то красным, то зеленым.

— Возле Гаврилково. Вон, возле леса, чуть ближе к нам. — показал Яша, — минут через сорок доедем, так наверное. Если пихло не сгорит.

Услышав это предположение, Арсен недовольно рыкнул.

Но двигатель не подвел и машина даже раньше чем предсказывал Яша, выбралась на деревенскую улицу, отличавшуюся от поля тем, что снега здесь было чуть меньше и весь он был свежий, без корки, а с обеих сторон стояли дома. Деревня не казалась вымершей, даже несмотря на то, что на снегу не было ни единого следа. Шел дым из некоторых труб, за непрозрачными от морозных узоров окнами делалось то светлее, то темнее, кто-то там ходил, зажигал и гасил свет. Да и вообще, какое может быть "вымирание" в такое слепяще-яркое утро, когда искрятся сугробы, все выше карабкается солнышко и даже вороны каркают как-то обнадеживающее.

Арсен заглушил двигатель и вопросительно обернулся к Саше. Та, хлюпнув побелевшим вдруг носом, указала на дом, через три от того, возле которого встала машина.

— Что там? — спросил Игорь.

— Много людей. Десятка четыре. Слишком много для такой избы, разве нет?

Яша открыл дверь и первым вылез на улицу, сразу по середину бедра провалившись в снег. Чертыхнувшись, он влез обратно и слез уже на широкие охотничьи лыжи. Воткнул ноги в петли креплений, выудил из снега веревку соединявшую носы лыж и с непривычки неуклюже отошел на пару шагов. Сделал еще пару лыж и бросил их перед Игорем, уже ожидавшим, сидя на капоте, когда Яша разберется в ситуации. Вскоре уже все шли к указанному Сашей дому, на совершенно одинаковых, с идентичными царапинами и потертостями лыжах. Крепления были для Игоря маловаты, а у Риты и Саши, наоборот, ноги из них постоянно выезжали.

Возле крыльца остановились, причем Игорь встал так, чтобы закрывать собой деда. Лера, сильно сдавив ладонями пушистый комок снега, запустила крепким снежком в окно. Стекло зазвенело, Саша дернула головой и показала пальцем на стену.

— Идет кто-то.

Чуть позже дверь приоткрылась и из нее высунулась старушечья голова в цигейковой солдатской ушанке.

— Вам чего, пть, молодежь?

— Корюшина, завуча, позови, бабуль. — ответил Игорь. — Скажи, октябрята пришли. Первый раз в первый класс.

— Умный, пть! Кто такие?

— Коллеги мы его, бабка. Маги.

— Кто?

— Колдуны. Волшебники. Зови уже, а! Не морозь нас тут.

Дернув зачем-то за завязки ушанки и распустив их, старуха закрыла дверь, но не заперла. Просто прикрыла, чтобы тепло не выпускать. Долго ждать не пришлось, дверь отворилась снова, на этот раз широко и выпустила на крыльцо узкого в плечах, но широкого в заду, особенно благодаря ватным штанам, мужчину годами ненамного превосходившего друзей (а деду, понятно, много уступавшего). Мужчина снял очки и, щурясь, вгляделся.

— Вы колдуны?

— Ага.

— Василий Глебович. Зайдете?

— Спасибо.

Игорь первым, за ним Арсен и Яша, следом дед и Саша, вошли в избу. Замыкала строй Лера. Рита только сунула голову в сени, осмотрелась и сразу же телепортировалась назад, в машину. Очень уж на ее вкус в доме запах стоял народный.

Запаху было отчего быть. В жарко натопленную избу, рассчитанную на относительно просторное проживание семьи человек из пяти, каким-то образом набилась тьма народу. Большинство спали вповалку, но кое-кто бодрствовал, в основном вооруженные мужчины разного возраста. Корюшин быстро пробирался вперед, Игорь уверенно шел за ним, только дал знак Арсену поотстать и сменить Леру в замыкающих.

Бывший завуч привел их в заднюю комнату, где прямо на полу, на ковре спало с десяток голых теток. Корюшин громко хлопнул в ладоши и ничего не объясняя проснувшимся нудисткам, резко мотнул головой в сторону двери. Тетки быстро выбежали прочь, на ходу кутаясь в одеяла и простынки. Яша проводил их взглядом, задумчиво изогнув бровь. Арсен хмыкнул, но глаз с Корюшина не сводил.

— Присядьте. — Корюшин мягко указал на освободившееся лежбище, но его приглашение оставили без внимания.

— Василий, чем ты тут занимаешься? — поинтересовался Игорь. — Ну, одалиски эти застарелые, это я еще понимаю, дело житейское. А вот, зачем тут народу столько, да еще со стволами? Куда чекистов подевал? Они волнуются.

Говоря, Игорь приглядывался к Корюшину, тот же, молча смотрел в пол. У Игоря была заготовлена речь, но он сбивался, путался в словах, несколько раз повторял одно и тоже. Обернувшись за поддержкой к Яше, он увидел, что его друг стоит прислонившись к стене и беспрестанно кивает.

— Угадали? — спросил Игорь.

— А? Да. Да, ага. — рассеяно ответил Яша.

Лимонно-желтая капля стекла с Игоревых пальцев и рассыпавшись горячей моросью подпалила ковер у ног Корюшина.

— Кончай, Василий, на мозги давить. Сожгу. — пригрозил Игорь и сразу же обрел ясность мыслей.

— Ну вот. Так куда гостеприимнее. А то как это называется, когда сам в дом позвал, а сам над нами колдуешь?

— Не знаю. — удивленно мигнул Корюшин.

— И я не знаю, но наверняка это называется каким-то нехорошим словом. Так ты, стало быть, телепат?

— Вовсе нет. Я не читаю мысли.

— А как называется когда вот так, как ты делают?

— Не знаю. — снова мигнул Василий, — Я это называю "Включить Голос", только это не то, голоса ведь нет.

— Не настолько ты еще синеглазый. — хмыкнул Игорь. — Ладно, это все лирика. Скажи, коллега, можем ли мы рассчитывать на то, что ты, вволю натешившись этими… которые тут валялись, вернешь тутошнюю жизнь на круги своя. Заметь, мы на тебя не давим, просто коллегиально интересуемся.

Василий сел на пол и молча помотал головой.

— А что так?

Корюшин молчал, только часто моргал. Лера присела рядом с ним, глянув на Игоря, махнула на него рукой. Погладив Василия по голове, мягко заговорила.

— Вася, расскажи в чем дело, пожалуйста.

Тоскливо поглядев на девушку, Корюшин спросил:

— А вы сильные маги?

— Не жалуемся. — ответил за Леру Игорь.

— А я нет. Я могу только делать так, чтобы меня слушались. Сначала Голос, а потом даю Отвар. Но его не я делаю.

— А кто?

Сглотнув, Василий ответил, — Лесников делает.

— Кто это?

— Паша. Мы вместе работали. В школе. Он пришел позже, а когда я уволился, стал завучем. Он волшебник, гораздо лучший чем я. Он забрал мою душу и я делаю что он скажет.

— Какую еще душу? — хохотнул Игорь. — У вас тут вообще школа была или семинария?

— Ну энергию, суть жизни, я не знаю. — вяло проговорил Корюшин. — Он собрал ее и держит в лампочке.

— Где?!

— В лампочке. Шестидесяти ваттной. Если я не делаю что он велит, он вкручивает ее в патрон и включает. А у меня от этого все болит и зубы крошатся. А когда лампочка перегорит, я умру. У нас тут все время напряжение в сети скачет, бывает что лампочки по всей деревне взрываются. Часто бывает.

— А чего он хочет, этот твой друг Паша Лесников?

— Хочет стать главным в области, чего ж еще. Но не сам, а через меня. Как через тряпочку, чтобы не обжечься.

— А ты, дурила, ему потворствуешь. Вместо того, чтобы свою лампочку выручать.

— Ну а как я могу? Он сильный колдун, а я нет. Да и не так уж плохо, главным-то. Только страшно, потому что все время приезжают, выясняют. Сплю плохо, охрану приходится держать, грустно все это.

Игорь в недоумении развел руками.

— Прям обрыдаться можно! Чего грустно? Радуйся! Выручим мы тебя, чего уж. Где этот Паша обретается?

— Ой, он там в последнем доме живет. Только вы аккуратно, ладно?

— Только ты давай, освобождай тут всех, снимай все свои голоса и отвары, чтоб к нашему приходу все, как новенькие были, ясно?

Корюшин покорно забормотал, что он, конечно, да, разумеется, как только, так непременно.

Оставив обнадеженного завуча, влезли на благоразумно оставленные на морозе лыжи и гуськом потопали на край деревни.

— Саша, немножко присматривайся, пожалуйста. — напомнил Арсен.

Настолько звеняще-чистым, наполненным ярчайшим светом, как муравьиное брюшко кислым соком, было это утро, что даже жилище предполагаемого злодея Паши Лесникова, не производило того зловещего впечатления, какое непременно возникло бы в иное время суток и при любой другой погоде. Голова в милицейской фуражке, насаженная на высокий кол жемчужно блестела от инея, а длинные сосульки волос другой головы, покачивающейся на проволоке в проеме калитки, мелодично вызванивали нежную пентатоническую мелодию.

— Игорь, стой! — осипшим голосом велела Саша.

— А?

— Ближе не подходи. В снегу провод, как телефонный, он привязан к какой-то штуке в яме под забором. А под этим… ну, на шесте… там клубок ниток зачем-то и бутылочки маленькие. А вдоль всего забора тоже нитки наверчены и на них такие-же пузырьки, как аптечные.

Хлопнув себя по бедрам, Игорь с нарочитой усталостью громко сказал:

— А я вот щас разнесу тут все нахрен! В опилки и избу, и забор, и садовые украшения!

— Не горячи себя. — попросил Яша. — Если эти штуки не мусор, а какие-то ловушки, то они могут сработать и…

— И?

— И что-нибудь бац. Или хуже того.

Арсен сделал пару шагов в сторону, быстро разделся и подпрыгнул. Лыжи ушли в снег, а над ними и притопленной кучей одежды, в воздухе повисло, быстро и сильно маша крыльями, небольшое существо. В целом птицеобразное.

— Не надо, Арсен! Погоди.

Яша попросил Сашу:

— В дом посмотри, что там?

Вытянув шею, Саша будто вгляделась поверх забора.

— Человек спит какой-то. Больше нет никого. Он прямо под окном лежит, можно покричать, должен услышать.

— Вредно на таком морозе кричать, бронхитом обзавестись недолго. — Яша создал красный детский свисток и резко дунул в него.

— Он проснулся! Сейчас в окно выглянет!

Игорь, подняв вверх руки, покрутил растопыренными пальцами и улыбнулся указанному Сашей окошку.

Снова, как и в корюшинской избе, дверь чуть приоткрылась, но на этот раз никто из нее не высунулся, а вылетела и упала далеко за калиткой черная трубка обычного телефона из ломкой советской пластмассы. Витой шнур, обмотанный в паре мест синей изолентой, лег на землю широкими кольцами. Игорь поднял трубку, отряхнул от снега и, дунув в микрофон, сказал "Алло".

— Кто вы такие? — спросил нервный голос из трубки.

— Столичные маги с инспекцией. — ответил Игорь.

— Что за глупости! Какие маги? Докажите!

Не отнимая трубку от уха, Игорь плавно повел рукой и снег вскипел от пролившегося на него дождя красных и бронзовых искр.

— Вот. Представление закончено, свистим, хлопаем в ладоши, но выступить на "бис" не просим, а обуваем валеночки и выходим беседовать. Быстренько! — договорив, Игорь бросил трубку на снег и она рывками, как если бы кто-то в доме по-альпинистски накручивал провод на руку, уползла туда, откуда появилась.

Прошло действительно совсем немного времени, так что условие "быстренько" было полностью соблюдено, и на крыльцо вышел человек, до крайности похожий на давешнего завуча-колдуна. Похожий не как родственник, а просто, как человек того же круга и рода занятий. Даже ватные штаны у них были будто из одной товарной партии. Поменжевавшись, рассматривая из-под руки пришельцев, щурящийся на пронзительном утреннем свету человек сошел с крыльца и, поднырнув под висящую голову, вышел за калитку. Но дальше не пошел, остался стоять, держась одной рукой за штакетину забора.

— Дай-ка нам, Паша, лампочку. — попросил Игорь.

— Какую лампочку? Зачем? — осторожно спросил человек, несомненно, искомый Лесников.

— Шестидесяти ваттную. — уточнил Игорь, — Ну, чего ты глазки пучишь, все ж понимаешь. Ту, которой ты этого задрыгу стращаешь, Корюшина.

Пряча озябшие руки в рукава свитера, Лесников отвел глаза и тихо сказал: "Не дам".

— Мужик, нам в последнюю очередь хочется выступать тут цепными псами режима и всякое такое. Мы хотим все решить мирно и ко всеобщей радости. Дай лампочку и тебе не оторвут голову. И глаза не выклюют. — Игорь показал пальцем на летающего кругами Арсена, оборудованного в этом своем воплощении изрядным клювом.

— Я не могу. Это единственное, что его сдерживает. Вы не понимаете. Он гнида, выползок, трупный яд. Он притворился бедненьким обиженкой и натравил вас на меня, да?

— Хм, дяденька, — вмешался Яша, — Если тут к кому "трупный" и в жилу, так это к тебе. Или это роскошные муляжи или ты чем-то странным огород украшаешь! Я б еще понял такое в конце октября, хоть повод был бы. Или ты забываешь листочки с календаря отрывать? А елку ты чем наряжаешь, детскими потрошками? Обычаи нордических предков блюдешь?

Появившаяся в начале Яшиной речи за спиной у мужа Рита, хихикнула и снова исчезла.

— Яш, — с удивлением посмотрел на друга Игорь, — это что за аттракцион неслыханного цинизма, в твоем исполнении?

— Ну а чего он, как этот… — смутился Яша.

— Понятно чего. Оправдывается. Можно понять.

— Я не оправдываюсь. — с нажимом, но все также тихо сказал Лесников, — Это правда. Василий редкий мерзавец. Он подчинил себе всех до кого дотянулся, только меня достать не может, потому что я владею экставитальными и парафизическими техниками также, как и он. Он властолюбец, его и из школы за это сократили. Не представляете, что он вытворял. А теперь он дал волю своей порочной сущности. У него же даже фантазии нет! Такие перед ним перспективы, а он только и знает что…

— …погрязать в бытовом скотстве и половых излишествах. — закончил за него Игорь, — Давай, Паша, сократись. В смысле, договаривай и тащи лампочку.

— Да я же как раз об этом! Единственное, что сдерживает этого Корюшина, это тот факт, что с помощью своих навыков я заключил его средоточие в, как вы правильно заметили, лампочку. Иначе он и меня бы сделал своим рабом. Я пытался бороться с ним, привлечь людей еще не попавших в его власть на свою сторону. И вот они, — Лесников коротким жестом указал на замороженные головы, — Он убил их. Убил руками своих бандитов. А их останки превратил в страшное оружие. Только то, что я вовремя нейтрализовал их и спасло меня от смерти. Я вынужден был оградить свой дом западнями и сижу тут безвылазно.

Услышав про западни, Яша благодарно улыбнулся и кивнул Саше. Игорь повторил его пантомиму и Саша шепотом ответила "Не за что!". А Лесников все продолжал говорить.

— Я ведь, первым обнаружил у себя гиперчеловеческие способности. Но я-то обращал их на пользу людям. Смирял их пороки, избавлял от пьянства, распутства. Принуждал их к трудолюбию и без всякой выгоды для себя. У меня они работали, а не шатались с ружьями, ну кроме самой необходимой охраны. А у Корюшина они стали рабами, безмолвными рабами, либо спящими или ублажающими его, даже мальчики, либо, ну… А у меня они всегда пели. И когда трудились и вечерами.

— Ты, Паша, зачем тогда какой-то "отвар" варишь? Который как раз людей и того.

— А как иначе? Я вынужден. Он ведь захватил мое средоточее и заточил его.

— В лампочку? — не сомневаясь в ответе спросил Яша.

— Да! Именно в лампочку! Он украл мой секрет и теперь мучает меня.

— Угу. Включая и выключая. А когда она сгорит! А у вас тут такие скачки напряжения! — в притворном волнении всплеснул руками Игорь.

— Знаешь, — сказал Яша, — по-моему я это кино уже видел. Наймись к нему телохранителем, а потом перебеги к тому, первому завучу. А дальше все само пойдет.

— Не. Там меня ближе к концу должны измудохать до полусмерти, меня этот эпизод смущает очень. Но в целом оно, да. А главный злодей — чайханщик или как он там называется. Эй, у вас тут чайханщик есть? Или корчмарь там, кабатчик?

— Нету. У нас есть владелец ларька из Рылово, но он давно в рабстве у Корюшина. Вы его видели наверняка, если были там, в его доме. Лысый, с пятнами на шее и здесь, ближе к щеке.

— А раз нету, — подытожил Игорь, то значит вы двое, оба виноватые будете. Вы как, обратно-то народ разлочить можете?

— Что? А, да, конечно. Но ведь они нас тогда растерзают.

— А вот это вполне заслуженно! — развел руками Игорь. — Итак, вы, дорогие друзья, обменяетесь лампочками, освободите людей, прекратите безобразие и похороните этих вот. Такой вердикт. Никто не против? — Игорь обвел взглядом друзей.

Его дед хотел было что-то сказать, но пошевелив губами, передумал. Остальные тоже промолчали.

— Раз всех все устраивает, приступим к. Ты, Паша, иди за лампочкой, а мы сходим за твоим коллегой. И, пожалуйста, не порть все какими-нибудь закидонами. Право, любой из нас тебя съест с говном. Учти это.

Не удержавшись от эффектной точки, Игорь закрутился волчком и выбросив вверх обе руки, поразил прозрачно-синей молнией толстую раздвоенную березу, росшую в полусотне метров от избы. Промороженное дерево разлетелось взорванным вороньим гнездом, оставив вместо себя высокий пень, с неровно торчащей щепой и груду веток раскиданных по полю.

Ссутулившись, Лесников ушел в дом. Друзья-маги, оглядываясь, пошли к дому Корюшина.

— Как думаешь, он раздавлен и готов к употреблению? — спросил Игорь Яшу.

Тот пожал плечами. — Я знаю? Это у Арсена бы надо спросить, он об людях лучше понимает в этом аспекте. Но он вон, пилотажем увлекся. — Задрав голову, Яша посмотрел на рисующего в вышине сложные фигуры птице-оборотня. В тот же момент, возникла Рита.

— Муж, там тот деятель, чего-то замышляет. Полный предбанник селян с ружьями и все готовы наружу ломануться.

— Ты что, по-своему дальновиденью это видела?

— Нет, — издевательским тоном ответила Рита, — Заходила попросить портянки понюхать. Там же кисло-портяночное производство или ты не заметил?

— Ладно, спасибо, не красноречничай сверх меры.

— Надо было закончить на "спасибо".

— Ок, кончаю на спасибо. Все? — прикрикнул не выдержав Игорь.

— Все. — Рита исчезла.

— Караван, стой! Яша, пойдем вдвоем и, придумай чем нас прикрыть, ага?

Из за возникшего благодаря Яше ржавого тракторного остова, блокировавшего дверь избы, Игорь крикнул:

— Василий, разоружи свое ополчение! Это в твоих интересах, потому что ты сейчас выйдешь с Пашиной лампочкой и без всякой подлости в запасе, а потом освободишь людей.

— Еще чего! — донеслось из-за двери. — Лучше я вас себе заберу. Без всякого Отвара управлюсь, если поднажму.

— Вася, я сейчас начну напевать песенку и если только вдруг забуду слова, замолчу или стану повторять одно и тоже, второй трактор материализуется внутри твоей избы. Тебе видно трактор? А если тебя им не задавит, то будут третий, четвертый и пятый. Я очень люблю людей, но себя гораздо больше. Так что, не сомневайся, всех тракторами подавим за милую душу.

— Я выйду, не надо!

И Корюшин действительно вышел. Точнее вылез в окно и показал зажатую в кулаке электрическую лампочку, с виду вполне обыкновенную.

Готовый в любой момент зарядить молнией в затылок Василию, Игорь отконвоировал его к уже ожидавшему Лесникову.

— Молодые, обменяйтесь лампочками. Целоваться не прошу.

Оба колдуна, получив от визави электролампочку, тщательно их изучили и, признав за свою, спрятали.

— Все, церемония окончена. Давайте, освобождайте народ, копайте могилы, а потом мирком да за пир. Чем пировать есть? Если нет, мы сделаем, не только на трактора чай горазды.

— Сразу нельзя. — мрачно сказал Лесников. — Надо сделать специальный напиток и чтобы он, — Паша указал на Василия, — с каждым сперва поработал, деструктировал свою матрицу воздействия.

— Жалко. — приуныл Игорь. — Ну да ладно. Сами тут тогда справляйтесь. А если опять за старое решите, нам доложат, придется вернуться и все тут предать поруганию.

Игорь пошел прочь, к друзьям, махнув колдунам-соперникам рукой и подобрав Арсенову одежду. Сам Арсен, приземлился возле машины и там же принял человеческий облик. Торопливо одевшись, он шмыгнул в автомобиль, завел его и включил печку.

— Синий ты какой, страшное дело. — пожалел Арсена Игорь. — Чего ты там остывал столько времени?

— Чего… страховал вас немножко. — стуча зубами ответил Арсен. — Садитесь давайте все, поехали.

— Слушай, а давай я все-таки в джакузи поеду? До трассы. Ты ж все равно по полю еле телепаешься, а я искупнусь.

Услышав о купании, Арсен весь передернулся и жалобно попросил:

— Яша, откажи ему воду создавать, пожалуйста! Скажем ему — нет воды — нельзя купаться.

— Ладно, — согласился Яша и залез на заднее сиденье. — Слышал Игорь? Воды нету, садись и не юродствуй.

— Че вы мрачные такие? — поинтересовался Игорь. — Так ведь все хорошо закончилось.

— Ничего не закончилось еще. Вот когда они всех освободят, а те их на вилы подымут, тогда закончится.

— Нет. — вступил в разговор дед, — Увы, ребята, не подымут. А жаль.

Когда сугробы закончились и началось шоссе, Игорь повернулся к сидящим сзади и сказал:

— Ну что, мы сегодня многое поняли?

— Типа того, — отозвался Яша, но этим и ограничился, продолжил смотреть в окно.

— Я такой, — сказал тогда Игорь, чтобы женщин и престарелых больше на такие мероприятия не брать. Ну или брать, но чтобы вы где-то поодаль размещались, в уюте и безопасности, а в гущу событий не лезли.

— Нисколько не против. — согласилась Рита, — По крайней мере пока не потеплеет.

— Там, внучок, видно будет. Мне, в целом, понравилось. Вот только надо было ихние лампочки с собой забрать. А лучше, сразу раздавить.

— Нет, дед. Я не то, чтобы в принципе против, но уж очень мне не хотелось выступать карающей дланью компетентных органов, а мы ведь по их подначке поехали.

— Глупости говоришь.

— Мейби. А ты, Яша, что думаешь? — Игорь потыкал пальцем зачарованного заоконным пейзажем друга.

— Я думаю, не проспит ли опять Валерий царствие божие и не забудет ли покормить Тинки-Винки.

— Перед отъездом, я ей целую миску печени навалила. — сказала Лера. — Авось, не оголодает.