"Недремлющий глаз бога Ра" - читать интересную книгу автора (Шаповалов Константин)

Глава пятая

Пути Господни неисповедимы: кто бы сказал, что однажды мы с Голливудом будем сидеть на плоской крыше каирского домика, ласточкиным гнездом прилепившегося к вершине горы Мукаттам, и обозревать панораму самого большого города Африки, я бы перекрестился. А вот — сидим и обозреваем.

Прямо перед нами сходились воедино три континента: Африка, Европа и Азия. На юге тянулись бесконечные берега Нила, на севере лежало Средиземное море, а на востоке простирались Аравийские горы. Мукаттам завершает эту гряду, поэтому мы, образно выражаясь, находились на самом краю Аравии. Внизу, как на ладони, великая река, берущая начало в вечности и напитавшая вечностью окрестные земли, нависающие над ними горы, да сухой, горячий воздух, призрачным маревом дрожащий над древним городом.

Мираж то возносил окрестности к раскаленному небу, то швырял в расплавленную пустыню, отнимая у людей, копошившихся на плоских берегах и обширных горных террасах, смысл индивидуального существования. Здесь, по соседству с вечностью, царствовал и повелевал коллективный разум; подчиненные ему люди напоминали трудолюбивых, но абсолютно безмозглых муравьев. Великие пирамиды, издали походившие на громадные муравьиные кучи, особенно усиливали впечатление.

— Человека чтобы понять, надо на него с горы глянуть, — насладившись зрелищем, философски заключил Голливуд, — Растит помидоры, а потом возьмет и здохнет.

— И что? Не выращивать помидоры? — уточнил я, ради поддержания умного разговора на философическом уровне. И позавидовал Венику, оставшемуся дрыхнуть в недрах нашего нового пристанища.

Дядя Жора кивком указал на крошечные фигурки феллахов, возделывающих поля:

— Лежать и смотреть, как другие выращивают — вот что.

В Каир проштрафившийся контрабандист попал под личиной выдающегося советского генетика, любимого ученика Тимирязева, репрессированного на заре научной карьеры. Оставить его во Франкфурте нам не позволила совесть, поэтому пришлось на ходу придумывать подходящую биографию. Теперь в анналах ЦРУ он значился глубоко законспирированным светилом науки и моим ученым консультантом.

— Лежать — не выход, — поразмыслив, возразил я, — особенно если фонишь как Чернобыльская АЭС. Давай, все-таки, проверим счетчиком Гейгера — вдруг тебе редкоземельные элементы вместе с изумрудами скормили?

— Какие еще алименты?! — возмутился тот. — Алименты, ишь чего выдумал…

— Ви забывать свой нежны клятва, негодный шалун! — пропел с небес шутливый ангельский голос.

Поднял голову и чуть не свалился с крыши: в распахнутом слуховом окошечке лукаво улыбалась великолепная ассирийка, моя несостоявшаяся любовь. Не будь крыша плоской, непременно бы свалился.

— Никакой мушик платить гешефт несчастны брошены девушка, ни один наглы мушской морда, — она помахала мне рукой. — Правда, милый?!

В ответ, я недоуменно развел руками.

Голливуд, также выпавший в осадок, отреагировал на знак, встрепенулся и бодро отрапортовал:

— Теоретически возможно, но экспериментальными данными пока не подтверждают!

Трюк мы тщательно отрепетировали в самолете: я развожу руками, а он, с умным видом, говорит про экспериментальные данные.

— Ви есть тонки шутник, профессор, — хохотнула Лиса, и, змейкой скользнув на кровлю, устроилась рядом. — Могу я к вам присоединяться, парни?

Толи змея, толи растение, не поймешь. Пока шла, тело упруго изгибалось, покачивалось, танцевало, а не маршем, не ать-два конечностями, как мы, чурбанчики необструганные. Шла — змея, а опустилась, скрестила на турецкий манер ножки, пристроила щечку на ручку, ручку на коленку, и готов лотос благоухающий. Только пахнет не водой, не духами и туманами, а экзотическими травами, пряностями, терпкими запретными яблочками. Однажды познал — век не забудешь.

— Отчего же вы на корабле не сказали, что русский знаете? — ощущая неприятную дрожь в членах, спросил я.

Практикой установлено: при виде красивой скво, у меня раздваивается личность, а в ушах начинают звучать таинственные голоса — наглые и сексуально озабоченные. Давно обратился бы к психиатру, но останавливает довод: у Веника такие же симптомы, а парной шизофрении не бывает.

— Погоду говорить, милый, — птичкой пропела ассирийка, безошибочно определив мое состояние. — Ах, какой жарки день!

Тут и замшелый Голливуд не удержался, вышел из образа генетика:

— Да, это тебе не Нинка Дорофеева, — со значением заключил он. — Высший класс дамочка, таких в казино без фейсконтроля пускают.

Слово «фейсконтроль» отозвалось в мозгу эхом, и меня осенило: вот о ком говорила в памятную ночь Хунхуза! Я-то думал, таинственный друг и соратник — блеф, а они и вправду на пару работали, девочки-припевочки.

Наслаждившись произведенным эффектом, Лиса сказала по-английски:

— Да, это я пристроила твою подружку к шейху. Но я не работаю в ЦРУ, как она, а лишь оказываю услуги. Всем, кто хорошо платит. В наше время девушка вынуждена сама себя обеспечивать.

— А здесь вы что делаете?

— Меня просили быть вашим персональным гидом, — она чарующе улыбнулась, — поэтому можешь располагать мной по своему усмотрению.

Зря говорят, магии не существует. Вот же она, улыбка эта — магия в чистом виде! А чем, как не колдовством, объяснить такое: разумный, здравомыслящий человек начинает сорить деньгами, скакать козлом или, по примеру младшего Бульбы, предает семью, друзей, отечество — ради какой-то улыбки? Разве не под действием волшебства ум заходит за разум, а душа стремится нырнуть в упругие овалы, зарыться в их потайные глубины, найти сочную сердцевину и уж не выныривать никогда — ибо не зачем.

— А Химик-то у нас неженатый! — уловив момент, сообщил Голливуд. — Венька тоже неженатый, но он фраер не образованный ни разу, шпана научная, а Химик — золотая голова. Вдобавок, почти не пьющий.

— Какой жалость, — не весьма искренне огорчилась Лиса. — Я напиваться пьяный и любить себя перед наглы мушской морда. Мушик сходить с ума, плакать, хотеть меня для секс, но честны девушка не делать секс никому! Только любимый человек и немношко кокаин, совсем чуть-чуть.

Сделав генетику знак немедленно заткнуться, я спросил по-английски:

— Как насчет группового секса? Помнится, на «Мицаре» Липский застукал толпу нудистов, с головы до ног обмазанных автомобильной смазкой. Вас там, случайно, не было?

— Ревнуешь, милый? — Лиса состроила глазки. — Мне жаль, но никакого секса не было. Этот ритуал — форсированная обработка подсознания, в результате которой человек программируется на неосознаваемое подчинение хозяину. Заметил, какие там люди замороженные? Вялые, замкнутые…

Я кивнул:

— Ну да, похожие на снулую рыбу. На самом деле я думал о зомбировании, но засомневался: все-таки моряки, на службе, должны все-таки профессиональные обязанности исполнять.

— Профессиональные обязанности они исполняли хорошо, а остальные — плохо, поэтому не ревнуй. Настоящие наглые мужские морды были у вас двоих, а экипаж не мог сосредоточиться на чем-то еще, кроме управления судном — так серьезно его обрабатывали.

— Но вам же удалось избежать? И вообще, расскажите поподробнее, как все происходило! Мне необходимо выяснить кое-что о работах доктора Мюссе.

Она шутливо возмутилась:

— Ты настойчив, как бешенный русский варвар! Но ладно, так и быть… существует целая наука о методах внушения, суггестология. И различных методик великое множество: от гипноза до двадцать пятого кадра… слышал что-нибудь про двадцать пятый кадр? Кинопленку прокручивают со скоростью двадцать четыре кадра в секунду, но можно смонтировать фильм так, чтобы показывать двадцать пять. Лишний кадр зрители не заметят, на экране он будет виден долю секунды: мелькнул — исчез, мелькнул — исчез. Зато подсознание его фиксирует.

Эффект используют в медицине, например, для кодирования алкоголиков, но возможно и скрытое применение, когда пациент ни о чем не подозревает. Такое проделывают тоталитарные секты, фирмы, практикующие сетевой маркетинг, и, разумеется, спецслужбы.

Самый простой случай — сетевой маркетинг. К нам привозили дурочек, которые клюнули на «Гербалайф», а потом, после соответствующей обработки, оказывали практически любые услуги — настолько им запудрили мозги. Начинается процедура невинно: с фирменных блокнотиков, дурацких бумажек с гербовыми печатями, солидного вида брошюрок и, самое главное, собраний, где обращенных вводят в курс дела. Хотя, дела не существует, дело как раз и заключается в ведении в курс дела.

Сборища именуются семинарами или симпозиумами, причем, происходящему придается такая невероятная важность, будто решаются вопросы государственной политики — это непременное условие, чтобы действо было массовым и солидным. Арендуется солидное помещение, выступают солидно одетые люди, говорят правильные, солидные вещи: о пользе труда, о нравственности, о здоровом образе жизни, а приглашенных просят конспектировать эти речи в специально предоставленных солидных блокнотах. Вывешивается экран, на котором показаны схемы с разноцветными стрелками, кружочками и другими условными значками — их предлагается перерисовывать.

Внешне ни к чему не придерешься, но на самом деле зомбирование идет полным ходом! Как в сказке про голого короля: каждый отдельный член сообщества не понимает, что и зачем делает, но, глядя как тоже самое делают остальные, начинает верить. В правильные вещи.

Ведь с трибуны говорят не просто чушь, а такую, специально подобранную, на которую невозможно возразить. Например, говорят: "Задумайтесь, почему гуси летят на юг? Потому что у них инстинкт лететь на юг. Но я же не гусь, а человек, и поэтому могу пойти в любом направлении!"

Представь себе, эта глубокомысленная ерунда, поданная под соответствующим соусом, кажется людям революционной идеей: высунув от усердия языки, они вычерчивают в своих блокнотах сравнительные маршруты гусей и людей.

Живо представив картинку, я засмеялся:

— Да, мысль фундаментальная, Кант с Гегелем отдыхают. Но с продавцами «Гербалайфа» более-менее понятно, сам не раз сталкивался, а вот зачем адептов машинным маслом смазывать так и не понял. Чтобы им легче было ходить в разных направлениях?

— Я же сказала, методик много. Сначала кандидатов фильтруют: поддающихся внушению отбирают для дальнейшей обработки, а прочих отсеивают. Дальнейшее зомбирование проводится с помощью специальной техники, действующей на все органы чувств, а возбудившая твою фантазию мазь является своеобразным катализатором. Кстати, ее уже продают в ряде стран как эликсир молодости — сама по себе мазь безобидна, она лишь обостряет восприятие.

— Ага, эффект потрясающий! Веник чуть унитаз на куски не разнес…

— Наверное, это был опытнй образец, ведь на «Мицаре» техника проходила испытания. На нас, как на подопытыных обезъянках, отрабатывали самые разнообразные способы воздействия, например, чередование цветов в резонанс с ритмами мозга.

На первый взгляд обычный видеоклип: пейзажи, смена времен года. Между прочим, очень красиво — камера показывает то море, то небо, то цветущие сады, то заснеженные горы. Но цвета на экране меняются не случайным образом, а по определенному алгоритму, в результате чего зрители утрачивают чувство времени, самоконтроль, способность критически оценивать происходящее. То есть, психическую защиту.

А я на этих сеансах незаметно закрывала ушки ватой и вместо экрана смотрела в небо. Потому что очень люблю на него смотреть. Мой эксмуж тяготел к миссионерской позе; никогда не говорил "пойдем в постель" или "давай займемся сексом", а скромно спрашивал "хочешь, я покажу тебе небо"…

Фраза осталась незаконченной, ее прервал звук богатырского зевка, донесшийся из второго чердачного окошка и всполошивший стайку мелких длинноклювых птичек. Птички загалдели, дружно замахали крылышками и растворились, а вместо них на соседнюю секцию крыши выбрался Веник. Толи спросонок, толи из-за слепящего солнца нас он не приметил.

Вначале я хотел окликнуть его, но, глянув на роскошные ассирийские прелести, передумал: дружба дружбой, а табачок врозь — пускай сам выпутывается. Проделав несколько символических упражнений, маркиз подошел к краю крыши и помочился, задумчиво глядя в сторону Средиземного моря.

— Во дает, неформал! — шепотом восхитился Голливуд. — Чисто государь Петр Великий в молодости.

— Ага, окно в Европу прорубить хочет, — тоже шепотом согласился я. — Не спугни только.

Лиса тихонько прыснула в кулачок, а Веник, подтянув семейники, сладко зевнул, почесал пятерней живот и полез обратно, досматривать эротические утренние сны.

— Хороший мужик, однако ж без царя в голове, — с сожалением сказал вслед дядя Жора. — Даром, что колено Израилево…

— Это потерянное колено, — пояснил я. — Самое бестолковое.

— Нет, он похож на бога Тота, — возразила Лиса. — Древние египтяне изображали Тота в виде человека с головой ибиса, он был богом мудрости, счета и письма. А как астральное божество отождествлялся с Луной и считался сердцем бога Ра.

Я решил блеснуть эрудицией:

— А недремлющим глазом Ра была Бастет, кошачья богиня. Но с чего вы взяли, что Веник похож на ибиса? Где приперло, там и облегчился, да? Мне кажется, у него голова осла.

— Нет, он умный, как священный ибис, — убежденно сказала Лиса. — Ты замечал, насколько хозяева бывают внешне похожи на своих любимых домашних животных? Это потому, что телесным обликом люди неразрывно связаны с животным миром: выбирая питомца, человек подсознательно ищет самого себя, собственный исходный образ. Египтяне остро чувствовали эту связь, поэтому изображали богов с телом человека и головой какого-нибудь животного, птицы или рептилии: внешность определяет характер, а от характера зависит поведение, поступки.

Мысленно примерив на своих знакомых различные маски, я призадумался — в ее словах содержалась некая истина. Научно установлено, что в хромосомах человека и меньших братьев немало родственных сегментов.

С другой стороны, например, Голливуд явно не животного, а растительного происхождения; более всего он походил на березовый гриб чагу, который начинает полноценно жить только после смерти самого дерева.

Так же и дядя Жора: исправно в его организме функционировал только радикулит, однако контрабандист чифирил, смолил махру, и, назло медицине, намеревался прожить не меньше Моисея. Пришлось каяться:

— А вот у меня связь не с одним животным, а с несколькими, в зависимости от количества выпитого.

— Кролика среди них нет? — хихикнула ассирийка, и, посмотрев на часы, строго сказала, — Пора собираться, парни. Нужно доставить вас в лабораторию, пока не начались пробки, а иначе за день не доберемся.

И мы отправились будить Веника.