"Мао: Душевная повесть" - читать интересную книгу автора (Пронин Игорь)

5

И правда, мы свернули в сторону от дороги. Может, думаю, они там расстреливают? Гляжу — едем к домику маленькому, вроде как из пластилина слепленному, а навстречу нам люди с автоматами поднимаются из кустов, машут. И я сразу понял: вот где у них самогонку делают. В лаборатории.

Из домика вышли несколько человек в белых халатах, закурили на ходу и ушли за угол. Нас вытряхнули из машины и повели по дорожке ко входу.

— Ты видел? Как тебе? — у Саида глаза горят, как у филина.

— Кого?

— Бабу! Во ноги! Она откуда тут?

— Какую бабу?

— Ну вон вышла же сейчас, с мужиками, в халатике! — Саид удивленно так на меня смотрит. — Ну ты баран.

— Да что мне баба-то? Ты скажи, нас тут не расстреляют?

— Не знаю. — Саид пришел в себя и закрутил головой по сторонам. Его стукнули несильно прикладом в ухо. Он зашипел.

Мы подошли к домику, и оттуда вышел еще один мужик в белом халате.

— Что, проштрафились? Ну, теперь не жалуйтесь. Но и особо не бойтесь.

Тут я вздрогнул, потому что сзади нас афганцы застреляли из автоматов в воздух.

— Это зачем? — я спросил у мужика, чтобы познакомиться.

— Это чтоб в лагере знали, что вас больше нет, и вели себя хорошо, — мужик мне подмигнул. Вроде не злой. — А если бы они знали правду, многие с вами поменялись бы. Прошу в дом.

Пока мы собирались войти, вернулась баба в халате, пригнулась у низенькой дверцы и вошла. А за ней, как замороженный, сразу пошел Саид, только не пригнулся и громко стукнулся лбом.

— О, да тебе наша Каролина понравилась! — развеселился мужик. — Это хорошо, что тебе еще женщины нравятся! Очень хорошо!

Тут к нему подошел афганец, один из тех, что привезли нас.

— Нам можно ехать, доктор Менгеле?

— Ну конечно! Вокруг лаборатории люди есть, а внутри есть Каролина. Каролина, — он подмигнул мне, потому что Саид еще сидел на земле и держался за башку, — ужасная сила. Всепобеждающая ужасная сила. Хотя с послушными ласкова. Ты, скотина этакая, хочешь, чтобы с тобой была ласкова Каролина? Поднимайся, хватит ныть, — это он уже Саиду.

Мы вошли. Внутри было темно и ступеньки, я упал, а доктор смеялся. Потом в темноте раскрылась дверь и осветила нас, а в двери стояла Каролина. Она улыбнулась и поманила нас пальцем.

— Ну входите же, швайнен! — тихо и ласково сказала она.

Войдя, я стал принюхиваться. Если тут перегоняют, то не может не пахнуть. Но пахло чем угодно, только не сивухой. Чистенько все, пробирки, весы аптекарские, бумажки, мешочки, аппараты незнакомой конструкции. Очень светло, штук шесть ламп под потолком.

— Проходите в угол, там дверка в душ, — говорит Каролина. — Там же шкафчик, наденьте халаты. Свое можете оставить прямо там, я выброшу сама.

Мы прошли через всю лабораторию, я уже открыл дверь, но тут Каролина громко сказала:

— Ты! Высокий! Положи скальпель на место!

Я оглянулся, вижу — Саид стянул скальпель, пока шел, а она заметила. Саид медленно повернулся и пошел к ней, скальпель в руке.

— А если не положу?

— А если не положишь, я еще раз попрошу положить, — говорит Каролина и из-под халата вытаскивает здоровенный пистолет.

Тогда Саид вернул скальпель на стол, но пошел не ко мне, а к Каролине. Уперся животом в пистолет и говорит:

— А не покажешь, где ты его носишь?

Каролина проскребла дулом Саиду по животу, по груди, по шее и лицу к уху, потом отвела его чуть в сторону и выстрелила. Саид схватился за ухо.

— Гадина, я же оглох!.. — но продолжать не смог, Каролина ему в рот дуло вставила.

— Оглох — это ерунда. У меня один ослеп, вот у него были проблемы. А все почему? Смотрел на меня много. Иди в душ.

Саид, держась за ухо, пошел в душ. Я посмотрел на дырку от пули в стене, сантиметра два левее моего виска, и спросил, хорошо ли Каролина стреляет. Каролина выстрелила еще раз, теперь рядом с моим правым виском.

— Доволен?

Я не успел ответить, в стенку постучали снаружи и кто-то прокричал:

— Ты прекратишь или нет, дура сисястая?!! Дай покурить спокойно! Не стреляй пока, мы с земли поднимемся и отойдем!

— Хорошо, — ответила Каролина, сделала паузу в секунду и снова выстрелила. Теперь между моих коленей.

Снаружи опять заорали, но стучать не стали. Саид высунулся из душа, схватил меня и заволок внутрь.

— Она грохнутая! — прокричал он.

— А чего орешь так?

И он ответил потише:

— Сам догадайся, дурак.

Из лаборатории раздался громкий голос доктора Менгеле:

— Каролина, прекратите! (Выстрел.) Вы слышите меня? (Выстрел.) Отдай пушку, идиотка!.. Вот так. Я верну ее, когда ты заделаешь дырки, и внутри и снаружи. Ясно? Сейчас! Иди сейчас!

Каролина только что-то мурчала в ответ, доктор, видимо, был большой начальник. Саид еще постоял у двери, прислушиваясь, а я пошел в душ. Мыло там было, еще какие-то пузырьки, а вот полотенца не было. Но зато рядом был туалет с рулоном бумаги, я этим рулоном и вытерся, когда помылся. В шкафчике были развешаны белые халаты, я выбрал один и надел. Саид оторвался от двери:

— Он ее трахнул.

— Из пистолета?

— Баран. Он трахнул ее. И она успокоилась. Она грохнутая сучка, мы ее поимеем обязательно.

— А сейчас она где?

— Пошла наружу, дырки заделывать. А ты так и собираешься в халате ходить? Босиком и без трусов?

— Грязное все, — пожал я плечами. — А в халате удобно. Может, она постирает, а не выбросит, тогда попросим обратно.

— Ну да, она работящая, — сказал Саид уже из душа. — Постирает, погладит и на труп наденет. Надо уходить ночью. Трахнуть ее и уходить.

Саиду вытираться было нечем, и он обтерся халатами. Один халат тоже надел, одежду, подумав, оставил.

— Сегодня она ее, наверно, не выбросит, а ночью наденем и уйдем. Вот только трахнем ее. Такая сучка… А чего там мыло было нераспечатанное?

— Не знаю. Поленились, наверное.

— А ты как мылся? Да ну тебя к черту. В общем, я ее первый буду, и не лезь — убью.

Саид пригладил волосы, и мы вышли в лабораторию. За столами сидели три мужика в халатах, но не босые, как мы. Один мужик был с бородкой, а другие в очках. Они покосились на нас, но ничего не сказали. Откуда-то из-за угла появился доктор Менгеле.

— Ну-с? Мои птенцы готовы к инъекции?

— Птенцы думают, что лучше завтра с утра, — сказал Саид. — А сейчас надо отдохнуть.

— И пожрать, — говорю я.

— А ужин после инъекций! — засмеялся доктор. — Ганс, приготовьте шприцы. И позовите Каролину, завтра закончит со стеной.

Один из мужиков в очках подошел к нам и принес два шприца на железном подносике. Второй вышел на улицу. Доктор взял в каждую руку по шприцу.

— Все мы умрем. И может показаться, что неважно — как. Но я задам вам простой вопрос: вам важно, как вы живете? Вам хочется жрать и отдыхать, камраден, не правда ли? А раз так, вы и умереть хотели бы с наслаждением! Вот оно, ваше последнее наслаждение. Оно неотвратимо, надо отметить. Но какой смысл бороться? Поразмыслите-ка, а пока засучите рукава.

Пока доктор говорил, вошла Каролина. Она достала свой здоровенный пистолет и встала сзади и чуть сбоку от доктора. Бородатый мужик подошел к ней сзади и стал ее лапать, а она будто и не замечала.

— А как насчет еще пары наслаждений? — тут же спросил Саид.

— Каролина обслуживает только наемный контингент, — покачал головой Менгеле. — Извините, но таков ее контракт. Засучивайте рукава.

— Он дело говорит. Наслаждение и все такое, — говорю я Саиду. — Давай скорее, а то жрать охота.

Саид все смотрел на Каролину и держал руки в карманах халата. Доктор покачал головой, позвал Ганса, и тот ловко засучил Саиду рукав, не вытаскивая его руки из кармана. Доктор быстро сделал укол. Саид закачался и вдруг грохнулся на пол.

— А жрать-то когда? — не понял я.

— Сейчас Каролина пойдет готовить, — улыбнулся доктор. — Она прекрасно готовит свинину с капустой. Вы любите? Давайте руку.

И я дал ему руку. Каролина убрала пистолет и повернулась к бородатому.

— Приготовь же мою свинину! — сказал он ей, захохотал, а я уснул.

Ишак заложил передние ноги за спину и ходил передо мной туда-обратно. На нем был халат, но не белый, а красивый, с красивым поясом. Ишак долго так ходил, потом встал напротив меня, выставил вперед правое верхнее копыто и сказал:

— С тобой тяжело, ты это знаешь?

— Что делать, — говорю. — Мне-то тяжелее.

— Что делать? Я тебе скажу, что делать. Надо себя вести как нормальный человек. Я коленки протер, под грязными нарами лазая, порох тебе нашел, дырку в заборе нашел, можно было героический побег совершить. А ты? Ты?

— А что я? Я ж не умею этот героин собирать. Мне бы почки отбили.

— Почки — это плохо. — Ишак задумчиво оскалил желтые зубы. — Работать не умеешь — это стыдно. Но то, что с тобой произошло — это конец. Думаю, ты не очнешься. Доктор раздел и привязал вас к столу, раскладывает инструменты. Будет резать. Нравится тебе, что тебя сейчас будут резать, а ты даже не почувствуешь?

Мне не нравилось, что меня будут резать, но нравилось, что я не почувствую. Я хотел это сказать, но ишак вдруг горестно обхватил ногами голову, прижав уши.

— Сейчас резанет.

Я напрягся, но ничего не произошло. Ишак отпустил свою голову.

— Ну и воняет же от тебя… Каролина протерла тебе живот спиртом, а вся ватка черная. Ты как мылся?

— Как обычно. Настоящим спиртом?

— Настоящим. Они тебя мыть понесли, Менгеле не хочет весь спирт перевести. Ему нужна стерильность. Будет пока резать твоего дружка.

Я стал принюхиваться, очень хотелось хоть запах уловить. Нюхал-нюхал и наконец унюхал. Да, настоящим спиртом пахло. Так я и очнулся.

Мужик поддерживал меня, а Каролина мыла теплой водичкой. Это приятно, вот только запах стал пропадать. Когда они вытерли меня халатом, я открыл глаза и спросил, будут ли еще мазать спиртом. Они вздрогнули, Каролина нахмурилась, а мужик в очках, это был тот, что не Ганс, закричал:

— Доктор Менгеле! Он заговорил!

— Спокойнее, Райфайзен! — зло ответил доктор из лаборатории. — Не кричите под руку, я из-за вас порезался!

Каролина шикнула сердито на Райфайзена, они подхватили меня и вынесли в лабораторию, посадили на табурет. Два сдвинутых вместе стола были очищены от всяких посудин, вместо них положили Саида. Доктор Менгеле приплясывал рядом, посасывая палец, под ногами у него валялись резиновые перчатки, все в крови.

— Идиот! — закричал он на Райфайзена. — Я до кости распорол себя! Только собирался делать первый надрез, а ты орешь как ненормальный!

— Но, герр Менгеле, — стал оправдываться очкарик, — еще никто не приходил в себя после такой дозы раньше чем через десять часов!

В воздухе сильно пахло спиртом. Я заметил бутылочку, стоящую чуть в стороне, но сдержался, потому что Каролина крепко держала мою руку. Между тем Ганс принес доктору аптечку, и они стали обрабатывать рану. Доктор был весь бледный и покачивался.

— Если, — бормотал он, — если мне попадет какая-то зараза… Если хоть какая-то зараза… Если только будет хоть маленький нарыв…

Райфайзен побледнел и стал просить у доктора прощения, но тут подошел бородатый доктор, снова стал лапать Каролину и подбросил дровишек:

— Как специалист он никуда не годится, доктор Менгеле, как товарищ тоже, вчера разбил колбу с анализами, на той неделе перепутал результаты! Я не понимаю, зачем мы его тут держим! Теперь он еще чуть вас не зарезал!

Менгеле взвизгнул и прямо заплясал от злости.

— Мое терпение имеет границы! Утром я приму в отношении вас решение, Райфайзен! — тут он поскользнулся на своей крови, чуть не упал, посмотрел вниз, и его стошнило.

Ганс и Борода подхватили его под руки и потащили к дверям, а Менгеле все бормотал про свое утреннее решение. В дверях Борода посмотрел на Райфайзена и ухмыльнулся. Райфайзена передернуло.

Как только дверь закрылась, Каролина выпустила меня и ловко заломила Райфайзену руку за спину.

— Так будет лучше, дружище. Идем, наденем наручники. Заночуешь здесь.

И они пошли куда-то за шкафы, Райфайзен ей что-то бормотал негромко. Я не прислушивался, я схватил бутылочку со спиртом и, пока было время, искал, чем запить. Пробирок с разноцветными жидкостями было полно, и я не знал, что выбрать.

Наконец я остановился на одной, которая ничем не пахла. Попробовал на язык — вроде не спиртное. Спирт спиртным запивать — поганое дело, так бутылку, хоть и небольшую, не осилить, там грамм шестьсот примерно. В общем, маханул я со стакан, запил, зажмурился, присел с посудинами под стол, согреваюсь. В это время Каролина вернулась, увидела, что меня нет, зовет. Я выпивку запихал поглубже за ящик какой-то, вылез, говорю:

— Кто-то обещал пожрать дать после укола.

— Уж не я, — обиделась Каролина. — Значит так, ночуешь здесь. Если что тронешь или опрокинешь — кожу сдеру. Без шуточек, самым маленьким скальпелем. Тут где-то спирт стоял?

— Так Борода ваш унес. Ты бы пошла за ним, а то ведь не встанет завтра.

Я когда в форме, я даже не думаю. Я просто говорю, что на языке вертится, и все в масть. Жаль только, Каролина вредная баба.

— Ладно, завтра разберемся. Запах — как будто всю бутылку на дружка твоего вылили. Его не отвязывай, очнется — зови меня. Я буду за ширмой в том углу, сразу услышу. А вокруг дома тридцать человек моджахедов, и все стреляют без предупреждения. Ты ведь не дурак?

— Ну, конечно нет, — мне хотелось ее побыстрей спровадить. — Спокойной ночи. Закурить не найдется?

— Курить запрещено. — Она еще постояла, попялилась мне в глаза и ушла к себе за ширму.

Я маханул с полстакана, запил, подождал пока упало. Все налаживалось. Впереди целая ночь, чтобы отсюда свалить. Я решил разбудить Саида, чтоб выпить с ним, но он не отзывался, спал, как мой батяня по утрам. Только не стонал. Тогда я вспомнил про Райфайзена, вспомнил, что он в наручниках где-то пристегнут, взял спиртягу, пошел тихонько к нему. Каролина, сучка, кричит:

— Что там упало? — А я и не заметил, что стул уронил.

— Ничего, — говорю, — спать устраиваюсь.

И дальше тихонько пошел, на цыпочках. И тут только заметил, что голый совсем. Смешно мне стало, так и разыскал Райфайзена, хихикая. А он лежит на столе, одной рукой к трубе пристегнут, в потолок смотрит.

— Давай выпьем, старик. Ты вот откуда сам?

— Я не имею представления, — говорит этот хмырь, — какое тебе до этого дело. Я из Австрии. И пить с тобой не желаю. Если хочешь сделать доброе дело, возьми в столе у центрифуги скальпель, оставь мне и уходи. Мне лучше умереть.

— Так сперва выпей, все так делают!

Он задумался, а потом махнул свободной рукой:

— Черт с ним! Давай эту мерзость!

Я нашел две пустые пробирочки, продул, налил нам по первой. А Райфайзен на запивку мою смотрит подозрительно.

— Ты где это взял?

— На столе там, возле Саида. Что-то нужное, что ли?

— Это вообще-то смертельно. Это пить нельзя, ты умрешь, понимаешь?

— Понимаю, — и правда понимаю. — А когда?

— Да скоро уже, — он покрутил головой. — Вон же вода, в графине! Неси сюда быстрей, а то можешь не успеть.

— Ну да, а зачем тебе вода? Нормальная запивка, тебе ж все равно помирать, — мне обидно стало, что он меня как мальчика гоняет.

— Я хочу умереть без мучений, понимаешь? Просто вскрыть вены. А тебе будет очень больно. Давай сюда воду, скальпель. Сейчас выпьем и вскроем вены оба.

Я заплакал, потому что захотелось. Принес воды, мы жахнули. Райфайзен пил маленькими глоточками, и мне снова стало смешно.

— А чего с тобой доктор сделает? Жопу, что ль, отрежет?

— Ты дурак. — Райфайзен достал сигареты, и мы закурили. — Доктор сделает из меня объект своих экспериментов. А это хуже смерти. Или ты так не думаешь? Доктор Менгеле хуже Гитлера!

— Заткнись, — донесся издалека отчетливый голос Каролины.

— Сама заткнись! — крикнул ей Райфайзен и тихо добавил: — Вот так. Даже умирать надо тихо.

Я вспомнил про Саида. — Погоди, я друга разбужу, он ведь тоже объект. Пусть умрет вместе с нами, а то не по-человечески. Не шуми пока.

— Возьми со стола шприц, в первом ящике красную коробочку с ампулами и сделай ему укол. Иначе не проснется.

Я не знаю, что такое ампула. Я все ему принес, и он дал мне заряженный шприц. Я еще затянулся, погасил сигарету, чтоб мимо ширмы Каролины пройти, и пошел к Саиду.

До Саида добрался без приключений. Он все так же лежал и дрых. Я воткнул иголку ему в руку, думал он сразу проснется, но он не пошевелился. Умеют же люди спать! Я выдавил из шприца все, что там было, на руке у Саида вздулся холмик. Он всхрапнул. Я решил дать ему еще понежиться и стал открывать неисследованные ящики. В одном нашел отвертку, хотел положить в карман, но только ткнул себя в ногу — я же голый был. Вернулся к Саиду с отверткой в руке, стал его тормошить, он только мычал. Тогда я несколько раз ткнул его отверткой в бок и здорово отлупил по щекам. Даже Каролина опять откликнулась:

— Теперь что?

— Ничего, — кричу, — замерз я, греюсь!

— Так возьми халат. Тепло же! И что у тебя с голосом? Я сейчас немного занята, но скоро приду и проверю, что ты там вытворяешь…

Я тогда ткнул Саида отверткой прямо в задницу, и он очнулся. Стал отмахиваться, завертелся, потом нащупал ремни и принялся из-под них вылезать. Я ему помог. Саид встал, покачнулся и потер бок.

— Ты чего с отверткой? Что было?

— Да пока ты спал, Менгеле тебя разрезать хотел, но сам порезался. Тише, Каролина в углу за ширмой. А отвертка — это так. Просто. Идем тихонько к Райфайзену вены вскрывать. И побыстрее. — Я вдруг сообразил, что весь спирт остался у него.

— Ты выпил, что ли… — Саид все покачивался, и я один пошел к Райфайзену.

Но спирта меньше не стало, нормальный парень оказался Райфайзен. Лежит, курит и еще печенье грызет.

— Ты где взял печенье?

— В кармане. Я люблю печенье. Поднял приятеля или заколол шприцом?

— Поднял, сейчас причухает. Давай пока жахнем.

Я разлил, мы выпили, причем Райфайзен не допил. Сказал, на еще раз хватит. Этот парень начинал мне нравиться. Не успели мы покурить, пришлепал Саид. Посмотрел на нас, выслушал, пить отказался, резать себя — тоже.

— Этот гад мне что-то нехорошее вколол… — говорит. — Я у ширмы Каролины стоял, как она дышит, слышал, а у меня не встал. Райфайзен, дай мне противоядие.

— Как же у тебя на нее встать может? — спросил я. — Она же тебе чуть ухо не отстрелила?

— В тот раз я кончил… — признался Саид. — Удивительная баба. А ты — баран. Если и резаться, то сперва надо не выпить, а такую бабу трахнуть. Что мы и сделаем. Только я — первый. Но мне нужно противоядие.

— Этот эффект мне неизвестен, — отвечает Райфайзен. — Не знаю, что сказать. Но я вот подумал — а и правда, зачем резаться? Стрелки за окном не знают, что я арестован, мы их пройдем. Надо только Каролину устранить.

— Ты ее трахал? — перебил его Саид. — Менгеле что-то про ее контракт говорил. Она тут всем дает, да?

— Обязана по контракту, — помялся Райфайзен, — но на практике — только Менгеле и бородатому Францу. И тот и другой кормят ее сказками про сокровища нибелунгов.

— Чего? — спрашиваем мы.

— Она сдвинутая на этих сокровищах. Вроде как верит в них и хочет отыскать. Она имеет предположение, что они попали в Афганистан. Вот и приехала. А Менгеле и особенно Франц ей рассказывают небылицы всякие и обещают экспедицию. Вот что: ты заговори с ней, тебя Мао звать? Да. Ты заговори, обещай рассказать про нибелунгов, а Саид ее сзади по голове. Ключи от наручников у нее в кармане, я уверен.

— Нет, — сказал Саид. — Раз такое дело, я с ней буду говорить. У меня к ней есть предложение. Будет мне противоядие самое лучшее. А Мао притворится пьяным, будет лежать рядом, в удобный момент шарахнет ее по голове чем-нибудь.

Мы с Саидом пошли в наше крыло искать что-нибудь тяжелое и нашли на столе какой-то бинокль, привинченный к железке и повернутый вниз. Не успел я его прикинуть на руку, как послышались шаги. Я повалился на стол и сделал вид, что сплю. Сквозь веки и краешком глаза все-таки увидел, как подошла Каролина.

— Так. Один очнулся, другой отключился. Так?

— Так, — Саид начал издалека. — А ты знаешь, девочка, отчего я в Афганистане? Я могу тебе рассказать. Это интересная история.

— Он все-таки выпил спирт? — кивнула Каролина на меня.

— Да, все, что было. Отключка полная. Так вот, я — историк. Я особенно интересуюсь всякими пропавшими сокровищами…

— У меня нет больше наручников… Пойдем-ка, я пристегну тебя к Райфайзену.

— Ха, так ты не интересуешься сокровищем нибелунгов?

Я думаю, что нечего было Саиду мудрить. Ему просто надо было повторять: сокровища нибелунгов, сокровища нибелунгов, сокровища нибелунгов… Она на эти слова так реагировала, как моя сестрица на барабанщиков, просто застывала и переставала дышать. Вот Саид, пока она не дышала, впарил ей историю, как нибелунги бежали от фашистов сначала в Чечню, а потом в Афган, но и тут вычислили, что они евреи, и пришлось им все закопать, Саид знает где. Каролина выслушала и взялась за пистолет:

— От кого слышал?

— Да все местные говорят, — Саид немного замандражировал. — Только ты меня не пугай, я не скажу, потому что дал страшную клятву. Ну разве только ты мне сделаешь минет.

Каролина ответила сразу:

— Да пожалуйста, но если соврал, я тебе потом еще один сделаю, последний. До утра не доживешь. И учти… — Она покосилась на меня, но тут Саид потянул к ней лапы, и она саданула по ним рукояткой пистолета, отвлеклась. А я, как настоящий артист, похрапывать стал. — И учти, одной рукой держусь за тебя, другой за пистолет. Не шути со мной — и умрешь легко.

Саид развел руками: мол, а как же? Обижаешь, тетка. Она встала на колени и занялась. Я, продолжая похрапывать, чуть привстал, взял этот бинокль килограмма на четыре и замахнулся. У Каролины волосы длинные, ничего она сбоку не видела. Саид что-то крикнул мне, но я не разобрал, уже бил. Здорово ударил, даже брызги на нас полетели. Каролина стала заваливаться назад, вцепившись зубами в член Саида, и он на нее повалился, матюкая почему-то меня. Потом Каролина дернулась и выстрелила. Попала себе в ногу. Потом умерла, но я не думаю, что от пули.