"Попутчики" - читать интересную книгу автора (Закладной Александр Юрьевич)
ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ
Раннее утро. Густой лес. Виктор спит, прислонившись спиной к лиственнице. Очень холодно. Он просыпается и осоловело смотрит по сторонам.
Виктор. (бормочет) Твою мать. Башка-то как трещит… Черт, как холодно — я ведь так и замёрзнуть мог. Где, интересно, палатка? Твою мать… (встаёт, шатаясь, начинает кричать) Оля! Оля! Оля! (прислушивается, но ответа нет). Так, надо вспомнить… Я допил пиво и пошел куда-то… Куда? А, да — я пошел за ней. Она убежала. Блин, я наверное, что-то сказал ей такое, оскорбил. Плохо помню. Это всё потому, что с пивом мешал… Твою мать… Твою мать! (с размаху бьёт кулаком по стволу дерева). Водка блядская! (снова кричит) Оля! Оля! Куда же я вчера пошел? В какую сторону? Направо, мимо поваленных деревьев, это помню, а потом?
Виктор начинает идти сквозь чащу, затем останавливается и снова зовёт Ольгу. Откуда-то слева приходит ответный отклик. Он застывает, прислушивается, затем идёт в направлении звука.
Тьфу! Слава богу! Значит, я вчера совсем недалеко ушёл. (выходит из леса и видит Ольгу, выглядывающую из палатки) И эта вернулась. Значит, всё нормально. (подходит к ней)
Ольга. Я думала, ты уже не придёшь.
Виктор. А я думал — ты. (мнется) Оля, в общем, извини меня. Это не я, это водка говорила.
Ольга. Тебя никто не заставлял её пить.
Виктор (хмуро). Да знаю я… Так уж получилось.
Ольга (тихо). Зря мы с тобой встретились…
Виктор. Ну извини. Пожалуйста. Что мне сделать, чтобы ты меня простила?
Ольга (холодно). Ничего. Всё, давай сменим тему. Где ты был?
Виктор (сплевывает). Хрен его знает. (показывает рукой себе за спину) Там где-то. Я наверное, упал и заснул сразу. Почти всю ночь проспал — только сейчас и проснулся. От холода. Странная погода — днем жара, ночью почти мороз.
Ольга. В горах всегда так.
Виктор. Ну да. А ты где была?
Ольга. Здесь и была. Я никуда не уходила. Я стояла вон там (показывает рукой), и видела, как ты ушёл. Хотела пойти за тобой, но испугалась — темно уже, побоялась заблудиться. Я и не спала эту ночь — тебя ждала. Хотела уже уходить.
Виктор. (смущенно) А я думал, ты убежала. (передергивается) Давай в палатку? Я хочу в спальный мешок залезть. Мне нужно согреться, а то дуба дам от холода.
Ольга. Да, конечно.
Виктор. (влезая в спальный мешок) Ты не злишься? Неудобно получилось…
Ольга. Это не имеет никакого значения. Всё ерунда. Я много пьяниц перевидала, да и гадостей в свой адрес выслушала не меньше. Ничего нового. Просто знай — когда человек злится, в его душе танцует дьявол.
Виктор. (хмыкает) Это афоризм чей-то?
Ольга. Нет. Мой. Только не афоризм, а моё мироощущение. Я просто будто вижу эту картину: языки пламени на заднем плане, а на переднем — медленно и беззвучно кружится в танце дьявол.
Виктор. Что-то в этом есть.
Долгая пауза. Виктор ерзает, пытаясь согреться.
Послушай… Тогда, ещё по Интернету, ты просила, чтобы я никогда не спрашивал у тебя, почему ты хочешь это сделать. Но сейчас, здесь… Ты не скажешь?
Пауза.
Ольга. Я не думаю, что это подходящий момент.
Виктор. Ты ещё злишься.
Ольга. Нет. Мне всё равно. Почему я должна на тебя злиться? Кто ты мне? Брат, друг? Я не испытываю к тебе никаких чувств, кроме равнодушия.
Виктор. (уязвлённо) Даже так?
Ольга. Даже так.
Виктор. Тогда тем более расскажи, если тебе всё равно.
Ольга (вздыхая). А то ты сам не понимаешь.
Виктор. Догадываюсь.
Ольга (резко). А раз догадываешься, то зачем спрашиваешь?
Виктор. Просто так.
Ольга. Зачем это тебе?
Виктор (упрямо). Надо.
Девушка закрывает лицо руками.
Ольга. Я попала в аварию… автомобильную. Очень серьёзную. Почти год пролежала в больнице… Мне было 17 лет… Ты не можешь знать, что для девушки — семнадцать лет… Когда я впервые после аварии увидела себя в зеркале, то сразу решила: жить не буду. Наглоталась таблеток… Спасли… Потом ударилась в религию… Первое время помогало. Потом — всё снова навалилось… Хотя дело не только в моём уродстве, конечно… Последние годы мне просто хочется выть по ночам. Начались проблемы в родителями… Дома я не могла ни спать, ни есть, даже просто существовать… Они стали заходить без стука в ванну — «выйди вон, мне нужно помыться», стали говорить мне: «что ты ешь один сыр, как жлобиха, нарежь хлеб с маслом», «вечно звонит кто-то и молчит в трубку — это наверное, твои ублюдки-поклонники», «у тебя расширенные зрачки — признавайся, как давно ты стала наркоманкой?», «иди проверься — у тебя, наверное, сифилис». Мама почти живет в церкви — ничего земное её уже не интересует, а я для неё бельмо на глазу, не укладываюсь в её благостную картину мира… Паранойя, она сказала мне, что теперь я буду снимать у неё комнату, снимать комнату в квартире своей же матери! Вроде как завели собачку, а она с грязными лапами, да на диван — а это не по правилам, придётся её выгнать… Уже пять лет я не чувствую тепла, я отдельная от семьи единица, «шестерка» — «оля-помой-убери-поднеси»… А отец ушел к другой женщине. Год назад. Буднично — «пока-пока, я буду заходить». А ведь я любила его. Странно, но только сейчас, когда он не живет с нами, я ясно понимаю, что любила его гораздо-гораздо больше, чем мать. Мне нравилось играть с ним в шахматы. Я любила белыми… Он курил мой любимый табак с запахом вишни… И чай — мы пили с ним чай по вечерам, говорили про его мечту — остров, на который он хотел уехать, как финская писательница Туве Янссон. А теперь уже…
Ольга запинается на полуслове и начинает плакать. Виктор молча смотрит на неё, затем выбирается из спального мешка и закуривает.
Виктор. Солнце всходит.
Ольга. Да.
Они смотрят друг на друга.
Ты помнишь, когда мы познакомились?
Виктор. Недели две назад.
Ольга (тихо). Двадцать седьмого июля. Странно… Только двадцать шестого числа я нашла этот сайт, а уже на следующий день познакомилась с тобой… Наверное, судьба.
Виктор (качает головой). Но я-то там уже долго висел, где-то с Нового Года. Судьба, наверное, лишь в том, что мы успели обменяться аськой до того, как сайт грохнули.
Ольга. Так и не узнали, почему он закрылся?
Виктор (удивленно). Узнали. Ты чего?
Ольга. Что чего?
Виктор. Разве я тебе не говорил об этом?
Ольга. Нет.
Виктор (вылезает из спального мешка). Точно! Я и сам-то узнал только позавчера. То-то я думаю, что забыл тебе что-то важное рассказать. (роется в рюкзаке и достаёт оттуда сложенную вчетверо газету) Вот, смотри. «Российская газета».
Ольга (заинтересованно). И что там?
Виктор. Про наш сайт написано. И не только. В общем… мы уже будем не первые.
Ольга. Ничего не понимаю. Что там написано?
Виктор. Прочитаешь — поймёшь. (передает ей газету)
Ольга (сначала начинает читать про себя, затем — вслух, очень тихо, неразборчиво). «Неделю назад, 2 августа, в Чите произошло загадочное двойное самоубийство, причины которого пока остаются тайной. Двое молодых людей — 17-летние Ксения и Игорь — вместе прыгнули с восьмого этажа, разбившись насмерть. Возможные мотивы выясняет прокуратура. Но пока ясно только одно: романтическая влюбленность здесь ни при чем, так как до трагедии подростки даже ни разу не виделись. Как позже определили врачи, оба подростка погибли практически мгновенно, от перелома основания черепа. По словам очевидцев, самоубийцы в верхней одежде прыгнули с двадцатиметровой высоты в абсолютном молчании, не издав ни единого крика о помощи. Квартиру, с балкона которой „ушла“ пара, они оставили закрытой изнутри, — дверь подоспевшим оперативникам и хозяйке открыли пожарные, забравшиеся на балкон при помощи подъемника. Выяснилось, что эта квартира сдается по часам, и молодые люди заплатили за три воскресных часа 700 рублей. Время использовали полностью — с одиннадцати до двух, совершив самоубийство в самом начале третьего, как раз перед приходом хозяйки…»
Ольга. (отбрасывая газету) Я всё поняла.
Виктор. Дочитай до конца.
Ольга. Расскажи свои словами. Об этом нельзя читать. Не хочу, чтобы и про меня потом так же писали.
Виктор (усмехаясь). Ну, там высказываются версии, почему они это сделали. Наркотиков в крови не нашли. Предсмертных записок тоже. Загадка, типа. Мол, они все из благополучных семей и до этого никогда даже не встречались.
Ольга. И что, так и не догадались?
Виктор. Ну так. Догадываются, но до конца не уверены. (поднимает с полу брошенную Ольгой газету). Вот, смотри (читает). «Не исключено, что они познакомились в интернет-клубе самоубийц и решили уйти из жизни вместе. Страшный сайт создал житель Хабаровска, о котором известно лишь то, что он из числа самоубийц-неудачников — мужчина несколько раз травился и вешался, но оставался жив. Тогда и решил найти единомышленников в интернете. Впрочем, хотя авторы сайта пишут, что они „не пропагандируют суицид“, но на каждой сетевой странице добавляют: „Добро пожаловать: нам жаль, что вы ещё в этом мире“. В настоящее время работу сайта удалось заблокировать. Напомним, что онлайновые клубы самоубийц появились еще в конце 90-х годов и получили распространение практически по всему миру. В последнее время групповые самоубийства через интернет стали чрезвычайно популярными в Японии…»
Ольга (раздраженно) Всё, хватит. Не надо. Про нас тоже напишут?
Виктор (внимательно смотрит на неё). Может быть. Если найдут. Места здесь дикие, мало кто ходит.
Ольга передергивается.
Виктор. Это жизнь, Оля. А нам… будет всё равно.
Ольга (бормочет). Может быть, может быть…
Несколько минут никто не произносит ни звука. Затем Виктор начинает мрачнеть. Он сидит, уставившись в одну точку, сосредоточенно о чём-то думает и больше не пытается завязать разговор. Ольга тоже молчит. Так проходит ещё десять минут, затем девушка прерывает молчание.
Ольга (тихонько). О чём ты задумался?
Виктор (очнувшись). Что?
Ольга. О чём думаешь?
Виктор. Так… Странно всё это.
Ольга. Что именно?
Виктор. Странно человеческий мозг устроен. Я где-то читал, что когда человек точно знает, что вот-вот умрёт, всякие ненужные мысли в голову лезут… Как бы попроще объяснить? Ну, дело в том, что ты думаешь не о том, о чём надо, а о всякой дребедени. Вот и у меня что-то похожее… (вздыхает) Ерунда, конечно.
Ольга. Расскажи. Если хочешь.
Виктор. (после паузы). Да хрень какая-то… В Кракове, в Польше, за Грюнвальдским мостом, есть небольшая улица. Называется она или Пекарская, или Пекарная, уже и не помню. Наверное, там когда-то пекли хлеб.
Долгая пауза. Ольга берёт его за руку.
Ольга. И?
Виктор (пожимает плечами). Я был там в прошлом году — туда на ПМЖ уехала сестра моей матери. Мы к ней летали… А на той улице находится студенческая общага местного университета. Педагогического вроде. И там же, на первом этаже, кафе-столовая с дешевыми ценами. Я уже не помню, как там оказался. Хотя нет — помню. Шёл сильный дождь, и я просто спрятался от ливня. Взял кофе и сел за столик — жду, пока погода улучшится. А за соседним столиком сидела девочка. Брюнетка. Со вздернутым носиком и необычной прической — выбритыми висками и затылком. Мне хотелось курить, но курить там не везде можно. Тогда я вышел на крыльцо общежития. Эта девушка — за мной. У неё не было зажигалки, она попросила её у меня. По-польски, разумеется, но я понял. А потом… она почему-то странно стала смотреть на меня. Как будто подмигивала. И только тогда, когда я уже выкидывал окурок, то увидел, что мы стояли прямо под табличкой, на которой было написано, что за курение на этом месте — штраф в 200 злотых. Она эту табличку видела, а я — нет, потому что спиной стоял… А потом мы вернулись в кафе. Я за свой столик — она за свой. А когда эта девушка уходила, то сказала мне «До видзенья». Она мне очень понравилась, и я пожалел, что она ушла.
Виктор снова замолкает.
Ольга (тихо). Мне кажется, я знаю, что было дальше.
Виктор (отстранённо). И что же?
Ольга. Ты, наверное, пришёл в это кафе на следующий день. Надеялся, что снова её увидишь. А её не было. И ты приходил туда ещё много раз, но она больше там не появлялась. И тебя грызли муки за то, что ты так с ней и не познакомился, когда была возможность… Да?
Виктор. Нет.
Ольга. Нет?
Виктор (равнодушно). Я больше туда никогда не заходил. И о девушке той ни разу до сегодняшнего дня не вспоминал.
Ольга. Тогда извини.
Виктор. Ничего… Я же говорю — хрень. А сейчас почему-то вспомнилось. В мельчайших подробностях. Как шел дождь, как мы курили вместе, как она смотрела на меня, как у меня в животе забурчало, а она улыбнулась…
Ольга. Не знаю, почему так. Я например, сейчас стараюсь вообще ни о чём не думать.
Виктор. А ещё мне вот что в голову пришло. Какие фотографии будут на могиле стоять? Если будет могила, конечно.
Ольга. Не понимаю.
Виктор (тихо). Всё тебе объяснять надо… Какие фотографии обычно на могилы ставят? Те, где люди улыбаются, в хорошем настроении. Человека, например, на дне рождении фотографируют — он доволен, смеётся, и не знает, что эта фотография станет той, которую на его могилу поставят. Понятно? А у меня мало таких фотографий, где я улыбаюсь… (поднимается) Всё. Пошли.
Ольга (шепотом). Уже, Витя?
Виктор (вылезая из палатки). Да.
Он достаёт мобильный телефон, включает песню «Ранувэй», и не оглядываясь, идет к утёсу. Ольга идёт за ним. На краю они останавливаются. Виктор садится на край утёса, свесив вниз ноги. Ольга остаётся стоять.
Виктор (бледнея). Тебе страшно?
Ольга. Да. Очень. Очень.
Виктор (возбужденно). Мне тоже. Но это хорошее место, знаковое.
Ольга (жалобно) Не знаю я. Тогда, когда ты сказал, что это нужно сделать красиво и предложил поехать в тайгу, я подумала, что это великолепная идея. А всё оказалось гораздо сложнее… Почему ты выбрал именно это место?
Виктор (пожимая плечами). Это ты у себя спроси. Я к тебе приехал. А так — просто посмотрел по той туристической карте, я же говорил. Сюда ведет тропа и обозначен этот утёс. Получается, что почти наугад. (протягивает Ольге пачку сигарет). Держи. Две штуки всего осталось. Одна мне — одна тебе. (жадно затягивается сигаретой). Не хочешь? (выкидывает пачку вниз)
Ольга, стоя позади Виктора, подставляет раскрытые ладони первым лучам взошедшего солнца и начинает негромко петь красивую песню на ненецком языке. Виктор, обернувшись, слушает. Закончив петь, Ольга садится рядом с ним.
Виктор. Что это за песня?
Ольга. Народная… обо мне, о ненецкой девушке. Ей очень плохо, она на распутье и просит духов помочь ей. Но никто — ни бог-солнце Нума, ни хозяин гор — Пэ Ерв, ни хозяин тундры и леса — Пэдара Ере, помочь не может. Тогда она обращается к духу смерти Нга, и тот с радостью помогает ей, убив её. Мне эту песню мама часто пела в детстве, вместо колыбельной.
Виктор. (встаёт) Всё, Олечка, всё. Надо заканчивать. Возьми меня за руку.
Ольга даёт Виктору руку.
Виктор. Солнце взошло… Нет, лучше обними меня. А я тебя. Обнимемся и прыгнем вместе.
Обнимаются.
Виктор (шепотом). Всё. Не будем больше говорить. Конец. Раз… два…
На счёт «три» Ольга внезапно вырывается и отбегает от края утёса. Виктор оторопело смотрит на неё.
Виктор. Чего ты?
Ольга (кричит). Нет!
Виктор. Что нет?
Ольга (визгливо). Я не хочу так! Не буду!
Виктор меняется в лице. Он багровеет и кинувшись к девушке, хватает её в охапку и подтаскивает к краю утёса. Ольга пытается вырваться.
Виктор (очень возбуждено, зло). Нельзя, нельзя, Оля, нельзя. Всё решено уже.
Ольга (визжит). Пусти меня!
На самом краю скалы Ольге удаётся укусить Виктора за нос. Тот, вскрикнув, отпускает девушку. Ольга пытается убежать, но почти сразу же подворачивает свою больную ногу и падает. Испуганно глядя на Виктора, она плачет и больше не пытается подняться.
Виктор (зажимая нос ладонью). Что ты делаешь, дура? Зачем ты всё портишь?
Ольга (с мольбой). Не убивай меня, Витя! Не убивай! Пожалуйста, Витя, не убивай!
Виктор (становится над ней, молчит, затем начинает выть). Что же ты? Ну что же ты? (орёт во весь голос) Мы ведь попутчики! Попутчики, Оля — попутчики. У нас одна судьба, понимаешь?
Ольга. Не убивай меня, прошу!
Виктор наклоняется и со всей силы даёт Ольге пощечину.
Виктор. У нас нет другого выхода! Понимаешь, ты?!
Ольга (заикаясь от страха, торопливо). Есть выход, Витя. Уйдем отсюда. Я ошибалась, я жить хочу. Очень хочу. Что хочешь, для тебя сделаю. Хочешь, трахни меня? Хочешь? Я для тебя всё сделаю. Я твоей рабыней буду, твоей служанкой буду. Всё, что скажешь, буду делать. Не убивай меня, Витя.
Виктор (садясь рядом с ней, глухо). Дура (в сторону). Она просто дура. (внезапно начинает плакать) Ты же предала меня! Предала!
Пауза. Ольга поднимается с земли, затем садится, настороженно глядя на Виктора.
Ольга. Есть другой путь. Мы сможем его найти. Я знаю это.
Виктор (захлебывается слезами). Нет! Нет! Ведь не будет тебя счастья! Ничего у тебя не будет! Ни мужа, ни детей! Ты же калека, пойми! Кому ты будешь нужна?! В зеркало на себя посмотри! Ты же даже своим родителям не нужна!!!
Ольга. Себе. Я нужна себе. Это главное. Прыгай сам.
Виктор (рыдая). Скотина! Какая же ты скотина! Зачем??? Зачем так??
Пауза.
Ольга (глухо). Ну прыгай, что же ты?
Виктор обхватывает колени руками и плачет, уткнувшись в них лицом.
Ольга (спокойно). Идем домой, Ветер. Ничего у нас не получилось. Это не наш путь.
Виктор (вытирает слёзы). Прости меня (пытается обнять девушку)
Ольга тоже начинает плакать.
Ольга. Я ведь живой человек, Витя! Живой! Зачем ты так поступаешь? Зачем ты говорил мне эти вещи? Я не калека, Витя, я — не калека!!!
Виктор (тоже плача). Прости. Прости. Надо, чтобы всё было красиво. Ты можешь искренне простить меня?
Ольга. Не знаю.
Виктор (с мольбой). Ты можешь, я знаю. Ты должна! Скажи мне — «Я прощаю тебя!».
Девушка молчит.
Виктор. «Я прощаю тебя». Три слова. Я. ПРОЩАЮ. ТЕБЯ.
Ольга отворачивает голову в сторону.
Виктор (трясёт её). Скажи — «Я! Прощаю! Тебя!»
Ольга (всхлипывая). Прощаю. Тебя. Пошли домой, Витя. Всё закончилось. Прощаю.
Виктор бледнеет. Он поднимается с колен и целует Ольгу в лоб. Затем быстро подходит к краю утеса и бросается вниз. Начинается мелкий дождь.