ГЛАВА 16

Мориану понадобилось много времени, чтобы клеймо наконец-то перестало жечь руку, а кошмары — мучить по ночам. Научиться держать себя так, чтобы окружающие верили, что клеймо ему безразлично. И они верили. Верили, что Мориан — бесстрашен, и бесстрастен. Что одиночество не тяготит его, а где-то там, в дальних землях, его ждут верные друзья. Правда же была в том, что его никто не ждал, кроме Аяры, к которой совершенно не хотелось возвращаться. Правда неумолимо повторяла, что он не может позволить себе такую роскошь, как дружба, потому что друга придется оставить где-то в пути, как Елайю, чтобы не тащить в неизведанное, и бессильно сидеть потом рядом с его могилой. Правда шептала на ухо, что есть только цель, к которой надо еще дойти, есть призрачная надежда на малочисленных союзников, тех, кто знает, в некоторых землях. Которые кропотливо, день ото дня готовятся к новой войне. Беря на себя роль хлипких плотин на пути бурного потока.

Правда била наотмашь: ты одинок и будешь одинок всегда, как Изгнанник, как тиа, который не имеет права брать кого-то с собой в путь.

Впервые за много месяцев Мориану не удалось сохранить самообладание. Глядя, как Амарисуна робко заходит в общий зал школы, мнется на пороге, глядя на Улиэня, а потом вдруг срывается с места и бросается на шею эмъену, эльф не смог сдержать горькой гримасы. Суна сбивчиво, захлебываясь словами, рассказывала, перескакивая с одного на другое, про бой, про мысли, страхи. Хватала за руки стоявших рядом Стражей, смотрела в их серьезные, огорошенные лица и извинялась, оправдывалась, пока Шенэр со словами:

" лентяйка, ты все это затеяла, чтобы не вставать на утренние тренировки", не всунул ей в руки кружку с водой. Мориан присел к краешку одного из трех длинных накрытых к ужину столов и обвел взглядом зал. Бурное объяснение Амарисуны привлекло внимание всех ужинающих, большинство из которых ее историю не знали, но на эльфийку смотрели умиленно. Какой-то мужчина, сосредоточенно жующий куриную ногу, нарисовал соседу в воздухе женскую фигуру, кивнул на Суну и одобрительно хмыкнул.

— И не думай даже, — услышал Мориан ответ второго. — Ты ей улыбнуться не успеешь, а Улиэнь тебе голову открутит.

— Почему? — услышал Мориан третий, знакомый голос. Эльф подвинулся ближе и наклонил голову влево. Оказалось, что Аллард безмятежно сидит возле первого мужчины и ест, макая хлеб в подливку на тарелке.

— А потому, что хотя эмъен эльфу не любовник, и Улиэнь вроде бы нашел себе Названную из эмъенов, я думаю, что краше пары и не сыскать.

Мориан нахмурился и пододвинул к себе кувшин с водой.

— Было бы не сыскать — не нашел бы себе Названную, — ответил рассудительно Аллард. — А все эти россказни о чистоте крови…

К тому моменту, как все решили рассесться за столом, в диспут о любви между разными расами были втянуты все, кто уже приступил к ужину. При приближении Амарисуны и Улиэня спорящие тактично замолчали, с тем, чтобы продолжить спор яростным шепотом, сосед с соседом.

Суна, сияя не хуже начищенного котла, села рядом с Морианом, Аллард передвинулся к Улиэню, примостившемуся возле Амарисуны.

— Так я что хотел еще спросить, ты говоришь, из селения на пустоши сюда приезжают? — видимо продолжил начатый раньше разговор Аллард. Улиэнь пододвинул к себе миску с хлебом и наклонился к Алларду, что-то вполголоса отвечая. Суна бесцеремонно взяла кружку Мориана, сделала два больших глотка и счастливо вздохнула.

— Я дома, я с друзьями, наконец-то. Даже представить себе не могу, как я отсюда уеду.

— Не уезжай, — Мориан деликатно налил себе воды в чистую кружку. — Или ты уже так привыкла к Ларне и Андагриэль?

— Андагриэль? — Суна взяла сразу два куска сыра. — Нет, я имею ввиду, уезжать с тобой и Аллардом.

Мориан понизил голос, чтобы не привлекать к себе внимания.

— А ты никуда и не едешь. Я больше не могу подвергать тебя опасности. Здесь ты хотя бы под защитой.

— Так и скажи, что я для тебя обуза, — яростным шепотом ответила Амарисуна.

Эльф тихо выругался.

— Да при чем тут обуза?! О тебе же беспокоюсь, дура!

— На себя в зеркало посмотри, — огрызнулась Суна. — Я еду и точка.

— Но зачем тебе это?! — не сдержавшись, воскликнул Мориан.

— Зачем что? — сразу вмешался в разговор Улиэнь.

— Зачем класть в рот сразу два куска сыра, — обворожительно улыбнулась Амарисуна.

Эмъен шевельнул крыльями.

— Видимо, чтобы живот треснул, — невозмутимо ответил он. — Да ты кушай, кушай, — пододвинул он тарелку покрасневшей Амарисуне.

Ужин внепланово затянулся за полночь, во многом из-за Алларда.

Совершенно не знакомый с поном, эмъен упился "вот еще этого легкого компотика, пожалуй", в усмерть. Уговорить его отправиться в свою комнату и проспаться ни Суне, ни Мориану не удалось. В какой-то момент Аллард хлопнул Улиэня по плечу, и предложил: "грянуть родовым танцем в честь возвращения красотки Амарисуны". Эмъены эффектно прошлись по центру зала, размяли крылья и выдали что-то со множеством поворотов и подскоков. Следом подтянулся с десяток эльфов, откуда-то притащили несколько музыкальных инструментов, Мориана ухватила какая-то женщина и утянула к танцующим. Амарисуна повисла на другой руке эльфа, категорически не желая отпускать того, и в результате вся троица врезалась в спину Алларду. Эмъен сфокусировал на Амарисуне взгляд, ткнул пальцем ей в грудь, покачнулся и мешком свалился ей под ноги. Танцующий рядом Улиэнь поспешил на помощь Мориану и вдвоем они поставили пошатывающегося Алларда на ноги.

— Может, тебе все-таки показать твою комнату? — вежливо осведомился Улиэнь.

— С-стой! — Аллард схватил того за руку. — Лучше покажи, в каком кувшине пон! С-считать приказом!

Суна увидела, как Улиэнь медленно побледнел, словно лицо мазками покрыли белой краской. Осторожно высвободив руку, Улиэень подвел Алларда к столку, подчеркнуто почтительно налил ему пона в кружку, встал рядом с ним и замер как статуя. Суна растерянно моргнула.

— Мориан, — Амарисуна, наблюдавшая за эмъенами, дернула эльфа за рукав. Мориан, на чье плечо, не обращая внимания на разнуздалую мелодию, положила голову хорошенькая асмантка — единственная на всю школу, да и та пьяная — раздраженно отмахнулся.

— Да отцепись же ты! — Суна раздраженно отпихнула девушку от эльфа. Та протестующее замахала руками. Амарисуна развернула ее за плечо и коленом под зад отправила к другим танцующим.

— Это ревность? — недовольно поинтересовался эльф, одной рукой удерживая вернувшуюся и рвущуюся дать сдачи Амарисуне девушку. Девушка пошипела, укусила Мориана за запястье и, гордо отвернувшись, ушла.

— Определенно. Но ты лучше туда посмотри, — Амарисуна кивнула на Алларда и Улиэня. — Аллард совсем распоясался. Командует Улиэнем так, словно тот к нему личным прислужником приставлен. Но что удивительно, Улиэнь, похоже, не против. Тут что, в пон грибы подмешивают?

Мориан скрипнул зубами.

— Плохо. Слово Правителя — закон для эмъена. Вот почему немногие эмъены остальись в стороне от войны. Те, кто остался нетронут Тьмой, последовали за своими Правителями беспрекословно.

— Но Улиэнь не знает, что Аллард — его Правитель, — возразила Суна, уворачиваясь от упорно пытающегося наступить ей на ногу юноши. Эльф взял ее под локоть и отвел к стене, подальше от танцующих.

— Магия, милая моя, магия. Ты же помнишь, что магия эмъенов основана на смерти. Магия Правителей — тем более. Она настолько узнаваема, настолько втиснута в память рода эмъенов, что они чуют малейшее ее проявление. Видимо, Аллард потерял над собой контроль, много выпив. Потребовал подчинения, приказал. А как дать понять, что приказы должны выполняться беспрекословно? Только открыть, что ты Правитель, дать магический импульс, показать, что неподчинение грозит смертью.

— Из-за кружки пона?! — ужаснулась Амарисуна.

— Нет, конечно. Будь Аллард трезв — он точно не разменивался бы на такую мелочь. Но он, как ты видишь, допивает второй кувшин. А магия смерти — это метка Правителей. Все равно, что написать на лбу.

— А как они ее распознают все-таки? — безнадежно спросила Суна.

— Говорят, от нее кровь холодеть начинает. Хочешь — спроси у Улиэня. Мне кажется, нам придется многое ему теперь объяснять.

Амарисуна задумчиво скользнула взглядом по танцующим. Музыка сменилась на медленную и вдохновенную, и теперь танцевавшие торжественно топтались на месте, кое-кто — откровенно засыпая.

— Так может, расскажем ему всю правду? Мориан, он может нам помочь. И уж точно он не предатель — его предки не сражались в войну, и он не станет.

Мориан глухо рассмеялся.

— Ты знаешь, я полтора года путешествовал один. Потом, когда узнал, куда мне надо ехать, мне в какой-то момент понадобилась помощь, и я доверился Елайе. Затем я был вынужден рассказать все тебе, потом появился Аллард. Давай еще Улиэню расскажем. А, может, всей школе сразу? Давай я шэт'та просто разошлю со своей историей — чтобы меня пристукнули за каким-нибудь поворотом!

— Я тебя не понимаю, — ответила Амарисуна раздраженно. — Это же прекрасно, если у нас будет больше союзников.

— У нас? — скептически протянул Мориан.

— У нас, — отрезала Суна.

Мориан выразительно закатил глаза, но промолчал.

Между тем, музыканты потихонечку выбились из сил, танцевавшие сообразили, что, несмотря на спонтанный праздник, утренних тренировок еще никто не отменял и принялись поспешно расходиться. Дежурившие ученики, зевая и поругиваясь, убрали со столов посуду, отряхнули крошки и кое-как размели сор по углам. Все это время Аллард невозмутимо жевал хлеб с сыром, утянутый с блюда, а Улиэнь так же невозмутимо подливал ему остатки пона. Ученики не осмелились отобрать кувшин у своего учителя, только покосились на замерших у стены Мориана и Амарисуну, переглянулись и вышли из зала. Как только за последним учеником захлопнулась дверь, Улиэнь упал на одно колено перед Аллардом, приложил руки к своей груди и наполовину развернул крылья.

— Приказывайте, мой Правитель. Я в вашем распоряжении.

Мориан и Суна, не сговариваясь, шагнули ближе. Аллард перестал жевать, повернул голову к Улиэню и нахмурился, что-то соображая. Потом постучал себя кулаком по лбу.

— Какой я тебе Правитель? Забудь, ты меня не видел, я тебе приснился. И мы только что были на "ты".

Улиэнь упрямо наклонил голову.

— Я не видел тебя, Правитель, ты мне приснился. Но пока я вижу этот сон, я снова говорю: приказывай, мой Правитель.

Аллард скосил глаза, уронил голову на руки и захрапел.

На лице Улиэня застыло выражение полнейшей растерянности.

В полном молчании, нарушаемом только пьяными всхрапами мирно спящего Правителя, грозы эмънов, повелителя смерти и прочее, Улиэнь поднялся с колена и повернулся к эльфам.

— Интересно, — мрачно сказала Суна. — А если бы он тебе приказал нас тут покромсать и собрать отряд, чтобы громить близлежащие селения, ты бы тоже согласился?

На лице эмъена отразилась мучительная борьба.

— Я бы просто постарался уберечь своего Правителя от возможных травм и ран, — наконец, тщательно взвешивая каждое слово, ответил Улиэнь.

Лицо Амарисуны разгладилось.

— Видишь?! — пылко воскликнула она обращаясь к эльфу. — Я тебе говорю: Улиэнь надежный союзник, я ручаюсь!

Мориан устало прикрыл глаза.

— Союзник кому, тиа? — обратился к эльфу эмъен, весьма эффектно расправляя крылья за спиной. Мориан коснулся пальцами обруча на лбу.

— Тиа? — делая удивленное лицо спросил Мориан.

Улиэнь прищурился.

— У тебя очень приметное украшение, эльф. Моя мать любила старые истории. И с удовольствием рассказывала их мне.

— Истории, — с тоской протянул Мориан. — Тут эльфы-то не помнят, что из-за этого обруча у тиа рода Милари еще до войны вышел маленький казус.

— После чего его и стали передавать как символ рода, — закончил Улиэнь.

Лицо эмъена становилось все мрачнее. Суна на всякий случай встала между Морианом и Улиэнем.

Эльф вздохнул, мягко отодвинул Амарисуну в сторону, встал перед Улиэнем, расправил плечи и посмотрел эмъену прямо в глаза.

Ты прав. Мое имя — Мориан Чилуэнь Мичиалель. Я наследный тиа всех эльфийских земель, которые по древнему закону находятся под моей защитой. Я обещал Алларду ан Шетдва помочь пройти через наши земли, принял его предложение о помощи и не причинил ему никакого вреда

Когда-то эмъены отзывались на просьбу о помощи тиа, и теперь я снова обращаюсь, от своего имени и от имени Алларда ан Шетдва, за твоей помощью, благородный Улиэнь Дагай, верный воин своего Правителя.

У Суны заалели кончики ушей. Улиэнь моргнул раз, другой.

— Издеваешься?

— Патетично взываю, — поправил Мориан. Улиэень сложил крылья за спиной.

— Помогите мне перенести Правителя в его комнату, а потом я надеюсь все-таки до конца разобраться, что творится вокруг моего повелителя, — ответил он, наконец.

Суна украдкой перевела дух. Насколько она знала Улиэня, тот вполне мог попытаться запереть их до пробуждения Алларда и выяснения обстоятельств. Еще бы и охрану приставил. Вышло бы некрасиво — то ли с Морианом драться, то ли с Улиэнем, то ли в сторонке постоять. Интересно, кто бы победил?

Повелитель причмокнул во сне, и, когда Мориан взял его под руки, а Улиэнь — за ноги, заехал эмъену сапогом в живот.

***

Мориан прощается и неторопливо уходит из сада у школы. Улиэнь смотрит на усыпанное звездами небо. Холодный ветер забирается под накидку Суны, кладет ладони на спину, заставляя дрожать. Середина ночи, тишина не нарушается ничем, только где-то вдалеке слышен тоскливый вой, да в траве еле слышно кто-то шуршит. Эмъен все молчит, словно вышел в сад только чтобы полюбоваться суетливыми облаками, а Амарисуна ловит себя на мысли, что без эльфа ей стало совсем холодно, и она не знает, с чего начать разговор с Улиэнем. А разговор должен быть.

С дерева срываются сразу три листа, и один из них ветром относит прямо эмъену в лицо. Улиэнь вздрагивает, словно просыпается.

— Я думал, все будет по-другому, — говорит он тихо. Амарисуна стоит рядом и перебирает пальцами перья в крыле эмъена. Раньше ему было щекотно. Теперь — даже не обращает внимания.

— По-другому, это как? — эльфийка задирает голову и смотрит на редкие звезды — только чтобы не смотреть в лицо Улиэню.

— Как… я откину свои предрассудки, ты наконец-то сделаешь выбор: меч или твои способности Целителя, и мы сможем выйти вечером вот так вот, и постоять рядом.

— Мы и так стоим рядом, — Суна опускает руку и теплые пальцы Улиэня сплетаются с ее замерзшими пальцами.

— Не так. Ты отправляешься неизвестно куда с Изгнанником, и я даже не буду спрашивать, почему — ты сама пока не дашь мне ответа на этот вопрос. А у меня есть Названная, и мы будем вместе до конца жизни, потому что мне хорошо рядом с ней.

— Но держишь за руку ты меня, — отвечает тихо Амарисуна, крепче сжимая пальцы. — А у Мориана тоже есть Названная.

Улиэнь только хмыкает.

— Не бери в голову, Амарисуна. Все обойдется.

— Обойдется? — не понимает Суна. Или делает вид, что не понимает.

Улиэнь поднимает ее руку и целует в ладонь.

— Видимо, так уж было суждено, чтобы на Дороге Времен мы с тобой разошлись.

— На Дороге Времен, — эхом отзывается Амарисуна.

Эмъен наклоняется к ней, проходит несколько секунд, и ему на голову камнем пикирует шэт'та со свитком, привязанным к лапе.

Чем славятся шэт'та — непостижимым образом они могут найти адресата где угодно и в какое угодно время суток.

Даже если их совсем не ждут.

***

Холодный голос прозвучал как пощечина.

— Ты хочешь все испортить?

Мужчина открыл глаза и сел на кровати.

— Иди сюда…

— Я убью тебя, — тон женщины не оставлял надежды. Мужчина подобрался.

— Попробуй.

Женщина выбросила вперед руку и замерла, покачнувшись на носках. Закрыла на несколько секунд глаза, и опустилась на колени.

— Что случилось, Аша? Ты так беспокоишься, что эльфы собрали Совет и поставили вопрос об отмене Закона? Ты же знаешь, чем все закончилось.

— Я говорю о шэт'та, присланном из каких-то всеми забытых Очушек. Мои слуги пишут об эльфах, обсуждающих силель, потом мне приходит послание, что их же еще и убили, судя по всему — эти самые эльфы, а потом я узнаю, что моего сына там видели и там же — ранили!

Амарг поморщился.

— Наш сын, похоже, искал этих эльфов. И, напомню, он положил почти весь первый высланный за ним отряд. То, что его ранили — его вина. А побег — его предательство. Оскорбление всему нашему роду.

— А осада Канхи?! — сорвалась на крик Аша.

— Я тут не причем. Кулан оказался слабее, чем я полагал. Думаю, он сошел с ума и решил, что ему пора начинать свою войну.

— Так останови его! Или это я сделаю, — раздраженно зашипела Аша.

— Как? Я приду туда со своими воинами и привлеку лишнее внимание? — сжал руку женщины Амарг.

— А то, что в отрядах Кулана есть эмъены, по-твоему, внимания не привлечет?!

Пальцы мужчины разжались.

— Что?!

— Что слышал.

Амарг потер пальцами подбородок.

— Тогда нам тем более нельзя вмешиваться. Пусть уж судачат о сошедшем с ума дьеши, который напал на Канху и завербовал нескольких эмъенов, чем о войске эмъенов, пришедшем под Канху…

А мы пока что займемся кое-каким другим делом.

Аша вопросительно изогнула правую бровь.

— Кажется, я знаю, кто путается у нас под ногами. И этого просто не может быть.

***

— А я-то надеялся, что судьба пошлет нам передышку, — буркнул насупленный Мориан. И склонился над картой местности, разложенной на столе в комнате Улиэня.

Тот, кто сказал, что плохие новости всегда приходят неожиданно, даже не подозревал, насколько был прав. Никто не мог предположить, что из Канхи — крупного поселения, неподалеку от Амэль Юрэнана, — прилетит шэт'та с сообщением об осаде.

Асмантка, обучавшаяся в школе, была родом как раз из Канхи. И сейчас она рыдала у себя в комнате, представляя, что ее семья уже убита, дом спален " и теперь ей только и остается, что ехать и мстить".

"Они окружили нас внезапно с приходом ночи. Наши стены пока что выдерживают осаду, но мы не подготовлены к бою, — говорилось в послании. — У нас мало оружия, мы никогда не вели сражений. Пока что, по приказу наместника, мы отгоняем нападающих от стен стрелами, камнями и льем кипяток из чанов. Но их стрелы бьют намного точнее, есть среди них воин, что умеет кидать огонь через стену, и мы думаем, что утром они начнут главную атаку. Достопочтенный Улиэнь, мы не знаем, кого еще просить о помощи в этой чудовищной, неожиданной беде.

Мы не продержимся долго…".

— Еще и мага с собой притащили, — удивился Мориан. — И кому эта Канха вообще нужна?!

— Не скажи, — Улиэнь ткнул пальцем в кружок на карте. — Почти четыреста жителей, крупные запасы продовольствия, близость к Амэль Юрэнану и основным дорогам…

— Мы можем собрать отряд и атаковать первыми, — предложила Суна. Аллард, мучимый жестоким похмельем, усугубленным умыванием в ледяной воде, страдальчески сморщился.

— Мы не знаем, сколько их, мы не знаем, как расставлены силы — почему бы нам тогда просто не выйти, помахивая собранным в дороге букетом, и не поздороваться?

— Боюсь, с букетом ничего не выйдет, — серьезно ответила Амарисуна. — Единорог сожрет его быстрее, чем мы успеем дойти. Мы можем пойти к тиа Роэль.

— Я думаю, что беспокоить тиа стоит лишь в том случае, когда нам будет полностью известна ситуация, тем более… — Улиэнь замялся. — Тем более, что клан Воинов не подчиняется ему, если уж говорить серьезно. Мы ведем себя в соответствии с правилами, установленными в Амэль Юрэнане, но все решения, связанные с деятельностью школы и клана принимаю я и отец, когда он не в отъезде.

— К тому же, кто поручится, что тиа Роэль не предатель? — резонно заметил Мориан.

— Тогда какие идеи? — спросила Суна.

— Есть одна, — Улиэнь оперся руками о стол и одна из свечей, стоящих рядом с картой, опасно покачнулась.

— Я отбираю всех, кто более-менее подготовлен к настоящей драке и приказываю ждать сигнала. Беру двух надежных и ловких воинов и мы сейчас же отправимся посмотреть, кто и в каком количестве пожаловал под гостеприимные стены Канхи. И не идет ли свежий отряд к самому Амэль Юрэнану.

— В таком случае… — Аллард прищурился. — Я буду одним из тех надежных воинов.

— Но…

— Хочу напомнить, что приказы Правителя не обсуждаются. Возможно, там есть эмъены, которым достаточно будет одного моего слова, чтобы уйти.

Мориан собрал пальцем воск, натекший со свечи.

— Если приказ отдан твоим отцом или матерью — при всем уважении, твое слово будет значить меньше — ты же пока что только наследник.

— Которого, тем более, хотели убить любящие родители, — напомнила Амарисуна

Аллард мрачно посмотрел на девушку.

— И у меня есть дополнение, — эльф привычным жестом поправил обруч на лбу. — Вторым надежным воином буду я.

— Через мой труп! — вырвалось у Амарисуны. Значение ответного взгляда эльфа можно было истолковать как: " легко устроить".

— Я думаю, это чистейшей воды безрассудство, — развила свою мысль Суна. — Последний тиа, от которого столько зависит, отправится рисковать своей жизнью.

— Последний тиа не может отсиживаться за чужими спинами, — парировал Мориан.

— Вообще-то, Суна говорит разумные вещи, — осторожно заметил Аллард. — Если ты станешь последним тиа в прямом смысле, когда над тобой землю присыпят, этим землям точно конец.

Мориан оперся руками о стол.

— Я должен видеть, что там происходит. С чем нам придется иметь дело — с пришлыми наемниками или с воинами Амарга. И если верным окажется второе, я должен знать их слабые стороны. Чтобы предупредить Эллора, Андагриэль и тех, кто знает. Кто будет первой преградой на пути Амарга. Я тиа, я…

— Это что — синоним глупости? — перебила его Амарисуна зло. Мориан так холодно на нее взглянул, что у эльфийки перехватило дыхание.

Повисла тяжелая тишина, в которой отчетливо было слышно, как падают и ударяются о землю тяжелые капли дождя.

Свеча затрещала — видимо, в пламя попал воск, и к потолку протянулась тоненькая, едва заметная струйка дыма. Эльф выстучал пальцами по столу какой-то ритм и досадливо хлопнул ладонью по столешнице.

— У меня нет возражений, — заговорил Улиэнь. — Раз членов группы мы утвердили, предлагаю собраться и отправиться немедля. Распоряжения остальным я оставлю.

— Покажи, на что способен, остроухий, — развязно похлопал Мориана по плечу Аллард и вышел из комнаты.

— Суна, я оставлю тебя за старшую, — Улиэнь, не глядя на потрясенную девушку, свернул карту.

— Да какая из меня старшая?!

— Как глава школы — никакая, — согласился Улиэнь. — Поэтому я попрошу Шенэра помогать тебе в любой твоей просьбе. Но ты единственная, кто знает истинную опасность, которая может грозить Амэль Юрэнану. Если мы не вернемся или пришлем шэт'та с предостережением, вы должны будете увести из школы всех воинов. И увести жителей. Даже если тиа нашей земли — предатель.

Амарисуна нервно грызла ноготь.

— Как я успею увести столько народа?! — простонала она.

Улиэнь задул стоявшую на столе свечу.

— А это уже твоя задача, — серьезно ответил эмъен и вышел, захлопнув за собой дверь.

Вторая свеча погасла от пронесшегося ветерка.

Даже в полумраке было видно, что щеки Суны пылают.

— Меньше всего на земле я хотел подвергать тебя опасности, — нарушил молчание Мориан.

Суна, опустив голову, кусала губы.

— Если начнется бой, если он подойдет к Амэль Юрэнану — уезжай, — хрипло добавил эльф.

— И бросить тебя?! — вырвалось у Амарисуны.

Мориан закрыл глаза.

"Мать-земля, я не выбирал себе дорогу. Я не был рожден править. Я не был рожден идти один. Но позволь мне хотя бы выбрать дорогу для нее".

— Возможно, Канха — это первая цель эмъенов, — посмотрел, наконец, эльф на Амарисуну. — Возможно, война уже началась. Я могу в ней драться. Ты — нет. Спрячься, где сможешь. Верни свою силу Целителя. А лучше — беги туда, где можно остаться живой.

В глазах Суны сверкнул огонек.

— Я тоже могу сражаться, — упрямо выставила она вперед подбородок. Эльф шагнул к ней и положил руки на плечи.

— В этой битве — нет. Будь ты настоящим, опытным воином, будь ты… Хранителем — все было бы иначе.

— Но…

— Я потерял свое имя, свою землю, своих друзей и родных. Я иду в надежде на чудо. Я — единственная возможность остановить войну, но я не знаю почти ничего, — Мориан опустил руки и шагнул к двери.

— Я не был рожден стать тем тиа, которого ждут. Флейта, яблоня и хороший разговор — вот мой идеальный вечер. Но у меня нет выбора. Я хочу, чтобы у тебя он был. Я хочу, чтобы ты осталась жива.

Прежде, чем Амарисуна успела что-либо ответить, эльф вышел из комнаты.