ГЛАВА 21

Пахло склепом. Не сыростью, не влажностью и даже не землей подземелья. Нет, это был именно склеп, забивающийся в ноздри запах надежно законсервированной смерти.

Холодной, вежливой, вполне возможно, красивой, и — удручающе неизбежной.

Низкий свод, поблескивающие влагой стены, свежий, очерченный кровью круг. Или же круг, заново очерченный свежей кровью.

Тяжело дышать — так велика концентрация сил, оставшихся после многочасового ритуала. Кажется, что заклинания вот-вот налипнут на язык и забьют собой глотку, какая нелепая, позорная гибель для того, в чьих руках находятся судьбы обитателей стольких земель!

За спиной едва слышно переступают с ноги на ногу, и сердце мгновенно наполняется теплом.

Это Аша, подготовившая ритуал, она осталась там, на ступенях, готовая в любой момент броситься на помощь и вцепиться в горло самой смерти, если та посмеет снова заявиться за Амаргом.

Эмъен шагнул в круг и плотнее сложил крылья за спиной.

Не посмеет. Так же, как не посмела б придти за Ашой — Амарг не отдаст ее никому.

Стоять прямо. Не дрожать. Ничем не выдавать своей слабости, как и подобает истинному Правителю.

И читать. Читать нараспев, прося принять пролитую кровь как подношение. И ждать.

Замереть, не шевелиться, одно движение — и тебя утащат туда, где живут самые мерзейшие и страшные из кошмаров.

Воздух будто смерзается, проталкиваясь в легкие иголочками.

Подношение принято.

Видение возникает внезапно, бьет в глаза и стремительно прокручивается, и Амарг смотрит внимательно, стараясь не упустить ни одной детали.

Тиа идет за Силелем. Он такой же, как его предки на старых гравюрах, — гордо выпрямленная спина, прямой взгляд, легкая улыбка на губах. Нашел, чему радоваться, глупец.

Там, в горном переходе, холод и узкая тропа, там вас легко найти, а бежать по снегу так тяжело. Все началось в горах и там же закончится — как символично. Хорошо, что я знал, где искать тебя, тиа — ты идешь туда, где спрятан Силель. Рядом с тобой мой сын — единственный наследник всего моего могущества. Пожалуй, я даже горжусь им. Пойти против отца, своего Повелителя — что за сила и самоуверенность, настоящий эмъен.

Кто это рядом с ним? Девчонка, играющая в воительницу, тебе бы домой, в цветочный сад, да гулять, взявшись за руки. Обернулась, смотрит, прищурившись, солнце бьет глаза.

Ты чувствуешь, знаешь, что кто-то смотрит за вами? Нет, ты просто любуешься на снег.

Да, я вижу, ты смела, бескомпромиссна, и не отступишь в бою. И, право, жаль, ведь именно такие погибают первыми, а ты могла бы принести намного больше пользы в мире, которому предстоит приходить в себя после войны.

Картинка замерла, а потом сменилась. Теперь Амарг видел девушку, идущую по снегу позади всех. Она обеими руками придерживала капюшон, надвинув его на лоб, и прятала нос в ворот куртки. Амаргу нестерпимо захотелось увидеть ее лицо, девушка, будто услышав его мысли, подняла голову и посмотрела, казалось, прямо ему в глаза. Эмъен вздрогнул.

Да, я знаю, кто ты. Хранительница. Они как проклятые сражались до последнего, именно они не дали нам завладеть Домом тиа. Конечно, если бы мы знали, что Силель все это время был там… но мы были уверены, что это Милари привезла его с собой, бросившись на защиту любимой земли.

Это вы охраняли ее во время путешествия, это из-за вас погибли лучшие наши воины.

Хранительница.

Ты опаснее самого тиа.

Видение исчезло. Амарг тряхнул головой, потер виски руками и вышел из круга.

— Он и правда существует? — раздался напряженный голос Аши. Правитель глубоко вздохнул.

— Да.

Аша отвернулась и начала подниматься по ступеням.

— Он сейчас один?

— Нет. С ним Аллард, воительница и Хранительница.

Аша споткнулась.

— Так отправь к ним отряд. Два, три!

Амарг положил женщине руки на плечи.

— Наш сын. Тиа. Хранительнца. Упрямый воин. Горы, снег, узкие тропы — не так-то много места, чтобы быстро идти большому отряду. Я возьму самых лучших из личного отряда и пойду с ними. Перенесусь к перевалу, через обряд. И поймаю их в ловушку.

— Амарг!

— А ты останешься, и будешь управлять нашим наступлением, — тихо, но твердо сказал мужчина.

Аша дернула плечами.

— Погибнешь — не стану и вспоминать, — зло ответила она. — Выберу достойнейшего, и он станет Правителем. Я передам ему часть сил и все знания. А ты иди, иди, будто тебе мало воинов, которыми не жаль пожертвовать! Тиа, эмъен и Хранительница. Не переоцени себя, Амарг. Ведь я… едва смогла спасти тебя так недавно.

Амарг опустил руки, и женщина быстро взбежала по ступеням. Простучали каблуки, хлопнула дверь, и все стихло.

***

Эй, Мориан, далеко нам еще? — положила руку на плечо эльфа Аэль. Тот обернулся и задумчиво прищурился.

— Если я правильно разобрался с картой, которую дал Чибан, — то нам надо держаться северо-восточного направления. Там будут две руки, а за ними — вход в тоннель, ведущий прямо к границе земли Милари.

— Что такое две руки? — заинтересовался Аллард. Эмъен бросил дорожную сумку на снег и принялся разминать затекшую шею. Луч солнца скользнул по лезвию силери, заставив Суну, глядевшую на оружие, зажмуриться.

— Камень-указатель, — ответил эльф. — Вот только откуда такое название — я не знаю.

В нескольких метрах от Суны вспорхнули с камней черные птицы, сделали круг в воздухе и направились на запад. Мориан проследил за ними взглядом и нахмурился.

— Отдых закончился, идем дальше, — скомандовал он. — Я думал, эти твари давно повымерли.

— Какие твари? — закрутила головой Аэль. Мориан показал пальцем на черные точки на горизонте.

— Гардифы. Мне про них отец рассказывал и в атласе старых видов показывал рисунок. Их еще называли птицами войны — эти падальщики хорошо подчищали поля боя.

— Они летят к Открытым землям, — мрачно сказала Суна.

Аллард поднял сумку и, отряхнув от снега, одел на плечо.

— Тогда нам надо не болтать, а торопиться, — резонно заметил он.

— Особенно, когда так холодно, — поднесла замерзшие пальцы ко рту Аэль.

"Две руки" первым заметил эмъен. Причудливого вида глыба, возвышающаяся над тропой — она и впрямь походила на две прислоненные друг к другу ладони. Вот только тоннеля, должного вывести путников, — не было.

— Сожри меня единорог, — расстроилась Аэль. Суна взяла ее за руку.

— Вихрь сейчас бы сказал, что не ест грубую пищу, — растерянно ответила она.

Лошадей и озлобленного, расстроенного единорога пришлось оставить в деревне — подниматься по узким незнакомым тропам, пробиваться сквозь снег им было бы тяжело. Вихрь еще что-то долго бубнил вслед Амарисуне, когда та уходила, не оглядываясь, держа спину прямо-прямо. И ей очень хотелось разреветься.

Не получилось.

Эльф медленно подошел к завалу и положил руку на камни.

— Давний завал, — медленно произнес он, будто прислушиваясь. — Очень давний. Мы здесь не пройдем. Надо искать обходную тропу.

Эльф развернул карту и склонился над ней, нахмурившись.

Аэль пару раз подпрыгнула на месте.

— Хо-холодно, — пожаловалась она, шмыгнув покрасневшим носом. — Почему здесь не осталось любезно вырубленного для нас прохода, освещенного факелами? Уютного и теплого?

— Видимо потому, что кто-то постарался его разрушить, — Мориан сложил карту. — Если мы отклонимся на север, то там должна быть тропа. Гм. "Тропа мертвых ублюдков", — слегка смущенно закончил он.

— Боюсь думать, что происходило на этой тропе, — хмыкнул Аллард. — И кто ее так обозвал.

Мориан потер руки друг о друга.

— Карта принадлежала еще деду Чибана, а тот срисовывал ее с более старых источников. Может быть, во время войны тут и впрямь погибли…

— Ублюдки, — закончил эмъен. — И если карта эльфийская, то я даже догадываюсь, кого имели ввиду.

— Неужели никто никогда здесь не ходил со времен войны? — задумалась вдруг Аэль. — Никто не знал, что за перевалом есть эльфийская земля?

Мориан пожал плечами.

— После войны здесь никого не осталось. Те, кто вернулся сюда позже — люди, часть аргов, кочевые племена дьеши, возможно и переходили через горы, но раз они не могли попасть в землю Милари, то им оставалось или огибать ее, или забыть о переходе. Земли, что лежат за Милари, еще долго не будут пригодны для жизни после войны. Там нечего делать.

— Интересно, что же они там видели? — протянула Аэль.

Аллард похлопал ее по спине.

— Вот скоро и узнаем.

— Темнеет, — посмотрела на небо Амарисуна. — Я не думаю, что мы хотим идти по незнакомым горным тропам ночью, так ведь?

Мориан согласно кивнул

— Надо искать укрытие. Мне не нравится, что приходится задерживаться, когда мы так близко к цели — но сломать ногу в двух шагах от земли Милари мне не понравится еще больше.

Место для привала нашли, когда на небе уже появились звезды. В горах холодает быстро, а когда поднимается ветер, то хочется спрятаться, укрыться теплым одеялом возле костра и задремать. С укрытием получилось неудачно: никаких пещер с любезно предоставленным хворостом для костра в округе не наблюдалось. Пришлось довольствоваться маленькой, со всех сторон просматриваемой площадкой, обнаруженной Аллардом, а потом еще шарить вокруг в поисках мало-мальски пригодного топлива для костра.

— По-моему, здесь мы — отличная мишень, — заметила Аэль.

— Тьфу на тебя, — отозвался Аллард беззлобно, развязывая мешок с провизией. Суна поежилась и огляделась по сторонам. Аэль подобралась поближе к эмъену и жадно заглянула в мешок.

— Не нравится мне здесь, — тихо сказала эльфийка, окидывая взглядом неприветливые, темнеющие на фоне залитого лунным светом неба вершины.

— Не фто сфофо, — согласно кивнула Аэль. В руках у девушки был здоровый кусок хлеба с холодным мясом. — Фолодно и пфотивно.

— Какое странное небо, — подняла голову Амарисуна. — Глупо, конечно, но у меня ощущение, что ему нас жаль.

— Интересно, неужели Амарг до сих пор ничего не прознал о нас? — протянул Мориан задумчиво. — Или уже ждет где-то?

— Если даже и узнал, — пожал плечами Аллард. — То ему нет резона убивать тебя сейчас. Никто из эмъенов не может пересечь границу земли Милари без дозволения Хранителя или тиа.

Эльф задумчиво посмотрел на свои руки.

— Если только Амарг не узнал, что кровь тиа позволит любому пересечь границу.

Суна замерла.

— Что ты имеешь ввиду? — медленно повернула она голову к эльфу. Мориан протянул ладони к костру.

— Тиа или Хранитель могут провести любого через границу земли Милари. Но так же любой может пройти, если на его руках будет кровь тиа или Хранителя. Или кровь прольется у границы. Магия любого охранного заклинания строится на этом принципе — принципе узнавания крови.

— Откуда ты знаешь? — удивился Аллард. Мориан пошевелил пальцами.

— Читал в семейных летописях. Мои родные бережно хранили все уцелевшие записи рода.

Едва Теорен сказал, что только я или Хранитель могут пройти через границу, я сразу вспомнил описание охранных заклинаний.

— И ничего мне не сказал?! — возмутилась Суна.

— Теперь сказал, — пожал эльф плечами.

Остаток ужина прошел в молчании.

— Будем дежурить? — спросил Аллард, сладко потянувшись.

Мориан кивнул

— Ну, тогда я первый. Потом кого-нибудь разбужу, — поднялся эмъен. Расправил крылья, подошел к краю площадки и качнулся с пятки на мысок. Луна равнодушно посмотрела на него и укрылась облаком. Холодный ветер примерился и толкнул Алларда в спину. Эмъен усмехнулся и взмахнул крыльями.

Земля Милари была близко, эмъен чувствовал это. Кровь бежала медленнее по жилам, предательски дрожали ноги, и быстро билось сердце. Милари, эпицентр событий, где был разбит цвет войска эмъенов. Как это будет — оказаться там? Увидит ли он останки своего народа? Почувствует ли он гнев? Или же пройдет по земле, которая давно все спрятала и укрыла, и не почувствует вообще ничего?

Эльфы боялись, Аллард знал это. Боялись увидеть старую землю Милари. Боялись ошибиться. Боялись, оказавшись в конце пути.

И только Аэль беспечно сопела, завернувшись в плащ и придвинувшись ближе к костру.

***

В Открытых землях шла война. Предупрежденные вестниками, эльфы успели собрать оборону, но оказались совершенно не готовы к сражению. Эмъены смели их, как сносит поток плотину, после нескольких дней ливней. Лишь блеснули лезвия силери, да коротко охнул успевший подняться меч. Это не было битвой — побоищем. Эльфы падали на землю как свежескошенная трава, многие — не успев даже вскрикнуть. Крылатое воинство пронеслось по Открытым землям, оставив за собой кровь, и лежащие друг на друге тела.

Нет, род и память — не водица, что утекает сквозь пальцы без следа. Тени славных предков в гневе встали за спиной, и нельзя было бросить оружие, сдать свой дом без боя.

Эмъены оценили храбрость и безрассудство — наносили смертельные раны, милостиво позволяя врагу умереть сразу, без мучений.

Вековые гордость и благородство не выжечь никакой черной магией.

…Люди и сельты боролись отчаянно, хрупкими преградами встав на пути второго и третьего отряда эмъенов. Короткая заминка, на несколько взмахов мечом, а они — вот наглецы! — посмели устроить обстрел стрелами из укрытий. Стрелы имеют свойство заканчиваться, время тоже, а прорваться к сердцу эльфийских земель, Андагриэль, необходимо как можно быстрее. Покуда проклятая тиа не собрала свое войско. Вот почему второй отряд покинул третий и двинулся к земле Суарен. Казалось, это будет просто. Лучший из предводителей вел эмъенов вперед, вминая копытами коней эльфийскую землю.

…Города и селения полыхали. Аша и ее лучшие воины мчались вперед, к земле Андагриэль, уничтожить тех, кто посмел докопаться до сути Закона, открыть эльфам глаза и — какая наивность — понадеяться собрать войско. Ей навстречу, собрав жалкие отряды тех, кто не испугался, тех, кто мог держать оружие в руках, выступала тиа, наследная Хранительница, готовая драться с названной дочерью Тьмы до последнего. Драться до конца, а там — Суна и Мориан найдут Силель, и все закончится.

Земли, обагренные кровью, вновь горели, как несколько сотен лет назад.

Но в них больше не было тех, кто действительно мог остановить эмъенов.

Клинком, направленным в сердце, шли эмъены через земли.

И никто не посмел остановить их. И никто из посмевших не остался вживых.

***

Амарг ждал их у самой границы земли.

Мориан был готов к нападению, внезапной атаке. Он шел, держа оружие наготове, велев каждому быть начеку. Но он не был готов ко встрече с магией Амарга, которая до последнего надежно прятала эмъенов. Эльф ее просто не почувствовал. Ни он, ни Аллард, ни Амарисуна. Верховный Правитель воистину был великим воином и магом. И лишь когда, тонко пропев в воздухе, из-за ближайшей гряды камней вылетела метко пущенная стрела и пробила грудь Алларда насквозь, Суна догадалась выставить защитный щит.

То, о чем с самого начала должен был догадаться Мориан.

Эмъен беззвучно упал на землю. Аэль не закричала — взвыла и рухнула на колени рядом. Принялась трясти Алларда за плечи, мигом забыв обо всем, чему ее учили. О выдержке, хладнокровии, опасности. Об обращении с ранеными, и о том, как понять, кто ранен смертельно, а кто нет. О себе, об Амарге, о тиа.

Мориан, обнажив меч, смотрел, как из-за камней выходят эмъены. Впереди — высокий, красивый мужчина с черными как у сына глазами.

Амарг.

— Не вини себя, эльф, — без тени усмешки произнес Правитель. — Просто ты так и не научился использовать магию своего рода. Некому было тебе подсказать и научить. Ты все равно не почувствовал бы мое присутствие. Будь ты опытнее и умнее — ты велел бы Хранительнице держать защитный щит, пока она не упала бы без сил.

Но ты ни опытен, ни умен.

Мальчик, вынужденный встрять в эту войну.

Пожалуй, я даже восхищаюсь тобой и тем, какой долгий путь ты все-таки сумел пройти.

За спиной Амарга эмъены натянули луки. Десять лучников, десять воинов, держащих за спиной силери и мечи. Амарг все-таки боялся их, боялся Мориана, боялся, что сын почувствует ловушку и останется жив. Боялся Амарисуну. Возможно, даже Аэль — ведь она была хорошим воином. Суна по-прежнему держала щит. Опустилась рядом с Аэль и положила руку Алларду на грудь.

Дышит, но очень слабо.

— Я не мог знать, чему ты научился, какая часть силы подчинена тебе, — продолжал Амарг, делая шаг вперед. — Теперь я знаю: ты плохой стратег и воин, Мориан. Выродившаяся ветвь рода Милари.

Те тиа почувствовали бы ловушку задолго до приближения к ней. Но я уважаю твое упорство. Опусти щит, Хранительница, — ты лишь больше ослабеешь.

Аллард шевельнулся и застонал.

— Мориан, прикажи ей снять защиту, — мягко посоветовал Амарг. — Я подарю своему сыну легкую смерть, которой он, по правде говоря, вовсе не заслуживает. Хранительница не сможет держать щит вечно.

Мориан обвел лучников медленным, внимательным взглядом и беззвучно зашевелил губами. Вздохнул, потянулся мысленно вглубь земли Милари, к Дому тиа, к самой тиа, к Силелю и не сдержал улыбки, почувстовав отклик. То ли спящая сила, то ли Хранители, то ли сама тиа. Подбодрили неслышными голосами: ты не один.

"Снимай и как только я выйду за пределы действия — ставь снова", — приказал эльф, потянувшись сознанием к Амарисуне.

Здесь, вблизи земли Милари, знание, как это сделать, пришло удивительно легко.

"Атакуй их без промедления"

Суна не посмела ослушаться.

Защитный щит разлетелся невидимыми осколками и тотчас луки вспыхнули огнем, заставив эмъенов побросать их. Взорвалась земля у ног Суны, брызнула жирной крошкой во все стороны. Ударила по друзьям холодная волна, и откат от удара сбил с ног трех близстоящих эмъенов. Аэль поднялась с колен и обнажила меч. Амарисуна встала с подругой рядом, спиной к спине. Эльфийка метнула в лицо кинувшимся в их сторону эмъенам ветер и засыпала глаза снегом и землей.

Аэль взмахнула мечом, останавливая ближайшего эмъена, и Суна очертила вокруг себя, Алларда и подруги защитный круг. Мориан и Амарг остались там, за его пределами.

Шестеро эмъенов, замахнувшись силери, кинусь к девушкам.

Воздух задрожал, заклубилась прозрачная завеса. Раскрыв в беззвучном крике рот, оглушенные эмъены покатились по земле, сжимая головы руками.

Суна опустилась на колени, борясь с подступившей к горлу тошнотой.

Обороняться и атаковать, атаковать и обороняться — нет, она не настолько сильна. Но прежде чем защита падет, и оставшиеся в живых эмъены схватятся с ней и Аэль, Мориан успеет победить Амарага.

Мориан успеет сделать хоть что-нибудь…

— Значит, вот как? — Амарг с легкой улыбкой смотрел на Суну, поднявшую в последнем усилии руки над головой. Воздух вокруг нее замерцал, вспыхнул ярким светом и погас.

Хранительница исчерпала запас силы.

Суна выхватила из-за спины меч и заняла оборону, встав спиной к Аэль. Четверо из эмъенов поднялись на ноги.

— Хорошо, недооценил, — кивнул Амарг. — Хранительница оказалась немного сильнее, чем я ожидал. Но все равно эльф. Нам не интересен их бой.

Нам интересен наш — ибо я намерен покончить с существованием рода Милари прямо сейчас.

Глаза Амарга вспыхнули огнем.

…Эльф не смог бы объяснить, где он оказался. Его тело одновременно осталось у границы земли и оказалось здесь. Под ногами мягко стелилась сочно-зеленая трава, где-то за деревьями звенел ручей. Было пасмурно и тепло, и возле его плеча стояла Женщина. Стояла прямо, гордо и смотрела перед собой; темно-синие глаза казались бедонными как озеро в грозовую погоду. Неровно обстриженные короткие волосы топорщились в разные стороны, делая Женщину похожей на разозлившегося ежа. И Мориан знал, что она — его суть, его сила, и пока эльф рядом, жив, Амаргу будет некогда оглядываться на тех, кто остался сражаться у границы.

…Амарг стоял на плоскогорье, поросшем низким, пестрым разнотравьем. По небу быстро бежали серые, рваные облака, и дул холодный резкий ветер. Пахло полынь-травой и хотелось петь, раскинув руки, песнь великого рода.

Потом. Он споет ее потом, вместе с Ашой, когда женщина, что стоит рядом с тиа, упадет с порванным горлом. Амарг обернулся и посмотрел на Деву, стоящую позади. Золотые как солнечные лучи волосы блестели как чешуя и змейками скользили по плечам. Нежное лицо с гладкой, будто фарфоровой кожей напоминало о старинных работах великих художников.

Хрупкое, стройное тело казалось окутанным легкой дымкой, и весь этот образ был достоин поклонения величайщих народов и древнейших родов.

Вот только глаза выдавали сущность Девы — холодные, жестокие, водянисто-голубые, как у речной рыбы ла-ан, колодец теней, куда нельзя смотреть, иначе потеряешь душу.

Сила Амарга, что сокрушит Мориана.

Женщина и Дева двинулись друг к другу кошачьим шагом, присматриваясь, примериваясь

От Правителя и тиа тянулись к Деве и Женщине тонкие невидимые нити — паутинки. Каждое движение, каждая эмоция, каждое ощущение будут бежть от воительниц к правителям. Тот, кто ослабнет, сдастся первым — проиграет и погибнет.

В руке у Девы блеснул, возникнув из неоткуда, длинный черный клинок. Ни рукояти, ни оплетения, — ничего, но Дева держала клинок так, будто острые края, впивающиеся в ладонь и пальцы, не причиняли никакой боли. Дева замерла и вдруг прыгнула вперед, словно пронеслась по воздуху, целясь Женщине прямо в горло. Та не отступила — только подставила под удар невесть откуда взявшийся шест. Мориан поморщился.

Женщина крутанула шест и ударила Деву в плечо. Амарг чуть прищурился.

Клинок и шест танцевали в воздухе, первый — холодно блестя в тусклых, едва пробивающихся сквозь облака лучах, второй — порхая как диковинная бабочка.

Дева увернулась от шеста и рубанула клинком наотмашь. Женщина прикрылась шестом — и клинок, ударившись о него, разлетелся пополам. Амарг еле слышно застонал. Дева отбросила обломок в сторону и кинулась на Женщину. Две фигуры покатились по земле, душа друг друга, царапаясь и кусаясь. Нет, две стихии сплелись в противоборстве, вгрызаясь друг в друга, дрожали натянутые нити, и их владельцы изо всех сил старались не упасть, побороть охватившую их слабость, прогнать накатившую боль и выиграть.

Это был долгий бой, и человек не увидел бы ничего, кроме двух сгустков света, мечущися в воздухе, да эльфа и эмъена, судорожно хватающих воздух ртом.

Женщина вцепилась пальцами в горло Девы и сдавила его. Дева захрипела, забила ногами, и схватила Женщину за кисти рук, оттаскивая от шеи. Повернула голову и впилась зубами Женщине в запястье. Та вскрикнула и тыльной стороной ладони ударила Деву в лицо. Попала кончиками пальцев в глаза — Дева зашипела как раскаленный уголь под дождем. Женщина поднялась, замахнулась, и в руке у нее появился острый нож. Дева извернулась, пнула Женщину ногой в живот и подхватилась с земли. Блеснул меч, сверкнула молния, и меч выпал из обожженной руки. Женщина взманула руками и Дева вспыхнула огнем, что сухое дерево. Страшно закричала — завопила и смахнула с себя пламя. Пошатнулась — черная, обгоревшая, скрючила пальцы, подпитываемая ненавистью Амарга, и выпустила тысячи острых иголочек. Иголочки вошли под кожу Женщине и, живые, вгрызлись в плоть, стремясь добраться до костей.

Мориан кричал и раздирал ногтями кожу, что жглась и под которой, казалось, ползли тысячи мелких насекомых.

— Милари…

— Заклинание стихий, тиа.

Закрыл глаза, распахнул и Женщина, ведомая его приказом, позвала ветер. Это было последнее заклинание, последний козырь — беспроигрышный, ведь эмъены не умели обращаться к стихиям. Закрутилась у ног Женщины поземка, влился в нее ветер с дождем, присоединился суховей да вестник пожара, и обняли Деву. Вырвали из рук вынутый из ножен кинжал, выдернули прядь волос и принялись отщипывать по кусочку кожи, с рук, которыми она загораживала лицо, с плеч, с ног, когда Дева упала на колени. С неба спланировала воронья стая, замахала крыльями, стараясь острыми клювами добраться до Женщины, но ветер лишь расхохотался, да разметал вороньи перья по земле.

Амарг повалился на бок, закашлялся, пытаясь вздохнуть, и заскреб ногтями землю, силясь подняться.

Аша…

Мориан выпрямился, набрал в грудь воздуха для последнего приказа. Того, что вложила в его уста сама Милари, ибо он не знал этой силы, магии стихии и этих слов.

— Мориан!

— Суна!

Женщина обернулась. Отвлеклась на мгновение, испугалась за тех, кто остался там, на земле.

Дева отняла окровавленные руки от лица, прищурила уцелевший глаз, нащупала кинжал и с коротким криком ударила Женщину в живот. Та пошатнулась и беззвучно упала. Ветер стих.

Мориан медленно осел на землю.

Это произошло в тот момент, когда второй из оставшихся четырех эмъенов упал с рассеченным снизу вверх животом. Аэль дралась в последний раз — яростно, беспощадно, бесстрашно. Суне, намного хуже владевшей мечом, оставалось только прикрывать подругу, отчаянно отбиваясь от атак эмъенов.

И с каждым мгновением схватки ей все больше казалось, что она вот-вот проиграет.

— Суна! — Аэль извернулась и достала мечом ближайшего противника эльфийки. Та, только что прозевавшая его выпад, пошатнулась и сделала несколько шагов назад, к границе.

Эмъен, зашипев, встал в оборонительную позицию, рядом с товарищем.

Внезапно земля задрожала, заходила ходуном, заставляя судорожно махать руками, чтобы не упасть. Эмъены завертели головой, и тут же с неба посыпался град. Горячие градины забарабанили по камням, чтобы мгновенно исчезнуть, испариться, взвыл и стих ветер.

Взгляды всех обратились на тиа и Правителя, застывших неподалеку.

Медленно, беззвучно, как в кошмарном сне, где все как назло видишь слишком отчетливо, где каждое действие — замедленно, Мориан упал на землю, уткнувшись лицом в заснеженную землю.

Амарг глубоко вздохнул, приходя в себя. Повернул голову, взглянул на Амарисуну и, торжествующе улыбнувшись, шагнул к ней, протягивая руку.

Наверное, время и впрямь в этот момент становилось, иначе Суна, смотревшая, не могущая оторвать взгляда от неподвижной фигуры Мориана, не могла объяснить, почему вдруг она увидела Аэль прямо перед собой.

— Силель, — шевельнулись губы, и девушка резко толкнула Хранительницу в грудь. Та потеряла равновесие, сделала еще несколько шагов назад и упала, пребольно ударившись затылком. Сзади Аэль появился эмъен. Подруга еще успела повернуться, поймав испуганный взгляд Суны, поэтому меч вонизился ей в грудь, а не в спину. Вошел на половину клинка, выйдя слева от позвоночника. Аэль сделала шаг вперед, пошатнулась и упала набок.

Суна истошно закричала. Амарг бросился к ней и ударился грудью о невидимую преграду. Дернулся снова — и снова отскочил.

Граница. Аэль толкнула Амарисуну за черту, к которой они так близко подошли за время сражения.

Теперь уже не узнать, как девушка догадалась, где именно граница проходит.

Силель.

Суна медленно поднялась на ноги и прижала руки к горлу, пытаясь вздохнуть.

— Вернись, вернись, дрянь! — заметался за границей земли мигом растерявший всю свою выдержку и торжество Амарг. — Ты должна провести меня туда! Ты должна провести меня туда!

Амарисуна замерла, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Мир вокруг моментально растерял звуки и краски. Остались только слова, бьющиеся в голове в такт сердцу — если бы не эти утешающие, успокаивающие слова, сердце бы уже остановилось.

Это сон. Я знаю, это просто сон. Я открою глаза и Мориан, Аэль и Аллард будут рядом.

— Кровь, — застыл на месте Амарг. Глаза его закатились, и он упал на колени, подняв руки со скрюченными пальцами к небу. Тело эмъена конвульсивно дернулось, на губах выступила пена.

— Говори, Повелительница, я слышу тебя! — прохрипел он, словно обуреваемый неподвластными ему силами.

Воздух вокруг Амарга потемнел. Оставшийся в живых воин-эмъен попятился и, бросив меч, бросился наутек.

Он слишком хорошо знал, чего требует Тьма, каждый раз, когда ей приходится просыпаться и возвращаться в этот мир, чтобы дать указания.

Жертву.

Тело воина подбросило в воздух и разорвало на куски, залив снег красными пятнами и дорожками. Амарг торжествующе взвыл-закричал, закачавшись вперед-назад.

— Суна Ноэйл.

Девушка, не отоводящая глаз от Амарга, шевельнулась.

— Тьма знает, что Амарг может использовать кровь Мориана.

Но ты еще можешь успеть забрать и использовать Силель сама, Хранительница.

Амарисуна прислушалась и кивнула, постепенно приходя в себя.

— Торопись.

Настоящее теперь имело только один смысл.

"Мориан, Аэль, Аллард, подождите меня, я сейчас, я скоро. Не уходите по дороге Времен далеко, чтобы я могла догнать вас".

Девушка развернулась и, спотыкаясь, побежала вглубь земли. Туда, где должен был быть Дом Милари. Туда, где ее должен был ждать Силель.