"Обвенчанные утром" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)Глава 31— Я пройду по карнизу, — предложил Гарри. — Высоты я не боюсь. Выражение лица Лео не предвещало ничего хорошего: — Я тоже. Но вряд ли он двоих выдержит — слишком большая нагрузка на стропила. Те, что над нами, совсем сгнили, а это значит, они везде такие. — Есть другой способ добраться до неё? С крыши третьего этажа? — Так будет слишком долго. Займи её разговором, пока я поищу какую-нибудь верёвку. Лео исчез, а Гарри высунулся подальше из окна. — Кэт, это я, — произнёс он, — Гарри. Ты ведь узнаёшь меня? — Конечно. Голова Кэт опустилась на согнутые колени, и девушка затряслась. — Я так устала. — Кэт, погоди. Сейчас не время спать. Подними голову и взгляни на меня. Гарри продолжал говорить, стараясь, не встревожив Кэт, не дать ей уснуть, но та едва отвечала. Несколько раз она меняла положение, и тогда сердце Гарри проваливалось куда-то вниз от страха, что она сверзится с крылатого фронтона. К его облегчению через минуту вернулся Лео с прочной длинной верёвкой. Лицо его покрылось испариной, а сам он глубоко, во всю силу лёгких втягивал в себя воздух. — Быстро обернулся, — заметил Гарри, забирая у Лео верёвку. — Мы по соседству с печально известной комнатой для битья, — пояснил тот. — Там полно верёвок. Гарри отмерил две пяди рукой и начал вязать узел. — Если ты собираешься убедить её вернуться через окно, — произнёс он, — то это не сработает. Она не откликается ни на что, что бы я ни говорил. — Вяжи узел. Говорить буду я. Такого страха в своей жизни Лео никогда не чувствовал, даже когда умирала Лора. Та потеря для него была Высунувшись из окна, Лео пристально смотрел на сжавшуюся в жалкий комочек Кэтрин. Он помнил, как действует опиум, путаницу в мыслях и головокружение, а то вдруг ощущаешь, что какая-то конечность слишком тяжела, чтобы ею двигать, и в то же время возникает чувство необыкновенной лёгкости, словно ты можешь взлететь. А вдобавок к этому, Кэтрин не могла даже видеть. Если ему удастся её спасти, он никогда больше не выпустит её из своих объятий. — Ну, Маркс, — произнёс Лео, насколько ему удалось, обыденным тоном, — из всех нелепейших ситуаций, в которых нам довелось побывать, эта уж совершенно немыслимая. Кэт отняла от колен голову и, слепо сощурившись, взглянула в его сторону: — Милорд? — Да, я тут собираюсь помочь тебе. Сиди спокойно. Иначе ты будешь мешать моим героическим усилиям по твоему спасению. — Я не хотела ничего такого. — Голос девушки звучал невнятно, но со знакомыми — и желанными — нотками негодования. — Просто пыталась выйти. — Я знаю. И через минуту я втащу тебя обратно, и мы сможем поспорить, как следует. На данный момент… — Не хочу. — Не хочешь возвращаться? — спросил озадаченный Лео. — Нет, не хочу спорить. Кэт снова опустила голову на колени, и издала приглушённый всхлип. — Боже, — произнёс Лео, ему сразу стало лучше. — Милая душечка, как тебе будет угодно, мы не будем спорить. Обещаю. Не плачь. Он судорожно вздохнул, когда Гарри подал ему верёвку с идеально повязанным беседочным узлом [47]: — Кэт, послушай… подними голову и опусти колени немного вниз. Я собираюсь кинуть тебе верёвку, но очень важно, чтобы ты за ней не тянулась, понимаешь? Просто сиди смирно и позволь ей упасть тебе на колени. Она покорно застыла, щурясь и моргая. Лео несколько раз взмахнул петлёй, проверяя вес, оценивая, насколько хватит длины. Он осторожно и медленно бросил её, но петля не долетела до цели, стукнув по кровле рядом с ногами Кэтрин. — Тебе нужно швырять сильнее, — заметила она. Несмотря на отчаянье и пробиравший до костей страх, Лео счёл нужным изобразить ухмылку: — Ты когда-нибудь прекратишь указывать мне, что делать, Маркс? — Думаю, никогда, — спустя мгновение откликнулась она. Он подобрал верёвку и бросил снова, и на этот раз верёвка точно приземлилась ей на колени. — Я поймала её. — Хорошая девочка, — похвалил Лео. Он с трудом заставлял свой голос звучать спокойно. — Сейчас продень руки в петлю и протащи её через голову. Я хочу, чтобы верёвка обвилась вокруг твоей груди. Не спеши, сохраняй равновесие… Его дыхание участилось, когда она стала возиться с петлёй. — Да, вот так. Он облегчённо перевел дух, увидев, что верёвка оказалась на месте, обвившись поверх её груди подмышками. Лео передал конец Гарри. — Не выпускай. — Ни за что. Гарри быстро обвязал свой конец вокруг пояса. Внимание Лео снова переключилось на Кэтрин, которая что-то ему говорила, причём лицо её хмурилось. — Что такое, Маркс? — Ты не обязан это говорить. — Не обязан говорить, что? — Что любишь меня. — Но я ведь люблю. — Нет, не любишь. Я слышала, как ты говорил Уин, что… — Кэтрин помолчала, пытаясь собраться с мыслями, — что женишься только на женщине, которую совершенно точно не будешь любить. — Я часто говорю идиотские вещи, — возразил Лео. — И мне в голову не приходило, что кто-то по-настоящему меня слушает. Отворилось соседнее окно борделя, и оттуда высунулась раздражённая шлюха: — Тут девочки, между прочим, спать пытаются, а вы так орёте, что мертвяка поднимите. — Мы скоро закончим, — сердитым голосом проорал ей в ответ Лео. — Ступай в кровать. Проститутка продолжала торчать в окне: — Что это ты там вытворяешь, девчонку, что ли, обхаживаешь на проклятой крыше? — Не твоё дело, — грубо оборвал её Лео. Открылось ещё несколько окон, откуда высунулись ещё головы и раздались недоверчивые восклицания. — Глянь, чево это он? — Она что там, прыгать собралась, чё ли? — Боженьки мои, вот же будет поганая мерзость. Кэтрин, казалось, не замечала, что они привлекли публику, её взгляд, щурясь, сосредоточился на Лео. — Ты это имел в виду? — спросила она. — То, что ты сказал? — Поговорим об этом позже, — предупредил Лео, ступая на подоконник и держась за раму. — Сейчас я хочу, чтобы ты прислонила руку к стене и ступила на карниз. Осторожно. — Ты это имел в виду? — повторила, не двигаясь с места, Кэтрин. Лео послал ей недоверчивый взгляд: — Боже милостивый, Маркс, тебе, что, сейчас обязательно нужно упрямиться? Ты хочешь, чтобы я объяснялся перед хором проституток? Она решительно закивала. Одна из шлюх выкрикнула: — Давай, скажи-ка ей, дорогуша! Другие восторженно подхватили: — Давай, милок! — Пускай-ка услышит это, красавчик! Гарри, маячивший за спиной Лео, медленно покачал головой: — Если это заставит её слезть с окаянной крыши, просто скажи, чёрт тебя подери. Лео высунулся дальше из окна. — Я люблю тебя, — коротко сказал он. Тут он пристально посмотрел на маленькую дрожащую фигурку Кэтрин и ощутил, как всё в нём поднялось, а душа распахнулась навстречу чувству более глубокому, чем он когда-либо себе представлял, что такое способно поселиться в нём. — Я люблю тебя Маркс. Сердце моё полностью и безоговорочно принадлежит тебе. И, к несчастью для тебя, всё остальное тоже прилагается. Лео замолчал, с трудом подбирая слова, хотя они всегда так легко ему давались. Но сейчас требовались правильные слова. Они ведь так много значили. — Знаю, что я не подарок. Но умоляю, прими меня, каков я есть. Потому что я хочу, чтобы у меня был шанс сделать тебя счастливой, как ты сделала счастливым меня. Я хочу прожить с тобой всю жизнь. Голос его не слушался. — Пожалуйста, приди ко мне, Кэт, потому что без тебя мне не жить. Ты даже не обязана любить меня. И не должна быть моей. Просто позволь мне быть твоим. — О-о-ох, — вздохнула одна из проституток. Другая промокнула глаза. — Если она его не прикарманит, — захлюпала она. — Я его заберу. И прежде, чем Лео успел закончить свою речь, Кэтрин поднялась во весь рост и стала медленно ступать по карнизу. — Я иду, — предупредила она. — Потихонечку, — напоминал Лео, крепко ухватившись за верёвку и внимательно следя, как ступает её маленькая босая ножка. — Иди в точности тем же путем, как шла туда. Она дюйм за дюймом двигалась к нему, прижавшись спиной к стене. — Я не помню, чтобы делала это прежде, — затаив дыхание, пожаловалась Кэт. — Не смотри вниз. — Я вообще ничего не вижу. — Оно и к лучшему. Продолжай двигаться. Мало-помалу Лео сматывал лишнюю верёвку, словно подтягивал к себе Кэт. Она подходила всё ближе и ближе, пока, наконец, не оказалась на расстоянии вытянутой руки. Лео протянул руку как можно дальше, пальцы его дрожали от усилий. Ещё шажок, другой, и вот он, наконец, схватил её в объятия и втянул внутрь. Обитательницы борделя разразились аплодисментами, и окна стали закрываться. Лео без сил опустился на пол, расставив колени, и зарылся лицом в волосы Кэтрин. Тело его сотрясла дрожь облегчения, а наружу вырвался судорожный вздох. — Ты здесь, со мной. Я тебя держу. Ох, Маркс. Ты доставила мне пару самых худших в моей жизни минут. И за это тебе придётся потратить — Это было всего лишь пару минут, — запротестовала она, а Лео задохнулся от смеха. Похлопав по карману, он вытянул оттуда её очки и осторожно водрузил ей на нос. Мир вокруг прояснился. Гарри опустился рядом с ними на колени и прикоснулся к плечу Кэтрин. Она повернулась, обхватила его руками и крепко стиснула. — Мой старший братец, — прошептала она. — Ты снова пришел за мной. Кэт почувствовала, как Гарри улыбается ей в макушку. — Так будет всегда. Когда бы я тебе ни понадобился. Подняв голову, он с сочувствием взглянул на Лео и продолжил: — Тебе лучше выйти за него, Кэт. Любого мужчину, готового пройти через * * * С величайшей неохотой Лео передал Кэтрин заботам Поппи и миссис Пеннивистл, когда они добрались до гостиницы. Женщины отвели Кэт в её комнату, помогли принять ванну и вымыть голову. Она была измучена и немного не в себе, и безгранично благодарна за успокоительное внимание. Облачённая в ночную сорочку и халат, Кэт сидела перед камином, пока Поппи расчесывала ей волосы. В комнате было чисто, постельное бельё сменили на свежее. Экономка покинула их с охапкой влажных полотенец, оставив Кэтрин и Поппи наедине. Нигде не было никакого признака Доджера. У Кэтрин от горя сжималось горло, как только она вспоминала, что с ним случилось. Завтра она спросит об отважном маленьком зверьке, но сейчас у неё просто не хватало духу. Услышав, что Кэт хлюпает носом, Поппи протянула ей платок. Расчёска бережно скользила по прядям. — Гарри приказал не беспокоить тебя сегодня вечером, дорогая, но на твоём месте я бы захотела кое-что узнать. После того, как ты уехала с Лео, Гарри задержался, пока в дом твоей тёти не пришла полиция. Они поднялись наверх, чтобы найти тётю, но она была мертва. У неё во рту обнаружили сырую опиумную пасту. — Бедняжка Алтея, — прошептала Кэтрин, прижав платок к заплаканным глазам. — Ты очень добра, с таким сочувствием относясь к ней. Я бы точно не стала. — А что с Уильямом? — Он сбежал прежде, чем его успели арестовать. Я слышала, как Гарри и Лео обсуждали это, они собираются поручить какому-то полицейскому найти его. — Я не хочу этого, — запротестовала Кэтрин. — Пусть они позволят ему уйти. — Не сомневаюсь, что Лео согласится со всем, что бы ты не попросила, — сказала Поппи. — Но зачем? После всего того, что этот ужасный человек тебе сделал… — Уильям жертва, так же как и я, — серьёзно пояснила Кэтрин. — Он только пытался выжить. Жизнь была к нему ужасно несправедлива. — И к тебе, дорогая. Но ты же с ней справилась лучше, в отличие от него. — Но у меня был Гарри. И ты, и твоя семья. — И Лео, — с улыбкой в голосе добавила Поппи. — Я бы сказала, ты, бесспорно, его получила. Для человека, который намеревался шагать по жизни, лишь созерцая её, он определенно снова окунулся с головой в её бурное течение. Благодаря тебе. — Ты не возражала бы, если бы я вышла за него замуж, Поппи? — чуть стесняясь, спросила Кэт. Поппи крепко обняла её сзади, и на короткое мгновение прислонила свою голову к головке Кэтрин. — Уверена, что скажу от лица всех Хатуэйев: мы вечно будем тебе благодарны, если ты выйдешь за Лео замуж. Не могу представить никого, кто осмелится взвалить на себя такую ношу, как он. После лёгкого ужина, состоявшего из тоста и супа, Кэтрин отправилась в постель и какое-то время дремала, то и дело просыпаясь от приступов ужаса. Каждый раз её успокаивал вид Поппи, читающей в кресле у кровати. Каштановые волосы Поппи отливали красным в свете лампы. — Тебе нужно вернуться в апартаменты, — наконец, пробормотала Кэтрин, не желая казаться ребёнком, боящимся темноты. — Я останусь еще на немножечко, — последовал тихий ответ. В следующий раз, когда проснулась Кэтрин, в кресле сидел Лео. Её сонный взгляд скользнул по нему, охватив черты красивого лица, глядящие серьёзно голубые глаза. Рубашка у него была наполовину расстёгнута, открывая поросль волос на груди. Вдруг в отчаянном желании прижаться и спрятаться на этой твёрдой и сильной груди она, ни слова ни говоря, потянулась к нему. Лео тут же подошёл к ней. Обхватив её руками, он лёг рядом с ней на подушки. Кэтрин наслаждалась его близостью, вдыхая его запах. — Только я, — прошептала она, — могу чувствовать себя в безопасности в руках самого грешного мужчины в Лондоне. Он насмешливо фыркнул. — Ты любишь их грешных, Маркс. Обычный мужчина служил бы домашней игрушкой женщине, подобной тебе. Она прижалась теснее, вытянув под простынями ноги. — Я так измотана, — пожаловалась она, — но не могу спать. — Обещаю, утром тебе станет лучше. Его рука устроилась на бедре Кэт поверх покрывал: — Закрой глаза, милая, дай мне тебя убаюкать. Она попыталась послушаться. Но минуты текли, а она мучилась от возрастающего беспокойства и нервного возбуждения, чувства сухости, пронизывающего до костей. Кожу раздражали любого рода прикосновения, даже слабое трение простыней вызывало ощущение, словно с неё сдирали кожу. Лео оставил кровать и вернулся со стаканом воды, который она с жадностью выпила. Её рот приятно пощипывало от прохладной влаги. Отставив пустой стакан, Лео погасил лампу и вернулся к ней. Она вздрогнула от ощущения тяжести его тела, давящего на матрас, все её чувства сосредоточились в одном непреодолимом желании. В темноте нежный и мягкий рот Лео нашёл её губы, и она не смогла предотвратить собственный чересчур сильный ответный порыв. Его рука легла на её грудь и нашла вершину, уже затвердевшую под покровом муслина. — Иногда во время курения опиума такое случается, — тихо промолвил Лео. — С привычкой это уменьшается.Но когда впервые пробуешь, то может вот так подействовать. По мере того, как влияние опиума на твоё тело ослабевает, нервы начинают визжать, требуя ещё, и в результате … неудовлетворённость. Пока он говорил, ладонь его обхватила её грудь, а большой палец нежно выписывал круги вокруг напряжённого бутона. Кэт повсюду пронзали острые ощущения, потоки жара устремлялись во впадину внизу живота, расходились по рукам и ногам. Она задыхалась и изгибалась, слишком доведённая до отчаяния, чтобы стесняться своих невнятных вскриков, когда его рука скользнула под покрывала. — Тише, любовь моя, — шептал Лео, лаская упругую поверхность живота. — Позволь мне помочь тебе. Его пальцы ласкали её разбухшую плоть, поглаживая и проникая глубже, легко скользя во влажной сердцевине. Она подавалась вверх жаждущим, требовательным телом, каждым движением понуждая его ласкать глубже, сильнее. Лео наклонил голову и поцеловал её в шею. Кончик большого пальца устроился как раз поверх маленького местечка, которое горело белым пламенем, и нежно надавливал, пока вторгавшиеся внутрь пальцы растягивали её. Это ввергло её в водоворот почти болезненного освобождения, вырвав из неё помимо воли стон, и Кэт так крепко вцепилась в рубашку Лео, что прочная льняная ткань затрещала по швам. Тяжело дыша, Кэт оставила рубашку в покое и поспешно пробормотала извинения. Лео скинул порванную рубашку и заглушил извинения поцелуем. Потом тесно прижал ладонь, со всей тщательностью теребя её плоть, пока Кэт не захныкала и не стала выгибаться. Ещё один страстный взрыв, один за другим приступ сильной дрожи, и она развела бёдра, давая полную волю его пальцам скользить в ней. Когда стихли последние судороги, она тяжело обмякла в его объятиях, и на неё обрушилось опустошение. В середине ночи Кэтрин украдкой прижалась к Лео, вновь почувствовав в нём необходимость. Он приподнялся над ней, шепча, что она должна расслабиться, а уж он ей поможет, он позаботится о ней, и она откровенно начала всхлипывать, чувствуя, как он покрывает её тело сверху донизу поцелуями. Он поднял её ноги себе на плечи и подхватил ладонями под ягодицы. Рот бережно отыскал, а язык стал глубоко ласкать нежный потир. Он не выдерживал какой-то ритм, взамен просто играя с ней, нежно теребя, облизывая, и прижимаясь ртом. Наслаждение волнами прокатывалось по ней, и она вновь задохнулась в освобождении. — Возьми меня, — прошептала она, когда он снова прилёг рядом. — Нет, — ласково отказался Лео, развернувшись и прижав её к матрасу. — Сегодня ночью не удастся. Подождём, пока туман в твоей голове развеется. К утру б#972;льшая часть опиума должна выветриться. Если тогда желание всё ещё не оставит тебя, я буду готов и с охотой пойду тебе навстречу. — Хочу тебя сейчас, — капризничала она, но он удержал её и ещё раз доставил наслаждение ртом. Кэтрин проснулась несколько часов спустя, когда на тёмно-фиолетовых небесах появились первые признаки рассвета. Рядом с ней уютно вытянулось тело Лео, одна его рука покоилась под её шеей, другая обхватила талию. Она обожала ощущать его рядом с собой, это живое тепло и сильное тело, эту кожу, гладкую, как атлас, в одних местах и покрытую жёсткой порослью в других. Хотя она старалась не двигаться, Лео заворочался и что-то пробормотал. Тихонечко она подхватила его ладонь и опустила её на свою грудь. Ещё даже не проснувшись, Лео стал ласкать её. Губами он прижался к её затылку. Почувствовав, как он затвердел, она теснее прижалась к нему ягодицами. Он просунул ногу между её ножек, а рукой скользнул к светлым завиткам. Кэтрин почувствовала его упругое давление, толчки у заветного входа, и, наконец, ввинчивание во влажную глубину. Он частично протолкнулся в неё и остановился, поскольку её распухшая от ночных излишеств плоть с трудом пыталась приспособиться к нему. Его ласковый весёлый голос приятно щекотал ушко: — Ммм.. постарайся получше, Маркс. Мы оба знаем, что ты способна на большее. — Помоги мне, — задыхалась она. Сочувственно шепча, Лео приподнял её ногу и поудобней устроил её. Глаза Кэт закрылись, лишь она ощутила, как он скользнул внутрь её. — Вот, — прошептал он. — Ведь так ты хочешь? — Сильнее… глубже… — Вот уж нет, любимая… позволь мне помягче с тобой обойтись. Вот так. Он двигался внутри неё медленными выверенными движениями, его ласкающая рука скользила между её бедер. Он не спешил, и ей ничего не оставалось, как подчиниться ему. Её наполняли тепло, ощущение, возникающее от того, как он бережно с ней обращался, поглаживал её. Настойчивые слова любви и поцелуи в шею, и вот он вошёл ещё глубже. Она выкрикнула его имя, достигнув вершины, и он мягко вознёс её ещё выше. Её трясущаяся рука нащупала его бедро и судорожно за него ухватилась. — Не бросай меня. Пожалуйста, Лео. Он понял. Когда её влажная плоть сомкнулась вокруг него, нежно запульсировав и сжав его твёрдость, он с силой толкнулся и отпустил себя. И, наконец, она познала это чувство его освобождения, как напрягся низ его живота, и дрожь мощного мужского тела не скрыла его беззащитность в этот завершающий момент. Они оставались слитыми воедино как можно дольше, вместе переводя дух и наблюдая, как между штор пробивается рассвет. — Я люблю тебя, — шептала она, — со всей силой на которую я только способна, милорд. Мой Лео. Он улыбнулся и поцеловал её. Потом встал и натянул брюки. Пока Лео умывался, Кэтрин потянулась за очками. На глаза ей случайно попалась пустая корзинка Доджера у двери, и её улыбка померкла. — Бедный маленький проныра, — пробормотала она. Лео вернулся к ней и сразу же забеспокоился, увидев её повлажневшие глаза. — Что такое? — Доджер, — всхлипнув, призналась Кэтрин. — Я уже по нему скучаю. Лео сел и привлек её к себе. — Ты хотела бы его увидеть? — Да, но я не могу. — Отчего же? Не успела она ответить, как заметила странное шевеление под дверью… пушистое тощее тельце усердно протискивалось в смехотворно узкую щель. Кэтрин заморгала, боясь пошевелиться. — Цокая и прищёлкивая, хорёк прыжками устремился к кровати. Он спешил к ней, и глазки его сияли. — Доджер, ты жив! — Конечно, он жив, — подтвердил Лео. — Прошлой ночью мы отправили его в апартаменты Поппи, чтобы дать тебе немного отдохнуть. Лео заулыбался, когда хорёк запрыгнул на кровать. — Непослушный маленький озорник. Как ты нашел сюда дорогу? — Он искал меня. Кэтрин вытянула руку, и Доджер вскарабкался на неё и устроился на груди. Она всё гладила его, ласково приговаривая: — Доджер пытался защитить меня, знаешь ли. Он ужасно покусал Уильяму руку. — Она поводила подбородком из стороны в сторону перед Доджером и пропела вполголоса: — Ты замечательный маленький сторож. — Хорошая работа, Доджер, — добавил Лео. Отлучившись на мгновение с кровати, он добрался до брошенного сюртука и пошарил в карманах. — Полагаю, раз уж возник вопрос … о женитьбе, я и хорька получу впридачу? — Ты думаешь, Беатрис позволит мне оставить его себе? — Без всяких сомнений. — Лео вернулся к ней и сел рядом. — Она всегда утверждала, что он принадлежит тебе. — Разве? — Ну, это же так ясно в свете его пристрастия к твоим подвязкам. И со всей очевидностью его нельзя за это осуждать. Лео взял Кэт за руку: — Я должен кое-что тебя спросить, Маркс. Она с готовностью села повыше, позволив Доджеру устроится на своей шее в роли мехового воротника. — Не могу припомнить, пятое ли это или шестое предложение, — заметил Лео. — Только четвёртое. — Я тебя вчера просил. Ты его посчитала? — Нет, это не было на самом деле «выйди за меня замуж», оно было больше похоже на «слезай с крыши»… Лео выгнул бровь: — В любом случае, пусть будет всё по правилам, — и надел ей кольцо на безымянный палец левой руки. Это было самое изумительное кольцо на свете: безупречный серебристый опал со всполохами голубого и зелёного пламени, глубоко спрятанного внутри. При каждом движении руки опал отливал неземным цветом. По ободку мерцали небольшие бриллианты. — Это напомнило мне твои глаза, — произнёс Лео. — Только далеко не столь прекрасные. Он помолчал, пристально вглядываясь в Кэт. — Кэтрин Маркс, любовь моей жизни… ты выйдешь за меня? — Сначала я хочу ответить на первый вопрос, — сказала она ему. — На тот, что ты мне задал прежде. Лео улыбнулся и уперся в её голову лбом: — О пастухе и овечке? — Нет … о том, что случается, когда непреклонная сила встречает неподвижный объект. Из его горла вырвался смех: — Ну так ответь мне, любимая. — Непреклонная сила исчезает. Неподвижный объект начинает двигаться. — Ммм. Мне нравится, — он нежно провел по ней губами. — Милорд, пожалуй, мне уже не удастся проснуться прежней Кэтрин Маркс. Я хочу стать твоей женой, как можно скорее. — Завтра утром? Кэтрин кивнула. — Хотя… Я буду скучать по тому, как ты меня называл «Маркс». Пожалуй, мне это очень было по душе. — Время от времени я всё ещё буду звать тебя «Маркс». В моменты самой пылкой страсти. Давай попробуем. Его голос упал до обольстительного шёпота: — Поцелуй меня, Маркс… И она, улыбнувшись, подставила ему губы. |
||
|