Глава X

Борт SSF-067(конвертоплан V-45 Buzzard), на границе воздушного пространства НПГ

— Ну-с, мы буквально сейчас покинем воздушное пространство персов. — будничным тоном сообщил Лейдзи. — До места назначения доберемся через час. А оттуда сразу обратно, и никто не заметит пропажи.

— Нас ведь вели персы. — резонно заметила Люция, стоявшая у нас за спиной, в проходе.

— Ну, я утрировал. Конечно же, нас вели радарами, но наше утлое судёнышко-то синамуровское, а наш контракт все еще действует, и мы обладаем должной свободой перемещений в его рамках. В этом и вся прелесть корпораций — не ты пляшешь под государственную дудку, а государства пляшут под твою.

— Очасти так. Или вы опять утрируете, Лейдзи?

— Само собой.

— Борт SSF-067, говорит Бендер-Аббас. Вы только что покинули воздушное пространство Нео-Персидской Республики, прием.

— Подтверждаю, Бендер-Аббас. Удачно подежурить, прием.

— Благодарствуем, SSF-067. Удачного полета, отбой.

— Спасибо, отбой. — Второй щелчком пальцев в воздухе прервал связь. — Вот и все.

— Мило, мило. — протянула полковник. — Я вас не сильно отвлекаю?

— Что вы, что вы! Всегда приятно поговорить с, м-м-м, умным человеком. — братец сейчас был сама любезность. Я поморщился. — К тому же, я обещал поделиться с вами информацией по нашему общему делу. И поделился, собственно, файлы уже у вас, а остальное…

Он порылся в кармане и выудил из него мем-кард. Небольшая, едва ли сантиметр на сантиметр, пластинка, на самые простенькие из которых умещается по терабайту данных. На этот помещалось двадцать.

— …А остальное получит "Синамура". Синдзи, если не возражаешь… Синдзи!!

— А, что? — подбежавший Синамура заглянул в кабину, слегка оттеснив в сторону Люцию. — Ты меня звал?

— Конечно. Забирай свой мем-кард. Его содержимое тебе, Рюдзи и вашему почтенному бате понравится. Копию я не снимал. А вкратце же я могу поведать, пока есть время, о версии происходящего с потерпевшей стороны.

— То есть, версию Чхонли.

— Точно. Бро, ты слушаешь?

— Угу. — вяло кивнул я. Мне, по правде говоря, было немного все равно, но делать было нечего, а последить за аппаратурой я и так смогу — я вон от приборных панелей взгляд не отвожу.

— Ну, тогда сразу замечу, что на истинность не претендую, но понятие истинности применительно к цифровым документам вообще довольно относительно. В общем, Чхонли не нашел ничего лучше, чем сделать хоть какие-то записи на тему своих поисков, и хранить их на мем-карде, который у него всегда был при себе. Вполне достойное решение, но этот мем-кард в самый ответственный момент выпал и угодил в наши руки.

— Не бойтесь, я еще верю в совпадения. — махнула рукой Люция. — И чему тогда верить, если не документам, где и авторство указано?

— Дык. Если когда-нибудь человечество обретет способность к телепатии, оно и мысли научится качественно подделывать. Устраивайтесь поудобнее, там есть сидения, а я начну.

Шуршание позади засвидетельствовало, что слушатели устроились поудобнее, и Второй с довольным видом начал:

— В общем, по документу выходит, что-де существует себе некая вещь, а возможно и устройство, а возможно что и просто феномен такой, который был обнаружен Ватиканом в древности как раз где-то между Ираном и Арменией. Не мудрствуя лукаво, католики обозвали его Святым Граалем — ну, тем самым, из мифов. Кровь Христа, все дела. Что это такое — им самим неизвестно, но подошедшие к Граалю, чем бы он не являлся, достаточно близко, сходили с ума. Сохранили целостность разума только трое, и они-то и вернулись из экспедиции — сумасшедших соратников они просто перебили, наверное из жалости. И, собственно, эта троица исчезла — сменила имена, бросила все обеты, подалась куда-то в странствия, и тут цитирование исторических документов, попавших в руки Чхонли, заканчивается. Но. В своем докладе эта троица упомянула, уже постфактум и на полях, о том, что не утратившим разум Грааль дает, — Лейдзи выдержал паузу, — власть. Не сказано, какую, над чем, насколько это правдиво — просто власть. Разумеется, никаких доказательств нет, однако Чхонли ссылается на некий "Манифест Вознесения", который можно спокойно найти и скачать в Сети и в котором говорится, что все сколь-либо значимые люди с момента открытия Грааля пережили контакт с ним. Наполеон, Бисмарк, Ленин, Сталин, Гитлер, Кеннеди, Ден Сяопин, Путин, Ямамото, Уолкер[42] — и я называю только политиков; хотя, честно сказать, составитель "Манифеста" намешал в кучу всех подряд, основываясь на ну очень незначительных фактах. Но сударю Ваню это все вскружило голову так, что он твердо решил найти Грааль. И он его нашел. Уже тогда реликвию, или не реликвию, охраняли наши общие знакомые — Крестоносцы, но это его не остановило. Теперь дело было за малым — нужно было обеспечить себе весомый аргумент на случай, если его раскроют у самой цели или же когда он наконец обретет желаемое. И этим аргументом стал установленный в том самом злополучном сегменте орбитального кольца боевой орбитальный лазер "Райтеон Старлэнс". Мы сейчас летим туда, где проводились его испытания. Заполучить Грааль Чхонли собирался так, чтобы сегмент с лазером оказался на орбите прямо над, так сказать, святилищем Грааля. Кольцо корректирует свой наклон — вращающиеся сегменты, соединенные с орбитальными лифтами, этому способствуют — находясь при этом на геостационарной орбите, так что проблем со временем бы не возникло. Чуть что — и он вплавляет Святой Грааль в песок, лазер-то на солнечной энергии, а солнечной энергии со всего кольца собрать можно — ого-го. Ну а что такое "Старлэнс", и как он действует, я обьяснять не буду, это и так все знают. В общем, этот план должен был сработать.

— Но он не сработал. — заметил Синдзи. — И мы наблюдали месяц назад то, что мы наблюдали. Поработала ватиканская жандармерия, а о следах позаботились ваши коллеги, полковник.

— Очасти. — пожала плечами та. — Несколько весомых компонентов упало в Индийский Океан, и мы их подняли, но еще чуть-чуть, и следов действительно бы не осталось. К сожалению, служащих Орбитальной группировки "Анубис-Хед" отличает черезмерное служебное рвение, и приказ устранить угрозу они восприняли слишком буквально.

— А как должны были? — несколько резко спросил я. — Опустить руки и ничего не делать?

— Лелуш, за кого вы нас держите? Есть угроза, есть улики, которые она содержит, угрозу надо предотвратить, улики заполучить. Обломок кольца можно было обрубить протонными орудиями, а траекторию оставшегося куска изменить так, что он разве что отправит на дно особо неудачливую наркосубмарину.

— Но ведь первоначальный приказ был предотвратить угрозу любым способом, разве нет?

— Был. Но способов много, а восприняли приказ слишком буквально. Не зря поговорка есть — "не спеши выполнять приказ, его могут и отменить". Вот тут то же самое, но нам повезло.

— Что-то слишком много везения в последнее время. Наверное, звезды вконец сошли с ума и благоволят первому встречному почем зря. — отметил я и довольно хмыкнул. И правда, небо должно было уже быть усеяно фаллическими символами. Даже мне, можно сказать, повезло. Можно сказать.

Я довольно улыбнулся.

— Кхм, вы закончили? Так, в общем. Вот тут-то планы и смешались; жандармерия подстроила отделение сегмента и задала траекторию для падения — им было все равно, в принципе, куда, но приземлись он, скажем, на Сингапур, и у Святого Престола мигом появилась бы куча недоброжелателей. Но тут появляются излишне ревностные операторы "Анубис-Хеда" и уменьшают общий обьем сегмента, заставляя его при этом плюхнуться в океан. Больше того, где-то в этот момент "Опергруппа "Миллениум"" получает контракт на, так сказать, мелкое хулиганство — высадиться на Подножии, взять на прицел орбитальный лифт и потребовать выдачи Чхонли. Гендиректор, справедливо опасаясь того, что его за шкирку притащат к воинам Господним, заключает контракт с "Синамурой Парамилитарис", то есть с нами. А когда "Миллениум" таки прибывает и мы, вернее мой бро, — жест рукой в сторону меня, — и госпожа Темпести, вступаем с ними в конфронтацию, Вань Чхонли без каких-либо обьяснений исчезает. Все, с этого момента он не может полагаться на КЭГ, но все еще полон решимости и средств. "Миллениум" устремляется за ним, а сам он, можно сказать, добровольно идет в пасть к Крестоносцам и "Анубис-Хеду". В Тегеране, где он делает временную остановку, он приканчивает нескольких Вайомингских Ужасов — а это достижение, между прочим — и вновь исчезает, но случайно теряет свой мем-кард, на котором содержится масса компроментирующей информации. А Крестоносца, высланного за ним, в праведном гневе кончает госпожа Темпести — хотя будет невежливо уменьшать заслуги, опять же, служащих "Шакал-Фараона".

— Да бросьте. Мы недооценили врага и получили по шапке. Наша ошибка.

— Вот сами и бросьте, простите за резкость. А теперь завершающий аккорд: Чхонли наверняка полным ходом стремится к Граалю, где его ждут Крестоносцы. Каковы будут наши действия, мы решим чуть позже, когда наглядно увидим — "а был ли лазер"?

— У нас есть время в запасе?

— Конечно. По самым скромным подсчетам, у нас есть еще день. Чхонли залег на дно, да и Грааль ему ну уж никак не найти с одной только спутниковой навигацией. Воздухом он город не покидал, а передвижение по Ирану сопряжено с определенными трудностями. Но в любом случае, мы должны будем спешить. Синдзи, я хочу участвовать в операции по поимке Ваня Чхонли. На "Юстикаторе", желательно.

— На "Юстикаторе", говоришь?.. Дай подумать. Хотя вообще можно, нам это, я полагаю, особо не навредит, даже наоборот — укрепит наши позиции. Как-никак, сами влезли, сами и расхлебали.

— Но "Анубис-Хед" еще не может позволить себе никакой такой операции. — осторожно заметила Лэндлайт. — Мы все еще зализываем раны после Тегерана, если говорить начистоту. Ни о какой поимке и речи идти не может, а особенно, если она может включать в себя конфронтацию с Крестоносцами.

— Позвольте, полковник, но я ничего, — загадочно улыбнулся Второй, — ничего не говорил об "Анубис-Хеде". Операцию организовывает "Миллениум". Это их дело, и я вполне разделяю их начинания. И потому хочу отправиться.

— И вы только ради этого устроили эту… увеселительную прогулку?

— Боже упаси. Сами посудите, полковник, а поверили бы вы мне, если бы я рассказал вам какую-то совершенно неправдоподобную историю, вращающуюся вокруг какой-то антинаучной несуразности, единственными свидетельствами о существовании и функциях которой являются доклад трех полоумных клириков и скомпилированный сетевым конспирологом псевдоисторический документ? Лично я бы не поверил, и поступил бы правильно, если бы не одно но. В знак своей признательности, я хочу приподнести вам такой рычаг давления на КЭГ, что закачаетесь, позвольте так сказать. Сколько договоров они нарушили, расположив в орбитальном кольце боевой лазер? Вот-вот, а у вас появится еще и доказательство. Если вы поднимете графики пролета государственных спутников за последние чуть более полугода существования того острова, то это доказательство станет еще и неоспоримым. Конечно, своему сюзерену, то есть Синдзи Синамуре, я приподнес куда более развернутый, кхм, набор данных, но вы вполне можете меня понять. То был долг вассала перед сюзереном, а здесь — островок-полигон, который послужит доказательством моей честности. И, надеюсь, довольно весомым.

— Я поняла. Прошу прощения. — кивнула Лэндлайт. — Но позвольте поинтересоваться, а когда мы его увидим?

— Скоро. Буквально минут пятнадцать-двадцать лёту. Спокойствие, прошу вас. — попросил Лейдзи и продолжил, как ни в чем не бывало, наблюдать за приборами.

***

Неопознанный остров-полигон КЭГ, Индийский океан

Остров был маленьким, едва ли больше Старой Дэдзимы[43] — тоже примерно 120 на то ли 80, то ли 90 метров. Он был полностью песчаным, и его уже начало размывать море, едва касавшееся здоровенного, занимавшего большую часть острова, ударного кратера, стенки и дно которого были покрыты… да, стеклом; от остаточного тепла после удара лазера песок превратился в стекло.

— Полковник Лэндлайт. — торжественно произнес Второй, заставив конвертоплан зависнуть над островом, на краю кратера. Свет фонаря отражался от хрупкого стекла. — Позвольте мне преподнести вам этот остров. Он ваш, и он сможет пошатнуть под КЭГ пъедестал монополии на лифтоперевозки в восточном полушарии. Если вообще не выбить.

— Благодарю вас. — ответила полковник. — Вы слишком добры. Позвольте поинтересоваться, вы ведь сделали это из каких-то лучших побуждений?

— Упаси меня боже. Я всего-то отдаю долги. А после всех этих свистоплясок дни "Кидо Эревейта Груп" сочтены. Вы сами знаете, сколько есть претендентов на лифтоперевозки: "Росорбита", "Хинду Аэроспейс", "Вирджин Галактик", "Аль-Синистра"… думаю, долго перечислять не надо. А насколько мне известно, "Анубис-Хед" должен также предотвращать межкорпоративные конфликты: так вот он, назревает. И преступление с использованием эш-ка налицо.

— Тогда нам потребуется привлечь "Синамуру" как соучастников.

— Как свидетелей. — улыбнувшись уголками рта, поправил ее Синдзи. — И пострадавших заодно. Не забудьте, что мы сотрудничаем, и лично я был бы только рад вам помочь, благо рычагов давления у нас, если верить Лейдзи, целый набор. А у меня нет оснований ему не верить.

— Но ваше решение будет зависеть от решения совета директоров?

— От решения моего отца, а потом уже совета директоров. — вновь поправил Люцию Синдзи, все так же незаметно улыбаясь.

— Простите. Лейдзи, вы бы не могли посадить нас?

— Мог бы. — откликнулся брат. — Но зачем?

— Я бы хотела рассмотреть кратер поближе.

— Ваше желание для нас закон. Сейчас сядем, пристегнитесь, пжалста. Бро, по команде выдвинешь шасси.

— Понял. — кивнул я. Он щелкнул тумблерами на приборной панели над головой, переводя двигатели в режим вертикальной посадки.

Конвертоплан приблизился к поверхности острова, поближе к кратеру, и медленно опустился вниз; по сигналу Второго я выдвинул шасси, и "Буззард" резко качнулся, коснувшись колесами земли. Двигатели выключились. Я снял шлем, отстегнулся от кресла и толкнул дверь, вдохнув свежий ночной океанский воздух.

— Господин Синамура! — Люция уже стояла у самого края кратера, в чуть приглушенном свете фонарей конвертоплана. — Вы бы не могли подойти сюда?

Синдзи пожал плечами и медленно, проваливаясь в песок, прошел к полковнику. Та, как только он подошел, обворожительно улыбнулась ему и сняла очки.

Да, даже ночью, в тускло освещенном конвертоплане, Люция Лэндлайт не снимала темных очков.

— Знаете, — произнесла она, ни к кому вроде не обращаясь, — почему я ношу темные очки? Потому что свои родные глаза я когда-то потеряла. А когда мне имплантировали искусственные, случилось частичное отторжение. Яркий свет, в том числе и дневной, причиняет моим глазам сильную боль. Вот и все. Но сейчас я просто хотела устроить вам небольшой сюрприз. Лейдзи, Лелуш, подойдите сюда, пожалуйста.

Я послушался и подошел первым, посмотрел в лицо Люции и непроизвольно ахнул — на меня смотрел я сам. Более женственный я, конечно, и чуть постарше, но все черты — глаза, брови, нос, рот, скулы — были практически точь-в-точь.

Похожая гамма эмоций на секунду отразилась и на лице Второго, но он нашел в себе силы сдержаться и спросить:

— Полковник, похоже, я не совсем понимаю…

— Я сама ничего не понимаю! — отрезала она, оборвав его на полуслове. — И поэтому я хочу потребовать обьяснений. Господин Синамура, ваша семья создала и воспитала этих двух людей. Вы росли с ними вместе, как братья. И уж вы-то должны знать, почему, каким образом они настолько похожи на меня!

— Кстати да, Синдзи. — поддержал ее я. — Это все как-то слишком странно, не находишь?

— Не-а. — только и промолвил Синдзи.

— Что?

— Не-а, не странно. И тем более не слишком. — он обвел нас троих глазами. — Просто у вас ДНК одинаковые, и все тут. И не знаю, парни, кто вашей внешностью занимался, и случайно ли так получилось, но даже лица у вас вышли точно такие же, как у дражайшей полковника Лэндлайт. Полковник, скажите, ведь вы сразу заметили?

— Да. Я заметила. И решила провести небольшое расследование, но…

— …Но ничего не нашли, верно? Позвольте поинтересоваться, а как поживает ваш почтенный отец, сэр Феникс Лэндлайт?

— Отец? — вопрос застал Люцию врасплох; меня опять охватило чувство дежа-вю. — Отец погиб три года тому назад при исполнении. Миротворческая операция с наивысшим приоритетом в Кот Д'Ивуаре. С личным вмешательством британской короны.

— Что ж, примите мои соболезнования, прошу вас. А ведь будь сэр Лэндлайт, рыцарь Ордена Единорога[44], сейчас среди живых, он бы пролил достаточно света на это дело. Теперь единственные, кто знает об этом все, или почти все — я, мой брат Рюдзи и наш отец. Персоналу, работавшему над братьями Вольфр-Икаруга, был запрограммирован килл-свитч. Они умерли в разное время, но по одной причине — инсульт. И умерли как раз перед тем, как успели что-либо разболтать. А тут и сэр Лэндлайт унес свою часть тайны в могилу. Жаль, право слово, очень жаль…

— Прекратите рассыпаться в извинениях и сожалениях. Я уже, кажется, догадываюсь, причем тут мой отец, но я хочу услышать информацию из первых рук.

— Ну, ваш почтенный отец, царствие ему небесное, оказал нам незаменимую услугу. Моему отцу, Такаси Синамуре, пришла идея создать высококлассных операторов самому. Пускай для этого пришлось бы долго ждать, да и затраты были катастрофические, но таких людей не наймешь нигде, за них слишком крепко держатся государства. Но с нуля человека не сделаешь, и поэтому Такаси обратился к сэру Фениксу за генетическим материалом.

— Собственным?

— Собственным. Сэр Феникс не стал отказывать другу, тем паче что и оплата была, как я понял, достойной. Вот и все. По идее, вы не должны были получиться настолько похожими, но раз так вышло — это просто неприятное совпадение.

Лэндлайт невольно отступила назад и оступилась на песке; очки, которые она держала пальцами, упали оземь. Оказавшийся тут как тут Линдсей подхватил ее за плечи.

— Извините. — потупился Синдзи. — Я не хотел никого шокировать.

— Но… но это же просто нечестно! — воскликнула Люция; вся ее уверенность и сила словно бы разваливались, как карточный домик. — Почему тогда отец мне ничего не сказал?

— Они решили, что так будет лучше.

— Лучше? — к ее чести, голос Люции так и не сорвался на откровенно истеричные нотки. — Лучше? Чтобы я не знала, что у меня есть братья? И чтобы они даже не знали, из чьих генов они были созданы?

— Только генетические братья, и ДНК Лэндлайтов было лишь базой…

— Кровь-то у нас одна! — отрезала она. — Я имела право знать! И они тоже! А так… а так…

Синдзи словно осунулся, уперев взгляд в землю.

— …нас троих всю жизнь обманывали, только и всего. — тихо закончила она и замолчала.

Наверняка ей тяжело было переварить этот факт. Мне, признаться честно, было не легче; вся ситуация казалась абсолютно нереальной. Второй тоже молчал.

— Обманывали, значит. Синдзи, все это… это ведь не ложь, верно? — спросил я; голос все-таки ухитрился предательски дрогнуть.

Синамура-младший печально кивнул головой.

— И можно проверить?

— Да.

— А, ну и пускай. Правда — значит правда. — все так же тихо и без особого энтузиазма высказался я. — Вы, э-э, тут так и будете всю ночь стоять и проникаться драматичностью момента, или мы уже полетим?

— Бро, ты чего? — всполошился ни с того, ни с сего, Лейдзи. — Чего не так-то?

— Спокойно, без пены. — я повернулся и встретился с ним взглядом, в котором ясно читалось недоверие, растерянность и еще что-то, уже не настолько понятное. — Лично я спокоен, и я хочу убраться отсюда. Я многого прошу?

По правде говоря, я сейчас тоже перебывал в некоем смятении, но уже что-то внутри меня остановило попытавшийся выплеснуться наружу поток эмоций.

Брат недоверчиво посмотрел на меня еще раз, а потом махнул рукой и пошел к "Буззарду". Я сделал приглашающий жест рукой и последовал за ним. Лэндлайт, все еще поддерживаемая верным Линдсеем за плечи, побрела следом, а вот Синдзи еще постоял, а затем быстрым шагом подошел ко Второму:

— Здесь что-то не то.

— Логично, что здесь что-то не то, я сам это вижу! — раздраженно бросил тот, забираясь в кабину, устраиваясь в ложементе и начиная приводить конвертоплан в готовность к взлету. — Не каждый день, мать вашу, генетических родственников встречаешь…

— Я не об этом. — неожиданно сурово произнес Синамура. — Там в кратере что-то не то. Кусок поверхности не разбитый, а гладкий, как зеркало.

— На подставу намекаешь?

— Нет. Стекло тут и было, в остальных местах оно разбитое, как положено, а здесь поработали нанитами. Просто здоровенный кусок стекла без щелей или еще чего-то, идеально прямоугольный…

Второй на мгновение задумался, а затем натянул и застегнул шлем.

— Полезай внутрь. Мы взлетаем. — Синдзи кивнул и исчез, а брат обратился ко мне: — Натягивай шлем, переключайся на тепловизор и осмотрись хорошо. Тут, кажется, что-то есть.

Я кивнул и послушно надел шлем. Повернул колесико на правом виске, переключившись сначала в режим ночного видения, а затем — теплового. Подкрутил другое колесико, на левом виске, приближая картинку. Все это можно было сделать голосом, но я решил обойтись без него.

Прямо впереди, под поверхностью кратера, пылало яркое, желтое с оранжевым, пятно. Я тут же перебрал в голове все возможные обьекты, которые могли бы так отражаться в тепловизоре, и тут же понял, что в этом нет нужды.

Такой тепловой выход дает только электролитическая ячейка. Все-таки, холодный синтез может считаться таковым лишь по сравнению со старшими собратьями — токамаками. Иначе и нужды не было бы ставить в эш-ка такие мощные системы охлаждения, и поездки в появляющихся нынче повсюду нюклеобусах не напоминали бы поход в сауну.

— Там электролитическая ячейка. — сообщил я. — Низкотемпературного ядерного синтеза, как положено.

— Долбаный ты морским коньком, точно. — подтвердил Лейдзи; видно, он тоже посмотрел через тепловизор. — Там эш-ка?

— Не-а. — я переключился на рентгеновский спектр и увидел то, что увидел: под кратером в сложенном состоянии находилось нечто металлическое и конусообразное, примерно два на два метра. — Вот черт.

— Что?

Конус пришел в движение, а стеклянная поверхность, необычно ровная и гладкая, рассыпалась на разлетевшиеся во все стороны осколки. Я поспешно открутил зрение обратно и выматерился: из-под стекла, уже выставив вверх ствол гаусс-орудия, вылазил боевой робот.

***

Боевой робот был четырехметрового роста, с тонким торсом и широкими плечами. Непропорционально узкое тело покоилось на трех массивных ногах, заканчивавшихся колесами. Из плечей выскочила приплюснутая голова — овал с четырьмя глазами-камерами; в груди помещался радар. Из "рюкзака" с аккумуляторами на спине вылетели провода от электролитической ячейки, и робот выкатился наружу из кратера, с легкостью перевалив через его стенку. Правая рука у него заканчивалась трехствольным пулеметом, а левая — трехпалой перчаткой с мономолекулярными когтями, которые может и потеряли свою остроту, но были достаточно массивными, чтобы пробить насквозь автомобиль или легкую бронемашину. И будто бы этого было недостаточно, на вращающемся спонсоне на левом плече была смонтирована небольшая гауссовка — не больше переносной пехотной.

Так или иначе, одно попадание из любого орудия робота — и "Буззард" в считанные миллисекунды сверзился бы с небес на землю.

— Так-так-так, похоже кто-то здорово хочет видеть нас на том свете… — забормотал Лейдзи, двумя движениями изменив наклон двигателей. — Интересно только, почему именно здесь… А, неважно! Так, вы там все пристегнулись?!

Роботу надоело ждать, и он развернулся в нашу сторону. Гауссовка на плече с громким щелчком встала на позицию для стрельбы.

Рукоять управления огнем сама скользнула мне в руку, и вокруг нее расцвели пояснения: вот эта кнопочка отвечает за стрельбу, вот это предохранители, здесь пуск НАР, здесь пуск управляемых, вот эта фиговина дублирует нашлемное наведение… Времени я терять не стал — двинул указательным пальцем вперед, снимая пулемет с предохранителя, развернул прицел в сторону робота и вдавил гашетку. Шестиствольный "хитати-спрингфилд" оглушительно зарокотал, а уже было собиравшийся выстрелить робот понесся в сторону, уходя от двадцатимиллиметровых пуль.

Заревели двигатели "Буззарда", сотрясая всю летающую машину; конвертоплан рванулся назад и вверх, набрал высоту и остановился, зависнув в одном месте. Я продолжал поливать боевого робота пулеметным огнем. Тот все-таки извернулся и открыл огонь из своего пулемета.

Второй дернул V-45 в сторону, и горизонт резко сместился набок: очередь пролетела под левым крылом. Двигатели потянули конвертоплан чуть выше — 75 метров! А тем не менее, гаусс достанет нас и здесь.

— Второй!

— Ракеты давай!

Щелк — предохранители с НАРов сняты, робот в перекрестии прицела на лобовом стекле. До выстрела из гауссовки — считанные секунды, а скорость у снарядов небольших гауссов и неуправляемых ракет примерно одинаковая.

Палец зажимает кнопку пуска, из-под крыльев с рёвом срываются ракеты — я держал кнопку до тех пор, пока все двенадцать ракет не ушли.

— Ракеты ушли! — двигатели разворачиваются, "Буззард" рывком смещается ниже, высота 45. Там, где был робот, расцветает клумба огненных цветов; снаряд гаусса пролетает над нами, выпущенный в последний момент.

"TARGET DESTROYED" — сообщают буквы на лобовом стекле.

— Х-ха! Получай! — радостно выкрикнул Лейдзи. Я отпустил рукоять — пулемет под носом конвертоплана безжизненно обвис.

Казалось, что земля пыталась уйти у меня из-под ног. Вернее, пол кабины, но неважно.

Выражаясь проще, я устал. Тут же возникла идея застрелиться — дурацкая, но показалась она мне очень даже недурственной.

Как я уже говорил, звезды сошли с ума и только то и делали, что благоволили первому встречному. Дикие гипотезы Лейдзи подтвердились, а к его невозможной в принципе истории отнеслись вполне здраво, будто бы она тоже имела право на существование. Люция Лэндлайт, полковник "Анубис-Хед", да еще и из "Шакал-Фараона", ни с того, ни с сего оказалась нашей с Лейдзи генетической родственницей. Последний факт, хотя какой он факт, был вообще неудобоваримым, и я, похоже, отказывался принять его категорически. Но свое непринятие сдерживал.

Как-никак, мои проблемы — они только мои, и я их разрешу как-нибудь сам.

Пока я подводил итоги(мне так нравилось выражение "подводить итоги" — было в нем что-то такое холодное и отстраненно-машинное), брат уже успел развернуть конвертоплан и больше того, полным ходом направлялся обратно. На часах было как раз 02:58. Пока туда-сюда, будет уже четыре утра, на Востоке вылезет из-за горизонта Солнце, а планета продолжит неспешно вращаться вокруг своей оси. Один оборот — двадцать четыре часа.

А с проблемами, как я уже сказал, мы разберемся.

Спать охота. Транспортный отсек словно умер, до того тихо. Лейдзи сосредоточенно молчит, мертвой хваткой сжимает рукоять штурвала, глаза под забралом бегают туда-сюда, а за ними поспевают красные точки лазеров на зрачках.

Брат чего-то явно недоговаривал — чтобы понять это, моих мозгов хватало. Интересно только, чего? Оказалось же, что он не чушь порол, один я только не хотел его слушать. "Он вообще", кисло подумал я, "дело говорит. А я только истерить могу почем зря, что самое обидное".

Ну, в этот раз обошлось без этого. Наверное, это был признак развития тех зачатков самоконтроля, которые я в себе почему-то придушил. А ведь за подобные концерты в любой уважающей себя фирме, я уже даже про корпорации не заикаюсь, меня давно бы уволили без права восстановления. А увольнение и так, хвала взаимообогащению культур, делает человека парией и отсылает в самую глубину немаленького конкурса на рабочие места. Людей на Земле — десять миллиардов, на Орбите — всего миллион двести тысяч с лишним. Орбитальные, кстати, в своем конкурсе учитываются все, это на маленькой голубой жемчужине около миллиарда безработных, а все потому что живут в нецивилизованных жопарях. Ходят в сеть с персональных, боже милостливый, компьютеров, еще тех что с клавиатурой-мышкой-светодиодным дисплеем, загаживают воздух ДВС, а чудеса дополненной реальности видели только в старых фильмах.

Ладно.

Я осоловело зыркнул по приборам и закрыл глаза, заснув почти моментально. Почти моментально же я и проснулся — каких-то пять минут, и ИИ разбудил меня встроенным в шлем инъектором.

Я говорил уже, что не люблю стимуляторы? Вот за это и не люблю: желание спать отбило начисто. А значит, придется мне завтра помучаться головной болью.

Точнее, какое "завтра"? Сегодня. С утра.

Совсем чувство времени утратил, блин.

***

Неподалеку от воздушной баржи SSF "Манта", окрестности Тегерана

Солнце уже залило небо мягкой синевой, когда Лейдзи, простившись с обоими анубисами и спровадив засыпающего на ходу брата с Синдзи(поди облапает всего, бессовестный, но что тут поделаешь?), оставил позади V-45, взял с собой плащ-палатку и расстелил ее на краю утеса, с которого открывался вид на спящий покаместь Тегеран. Если исключить огоньки вдоль разделивших разные зоны города ДМЗ — спящий. Спящих городов в более цивилизованных местах не бывает вообще, а тут — всегда пожалуйста. И ничего, что военное положение — умиротворяет.

Лейдзи рухнул спиной на жестковатый плащ и начал в уме подводить итоги. Существование острова имеет место быть, испытания — тоже, возмещение ущерба за нападение робота — еще повод содрать с КЭГ лишних тысяч десять юаней. У Синамур появилась целая кладезь компромата, которую он, Лейдзи, давно уже скопировал, и она уже ему не нужна. Люция Лэндлайт, милая, приятная такая полковник Лэндлайт, оказалась близкой родственницей, сестрой, можно сказать — а вот это уже не так, как запланировано. Совсем не так. Но тут уже остается понадеяться на ее благоразумие и поговорить напоследок с братом на этот счет. Разглашать такую информацию не надо вообще. А что самое главное — на участие в походе за Граалем Синдзи дал добро, еще и "Юстикатора" взять разрешил.

В общем и целом, таким образом, организованную прогулку можно считать успешной. А начавший сформировываться план выполнен едва ли на два процента. Дальше, как говорится, больше — дальше Лейдзи твердо уяснил, что ему для этого нужен Грааль. А там все утрясется.

Недальновидность? Ха! Смешно. Лучшие результаты всегда появляются при спонтанном планировании — по крайней мере, Второму хотелось быть уверенным в этом.

А главное — подозрение в пропаже "Израфеля" на него не пало. Даже близко. А сам мертвый эш-ка лежит сейчас в надежном укрытии, уже день как. Кто-то должен за ним присматривать, а именно — миллениумовцы, покинувшие "Манту" уже, да, день как.

Позвонить Инграму, спросить, что ли? А, нет, сейчас слишком рано. Выдергивать будущего помощника, причем очень полезного помощника, из постели в четыре утра — некультурно. А культура поведения еще чего-то должна стоить, эх-х… Второй и сам разлегся, сложив руки за головой, и смотрел в окрашивающееся в голубой небо.

— Красиво… — вполголоса протянул он.

Здорово не хватало капельки ЛСД. Мир сразу расцвел бы новыми красками, которых даже на рассвете в пустыне не встретишь, а тело ощутило бы такой прилив сил, что хочется либо горы сворачивать, либо пытаться перегнать ветер. Потом, конечно, пришел бы отходняк, но с этим Второй научился справляться.

А потом, уже под вечер — раствор циклотонзилина перорально, грамм сто, а затем натянуть очки и вперед, в сеть. Мнемостимуляторы не просто улучшают память, доводя ее до фотографической, а и разгоняют человеческий мозг, как черные оверклокеры разгоняют с превеликим трудом добытый блок нанопроцессоров. Сопровождается это чувством эйфории и желанием познавать, познавать, познавать — все, что угодно, а если же это что-то необходимое и интересное, то так даже лучше. Конечно, циклотонзилин не был легализированным мнемостимулятором, но Лейдзи научился, в отличие от нытика Лелуша, выгодно использовать свое положение как оператора. Синамуры закрывали глаза на причуды своего воспитанника, тем паче что и сами они вряд ли обходились без наркотических препаратов. Пусть и легализированных, пусть — рано или поздно наступает момент, когда одним легалайзом уже не обойдешься. И все равно что это будет — гиперморфин, апатофен или циклотонзилин. Синтезированные радость, апатия и жажда познания. И абстинентный синдром — тоже, того, синтезированный.

Хрен бы там, органического происхождения наркотики на обоих Вольфр-Икаруг все равно не действовали.

В ухе, отрывая от мыслей о вечном, запиликал коммлинк. Ну, кто там еще в полпятого утра?..

— На проводе. — сухо сказал Лейдзи, надавив на ушную раковину.

— Я это, я. — поспешно откликнулся Синдзи. — Лелуша я довел до его каюты, если что.

— Спасибо. И себе ни в чем не отказывал?

— Да-да, конечно. Ты же знаешь, что твои речи не возымеют на меня эффекта.

— Ну да, знаю. Но брат же, все-таки! Пусть и глупый…

— Ну так я же не из похоти, а исключительно от высоких чувств. Переизбытка их, так сказать. И нету в этом ничего предосудительного.

— Нету? Ну хорошо, мессир, воля ваша. А чего звонить-то?

— Меня преследует навязчивое чувство того, что мы о чем-то не договорили.

У Лейдзи внутри что-то ёкнуло. Неужели Синамура уже прознал, что содержимое мем-карда уже прочитано, подредактировано и скопировано? Или что трейлер, принадлежащий "Миллениуму", видели въезжающим в, а потом выезжающим из Тегерана, в то время как косяк из трех других трейлеров потянулся дальше? Или что он, Лейдзи, был там, когда "Израфель" взял и ни с того, ни с сего исчез?

Нет, нет, исключено…

— Н-ну. И о чем же? — спросил он, придав голосу максимально возможную безразличность. — Я тебя внимательно слушаю…

— Когда вернешься со своей охоты, — а с нее ты должен вернуться со щитом, и это не обсуждается, — шлепнешь подпись на парочку бумажек, которые я подготовлю, хорошо?

— А что за бумажки?

— Сущие мелочи. Юридическое подтверждение перехода половины твоих биоаугументированных органов в твое личное и безраздельное пользование. Какой половины — мы оговорим уже на месте.

— Серьезно? — Второй с трудом сдержал проскользнувшие было радостные нотки в голосе. — Половина?

— Да, половина. Что с ними делать дальше — решай сам. Можешь хоть целиком выкупиться — мешать я не буду. Только вот все данные отойдут нам, ты же понимаешь.

— Понимаю. Но вот только… а что насчет Лелуша? Ему-то право собственности важнее, раз уж он так за него держится…

— А что он с ним делать будет? Лелуш, к превеликому сожалению, совершенно не способен взаимодействовать с обществом. Выпустить его — ну выпустим, и что? Через месяц сам обратно запросится. Потому как работу найти не сумеет, а если сумеет — без должной подготовки собеседование не пройдет; ну а можешь ли ты представить себе своего брата, прирожденного и доведенного до идеала оператора, в трущобах Тибы или Шанхая? Ну вот и я не могу. И отец не может. Так что раз его все равно придется возвращать обратно, то это лишь пустая трата времени. И лишний риск — где гарантии, что его там не пустят на органы, не сожгут ЦНС нейротоксинами или не пристрелят, в конце концов?

— То есть, он не сможет о себе позаботиться, и поэтому за него этим будет заниматься "Синамура"?

— Скорее всего. А ты — можешь. По крайней мере, я так думаю.

— А твое мнение многого значит?

— Да.

— Ну, тогда будь по-твоему. Я отбываю сегодня в полдень. Когда все закончится — я свяжусь с "Синамурой", будь покоен. И мы все подпишем, и рюмочку сакэ выпьем, может даже на брудершафт, это как получится…

— Тебя не искать перед отъездом?

— Нет, не ищи.

— Тогда побереги "Юстикатор". И себя. Себя — в первую очередь.

— Уж будь покоен. — заверил его Лейдзи. — Поберегу.

***

Темно-красные пехотные доспехи ехали сами, на автопилоте, двигаясь по строго определенному маршруту и щадя уставших и измученных пилотов. Шлемы были предусмотрительно опущены — мало ли, рисковать головой не стоит вообще, в любых условиях. А бросалось в глаза совсем другое — доспехи ехали рядом и держались за руки, переплетя механические пальцы.

За время полета обратно шок у полковника Лэндлайт прошел — долго зацикливаться на шокирующих ситуациях для нее было непозволительно в принципе. Разбираться со своими внезапно обретенными братьями — тоже. По этому поводу решение уже было принято:

— Об этом никто не должен узнать. Вообще никто.

— О чем? — поинтересовался верный Линдсей. — О твоем сходстве с Вольфр-Икаругами?

— Именно о нем. Мы хлопот не оберемся, если что-то такое выйдет на свет. — Люция устало и печально вздохнула. — Все-таки, отец на этот счет был прав. Не тянула бы себя за язык, было бы лучше.

Ее все еще мучило чувство того, что ее обманули. Причем обманули самые близкие в мире люди; просто взяли и скрыли, что у нее, оказывается, есть двое младших братьев.

С другой стороны, пришло и понимание того, что обстоятельства могли заставить ее отца молчать, а сами Синамуры держали подробности создания братьев Вольфр-Икаруг в глубочайшей тайне. Методиками создания высококлассных операторов, сравнимых с японскими меха-самураями или Тысячелетними Гвардейцами КСДР, так просто никто бы не разбрасывался.

Нечестно? Да. Но мир редко бывает честным, и это Люция усвоила в первую очередь. А судьба и так была слишком благосклонной к ней — она была дочерью британского рыцаря, она сама добилась места в тогда только учережденной и еще экспериментальной академии "Анубис-Хеда", у нее от природы, без генной модификации или имплантантов, были высокая скорость реакции, выносливость и смекалка, необходимые для управления штурмовым комплексом, она командовала подразделением таких же высококлассных операторов — лучших из лучших, ей было оказано найвысшее доверие обьединенного командования ООН. А еще у нее был Линдсей — у нее и только у нее. Единственный, кому она могла полностью доверять и единственный, кто ее полностью понимал. Уж так он был устроен.

А теперь — Вольфр-Икаруги. Единственный факт, не вписывавшийся в череду благосклонностей. А ведь Лелуша в качестве кандидатуры в операторы "Птолемея ІІІ" выбирала даже не она — в работу Исдеса, одного из двух настоящих(полностью осознающих себя) ИИ "Анубис-Хеда", вмешиваться было категорически запрещено. Чего там — до того она о нем и не знала.

А оказалось — родственник. Причем еще и прямой.

Тем более это не должно просочиться наружу. Ни в коем случае не должно, иначе грянет нешуточный скандал. Да, держать их в неведении действительно было наилучшим вариантом из всех возможных.

— Возможно. Но ты же не можешь вечно прятать глаза под очками. Рано или поздно…

— Я знаю. Рано или поздно все бы вылезло наружу. А с Лелушем нам еще предстоит работать и работать. Я больше чем уверена, что он — именно то, что нам нужно.

— "Синамура" его не отпустит. — майор сразу понял, о чем конкретно идет речь. — Вольфр-Икаруги даже по отдельности — колоссальное вложение денег и времени. Я не удивлюсь, если они обошлись "Синамуре" во столько же, во сколько им обходится один эш-ка.

— Отпустит-отпустит, куда денется. Лучшего кандидата для "Птолемея IIІ" и не найти. Несмотря на свое поведение, которое критики вообще никакой не выдерживает, он умен, храбр и смышлен, как уже показывала боевая практика — даже решителен.

— За штурвалом третьей машины он будет всяко получше меня.

— И это тоже. Так что я обращусь к генералу Гильгамешу с просьбой принять меры по привлечению Лелуша Вольфр-Икаруги к несению воинской службы в составе автономного соединения "Анубис-Хед", и далее по тексту. Тут рекомендации, тут замечания, все как положено. Ну и передам материалы по делу Чхонли, которое можно считать закрытым.

— Можно ли? Или это лично твое мнение?

— Я верю, что его порешит либо "Миллениум", либо Крестоносцы. А за Крестоносцев я получу по шапке, причем серьезно. — с горечью в голосе констатировала полковник. — Потеряла кучу эш-ка, недооценив противника, остов пораженной машины у меня из-под носа увели, городу нанесли урон… как ты думаешь, этого достаточно для разжалования? Еще и с судебным слушанием, не иначе.

— Вряд ли. Ты же знаешь, что генерал Гильгамеш тебе благоволит, и делу выйти за пределы "Анубис-Хеда" он не даст. Успокойся, пожалуйста. Спокойствие тебе очень идет.

— Ты всегда это говоришь.

— Должен же кто-то говорить тебе комплименты.

— А я и не возражала, чтобы их говорил мне ты. Не бойся, у меня уже нету сил себя накручивать. А разнос я все равно получу, я знаю. Так надо.

— Да, так надо. — произнес Линдсей и замолчал, крепче стиснув руку ее доспеха. Тактильные ощущения пальцы машины передавали.

— Спасибо. — тихо поблагодарила его Лэндлайт.

Флоренс Линдсей промолчал — за что именно была благодарность, его не интересовало. Главное, что он ее, как и всегда, заслужил.

Солнце продолжало неумолимо карабкаться вверх по небосводу — день над негостеприимным Тегераном только-только вступал в свои права.