Глава 11

В это утро Светлана проспала. Проснулась, как обычно, от противного зуммера будильника, выключила его, присела на кровати, еще ничего не соображая со сна. И вдруг резким колоколом мозг пронзила мысль: "Что я наделала?! Как могла, как посмела?! Зачем?!!"

Не в силах бороться с подступившей тошнотой от осознания необратимости произошедшего, вновь повалилась на кровать. Обхватила подушку руками и зарыдала навзрыд. Что она натворила?! И раньше надежды на счастье с Кириллом практически не было, теперь же, после вчерашнего, даже сугубо теоретической надежды и той не оставалось — он ведь больше не посмотрит в ее сторону. Теперь она для него — всего лишь доступная женщина. Безгранично доступная, сиречь шлюха. Как она могла?! Зачем поддалась его настойчивости?! Ведь знала, прекрасно знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, он чужой! Зачем же тогда, зачем?! Стоило ли ради мгновения счастья навеки распрощаться с самоуважением?

А разве нет? Стоило, определенно стоило! Что ей толку от того самоуважения? Очень трудно уважать себя, когда остальному человечеству нет до тебя ни малейшего дела. Потому что оно, человечество, даже не подозревает о твоем существовании. Потому что никому-то ты ровным счетом не нужна. Потому что ты моль бледная, а не женщина, и кому какое дело — уважаешь ты сама себя или не очень?

Да, она могла устоять под напором Кирилла. Не факт, но наверное смогла бы, будь на то ее сильное желание. Да откуда ему взяться? Когда дикая тоска по любви изгрызла душу. Когда от невостребованности хочется выть по ночам, зажав зубами подушку, чтобы не напугать маму. Когда прекрасно знаешь, что тот единственный, которого ты полюбила раз и навсегда неизвестно за что, за какие такие заслуги, за какие особые прелести — тот, единственный, никогда не станет твоим, потому что он чужой, потому что твоя же собственная подруга нынче носит его фамилию, она же обладает его душою и телом…

И пусть, пусть она распрощалась с самоуважением, пусть! Зато теперь она знает, что это за счастье, принадлежать любимому человеку. Пусть буквально один разочек! Ну, пусть не один, но только один вечер. И пусть у них никогда не будет второго вечера. Теперь она знает, как это, когда "гори всё синим пламенем, гори оно огнем"! Когда наплевать на все: на самоуважение, на неуважение партнера, возможно, на его презрение. На то, что прекрасно знаешь, осознаешь каждое мгновение, что это счастье чужое, перепавшее тебе по нелепой случайности на один-единственный разочек — просто вовремя подсуетилась, накормила голодного мужика фирменным своим борщом, вот он и размяк, раздобрел, десерту захотелось. И пусть, пусть он воспринимает тебя всего лишь как столовский десерт, зато был, был в твоей жизни самый сладкий миг. Тот миг, ради которого стоило родиться…

И незаметно для себя Света заснула. Проснулась, когда часы показывали без пяти девять. Кошмар! Ей же ехать через полгорода! А еще в порядок нужно себя привести, хоть чуть-чуть бровки с ресничками подкрасить — вдруг Кирилл, паче чаяния, все-таки придет? Может, ждет ее у подъезда? Может, вечером встретит? И пусть не из любви, пусть сугубо из соображений эгоизма — ему ведь тоже вчера было хорошо. Почему бы ему и сегодня не заглянуть к ней "на десерт"?

Увы — около подъезда ее никто не ждал… Обидно, но вообще-то Света не слишком на это надеялась. Но может быть, вечером? Может, он все-таки вспомнит о ней?

До офиса Светлана добралась только в пол-одиннадцатого. И в который раз порадовалась: как хорошо, что она работает одна! Остается только надеяться, что шеф не звонил, тогда он даже не догадается о ее опоздании.

Работу Света нашла себе хитрую. Вернее, это потом, чуть позже она оказалась хитрая. А изначально, когда она пришла на собеседование, все показалось таким серьезным и даже в некотором роде пугающим.

После окончания института Свете Кукуровской пришлось нелегко. Не сильно-то оказался востребованным диплом с ее специализацией. И правда, кому нынче нужен молодой, без малейшего опыта работы, специалист по холодной обработке металлов? Даже на завод с таким дипломом устроиться было нелегко. А если на завод не хочется?

Немало довелось побегать по собеседованиям. Если где и подходило ее образование, то требовался опыт работы по профилю хотя бы года три. Ну ладно, опыт работы — такое дело, в принципе, нормальное требование, хотя откуда ему, опыту, взяться, если молодого специалиста без опыта никто не хочет брать на работу? Но вот уж полный абсурд, когда требования к кандидату на должность, скажем, секретаря обычной посреднической фирмы, предъявляются во взаимоисключающих понятиях. Например, "требуется девушка не старше двадцати двух лет, с высшим образование, с опытом работы не менее пяти лет, со знанием английского и немецкого языка". Помилуйте, откуда в двадцать два года возьмется опыт "не менее пяти лет"? Да еще и с высшим образованием? Или имеется в виду образование заочное? Да еще и зарплата за высшее образование, два языка, пятилетний опыт работы и молодость — "аж" восемьдесят единиц в переводе на международную валюту!

Каждый работодатель хотел опытного, но молодого сотрудника. Больше того, сотрудник должен был быть непременно красавицей с пышной грудью, тонкой талией и ногами от коренных зубов. Светлана же под это описание никоим образом не подпадала.

Однако однажды пришел праздник и на ее улицу. Вернее, это она так считала в то время. Позже, конечно, разобралась что к чему, но это было позже. А пока… А пока что она просто радовалась.

Фирма с довольно нелепым названием "НЭВ-Техно" располагалась в крошечном двенадцатиметровом офисе, зато в самом центре города, в высоком здании офисно-развлекательного комплекса. Единственное окно выходило не на улицу, а в торговый центр, расположенный на первом этаже. На высоте седьмого этажа пластиковая прозрачная крыша торгового центра причудливыми линиями соединялась с основным зданием, уходящим в небо еще на восемь этажей. В результате вместо кислорода в офисы попадал лишь спертый воздух малопроветриваемого помещения. Кондиционера в офисе не было. Летом в крошечной комнатенке можно было задохнуться, зимой — замерзнуть. Плюс к вышеозначенным "прелестям" можно было добавить громкую музыку, постоянно играющую на полную мощность в огромном зале торгового центра.

Но все эти прелести стали очевидны чуть позже. В момент собеседования Светлане было не до таких мелочей. Главным было то, что собеседование она прошла успешно, о чем ей сообщили вечером того же дня, и пригласили завтра в девять быть на рабочем месте.

Начальства, проводившего накануне собеседование, Света на рабочем месте уже не застала. Был только молодой человек, Вадим Михайлович, лет так ближе к тридцати, с обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки, отчего Светлана изначально восприняла его сугубо как заместителя директора. А вот в подчинении у этого заместителя она оказалась одна, как перст. Да, вот такая "солидная" фирма — шеф, его заместитель, и Света.

Занималась фирмочка торговлей оборудованием для пищевой промышленности. Вернее, это Свете так объяснили. Чуть позже выяснилось, что за год с небольшим существования фирмы не было реализовано ровным счетом ни одного проекта ("проектами" нынче называлось кругом всё и вся, любая мелочь, хоть торговля пустыми бутылками — тоже "проект"!). То есть за год не было продано ни единой гайки, ни единой шестеренки, не говоря уже о какой-нибудь производственной линии.

Первые дни Света чувствовала себя просто ужасно. Делать было решительно нечего. Вернее, официально это называлось "осуществлять проект", то есть пытаться что-то кому-то продать, но продавать было пока еще нечего и некому. Надо было только знакомиться с оборудованием. Самого оборудования, надо сказать, тоже не было. В крошечной комнатке стояли три письменных стола с огртехникой и два шкафа и этажерка, под завязку набитых разнообразными проспектами. Сунули ей в руки буклет с фотографией какого-то стального монстра. В углу буклета находилась крошечная, можно даже сказать, чисто символическая схемка "монстра". Ко всем прочим радостям, буклет оказался на немецком языке, который Света даже в школе не изучала. По-немецки знала лишь "Хэндэ Хох" да "Яволь", почерпнутые из старых фильмов про войну. Сказали: "Разбирайся", и оставили ее в покое.

Света крутила буклет так и этак, пытаясь разобраться, как же устроена эта стальная хренотень и с чем ее вообще едят. Спрашивать у Вадима Михайловича было стыдно — как же так, у нее же высшее техническое образование, как-никак! Правда, несмотря на наличие образования, в технике она, надо признать, практически не разбиралась. Спустя некоторое время Светлана таки решилась обратиться к нему за помощью. А Вадим Михайлович, по большому счету, и сам толком не знал это оборудование, ведь и в глаза его не видел. Предложил адресовать все вопросы шефу по электронной почте.

И только тогда Света выяснила для себя, пожалуй, самый важный вопрос: шеф, он же Константин Ермолаевич Потребенько, постоянно проживает в Австрии, в России же бывает иногда, наскоками, и очень не подолгу.

Это было приятное известие, но все-таки был рядом и заместитель шефа, то есть Свете-то расслабляться все равно было противопоказано. Именно поэтому первые дни и даже недели на работе она до сих пор вспоминала с содроганием. Попробуйте-ка высидеть восемь часов кряду под присмотром практически незнакомого человека, да еще и вышестоящего начальства, абсолютно ничего не делая. При этом нужно было не сидеть, сложа руки, а изображать если не бурную деятельность, то недюжинную работу мысли. И Света теребила и теребила в руках несчастный буклет с картинкой, старательно морща очаровательный носик: и как же она, эта хреновина, работает?!

Чуть позже напряженность в воздухе понемногу начала подтаивать. Вадим Михайлович оказался просто Вадимом, милейшим человеком, другом и соратником. Просто первое время, так же, как и Светлана, был настороже: черт ее знает, чего от нее можно ожидать? И только тогда Светлана перевела дух.

Теперь можно было не напрягаться, не изображать из себя гиганта мысли. Вадим, в основном, вместо таинственного "ведения проектов" занимался самостоятельным изучением английского языка и болтать целыми днями, к великому сожалению Светланы, не мог. И ей приходилось довольствоваться общением с компьютером, потому что даже с подружками поболтать не было решительно ни единой возможности — единственную телефонную линию подолгу занимать было нельзя: Потребенько ужасно сердился, если не мог дозвониться собственным сотрудникам и дать им очередные "ценные указания". И Света с чистой совестью целыми днями раскладывала пасьянсы да гоняла по монитору шарики.

Вадим оказался хоть и молчаливым, но очень коммуникабельным человеком. Никогда между ним и Светой не было и намека на что-либо, периодически то там, то тут возникающее между разнополыми сотрудниками, то есть пресловутого служебного романа не было и в помине — одни сплошные приятельские отношения. Возможно, в другой обстановке они бы даже и не подружились, не сошлись так близко, но несколько месяцев просиживания друг против друга в тесном двенадцатиметровом офисе оказались достаточным основанием для некоторой духовной близости, скорее даже, общности взглядов.

И Света уже не стонала каждое утро, не пересиливала себя, категорически не желая шагать на эту голгофу. За целый день они с Вадимом могли перекинуться буквально парой-тройкой фраз, но при этом в офисе царила такая дружеская атмосфера, что ни малейшей напряженности от длительного молчания не наблюдалось. Опять же — целый день офисное пространство было насыщено бодрой ритмичной музыкой, ни на миг не умолкавшей в торговом центре. Вадим периодически что-то довольно громко мурлыкал под нос, совершенно не смущаясь отсутствия слуха. И Света сделала для себя маленькое открытие: оказывается, существуют на свете люди, умеющие потрясающе уютно молчать!

Однако все хорошее обязательно кончается. Закончилась и эта светлая полоса в жизни Светы Кукуровской. Вадим долго сдерживался, выплескивая эмоции от совершенно бестолкового ведения бизнеса шефом, все подыскивал себе нормальную работу с более приемлемыми условиями работы и соответствующей зарплатой, уже давно, образно говоря, сидел на чемоданах. Хотел сначала подготовить почву, найти новую работу, а потом уже высказаться в адрес Потребенько по полной программе. Да не все вышло, как задумывал. Просто на очередное "ценное указание" шефа, именно такое, в кавычках, потому что даже малоопытная пока еще Света понимала: так, как Потребенько, нельзя вести дела, ведь сам, буквально каждым своим движением, каждым шагом своим, роет ямы, в которые потом благополучненько и попадает. Да только виноваты в этом оказываются, как водится, нерадивые сотрудники.

В общем, высказался Вадим по полной программе, все, что думал, сказал. И, естественно, вылетел с работы в то же мгновение. К слову сказать, увольнение лишь стало отправной точкой для последующей карьеры — уже через две недели Вадим нашел ту работу, о которой так долго мечтал, да еще и с зарплатой, почти в два раза превышающей его самые смелые ожидания. Но это потом, и это для Вадима.

Для Светы же все изменилось кардинальным образом. Она оказалась совершенно одна. С одной стороны, в крошечном офисе, конечно же, лучше одной: меньше народу — больше кислороду, причем в самом буквальном смысле. С другой стороны, стало совсем скучно. А делать по-прежнему было абсолютно нечего. Хоть и числилась она менеджером проектов, на самом деле, скорее, выполняла функции секретаря — принять факс, переправить электронную почту с одного адреса на другой — вот, в общем-то, и все ее обязанности на тот период. Разве что еще открытки к новому году подписать, разослать по предприятиям, дабы хоть как-то напомнить о существовании фирмы. В общем, скука…

Допросилась, дожаловалась на судьбу! Как-то совершенно незаметно, очень плавно, работы становилось больше. Разобравшись, поняв наконец, за два с половиной года работы вхолостую, что никому-то дорогущее австрийское да немецкое оборудование даром не нужно, если можно приобрести аналогичное итальянское, пусть чуток худшего качества, зато вдвое, а то и втрое дешевле, Потребенько решил перепрофилироваться сугубо на торговлю запчастями все для той же пищевой промышленности. Понадобилось в срочном порядке обновлять базы данных, обзванивать технических руководителей предприятий города и соседних областей, выяснять наличие необходимости тех или иных запчастей. Тут же всплыло, что оказывается, больше чем полтора года не сдавались отчеты ни в налоговую инспекцию, ни в пенсионный фонд, ни в фонд социального страхования. Утрясать все проблемы довелось-таки опять же Светлане. Штрафы посыпались со всех сторон, образовалась масса бумаг, с которыми срочно нужно было что-то делать. Надо было заниматься бухгалтерией, в которой Света совершенно не разбиралась, потому что, не заработав и копейки, Потребенько вдруг решил платить зарплату "по-белому", а не как раньше, в конвертике. И самое страшное — если раньше шеф приезжал раз в два-три месяца, да и то максимум на два дня, то теперь приехал на целый месяц! А с ним находиться в крошечном офисе было куда менее приятно, чем с Вадимом! И при этом раскладывать пасьянсы было уже нельзя, надо было опять, как в первые дни, изображать из себя гиганта мысли, даже если все дела на сегодня были переделаны еще вчера.

И теперь Света была несказанно рада, что шеф в очередной раз умотал в Австрию. Она еще никогда ни от чего так не уставала, как от его присутствия в этот раз. Сдерживалась уже из последних сил, как и Вадим в не такое уж далекое время, готова была в любой момент сорваться на ровном месте и высказать шефу все, что думала о нем и о его подходе к бизнесу.

И какое счастье, что Кирилл появился в ее жизни не неделю назад, а только вчера. Потому что вот сегодня-то она точно бы сорвалась, она наверняка нарвалась бы на скандал и увольнение, потому что ни о чем не могла бы думать, ни о какой работе, ни о каких фондах, ни о каких налоговых инспекциях, не говоря уже о совершенно бестолковых, несбыточных прожектах Потребенько.

Потому что ей надо было думать о Кирилле. Только о нем, родном, бесконечно любимом. Не о несправедливости жизни, не о жестокости судьбы — только о нем самом, о том, что было между ними всего несколько часов назад. Да и о какой несправедливости можно говорить? Разве же это не счастье, что он обратил на нее внимание?! Пусть всего лишь на миг, но ведь обратил! Пусть хоть какой-то миг, но она была ему нужна! Она, такая некрасивая, такая незаметная, бледная моль — она оказалась ему зачем-то нужна! И пусть она поступила непорядочно по отношению к Тамаре. Она для Тамарки все равно не соперница, все равно Кирилл будет принадлежать ей до конца жизни. А Света даже и не посягала на их счастье, она только так, скромненько прикоснулась к нему, очень скромненько, одним пальчиком, всего один разочек — просто потрогала на ощупь, какое оно, то семейное счастье. Тамарка об этом даже никогда не узнает, не догадается. Зато Свете теперь будет что вспоминать.

Потому что ей теперь есть, что помнить. Потому что того, что произошло вчера между нею и Кириллом, ей теперь до последнего вздоха хватит. Вернее, не хватит для счастья, конечно — для счастья этого слишком мало, а вот воспоминаний хватит до конца дней. И она уже не будет терзаться муками совести, нет. Света ведь не хотела этого, вернее, невзирая на жгучее желание, не сделала сама для этого ровным счетом ничего, она даже не пыталась почаще попадаться на глаза Кириллу, даже не знала, где они с Тамаркой живут, где Кирилл работает. А поэтому совесть ее чиста — она не воровка, нет. Все произошло случайно. Случайно встретились, случайно от нее пахло котлетами и Кирилл признался, что безумно голоден. Ну не могла же Света оставить его умирать голодной смертью! Нет ее вины в произошедшем, нет! А значит, нет оснований для самоедства, для стыда. Можно с чистой совестью вволю наслаждаться воспоминаниями о вчерашнем. Вспоминать его требовательные руки, его безумные горячие поцелуи, тепло его тела. И пусть это было не очень-то красиво и уж совсем не романтично. Зато это было. И это было замечательно. Пусть довольно грязно и пошло, пусть всего лишь раз, один только раз. Но этот раз, этот счастливейший миг был в ее жизни. Она теперь знает, что такое счастье. Счастье принадлежать любимому мужчине.

Правда, Кирилл на самом деле оказался совсем не таким, каким она его себе представляла, вернее, каким она его себе придумала. Она ведь его совершенно не знала — нельзя же уверять, что знаешь человека, если в ваш с ним общий актив можно занести разве что поездку в шикарном автомобиле под присмотром посторонних глаз, да соседство за свадебным столом, когда любопытных глаз вокруг еще больше. И одной тебе известно, какие чувства ты в тот миг испытывала — это навсегда останется тайной для всего мира.

В ее мечтах Кирилл был чутким и отзывчивым, уверенным в себе, но бесконечно ласковым и добрым. На деле… На деле же он оказался полной противоположностью себе придуманному. Наглый, бестактный, отвратительно нахальный, пошлый и беспринципный. Совсем, совсем не такой, как в Светиных мечтах! Но почему же она не оказалась разочарована? Почему ее не обидело его наглое заявление? Или вопрос? Или это была просьба? Или требование? Что это было, вот эти его чудовищные слова: "А слабо просто так, без всяких ожиданий и обещаний, просто потому что хочется, без выпендрежа? Один голый секс, грязный секс — и ничего более? Зная, что я больше никогда не приду, никогда ничего не попрошу и не предложу сам — слабо? Просто так, потому что хочется!" Что это было? Чудовищный цинизм, за которым прячется ранимая душа? Полноте, какая уж ранимая?! Он был предельно откровенен, искренен с нею. Он именно так и воспринимал то, чего хотел, что жаждал получить именно в ту минуту и неважно даже с кем. Просто он так захотел, и все. А ей слабо удовлетворить его желание? Он не настаивал — нет! Он просто интересовался: слабо?

Господи, до чего же это мерзко! И как это прекрасно! И пусть, пусть это больше никогда не повторится. Жаль, конечно, безумно жаль, но что поделаешь — жизнь тяжелая штука и ждать от нее справедливости бессмысленно. "Посчастливилось" уродиться на свет альбиноской — радуйся хотя бы таким крохам с барского стола, вернее, с Тамаркиного. По идее, ей и эти крохи не должны были достаться, просто несказанно повезло. Вот и надо относиться к эму, как к особому везению. Много ли еще везения ожидает ее в будущем? Много ли его было в прошлом? На сегодняшний день это ее единственный счастливый случай в жизни, единственный главный приз. И чего уж жаловаться, если главный приз оказался так мал — всего лишь парочка часов удовольствия в объятиях любимого мужчины. Ведь и этот приз запросто мог достаться другой счастливице, так что нечего пенять на судьбу. Ну, а что произошло все так буднично, не романтично… Что ж поделаешь? Занятой человек, ему не до романтики, не до праздничного антуража. Он и так уделил ей целых два часа драгоценного личного времени…