Глава 3

Не такова была семейка Зельдовых. У этих все происходило не так, совсем не так.

Рассказ о семье Зельдовых, пожалуй, следует начать с того, что в отличие от Андрианова-старшего, Семен Львович Зельдов, глава семейства, был человеком городским до мозга костей, из семьи скромных интеллигентов. Деревню "нюхал" разве что в студенчестве, ежегодно всеми силами борясь с очередным небывалым урожаем картофеля. Образование имел высшее — окончил факультет геофизики единственного в родном городе университета.

Работать попал по распределению в научно-исследовательский институт Геологии Земли, однако определили его почему-то в отдел, занимающийся проблемами экологии, что совсем не соответствовало его специализации по диплому. В то далекое время мало кто вообще знал это слово, а уж что оно под собой подразумевало — и вовсе для многих оставалось загадкой.

Кому неизвестно, как тяжело в материальном плане жилось рядовому сотруднику НИИ? Сначала младший научный сотрудник, потом, после защиты кандидатской диссертации — старший научный сотрудник. Разница в зарплате мизерная, сама же зарплата просто крошечная. Обидевшись на жизнь, Семен Львович отказался браться за докторскую диссертацию, на всю жизнь так и оставшись кандидатом неизвестно каких наук — этакой помеси физики с экологией. Правда, к сорока пяти годам высидел-таки себе должность начальника отдела, а на большее даже и не рассчитывал.

Так что семью кормил Семен Львович не особо жирно. Женился довольно рано по любви на маленькой худенькой рыжеволосой красавице со странным именем Изида. Оно-то, может, и странное, да вне всякого сомнения красивое, по крайней мере, уж никак не избитое, и Семену Львовичу нравилось представлять супругу знакомым и сослуживцам: "Знакомьтесь, это моя Изида!" Зельдову было всего-то двадцать шесть, когда Изида подарила ему вторую дочь, Сонечку. Старшей, Тамарочке, к тому времени чуть перевалило за два годика.

Семью свою Семен Львович любил безмерно. А потому столь же безмерно страдал от того, что при всем своем желании не может нарядить своих девочек, как куколок, что Изиду свою, неземную красавицу, не может осыпать, как грезилось в первые брачные месяцы, бриллиантами да сапфирами, не может укутать шелковистыми мехами. Вместо этого приходилось Изиде довольствоваться скромным обручальным колечком и пальтишком на ватине, а девочкам носить простые ситцевые платьишки производства фабрики "Заря".

В середине восьмидесятых родной брат Зельдова, Илья Львович, столь же неустроенный в этой жизни интеллигент, воспользовавшись оказией, уехал в такую привлекательную, манящую сказочными для советского человека перспективами Америку за сладкой жизнью. Отдал все, что удалось отложить на сберкнижку, за фиктивный брак — для достижения мечты ничего не было жалко, и уехал. Как думал, за сладкой жизнью.

Реальность оказалась жестокой. Америка хороша издалека, из голодной советской действительности. На самом же деле страна довольно бездушная и даже в некотором отношении жестокая. Никому-то там ровным счетом не был нужен скромный человечек Илья Львович Зельдов, никто-то ему не обрадовался, не распахнул гостеприимно объятья. Фиктивная супруга подалась к своим родственникам, а новоявленный иммигрант Зельдов оказался практически на улице.

Жить на вэлфер, то есть социальное пособие, оказалось унизительно. Хотя можно было особо и не голодать — на "поесть-попить" хватало. Но разве за этим ехал Илья Львович?! За четыре месяца более-менее сносно для минимального общения выучил английский, стал искать работу. Как вымпелом, размахивал своим дипломом о высшем гуманитарном образовании, да никого его филькина грамота не заинтересовала — не нужен был Соединенным Штатам специалист в области правоведения народного хозяйства. Почему-то никого не интересовали тонкости советского законодательства.

Разобраться же в хитросплетениях американского законотворчества, да еще и самостоятельно, было полной утопией. Надо было начинать все сначала, с полного нуля: поступать в американский университет и несколько лет серьезно корпеть над учебниками. Да и не с его знаниями английского. В общем, как ни прискорбно, а пришлось Илье Львовичу, как и многим, начинать американскую свою карьеру с выгула чужих собак.

Потом много чего было. И официантом в ресторане работал, и рыбой торговал на рынке, и пиццу развозил клиентам. Вот только хорошей работы никак не находилось. Однако времени понапрасну Зельдов не терял. Часами просиживал в библиотеке, пытаясь самостоятельно разобраться хотя бы в основных различиях советского и американского законодательства. Получалось не слишком хорошо, было очень сложно разбираться в специальной терминологии с его-то минимальным уровнем английского. Тем более что и раньше, в Союзе, звезд с неба, как говорится, не хватал, работая юрисконсультом на маленьком заводе, специализируясь сугубо на производственных конфликтах. Конфликтов в советское время на производстве много не случалось — поди-ка, поспорь с государством в лице директора завода! В основном приходилось рассматривать дела о необоснованном, по мнению жалобщика, лишении премии. И случаи-то практически все походили друг на друга, как два листика с одного дерева. Вот и не наработал Илья Львович особой практики. А так хотелось стать уважаемым человеком!..

Однако кое-что полезное Зельдов таки почерпнул в толстых малопонятных учебниках. Пусть не много, но некоторые сведения в голове засели. А тут и Союз, некогда великий и могучий, развалился на куски. От социалистического строя ничего не осталось, а народное хозяйство расползалось по карманам тех, кто порасторопнее. Эх, как хотелось Илье Львовичу поучаствовать в этом празднике жизни! Да кормушка та была далековато, из-за океана и не дотянуться. Да и без Ильи Львовича желающих приобщиться хватало.

Стал Зельдов-американец позванивать старшему брату в Россию: как, мол, живешь, Сеня? может, подсобишь чем? А Семен Львович наоборот ожидал помощи из Америки: как же, там ведь все такие богатые, такие умные, ты уж, Илюша, не прибеднялся бы, помог бы материально, племянницам на хлебушек подбросил. Так и продолжали братья бедствовать по разные стороны океана.

Ровно до тех пор, пока в НИИ Геологии Земли не возник маленький конфликт вокруг свалки металлолома. Институту выделили участок земли под возведение подсобного хозяйства, попросту свинарника для прокорма голодных сотрудников. А весь участок оказался завален металлическими отходами того самого заводика, на котором раньше в поте лица трудился Зельдов-младший. Завод заниматься утилизацией не желал, потому что только-только начал было подниматься из небытия, в которое рухнула практически вся промышленность после развала страны. Руководство завода поменялось, и новое начальство категорически отказывалось принимать на себя ответственность за грехи старого. А в центре всего скандала, как начальник отдела экологии, оказался Семен Львович Зельдов.

Вот тогда-то в его голове и мелькнула гениальная мысль: а о чем, собственно, спор? Заводу лень вывезти отходы, жалко выбрасывать деньги на мусор. А зачем выбрасывать? Пусть лом, но ведь металлический. Быть может, и сгодится кому такое добро? Вон ведь как усердно раньше пионеры металлолом собирали, значит, кому-то это было нужно? А раз было нужно тогда, то почему оно сейчас гниет, вернее, ржавеет под открытым небом? А ведь кому-то нужно, как воздух! Надо только найти заинтересованное лицо, и проблема решится сама собою. Глядишь, и денежки на перевозку отобьются. Однако где его найти, это заинтересованное лицо?

При очередном сеансе связи с братцем поделился мыслями. Тот подкинул идейку: за кордон, только за кордон! Потому что на всей территории России этот лом будет считаться мусором. Потому что только человек, выросший в стране с нормальной экономикой, понимает, что даже мусор может быть товаром.

Не сказать, что выйти на нужного человека оказалось легко, но таки нашлось заинтересованное лицо — спасибо брату Илюше, сам бы Семен Львович вряд ли справился с этой проблемой. И "мусор" с территории будущей свинофермы уехал в Польшу, уже несколько лет живущую по законам свободной экономики. Дальнейшая же его судьба мало волновала Зельдова. Свой кусок прибыли он получил, чему был несказанно счастлив. Потому что Изида Натановна, горячо любимая супруга, была немыслимо хороша в новой норковой шубке.

С тех пор Семен Львович не ждал милостей от природы. В смысле, не сидел сложа руки в ожидании, когда же в поле его зрения попадет очередная свалка, требующая перемещения. Искал сам, что еще можно расчистить, тем самым принеся пользу родине, ну и себя не обидеть, естественно. А разнообразных свалок в его списке было немерено, они у него все были на перечет, ведь именно их учетом и занимался столько лет. А он-то, глупый, и не подозревал, и не догадывался, что в буквальном смысле слова сидит на деньгах!

Всего за каких-то несколько месяцев благосостояние семьи Зельдовых резко улучшилось. Сеансы связи с заокеанским братом происходили теперь практически ежедневно. И уже очень скоро фирма "Вторчермет-эко", возглавляемая Семеном Львовичем, лишь на бумаге занималась вывозом за границу всевозможных отходов. А на самом деле под видом отходов страну покидал первосортный металл. Первая же подобная сделка принесла братьям огромную прибыль. Глазки заблестели, захотелось еще. Ведь так приятно делать деньги из ничего! Вернее, не совсем из ничего, из мусора. Еще вернее — из того, что вчера еще самому Зельдову казалось мусором, что уж говорить о менее посвященном народе?!

Деятельность фирмы "Вторчермет-эко" неоднократно сопровождалась скандалами. То и дело выплывали на поверхность сомнительные сделки, кто-то с кем-то делился подозрениями, что вместо заявленного металлолома из страны уходит отличнейшего качества прокат и пруток. Но все это так и оставалось слухами, не находило подтверждения. Потому что Илья Львович, целыми днями просиживавший в далекой Америке за компьютером в изучении нового российского законодательства, давал брату более чем ценные советы. А потому подкопаться ни под одну бумажку ни одному таможеннику, ни одному налоговому инспектору пока не удалось.

И за каких-то неполных три года семья Зельдовых из еле сводящей концы с концами превратилась в успешную и даже очень обеспеченную. Еще вчера не имея возможности накормить детей досыта мясом и рыбой, теперь Семен Львович закармливал их деликатесами. В совсем еще недавнем прошлом с трудом выискивая возможность купить проездные на всю семью, теперь любящий муж и отец ездил на Ауди последней модели, а Тамара с Сонечкой осваивали науку вождения на простеньких Жигулях, дабы вскорости пересесть на более престижные авто. Одним словом, если раньше Семен Львович баловал супругу и дочерей одной голой своею любовью, потому как приложить к ней, кроме жидкой похлебки, ему было абсолютно нечего, то теперь баловал не только по возможности, а даже и сверх того, словно бы искупая вину за прошлые свои более чем скромные возможности.

Из тесной двухкомнатной хрущевки Зельдовы перебрались в загородный особняк дивной архитектуры с башенками по периметру дома. И были в том особняке специальные покои, словно бы небольшие отдельные квартирки, предназначенные для каждой дочери. В принципе, Зельдов имел возможность подарить каждой из подросших дочерей отдельную квартиру, но не делал этого намерено, из соображений морали. Мол, из отцовского дома отпущу только к законному мужу, и никак иначе. Хоть и канули в лету прошлые строгости, хоть и не считалось нынче зазорным замуж выходить опытной во всех отношениях барышней, а хотя бы внешнюю благопристойность соблюдать необходимо, дабы не стыдно было приличным людям в глаза посмотреть.

И за обновками Изида Натановна с девочками нынче ездили не на базар, забитый турецко-китайской продукцией, а в дорогие магазины, а то и вовсе заграницу. Если раньше обходились дешевой косметикой, то теперь при виде рижской да польской помады брезгливо кривились. И самостоятельно укладывать и красить волосы, как в недавнем прошлом, теперь уже считали дурным тоном. Нынче к их услугам имелись дорогие салоны, престижные магазины, личные массажисты с косметологами. Девочки старательно забывали свое прошлое, отрекались от него, словно боясь, как бы не вернулись обратно все их ситцевые платья и польская краска для волос.

Сестры были дружны и близки не только по крови, но и по духу. Конечно, двухлетняя разница в возрасте в школьные годы казалась существенной, а потому каждая из них пусть не по многу, но все же имела друзей и подруг со стороны, то есть из класса или из соседнего подъезда. Особенно такие сторонние подруги оказались востребованы в пору взросления, когда в крови незнамо откуда вдруг резко возрастает количество гормонов и девичья душа начинает метаться от каких-то смутных еще не чувств, а мимолетных ощущений, ожиданий, грез. И вот в этом возрасте два года разницы — уже более чем существенная стена, это уже пропасть между сестрами, родными людьми. Нет, тут душевными беседами с сестрой не обойдешься, тут сверстницу подавай, близкую подругу, которой можно доверить сердечные свои тайны, которая поймет их, как собственные, потому что и сама мечется точно также от чего-то пока еще неизведанного, но уже такого желанного.

Такой подругой для Тамары стала Света Кукуровская, одноклассница, к тому же проживающая в соседнем доме. Света жила с мамой в однокомнатной квартире, папы своего не знала, не ведала, и лишь по собственному отчеству могла догадываться, что звали его Альбертом. Мама же ее, Наталья Леонидовна, на эту тему говорить не желала категорически, даже злилась, если Света в очередной раз пыталась у нее что-то выяснить об отце. А маму свою девочка очень любила, и потому старалась избегать этого вопроса, чтобы лишний раз не огорчать мамочку.

Наталья Леонидовна, дабы накормить да более-менее прилично одеть ребенка, работала на двух работах, и поэтому до позднего вечера Света распоряжалась квартирой по собственному разумению. Вот потому-то подружки практически все время отсиживались у Кукуровских, так как у Зельдовых дома было слишком много посторонних ушей.

Светка была добродушной хохотушкой, с лёту подхватывающей любую шутку, любую проделку. С одной стороны, была она совершенно легкомысленной, беззаботной девчонкой, с другой — верным и надежным товарищем и другом, который не только не предаст, но и всегда в трудную минуту поддержит не только дежурными словами, но и делом. А потому Тамарочка с ней сдружилась не на шутку, искренне считая подругу самым близким человеком на свете. Так бывает в юности, когда ни папа с мамой, ни сестра, ни кто-нибудь еще из родственников не кажутся достаточно понятливыми и разумными, чтобы разобраться в таких сложных хитросплетениях юношеских проблем.

И лишь когда Семен Львович неожиданно, пожалуй, даже для самого себя начал зарабатывать более чем прилично, между подругами пробежала маленькая трещинка. Нет, Светка не стала хуже, чем была раньше, не начала завидовать Тамаре черной завистью, тем самым отталкивая от себя подругу. Она-то как раз осталась такой же добродушной и приветливой, как и раньше. А вот Тамара почему-то стала чувствовать себя рядом с нею довольно неуютно. Потому что сама-то она красовалась в шикарном кожаном пальто и сногсшибательных сапогах на высоченной шпильке, а рядом с нею вышагивала простушка в китайском пуховике, линялых джинсах и дешевых ботинках на толстой подошве.

Зато младшая сестра как раз к этому времени повзрослела, сама стала девушкой, и несчастных два года разницы сгладились, стали почти незаметны. Пусть иногда Сонечка понимала ее не с полуслова, не с полувзгляда, как Светка Кукуровская, пусть даже иногда вообще не понимала, зато рядом с Соней Тамаре не стыдно было появиться в людном месте. Только одно ее несколько настораживало: с Соней было сложно соперничать, Сонечка превратилась в писаную красавицу, и, хоть и была Тамара абсолютно уверена в собственной неотразимости, а иногда все же ловила себя на мысли, что невольно ревнует и злится, когда в ее присутствии некий молодой человек глаз не сводит с младшей сестры. Да, порой это существенно портило ее жизнь. Ведь Тамара привыкла быть лидером, привыкла быть красавицей. Потому что легко было быть красавицей на Светкином фоне. Потому что назвать Кукуровскую красавицей мог только абсолютно безвкусный человек. Про себя Тамара называла ее "бледной спирохетой" — вот и всё описание.

После школы пути подруг разошлись кардинально. Тамара поступила в педагогический институт на отделение иностранных языков. На этом особенно настаивал Семен Львович, абсолютно уверенный в том, что когда-нибудь брат непременно заберет их к себе в Америку. Света же поступила в политехнический, на факультет холодной обработки металлов. Нельзя сказать, что ей сильно нравилась избранная профессия, просто на этом факультете был самый маленький конкурс, практически недобор. А с ее весьма скромным аттестатом никакой другой конкурс она бы не потянула при всем своем желании: даже если бы блестяще сдала экзамены, то конкурс документов проиграла бы с треском.

Первое время после школы девушки еще довольно плотно общались, по-прежнему без малейшей фальши именуя друг друга лучшими подругами. А вот к середине второго курса в их отношениях и наметилась та самая трещинка. Потому что блистать-то на фоне Светки, оно, конечно, было легко и очень даже приятно, но ведь с другой стороны, с такой подругой не во все двери постучишься, не во все интересные места зайдешь без стыда за Светкино нищенское одеяние. Ведь к тому возрасту Тамара уже могла себе позволить сходить не только в кино, но и в довольно дорогой ночной клуб. Зато перед сестрами Зельдовыми двери, навечно закрытые для разных кукуровских, распахивались весьма радушно. И можно сказать, что судьба сделала свой выбор.