"Живи, Мария!" - читать интересную книгу автора (Красуля Марина)

Глава 15

На рассвете прибыли в Ташкент.

Пришли пёхом в свой заколоченный дом. Розовый куст захирел без присмотра, но не погиб. Цветов мало, но имеются.

Ничего-ничего, отживеет! Верно говорят: родные стены помогают. В ста метрах чугунная колонка с артезианской водой. В саду виноград переспел. Белый налив стоит с поклеванными плодами, но кое-какие яблоки остались меж листьев – все подмога!

Как дом целехонек остался? Чудо? И не разграбили, и не заняли – чудо! Переселенцев, беженцев, раненых – полный город, а дом нетронутый. Чудо…

Марусенька все вымыла, вычистила, перестирала. Слазила в погреб, достала трельяж. Еле доперла – тяжелый. На комод, на прежнее место выставила. Заглянула в зеркало и не узнала себя. Постарела за год, исхудала, родинка над губой в полгорошины укрупнилась, но не противной бородавкой, а красивой мушкой, как у благородной, и забархатилась. Темным легли круги под глазами. Отпустила шпильки – эх! – волосы поредели. Ничего, ничего… Выгребемся, сдюжим, только бы все живы были! Про Ивана раздумалась, всплакнула… Про Володю горемычного вспомнила и разрыдалась.

Бабьи слезы тоску-печаль обмывают и хоронят. Хорошие, важные слезы у баб.

На пособие, что семьям фронтовиков давали, и небольшие накопления не разживешься, надо было срочно работу искать. Детей в доме одних закроет, еды на день оставит, а сама в поход по заводам-фабрикам – наниматься. Да все ей не везло: то начальника нет, то набрали уже.

Плелась грустная Маруся в один из вечеров домой. Опять не устроилась. На Ташсельмаш явилась, на кадрах – замок, как говорится: поцеловала пробой. Решила: завтра на артиллерийский завод пойду. Правда, мрут там, у станков, работа невыносимая. И хоть восемьсот граммов хлеба выдают – больше, чем в других местах, – все одно люди не выдерживают, так и валятся в цехах замертво…

Идет, задумалась, да ка-ак споткнется о деревяшку! Шваркнулась, колено расшибла, подошва у башмака рот разинула – подметка оторвалась. Вот те на! Коленка-то подживет, а туфлю жалко! Хм-м, дровами в такое время раскидываются! Отличная дощечка, сухая, вот и уголок обгорел, на растопку – в самый раз! Нет худа без добра. Возьму! Подымает… и столбенеет…

В руках у нее старинная икона. Закопченная, страсть! По краям масляная краска растрескалась, облупилась. Только лик Божьей Матери ясный, чистый. Глаза, словно живые, сияют. Смотрит на Марусю ласково. Младенчик Иисус притулился к матушке, улыбается.

Прижала Маня икону к груди и понесла домой. Завернула в чистое полотенце и прибрала под тюфяк в изголовье, чтоб никто не знал. Тс-с! Теперь обе Маруси – вместе!