"Фартовые бабочки" - читать интересную книгу автора (Черненок Михаил Яковлевич)Глава 7От Купчика Голубев ушел с непреодолимым желанием поскорее прокрутить видеопленку и хотя бы приблизительно узнать модель автомашины, подъезжавшей с налетчиками к «Марианне». На дверях магазина висел замок. Оперативная группа уже завершила осмотр места происшествия и отбыла восвояси. Слава хотел было остановить первую же попутку, чтобы не идти пешком до милиции, но, быстро передумав, решил заглянуть к участковому Кухнину. Длительное отсутствие Кухнина и его внешняя схожесть с одним из участников разбойного нападения серьезно настораживали. Жил участковый недалеко от ограбленного магазина в собственном доме под шиферной крышей. Рядом с огороженным штакетником домом — хозяйственная постройка, металлическая коробка гаража, дощатая летняя кухня и срубленная из осиновых бревен небольшая банька. В ограде, сразу у ворот, стоял обляпанный грязью мотороллер с копной зеленой травы в квадратном кузове. Двери веранды и дома были распахнуты настежь. Похожий на цыгана с могучими плечами Анатолий Кухнин в одних плавках сидел за столом и прямо из большой сковороды торопливо ел жареную картошку с крольчатиной. Под стать ему, такая же рослая, но в отличие от мужа белокурая жена стирала в эмалированном тазу милицейскую рубаху. Хмуро ответив на приветствие Голубева, участковый, не отрывая взгляда от сковороды, с явно напускным равнодушием пробурчал: — Что там, в «Марианне», стряслось? Голубев сел напротив. Вместо ответа спросил: — Почему в рабочее время неизвестно где мотаешься? — Ольга ведь русским языком сказала твоему гонцу, что уехал за травой кроликам. Жрут, проглоты, не успеваю подбрасывать. Решил вот перекусить на скорую руку да бежать к магазину. — Там уже нечего делать. Видимо, привлеченные разговором в дверях соседней комнаты разом выстроились четверо черноголовых мальчуганов один другого меньше. Все в одинаковых белых маечках и красных шортиках. Самый маленький, лукаво присматриваясь к отцу, вдруг спросил: — Ты пошему без штанов? Ушшался? — Гавр-р-рош! — строго рыкнул на него Кухнин. — Возьму ремень — сам уссышься! — Анатолий! — одернула жена. — Разве можно так говорить с детьми?.. — А чего он, сопляк, подначивает, — раздраженно отмахнулся участковый и исподлобья глянул на Голубева. — Под грозу попал, вымок до нитки. Слава перехватил ускользающий взгляд: — Долго ездил. За тридевять земель уезжал? — Каких тридевять… Сразу за окраиной, у лесопосадки, косил. Рассчитывал через полчаса вернуться, но «Муравья» не мог завести. Аккумулятор скис. Пока возился — гроза шарахнула, проселочная дорога раскисла. Пришлось подсобную тягу привлекать, чтобы на трассу вытащили. — Кровь, что ли, у тебя на рубахе, — внезапно сказала жена. — Никак не могу отстирать. Участковый удивленно посмотрел на нее: — Откуда взяться крови? — Ну, а что тогда?.. Не отстирывается, хоть плачь. Кухнин уставился в сковороду. Будто с замедленным опозданием вспомнил: — Может, и кровь. Я ж в этой рубахе вчера кролика свежевал. Ты бы, Ольга, вышла во двор и выводок с собой увела, пока мы с опером по службе поговорим. Жена не прекословя подняла таз. Направившись к выходу, глянула на любопытно притихших в дверях ребятишек: — Дети — за мной… — По ранжиру становись! — строго скомандовал Кухнин. Мальчишки мгновенно разобрались по росту и друг за дружкой, стараясь шагать в ногу, направились за матерью. Голубев улыбнулся: — Дисциплина. — Приучаю шнурков. — Имена не путаешь? — намекая на схожесть мальчишек, спросил Слава. — Своих не перепутаешь… Старший Иван, за ним — Николай, Кирилл и Гаврила-подначник. Во сорви-голова растет… — Кухнин, зачищая сковороду, поскреб по ней ложкой. — Ну, выкладывай, какое представление у Мерцаловой случилось? — Ты ничего не знаешь? — Нет. Я всего десять минут назад приехал голодный как волк. Ольга сказала, будто ты присылал пацана с требованием немедленно явиться к «Марианне». Что за срочность такая? — Ограбление с убийством. — Чего?! — Кухнин отложил ложку. — Не разыгрываешь? — Сегодня, кажется, не первое апреля. — Банда?.. — Трое. Один из них, похожий на тебя, в милицейской форме… Лицо Кухнина стало бледнеть: — Двойник, что ли, мой? — Это позже узнаем: двойник или родственник. С чего ты перепугался? Кухнин побагровел: — Нечего мне пугаться. Выгоните из милиции — не застрелюсь. Надоело охранять чужой покой за копейки. Кстати, я уже подавал рапорт на увольнение. Начальник уперся, мол, по-хорошему не отпущу. Решили компромат подобрать, да?! — Не заводись с полоборота. ЧП серьезное, поэтому давай серьезно и разговаривать. Раньше ничего вокруг «Марианны» не замечал? — Надо подумать. — Думай, Толя, думай, хотя это и утомительное с непривычки занятие. — Не подначивай, — участковый словно обмяк. — Вроде бы все было нормально… Вообще-то, я предупреждал Жанну, чтобы стопроцентно на Пашу Таловского не надеялась. — А что Таловский? — Ну, как что… Паша есть Паша. — Конкретнее, Анатолий. — Конкретнее, говорят, что в Новосибирске он связан с мафией. — Кто говорит? Кухнин прищурился: — Думаешь, только угрозыск имеет осведомителей? У меня — своя сеть. — Не запутаешься в ней? — сдерживая непонятно отчего возникшее раздражение, спросил Голубев. — Постараюсь не запутаться. В общем, вполне серьезно говорю: без Пашиной наводки дело не обошлось. Может, скажешь, кого убили?.. — Майю Шелковникову. Участковый присвистнул: — Самую порядочную… — Другие, выходит, менее порядочные? — Не лови на слове. Я, конечно, не психолог, чтобы досконально разбираться в человеческих душах, но свое мнение могу высказать… — Кухнин, словно собираясь с мыслями, посмотрел в окно. — Вообще-то вся наша торговля — это большой рассадник преступности. По-твоему, не так?.. — Так, Анатолий, так, — согласился Голубев. — Однако мне хочется услышать не общие философские выводы, а частности, касающиеся «Марианны». — Частности пляшут от общего… — Вот и «пляши» покороче. Участковый нахмуренно помолчал и как будто с большой неохотой, словно школьник, не выучивший урок, стал высказывать свои предположения по поводу случившегося. По его мнению, грабеж с убийством могли совершить только заезжие «гастролеры», поскольку местные «крутые» мальчики, в основном, занимаются шеромыжничеством. Жмут они лишь перекупщиков. Самый распространенный прием вымогательства, когда несколько здоровых парней подходят к торговцу или торговке и недвусмысленно начинают советовать «поберечь здоровье». Рассказанное Кухниным не было откровением для Голубева. В методах вымогательства и шантажа оперуполномоченный угрозыска знал намного больше участкового инспектора милиции, но, чтобы не оскорбить самолюбие собеседника, терпеливо слушал. Однако терпения у Славы хватило ненадолго. Когда Кухнин, не сказав ничего конкретного, вновь ударился в «философию», Слава перебил его: — Анатолий, ты когда последний раз был в «Марианне»? — Вчера вечером, — недовольно ответил Кухнин. — По делам или между делом зашел? — Конечно, не от скуки. Хотел договориться с Таловским насчет грузовика. Надоело на «Муравье» каждый день по навильнику траву возить. Рассчитывал накосить побольше да сразу на неделю привезти. — И что Таловский, отказал? — Пообещал дня через два. Сегодня Паша спозаранку в Новосибирск за товаром уехал, а на завтра с хозяйкой, то есть с Жанной Мерцаловой, какие-то дела планировал. — Не сказал конкретно какие? — По-моему, Жанна крупную покупку затеяла, а когда такие дела она проворачивает, ничего толком не узнаешь. Да мне это и ни к чему было. — Мерцалову вчера не видел? — Видел. Все они вечером были в магазине. Рита Календина торговала… — Кухнин вдруг оборвал мысль и обратился к Голубеву, впервые за время разговора назвав его по имени: — Слава, нападение до обеденного перерыва было? — Во время обеда. — Но не после? — Нет. — И в магазине, кроме Шелковниковой, никого не было? — Никого. Календина отпросилась якобы к матери съездить, а Веснина ушибла ногу. На лице Кухнина появилось такое светлое выражение, будто он неожиданно для себя решил сошедшуюся с ответом трудную задачку: — Значит, и Рита Календина замешана в преступлении! Обычно в обеденный перерыв все они, кроме Мерцаловой, сходятся в магазине. Настя Веснина на электроплитке соображает простенький обедик. Готовит она неплохо… — Угощался? — с улыбкой вставил Голубев. — Закусывал, — в тон ему ответил Кухнин и нахмурился. — Для сведения тебе сказал. Ну, в общем, на месте Шелковниковой должна была оказаться Календина. Ее очередь сегодня первую половину дня работать. Почему она отпросилась?.. — Вопрос на засыпку. Отвечу, когда распутаем этот клубок. С таким же успехом можно подозревать и Настю Веснину. Зачем она вчера ушибла ногу? — Настя не Рита. У Насти ум куриный, а Рита по сообразительности не уступит Мерцаловой. Этакая, знаешь… — напрягая мысль, участковый пощелкал пальцами. — Гонористая бабочка с замашками светской львицы. И артистка талантливая. С одинаковым успехом может и расхохотаться, и заплакать. — Деньги сильно любит? — Ну и спросил!.. Кто нынче брезгует деньгами? — Кто-кто… Например, Настя Веснина мне заявила, что ей совсем не хочется быть богатой, как Мерцалова. — У Насти по уму и доход. Ей бы только на «Сникерсы» да «Марсы» хватало. Жует шоколадки, как корова сено. Наверно, скоро лопнет от них. — Майя была не такая, как Рита? — Она вроде… человечнее, что ли, как лисичка. А Рита жестче, холоднее. Нервы — железные. Никогда не вспылит и, если права, даже Мерцаловой спокойно докажет свою правоту. И Жанна часто соглашается с ней. — Не враждуют? — Не замечал. Мерцалова тонкий психолог. Умеет создать для зависимых от нее людей иллюзию полной свободы. Она вроде как и не хозяйка магазина, а старшая сестра продавщиц. Даже с Настей Весниной будто наравне. — А с Пашей Таловским? — Паша робот. До тех пор, пока не запьет. А запой у него, по-моему, приближается. Последнее время нервничать стал. Это верный признак у Таловского, что не сегодня-завтра шлея под хвост попадет. — Он, кажется, особняк надумал строить? Кухнин усмехнулся: — Уже передумал. Вначале решил у Мерцаловой купить «Форда», потом уж за особняк браться. — Жанна разве продает машину? — быстро спросил Голубев. — Наверное, если Паша на нее глаз положил. По все вероятности, она надумала «Ситроен-Ксантию» себе купить. Недавно интересовалась у меня, что это за машина и не глупо ли на нее деньги тратить. Посоветовал, если имеется двадцать с лишним миллионов, можно не жалеть. «Ксантия» того стоит. — С каких это пор ты стал специалистом по машинам? — Представь себе, кое-что в них петрю, — обиделся Кухнин. — Думаешь, я только с милицией обвенчан? В остальных делах дуб-дубом. Будет тебе известно, во время армейской службы я два года возил на черной «Волге» командира части. Журнал «За рулем» больше десяти лет подряд выписываю. Мечтал собственного «Жигуленка» завести, да эти… дурацкие реформы все мои мечты перечеркнули. — Извини, Анатолий, не знал, — быстро отработал назад Голубев. — Значит, Таловскому было известно, что Мерцалова хочет купить новую машину? — Конечно. Иначе, чего бы Паша о «Форде» базарить стал. — Неужели он такими деньжищами располагает? Участковый посмотрел на Голубева, будто на недоразвитого ребенка: — Таловский же не в милиции работает. Каждый раз ездит в Новосибирск с «дипломатом», под завязку набитым купюрами. Если Жанна доверяет ему такие суммы, наверно, уж и в заработке не обижает. Иначе Паша усвистал бы, как ветер в поле, с первым же «дипломатиком». — Почему предполагаешь, будто без Пашиной наводки дело не обошлось? Паша хотя и тугодум, но должен бы соображать, что, работая на Мерцалову, обеспечивает себе в перспективе безбедную жизнь, а хапок, даже крупный, он при своем широком размахе пустит по ветру за неделю. И что дальше? Казенный дом?.. — Может, я и предвзято рассуждаю, но не вызывает у меня Таловский доверия. Так же, как и Рита Календина. Кстати, она вчера двадцать один год отметила. — С твоим участием? Кухнин хмуро потупился: — Понимаешь, дурацкая история получилась… Когда пришел поговорить с Пашей Таловским насчет грузовика, Рита уже выпроваживала из магазина последних покупателей. Ну я быстро с Пашей перетолковал, хотел уходить, а он: «Подожди, у Ритки сегодня день рождения. Пошли в подсобку, посидишь с нами». Думаю, чего не посидеть среди красивых женщин полчасика. Согласился, зашел. Там уже вся команда во главе с Жанной в сборе. Настя Веснина, прихрамывая, вокруг стола суетится. Стол роскошный. С цветами, со шпротами, сервелатом, икрой, фруктами и так далее. Сели. Паша наотрез пить отказался. Бабенки себе на четверых открыли бутылку французского ликера «Манго пассион», а мне на одного поставили поллитровку распутинской водки. Жанна кучу хороших слов в адрес Риты наговорила. Чокнулись и пошло-поехало… В общем, вроде и закусывал хорошо, но домой прирулил, не скрою, тяжелым. — Долго сидели? — спросил Слава. — Часа полтора. Дома я появился около девяти вечера. Обычно в это время езжу за травой, а тут… Распутинская водка коварная. Пьется мягко, как вода, а результат — крепче нашей нефтянки. Проще говоря, завалился спать и кролов голодными оставил. Вот почему сегодня в рабочее время и рванул за шамовкой для проглотов. Они, обжоры, уже с утра пол у клеток грызть начали. — При застолье разговора о купле-продаже машин не было? — Какой там… — Кухнин махнул рукой. — Жанна сразу задала тон: «Девки, о делах — ни слова. Пусть мужики остроумничают». Тут, как говорится, намек понятен. Таловский принялся травить анекдоты. Он мастер по этой теме, хотя и невпопад часто бухает. В общем, похохотали и разошлись. — Расходились все разом? — Мы с Таловским первыми ушли. Я еще намеревался за травой съездить, а Паше надо было грузовик на заправку сгонять, чтобы утром время не тратить. Жанна со своим гаремом осталась. Когда они разошлись, не знаю. — Хоть какой-то дельный разговор был? — Никакого. Треп один. Уходил я еще не на рогах, в нормальной памяти. Это пока домой шел, меня разморило. — По-моему, Анатолий, ты стал злоупотреблять выпивкой, — с упреком сказал Голубев. — Раньше за тобой этого не замечалось. — Раньше у меня мечта была — купить машину, а теперь… — Кухнин тоскливым взглядом уставился в пустую сковородку. — На душе пусто, как в этой сковородке. Пацанов сдуру наплодил, сам видел, сколько. Растут, челкашата, безмятежно, а что хорошее их ждет? Кругом воровство, грабеж, надувательство. Мерцаловы да таловские в люди вышли! А кто они такие?.. Прости Господи да хамы! Плюют они с верхней полки и на милицию, и на прокуратуру, и на всех нынешних администраторов! Ты на полном серьезе стараешься раскрутить это преступление, а ведь они, наверняка, что-то между собой не поделили и разберутся без твоей помощи. Это ж мафия! Они тебя в безнадежный штопор закрутят, пока ты их раскрутишь. — Еще что скажешь? — спокойно спросил Голубев, когда нервный всплеск участкового выдохся. Кухнин передернул загорелыми плечами: — Нечего мне, Слава, сказать в свое оправдание. Понимаю, обгадился, да что теперь делать… Раскрылся тебе, как попу на исповеди. Может, ради моих пацанов не доложишь подробности начальству?.. — Ты, на моем месте, как поступил бы? — Не знаю. — Вот и я пока в раздумье. — Гадаешь, не связался Кухнин с мафиози? Теперь ведь такое не в диковинку, — губы участкового скривились в виноватой усмешке. — Нет, Слава, до мафии я не докатился. Хотя, честно сказать, желание уйти из милиции появляется все чаще и чаще. Физической силой меня Бог не обделил да и голову имею не дурнее, чем у Таловского. Почему я должен жить хуже Паши? Ну, скажи, почему?.. — Не рви рубаху, — примиряюще улыбнулся Голубев. — Вернемся, как говорится, к нашим баранам. Далеко от трассы косил траву? — Почти рядом, — буркнул Кухнин. — От грозы где укрывался? — Под березкой. — Во время ливня движение по трассе оживленное было? — Два или три грузовика к райцентру прошли тихим ходом. — А из райцентра иномарки не улепетывали? — Примерно, в половине первого часа, когда ливень был в самом разгаре, красная «Вольво» с тонированными стеклами промелькнула на скорости не меньше ста двадцати километров. Я еще подумал: «Ох, гробанутся на мокрой дороге, лихачи!» — Она похожа на ВАЗовскую «девятку»? — Не очень, но смахивает. — Сколько и каких людей находилось в машине, конечно, не разглядел? — Как их через темные стекла разглядишь? Они из машины хорошо видят, а их снаружи — тю-тю. ГАИ надо категорически запретить эксплуатацию машин с такими хитрыми прикрытиями. Это ж для мафии — лучше не придумаешь. — Госномер не усек? — От бешеной скорости за машиной мутный туман клубился. Даже намека на номер не просматривалось. Задав участковому еще несколько вопросов и не получив в ответ на них ничего определенного, Слава поднялся: — Таловский не говорил, когда из Новосибирска вернется? — Сказал, дай Бог, сегодня к ночи. — Живет он на той же улице, где Настя Веснина? — На той же, только в противоположном конце. Самая хилая избушка-развалюшка — Пашина. Голубев не любил откладывать горячие дела на потом. Сразу после разговора с участковым Слава отыскал «избушку-развалюшку». К сожалению, Таловского дома не было. На перекошенной двери висел символический замочек, а на запыленном стекле небольшого оконца жирно алела свежая надпись, сделанная губной помадой: «Пашка-керя! Мне страшно одной. Приходи, я все прощу. Весенька». |
||
|