"Червь на осеннем ветру" - читать интересную книгу автора (Николов Любомир)
5
…груз…
Грэм был уже ничем. Лишь искрой во мраке.
«Нет!!!» — возопила искорка.
…ки. На миг сбавив скорость, карусель вновь принялась набирать обороты.
Окружающий мир пошатнулся. Раскачивались устои мироздания, не в силах противостоять доведенной до отчаяния человеческой мысли. С безупречно чистого летнего неба посыпали хлопья снега, из безжизненной каменистой почвы пробивались к свету и через секунду снова исчезали деревья, где-то далеко, на равнине, ожил вулкан, извергая из себя черный пепел и лаву.
Мир утратил контроль.
Где-то во мраке, по другую сторону равнин и скал, за небесным пределом, вне времени и пространства Грэм открыл бушующую силу, что управляла миром последние несколько дней. Он не знал, какова эта сила, не мог постичь ее, ибо для нее оказалось убийственным само его приближение. Неясное ощущение всеобъемлющего механического разума, лишенного эмоций, зато способного к бесконечным играм с вероятностями. Достаточно всемогущего для тотального контроля над этим миром: и падение каждого отдельного листочка, и стрекот насекомых, и бесформенные тени облаков, и капли дождя, и смена дня и ночи… Все это он.
Без неведомого разума мир расшатался, покатился в бездну первичного хаоса. Сила этого разума таяла, подобно кусочку льда, и взамен нее в НИЧТО оставалось пустое гнездо, бывшее вместилищем разума этого мира.
Не раздумывая, Грэм влил в эту дыру свое сознание.
И тогда узрел он свой мир.
Увидел спекшуюся на солнце вершину, на которой стоял он сам, окруженный зелеными киберами, а в ногах лежала, слабо подрагивая, Дебора. На мгновение его охватила острая жалость, но времени на чувства не было. Он видел скалистое плато, каждую травинку в степи и огромное черное тело звездолета, изуродованное клешнями киберов. Он увидел все до самого горизонта. И даже дальше. Казалось, это было его новое тело — огромный круг мира радиусом в тридцать километров.
Это не предел… Можно и больше. Он теперь мог все. Он был всем! Но это потом, сначала надо закончить одно важное дело.
Он был молнией… множеством молний, рожденных в безоблачном небе, их ослепительные кинжальные удары обрушивались на киберов, неподвижно застывших у вершины. Затем уничтожил и других — тех, что остались у разрушенного звездолета. Встревоженные светляки роились в воздухе. Грэм не знал, как поступить с ними, поэтому просто обратил их в облачко прозрачного пара и рассеял а по ветру.
Что ж, противник был уничтожен…
Что дальше? Снова вернуться в прежнее тело, добраться до дому и покинуть эту планету? Нет, еще не время. Частью своего всеобъемлющего сознания он вернулся в свое тело, заставил его поудобнее сесть на плоском камне. После чего еще раз окинул взглядом окружающее пространство — до самого горизонта.
Заглянул и за линию горизонта.
Это оказалось проще простого. Все равно что расправить плечи после утомительно долгого сидения в пилотском кресле. Он был степью и рекой, плато и горной вершиной — единой окружностью, и границы окружности все раздвигались, захватывая все новые и новые пространства. Тридцать пять километров… сорок… вот уже весь горный массив внутри окружности, отворилась пещера, и взор вышел на новую равнину, по которой разлилась полноводная река. С двух других сторон вставали все новые и новые выжженные солнцем вершины, а прямо перед собой он увидел те самые поросшие лесом горы, которые он преодолевал вчера… Сорок пять километров… пятьдесят…
На самом ли деле он ощутил слабость или это только показалось? Едва уловимый чужой голос просочился в его сознание: «Не надо… это катастрофа… вернись…»
— Кто ты? — вопросил Грэм.
Над безлюдными горами и долами голос его прокатился подобно раскату грома. Чужак не откликнулся. Наверное, сил не хватило, а может, просто испугался. И Грэм, опьяненный собственным могуществом, продолжал расширяться во всех направлениях. Он не верил мольбам и предупреждениям. Чужак уже столько раз проявлял свое коварство.
Силы иссякли внезапно. И он остановился, когда охватил собой пространство радиусом в шестьдесят километров. Каким-то невообразимым образом он видел ВСЕ на этой огромной территории. До мельчайших подробностей. И именно детали давили на него колоссальным грузом — каждая травинка, комочек земли, отблеск солнца на покрытой рябью реке, каждое насекомое в траве и животное в лесу, птицы, облака, игра ветра в степи… Шатаясь под этой тяжестью, он заглянул за ПРЕДЕЛ.
Там не было ничего!
И Грэма внезапно осенило, что истина еще страшнее, чем он предполагал: сначала чужой разум, а теперь и он сам творили этот мир, и за пределами подвижной окружности ничего нет. Пустота. А сам он…
А кто такой он сам?
Нет ответа. Но НИЧТО гипнотизировало его, лишало сил, и он не удержал на своих плечах глыбу мира, оступился и рухнул вместе с мирозданием, которое, лишившись опоры и организующего начала, стало рассыпаться.
Сознание Грэма покатилось куда-то в пропасть и снова очутилось в старом теле. Горы вокруг него таяли, подобно куску сахара в воде, обнажались гранитные скалы, странные черно-белые линии расчерчивали небо, в далекой степи полыхал гигантский пожар. Камни под ногами вдруг стали менять цвета — из серых сначала превратились в красные, а потом в желтые. С неба срывался оглушительный треск и вой, словно за дрожащими полосами скрывались поврежденные динамики. Солнце было едва различимо, и почему-то оно превратилось в квадрат, вокруг которого сиял квадратный же ореол. Откуда-то с дальних вершин налетел ураган, таща за собой черные грозовые тучи. Грэм ничком бросился на камни, с усилием сопротивляясь попыткам шквального ветра оторвать его от почвы. Пришла в себя Дебора и поспешила укрыться за высоким камнем. Перед самым лицом Грэма из скалы возник плотный ковер фиалок, ветер подхватил их душистый аромат и унес прочь. Далекие вершины таяли, и в наступившем мраке между ними мельтешили огненные шары. Сквозь дикий вой урагана неведомо откуда прорезались звуки бессмысленно веселого марша. Далеко в степи маршировала армия зеленых киберов и исчезала в пламени бушующего пожара. Затрепетал воздух над ущельем, из ничего возникли переплетения стального моста, по которому промчался старинный локомотив с высокой трубой, выплевывающей тучи пара и искр. Рельсы бежали перед ним по каменистому плато, а потом земля вдруг разверзлась и поглотила обезумевшую машину.
Огромная ослепительная молния разодрала небо и землю, и, сопровождаемый оглушительным грохотом, целый мир полетел в НИЧТО.
В последний раз Грэм оказался во всеобъемлющем вместилище и лицезрел, как все распадается. Перед его взором мелькали разорванные, не связанные между собой картины: в сотые доли секунды водоворот уничтожения всасывал в себя пилотские ложементы, ранцы, деревья, дисплеи, капли воды, запах омлета, нечто мягкое и теплое, звездные атласы, звон гитарных струн, дружеские взгляды, листву, скалы, инструменты… Все исчезало в какой-то бездне, и сам Грэм летел, падал в ничто, навстречу смерти. Вокруг не было даже мрака, ибо мрак — это все-таки нечто, а водоворот поглотил и его. Ощущая себя бесплотным облачком, лишенным сознания, Грэм даже не помышлял о спасении. Но спасение пришло само. Где-то там, где только что находилось вместилище чужого разума, появился проем… Что за проем? Куда он ведет? В иное пространство? В другую вселенную? Грэму это было неведомо. Он тоже начал распадаться, и последним усилием собрал себя по атомам и швырнул в проем, где наверняка его ожидала погибель.
Где-то в НИЧТО он услышал жалобный плач беспомощной малютки Деборы, оставшейся без соски и ласки. Сам не зная как (ведь он не имел теперь ни рук, ни даже тела), Грэм подхватил ее, и они перевалились за границу распавшегося мироздания. В последний миг Грэм успел увидеть, как водоворот превратился в яркую точку, которая — ЩЕЛК! — вдруг сжалась и погасла. Это означало конец его мира. Закрылись врата, ведущие в мир Грэма. А может, в НИЧТО? А впрочем, теперь это не имело значения, ведь сам он был уже бесконечно далеко, ибо он…
Он?..
Кем был он? Облаком разрозненных атомов, неясной туманностью рассеявшимся в пространстве… хотя нет, в каком-то туннеле, проложенном сквозь пространство. Облаком микроскопических светящихся искорок, все еще слабо связанных между собой, но заключающих в себе его личность, медленно текущие, ленивые его мысли. Ни зрения, ни слуха, ни осязания, никаких других человеческих ощущений больше не было. Осталось лишь самоосознание.
Я…
Грэм…
Троол…
Но было и еще что-то, в чем он не мог разобраться, и это нечто заменило собой исчезнувшие чувства.
Именно оно позволяло ему осознавать себя горстью ничтожных пылинок, несущейся с сумасшедшей скоростью сквозь туннель, — бескрайний, как Вселенная, и в то же время имеющий свои вполне определенные границы. Где-то здесь же, рядом или далеко, летела испуганная Дебора, вновь обратившаяся младенцем, молящая могучего и надежного Грэма — брата и отца — о ласке и заступничестве. Она даже не пыталась понять, почему вдруг тело ее превратилось в бесплотное облако. Она просто верила в силу человека. Грэм поможет, Грэм спасет и защитит.
А что же человек?
Грэм ничего не понимал. Некая властная, непреодолимая сила, которая, возможно, неразрывно связана с его новой сущностью, увлекала их все дальше и дальше в головокружительном падении, растягивала их призрачные тела на сотни, тысячи километров. Навстречу им неслись, подобные невероятно густым метеоритным потокам, другие облака частиц, пронзали их и в стотысячные доли секунды исчезали вдали. Свободно пронзали их… и все-таки отдельные искорки сшибались друг с другом, и эти микрокатастрофы порождали видения.
На их пути возникали и тут же исчезали розовые, поющие серебряным звоном горы, осыпанные тополиным пухом; их проглатывала сине-зеленая морская пучина, кишащая многоокими дельфинами, русалками и плетущими фантастическую сеть подводными пауками; в сумрачной воде шествовала с факелами армия шутов, облаченных в красное. Огромный пенистый водопад обрушивался с тысячекилометровой высоты, и в его бурлении неожиданно прорезался детский смех… Человек и пантера пронзали их, прорываясь в темно-синее небо, усыпанное золотыми звездами. Темное небесное полотнище с треском разодралось перед ними, и их взорам предстали горы несметных сокровищ, а потом они катились вниз по склону сквозь завесу пламени, болезненные ожоги покрыли их тела, но пропахший мятой ветерок касался их, и боль быстро отступала…
О да, это были галлюцинации, но до чего же они достоверны. Абсолютно реальными казались незнакомая бодрая песня, разлившаяся в пространстве, холодный зеленый туман, который на мгновение обволок их и тут же рассеялся, рой многоцветных лент, развевавшихся позади двух стремительных облаков, некогда бывших человеком и пантерой. Огромные орхидеи чувственно раскрывали перед ними свои надменные цветы, которые тут же накрывали мозолистые ладони сторуких титанов, подпиравших плечами небесный свод; пурпурный дождь обрушивался на них звонким вихрем…
Да что же это такое?! Откуда?! Грэм уже догадался, что галлюцинации возникают в результате столкновения несущихся навстречу частиц с частицами его распавшегося мозга. Но что это за частицы и что за поток, бешено мчащий его в неведомость?! В нынешнем своем состоянии Грэм не мог исследовать окружающее пространство и те, без сомнения реальные, темные пятна, мимо которых они то и дело пролетали.
Да-да, эти темные пятна! В самом деле, что они такое? Ощущая себя в кошмаре, Грэм мучительно соображал. Мысли были тяжелы и вязки. Где-то он уже видел такие пятна. Но вот где? Память ползла медленно, как черепаха. Пятна появлялись и уносились прочь. Каждое из них проглатывало часть потока микроскопических частиц…
Понимание пришло неожиданно. Ну конечно же, он видел подобные пятна… Совсем недавно… Когда вырвался из распадающегося мира… Значит… Ну да, пятна — это другие миры!.. Какие? Хотя это не имеет значения… Реальные миры… Настоящие… Не то что этот бесконечный туннель, наполненный лишь видениями да безумно циркулирующими частицами материи…
Пролетая сквозь серебристые перья и небесно-голубой сладкий снег, сквозь взрывающиеся солнца и квакающие серые скалы, Грэм высматривал окошки-порталы в другие миры. Поначалу он не успевал даже изготовиться к прыжку — слишком быстро он мчался, и порталы, мелькнув, уже оставались за сотню километров позади. Но потом он сообразил, что надо делать. Растянув себя и Дебору в бесконечно длинные нити, он максимально сконцентрировался…
И миг наступил.
Треть его существа уже вырвалась вперед, но Грэм все-таки успел просочиться в черное пятно. Растянувшееся «тело» трепетало, готовое вот-вот рассыпаться, и все-таки связи между искорками выдержали. Два светлых облака бок о бок летели в потоке других частиц по новому, более узкому туннелю, но это продолжалось какую-то долю секунды, а потом Грэм ощутил, что нечто упругое противостоит им, пытается оттолкнуть назад. Казалось, что они врезались в сетку, но скорость их была слишком огромна, и препона, лопнув, пропустила их в реальный мир.
Скатившись по какой-то мягкой плоскости, они вновь обрели свои прежние тела. Нечто жилистое и густое поглотило инерцию, остановило падение, приняло их в свои объятия…
Грэм медленно поднялся. Вокруг стоял голубоватый предрассветный полумрак. Со всех сторон их окружала никогда не знавшая косы высокая, буйная сочно-зеленая трава. Вдалеке змеилась томная, спокойная река, а позади них поднимался девственный лес, широколиственные деревья соседствовали с исполинскими соснами и елями.
Представшая их глазам картина поражала величавым спокойствием. Здесь царили насыщенные, густые цвета. Воздух был неподвижен, не тронутый ветром, лес задумчиво молчал под постепенно бледнеющими крупными звездами.
Грэма охватила смертельная усталость. А вместе с ней пришла боль, разливаясь по всему телу. Ему хотелось только одного — отдохнуть, выспаться, утонув в густой траве этого спокойного луга.
Он сел, потом медленно опрокинулся на спину, и мягкая трава сомкнулась над ним, пуховиком легла под натруженные плечи, закрыла его от внешнего мира. Бледные звезды нежно, не мигая взирали на него с такого далекого неба.
Это было истинное блаженство. Досадный вопрос «где я?» прокрался было в мозг, но Грэм лениво отогнал его. Зачем спешить?.. Каким бы ни был этот мир, сегодня он дарил Грэму сладостный отдых. Утро вечера мудре…