"Гатчинский коршун" - читать интересную книгу автора (Величко Андрей Феликсович)

Глава 9

…Куда уехал цирк, уехал он куда? Да в общем-то не очень далеко, в Москву, на Старую площадь, думал я в канун нового года, улицы имени которого в той же Москве еще не было. Собор закончился, изрядно повеселив народ, так что Гошин вердикт о том, что в существующем виде этот орган принимать государственные решения практически неспособен, был встречен с пониманием. Депутаты разъехались, оставив небольшую Учредительную Комиссию, которая должна была озаботиться вопросами созыва и регламента Второго Собора. Я написал статейку по состоявшимся результатам работы большого сборища и предполагаемым – малого. Получилось неплохо, отдельные выражения из нее потом неоднократно цитировали… Но образовалась небольшая тонкость. Дело в том, что председателем этой комиссии был Гучков. И сейчас его брат не поленился приехать в Питер, чтобы лично вручить мне вызов на дуэль.

Я еще раз прочитал красиво оформленную бумажку и поднял глаза на собеседника.

– Жаль, жаль, – вздохнул я, – мне так хотелось надеяться, что в лице вашего брата я получу нормальную конструктивную оппозицию, между нами, Милюков на нее совершенно не тянет, противный он какой-то… Может, ну ее, эту дуэль, тогда и убивать никого не придется?

– Вы собираетесь извиняться?

– Не собираюсь сам и не жду ничего подобного от Александра Ивановича.

– Тогда о чем идет идет речь? Или, как говорили нам некоторые, вы поручите дело своим подручным? Александра этим не запугаешь.

– Не буду, – покладисто согласился я, – и потом, какие еще в дупу подручные? Он же лично меня вызывает! Не скажу, что собственноручно урыть его является мечтой всей моей жизни, но перепоручение этого дела заместителям отрицательно скажется на имидже, так что придется самому. Я же, как лицо вызванное, вроде имею право на выбор оружия?

Гучков-старший кивнул.

– Тогда мой выбор – истребители российского ИВВФ «Бобики» первой серии.

У собеседника вытянулось лицо. Я же продолжил:

– Вы не откажетесь передать несколько советов Александру Ивановичу? То, что у него есть пилотское удостоверение с Ходынки, это ерунда. Вот разрешение, по нему ваш брат может являться хоть в Гатчину, хоть в Георгиевск и тренироваться по двести пятьдесят рублей за час. Инструкции по пилотированию и наставление по воздушному бою ему выдадут. Да, на всякий случай – пусть наденет в полет нормальные очки! А то с пенсне на носу он и без моей помощи гробанется. Ну и перед дуэлью настоятельно рекомендую пару раз прыгнуть с парашютом, всего-то по шестьдесят рублей. Сроки – как Александр Иванович будет готов, пусть согласует с моим секретариатом. Все? Спасибо за приятное общество!

Следующим посетителем был еще один делегат, Павел Рябушинский. Ну, этот вряд ли по аналогичному поводу, подумал я и оказался прав. Человек хотел организовать автозавод и пришел ко мне насчет лицензий на производство машин и мотоциклов.

– Перед вами два пути, – объяснил я ему. – Один – обратиться в секретариат ее величества Марии (блин, чуть не ляпнул «Машки»!) Первой.

По лицу собеседника было заметно, что безудержного восторга эта идея у него не вызывает.

– Ага, значит, порядок сумм вы себе представляете, – хмыкнул я, – а также то, что производить хоть что-то ездящее в обход наших патентов вряд ли получится. Но есть и несколько иной путь – сотрудничество со мной. Тонкость тут в том, что я не предприниматель, а инженер и политик. А это означает, что прибыль с этого завода вы будете получать в той мере, в которой это не противоречит моим инженерным и политическим целям.

– Это интересно, – оживился Рябушинский, – можно подробнее?

– Пожалуйста. Чертежи основной модели и оборудование для производства ее двигателя, сварочные агрегаты плюс разработка конвейера – это мое и оценивается в сорок девять процентов. Объемы производства – как минимум десятки тысяч в год. Основная модель – предельно дешевое авто, попроще «Оки», с ценой не более пятисот рублей. И легкий грузовичок примерно на полтонны на ее базе. Это, так сказать, инженерная часть. Политическая же состоит в том, что этот завод должен стать одним из первых частных предприятий, уровень оплаты труда и социальных гарантий на котором не будет уступать георгиевским заводам. Если мои условия вас устраивают, можете рассчитывать на мою полную поддержку. Ах, да, чуть не забыл! Этот автомобиль должен называться «Чайка».

Любой человек, смотревший кино «Операция Ы», без проблем сказал бы, на базе какого прототипа будет делаться эта птичка…

Вечером меня навестил Гоша. Он сообщил мне о нормальном здоровье супруги, хотя прекрасно знал, что уж об этом-то я в курсе не хуже него, слегка пожаловался на некоторые финансовые трудности – кредитов нет, французских – уже, немецких – еще. Впрочем, мы наметили сгладить эту проблему выпуском государственных чеков для безналичных расчетов между предприятиями, так что Рябушинский подсуетился вовремя.

– Ну, а с Гучковым никак мирно разойтись не получилось? – поинтересовалось величество.

– С этим бретером? С ним разойдешься, как же… Главное, обаятельный ведь, даже жалко его… того…

– Обязательно?

– Сам думаю. С одной стороны, в какой-то мере он нам союзник. Правда, у нас уже был один такой, ты еще на его похоронах прочувствованную речь говорил, помнишь? В лице злодейски убитого Сергея Юльевича мы потеряли… Блин, уже забыл, кого. И этот из той же серии. И не в том дело, что он видит Россию конституционной, я бы даже сказал, весьма конституционной монархией с собой во главе парламента, хотя меня такая перспектива и не вдохновляет. Гораздо хуже, что он злейшего врага России – мировую финансовую олигархию – считает другом и союзником! Ну и последнее соображение. Ты у нас немножко авантюрист. Я в общем-то тоже. На Маше в этом отношении вообще пробы негде ставить. И так перебор, а тут еще один, да такой, что сойдет за полтора имеющихся? Не, нафиг, нафиг нам такое счастье. В общем, буду целиться по мотору, а там уж как получится. Или все-таки сразу по баку? Дилемма, однако.

– Сейчас решим, – обнадежил Гоша и достал из кармана монету-червонец. – Орел – бак, Ники – мотор. Бросаю… Мда. Интересно, с какого это ракурса надо атаковать «Бобик», чтобы разбить движок, не задев ни бак, ни пилота?

– Спереди-сверху, понятно, – хмыкнул я, – пожалуй, мне тоже раз несколько потренироваться придется, чтоб не опозориться перед кинокамерами.

– Снимать будешь?

– А как же. И после дуэли оба самолета загоню коллекционерам, то есть мой самолет и его обломки. Билеты на аэродром, само собой… Дуэль дуэлью, а про бабки сам только что жаловался! На биржах, правда, это вряд ли вызовет какие-либо колебания…

– Не факт, – задумался Гоша, – знаешь, я, пожалуй, поеду, надо прямо сейчас с Машей посоветоваться.

Ну вот, думал я через полтора месяца, в этот день люди будут от дам получать подарки и поцелуи, а я тут мерзни на высоте… Десятое ведь февраля на дворе! По европейскому календарю – двадцать третье. А все гуманизм, черти бы его драли! Была ведь мысль провести бой на малых высотах, там теплее, но в этом случае оппоненту не светило воспользоваться парашютом. Так что пришлось быстро набирать пару километров, потом ждать, пока сюда приползет Гучков, потом смотреть, как он на ровном месте срывается в штопор… Видно, вспомнил, что в этом случае надо бросить управление, потому как вышел и опять полез вверх. Ладно, хватит ему набирать высоту, подходим сзади, смотрим, как реагирует. Никак? А, понятно, ему не до окружающего, удержать бы самолет… Я обогнал противника, сделал широкий вираж и зашел ему в лоб. В центре винта приближающегося самолета заплясали вспышки – Гучков открыл огонь. С полукилометра. Снайпер, однако! Трасса очереди прошла метрах в ста от меня. Я сделал боевой разворот и оказался на параллельных курсах с Александром Ивановичем, метрах в трехстах выше. Естественно, он меня потерял, но не суетился, не вертел головой, помнил, чем это у него кончилось в первый раз. Ладно, снижаемся. Примерно с пятидесяти метров я дал две короткие очереди. Как там «Пересвет» с оператором? Нормально, ракурс хороший, снято должно быть качественно. Еще, что ли, дубль устроить? Нет, поздно – противник клюнул носом, его мотор выплюнул клуб черного дыма и встал. Хорошо хоть, что заклинило его с винтом в горизонтальном положении, так проще и лететь, и садиться. Или он прыгать будет? Вот, завозился в кабине, привстал… Ну что ты будешь делать – застрял, урод!

Самолет тем временем перешел в крутую спираль. Гучков оставил тщетные попытки покинуть машину и снова взялся за управление. Да куда же он летит, козел? Прямо в Приемный парк! Впрочем, это ничего, там дома стоят довольно редко. И гляди-ка ты, вроде восстановил контроль над машиной, выровнял ее над центральной аллеей и явно собирается садиться. Интересно, аллеи ему хватит? И где «Пересвет» с киношниками?

Аллеи Гучкову практически хватило – в подъезд стоящего в конце нее дома он вмазался, имея всего около двадцати километров скорости. Дом этот был Таниной гордостью, рестораном «Путаниум»…

Я посмотрел, как, мягко говоря, полуодетые сотрудницы заведения вытаскивают авиатора из кабины, жестами показывают мне – «жив, травмы несерьезные», потом убедился, что киношники на «Пересвете» тоже подоспели к финалу, и полетел на аэродром.

С КДП я позвонил в «Путаниум», где мне сказали, что небесный гость приведен в себя, поцелован, перевязан и сейчас ему выписывают счет за разгромленный парадный вход. В общем, с клиентом все в порядке, он в надежных руках, подумал я и велел готовить заранее пригнанный в Георгиевск «Тузик» с Нескучного – лететь мне предстояло именно туда. Во-первых, наконец-то был закончен евроремонт моего дома. А во-вторых, мне предстояла встреча с довольно интересным человеком…

Младший брат Павла Рябушинского, Дмитрий, в начале века решил посвятить себя науке, а именно – аэродинамике. Для чего с целью повысить образование он выехал в Германию, а через неделю после этого в Серпухове состоялся полет моего первого «Святогора»… Тогда Дмитрий переключился на теорию авторотации воздушного винта. Достигнув успехов в разработке этой теории, он совсем было собрался перейти к экспериментам, но тут в Берлин приехал некто Найденов и подарил кайзеру автожир – то есть прибор, летающий на принципе той самой авторотации. Дмитрий снова переключился и приступил к разработке теории космических перелетов. И вот, прочитав в газетах, что в России и на это уже есть государственная программа под патронажем Найденова, он вернулся на родину и послал мне просьбу о встрече.

Казалось бы, вопрос ясный – человек пришел сам, бери его и нагружай созданием ЦАГИ… Но все было не так просто. Дмитрий Павлович был выдающимся ученым. Он был и неплохим администратором, но в качестве руководителя института с хоть сколько-нибудь широкой тематикой не годился совершенно – весь институт просто стал бы его дополнительными руками. Но это – еще полбеды. Он был глубоко убежден, что исследования надо проводить по следующей схеме – например, ученый что-то этакое открыл. После чего он должен написать свой доклад на трех языках и отправить материал в европейские и американские издания! А потом на симпозиумах обсуждать с зарубежными коллегами тонкости отдельных частных случаев… Поэтому я не решился допускать его до настоящей аэродинамики.

За кофе я извинился перед своим гостем, что непреднамеренно реализовал его идеи, причем несколько раз подряд. Он посмеялся, после чего мы перешли к делу.

– Знаете, сообщил я ему, – у меня, даже с помощниками, времени разрабатывать все интересные вещи категорически не хватает. Ну вот, например, такое дело. Понадобился мне как-то жидкий гелий, для чего – сейчас неважно. Получил я его, процесс геморройный, но в разумных пределах… И обнаружил интересное свойство некоторых погруженных в него материалов – ртути, например. Как вы наверняка в курсе, с понижением температуры электрическое сопротивление металлов падает. Так вот, в этом падении есть скачок – при определенной температуре оно мгновенно перепрыгивает в ноль! Именно в полный ноль, ток в замкнутом проводнике не прекращается до тех пор, пока этот проводник находится в гелии. Я назвал это явленьице сверхпроводимостью и отложил – ну просто нет у меня сейчас никакой возможности этим заниматься. А вообще-то возможно, например, такое. Берем кольцевой резервуар с жидким гелием и проводником внутри. Генерируем в проводнике ток. И располагаем так, чтобы плоскость круга была перпендикулярна магнитным силовым линиям земного поля. Что произойдет?

– На каждую точку проводника начнет действовать сила, направленная по нормали от центра круга. В целом их результирующая будет равна нулю.

– Вот именно. А теперь заэкраниеруем от поля нижнюю часть нашего кольца. Результирующая станет отличной от нуля, так? И если кольцо будет достаточно легким, оно взлетит.

– Тут же ток в нем уменьшится, и на какой-то высоте наступит равновесие… – понял собеседник. – Нечто вроде аэростата, только на электромагнитной основе! Этакий магнитостат. Не привязанный к атмосфере, то есть способный покинуть ее пределы.

– Так не хотите ли заняться этим делом? При необходимости государство окажет вам финансовую помощь, ну а я – консультативную, само собой.

Покинул меня уже не просто Дмитрий Рябушинский, а без пяти минут директор Электромагнитного института. Интересно, сколько времени ему потребуется, чтобы понять – предложенная мной схема на постоянном токе не будет работать принципиально? Мне на это в свое время потребовался почти год. Правда, в свое оправдание могу сказать, что я тогда учился в девятом классе.

Так что пусть думает, глядишь, хоть и в теории, но родится магнитный дирижабль переменного тока.