Глава 18

Госпожа Спанкелкриф была фантастической домохозяйкой. Она жила на первом этаже старого дома, редко покидала свою квартиру, была практически глухой и, как правило, не совала свой нос в мои дела, пока получала чеки за аренду, которые в последнее время поступали вовремя или даже чуть раньше.

Маленькая армия сумасшедших, сильных зомби штурмовала мою квартиру, не потревожив её покой, наверное, потому что они были достаточно любезны, сделав это сразу после заката, после того как она отправилась спать. Но, я подозреваю, совместный визит полицейских и ФБР был намного громче. Когда Молли припарковала Голубой Жучок на маленькой гравийной парковке, я увидел госпожу Спанкелкриф, которая медленно поднималась по ступенькам моей квартиры, тяжело опираясь на трость. На ее плечи был накинут теплый платок поверх мягкого синего домашнего халата — октябрьские ночи прохладны. Светло-синие глаза встревожено блестели.

— Вот ты где, — воскликнула она раздраженно. — Я звонила тебе домой весь вечер, Гарри.

— Извините, миссис С, — слегка поклонился я. — Меня не было.

Я не думаю, что она хорошо расслышала мои слова, но она не была глупой.

— Очевидно, что тебя не было, — буркнула она. — Что случилось с твоей хорошей новой дверью? Она просто широко распахнута! Если пройдет еще одна сильная гроза, дождь зальет все внутри, и по стенам расползется плесень, прежде чем ты успеешь сказать: «Джек Робинсон».

Я развел руками и сказал так громко, как только смог, чтобы это не выглядело как крик:

— Это была небольшая путаница с полицией.

— Нет, — сказала она, — условия аренды весьма четкие. Ты ответственен за любые повреждения, нанесенные квартире, пока ты арендуешь её.

Я вздохнул и кивнул.

— Я все починю завтра.

— Ох, не горюй так из-за этого неприятного сюрприза. Ты, в общем-то, хороший человек. — Она перевела взгляд с меня на Молли, Сьюзен и Мартина. — Большую часть времени. И ты расчищал дорожки, когда была метель.

Я улыбнулся ей, что, надеюсь, выглядело как извинение.

— Я позабочусь о двери, мэм.

— Хорошо, — кивнула она. — Я надеюсь, ты так и сделаешь. Я приду, проверю спустя несколько дней.

Мыш возник из темноты, даже не запыхавшись после бега за Голубым Жучком. Он незамедлительно подошел к миссис Спанкелкриф; уселся, и протянул ей правую лапу для пожатия. Она была такой крошечной, а пес таким большим, что ей практически не пришлось наклоняться, чтобы взять его лапу. Она широко улыбнулась, потрясла лапу, и затем нежно похлопала его по голове.

— Можно много сказать о человеке по тому, как он обращается со своей собакой, — улыбнулась она мне.

Мыш подошел ко мне, сел, довольно сопя, и нежно прислонился плечом к моему бедру, из-за чего я немного пошатнулся.

Миссис Спанкелкриф удовлетворенно кивнула и повернулась, собираясь уходить. Потом она остановилась, прошептала что-то сама себе, словно о чем-то вспомнив, и, порывшись в кармане халата, достала белый конверт.

— Я почти забыла. Это лежало у тебя на ступеньках, мальчик.

Я взял его у неё с вежливым кивком.

— Спасибо вам, мэм.

— Пожалуйста. — Она вздрогнула и чуть плотнее затянула шаль вокруг себя. — Куда катится мир? Людям выламывают входные двери.

Я бросил взгляд на Молли, которая кивнула и сразу же подошла сбоку к миссис Спанкелкриф, протягивая ей руку для поддержки. Моя домохозяйка взялась за неё, говоря:

— Благослови тебя Господь, дитя. Моя рука с тростью так устала на пути вниз.

Молли, улыбаясь, повела миссис Спанкелкриф по маленькой лестнице к входной двери в её квартиру.

Мыш мгновенно направился вниз, тщательно принюхиваясь. Затем он повернулся ко мне и вильнул хвостом. Никакие сюрпризы не подстерегали меня в моей разрушенной квартире. Я смело вошел, небрежным движением руки пробудил к жизни огонь и, подойдя к камину, спешно открыл конверт.

Внутри был сложенный лист бумаги и второй маленький конверт, на котором плавным почерком Люччио было написано: «ПРОЧТИ МЕНЯ ПЕРВЫМ». С него я и начал:

«Если ты получил это письмо, значит, кто-то воспрепятствовал моему контакту с тобой. Ты должен предполагать, что я полностью выбыла из игры.

Передавший это письмо, тот человек, которому я доверяю больше всего из Стражей, находящихся в Эдинбурге. Я не знаю подробностей моей нейтрализации, но ты можешь слепо доверять его рассказу, я нахожу, что его суждения являются необыкновенно здравыми в субъективных вопросах

Удачи, Гарри.

— А»

Я задумчиво посмотрел на записку и очень медленно вытянул второй лист бумаги. Он был исписан печатными буквами, такими аккуратными, что они больше походили на печатный шрифт, а не на почерк.

«Привет, Дрезден.

Люччио хотела, чтобы я доставил тебе это сообщение на тот случай, если с нею что-либо случится. Не имею ни малейшего представления о содержимом её письма, но я должен сообщить тебе информацию, которой владею.

И, боюсь, это будут неприятные новости. Совет выглядит так, словно медленно сходит с ума.

После твоего скандального появления во время выступления Кристоса случилось множество отвратительных вещей. Несколько молодых Стражей были пойманы во время дебатов в своей компании, где они обсуждали, стоит ли устранить герцогиню в Эдинбурге, чтобы гарантировать продолжение военных действий. В конце концов, они понимали, что вампиры не будут просто так просить о мире, если они еще могут сражаться. По приказу Кристоса они были арестованы и взяты под стражу старшими членами Совета (ни один из которых не был Стражем), чтобы «препятствовать их действиям по дестабилизации дипломатических переговоров».

Об этом узнал Рамирес и, я подозреваю, что ты можешь догадаться, что его «испанская ради Америки» реакция была больше страстной, чем рациональной. Он и несколько его друзей (только один из которых был здравомыслящим человеком), вломились в крыло, где удерживались Стражи, что привело к их поимке (естественно, кроме вышеупомянутого гения) и аресту. Так что теперь они тоже находятся в камере.

Здесь все в отчаянии. Ничего неизвестно о местонахождении членов Совета Старейшин кроме Кристоса, который весьма деловито пытается спасти нас от нас самих, подлизываясь к герцогине Арианне. Цепочка командования у Стражей полностью разрушена. Капитан Люччио направилась к Кристосу потребовать освобождения своих людей и пропала, так же как примерно сорок процентов наиболее опытных Стражей..

Она просила меня сообщить тебе, что ты не должен возвращаться в Эдинбург ни под каким предлогом до тех пор, пока Совет Старейшин не разгребет этот бардак. Она не уверена в твоей безопасности.

Она также хотела, чтобы я сказал тебе, что ты — САМ по СЕБЕ.

Я постараюсь сообщать тебе о дальнейшем развитии событий, если не исчезну, как они.

Конь»

«ПОСТСКРИПТУМ. Кстати, я фактически могу использовать любые слова для своей выгоды. Любые, которые пожелаю. Этот язык английский. Я англичанин. Следовательно, моё мнение имеет значение, колониальный неуч».

Я снова перечитал письмо, на этот раз более медленно. Затем сел на каминную доску и с трудом проглотил ком в горле.

«Боевой Конь» была кличка, которую я дал Стражу Чандлеру, отвечающему за безопасность в Эдинбурге, одному из охранников штаб-квартиры Белого Совета. Насколько я знал, он был из ребят, работающих плечом к плечу с Анастасией в самых крутых передрягах, и которому она полностью доверяла — он один стоил полудюжины.

Только мы с ним присутствовали при беседе, во время которой я дал ему эту кличку. Он всегда был одет в аккуратный костюм и котелок и носил зонтик, как аксессуар. Настоящий английский джентльмен, так что сама подпись говорила о его честности. Да и легкомысленный тон соответствовал Чандлеру. Также я знал почерк Анастасии, и к тому же бумага, на которой было написано её письмо, пахла одними очень мягкими, очень изысканными духами, которые она предпочитала.

Послание было правдивым, насколько это могло быть при данных обстоятельствах.

Что означало — у нас возникла реальная проблема.

Белый Совет имел зловещую репутацию не просто потому, что был способен вступить в прямую схватку с врагом, но и также потому, что обладал огромным экономическим потенциалом. Я имею в виду, что не надо быть гением, чтобы разбогатеть после двухсот пятидесяти лет начисления процентов и открытой торговли. Существовала целая команда экономических воинов Белого Совета, которые непрерывно изыскивали пути для защиты инвестиций Совета от вражеских экономических интересов, финансируемых другими долгоживущими существами, например, вампирами. Такие деньги могут купить большое влияние. Кроме этого, Совет мог сделать мир очень неуютным местом для того, кто вызовет их недовольство, примерно миллионом способов, даже не применяя для этого магию. В Совете были люди, которые могли вести грязную игру с самыми жестокими умами в истории.

В целом это было похоже на колосса. Организация такая же неизменная и неподвижная, как огромное и древнее дерево, наполненное жизнью, силой, с корнями, уходящими глубоко в землю, способное пережить самые страшные катаклизмы, которые могли разразиться на земле.

Но все это: власть, деньги, влияние, вращались вокруг одного основного критического понятия — каждый член Белого Совета согласованно играл свою партию. Или, по крайней мере, так казалось окружающим. И это было по большей части правдой. Мы могли ссориться и вести двойную игру друг с другом в мирное время, но когда появлялся общий враг, мы смыкали ряды. Черт, они проделывали это даже со мной, хотя большая часть Совета думала, что я новое пришествие Дарт Вейдера. Но по большему счету, когда появлялись монстры, я полагаю, большинству из них втайне нравилась мысль иметь Вейдера в команде. Они не любили меня и никогда не полюбят, но мне не нужна их любовь, чтобы сражаться на их стороне. Когда дела шли трудно, Совет объединялся.

Но только не в этот раз.

Я смотрел на сложенное письмо и у меня внезапно возникло инстинктивное впечатление, словно я наблюдал за тем, как огромное дерево начало падать. Вначале медленно — так казалось из-за его гигантской высоты — но оно падало, разрушая все, что пряталось под его кроной.

Я был полностью вымотан, что, наверное, объясняло, почему обдумывая эту мысль, я не проявил никакой эмоциональной реакции. Это должно было до чертиков меня испугать и заставить взвыть от отчаянья. Но нет.

Сьюзен подошла ближе и стала возле меня.

— Гарри. Что случилось?

Я смотрел в огонь.

— Белый Совет не поможет нам найти Мэгги, — сказал я спокойно. — Там произошло слишком многое. Они будут бесполезны для нас.

После всего того, в чем они незаслуженно обвиняли меня, после всех тех случаев, когда я рисковал для них своей шеей; в тот момент, когда мне действительно нужна их помощь, их не будет рядом.

Я увидел, как мои руки, не спрашивая моего мнения, скомкали конверт и письмо. Я швырнул их в огонь и сердито смотрел, как они горят, не замечая, что огонь в камине увеличился втрое от обычной высоты, пока бело-голубой блеск пламени не начал слепить мне глаза. Отвернуть чуть-чуть в сторону лицо было как повернуть вентиль газовой горелки — пламя сразу же уменьшилось до нормального размера.

Контроль, идиот, напомнил я себя. Контроль. Ты — заряженное оружие.

Все молчали. Мартин сел на один из диванов и чистил свой маленький пистолет на кофейном столике. Молли стояла возле дровяной печки, помешивая что-то в котелке.

Сьюзен, стараясь не касаться меня, присела рядышком и сложила руки на коленях.

— Что у нас осталось?

— Личности, — ответил я спокойно.

— Я не поняла, — она подняла бровь.

— В целом люди потерпели поражение, — устало пояснил я. — Но личности могут быть экстраординарным. Я обратился к Совету. Я рассказал им, что сделала Арианна. Я обратился к группе людей, надеясь на помощь. Ты увидела, что случилось. Итак… теперь я поговорю с индивидуальностями.

— С кем? — спросила она меня тихо.

— Личностями, которые могут помочь.

Я почувствовал взгляд её темных глаз — серьезный и глубокий.

— Некоторые из них не очень привлекательны, я полагаю.

— Очень немногие из них, честно говоря, — буркнул я.

Она сглотнула.

— Я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности. Эта ситуация произошла не по твоей вине. Если кто-то и должен заплатить, то я должна быть единственной, кто сделает это.

— Это не работает таким образом, — негромко ответил я.

— Он прав, — подтвердил Мартин. — Для примера — ты расплачиваешься за то, что он не отговорил тебя от действий против Красной Коллегии.

— Я сама сделала свой выбор, — резко ответила Сьюзен.

— Основанный на предположениях, — сказал я спокойно. — Ты сделала выбор, не имея достаточной информации. Я мог дать её тебе, но я этого не сделал. Эта ситуация — не твоя вина.

Она со смирившимся выражением лица покачала головой.

— Я полагаю, у нас сейчас нет времени, чтобы копаться в себе, испытывая чувства вины.

Мартин, прочищающий пистолетный ствол кусочком чистой тряпочки с помощью короткого шомпола, заговорил тоном человека, читающего мантру:

— Сосредоточьтесь на цели.

Сьюзен кивнула.

— Сосредоточились на цели. С чего мы начнем, Гарри?

— Не мы, — я поправил ее, — я. Я собираюсь спуститься в лабораторию, пока вы вчетвером останетесь наверху и приготовитесь к неприятностям. Уверен, вы предупредите меня, когда они появятся.

— Когда что появится? — Спросила Сьюзен.

— Что-нибудь, такой уж сегодня день.

Молли со встревоженным выражением лица повернулась от печки.

— Что ты собираешься делать, босс?

Я почувствовал, как мои внутренности наполнил клубящийся черный дым, но я нашел в себе достаточно силы, чтобы подмигнуть Молли.

— Я собираюсь сделать несколько междугородных звонков.