"Фрагмент" - читать интересную книгу автора (Фейхи Уоррен)

3 сентября

14.30

Скалистый островок шириной в две мили, расположенный примерно в тысяче четырехстах милях к юго-востоку от острова Питкерн, — крошечная точка, которую даже не посчитали нужным обозначить на большинстве глобусов и карт и упомянуть в лоциях. Теперь же эту крошечную точку окружали корабли ВМФ США — авианосцы «Энтерпрайз», «Геттисберг» и «Филиппин Си», кроме того, у острова стояли два эскадренных миноносца, три ракетоносца с управляемыми ракетами, один ракетный фрегат, один грузовой корабль, две подводные лодки типа «Морской волк», две лодочные плавбазы и два заправщика. Объединенная флотилия во главе с «Энтерпрайзом» следовала на учения в Японское море, когда президент отдал приказ о блокаде крошечного островка. Не прошло и суток, как посреди бескрайних просторов океана возник плавучий город, населенный тринадцатью тысячами мужчин и женщин.

Восемь дней назад американский флот установил карантин на острове и прилегающей к нему территории океана. Вертолеты взлетали и возвращались, и их экипажи приносили странные засекреченные слухи о том, что происходило на острове. Всем участникам блокады было строго-настрого запрещено выходить на связь с внешним миром, был отдан приказ не передавать никаких сведений представителям массмедиа. Между тем по кораблям все равно распространялись слухи, и распространяли их те, кто видел трансляцию «Морской жизни».

В данный момент экипаж «Энтерпрайза» наблюдал за тем, как вертолет «Морской дракон» снимает с палубы последнюю секцию «Статлаба» — сборной лаборатории, созданной НАСА для заброски в эпидемически горячие точки.

Грохочущие мощные винты «Морского дракона» немного изменили звук. Вертолет набрал скорость и устремился к острову. Поднимаясь к вершине семисотфутовых скал, он нес в качестве груза белую прямоугольную трубу.

Для мужчин и женщин, стоявших на палубе большого вертолетоносца, секция передвижной лаборатории выглядела будто ракетный отсек модуля космической станции. Они не имели понятия о том, зачем эту лабораторию перебросили сюда с мыса Канаверал быстроходными судами на воздушной подушке и где именно на острове ее собираются установить. Знали одно: там обнаружена потенциальная биологическая угроза.

Никто из многих тысяч мужчин и женщин не мог представить себе, что может находиться по другую сторону скал, из-за чего вся эта суматоха. А некоторые вообще предпочитали ничего не знать.

14.56

Нелл сняла бейсболку с эмблемой «Метс» и, рассеянно пригладив волосы, наклонилась к стеклу. Она стояла внутри наблюдательного пункта.

Остров по форме напоминал чашу, и внутренние стенки этой чаши поросли густыми джунглями. В одном месте кольцо джунглей было разорвано. Эта секция экспериментальной лаборатории считалась первой по номеру. Ее установили на выжженном клочке земли рядом с краем джунглей.

На опушке возвышались шеренги деревьев высотой от тридцати до сорока футов, похожих на кактусы сагуаро. Через северное полушарие наблюдательного «пузыря» Нелл видела их широкие зеленые листья в вышине.

Нелл подозревала, что деревья, из которых состоял этот густой лес, являются растениями не в большей степени, чем те сиреневые стебли, к которым она прикоснулась на берегу двенадцать дней назад. Она с опаской наблюдала за движениями листвы на ветру. Зеро предупредил ее о том, что в ущелье он видел, как деревья двигались.

Когда Нелл узнала о том, что исследование острова возглавит НАСА и что наземной группой будет руководить Уэйн Като, профессор из Калифорнийского технологического института, в прошлом — ее преподаватель, Нелл стала умолять, чтобы ей позволили участвовать в операции. Без малейших колебаний доктор Като поставил ее во главе группы сотрудников передвижной лаборатории.

Гидравлические подъемники выровняли и соединили между собой две новые секции лаборатории на склоне позади первой секции. Гофрированные трубы из вирусонепроницаемого пластика служили для перехода из одной секции в другую. Каждая из секций была размером с пульмановский вагон.

Лампы дневного света были закреплены на стальном потолке толщиной в четверть дюйма. Верхнюю часть восьмиугольного корпуса секции занимали окна из поликарбонатного пластика толщиной в два дюйма. Для того чтобы предотвратить проникновение наружной атмосферы внутрь лаборатории в случае нарушения целостности стен или окон, внутри секций поддерживалось «положительное» давление, немного превышавшее давление снаружи.

Сейчас ученые собрались перед большим прозрачным куполом в конце первой секции. Они готовились установить первую ловушку для сбора образцов на опушке джунглей.

Все знали, что Нелл была участницей первой высадки на остров. Все видели последний выпуск «Морской жизни», хотя бы с помощью «YouTube».[24] На Нелл посматривали с опаской и не без скепсиса. Она показала коллегам несколько набросков с изображениями существа, которое она окрестила паукотигром. Ботаник утверждала, что это существо гналось за ней по берегу. То, что она видела на острове, не было сфотографировано, поэтому возникали законные сомнения. То, что видели другие, было заснято, но и это вызывало сомнения, поскольку кадры могли быть смонтированы. Ученые знали о том, что, судя по разговорам, одиннадцать человек пропали без вести из-за чего-то, что случилось на острове, и свидетельства этой утраты они видели в том, с каким рвением эта молодая женщина предается работе.

Но помимо необычной флоры, за те два дня, пока происходила установка лаборатории, ученые ничего примечательного не заметили. И ничего опасного. Правда, они видели несколько небольших существ, но те появились из джунглей и тут же исчезли слишком быстро, и их не удалось хорошо разглядеть и заснять, поскольку на тот момент у ученых еще не было в распоряжении нужного оборудования.

На глазах у шестерых ученых и троих лаборантов-техников «рука» робота-манипулятора опустила на землю первую ловушку для сбора образцов — цилиндр из прозрачного акрила размером примерно со шляпную коробку.

— Кушать подано, — сказал Отто, управляя «рукой» и подвигая ловушку ближе к краю джунглей.

Отто Инман был биологом из НАСА. К острову Хендерс его доставили самолетом из аэропорта Кеннеди. Этот круглолицый парень с волосами, стянутыми в хвостик, еще в начальной школе продемонстрировал уникальные изобретательские способности, а когда окончил школу, сразу был взят на работу в исследовательскую группу НАСА — попал, можно сказать, в научный рай. Кроме того, ему предложили работу на студии Диснея в Орландо в качестве видеоинженера, но он над этим предложением даже не задумывался. Проработав три года в НАСА, он все еще не мог себе представить, под какими страшными пытками кто-то сможет его заставить приходить на службу с утра к строго определенному времени.

Эта операция стала для экзобиолога первым серьезным испытанием. Для многих из тех «игрушек», которые он придумал, это были первые полевые испытания, включая устройство для забора образцов и системы дистанционного запуска и управления транспортом, и Отто с трепетом ожидал момента, когда его теоретические наработки получат «крещение огнем».

Отто управлял «рукой»-манипулятором с помощью собственной руки, облаченной в цифровую перчатку. Манипулятор разместил ловушку на выжженной земле у самой опушки леса. В ловушке лежала приманка — сосиска, любезно пожертвованная ВМФ США.

— Сосиска? — неуверенно спросил Энди Бисли.

— Ну, пришлось импровизировать, понятно? — отозвался Отто. — К тому же все формы жизни обожают сосиски.

Нелл настояла на том, чтобы в состав персонала лаборатории включили Энди. Восторгу Энди не было предела, но Нелл опасалась того, что и сам Энди, и все остальные относятся к происходящему недостаточно серьезно. Она не раз ловила на себе скептические взгляды сотрудников НАСА. Когда она рассказывала им о страшных чудовищах на берегу, большинство ученых отвечали ей вежливым молчанием и скептическими взглядами, что только подстегивало ее решимость выяснить, что же в действительности происходит на острове Хендерс.

Отто приподнял дверцу с одного края ловушки и отключил цифровую перчатку, чтобы «рука»-манипулятор держала пластиковый цилиндр на месте.

Все стали ждать.

Нелл почти не дышала.

Через несколько секунд в просвете между двумя деревьями появился дисковидный муравей размером с пятидесятицентовую монету. Он выкатился на опушку и медленно двинулся прямо к ловушке. Примерно в восемнадцати дюймах от открытой дверцы он остановился.

— Вот одна из твоих зверушек, Нелл! — прошептал Отто. — Ты была права!

— Спасибо, — прошептала в ответ Нелл.

Внезапно следом за разведчиком из леса выкатилась еще дюжина дисковидных муравьев. Они катились, немного наклонившись в разные стороны, и вскоре налетели на сосиску, будто орда маленьких фрисби.

— Господи! — вырвалось у Отто.

— Закрывай скорее, — поторопила его Нелл.

Но Отто немного промедлил, и из джунглей выскочили два рыже-коричневых зверька размером с белку и забежали в ловушку, а следом за ними, в самый последний момент перед тем, как дверца захлопнулась и герметически закрылась, успели влететь два летучих жука.

— Великолепно, Отто, — проговорила Нелл и погладила Отто по спине.

— Похоже, ты поймал еще и парочку островных крыс, — заметил Энди Бисли. — Смотрите!

Он указал за окно.

Цилиндрическая ловушка моталась из стороны в сторону на конце «руки» манипулятора.

Отто был вынужден остановить манипулятор, потому что ловушка очень сильно сотрясалась. Ее прозрачные стенки были забрызганы чем-то скользким и голубым.

— Ой, мамочки, — ахнул Энди.

— «Блу сларпи», — проговорил Отто. — Мое любимое мороженое.

Когда ловушка наконец перестала дергаться, впечатление было такое, будто она полным-полна голубичного джема.

— Ладно, Отто, забирай ее. Произведем вскрытие того, что там осталось, — сказала Нелл. — Потом поставим новую ловушку, и на следующий раз, Отто, дверцу закрывай побыстрее.

— Да, пожалуй, так, — проговорил биолог и согласно кивнул.

Орудуя манипулятором, он поместил ловушку в люк шлюзовой камеры. Там она попала на конвейерную ленту и через второй люк — в отсек для исследования образцов, который ученые уже успели для себя окрестить желобом. Этот отсек тянулся по всей длине первой секции.

Надо заметить, что эта секция «Статлаба» была разработана как экспериментальная станция для взятия образцов на Марсе, но при этом могла служить передвижной медицинской лабораторией для зон, где разыгралась эпидемия опасной инфекции. Эта разработка была частью пилотной программы, позволявшей применить уникальный опыт, накопленный НАСА, в условиях Земли. Дополнительные ассигнования под грифом «Двухпланетные технологии» обеспечили НАСА средствами для осуществления этой программы. Но никто не предполагал, что «Статлаб» будет затребован на практике, и теперь инженеры-технологи НАСА нервно обследовали каждый квадратный дюйм поверхности лаборатории, чтобы убедиться в том, что все системы отвечают требованиям безопасности, что в данном случае означало перекрывать эти требования вдвое. Ничто так не пугало инженеров НАСА, как подготовка к неизвестным, непредвиденным условиям.

Над длинным желобом висело шесть экранов с высоким разрешением изображения. Под крышкой желоба шесть видеокамер размером не больше таблеток «Тик-така» скользили по серебристым проводкам по вертикали и по горизонтали, и каждая из этих камер работала на одной шестой части пространства обсервационного желоба.

Манипулятор опустил ловушку на линию конвейера, с негромким шипением закрылась герметичная крышка шлюзовой камеры. Конвейер переместил ловушку к центру желоба, где собрались ученые.

— Будем надеяться, что супчик наваристый, — сказал Квентин Бранкато, еще один биолог, присланный НАСА. Он натянул перчатки из бутиловой резины и через кевларовые обшлага просунул руки в обсервационную камеру. Дверцу ловушки он открыл вручную.

— Осторожнее, — предупредила Нелл.

— Не бойся, Нелл, эти перчатки очень прочные, — отозвался Квентин.

Еще несколько ученых стояли около других секторов желоба. Они приступили к работе с другими ловушками, поменьше. В каждую из них была положена разная приманка: кусочек сосиски, горстка нарезанных овощей, венерина мухоловка в горшке, мисочка с медом, горка соли, мисочка с пресной водой. Все это попало в лабораторию из кладовой «Энтерпрайза», за исключением венериной мухоловки. Квентин ухитрился протащить ее на борт самолета в качестве домашнего питомца. В наказание за нарушение правил Квентин был вынужден пожертвовать свою Одри науке.

Воодушевленная этой идеей, Нелл попросила прислать побольше разных растений, включая ростки африканского проса и пшеницы, карликовую сосну и кактусы, чтобы высадить их вокруг лаборатории для наблюдения.

Другие ученые, встав рядом с желобом, работали с видеокамерами, направляли их на ловушки.

Квентин открыл крышку ловушки, разгерметизировав ее. Два летающих насекомых, похожих на волчки, вылетели наружу.

Они поднялись вверх, словно вертолеты, и стали парить внутри желоба, отряхивая с крыльев синеватую слизь. Подвернув конец брюшка, словно скорпионий хвост, они направились прямиком к ловушке с куском сосиски.

Озирая окрестности несколькими глазами, расположенными на голове по кругу, насекомые вцепились лапками в сосиску и, отрывая от нее куски, принялись отправлять их в ротовое отверстие, расположенное на брюшке. Тельца их мгновенно начали разбухать.

После секундного шока ученый, приставленный к этой ловушке, вспомнил, что нужно закрыть ее и поймать насекомых.

— Есть! — воскликнул он.

— Молодец! — похвалила его Нелл.

Квентин перевернул пластиковый цилиндр и вытряхнул его содержимое на подсвеченное снизу белое дно желоба. В сине-голубой слизи плавало несколько тел животных.

Квентин снял с края желоба шланг с насадкой и облил то, что выпало из ловушки, струей воды. Голубая кровь и вода стекли в канавки по обе стороны от ловушки.

Из жижи выползли три крупных дисковидных муравья. Они покатились по желобу, оставляя синеватый след в виде фигурных скобок. Затем они шлепнулись на бок, поползли на манер подушечных клещей и стали болтать верхними лапками, стряхивая с них капельки крови, словно чернила из авторучки. Потом они перевернулись на другой бок и проделали то же самое, после чего снова встали на ребро, покатились и поднялись в воздух на глазах у изумленных ученых.

Некоторые муравьи налетели на пластиковую стенку желоба и отскочили от нее. При этом их лапки убрались внутрь диска, их заменили шипы, наверняка крепкие, как алмаз, поскольку на стенках желоба остались вмятинки. Муравьи бились о стенки желоба и при этом рассеивали в воздухе десятки муравьев поменьше. Оставляя светло-голубые следы, малютки покатились вдоль стенок.

Ученые, управляющие камерами, нацелили их на юных муравьев, стремящихся к начиненным приманками ловушкам. Катящиеся насекомые набросились на сахар и овощи и даже на венерину мухоловку. Мухоловку муравьи принялись выедать изнутри, и ее лепестки-ловушки начали закрываться один за другим.

— Прощай, Одри, — печально проговорил Квентин, и Нелл сочувственно погладила его по плечу.

Один крупный дисковидный муравей подкатился к ловушке, начиненной горкой соли, и лег на бок, чтобы поесть, но неожиданно, прежде чем ловушка захлопнулась, попятился назад и откатился.

— Если получится, молодняк закрывайте отдельно, — сказала Нелл. — И нам нужно получить ткани для исследования от других образцов, Отто, чтобы приготовить бактериальные культуры, провести жидкостную хроматографию высокого разрешения и масс-спектрометрический анализ. Кроме того, нужно провести вскрытие этих существ, чтобы узнать, нет ли у них внутри полостей с ядом. Это очень важно выяснить.

Несколько ученых по ее просьбе закрыли ловушки. Им удалось поймать несколько десятков муравьев. Надев на руки изолированные перчатки, они перенесли ловушки внутрь шлюзовых камер, расположенных внутри желоба. Видеокамеры передавали изображение на большие экраны крупным планом, и ученые видели, как крошечные существа запрыгивают к ним на перчатки.

— Похоже, они атакуют все, что движется, — заключила Нелл.

— Верно, независимо от размера, — подхватил Энди.

— Не бойтесь, бутиловую резину им не прокусить, — сказал Квентин.

— А ты «Штамм „Андромеда“» смотрел?

— А «Чужого»? — добавил Энди.

— Ну ладно, ребята, перестаньте.

Ученые переместили ловушки в шлюзовые камеры, где они были обработаны снаружи двуокисью хлора. Затем они открыли люки и перенесли ловушки в отдельные обсервационные камеры, внутри которых можно было выпустить живые экземпляры.

Другие существа из первой ловушки, судя по всему, были мертвы. Они стали жертвами отчаянной кровопролитной борьбы. Сосиска исчезла бесследно.

Два самых крупных животных были размером с ондатру без хвоста и имели по восемь лап. Одно из них сохранилось лучше, хотя соперник откусил ему бок. А оно ему откусило голову и, по всей видимости, погибло, поперхнувшись этой самой головой.

— Что… это такое? — оторопело проговорил Квентин.

— Боже, я никогда не видел ничего подобного, — прошептал один из ученых.

— Господи, — нервно хихикнул Энди.

— Ладно, давайте успокоимся, — предложил Отто, сам не на шутку взволнованный. — Я проведу вскрытие. Квентин, управляй камерой.

— С радостью.

Квентин с готовностью уступил Отто место у перчаточного бокса.

Отто сунул руки в перчатки и убрал в сторону останки других животных — несколько наполовину перекушенных дисковидных муравьев, полусъеденное двуногое существо, похожее на помесь кузнечика с жабой, обезглавленную «крысу», как ее окрестил Энди, и еще (что удивительно) несколько кусков, оставшихся от какого-то зверька размером с мышь.

Все материалы передавались дальше вдоль желоба для промывки и подготовки к сохранению. Останки обитателей острова выглядели настолько необычно, что ученым, работавшим на манер конвейера, стало здорово не по себе.

— Что это вообще такое? — ошарашенно спросил один из них.

— Мать твою, глазам своим не верю, — проговорил другой.

— Давайте не будем торопиться, — предложил Отто. — Итак, ребята, мы готовы приступить к вскрытию первого образца фауны острова Хендерс.

Отто уложил наиболее хорошо сохранившегося зверька на живот и смыл голубую кровь с его бархатной шкурки. Шкурка «крысы», имевшей длину около фута, оказалась кофейно-коричневой. На задних лапках располагались черные и белые полоски. На голове размером с мячик для софтбола кое-где торчали кисточки шерсти, переливавшейся всеми цветами радуги. В области глотки на шее «крысы» была видна выпуклость размером с бейсбольный мяч.

Когда были смыты последние остатки голубой жидкости, все ахнули при виде этого невероятного существа.

— Ладно, давайте посмотрим, с чем мы тут имеем дело, — проговорил Отто надтреснутым голосом.

У него дрожали руки.

— Спокойно, — сказала Нелл.

Квентин передвинул видеокамеру так, что она повисла прямо над мертвым зверьком, и показал его крупным планом на плазменных экранах над обсервационным желобом.

Отто занес руку в перчатке над головой и разбухшей шеей зверька.

Нелл села на один из высоких табуретов рядом с Отто, открыла блокнот для заметок и стала зарисовывать животное.

— Ты, главное, не волнуйся так, Отто, — сказала она. — Окраска шерсти задней части туловища напоминает окапи.

— Точно, — кивнул Энди. — Когда люди впервые увидели окапи, они решили, что это обман. Сочли, что это сшитые между собой жираф, зебра и бизон…

— А уж в эту жуткую зверушку никто бы никогда не поверил, — сказал Квентин, не спуская глаз с рыжей химеры.

— Полоски могут служить для обмана хищников, — предположила Нелл.

— Да ладно. Эта тварь сама хищник, — возразил Отто.

— Думаю, она и то и другое одновременно — и хищник, и жертва, — сказала Нелл. — Передняя часть этого зверька дает понять, что он свиреп, а задняя говорит примерно так: «Я лучше прикрою свою задницу камуфляжем, пока мчусь отсюда сломя голову».

— Охотники, на которых охотятся? — недоверчиво проговорил Энди.

— Вы на хвост поглядите, — сказал Квентин.

— А… оно точно мертвое? — спросил Энди.

— Давайте это выясним, — произнес Отто. — Начало отчета о вскрытии… — он посмотрел на часы, — в четырнадцать сорок две. Это первое вскрытие животного с острова Хендерс. Животное покрыто шерстью, имеет восемь лап. Длина животного — около тридцати пяти сантиметров, его задняя часть покрыта полосками, напоминающими полоски на крупе окапи. Структура шерсти на спине напоминает плюш или велюр. Заметны также яркие пучки шерсти вокруг мордочки животного, которые меняют цвет в зависимости от угла освещенности.

Отто осторожно повернул мордочку животного, и все увидели, как заиграли радужными красками шерстинки вокруг зубастой пасти.

— Боже милосердный! — воскликнул Энди. — Да у него на морде клешни!

— Судя по всему, четыре передние конечности животного выполняют хватательные функции, — продолжал Отто. — Первая пара конечностей соединяется с нижней челюстью и лишена шерстного покрова. Похоже, это хелицероподобные выросты. Они снабжены тонкими клешнями белого цвета… очень странно. Они торчат из широкой нижней челюсти. Рот по форме напоминает лягушачий или птичий. Длинные зубы стоят очень близко друг к другу и, судя по всему, очень острые. Они на редкость крепкие, темно-серого цвета. Темно-синие губы оттянуты назад и, по всей видимости, могут накрывать зубы.

— А это что, верхушка черепа? — спросила Нелл, оторвав карандаш от бумаги. — На макушке?

— Судя по всему, у животного имеется светло-коричневая, лишенная шерстного покрова костяная шапочка, — сказал Отто.

— Господи Иисусе, — прошептал Квентин. — Либо я сплю, либо мы тут творим историю, братцы.

— Ты не спишь, — сказала Нелл.

Ученые, наконец дав волю своему волнению, захлопали в ладоши и восторженно заахали.

Нелл, мрачно сдвинув брови, зарисовала в блокноте зубастую пасть зверька, его круглую голову. Это животное выглядело миниатюрной копией тех чудищ, которых она видела на берегу. Вот только пасть у него открывалась горизонтально, а не вертикально, как у тех, которые выбежали из расщелины.

— Он похож на глубоководного удильщика, — заметил Энди.

— А мне кажется — на кошку, скрещенную с пауком, — сказала Нелл, сильно надавив на карандаш.

— Точно. Совсем как те паукотигры, про которых ты рассказывала, — кивнул Отто.

— Верно, — согласилась Нелл.

— У исследуемого экземпляра имеется пара больших зелено-красно-синих глаз с тремя зрительными полушариями, — продолжал Отто. Он осторожно прикоснулся к глазу животного, чтобы проверить, насколько они подвижны. — Глаза закреплены на коротких стебельках, с помощью которых глаза выдвигаются вверх и опускаются в глазницы. Кроме того, судя по всему, глаза способны поворачиваться на стебельках. Следовательно, их движениями управляет очень сложный механизм.

— Я очень надеюсь, что эта тварь мертва, — сказал Энди.

Отто пошевелил лапки за головой животного, чтобы посмотреть, как они сгибаются.

— Крупные лапки, расположенные за головой, очень мускулистые и на концах снабжены костными выростами. Лапки покрыты шерстью, а прочные, похожие на шипы выросты на концах лишены шерстного покрова. Выросты прочные, твердые, черного цвета. Это либо панцирная, либо роговая ткань. Края у них, судя по всему, очень острые.

— Они похожи на лапки богомола, — заключил Энди.

— Да-да, вот так они складываются, — сказал Отто. — Они могут быть использованы как ножи или пилы.

— Или копья, — добавила Нелл, поежившись при мысли о том, с чем могли столкнуться участники поисковой партии в расщелине. — Паукотигры, пятясь от воды в глубь берега, протыкали лапами песок.

Отто продолжал:

— Эти субхелицеровые конечности, похожие на лапки богомола, соединены суставами с костным кольцом, которое прощупывается под кожей. К этому кольцу крепятся также мышцы шеи. Следующая пара конечностей, видимо, представляет собой настоящие лапки. Они похожи на передние конечности четвероногих… имеют на один сустав больше… и присоединяются, видимо, к широкому центральному костному кольцу. Оно прощупывается под кожей и формирует медиальной горб на дорсальной поверхности животного.

— Это же глаза! — воскликнула Нелл.

— А? Где? — спросил Энди.

— Вот, посмотрите, на этом горбике на спине. Отто, видишь?

— Ой-ой-ой! — вырвалось у Энди.

— На медиальном горбике имеются глаза, — подтвердил Отто, смыв со шкурки животного еще немного голубой крови. — Они похожи на глаза на голове.

— Как думаешь, у него еще один комплект зрительных центров мозга в спине? — спросила Нелл. — Я хочу сказать… Посмотрите, ведь это глаза, формирующие изображение, а не просто рецепторы интенсивности света.

— Либо под ними еще один мозг, либо они соединены с головным мозгом необычайно длинными зрительными нервами, — сказал Квентин.

— На центральном горбике имеется три глаза, напоминающих глаза паука-прыгунчика, — стараясь сохранять хладнокровие, продолжал Отто. — Один глаз направлен прямо назад, два — в обе стороны. Каждый из них может поворачиваться внутри глазницы. Думаю, ты права, Нелл, — сказал он. — Под этим горбиком может располагаться некая ганглионарная структура. Здесь имеется костная шапочка, похожая на ту, которую мы видим на голове животного.

Энди поморщился, а Отто осторожно постучал пальцем по коричневой хитиновой шапочке на горбике между глазами. Видимо, им руководило желание проверить, не проявятся ли какие-то остаточные рефлексы, но они не проявились.

Отто взял специальные ножницы для вскрытия и сделал осторожный надрез вдоль середины костяной шапочки на горбике, после чего пинцетом раздвинул края надреза.

— Точно, тут второй мозг, — сообщил он и посмотрел на Нелл. — Это не просто разросшиеся нервные узлы.

— У него глаза на затылке, — прокомментировал Квентин.

— И голова позади глаз, — добавил Энди.

— Видите эту пару нервных тяжей, тянущихся к голове? — Нелл указала на крупный план на экране.

— Да, а вот еще пара тяжей, и они тянутся к задней части туловища животного, — подхватил Квентин. — Вот, видите?

Он указал на два тонких белых шнурочка, похожих на соединительные провода.

— Вероятно, с помощью второго мозга это животное управляет движениями задних конечностей, — высказала предположение Нелл.

— Никогда ни о чем подобном не слышал, — возразил Отто. — Такое, черт побери, невозможно!

— Может быть, у этого зверя есть специализированные нервные узлы для ускорения рефлексов при атаке или бегстве либо для помощи пищеварению, как у некоторых ротоногих, — высказался Энди.

— Ну, при вскрытии мы этого не определим, — покачал головой Отто и нахмурился. — Придется проводить детальное нейрологическое исследование живых зверьков. А сейчас посмотрим, удастся ли нам проследить, куда ведут эти нервные тяжи. В задней части туловища животного мы видим очень мощные конечности, похожие на лапы кенгуру, с дополнительным суставом в том месте, где должна располагаться берцовая кость. Эти конечности подсоединены к широкой подкожной тазовой кости, которая имеет форму кольца или трубки. Хвост…

— Я не думаю, что это хвост, — вмешался Квентин.

— Это нога, — сказала Нелл.

Отто выругался.

— Вытяни эту конечность из-под туловища и распрями, — предложила Нелл.

Отто последовал ее совету.

— Так. Хвост имеет широкое основание. Он очень жесткий. Он длинный и широкий и почти наполовину загибается между задними конечностями животного вплоть до груди. Дорсальная поверхность хвоста, в сложенном состоянии становящаяся нижней, покрыта зубчатыми чешуйками, расположенными в геометрическом порядке.

— Тракционные подушечки, — сказала Нелл, указав на нижнюю поверхность хвоста. — И шпоры, как на подошве беговых шиповок!

— Вот это да! — воскликнул Квентин. — Видимо, этот зверек подгибает хвост под себя, чтобы подпрыгивать!

— Хвостообразный вырост, судя по всему, является чем-то вроде девятой ноги, — проговорил Отто и изумленно покачал головой. — Похоже, эта нога может использоваться для того, чтобы зверек мог прыгать выше и быстрее.

— Такое впечатление, что перед нами членистоногое, превратившееся в млекопитающее, — высказал предположение Квентин. — Правда?

— Да, похоже, — кивнул Энди. — Я как раз об этом подумал. Ведь пауки — это лохматые крабы или, по крайней мере, хелицеровые.

— Это не членистоногое, — поморщился Отто. — С такой-то пастью? И это настоящая шерсть, а не ворсинки, как у тарантула!

— Смотрите, снова началось кровотечение, — заметила Нелл.

— Из экземпляра вытекает светло-голубая жидкость. Вероятно, это кровь, — проговорил Отто.

— Наверняка это гемоцианин, — сказал Энди. — Кровь, в составе которой имеется медь, как у морских членистоногих. Видите? Она приобретает более темный синий оттенок при контакте с воздухом.

— Я беру пробу крови для анализа, — сказал Отто и взял шприцевую иглу из набора для вскрытия.

— Кровь, основанная на меди? — Нелл взглянула на Энди.

— Не исключено, что в ней и гемоглобин тоже присутствует, — сказал Энди. — Некоторые железистые пигменты крови имеют лиловый цвет.

— Эта кровь голубая, — заметил Квентин. — Или ты дальтоник?

— Никакой я не дальтоник! — обиженно зыркнул на Квентина Энди.

— А можно так подумать, вообще-то, — усмехнулся Квентин, взглянув на розово-желто-голубую гавайскую рубашку Энди.

— Давайте заглянем внутрь этого зверя, — предложила Нелл и ласково похлопала по плечу Квентина.

— В данный момент я запечатываю пробу крови, — продолжал свой отчет Отто.

— Возьми немного ткани для анализа, Отто, — попросил Квентин. — Тогда будет проще получить нуклеиновую кислоту для анализа, если в крови не окажется циркулирующих клеток.

— Да-да, точно. — Отто вылил голубую жидкость из шприца в пробирку, закрыл ее колпачком и поставил в штатив, после чего срезал немного мышечной ткани и поместил ее в маленькую чашку Петри, затем, закрыв ее крышкой, он перенес штатив в шлюзовую камеру. — Ну, Квентин, давай подвергнем это загадочное существо генетическому анализу.

Квентин обрызгал наружную поверхность контейнеров изопропиловым спиртом и пустил внутрь миниатюрной шлюзовой камеры желто-зеленый газ — двуокись хлора. Затем, когда газ был убран с помощью вакуумного отсоса, он вытащил из камеры контейнер с пробами и передал лаборантам, которые сразу же приготовили агаровые культуры для посева крови. Один лаборант приступил к обработке пробы мышечной ткани — начал измельчать ее в маленьком, размером с пробирку, блендере. Этот блендер, подсоединенный к высокоскоростному гомогенизатору ткани, находился внутри особой герметичной камеры. Никакие потенциально опасные аэрозоли из нее не могли попасть в воздух лаборатории.

— В этой пробе может присутствовать паразитарная ДНК, — сказала Нелл. — Вы сумеете ее отличить от истинной?

— Сумеем, не переживайте, — откликнулся один из лаборантов.

Лаборанты разместились вдоль другой стены первой секции. Они занялись обработкой проб внутри герметичных боксов. Пробы крови и мышечной ткани набирали в пипетки, гомогенизировали, добавляли различные реагенты, смешивали, отправляли в центрифугу, сливали с осадка, нагревали, охлаждали и наконец пипетками переносили обработанный материал в другие чашки Петри или в пробирки.

— Боже мой, это просто научный рай, Отто, — восхищенно проговорила Нелл, глядя на ряды аппаратуры у противоположной стены лаборатории. — Представляешь, сколько недель у меня ушло бы на эту работу в Калифорнийском технологическом?

— Да, в нашей малышке шикарных игрушек больше, чем может присниться любому руководителю лаборатории в самом сладком сне, — с улыбкой кивнул Квентин.

— До сих пор помню, как мне приходилось делать заливку электрофоретических гелей для проведения молекулярного анализа, — вздохнула Нелл. — А сейчас все просто — будто кусок хлеба в тостер сунуть.

— Скорее, это похоже на то, когда делаешь тост с корицей, — откликнулась одна из лаборанток.

Нелл рассмеялась.

— А нам даже приходилось самим изготавливать тест-полимеразу.

— Ох, не могу, — жалобно проговорил Энди.

— Я так тебя понимаю, Нелл, — сказал Квентин. — А вы, молодежь, просто не в силах оценить, насколько потрясающа эта аппаратура. Господи, Энди, ты когда собираешься хоть немного освоить молекулярную биологию, а? Ты в этом смысле динозавр еще хуже меня. Когда я учился в университете, еще даже не существовало полимеразной цепной реакции, но я уже видел, к чему все идет, и стал изучать все эти штуки, чтобы не отстать от жизни.

— Но кто-то же должен в грязи копаться, — огрызнулся Энди.

— Браво, — сказала Нелл. — Сейчас нам нужно и то и другое, Энди, — натуралисты, работающие в поле, и фокусники-генетики. Прибор, с которым работает Стив — привет, Стив! — это биоанализатор. Он через несколько секунд может сказать нам о том, какова чистота наших экстрактов РНК и сколько РНК мы имеем в каждой пробе. А это — устройство для микроскопического электрофореза, а рядом с ним — гель-сканер, в котором все пробы исследуются в виде пластинок, похожих на кости домино. Каждая из точек на поверхности этих пластинок — эквивалент целой порции электрофоретического геля из былых времен, когда я была подростком. — Она указала на следующий прибор. — А когда проба РНК помещается в термоциклер, она подвергается обратной расшифровке. Создается наша кДНК-библиотека, и в той же самой пробирке производится ПЦР. Это изготовление тысяч копий кДНК для того, чтобы мы затем могли произвести секвенцию генов вот в этом автосеквенсоре или тестировать их в устройстве для микроэррей-анализа.

— Я заблудился с того места, где ты говорила насчет парчизи,[25] — вздохнул Энди.

— Насчет домино, — уточнил Квентин.

— На самом деле все довольно просто, Энди, — сказала Нелл, ее глаза сияли от радостного волнения. — Все живые клетки имеют в своей структуре РНК — послание, списанное с генов, находящихся внутри ДНК. И когда мы проводим обратную реакцию с помощью фермента, называемого реверс-транскриптаза, мы получаем клоны ДНК — кДНК — из РНК! Затем, для того чтобы определить, с кем состоят в родстве эти зверьки, мы можем либо провести анализ кДНК на микроэррейных чипах, что делается довольно быстро, либо произвести секвенцию ДНК, либо изолировать, клонировать и произвести секвенцию отдельных генов из клеточной ДНК — на это уходит немного больше времени. После пары часов обучения ты сможешь все это проделывать сам, Энди.

— Теорию я изучал в рамках курса биологии, — сказал Энди. — Но такими приборами никогда не пользовался. Даже не думал, что на них могут работать нормальные люди.

— А кто тебе сказал, что ты нормальный? — хмыкнул Квентин.

— Энди, — поспешила вмешаться Нелл, чтобы предотвратить скандал, — эти ребята в белых халатах не отличили бы артропода от антропоида, если бы ты не выдал им секвенцию генов. Не ссорьтесь, ребята.

Отто кашлянул.

— Предлагаю продолжить вскрытие, пока наши коллеги проделывают свои генетические фокусы.

— Разделывай эту индюшку! — весело распорядился Квентин.

Нелл повернулась на табурете и открыла новую страничку в блокноте. А Отто перевернул зверька на спину и снова обмыл его водой из шланга.

— Шерсть на нижней поверхности туловища животного светло-рыжая. Посередине живота, между центральной парой конечностей, имеется отверстие, вероятно, оно предназначено для дефекации. Между задними конечностями располагаются, по всей видимости, половые органы… структура типа пениса, а также вагинальное отверстие.

— Они гермафродиты? — спросила Нелл.

— Если да, то прощай гипотеза насчет членистоногих, — сказал Отто. — Среди членистоногих гермафродитов нет…

— Точно, — подтвердил Квентин, — но во многих классах животных имеется хотя бы несколько групп гермафродитов. Черви и улитки, например.

— Усоногие рачки — гермафродиты, — встрял Энди. — Они членистоногие.

— Усоногие рачки членистоногие? — спросил Отто.

— Ага.

— Черт. Дикость какая-то. Усоногие членистоногие.

— Откуда нам знать, как долго эта экосистема пребывала в изолированном состоянии? — пожала плечами Нелл. — По крайней мере, теоретически возможно, что эволюция здесь происходила с достаточно давних времен. Я бы сказала, что это вполне вероятно, учитывая то, что мы видим перед собой, ребята. Давайте дальше.

— А как тут насчет радиоактивности? — спросил Энди.

— Никакой радиоактивности, — ответил Квентин. — Это не просто мутанты.

— Значит, дивергенция произошла очень давно, — согласился Отто. — Черт, это производное. Но оно произошло не от членистоногих.

— Ну хорошо, но как еще ты это объяснишь, Отто? — сердито спросил Квентин. — Думаешь, животные попали сюда с Марса?

— Да не знаю я, Квентин! — резко ответил Отто. — И ты пока ничего не понимаешь, правильно?

— Давайте посмотрим на внутренние органы, — предложила Нелл.

— Хорошо. — Отто взглянул на экран и опустил дрожащую руку со скальпелем. — Приступаю к надрезу от центрального отверстия к хвосту животного.

— Боже мой, я надеюсь, что оно мертво, — проговорил Энди.

— Хватит это повторять! — процедил сквозь зубы Отто, рассек скальпелем тонкую, но прочную кожу на животе животного и раздвинул ее края.

— Эй! — послышался вдруг чей-то голос.

Все вздрогнули и обернулись к лаборанту, который указывал на выпуклое окно в конце помещения лаборатории.

Но все увидели только опушку леса.

— Извините! Готов поклясться: я только что видел, как кто-то смотрел на нас оттуда. Что-то большое, размером с человека, оно висело на ветке дерева. Черт, это, наверное, было отражение или еще что-то. У него было множество рук, и, похоже, оно на нас смотрело. Прошу прощения. Но я клянусь! Правда!

— Господи, Тодд! — простонал Квентин. — Пей поменьше кофе!

— Я же извинился! Но господи, я его видел ясно, я от него глаз не отводил, а потом оно просто исчезло…

Отто вздохнул и вернулся к работе.

— Ладно. Продолжаю сечение. Под эпидермисом располагается толстый слой мышц. Это либо покровные мышцы, либо некая оболочка — прозрачная, серо-белая, с голубоватым оттенком. Произвожу сечение этой оболочки… По всей видимости, она состоит из микрогидростатических трубочек, которые при повреждении выделяют прозрачную жидкость. Под ней четко видны полосы мышц, тянущихся к различным участкам тела, и эти мышцы особенно плотны в области оснований конечностей. А вот здесь… здесь мы видим разветвляющиеся трахеальные трубочки, идущие ко всем группам мышц. — Он кашлянул. — И каждая из них соединена с оболочкой.

— Похоже на систему газообмена у насекомых и пауков, — протянул Энди.

Отто кивнул.

— И… да, точно — каждая из трахей имеет выход на наружную поверхность тела. Видимо, эти крошечные отверстия прикрываются шерстью.

— Слушайте, так значит, эти трахеи доставляют кислород непосредственно к мышцам из наружной среды, — восхитился Энди. — Если трахеальная сеть настолько развита, может быть, именно это и позволяет этим довольно крупным зверькам развивать такую активность?

— Вот, посмотрите, — проговорил Квентин. — Дыхательные отверстия расположены по бокам тельца аккуратными рядами. — Он указал на крупный план на экране над камерой с исследуемым животным. — И эти ряды тянутся вдоль лапок…

— Словом, кислород поступает прямо к мышцам, — подчеркнул свою мысль Энди.

Отто снова кашлянул.

— Так… Непосредственно под слоями мышц и трахеями располагаются две зеленоватые железы, и каждая из них соединена с мочевым пузырем светло-серого цвета.

— Похоже, у этого существа имеется мочеиспускательный канал, — сказал Энди, радуясь тому, что наконец увидел что-то знакомое.

— Да. Эти железы, судя по всему, опорожняются в области сустава в основании задних конечностей.

Отто закрепил на краях надреза расширители и отсосом удалил скопившуюся голубоватую кровь.

— Коксальные железы, совсем как у камчатского краба, — нараспев проговорил Энди.

— У пауков тоже есть коксальные железы, — вторя ему, произнес Квентин.

— Хорошо, хорошо, — немного раздраженно проговорил Отто. — Произвожу надрез в противоположную сторону от центрального отверстия. Обнажилось широкое и тонкое костное кольцо, которое можно также назвать цилиндром, имеющее сквозное отверстие в боковой стенке. К углублениям на обеих сторонах этой костной структуры крепятся выросты, похожие на передние лапки.

— Похоже на сегмент хвоста лангуста, — сказал Квентин.

— Но внутри? — нахмурился Отто. — Внутренний панцирь? Это бессмысленно…

— Разве тут хоть что-то наделено смыслом? — пожала плечами Нелл. — Мы, между прочим, тоже в некотором роде сегментарные существа, Отто. Ушли всего на несколько шагов вперед от членистоногих. В нас смысл есть?

— «На несколько шагов», — ворчливо проговорил Отто. — Не так уж их мало, этих шагов. — Он покачал головой. — Но как панцирь мог переместиться внутрь?

— Может быть, старый панцирь растворяется или всасывается внутрь, — сказала Нелл. — Хирурги применяют особые швы, которые рассасываются в мышцах. Может быть, у этих существ в организме имеется соответствующий раствор.

— Многие морские членистоногие поедают свой старый сброшенный панцирь, чтобы затем использовать содержащиеся в нем минералы, — вставил Энди.

— Ладно, возьму это на заметку, — проворчал Отто, но его явно не убедили доводы коллег. — Продолжаю вскрытие живота вверх от центрального отверстия. Так… тут много жидкости. Отсосав ее, мы видим несколько разветвленных желудков, наполненных, судя по всему, недавно съеденными кусками добычи. Каждый из желудков снабжен сегментированным костным механизмом для перетирания и измельчения пищи типа птичьего зоба…

— Или желудочной терки ракообразных, — добавил Энди.

— …и этот механизм производит измельчение пищи по мере прохождения через желудок. Каждый из желудков соединен с железистой массой…

— Которая похожа на гепатопанкреатическую железу ракообразных, — вставил Энди.

— …также каждый желудок подсоединен к собственному короткому кишечнику.

— То есть, если один из этих пищеварительных трактов поврежден, животное может забыть о нем и пользоваться остальными пятью, — заключила Нелл.

Она перестала делать зарисовки и с восторгом уставилась на удивительное создание.

— Да, похоже на то, — скептически проговорил Отто.

— И все кишечники сходятся к тому, что, судя по всему, является клоакой, — пробормотал Квентин.

— У ракообразных нет клоаки, — заметил Отто.

— Да, — отозвался Энди. — Технически.

— И смотрите-ка, мочеиспускательные каналы от каждой почки также выходят в клоаку. А это что тут за масса такая беловатая?

— Похоже на мальпигиевы сосуды — такие есть у насекомых и пауков. Посмотрите, как они соединяются с одним и тем же участком клоаки.

— Это невозможно, у ракообразных нет мальпигиевых сосудов.

— Вот именно, — кивнул Отто.

— Вам обоим стоит начать мыслить шире, — посоветовала Нелл, заполняя блокнот набросками и заметками. — Эти существа вполне могли произойти от других ракообразных сотни миллионов лет назад, не забывайте об этом.

Отто покачал головой и продолжал:

— Клоака, по всей видимости, начинается от отверстия в костном кольце, а фекалии выбрасываются через анальное отверстие посередине брюшка. При сечении клоаки в ней видны плотные белые фекалии, которые мы сразу возьмем для анализа.

— Похоже, это существо испражняется, забросив хвост на спину, иначе оно может сильно перепачкаться, — ухмыльнулся Энди.

— А возможно, для испражнения оно пользуется сокращениями мышц при прыжках, — предположил Квентин. — Реактивный помет.

— Похоже на кристаллы мочевой кислоты, — проговорил Отто, прикоснувшись к беловатой массе скальпелем. — Птичий помет.

— Ты имел в виду — птичья моча, — поправил его Квентин.

— Слушайте, ребята! Мы получили первые результаты исследования РНК! — сообщил один из лаборантов.

Все обернулись. Лаборант указал на монитор, висевший над приборами. На экране красовалось нечто вроде распечатки ЭКГ.

— Вот черт, — проговорил Стив, рассматривая график. — Простите, братцы. Похоже, придется все переделать. Ложная тревога.

— Почему? — осведомился Отто.

— Результаты совершенно идиотские, — ответил Стив.

— Наверное, система была чем-то загрязнена, — сказал главный лаборант.

— А что не так? — спросила Нелл.

Стив смущенно пожал плечами.

— Тут получилось три пика рибосомальной РНК.

— А почему вы решили, что имеет место загрязнение? — спросил Энди.

— Ни у кого на свете нет трех рибосомальных пиков, друг мой.

— Кроме ракообразных, — сказал Энди.

— Что, правда?

Энди сделал большие глаза и перевел взгляд на Нелл.

— Похоже, вашим гениальным генетикам все-таки еще нужны люди, разбирающиеся в животных.

— Проклятье! А я этого не знал, — признался Стив и перевел взгляд на экран. — Ну, если так, то мы читаем результаты генетических тестов ракообразных, ребятки.

— Браво, Энди. — Нелл подмигнула Энди и улыбнулась.

— Похоже, мы все-таки возвращаемся к артроподам, Отто, — сказал Квентин.

Отто решительно покачал головой.

— Если только эта тварь с Марса.

— А может быть, членистоногие и вправду с Марса, — усмехнулся Квентин.

— Отто, пожалуйста, а теперь продли надрез вниз, — попросил Энди.

— Хорошо. Продолжаю сечение вдоль живота вниз от первоначального надреза… Здесь что-то вроде долек пищеварительной железы… с большим числом трубочек с тупыми концами…

— Ну уж это точно похоже на кишечник ракообразных, — заявил Энди.

— Да, — согласился Отто. — Похоже. Продолжаю сечение книзу. Так… Ой!

Нижнюю часть туловища животного свело спазмом в то мгновение, когда скальпель Отто оказался вблизи от тазобедренного кольца.

— Назад, Отто! — прошептала Нелл.

Из надреза появились маленькие лапки.

— Кто-то съеденный рвется на волю, — сказал Квентин.

— Нет, — покачала головой Нелл. — Я думаю, это матка.

— Угу, а наша зверушка живородящая, — добавил Энди.

Отто убрал руки. Из материнской утробы выбралась миниатюрная копия зверька размером с мышь. Новорожденный детеныш мгновенно вцепился клешнями в материнскую плоть, оторвал кусок и отправил в зубастую пасть, после чего отряхнулся от голубой крови.

— Не трогай его, Отто, — прошептала Нелл. — И вынь руки из перчаток.

Из матки выбрался еще один детеныш.

— Эти твари совершенно самостоятельны, — восторженно произнес Квентин.

— Угу, и мы только что помогли им родиться с помощью кесарева сечения, — сказал Энди.

— Они защищают труп матери, Отто, — предупредила Нелл.

— Да, ты к ним руки близко не подноси, — добавил Квентин.

— Вынь руки из бокса, Отто! — строго сказала Нелл.

— Я просто пытаюсь напугать их, чтобы мы увидели, как они двигаются…

— Слушай, лучше не рискуй, — посоветовал Энди.

Отто возбужденно рассмеялся.

— Смотрите, они передвигаются на четырех задних ногах, а передние лапки поднимают, как богомолы! Видите?

— Проворные, — отметил Квентин.

Отто усмехнулся.

— Слыхал хоть раз про живородящее членистоногое, Квентин?

— На самом деле у некоторых имеются сумки для вынашивания потомства, — заметил Энди.

— Они не испугаются… Они только становятся все более и более агрессивными, — сказала Нелл. — Убери руки из бокса!

— Вот… — проговорил Отто и указал на одного из младенцев, который попятился назад, подогнув под себя хвост.

Послышался звук, похожий на ружейный выстрел. Все невольно отпрянули от обсервационного желоба. Младенец бросился на руку Отто, будто змея.

— Черт побери! Проклятье! — вскрикнул Отто и выдернул руки из перчаток. — Ой-ой-ой! Мой палец, проклятье!

— Квентин, скорее закрой крышки на обшлагах перчаток! — крикнула Нелл.

— Эта маленькая дрянь порезала мне палец! — вопил Отто. — Мать твою, мать твою, мать твою!!!

— Ясно. Отчет о вскрытии прерван, — проговорил Энди.

Нелл обхватила плечи орущего Отто.

Квентин замер на месте как вкопанный и не сводил глаз с укушенного пальца Отто. Нелл бросилась к желобу и, закрыв крышки на обшлагах перчаток, нажала на кнопку тыльной стороной сжатой в кулак руки.

— Они кушают свою мамочку, — сообщил Энди, склонившись к желобу.

— Квентин! — крикнула Нелл и схватила биолога за руку. — Свяжись по рации с третьей секцией! Свяжись с «Энтерпрайзом»! Скажи, что у нас срочная медицинская проблема, что нам нужна транспортировка! Мы не сможем по посеву крови определить, не являются ли эти звери носителями гемолитических бактерий, — до окончания анализа должно пройти не меньше шести часов. Так что спроси, есть ли у них гентамицин, ванкомицин и цефтриаксон. Думаю, лечить Отто нужно так, как если бы речь шла о резистентной стафилококковой инфекции, пока мы не узнаем, какие бактерии содержатся в этих существах.

— О боже! — ахнул Энди, глядя на палец Отто.

Впечатление было такое, будто его пропороли слесарными кусачками.

— Энди, дай мне свой галстук, — распорядилась Нелл.

— Что?

Нелл схватила Энди за ворот рубашки, сорвала с него кожаный галстук и, обмотав им руку Отто, крепко затянула выше локтя.

— Что они отвечают, Отто? — спросила она.

— Посылают сюда кого-то и связываются с «Энтерпрайзом», просят транспорт!

— Отлично. Так, Отто, давай-ка сядем, дружок!

Отто с остекленевшими глазами обессиленно опустился на табурет. Он продолжал грязно ругаться. Ярко-алые струйки стекали на белый пол между забрызганными кровью кроссовками.

— Энди, принеси полотенца, — сказала Нелл. — И аптечку первой помощи. Квентин, стерилизуй желоб.

Квентин ошарашенно вопросил:

— Желоб-то зачем стерилизовать?

Нелл обернулась и пробуравила его свирепым взглядом.

— Сделай это!

— Ладно, ладно.

Он нажал на кнопку.

Желоб заполнился желтовато-зеленым облаком газа.

16.35

«Трезубец» покачивался на якоре в заливе, окруженный отзвуками волн, налетающих на отвесные скалы. Синтия расхаживала взад-вперед по кормовой палубе, словно загнанный в клетку зверь.

Для нее это было просто невыносимо — находиться так близко от сюжета века и не иметь возможности его отснять. Она чувствовала, что если в самом скором времени что-то не предпримет, то просто сойдет с ума.

Остальные тоже не слишком радовались тому, что оказались в карантине, а если быть точнее — в тюрьме на борту «Трезубца».

Флотское начальство проявило любезность и обеспечило их всем необходимым, включая свежие журналы и DVD-диски, но им было строго-настрого запрещено сходить на берег.

Не прошло и двух часов после выхода в эфир последнего выпуска «Морской жизни», как правительство США отдало официальный приказ: экипажу «Трезубца» стоять на якоре около острова, не сходить на берег и не вести никаких передач с острова.

Шоу было официально и необратимо закрыто. Синтия попыталась было надавить своим авторитетом, но здесь от ее авторитета толку было — пшик. У военных имелись свои аргументы — здоровенные пушки. Пришлось передать все полномочия флоту. Безусловно, Синтия не могла с ними тягаться.

Зеро, закрыв глаза, полулежал в шезлонге и загорал, подставив солнцу стройное, поджарое тело профессионального бегуна на длинные дистанции.

Синтия ходила около него и говорила, говорила. Порой она гадала, слушает ли ее Зеро.

— Ты просто должен попасть на этот остров, Зеро! Часового материала нам с тобой больше чем хватит, чтобы безбедно уйти на покой. Да ты меня слушаешь или нет, засранец?

Зеро приоткрыл один глаз.

— Ага.

— Ну и?

— Я туда ни за какие коврижки не вернусь, — заявил Зеро и закрыл глаз.

— А я могу пробраться на этот остров, — объявил Данте, помощник кока, уловивший обрывки их разговора.

Данте был родом из Пало-Альто, штат Калифорния. Скалолазанию он обучался в Высокой Сьерре и возрасте девятнадцати лет поднялся на вершину Эль-Капитан.[26] Когда ему было шестнадцать, его, спящего в гамаке на высоте тысяча двести футов, дважды ударила молния. Мокрые веревки отчасти приняли удар молнии на себя, но все равно Данте пролежал в больнице три недели и только потом снова смог ходить.

Данте указал на расщелину в скалах.

— Я мог бы подняться вверх прямо по этому ущелью, и никто бы меня не заметил.

— Ты сам не понимаешь, о чем говоришь, парень, — проговорил Зеро, приоткрыв и тут же закрыв один глаз.

— Я видел отснятый материал! Те твари, что на вас напали, пришли снизу, по земле. А я мог бы взобраться на скалу внутри ущелья, по стенке, до самого верха.

Зеро приподнялся и сел в шезлонге.

— Да там подъем на шестьсот или даже на семьсот футов. Ты сбрендил, парень?

— Что скажете? — обратился Данте к Синтии. — Хотите, чтоб я сделал это?

Зеро уставился на Синтию. Блеск в ее глазах пропал.

— Нет-нет, мне кажется, это слишком опасно. — Она скрипнула зубами и перевела взгляд на Зеро. — Но должен быть какой-то выход. Зеро, ну же, малыш! Если ты придумаешь более безопасный способ, обещаю: я сделаю тебя самым счастливым человеком на земле. Я могла бы для нас с тобой устроить такую сделку…

Зеро растянулся в шезлонге и снова закрыл глаза.

— Я слушаю.

— Я могу взять с собой камеру! — воскликнул Данте.

Синтия повернулась к нему.

— А вот это…

— Синтия, — предупреждающе проговорил Зеро.

— Это слишком опасно, Данте. Но спасибо за предложение, голубчик! Сегодня ты — мой герой! — Синтия отвернулась и устремила жадный взгляд на скалы, окружавшие бухту. — Проклятье! Что же мне делать? — Она зыркнула на Зеро, но тот сделал вид, что спит. — Черт! — Синтия посмотрела на Данте. — А Нелл даже отказалась взять с собой мою портативную камеру, маленькая ученая зазнайка!

Зеро хихикнул.

— Ну, сколько ты хочешь, Зеро? Давай, говори! Мне нужен хоть какой-то материал об этом острове!

— Я тебя внимательно слушаю, — проговорил Зеро и перевернулся на живот.

Данте, расстроенный и рассерженный, ушел.

Синтия снова хмуро посмотрела на расщелину в прибрежных скалах. Миллионы лет древняя прибрежная стена острова Хендерс побеждала цунами, ледяные лавины и всех, кто проплывал мимо этого острова.

«Меня этому острову будет не так просто победить», — решила Синтия.

20.33

Вертолет доставил Отто на борт «Энтерпрайза», где медики очистили рану на его пальце и наложили шов. Его накачали успокоительными, антибиотиками и противовирусными препаратами и поместили на двадцать четыре часа в корабельный лазарет, что повергло его в сильнейшее отчаяние.

Тем же «Морским драконом» на корабль были доставлены самым тщательным образом упакованные первые пробы крови и ткани животных с острова Хендерс. Все материалы переправили на «Филиппин Си», где их должны были исследовать с помощью компьютерного томографа и рентгена, подвергнуть биохимическому анализу, провести секвенцию генов. Теперь научная бригада, обосновавшаяся на борту корабля, могла приступить к физиологической и таксономической классификации обитателей острова. Вернее говоря, попытаться это сделать.

Поскольку живые образцы фауны с острова вывозить не разрешалось, Нелл наблюдала за сохранностью мертвых образцов, а также за изоляцией и изучением живых. Бригады ученых занимались этим в течение первого дня и ночи. Следить за тем, чтобы все работали с предельной осторожностью, оказалось труднее вдвойне, и Нелл теперь, когда начались настоящие исследования, пришлось провести без сна двадцать часов подряд.

Первый перерыв она позволила себе только к ночи. Она подошла к окну и устремила взгляд на объятые сумраком горные склоны.

Мыслей было слишком много. Казалось, склон горы шевелится и поблескивает под луной. Нелл протерла усталые глаза и более пристально вгляделась в темноту.

Из земли радиальными дугами поднимались щупальца — совсем как папоротники. На концах щупальца разветвлялись, на них образовывались не то подушечки, не то присоски. В тех местах, где разветвленные щупальца прикасались к земле, поднимался пар.

— Они словно бы пасутся.

Нелл вздрогнула, обернулась и увидела Энди.

— Прости, Нелл, — извинился он. — Квентин думает, что эти твари едят растения, которые растут на склонах.

— Только по ночам? А насекомые кормятся на полях днем…

Нелл улыбнулась и потерла пальцами лоб. Ей не давали покоя здешние загадки.

— По ночам растительность меняет цвет, — сказал Энди. — Квентин направил на поле луч фонарика, и оно было лиловым! Через несколько минут под воздействием света начало желтеть, а потом опять позеленело.

— Наверное, это какая-то разновидность лишайников, — сказала Нелл и покачала головой. — Нам многое предстоит узнать.

— Вы только послушайте! — Инженер включил звук от наружных микрофонов, которые наконец удалось подсоединить к системе динамиков лаборатории.

Секция заполнилась воем, похожим на квинтет альт-саксофонов. Этот звук примешивался к гулу джунглей и эхом разносился по гигантскому амфитеатру острова. Чем-то эти крики напоминали голоса китов. Время от времени звучали ритмичные фразы и трели. Звуки реверберировали и переплетались между собой.

Энди изумленно присвистнул.

— Спасибо, что взяла меня с собой, Нелл.

— Не стоит меня благодарить. Ты нам нужен.

Энди улыбнулся.

— Кажется, мне такого никто никогда не говорил, кроме моей тети.

Нелл ласково чмокнула Энди в щеку, и он покраснел от неожиданности.

— Ты к себе относишься строже, чем кто бы то ни было, Энди. Не надо так.

Энди улыбнулся.

— Жаль, что ты не моя девушка, — смущенно пробормотал он.

— Спасибо, дружок. — Нелл тоже слегка покраснела и взъерошила волосы Энди. — Но только я — ничья девушка. — Она посмотрела на него и благодарно, но решительно кивнула. — И даже не знаю, стану ли когда-нибудь чьей-то.

— Ты заслуживаешь самого потрясающего парня на свете, Нелл. Вот только не уверен, заслуживает ли он тебя.

Нелл рассмеялась и поцеловала Энди в лоб.

— Слушайте, вы просто не поверите! — прокричал Квентин с другой стороны лаборатории, указывая на ловушку, полную летающих насекомых. — Они светятся в темноте!

— Посмотрите сюда! — прокричал другой биолог.

По мере того как становилось все темнее, за окнами лаборатории появились тучи зеленых искр. Они кружили у края джунглей. Некоторые стаи соединялись и образовывали над полями спиралевидные цепочки, похожие на структуры нуклеотидов.

— Может быть, они спариваются, — сказал Квентин. — Совокупляются в полете, как стрекозы.

— Похоже на рождественские гирлянды, — сказал Энди.

— Макро-ДНК — прошептала Нелл, вздохнула и рассмеялась.

Уже двадцать шесть часов она провела на ногах, присматривая за всеми работами в лаборатории, да и всю неделю до этого спала мало и плохо.

— Пойду во вторую секцию, попытаюсь немного вздремнуть, — сказала она.

— Да, тебе стоит отдохнуть, — кивнул Энди. — Правда, говорят, там пока с электричеством не все налажено.

— Точно, зато там тихо, — устало кивнула Нелл и пошла к переходному люку.

Все ее тело вдруг стало жутко тяжелым от слабости.

— Говорят, завтра наладят дистанционные устройства и мы сможем заглянуть внутрь джунглей.

— Да. Вот Отто порадуется, когда вернется, — проговорила Нелл, обернувшись. — Присмотри за тем, чтобы последние материалы, чипы с данными и результаты вскрытия были упакованы и готовы к утренней отправке на «Энтерпрайз». То есть к пяти утра. Я собираюсь к этому времени полностью лишиться чувств. Пожалуйста, мимо меня ходи тихо, ладно?

— Хорошо, — кивнул Энди. — Спокойной ночи, Нелл!

— Пока!

Она помахала Энди рукой и открыла люк переходной камеры, от которой ко второй секции вел коридор. Войдя в коридор, она закрыла за собой люк и услышала успокаивающий шелест механизма герметизации.

Зевая, Нелл поднялась по алюминиевой лестнице внутрь пластиковой трубы, соединявшей между собой секции. Вдоль стенок трубы горели зеленые лампочки датчиков, следящих за противомикробной безопасностью.

«Все герметично, пробоин нет», — подумала Нелл.

Она открыла второй люк переходной камеры и вошла в безлюдную вторую секцию.

В течение последних двух дней ученые время от времени приходили в эту секцию, чтобы хоть немного поспать, пока специалисты из НАСА оборудуют остальные помещения.

Нелл слышала о том, что недавно доставленная третья секция оборудована двухъярусными койками, но сейчас там вовсю трудились инженеры и рабочие — отлаживали электричество и компьютерные системы.

Во второй секции пахло новым пластиком, упаковочными материалами и озоном, испускаемым электронным оборудованием. На полу валялось много мусора — мотки кабеля, наспех открытые коробки, рваные пластиковые пакеты, початые баллоны со стироформом, приспособления для открывания ящиков и еще много всякой всячины, которую предстояло выбросить. А сейчас Нелл влекла к себе любая плоская поверхность, поэтому она забралась на длинный ящик, внутри которого лежал обсервационный желоб — близнец того, что был установлен в первой секции.

Она легла на спину, подложила под голову пакет, набитый упаковочными шариками, укрылась большим пластиковым мешком и устремила взгляд в звездное небо, которое было хорошо видно через большое окно. Она увидела, как мимо, словно метеоры, пролетели несколько светлячков. На миг ей показалось, что она увидела, как кто-то смотрит на нее через стекло многоцветными глазами, но она тут же провалилась в сон.