"Ой, мамочки" - читать интересную книгу автора (Кэннелл Дороти)

Глава пятая

Если бы Христофор Колумб добрался до Иллинойса, он бы понял, что погорячился, объявив Землю круглой. Земля здесь была площе и ровнее, чем океан в полный штиль. Широкая дорога прорезала бескрайние кукурузные поля. Казалось, с минуты на минуту мистер и миссис Бентли Т. Хаскелл в шикарном авто доберутся до указателя с надписью «Тупик» и ухнут в вечность.

Я простила Бену его коварный обман. Даже поняла, почему он не забронировал билеты на рейс Бостон — Грязный Ручей. Кому охота приземляться на взлетно-посадочную полосу, которую по ночам свертывают в рулон? Справедливости ради следует также заметить, что Бен оказался совершенно не способен выразить необозримую громадность Америки в английских понятиях. Англия — это страна, которую туристы могут обозреть за один день. Доркас и Джонас, отправляясь в Чикаго, на полном серьезе считали, что сумеют прокатиться на машине до Большого Каньона, переночевать и вернуться обратно к вечеру следующего дня. Бен мыслил чуть более реалистично. Он понимал, что Грязный Ручей, штат Иллинойс, находится от Бостона на приличном расстоянии, однако полагал: это все равно что проехать на машине из Шотландии в Девон, но уж никак не из Лондона в Варшаву.

Я не жаловалась, даже когда мы остановились на ночлег в отеле "Счастливое пристанище" в Плейнвилле, штат Огайо. Мы несколько часов катили не в ту сторону, считая, что едем куда надо, и несколько миль — в нужном направлении, считая при этом, что заблудились. Я мечтала лишь об одном: рухнуть на жесткие подушки и от души насладиться своей мигренью. Чего я не могла простить Бену — так это изнуряющую жару. И причина тому — преклонение перед Кулинарами. Не винить же Бога за то, что он превратил рай в преисподнюю!

— Воды… — прошелестела я запекшимися губами.

Бен сжал мое плечо. Его палец выздоравливал не по дням, а по часам.

— Солнышко, я же предложил поднять верх.

— Не стоит портить вид.

Солнечный диск в окружении белых облаков напоминал яичницу на сковородке. Мое насквозь промокшее платье липло к телу. Может, на ком-то другом это и смотрелось бы чертовски привлекательно, но лично я между завтраком и ланчем, к своему огорчению, набрала еще несколько фунтов.

— Бен, глянь-ка вон на тех птичек.

Он последовал взглядом за моим пальцем.

— Ну и что? Летят себе по своим делам.

— Уже целый час они неотступно нас преследуют.

— Элли! — он надел те самые очки, которые якобы потерял, когда настоятельно усаживал меня за руль, — это всего лишь безобидные вороны.

— Как же! Это стервятники, которые обгрызут нас до костей в ту самую минуту, когда мы признаем, что эта жестокая страна победила.

— Ты же говорила, что тебе нравится Чикаго…

— Я его обожала. Лучше бы купила почтовую открытку. — Едва слова эти сорвались с моего языка, я пожалела, что не набросилась на Бена раньше. Выясните отношения и начните все сначала. Если знаешь, что супружество зачастую напоминает ложе из крапивы, то аромат роз становится еще слаще.

Когда мы въезжали на стоянку перед харчевней "Бревенчатая хижина", Бен с небывалой нежностью в голосе поинтересовался, далеко ли у меня лежат дорожные чеки, ибо от денег Доркас у него осталась лишь парочка долларов.

— Прямо здесь, милый! — я постучала по своей сумке, когда мы втиснулись в узкое пространство перед входом. Оптимизм переполнял мою душу. Наш брак станет только крепче, выдержав проверку на прочность. — Одну секундочку.

Бен наблюдал, как я извлекаю на свет божий огромную связку ключей, упаковку салфеток, письмо свекрови…

— Элли, — насмешливо протянул он, — ты таскаешь с собой столько барахла, полезного как рыбе зонтик.

Я откинула локон со лба.

— Вот так удача! Я нашла свою расческу! Правда, она разломилась на две части, но две даже лучше, чем одна!

— Эта забегаловка с минуты на минуту закроется.

— Глупенький, — успокоила его я, — еще только шесть часов, а в этой стране удобств и комфорта ничто никогда не закрывается. — Я высыпала на колени содержимое своей косметички. — Может, положила их в боковой карман? — Мои руки перестали суетливо шарить и затряслись.

Свет любви поблек в его глазах.

— Только не вздумай сказать, что ты их потеряла.

Я никогда не могла понять жен Генриха VIII, которые добровольно клали голову на плаху и безропотно ждали, когда обрушится удар. Теперь же, борясь за собственную жизнь, я вдруг осознала, что Бен гораздо крупнее, чем мне казалось.

— Да здесь твои чеки, здесь! Дай мне только время их отыскать.

Бен медленно свирепел, что придавало ему необычайно мужественный вид. Рык вырвался из его глотки, заставив меня вжаться в дверцу.

— Ну же, давай! — перешла я в контратаку. — Скажи, что тебе вообще не следовало на меня полагаться. Скажи, что я испортила тебе праздник! Скажи, что я спустила в трубу твои шансы стать Кулинаром!

Его ответная речь потонула во внезапно раздавшемся оглушительном раскате грома. Через несколько секунд небо потемнело, я почувствовала на лице капли дождя и вспомнила о Черном Облаке. В главе третьей "Выращивания детей из семян" подчеркивалось, что причудливые фантазии — обычное дело для беременных.

Заталкивая все причиндалы обратно в сумку, я вспылила:

— Будь любезен, дорогой, вспомни, кто именно довел меня до такого состояния и вообще притащил сюда!

Бен симулировал ангельское терпение.

— Что толку перекладывать друг на друга вину? Вспомни, ты не могла положить их в какую-нибудь другую сумку или в карман?

— Нет!

— Когда ты видела их в последний раз?

— Не разговаривай со мной в таком тоне! Я не подозреваемая в деле об ограблении.

— Я отдал их тебе в аэропорту.

— Отдал!

Дождь уже лил как из ведра, заволакивая пеленой лицо Бена и всю эту поганую историю, пока вдруг… Воспоминание ударило меня, словно нож между ребер. Вот я читаю Бену в самолете письмо свекрови, со всеми его зловещими предостережениями. И очаровательный восточный джентльмен говорит: "В этом мире очень много дурных людей". Но не мог же он оказаться злорадным вором-карманником! Хотя… стоит только вспомнить тетушку Лулу! С виду — прямо-таки Ванесса Редгрейв средних лет, а на деле сопрет золотые коронки у трупа и не поперхнется.

— О черт! — Бен плюхнулся обратно на сиденье. — Что толку рассуждать! Они исчезли. Полагаю, излишне надеяться, что ты купила "Американ экспр…"

— Банк рекламировал какой-то другой вид вклада, с премиальными в виде серебряной ложки за каждые пятьсот фунтов.

— Жаль, — вздохнул он. — Но, слава богу, у нас есть квитанции. Ведь у нас есть квитанции, правда, Элли?

Я затеребила веревочку, невесть как очутившуюся у меня в сумке.

— Ты положила их в одну папку с чеками?! — Бен вдруг увеличился в размерах, совсем как дрожжевое тесто, которое он так любит замешивать.

Из "Бревенчатой хижины" выходили люди, сытые и счастливые. Страшно подумать, что между нами и голодом стояли всего два доллара. Может, поесть, а потом сделать вид, будто мы потеряли кошелек?

Стыдись, Элли! Какое значение имеет пища, когда жизнь любимого разлетается в пух и прах. Бену незачем было мне объяснять — хоть он и объяснил, причем не раз, — что в штаб-квартире Кулинаров в Грязном Ручье ему необходимо быть в половине восьмого вечера. А значит, у нас не было времени отправиться в ближайший полицейский участок и сдаться на милость властей.

Когда было сказано все, что только можно сказать, дабы усугубить и без того поганую ситуацию, Бен вставил ключ в замок зажигания и вырулил обратно на шоссе. Воцарившееся молчание никак нельзя было назвать уютным. Бен поступил достойно — купил мне маленький пакет молока. Пока я потягивала молоко, он демонстративно затянул потуже ремень безопасности.

Дорога петляла, словно туалетная бумага, размотавшаяся на ветру. Деревья стремительно проносились мимо, а волосы мои змеями елозили по лицу, застилая глаза… Как вдруг я с удивлением обнаружила, что Бен съехал на обочину и заглушил мотор.

— Перерыв? — загрязнила я атмосферу едким сарказмом. — И это после всех твоих сетований, что времени у нас меньше, чем порядочных женщин в Америке?

Бен распластался ничком на руле. Что такое, сердечный приступ?… Он мертв! Как он мог так со мной поступить! Оставить вдовой вот здесь, посреди дикой страны, с пятью каплями молока на дне пакета! Я с силой дернула его за волосы, поднимая голову.

— Элли, у нас кончился бензин, — выдохнул Бен.

Это, пожалуй, похуже смерти. Не потеряй я дорожные чеки, он смог бы заправиться на бензоколонке возле "Бревенчатой хижины". Теперь же, если даже нам удастся пробиться сквозь эти кукурузные джунгли и добраться до живительного топлива, каковы шансы, что нам позволят расплатиться долговой распиской? Я попыталась утешить Бена, что Кулинары непременно все поймут; что, вызвав его на эту встречу, они не повернутся к нему задом и не разбегутся по домам только потому, что он опоздает на пять минут — или на пять часов. Но мои голос уносило ветром, и я совсем не была уверена, дождь или слезы струятся по моему лицу, когда ладонь Бена легла на мою.

— Дорогая, ты не должна себя винить. — В голосе его смешались усталость и героизм. — Я уже начинаю верить в Черное Облако этой самой Шанталь.

Промокнуть насквозь и перенервничать — уже достаточно противно, но чтоб еще и быть обреченными на погибель? Я просто физически не была к этому готова. Открыв сумку, я принялась рыться в поисках салфетки и нечаянно вытянула конверт с письмом свекрови. Странно, но на ощупь он вроде бы толще, чем мне запомнилось. И немудрено! В конверте мирно покоились наши дорожные чеки.

— Бен! Наверное, я запихнула их в конверт вместе с письмом, когда уронила сумочку в самолетном сортире и запаниковала. Подумать только, а я-то грешила на того безвинного восточного джентльмена…

Любимый не слушал. Вскочив на сиденье, он неистово размахивал руками, дрыгал ногами и вопил: "Спасены! Спасены!" Ветер, как по волшебству, стих, дождь прекратился, и солнце, во всем своем сияющем великолепии, прорвалось сквозь облака. А позади нас замедлял ход какой-то автомобиль. Супружеской чете почтенного вида, вероятно, почудилось, что Бен зовет на помощь. Милые ангелы-хранители! Доктор Берии Уэчлер и его жена Джори из Пеории. Вручили нам канистру бензина и, отмахнувшись от наших благодарностей, отчалили по своим делам.

— Как любезно с их стороны было прийти нам на помощь! Должна сказать, милый, моя вера в благородство человеческой натуры восстанавливается на глазах. Отныне плевать я хотела на всякие дурацкие предрассудки. Что такое, тебе что-то в глаз попало?

— Нет, родная. — На лице Бена расцвела ухмылка. — Не хочу портить тебе удовольствие, но они остановились потому, что жена читала вслух и наткнулась на чересчур волнующую сцену.

— Только не говори… только не «Мамочка-монстр»! Бен, эта жуткая книга прямо-таки преследует нас!

Он привлек меня к себе.

— Тихо, тихо! Совсем недавно это были стервятники. Ты просто очень устала, а я безмозглый идиот — втянул тебя в такое путешествие, в твоем-то положении. Давай-ка отряхнем прах этого места с наших ног. Клянусь, за всю поездку больше не позволю себе ни одного грубого слова!

Мой ненаглядный был прав. Нам следовало сосредоточиться на дороге. Если Бен как следует поднажмет, то может успеть на собрание Кулинаров вовремя.

Грязный Ручей с населением четыреста тридцать шесть человек. Его очарование — в факторе удобства. Заблудиться здесь трудновато. С одной стороны главная и единственная улица упирается в бескрайние поля, с другой — в грязную реку Иллинойс. Проезжая мимо модного магазинчика «Нелга» с выставленным на витрине пестрым платьем Один-Размер-Подходит-Всем, я подумала, что Грязный Ручей — идеальное убежище для людей с синдромом навязчивого шоппинга. Мы миновали парикмахерскую, кегельбан «Везунчик» и угловое кафе с картонным меню в окошке. Добравшись до светофора, покачивавшегося на провисшем проводе, мы поравнялись с баром "У Джимми", невзрачным кирпичным строением с дверьми в точности как в салунах Дикого Запада. Неужто сейчас ее пинком распахнет мужественный сапог со шпорами и парочка трупов шлепнется на пыльный тротуар, выписав сальто мортале? И Плохой Парень, пожевывая табак и лениво поигрывая пистолетом, велит нам убираться ко всем чертям?

— Бен, ты так и не сказал, почему Кулинары избрали Грязный Ручей.

— А кто заподозрит, что они тут проводят встречи?

— Разумно.

Пора начать волноваться по поводу впечатления, которое я вот-вот произведу. Глянув в зеркальце пудреницы, я обнаружила, что солнце как следует потрудилось над моим носом, но роптать было некогда. Череда резких встрясок — и Бен вписался в поворот. Мы уже приехали? Именно здесь то самое искомое место? Нет, если только место встречи Кулинаров не заправочная станция с доисторическими насосами. Припарковавшись рядом с ржавым газировочным автоматом, Бен объявил, что должен получить инструкции и, в случае необходимости, попросить о помощи.

— Разве нужный тебе дом стоит не на Главной улице?

Бен развернул приглашение Кулинаров и прикрыл его ладонями.

— Извини, солнышко! Ты же понимаешь, что я не оправдаю доверия, если позволю тебе увидеть хотя бы подпись.

— А меня что, доставят туда с завязанными глазами?

— Нужный нам дом называется Менденхолл, по имени первого владельца. Не будет вреда, если я скажу тебе, что Джошуа Менденхолл был виски-бароном и сколотил состояние на перегонке пшеницы. На производстве бурбона, — любезно пояснил он.

— А я-то думала, что запах реки мне грезится, — сообщила я спине Бена. Он выпрыгнул из седла — в смысле, через дверцу машины — и устремился к стеклянным дверям гаража. Вскоре к его голове присоединилась еще одна, и я разглядела указующие персты.

Боже, как я устала! Как было бы здорово с часок поваляться в ароматной ванне! Развалившись на сиденье, я разглядывала похожее на склад здание на другой стороне улицы. Это и есть спирто-водочный завод? Старина Джошуа использовал реку для перевозки виски? Сквозь брешь между гаражом и бурым домом с просевшей верандой виднелась полоска воды и что-то вроде маяка, возвышающегося на крохотном острове.

Вспомнилось предостережение тетушки Астрид — о том, что много думать вредно. Как вдруг неведомая сила вырвала меня из мечтаний и швырнула на приборную доску. Похолодев от ужаса, я сообразила, что дала задний ход.

Тот факт, что наше авто остановилось по своему усмотрению, без всякого моего участия, не помешал мне посетовать на отсутствие опыта вождения по дорогам Соединенных Штатов. Какой-то тип двинулся к машине, в упор глядя на меня. Нехилый такой молодчик, в расстегнутой летней куртке, с развевающимися желто-белыми патлами. Я бросила безумный взгляд на стеклянную дверь, за которой скрылся Бен. Но головы исчезли.

Ничего не остается, как приклеить уверенную улыбку и вспомнить, что я британская подданная.

В руках патлатый держал листок. Формуляр "сделай сам" повестки в суд?

— Не волнуйтесь, юная леди, у вашей красавицы ни малейших повреждений, а на моем драндулете легкая царапина.

— Я очень рада.

Скорей бы Бен пришел! Этот тип мне решительно не понравился. Во-первых, он словно не заметил моего очаровательного британского акцента. Во-вторых, уж больно он добродушный. Улыбка занимала всю нижнюю часть его лица, обнажая неровные зубы желтоватого, в тон волосам, оттенка. Я сидела как загипнотизированная — и взвизгнула, когда из-за плеча патлатого вынырнуло женское лицо. Дама стояла в двух шагах позади мужчины и озабоченно завязывала узлом на животе пеструю рубашонку.

— Отличный вечерок выдался! — Патлатый поднял лицо к небу, и радость преобразила его черты, подпорченные, увы, зубами.

— Да, неплохой, — сдержанно отозвалась я. Женщина изобразила улыбку, но тут же забрала ее обратно.

— Как бы ни старался грешник, он не в силах уничтожить все хорошее! Не так ли, мэм?

— Совершенно верно.

— Юная леди, меня тревожит, что вы управляете такой дорогой машиной. Впрочем, не мне вас судить. Надеюсь, вы относитесь к числу тех, кто обеспокоен злобой и греховностью, пропитавшими американское общество. — Подняв руку, чтобы пригладить волосы, он так и не опустил ее, простирая ввысь, — очевидно, не подпуская к себе грехи.

Его улыбка заставила меня невольно отшатнуться.

— Да нет, вообще-то. Все, кого я встречала в вашей стране, были со мной потрясающе добры.

— У дьявола везде есть приспешники. И нам это известно, да, Лаверна?

— Именно так, Енох, — кивнула женщина.

— Право же, мне пора ехать, — пролепетала я.

Его лицо нависло надо мной, и я отпрянула на водительское место.

— Юная леди, я должен задать вам один вопрос. Спасена ли ваша душа?

Неужто я обязана сообщать этому фарисею, что регулярно посещаю службу в церкви святого Ансельма и тружусь над возвращением Джонаса в лоно Господне, заставляя его самолично относить цветы для алтаря?

— Спасена ли моя душа? Да я очень душевно себя чувствовала, пока вы на меня не наскочили.

— На все Божий промысл. — Енох на несколько секунд склонил голову в молчаливой молитве, затем протянул мне листок, который все это время сжимал в руке. — Мы лишь однажды Проходим через эту жизнь, и безграничной мудростью путей Господних нам, возможно, более не суждено встретиться. Прочтите это, и все станет ясно. Юная леди, сегодня же вечером вы будете упомянуты в наших молитвах. А за отдельное пожертвование вы можете быть причислены к нашему Благословенному Братству.

Когда минуту спустя появился Бен, старый драндулет тарахтел в отдалении, и я поклялась себе, что не стану упоминать об инциденте, если сам Бен об этом не заговорит. Вряд ли я отправлюсь в преисподнюю за умолчание. Я взглянула на брошюру "Сто один смертный грех и с ужасом обнаружила, что это — творение Диетеологов, той самой организации, от общения с которыми моя свекровь так убедительно предостерегала в своем письме. Пищененавистники! Фанатики, которые зарабатывают дополнительные звездочки для своих нимбов, борясь за правое дело против врагов рода человеческого — поваров. Так что Кулинары вполне могут оказаться не так уж плохи.

— Солнышко? — Бен навис надо мной почти как Енох минуту назад. — Я не хотел тебя напугать.

— Ты и не напугал, я завизжала, чтобы прочистить легкие.

— Элли, я так долго отсутствовал, поскольку выяснил: для того чтобы добраться до Кулинаров, мне потребуется еще кое-что, помимо инструкций.

— Вот как? — Ох, как же я обожаю его зубы, только почему он не садится в машину, а стоит заложив руки за спину, как герцог Эдинбургский? И откуда этот затравленный взгляд и нотки отчаяния в голосе?

— Элли, Менденхолл находится на островке посреди реки.

— Милый, вот это удар… ниже пояса!

Я бросила взгляд на часы: двадцать минут восьмого. До начала заседания Кулинаров каких-то десять минут! Немудрено, что Бен так волнуется. Но конечно же, Кулинары не откажутся с ним разговаривать только потому, что он чуточку опоздает. Нельзя позволять панике дергать нас за фалды. Я предложила порулить, если он скажет, как добраться до парома.

Лицо Бена сделалось белее савана.

— Здесь нет парома.

— Ну, может, возьмем напрокат лодку?

Он распахнул дверцу машины.

— Мы теряем драгоценное время! Я купил лодку!

— Купил… что? — Перед моим мысленным взором пронеслась флотилия яхт, моторок, бригантин, танкеров. — Ты хочешь сказать, что купил лодку, даже не взглянув на нее?

— Хозяин гаража — отличный парень, хотя и не любит распространяться насчет владельцев Менденхолла. Очевидно, Кулинары позаимствовали этот дом на уик-энд. Он почему-то считает, что дело тут нечисто.

— И где же наша лодка?

— Прямо здесь. — Бен выпростал руки из-за спины и потряс оранжевым свертком немногим больше пластикового дождевика; в другой руке он сжимал пару огромных деревянных поварешек. — То, о чем ты всегда мечтала, Элли! Надувная лодка.

— А других цветов не было? — только и промямлила я.

Поскольку время поджимало, Бен принялся надувать нашу резиновую "Нелл Гвинн",[6] меж тем как я повела машину к причалу. Слава богу, она у нас с откидным верхом. Лодка увеличивалась в размерах с пугающей быстротой. Бен мог удерживать ее в руках, только встав коленями на сиденье, лицом назад. Но все равно штуковина эта изрядно смахивала на резвящегося кита. Когда я свернула на размытую дорогу, ведущую к реке, лодка едва не сбежала от нас. Я воочию представила, как она взлетит над водой, а затем подстреленной птицей рухнет в пучину.

— А она выдержит наш багаж? — Остановившись под плакучей ивой, я тщетно пыталась уцепиться за какое-нибудь место "Нелли".

Раздувая щеки наподобие бейсбольных мячей, Бен кивнул. А уже через несколько минут мы проволокли наш челн по гальке к полоске грязи консистенции недоваренных ирисок и плюхнули его у кромки воды.

— Ну-ка, позволь мне — пока ты не лопнул. — Выхватив у него рыльце лодки, я выдула почти столько же воздуха, сколько вдохнула. Ощущение было потрясающим. Наконец-то! Вот я и сравнялась со всеми прочими будущими мамочками. Теми, что втискиваются за свои рабочие столы, запудривают круги под глазами и неустанно прорабатывают поправки к законам… или же славно трудятся на домашнем фронте, в компании швабры и плиты, с выводком чудесных младенцев мал мала меньше, болтающихся под ногами.

— Быстрей! — завопил Бен.

Я едва не проглотила затычку.

Мы судорожно заметались. И вот чемоданы погружены на борт — пора отчаливать.

— Ну же, Элли, залезай! — Забравшись в лодку, Бен протянул мне руку.

Настал момент истины.

— Не могу! Я наврала тебе про свой вес. Я продырявлю ногами дно лодки! Ой! — Бен затянул меня словно пойманную рыбину. К своему месту я продвигалась, будто путаясь в неводе. Одна моя нога упорно казалась длиннее другой.

Любимый одарил меня широкой улыбкой и веслами.

— Островок прямо впереди. Ты не против погрести, пока я смою грязь с туфель, милая? Не могу же заявиться туда в столь неприличном виде, как по-твоему?

— Упаси боже! — Как ни странно, я прирожденная женщина с веслом. Вид спорта, занимаясь которым положено сидеть, не мог не вызвать у меня симпатии. Познакомьтесь: Элли Хаскелл, капитан команды школы святой Роберты. В народе больше известная как Колобок. Плюхнув поварешки в бронзовую водицу, я вдруг почувствовала, как на меня снизошло умиротворение. В воздухе витал аромат прожаренных солнцем водорослей, а мой любимый выглядел просто сногсшибательно: волосы со вкусом взъерошены, загар двадцатичетырехчасовой выдержки безупречен.

Менденхолл маячил вдали, не собираясь приближаться.

— Прямо как на диване без пружин, верно, дорогая? — Бен забрал у меня весла.

— Все еще боишься опоздать?

— Не очень. Надувание этого судна помогло прочистить мне мозги. — Мановение весла — и в мою сторону полетела пригоршня мутной воды. — В письме Кулинаров недвусмысленно говорилось об отсутствии каких бы то ни было обязательств, но парень на бензоколонке сказал, что сегодня через него прошли несколько заезжих автомобилей, и это поразило меня. Кулинары не стали бы собираться в подобном месте — где невозможно раздобыть свежие фиги даже под страхом смерти, — если бы я не был им нужен.

— А как сами Кулинары добрались до этого дома?

Мой любимый неохотно признался, что у хозяина дома есть моторная лодка, которую, видимо, отправили встречать тех, кто прибыл в означенное время… Губы Бена продолжали шевелиться, но звуковая часть его выступления оказалась утеряна. Над водной гладью внезапно взметнулся гейзер, сквозь который с ревом пронеслась моторка, пилотируемая двумя навигаторами в нарядных белых кепках.

Презрительно усмехнувшись, я свесила руку за борт.

— Милый, не слишком ли эти американцы увлекаются своими хобби? Надо же так вырядиться!

Бен вовсе не выглядел веселым… и совершенно справедливо. И почему я всегда забываю подумать, прежде чем съехидничать? Вполне возможно, это и есть моторка наших хозяев.

— Элли! — прорвался сквозь плеск волн его рык. — Это береговая охрана!

— Вот те на! — Если я быстренько помолюсь, дарует ли Господь нам дырку в лодке? Капитаны Хмурый Взгляд и Злобная Рожа подняли вокруг нас волну. Сейчас они потребуют, чтобы мы предъявили паспорта? И депортируют нас?

— Добрый вечер, господа! — Попытавшись отдать честь, Бен едва не выбил себе веслом глаз. — Вот, решил прокатить женушку.

— Можно вас попросить катать ее в более безопасном месте и подальше от других судов? — произнесли чиновники в унисон, монотонно и невыразительно, будто прокрутили сообщение на автоответчике. — Или вы выметаетесь из этих вод, или же мы вас отбуксируем!

— Да-да, конечно! — вякнула я им вдогонку.

— Чертовски унизительно, — пробурчал Бен себе под нос и, вцепившись в весла, принялся судорожно макать их в воду.

— Некоторым людям только униформа и может придать вес, — утешила его я, гневным взором прожигая дырки в удаляющихся спинах ретивых чинуш. — Не тревожься, милый, я уверена, что Кулинарам некогда глазеть в окна — они слишком заняты ожиданием тебя.

Никакого ответа — лишь ритмичный плеск воды.

Размером островок оказался не больше крупной скалы, даже когда в поле зрения возник дом.

Что за невероятный памятник дурному вкусу! Представляю себе, как виски-барон Джошуа Менденхолл стучит кулаком по столу, требуя для своей персоны всего самого наилучшего. Что он и получил. Крыша проросла четырьмя куполами-луковками, плюс еще одним — в форме колокольчика. Закопченный красный кирпич украшали металлоконструкции и изобилие решеток; кроме того, нельзя не отметить заплесневелые кровельные дранки, налепившиеся на фасад, точно рыбья чешуя. Часть окон были из цветного стекла, некоторые перекосились, и вся эта лачуга покоилась на гигантском чайном подносе — то бишь веранде.

— Бен, Менденхолл — это просто… готический ужас!

Едва произнеся эти слова, я ощутила страшное головокружение, какого не испытывала с тех пор, как меня отпустила утренняя тошнота. Вцепившись в борта лодки, я вместе с тем отчаянно цеплялась за надежду, что так странно веду себя в силу своего состояния. Лишь бы не признать, что судьба выставила нас полными идиотами.

— Бен! — С трудом встав на колени, я схватила его за руку. — Неужели ты не помнишь? Шанталь говорила о доме, окруженном водой? Мы-то из-за рва решили, что она имела в виду Мерлин-корт, но ты только посмотри на эти покрытые сажей красные кирпичи!

Ответом мне был его тревожный крик — о большем я и не мечтала.

— Сядь!

Что я и сделала — причем с таким рвением, что у Бена из руки вылетело весло. Он попытался поймать его, лодка завертелась, и не успели мы и глазом моргнуть, как оба очутились в воде.

— Прости меня, родной! — отплевывалась я. — Знаю, совсем не так ты предполагал встретиться с Кулинарами.

Заползая обратно в лодку, мой любимый доверительно заметил:

— Ты хоть понимаешь, что загубила мою жизнь?

Я не ответила. Сейчас было не время сообщать, что особнячок этот был Печальным домом.