"Спец" - читать интересную книгу автора (Дёмочка Виталий)

10

Ранним солнечным утром Виктор Шматков вышел на автостоянку, что была недалеко от его дома и где стояли две его еще не проданные машины, темно-зеленый «Лэнд» и серебристый «Эскудо». Витя торговал машинами давно, но скромно, помногу за один раз не привозил и работал в основном на заказ, поэтому жил он спокойно даже без крыши. Его бизнес приносил стабильный, хотя и небольшой доход. На безбедную жизнь хватало, и Витя его не расширял, предпочитая не высовываться, а жить скромно и незаметно.

Он осмотрел свои машины и остался доволен, джипы выглядели отлично, только вот запылились немного, на мойку из-за этого не погонишь, а вот протереть надо. Достав из багажника «Лэнда» чистую тряпку и полироль, Витя принялся за работу. Увлекшись наведением лоска, он не обратил внимания на темную «Хонду», въехавшую на стоянку. Из нее вышли три парня с бейсбольными битами и неспешно направились к принадлежавшим Вите машинам.

Один из парней пошел к «Лэнд Крузеру» и, оттолкнув от него Виктора, с силой ударил битой по лобовому стеклу красавца. Стекло с мягким хрустом прогнулось в месте удара, и по нему пошли частые мелкие трещины. С другой стороны джипа последовал еще один удар, опять хруст, и вторая половина лобового в частых трещинах.

Третий «бейсболист» проделывал то же самое с серебристым «Эскудо». Виктор в оцепенении наблюдал за вандалами, у него пропал дар речи, он только жмурился и как-то неловко приседал при каждом ударе, будто били не его машины, а его самого. Наконец он пришел в себя и завопил:

— Стойте!!! Стойте!!! Вы что?!!

— А-а-а-а-а!!! — с этим криком Витя бросился к уже размахнувшемуся для следующего удара парню, стараясь прикрыть своим упитанным делом джип: — Что вы делаете?!!

Тот парень, что от души лупил по стеклам второй джип, после очередного смачного удара почти спокойно спросил:

— А ты че, не видишь, что мы делаем?

— Хватит, хватит! Я все понял! — орал ошалевший коммерсант, продолжая закрывать машину от ударов.

Из «Хонды» вышел Стас — предводитель начинающих рэкетиров и, подойдя к Виктору, добродушно произнес:

— Молодец! Самое главное вовремя все понять, а то потом поздно будет.

— Все стекла побили. Как же я теперь? — грустно произнес Витя и с досадой бросил теперь уже ненужную тряпку на землю.

— Ну, вот теперь давай поговорим, — произнес организатор акта устрашения, — а то — я разговаривать с вами не буду, да кто вы такие. Теперь понял, кто мы такие?

Витя безнадежно мотнул головой.

— Ну, теперь поговорим, — сказал Стас, — так по сколько ты машин привозишь?

— Когда как. Когда пять, когда шесть, — ответил коммерсант, глядя в землю.

— Ну, сильно напрягать не будем, — решил Стас, — по соточке с машины будешь отстегивать. И тебе ненакладно будет и нам не просто так за тебя слово молвить, если придется. Лады?

Виктор, соглашаясь, опять мотнул головой, конечно лады, выбора-то у него все равно не было.

— Ну, вот и хорошо, — подытожил рэкетир и спросил, показав глазами на соседний ряд, — а это чьи машины тут?

— Это Красного, — взглянув на машины ответил Шматков и уточнил: — Сереги Краснова.

— Он с тобой на одном судне ходит?

— Редко. Он в основном в Ниигату.

— Понятно! А где он живет? — вкрадчиво спросил Стас.

Бандера вернулся вчера вечером, и родной город встретил его мелким моросящим осенним дождем. Слабый, но бесконечный дождь проплакал все ночь, и утро было таким же пасмурным, сырым и промозглым.

Несмотря на унылую погоду, на душе у Виталия было спокойно и радостно. Сейчас он встретится с друзьями, узнает последние новости, сядет в «Челленджер» и поедет на встречу к ней, к Ирине. Вот по кому он соскучился по-настоящему. Как же ему хотелось поскорее увидеть ее глаза, улыбку, прижать ее к себе, ощутить тепло родного тела, услышать ее милый голос и возбуждающий запах ее волос.

Он сидел в уютном кафе за не сервированным еще столом, слушал Моцарта в исполнении пожилой пианистки-таперши и мечтательно улыбался.

Наконец в дверях показал Толстый со своей подругой Лидой, симпатичной стройной блондинкой, с которой его когда-то сам и познакомил, за ними шли Скороход и Лысый. Увидев друзей, Виталий приветливо помахал им рукой, те, заметив старшего, тоже заулыбались.

— Привет! — первым подошел к Виталию Скороход.

Друзья обнялись, похлопывая друг друга ладонями по спинам. Подошел Лысый, за ним Толстый.

— Толстый! — довольно произнес Виталий, обнимая друга. — Ну что, присаживайтесь.

— Когда приехал? — спросил старшего Скороход, когда все расселись по местам.

— Да я вчера еще приехал, — ответил Виталий и, повернувшись к Лиде, сидящей с ним рядом, спросил: — Привет! Как жизнь молодая?

— Привет! — произнесла она и вместо ответа очаровательно улыбнулась.

— У вас уже скоро юбилей, — то ли спросил, то ли констатировал Виталий, с улыбкой глядя на Лиду.

— Уже год как вместе. Конечно юбилей, — ответил за нее Толстый, разворачивая салфетку и аккуратно раскладывая ее на коленях.

— Ну, а я что говорю, по нынешним временам это уже серебряная свадьба, — говорил улыбающийся Виталий.

Подошла рыжеволосая официантка, вежливо поздоровалась и спросила:

— Что будите заказывать?

— Принесите нам страусиные яйца и филе из крокодила, — попросил Скороход с серьезным видом, искоса взглянув на девушку.

За столом все заулыбались, а вышколенная официантка продолжала невозмутимо ждать настоящего заказа, глядя на Бандеру. Она давно знала Виталия и его друзей, которые часто здесь обедали и всегда заказывали одно и то же, и сейчас она знала, что заказ будет «как всегда», за исключением разве что незнакомой ей девушки. Остроумную шутку Скорохода она пропустила мимо ушей.

— Не умничай! — обратился Виталий к юмористу и, взглянув на девушку, произнес: — Принесите нам первое и второе.

— Что именно? — вежливо уточнила девушка.

— Без разницы, — улыбнулся Виталий и посмотрел на парней. — Они непривередливые. Их в лагерях не очень-то баловали.

Затем он повернулся к Лиде и спросил:

— Ты что будешь?

— А третье? — встрял в разговор Скороход.

— Третье на диете, в санчасти, — ответил ему Виталий.

— Я в отряде всегда на диете был.

— А-а, ну да! Ты ж у нас в туббараке был. Принесите ему молока стакан, водой разбавленного.

— Водой разбавленного нет, — ответила официантка, уже привыкшая к юмору Бандеры.

— Нету?! — притворно удивился Виталий. — Ну тогда чаю им.

— Так, ты что будешь? — вновь спросил он у Лиды.

— Салат с хрустящей ветчиной и кофе, пожалуйста, — сказала она, глядя на официантку.

— Все, — подытожил Виталий.

Девушка молча удалилась.

— И все?! — удивленно спросил Толстый у Лиды.

— Да, — подтвердила она.

— Тоже, что ли, на диете? — спросил у нее Виталий.

Лида только улыбнулась, показав милые ямочки на щеках.

— Ну, что тут у вас? Виделись? — уже серьезно, без улыбки, спросил Виталий, глядя на Толстого.

— Виделись, — ответил тот, — держаться. Завтра месяц кончается. Их на тюрьму увозят, надо им баул загнать.

Подошла официантка, принесла заказ.

— Загоним, — сказал Бандера, когда девушка отошла, — что адвокаты говорят?

— Адвокаты говорят, что если они будут стоять на своем, то они все сделают… «в состоянии аффекта», — объяснил Скороход.

— Это если шустрые не расколются. Они постолько не сидели никогда, — сказал Лысый.

— Ну, — согласился с товарищем Толстый, — наших-то не прессуют, а как они себя ведут, хрен его знает.

— Надо бы с Шустрым увидиться, — сказал Скороход. — Перетереть эту тему с ним. Он-то связь держит с ними, в курсе.

— А он что, в городе? — спросил Виталий.

— А он и не уезжал, вроде, — ответил Толстый.

— Я сам с ним увижусь, — сказал Виталий. — Что еще нового?

— Да игровые тут оборзели, начали рыночных комерсов закатывать, чтобы те им бабки отстегивали с продаж, — сообщил Скороход.

— Да ты че! — удивился Бандера.

— Ну, — подтвердил слова Скорохода Лысый, — долбят всех, я тебе говорю.

— Красный наш тоже попал, — добавил Толстый. — Говорит, жути нагоняют конкретно. Кого-то даже прессанули для страху.

— Денег им все мало, — продолжал Скороход. — Я-то думал раньше, что они в натуре играющие. Ну, думал, обладают люди, молодцы. А они там просто разводят народ в нагляк. Я ведь тоже на нарах не зря парился, сам знаешь. Дай думаю как-то, ну вот на днях, зайду, масть проверю. Там тоже порой суммы неплохие проплывают. Ну захожу, там гостям всегда рады.

Бандера слушал Скорохода очень внимательно и крайне заинтересованно, для него это было новостью, и новость была не из приятных, задет его основной наводчик с рынка.

— Особенно тем, кто с деньгами, — усмехнувшись, продолжил свой рассказ Скороход. — Садимся играть. Я на всякий случай только пятьсот баксов с собой взял, чтобы тормоз наверочку был. А тут масть как поперла, сам не ожидал, но дело не в этом. Прокололись они, Стасик трех вальтов сбросил, когда у меня больше было, а я просек, когда колоду взял. По-любому они карты мои знали. Или глазки стоят, или еще что-нибудь. Глушануть их надо.

— Тем более повод есть — за Красного, — добавил Толстый.

Бандера молча пил чай и думал. Пресечь, конечно, надо, но тихо и аккуратно, нельзя сейчас поднимать волну, с пляжем еще все не улеглось. Эту тему надо обмозговать спокойно, но мысли его сейчас были далеки от этого. Но ничего, придумаем что-нибудь.

Он поглядел на своих парней и твердо сказал:

— Подумаем на эту тему. Но только не расчувствуйтесь, больше бойни никакой не будет. Пляж — это другое. Сами видели, что они творили.

Виталий помолчал, молчали и его друзья, по лицам их нельзя было понять, согласны ли они со старшим или опять думают по-другому, более воинственно. Как бы там ни было, никто ему не возразил, а сам он твердо решил, что хватит крови, хватит этих разборок с мордобоем и резней, прошли те времена, канули в лету. Во всяком случае, ему этого очень хотелось, и он приложит к этому все усилия, но не сейчас. Сейчас его мысли были заняты лишь одним — предстоящей встречей с Ириной. Только о ней он хотел сейчас думать, только о ней.

Виталий улыбнулся и, переводя разговор на другую тему, сказал:

— Я тут вчера «Поджерик» по дороге поймал, — рассказал он об очередной подставе, — ничего такой — в поряде… Кстати, посмотрите, делают, нет, а то мне некогда. Съездить еще надо, — сказал он, уже вставая, — ну, все, давайте.

— Пока!

— Давай, пока!

— Если что, созвонимся, — сказал Толстый.

— Если что, я на связи, — произнес Виталий и вышел из ресторана.

— Ты смотри, а! Не успел приехать, сразу к ней побежал, — сказал Лысый, глядя вслед уходящему Виталию.

— Любовь — хуже поноса, — философски изрек Толстый.

И тут же получил смачный подзатыльник от подруги, которая придерживалась совсем противоположного мнения, а возможно, просто само сравнение этих вещей для нее показалось кощунственным.

Лысый и Скороход рассмеялись весомости аргумента в этом маленьком споре, а Толстый, возмущенный методом ведения спора, заорал:

— Че, я не так сказал что ли?!

— Да нет, Лид, он просто раньше был совсем другим человеком, — заступился за Толстого Скороход, имея в виду Бандеру.

— Угу! — с сомнением потянула она.

— Ты бы знала его раньше, вообще бы рот не открывала, — обиженно проговорил Толстый.

Он опять не попал в точку, Лида отвесила подзатыльник ему молча, рот она не открывала. На этом небольшой спор утих.

Виталий, выйдя из ресторана, уселся за руль «Челленджера» и задумался. И думал он вопреки своим желаниям не об Ирине, а о только что произошедшем разговоре. Мысли как-то само собой сместились на эту тему.

«Каталы, каталы», — вертелось в его голове.

В памяти всплыл вдруг давний эпизод из его прошлой жизни.

Удивительная вещь память человеческая, вот ведь вроде бы все прошло, быльем поросло, забылось, но возникнут вдруг ниоткуда по неведомой причине тени былого прошлого и терзают душу, щемят, не дают уснуть. У него эта часто бывало, особенно после встречи с Ириной. Нет, с прошлым расстаться невозможно, невозможно от него избавиться, стряхнуть его с себя, сбросить, как старую, грязную, поношенную одежду. Нет-нет, да и достанет тебя призрак былого, кольнет в сердце острой заточкой, сожмет душу костлявой ледяной рукой.

Но сейчас был совсем другой случай. Этот призрак прошлого мог оказаться весьма полезен, хотя какой же он призрак, вот и телефон его в записной книжке. Виталий повел пальцем по странице, вот, Волков Денис, дальше шел номер телефона. Не привыкший откладывать дела в долгий ящик, Виталий достал из кармана телефон и набрал номер.

Пока шло соединение, он вспоминал подробности первой встречи с Денисом.

«Кто тогда был… Лева, по-моему… ну да, Лева…»

В камере тогда вырубилось электричество. Кто-то в темноте стучал в дверь и орал:

— Начальник, когда свет будет?

— Налоги заплати — и будет тебе свет, — спокойно ответил ему голос вертухая из коридора.

Бандере, держащему горевшее полотенце под эмалированной кружкой с чифирем, надоело это бессмысленное пререкание и он крикнул:

— Да не долбись ты! Сейчас они генератор свой врубят, да будет свет.

Чифирь уже начал закипать, когда сидевший рядом «смотрящий» сказал Бандере:

— Там Волчек заехал, местный, иркутский. Говорят, катает конкретно, заряжает и все такое.

— Давай подтянем. Может пригодится, — предложил Лева, держащий кружку над огнем.

— Зови, — согласился Бандера.

— Волчек! — позвал Лева.

— Да, — отозвался тот.

— Подойди.

Волчек на ощупь двинулся к ним из угла камеры.

— Здорово! Говорят, ты хорошо катаешь? — приветствовал его Бандера.

Волчек действительно оказался каталой высокого класса, Бандера со своим другом решил проверить его тогда и сыграть с ним. Результат превзошел все ожидания, и впоследствии, пока они сидели в иркутской тюрьме, он принес им много пользы, мог помочь и теперь…

Наконец телефон соединился с набранным номером и на другом конце ответили.

— Волчек?! — улыбаясь, спросил Виталий. — Здорово!.. А догадайся с трех раз…

Поговорив с приятелем, Виталий завел двигатель, и джип тронулся с места.

Проехав несколько кварталов по мокрым улицам, он остановился возле цветочного магазина «Орхидея», название которого говорило само за себя, и через несколько минут Виталий вышел из него с огромным букетом цветов.

Он осторожно положил цветы на заднее сиденье и, свернув на улицу Чичерина, поехал к зданию Педагогического института, где училась Ирина. Через несколько минут должны были закончиться занятия, расписание Виталий знал наизусть.

Он остановил машину у здания института и приготовился ждать. Но ждать не пришлось, буквально через минуту он увидел Ирину, и сердце его заколотилось чаще.

Она, без зонта, в белом свитере и темных брюках, соблазнительно облегающих ее безукоризненные бедра, прижимая к груди стопку книг, спускалась по институтским ступенькам. Ирина шла по аллее тротуара, не обращая внимания на мелкий назойливый дождь, думая о чем-то своем.

Виталий смотрел на нее, и сердце его сжималось от нежности. Как же он любил ее! И как боялся ее потерять! Она изменила его мир, его жизнь, ничто не осталось прежним после встречи с ней. Это чувство окрыляло его, делало счастливым, наполняло жизнь смыслом, совсем новым смыслом, недоступным ему раньше. Он удивлялся этому чувству, радовался ему и боялся его. Боялся потому, что понимал, насколько беззащитны и уязвимы люди, которые по-настоящему кого-то любят.

Виталий включил передачу и медленно, на холостом ходу, пустил джип вслед за Ириной. Перед следующим перекрестком он прибавил скорость и свернул направо, перекрывая машиной дорогу. Высунув в окно улыбающееся, счастливое лицо, он спросил:

— Девушка, вам не холодно под дождем? Давайте я вас подвезу.

Ирина увидела его и радостно рассмеялась, она только что думала о нем, скучала, она, так же как и он, ждала встречи. И вот он здесь, сидит, смотрит на нее и улыбается, так улыбаться может только он.

Она подошла к машине и села на заднее сиденье рядом с букетом, но даже не заметила цветов, она смотрела только на Виталия. Он, повернувшись назад, обхватил ее голову рукой и, прежде чем прижаться губами к ее губам, прошептал:

— Здравствуй, моя маленькая!

После долгого поцелуя Виталий взял букет с сиденья.

— Это тебе!

— Ну зачем? — спросила она, прижимая цветы к лицу.

— Как зачем?! — сделал удивленный вид Виталий. — Сегодня же у нас юбилей!

— Какой?! — искренне удивилась она, никакая памятная дата ей на ум не приходила.

— Да, ты что, Ириска, совсем забыла? В этот день мы с тобой познакомились, — объяснил Виталий, выезжая на улицу.

— Мы познакомились с тобой в декабре, — не согласилась она.

Виталий немного помолчал, затем, улыбнувшись, произнес:

— Знаешь, пока ребенку не исполнился год, его день рождения празднуют каждый месяц.

— У нас же ведь нет ребенка.

— Если бы ты отдалась мне в день нашего знакомства, сегодня у нас уже был бы ребенок, — улыбаясь, проговорил Виталий, глядя на нее в зеркало заднего вида.

Она рассмеялась и прижалась к нему головой, обняв рукой за шею.

— Сегодня девять месяцев?! — удивленно-восторженно зашептала она ему в самое ухо.

— Да, — с некоторой гордостью ответил он.

Ирина тесней прижалась к нему.

— Но я так сильно привык к тебе за это время, без тебя уже не смогу, — сказал Виталий и провел щекой по ее немного влажным от дождя волосам.

— А ты бы хотел иметь своего ребенка, — вдруг спросила его Ирина.

Виталий на секунду задумался и честно ответил:

— Не знаю, — и, помолчав, добавил: — Раньше я всегда хотел иметь своего сына. Но я… не хочу ждать, пока он подрастет до того возраста, когда я смогу его воспитывать. Мне больше нравится возиться с твоим.

— А своего ребенка тебе хочется? — не унималась Ирина.

— Мне больше нравится твой. Из него может вырасти мужчина. А своего у меня все равно не получится.

— Почему?! — изумленно спросила Ирина.

— Я импотент, — серьезно сказал он.

Оба рассмеялись, уж она-то знала, какой он импотент. Этой шуткой Виталий хотел уйти от темы. Но не тут-то было!

— Ну, скажи правду, — вновь попросила она.

Виталий давно заметил, что Ирину сложно увести от темы разговора, если она этого не захочет, и все же он решил попробовать еще раз.

— А куда мы едем? — спросил он.

— Не знаю.

— Ну… ты цветы куда поставишь?

— Отвези меня к маме, — попросила она.

— А она тебе вопросы задавать не будет?

— Ну будет… наверное, — неуверенно ответила Ирина.

— Но ты найдешь, что сказать?

— Найду, — сказала она, и хитро посмотрев на него, добавила: — А ты опять ушел от темы. Ну, почему ты не хочешь сказать правды? Ведь это все-таки не твой ребенок.

«Надо же! Опять не получилось. Ей бы следователем работать!» — улыбнулся про себя Виталий, а вслух серьезно сказал:

— Если я не знаю, хочу ли я иметь своего ребенка, это значит, что я уже в сомнениях, а если сомневаешься, то лучше не иметь. А насчет твоего ребенка у меня нет сомнений, он мне нравится. Так что, если ты когда-нибудь все-таки разведешься со своим мужем. Вот, черт! Опять про него вспомнил! Блин! Зарекался же не вспоминать про него! Сам себе настроение испортил, да еще в такой день…

У Виталия действительно всерьез портилось настроение, когда он вспоминал про мужа Ирины. Ни у одного любовника, наверное, не возникает приятных ассоциаций при упоминании мужа, но у Виталия это проявлялось особенно остро. Она была не просто его любовницей, он любил ее, любил всем своим существом. И представить с ней рядом другого, знать, что тот другой каждый вечер ложится с ней в постель, трогает ее, это было выше его сил. В эти моменты он испытывал приступы ярости, злобы на него, на себя, но изменить сложившуюся ситуацию не мог, на Ирину влияют родители, она должна была решить сама, как ей быть. Он не хотел подталкивать ее ни к какому решению.

— Ну, перестань, пожалуйста. Представь, что его нет, — говорила Ирина, успокаивающе поглаживая его по плечу.

— Вот когда он не будет спать с тобой, пользоваться твоим телом, тогда и представлю, — все еще злясь на себя за неприятные воспоминания, сказал он.

— А вдруг скоро так и случится, — прошептала она ему на ухо.

— Ты серьезно? — обернулся к ней Виталий.

— Да, — тихо произнесла Ирина, прижимаясь к его плечу щекой. — Я люблю тебя.

— И я, — выдохнул он, постепенно успокаиваясь.

Ирина сидела в кухне своей квартиры перед маленьким зеркалом и заканчивала делать макияж. Оставались последние штрихи, когда громко хлопнула входная дверь. На кухню вошел Олег — муж, губы его были плотно сжаты, в глазах светились недобрые огоньки. В руке Олег держал какие-то листки.

— Ты где была? — резко, почти грубо спросил он, проходя на середину и принимая воинственную позу.

Это было необычно. Материально он сильно зависел от ее родителей, своим теперешним положением он был полностью обязан браку с ней, он понимал это и поэтому обращался с ней если уж не мягко и нежно, то, во всяком случае, вежливо.

Сейчас же он смотрел на нее так, будто хотел ударить. Может быть, действительно хотел, только боялся, что скажет теща и особенно тесть. По природе своей Олег был подл и трусоват, Ирина это поняла и удивлялась, как не замечала этого раньше.

— У мамы, — спокойно ответила она, не глядя на мужа и продолжая заниматься своим лицом.

— Угу! — с сомнением потянул он, и губы его сжались еще плотнее. — Вот это, вот, что? Что это? — заорал он, брызгая слюной и тряся в воздухе бумажками, что были зажаты в его руке. — Или, скажем так, кто это? Один и тот же человек тебе звонит по десять раз на день. И ты ему тоже звонишь. Я, кстати, проверял, голос мужской. Ну, как ты мне это объяснишь? — Олег бросил листки на стол перед Ириной. — Как? Как? Что молчишь? — он оперся на стол кулаками и навис над ней. — Хорошо я тебе это объясню.

Ирина сидела за столом, слушала крики мужа, но не произносила ни слова, только нервно теребила колечко на среднем пальце левой руки. Больше врать она не могла, да уже и не имело смысла. Из глаз ее потекли слезы, она уже хотела во всем признаться мужу, но никак не решалась.

— Что, — продолжал кричать Олег, — роман завела, да? Я устою тебе роман! Я покажу тебе похождения! Ну, что? Как ты мне это объяснишь? Как ты мне это объяснишь, потаскуха?!!

Ирина первый раз за все время разговора подняла на него полные слез глаза и тихо, но твердо сказала:

— Я не потаскуха. Я люблю его.

Олег распрямился, это признание распалило его еще больше.

— Я покажу тебе такую любовь!! Я тебе такую любовь покажу!! — гневно говорил он, тряся кулаком в воздухе, — И не только я.

Он нервно заходил по кухне, засунув руки в карманы брюк.

— Сейчас поедем к твоим родителям, расскажем им, какую они дочь воспитали! У мамы сейчас день рождения, заодно сделаем ей подарочек!

В этом был весь Олег, он неслучайно выбрал этот день, день рождения матери Ирины. Скорее всего, он знал о ее романе с Виталием и раньше, но для скандала выбрал именно этот день, зная, что в доме будут родственники, гости — известные в городе люди, и семейные разборки в этот день как нельзя более некстати. К тому же он знал, что Ирина любит своих родителей и ни за что не захочет их огорчать в такой день. А это хорошее средство для шантажа, и он не собирался упускать этой возможности. Расчет его оказался верным, мелкий, подлый шантаж удался.

— Не надо, пожалуйста! — попросила его Ирина, смытая слезами тушь текла по ее щекам.

— Ах, не надо! — торжествовал он.

Теперь можно было навязывать свои условия, и он не преминул этого сделать.

— Тогда слушай меня! — уже уверенным голосом хозяина положения диктовал свои условия Олег. — Сейчас мы вместе поедем и скажем ему, что вы больше не встречаетесь. Ты меня поняла?!

Ирина сидела, опустив голову.

— Ты меня поняла?!! — повысив тон, повторил свой вопрос Олег, он наслаждался своим хозяйским положением и хотел слышать ответ.

Ирина едва заметно кивнула головой.

— Иначе ты сама знаешь, что с тобой будет, — продолжал он и, несколько понизив тон, спросил: — Как его зовут?

— Виталий… — едва слышно выдавила из себя Ирина.

— Дай-ка мне твой телефон, — сказал Олег, хватая лежащий на столе телефон.

Он опустился на стул и набрал номер Виталия. Ему ответили.

— Да это не твоя маленькая, — ехидно проговорил Олег в трубку.

Он хотел сказать что-то еще, но Виталий отключил телефон.

— Ну что, моя маленькая?! — издевательски произнес Олег, глядя на поникшую Ирину. — Любовнечек-то трубку бросает.

Он еще раз набрал номер, поднес телефон к уху.

— О, смотри, сбрасывает! Не хочет говорить со мной. Ты думаешь, он тебя любит? Да ты нужна ему только для постели!

Олег опять набрал номер Виталия и опять неудачно.

— О, боится за тебя говорить! — сказал он и в очередной раз набрал номер.

На этот раз Виталий ему ответил.

— Виталий? Нам нужно с тобой встретиться, поговорить. Я думаю, ты понял кто? Да… Мы вместе будем…

Ну, скажем так, часиков в семь, у «Горизонта». Как? Тебя устроит? Ну, вот и хорошо… Ну, все…

Олег выключил телефон и швырнул его на стол, глядя на плачущую жену.

Ровно в семь они встретились. Ирина сидела на лавочке, ни на кого не глядя, Олег и Виталий стояли рядом, друг напротив друга.

— Скажем так, что мы теперь все делать будем? — спрашивал Олег, глядя на Виталия и делая ударение на слове «все».

— Я ничего не буду делать, — скрестив руки на груди, спокойно отвечал ему Виталий, — а вам, мне кажется, нужно разводиться.

— Скажем так, это тебе так кажется, — естественно не согласился с предложением Олег.

Брак с Ириной для него был карьерой, он давал ему социальный статус, положение в обществе. Сам-то он из себя ничего не представлял, все, что у него теперь было, дал ему хозяин той компании, в которой он когда-то работал простым продавцом и на дочери которого ему посчастливилось жениться. И вот так просто, за здорово живешь, уступить все это кому-то?! Нет уж, извините!

— А я так думаю, что это тебе нужно отстать от нее, — продолжал Олег. — Скажем так, оставь ее в покое и дай нам спокойно жить.

— Да не будете вы спокойно жить, — тихо и уверенно проговорил Виталий. — Не любит она тебя… да и ты ее.

— Скажем так, я сам знаю, люблю я ее или нет, — начал злиться Олег. — И не тебе решать, что нам делать! Скажем так, оставь нас в покое и дай нам спокойно жить!

— Ты называешь это жизнью? — едва слышно, с какой-то скучной интонацией спросил его Виталий.

Олег, явно нервничая, зачастил:

— Скажем так, пока тебя не было, унас все было нормально. У нас все было хорошо, мы нормально жили.

Он наклонился над Ириной, обращаясь к ней, ища в ней поддержку, продолжил:

— Ну, скажи: у нас все было хорошо, — он вновь посмотрел на Виталия. — Скажем так, у нас и будет все хорошо, если ты нас оставишь в покое. Мы будем нормально жить.

Молчавшая до сих пор Ирина, подняла на мужа полные тоски глаза и тихо произнесла:

— Да не будем мы уже нормально жить… Никогда не будем… Неужели ты этого не понимаешь?

Нет, Олег этого не понимал, мало того, что он просто не хотел этого понимать, так еще и определение «жить нормально» для него имело совершенно иное значение, чем для Ирины или Виталия. Когда он произносил или слышал слова «жить нормально», воображение его рисовало не те картины, что представлялись влюбленным в их мечтах о нормальной жизни.

— Будем!!! — закричал Олег. — Если я говорю, будем, значит будем! Скажем так, если ты оставишь нашу семью в покое, у нас все будет хо-ро-шо!

Он присел на корточки рядом с Ириной.

— Ну, пойми же! Пойми, у нас ребенок, — эту фразу он произнес совсем другим голосом, вкрадчиво, чуть ли не нежно, пытаясь надавить на ее материнские чувства.

— Это мой ребенок.

— Скажем так, это наш ребенок. Я официальный его отец, — Олег стучал пальцем себя в грудь. — Ну, ты же прекрасно знаешь.

Он обращался то к Ирине, то к Виталию, смотря на них поочередно.

— Скажем так, пока тебя не было, у нас все было хорошо. И я, как официальный ее муж, я тебя прошу, я очень тебя прошу, оставь нашу семью в покое. До тебя у нас все было хорошо и будет все хорошо, если ты отстанешь от нас. Я официальный муж, я официальный отец. И я никому не позволю отнять у меня мою семью.

— Да ты верный ход сделал, женившись на ней официально и усыновив ее ребенка, — произнес Виталий, он давно уже узнал о муже Ирины все, что ему было нужно, и относился к нему с явным презрением.

— Скажем так, я не делал никакой ход. Я люблю ее, она любит меня, — понес прерывающимся голосом Олег. — Я узаконил наши отношения.

— Да ты не ее любишь, — с некоторой насмешкой сказал Виталий, глядя на «официального мужа-альфонса», он был ему противен до тошноты. — Ты отца ее любишь, потому что прекрасно понимаешь, что если бы не он, то кем бы ты был. Да, никем. А на счет любви, ты у нее сам спроси, любит она тебя или нет. А я посмотрю, может, это она меня обманывает.

Пока Виталий говорил, Олег продолжал, что-то бубнить про свою самостоятельность, про то, что он самостоятельно обеспечивает семью, но Виталий, услышав весь этот бред, резко оборвал его словесный поток.

— Да это ты ее родителям расскажи!

Ирина с укором посмотрела на Виталия. Из всего того, что здесь сейчас говорилось, она уловила только самое обидное для нее.

— Виталь, ну как ты можешь? Я же люблю тебя, могу сказать это хоть при ком!

— И при отце с матерью сможешь? — ехидно и зло спросил ее Олег. — Давай! Давай сейчас поедем к твоим родителям, — предложил он с торжествующей улыбкой, он отлично знал, что она этого не сделает. — У мамы как раз день рождения! Сделаем ей подарочек!

Скажем так, я отлично знаю, что они тебе скажут. И ты это отлично знаешь! Знаешь ведь, да? Ты же прекрасно знаешь своих родителей!

— И ты этим пользуешься! — разгадал его игру Виталий. — Ладно, давай так. Я на твое место не претендую, не хватало, чтоб меня еще альфонсом назвали. Это тебе все равно…

— Каким еще альфонсом?! — взвился Олег. — Ты хочешь сказать, что это я альфон…

— Не перебивай! — перебил его Виталий. — Дай я скажу. Я не собираюсь на ней жениться и жить с ней вообще. Я уже говорил ей об этом. Если не хочешь разводиться, оставляй это все себе, живи с ней, только спите в разных комнатах и все.

— Ты в своем уме?!! Ты соображаешь, что говоришь?!! Так, скажем так, я законный муж, и это моя жена и нам… и… мне решать, что нам делать!

— Да не хочет она с тобой жить и быть с тобой вообще. Ты найди себе другую и встречайся с ней потихоньку. Я понимаю, что тебе так важно твое теперешнее положение и все те привилегии, которые дает тебе твоя теперешняя фамилия. Оставляй все это себе, а мы будем встречаться с ней потихоньку. Никто ничего знать не будет, и все будут счастливы.

— Кроме меня! Я не допущу это ни в коем случае! Скажем так, я люблю ее, мне никто не нужен, я муж, я буду с ней жить! Скажем так, я не соби…

— А давай скажем так! — резко перебил его Виталий, которому до смерти надоели его бесконечные «скажем так». — Пусть она сама выбирает, с кем ей быть. А то что-то ты ее мнения совсем не спрашиваешь.

— Хорошо, — согласился Олег, имея за душой козырь, — пусть решает. Ну, давай! Давай решай! И сейчас мы все вместе едем к твоим родителям и сообщим им о твоем решении!

Он знал, какое решение приняла бы она, не будь его давления, и знал, какое решение будет сейчас, после очередного упоминания о родителях. Будет мало, так он пройдется еще насчет дня рождения мамочки и все такое…

— Ну, давай, говори! Ты же знаешь, что потом будет, — он просто дразнил Ирину. — Ну, давай-давай! Ну, скажи ему, ну! А! Может, ты меня стесняешься? Хорошо я отойду.

Олег отошел на несколько шагов в сторону и повернулся к ним спиной, он был абсолютно уверен в своих расчетах.

После того как Олег оставил их, Ирина подняла на Виталия свои большие, полные грусти глаза и долго-долго смотрела на него. А он смотрел на нее и ждал, ждал ее решения. Возможно, сейчас решалась его, их судьба, но он согласится с любым решением.

А Ирина все смотрела и смотрела на любимое лицо, пока слезы не навернулись на глаза, и лицо его стало расплываться. Тогда она проговорила, тихо, еле выдавливая из себя слова:

— Виталичка, я очень тебя люблю, но нам нужно расстаться.

Виталий не произнес ни слова, он повернулся и медленно пошел к своей машине.

Она смотрела ему вслед и ей казалось, что она видит его в последний раз. Силуэт его начал сильно расплываться — слезы застилали глаза.

Видя, что Виталий уходит, Олег бросился за ним со словами:

— Подожди… ты совсем уходишь? Мы теперь можем жить спокойно?

Но Виталий не слышал его, у него в голове, как колокол, стучали слова любимой, мозги его затуманились. Для него этот удар был даже больнее потери погибших друзей.

— Постой! — кричал в догонку Олег.

Но «Челленджер» уже тронулся с места и через секунду скрылся за поворотом.

Прошлым разговором с Виталием и его результатами Олег не удовлетворился. Он хотел обезопасить себя всячески, застраховаться от любых случайностей. Поэтому он уже на следующий день обратился к частному детективу, агентство которого бралось за любую работу.

— У меня есть подозрения, что он хочет украсть моего ребенка, — говорил он сыщику, сидя напротив него в небольшой комнатке детективного агентства, — с целью получения большого выкупа.

Детектив, мужчина уже в возрасте и проработавший до самой пенсии в милиции, сразу усомнился в данной версии, однако вида не показал. По роду своей деятельности он знал Бандеру не хуже Олега, поэтому и сомневался. Но клиент есть клиент, как говорится, кто за девочку платит, тот ее и танцует.

— Я о нем, скажем так, навел кое-какие справки, — продолжал Олег. — Он неоднократно судим за тяжкие преступления. От такого, скажем так, всего можно ожидать. По этому я и обращаюсь к вам, к частному детективу. Мне необходимо установить за ней дневное наблюдение. Докладывайте мне обо всех ее контактах, особенно с ним, если таковые будут.

— Нам нужно составить и подписать договор, — сказал детектив.

— Да-да, конечно. Вот тут ее фотографии. Ну., его в лицо, я думаю, знаете? Да?

Сыщик согласно кивнул головой, когда-то он несколько лет руководил шестым отделом УВД, который впоследствии назвали УБОП, еще бы ему не знать Банина.

— Вот машины, на которых она может ездить, — Олег выкладывал на стол фотографии и бумаги, к посещению он подготовился основательно. — Это вот сотовый телефон, это домашний… ну… если будете устанавливать прослушку. А вот его машина, на которой он ездит…

Закрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья, Виталий сидел за рулем «Челленджера», припаркованного на привокзальной площади. Он не спал, не дремал, просто сидел и ждал прибытия иркутского поезда. Настроения не было никакого, ни плохого, ни хорошего, пусто как-то.

Он вставал утром автоматически, не радуясь предстоящему дню и не ожидая от него ничего. По привычке ехал по делам, по привычке разговаривал с людьми, по привычке улыбался или наоборот распекал кого-то, но внутри не ощущал ничего, кроме пустоты. И пустота-то эта была какой-то ни холодной, ни горячей, ни щемящей и оставаться в ней не хотелось, и вырываться сил не было, не было и желания. Желаний вообще никаких не было, даже элементарных пить, есть, спать. Когда надо, он ел, но вкуса не ощущал, когда надо, он спал, но снов не видел, просто это было надо, и он это делал.

Объявили прибытие иркутского. Виталий, открыв глаза, смотрел, как медленно двигались зеленые вагоны, двигались-двигались и наконец встали.

Из разом открывшихся дверей потянулись пассажиры с чемоданами, пакетами, ящиками, мешками. Приехавших было немного, и Виталий сразу заметил высокого парня, в кожаной зимней куртке с большой спортивной сумкой через плечо. Это был Волчек — Денис Волков, его-то и встречал Виталий.

Увидев Дениса, Виталий слабо улыбнулся, но и эта грустная улыбка быстро растаяла на его лице. Подождав, когда Волчек подойдет поближе, Виталий вышел из машины и встал рядом так, чтобы Денис его заметил.

Они обнялись, поздоровались.

— Как доехал? — спросил Виталий.

— Да, ничего, нормально. Клиентов только хороших не попалось, — ответил Денис, не привыкший, по всей видимости, терять время даром.

— Да они рожи твоей хищной боятся, — пошутил Виталий. — У тебя же на лице все написано.

Денис хмыкнул, принимая шутку, и пошел садиться в машину.

Когда друзья сели в машину, Виталий посмотрел на его куртку и спросил:

— У вас что, уже зима началась?

— Ну, холодно уже, — ответил Денис, — Ну, так рассказывай, зачем вызвал?

— Да игровые тут наши начали гриву задирать, — медленно и как-то равнодушно выговорил Виталий. — Надо их наказать.

— Интересно! — удивился Денис. — Насколько я тебя знаю, по части кого-нибудь наказать, лучше тебя и нет никого.

— Не, Волчек, зачем кровь проливать, когда можно технично все сделать.

— Ну! — согласился Денис. — И чужими руками.

При этих словах Бандера строго посмотрел на приятеля, тот моментально оценил его взгляд и, улыбнувшись, давая понять, что это шутка, сказал:

— Да ладно-ладно, сделаем. Отход обеспечишь?

— Конечно нет, — серьезно ответил Виталий, — Пусть тебе по седлу дадут и деньги заберут.

Голубые глаза Волчка округлились.

Бандера изобразил на своем лице нечто вроде улыбки, давая понять, что это тоже была шутка. Бывшие зеки, привыкшие подкалывать друг-друга, молча улыбнулись. Один-один.

Виталий повернул ключ в замке зажигания, запуская двигатель, левая рука привычно потянулась к рукоятке переключения скоростей, но неожиданный вопрос Дениса остановил ее, заставив замереть в воздухе.

— От тебя что, любимая жена ушла?

Виталий с удивлением посмотрел на друга.

— С чего ты взял?

— Да взгляд у тебя какой-то пустой. Будто ты не рад этой жизни… да и встрече нашей.

«Ты смотри, какой психолог! Ну да, в его профессии без этого нельзя», — думал Виталий, глядя на Дениса.

— Да нет. Друга детства похоронил недавно, — Виталий не хотел обсуждать настоящую причину, это было глубоко личным, интимным.

— А-а, — отозвался Волчек таким тоном, будто хотел сказать: «Как скажешь, брат. Не хочешь — не говори».

Виталий посмотрел на Дениса долгим взглядом, подумав при этом, что с такими людьми надо быть поосторожнее, и машина тронулась с места.

Бар «Сказка», где обосновались игровые, вполне соответствовала своему названию, во всяком случае, архитектурно. Входящий сначала попадал в коридор, который был стилизован под пещеру с вмурованными в ее темные неровные стены скелетами, а в зал попадал, как бы выходя из красной пасти дракона.

В полутемном зале, где на стенах висели огромные пауки и другие сказочные персонажи, гремела музыка.

Ей вторили светоэффекты, вырывая из тьмы отдельные лица, фигуры колышущейся в такт музыке толпы. В баре рекой текли пьянящие напитки, но даже и без них от одной только музыки и постоянного мелькания света можно было опьянеть. И толпа пьянела, входила в раж, дергалась, извивалась, сжималась в комок, распадаясь затем на отдельные группки, на отдельных людей и снова сбиваясь в огромный комок, безоговорочно повинуясь ритму. Ритм управлял толпой, сама мелодия никого не интересовала, ее могло вообще не быть.

Толпа, взлохмаченная и потная, отдавалась этой «музыке», называющейся в народе «кислотой», которая бесстыдно имела ее в этом темном зале. Время от времени раздавались завывания и крики экстаза, это отдельные части толпы, испытывающие в данный момент оргазм, не в силах были сдерживать переполнявшие их чувства. А звуки, вырывавшиеся из мощных колонок, развешанных по всему периметру зала, продолжали трахать и трахать обезумевшую от алкоголя и наркотиков толпу. Наконец отдельные крики слились в один мощнейший вой, означавший, по всей видимости, наступление одновременного оргазма, и музыка оборвалась. Толпа, тяжело дыша, растекалась по столикам и стойкам, в зале зажегся свет, засуетились официанты. Толпа распалась на отдельных людей, но ненадолго, как только отдельные граждане толпы успеют сделать заказы официантам и пополнить кассу в баре, ди-джей опять нажмет на кнопку, и начнется следующий акт, и так будет продолжаться до утра.

Но была в этой «Сказке» комната, где было тихо, звуки сюда едва доходили. В этой комнате играли. Об этой комнате Скороход рассказывал тогда, в ресторане, Бандере, здесь Стас со своей командой при помощи современной, причем не очень дорогой техники, делал свои деньги.

Сейчас напротив Стаса сидел Волчек и смотрел на него своими голубыми глазами, шла игра, ставки были небольшие: ход — штука. Стас смотрел на заезжего лоха с деньгами и думал, что пора поднимать ставки, время уже приближалось к двенадцати, а до утра нужно его выдоить.

Играли втроем, слева от Стаса сидел Серега.

Денис, предупрежденный Бандерой о подсматривающих устройствах, карты поднимал только изредка, когда ему это надо было. Делая вид, что он любитель рискнуть, играл в темную.

— Ты все время в темную играешь? — спросил его Стас, которому игра в темную была не с руки. Фортуна — вещь непредсказуемая, особенно при игре в «секу».

— Так интереснее, — ответил Волчек, изображая азарт.

— Ваше слово, сэр, — шутливо обратился к Стасу Серега.

— Дам еще двушку, — произнес Стас и бросил на стол две тысячные бумажки.

— Темнишь, да? — сказал Сергей и посмотрел свои карты, хмыкнул и бросил их на стол. — Я упал!

— Давай вскрывай, — сказал Денис, положил на кон сто долларов и взял тысячную бумажку в качестве сдачи.

— Вскрыл — попал! Очко! — бросил на стол свои карты Стас.

Игра его не увлекала, он чувствовал, что они легко разведут это склонного к риску голубоглазого лоха. Денис расставался с деньгами легко, ни охал, ни ахал, а деньги, судя по всему, у него были.

— Черт! — Денис взглянул на свои карты. — Попал.

Стас сгреб деньги со стола и начал раздавать, положив на стол штуку. Он посмотрел на Дениса и сказал:

— Так все деньги проиграешь в темную.

— Ну, че, или пан, или пропал, — спокойно ответил Денис.

«Ну-ну!» — взглянув на него, подумал Стас.

— Ну, а сейчас я затемню, — задорно проговорил Серега. — Двушка ход!

— Ну, дам двушку, — сказал, вновь не глядя в свои карты, Денис и, положив сто долларов взял сдачу.

В это время через стенку, в маленькой комнате за их игрой наблюдал оператор. Он внимательно смотрел на монитор, на который были выведены четыре камеры, установленные в игровой комнате и чертыхался про себя, этот лох упорно не поднимал карты.

— Стас, ты же видишь, он карты не поднимает. Ничего не могу сделать, — с чувством говорил оператор в микрофон. А Стас слышал его через вставленный в левое ухо радиодинамик. Он и без этих слов все видел, и это начинало его раздражать.

Он посмотрел свои карты и с едва скрываемой злостью сказал:

— Ну, эта темная меня… Поддержу двушку… — он бросил на стол две тысячные купюры.

— Дальше, да? — проговорил, ни к кому не обращаясь, Серега.

— Че, может тоже в темную сыграть, — глядя с улыбкой на Дениса, сказал он. — Ладно, посмотрю. Не буду масть сбивать.

Серега посмотрел карты и, удовлетворенно кивнув, сказал:

— Дам двушку. Дальше!

Слово было за Денисом.

Он, не открывая карт, бросил на кон две тысячи.

— Продолжу, — сказал Стас и тоже положил на стол две тысячи.

— Шатаете меня, пацаны, шатаете! — как-то неопределенно сказал Серега, бросил две тысячи и протянул свои карты Стасу. — Я на сверку.

Стас посмотрел его карты и бросил свои в колоду.

— Играй.

Получив ход, Волчек сделал ставку и вскрылся.

— Ой, бля! — воскликнул он, карты его были слабыми.

— Тогда банк мой, — довольно сказал Серега и сгреб деньги.

Денис посмотрел на часы, они показывали без семи двенадцать.

Бандера взглянул на часы приборной панели «Челленджера», двадцать три часа пятьдесят три минуты.

Они договорились с Денисом ровно на двенадцать. Это же «Сказка», а в сказках самое интересное всегда происходит в полночь, вот они и решили не нарушать добрых традиций. Рядом с «Челленджером» стоял «Марк» с Толстым за рулем. Толстый смотрел на Бандеру и пальцем стучал по своим наручным часа, как бы говоря: «Время, Виталя, время!»

— Да все нормально. Сейчас пойдем, — сказал Бандера.

— Во сколько пойдем? — спросил его Старик, сидящий слева.

— В двенадцать, — ответил Виталий. — Как раз вовремя зайдем туда. Он к этому времени зарядить должен колоду.

— У него получится? Не подведет? — с сомнением спросил Старик.

— Да не должен. Он умеет. Мы с Левой ему на иркутской попали конкретно. Если уж мы попали, Стасик поведется сто процентов!

— Че, в натуре обладает? — задал вопрос Старый.

— Ну, — утвердительно кивнул Бандера.

— Пускай нас научит, — предложил Старик. — На фиг нам эта трасса дохлая. Лучше будем лохов в карты разводить.

— Говорит, не может, — ответил Бандера. — У них там свои законы. Мастерство передают только в старости… или отмазывается. Ну что, пора уже, — посмотрел Виталий на Старика и, отрыв дверь джипа, крикнул: — Толстый! Пойдем!

К полночи готовился не только Бандера, но и Денис.

— Посмотрю разок, а то все бабки проиграю, — сказал он и поднял карты.

В комнате в этот момент стояла полная тишина, даже музыка внизу смолкла. И в этот момент оператор, увидевший карты, возбужденно заорал в микрофон:

— Двадцать очей, Стас! Двадцать очей!

В такой тишине звук из микродинамика в ухе Стаса слышно было на расстоянии, хоть и неразборчиво, Стас и Серега нервно переглянулись. Амбал, сидящий на диване с банкой пива и наблюдающий за игрой, резко встал и, гневно посмотрев на чучело медведя, в глаз которого была вмонтирована микровидеокамера, вышел из комнаты. Ворвавшись в кабинет оператора, он схватил его за плечо:

— Ты че, бля!

Но оператор и без него уже понял свою ошибку и напряженно смотрел в монитор, задержав даже дыхание. Денис сидел как ни в чем не бывало, делая вид, будто и не слышал ничего.

— Пас! — с сожалением бросил карты Стас.

Видя, что игра продолжается, Амбал еще раз дернул выдохнувшего с облегчением оператора и резко напомнил ему, поднеся к лицу огромный кулак:

— В тишине ни слова!!!

— Понял, понял, — затараторил тот, выпученными глазами продолжая смотреть в монитор за игрой и не веря, что пронесло.

Зная, что у соперника больше, Серега использовал последний шанс — блеф.

— Давай заварим, — предложил он, давая понять, что у него тоже неплохие очки. Но Волчек отрицательно покачал головой, и, когда на следующее предложение поделить банк, он уверенно ответил, что сам его заберет, Серега бросил карты. Сдвинув небольшой банк к себе и еще раз украдкой взглянув на часы, Волчек стал собирать карты. Он тасовал неумело, несколько карт выпало из колоды. Стас и Сергей с тщательно срываемой усмешкой наблюдали за лохом.

— Дай зажигалку, — попросил Стас.

Серега протянул ему огонь, тот закурил. Денис в это время произвел какую-то быструю манипуляцию с колодой и положил ее на стол, предлагая Сереге сдвинуть.

— Надо чаще в светлую играть, — нравоучительно сказал Стас. — Денег больше будет.

Денис молча раздавал карты.

— Ну, видишь, стреляет, — подтвердил Серега. — Так же по штуке?

— Да, давай по штуке, — согласился Денис.

Серега посмотрел свои карты: десятка, туз, дама,

все одной масти, но он молчал.

Посмотрел в свои и Стас: три туза. Сердце его екнуло, такая комбинация приходит крайне редко, нужно только умело ее использовать. «Пора!» — решил он и, делая вид, что блефует, бросил на стол сто баксов, сказав при этом:

— Сотка — ход.

— Дальше. Сотку дам, — сказал Серега и бросил на стол три тысячи.

— Дальше, — согласился Денис и тоже положил деньги, но карты так и не открыл.

— Че, опять в темную хочешь? — спросил его Стас. — Тогда по банку!

Он отсчитал деньги и бросил их на кон, при этом многозначительно посмотрев на оставшуюся после сдачи колоду.

— М-да! — ухмыльнулся Серега и тоже отсчитал деньги.

Микрофона у него не было, и в случае сильной карты соперника Стас показывал ему глазами на колоду, что означало «падай в колоду». Волчек карт не поднимал, значит, сейчас красноречивый взгляд Стаса означал, что у него самого выигрышная комбинация. Но на руках Сереги «тридцать одно», и сбрасывать такие карты он не собирался.

— Поддержал! — Сергей показал глазами, что уверен в своей победе.

Стас едва заметно покачал головой. Денис молча, не поднимая карт, отсчитал деньги, он старался делать вид, что расстается с деньгами легко. Стас, на все сто процентов уверенный в своей победе, удивленно мотнул головой:

— Ну, тогда еще раз по банку! Сколько там? Полтинник есть?

— Там… — задумался Серега и поднял глаза к потолку, подсчитывая в уме размер банка, — сорок восемь!

В это время Бандера со своими шел по стилизованному под пещеру коридору. Он шел впереди, следом за ним Старик и Толстый, потом остальные.

— Стоп, ребята! Вы куда? — подскочила к ним охрана, как только они вошли в зал.

— Иди, скажи Стасу и остальным, Бандера приехал. Разговор есть, — сказал одному их охранников Виталий.

Бармен из-за стойки с интересом наблюдал за происходящим и, как только услышал слово «Бандера», тут же поставил шейкер и, вытащив из шкафа обрез двустволки, взвел оба курка. Он слышал, что в городе пацаны говорили, мол, Бандера стал не тот, мол, Бандера совсем другой, но кто его знает, Бандера есть Бандера. От него всего можно ожидать. Виталий же спокойно стоял в зале и ждал, когда о нем доложат.

А в комнатке наверху продолжалась игра.

— Сорок восемь, — проговорил Стас, считая деньги. — Дальше!

Все смотрели на Серегу, который, увидев очередной и уже уверенный взгляд Стаса на колоду, просто побоялся спорить со старшим и, попереживав для вида, сбросил карты так, чтобы потом можно было показать Стасу, что он заставил его сбросить, и сказал:

— Ладно, играйте ребята.

— Сколько у нас там, в банке? — спросил Денис.

— Сорок восемь было, и сорок восемь дал. Девяносто шесть! — подсчитал Серега.

Денис посчитал доллары и положил их на кон.

— Во жара, — изумленно протянул уже вернувшийся Амбал и подошел к столу.

— По банку что ли? — спросил его Стас, во рту у него было сухо от волнения.

— Да, по банку, — спокойно ответил ему Денис, глядя на него своими голубыми глазами.

— Здесь, короче, сотка, — Стас достал из кармана пачку тысячных купюр, развернул их веером и, убрав четыре лишние купюры, аккуратно положил поверх долларов Дениса. — Я тебя вскрою, чтобы не душить.

Он так был уверен в своей победе и в душе гордился тем, что не стал выжимать рискового игрока, а сам благородно вскрылся, показывая ему свои сильные карты. Как он торжествовал внутри себя!

Стас медленно и торжественно положил перед Денисом три туза.

Глаза Волчка округлились, он отпрянул назад, будто на столе лежали не карты, а граната с выдернутой чекой.

— Да ты че!!! — обреченно застонал он и бросил на стол свои карты. Они перевернулись… Это были три шестерки.

— Ни хера себе!!! — увидев карты, завопил Серега и обхватил голову руками.

— Да ты че!!! — прошептал Стас, его глаза стали неподвижными. В наступившей тишине охранник позвал Амбала, который тоже замер и неотрывно смотрел на лежащие три шестерки.

Когда Стас убрал руки от лица, Волчек сгребал деньги со стола. Стас смотрел на них как завороженный, не в силах отвести глаз. Голова его была пуста, и по этой пустой голове металась одна единственная мысль: «Как же так?! Как же так?!»

Все произошло так быстро и неожиданно, что в его сознании это еще не уложилось.

Денис же, будто ничего не произошло, тасовал карты, по всей видимости, намереваясь продолжать игру. Услышав от охранника сообщение, Амбал вновь подошел к столу.

— Там Бандера приехал.

Его слова вывели Стаса из оцепенения.

— Играть что ли? — спросил он.

— А хер его знает…

— Ну, пусть войдет, — обронил не своим голосом Стас и подумал про себя: «Черт принес этого Бандеру! Не мог позже?!»

— Зови, — крикнул Амбал за дверь.

— Проходите, вас ждут, — сказал охранник Бандере, который сразу направился в игровую. Медлить было нельзя, нужно было выбить Волчка из игры, пока он в выигрыше. Толстый пошел следом, остальные остались общаться с охранниками, чтобы в случае форс-мажора сразу их обезвредить.

«Смотри-ка, как у них здесь все серьезно», — с усмешкой подумал Виталий, направляясь в игровую комнату.

Бармен, видя, что все вроде бы идет по мирным рельсам, спустил курки обреза.

— Здорово, всем! — произнес Бандера, входя в комнату вместе с Толстым.

Он поздоровался со всеми за руку, включая и Дениса, но с ним по-особому, давая понять остальным, что он с ним не знаком.

— Базар есть, — произнес он, садясь за стол на свободное место рядом с Денисом.

— По поводу? — спросил Стас, ему сейчас было не до базара, такие деньги проиграли, нужно было их возвращать.

Бандера молчал, медлил, потом подозрительно посмотрел на Дениса и спросил:

— Посторонние есть тут?

Денис положил колоду на стол, собрал выигранные деньги и скромно сказал:

— Ну, я, наверное, пока пойду, — всем своим видом показывая, что он не хочет мешать своим присутствием серьезному разговору.

Стас с Серегой растерянно переглянулись, денежки уплывали, уплывали безвозвратно. И виной всему был Бандера, так не вовремя припершийся. Не могли же они при нем тормознуть игрока внагляк, чтобы тогда говорили о них в городе.

Стас сделал последнюю, отчаянную попытку задержать Дениса.

— Слышь, ты погоди не уходи. В баре посиди, выпей, сейчас продолжим.

Денис согласно качнул головой, мол, хорошо, я подожду, и вышел из комнаты.

Амбал, поймав взгляд Стаса, направился было за ним вслед, проконтролировать, чтобы клиент не ушел.

— Продолжишь, если сможешь, — сказал Бандера угрожающим тоном, в упор глядя на Стаса.

Эти слова заставили Амбала остановиться, если здесь начнется потасовка, друзьям может понадобиться его помощь. Он развернулся и вновь подошел к столу, встав рядом с Толстым. Стас и Серега переглянулись, слова Бандеры звучали как угроза, но они еще не понимали, чем они вызваны. Серега развел руки в стороны, склонив голову набок, всем своим видом выражая крайнюю степень недоумения. Амбал растерянно смотрел то на Бандеру, то на Стаса, явно не понимая, что ему делать.

— Мало денег зарабатываешь? — продолжал между тем Бандера, не сводя со Стаса своего тяжелого взгляда.

— О чем речь, я не понял? — спросил Стас.

— А догадайся, — предложил ему в своей манере Виталий.

Стас глянул на Серегу, но тот лишь пожал плечами.

— Не понял! — произнес Стас, действительно не понимая, в чем дело.

А Волчек тем временем беспрепятственно пересек зал, где охранники разговаривали о чем-то с людьми Бандеры, и уже вышел в коридор-пещеру, когда один из охранников обратил на него внимание. Но охране никто не давал команды кого-либо задерживать. Охранник посмотрел на Волчка и равнодушно отвернулся. Денис нырнул в «пасть дракона» и покинул «Сказку».

В комнатке наверху Виталий, не торопясь, объяснял суть своих претензий к Стасу.

— И ты из-за этого Красного проблемы строишь? Забирайте, на хер он нам нужен, — сказал Стас. Он был как на иголках, такие деньги уходили, и все из-за этих дурацких претензий.

«Твою мать! Но как же он все же не вовремя, этот Бандера!»

— Сходи, посмотри. Может, он еще не ушел, — обратился Стас к Амбалу, не питая, впрочем, особых надежд. Тот послушно удалился.

— Ты считаешь, что это дело не стоит обсуждения? — задал вопрос Бандера, обращаясь к Стасу.

— Да стоит, базара нет! — ответил Стас, с надеждой поглядывая на входную дверь.

У него еще теплилась крохотная искорка надежды на то, что Денис еще не ушел.

— Просто ты нам сейчас такую рыбу обломал! — откровенно сказал Серега, глядя на Бандеру грустными глазами. Проигрывать они не любили, да и не проигрывали уже давно со своей «техникой».

— Стас, когда у ваших людей бывают проблемы, я уверен, вы решаете их сразу, по-горячему, — сказал Бандера. — Только приехал в город и узнал об этом, сразу решил расставить точки над i.

— Да нет, разговора нет, все правильно, — говорил Стас, а сам с надеждой смотрел на дверь.

Вошел Амбал и развел руки в стороны.

Стас и Серега все поняли, денежки уплыли. Эх, Бандера, Бандера, черт тебя принес так не вовремя!