"Решительный барон" - читать интересную книгу автора (Маккензи Салли)

Глава 8

Храбрость Кейт поколебалась. Неужели она повела себя слишком бесстыдно? По виду Алекса никак нельзя было сказать, что он полон энтузиазма.

Да, надо признать, некая специфическая часть его существа находится в боевой готовности, почти пугающей готовности, однако все остальное… Кейт отдернула руки от восхитительно теплой кожи Алекса. Ее весьма ограниченное умение соблазнять мужчину исчерпало свои возможности.

Алекс обхватил ладонями ягодицы Кейт.

— Это правда? Ты в самом деле хочешь меня?

Она уловила надежду, желание и даже нотку боли в голосе Алекса. Быть может, он так же одинок, как она. Быть может, она в состоянии дать ему нечто гораздо более ценное, нежели чисто физическое удовлетворение.

— О да, Алекс. Я никогда ничего… никого не хотела так сильно, как тебя.

Она подняла повыше его рубашку и поцеловала в твердую грудь, покрытую мягкими, не слишком густыми волосами. Потом прижалась к ней щекой и крепко обняла Алекса. Она была намерена увлечь его к себе в постель. Наконец-то она сможет ласкать и целовать его со всей страстью, со всем пылом…

Она была бы рада избежать лишь одного — специфического фокуса, который всегда проделывал Оксбери даже после того, как стало ясно, что она не родит ему детей. Возможно, и Алексу такое по вкусу — удовольствие только для мужчины, для его чисто мужского естества. Она провела так много ночей, особенно в первые годы их брака, лежа совершенно спокойно и составляя в уме список домашних дел на завтра, в то время как Оксбери трудился на ней, что-то бормоча, потея и стеная. Не важно. Обычно это довольно скоро кончалось. И это небольшая цена за возможность ласкать Алекса, чувствовать его внимание.

Он начал стаскивать с нее ночную рубашку. О нет, Кейт знала, к чему это приведет. Спустя считанные минуты она будет лежать на спине в постели. Не надо. Не сейчас. Позже, да. После того как она проведет собственное обследование.

Она отпрянула от его груди.

— Нет.

Алекс нахмурился.

– Нет?

— Пока нет. Я хочу, чтобы первой была моя очередь.

— Твоя… очередь?

В голосе у Алекса прозвучало полное изумление, да и на вид он был явно ошарашен. Впрочем, ладно, все в порядке. Она просто не знает, как выразить свое желание. Но ведь это она позвала его сюда. Это ее комната. И Кейт намерена воспользоваться этим преимуществом.

— Я хочу… экспериментировать.

— Ты что? — В глазах у Алекса появилась настороженность. — Какой, собственно, смысл ты вкладываешь в это слово?

Кейт рассмеялась. Любопытно, что он подумал, как понял ее слова? У нее не слишком богатое воображение. Она испытывала заманчивое возбуждение безрассудства. Да, ей сорок, но она никогда еще не чувствовала себя такой молодой.

— Не знаю. Надеюсь догадаться о нем на практике. — Кейт улыбнулась и положила ладонь Алексу на грудь с растопыренными в стороны пальцами. — Ты мог бы делать намеки или прямые указания, если убедишься, что намеки мне недоступны. — Она поцеловала его сосок и услышала шумный вздох. — А я принимаю окончательные решения.

— Ну, знаешь ли, ни к чему подобному я не привык.

Кажется, он немного задыхается?

— Уверена, что нет, но считаю, что я должна на этом настаивать.

Кейт провела рукой линию от его груди к поясу брюк и ощутила, как напряглись мышцы его живота.

— У меня нет никакого опыта в разговорах об искусстве соблазнять, и потому я нуждаюсь во многих разъяснениях.

— А… понимаю… — Нет, он и вправду задыхается и даже говорит с растяжкой. — В таком случае… прошу тебя… продолжай.

Кейт облизнула внезапно пересохшие губы. Есть одна вещь, о которой она непременно должна упомянуть. Она судорожно сглотнула. Так трудно говорить об этом. Унизительно. Вздор, Алекс будет рад услышать то, что она ему сообщит.

— До того как мы… н-начнем… — Она снова сглотнула. — Ты должен узнать… тебе приятно будет узнать… вернее сказать, тебе, вероятно, принесет облегчение, что не нужно беспокоиться… я имею в виду…

Собственно говоря, к чему она это затеяла? Он и сам мог все сообразить, ведь ей уже сорок, но возраст в ее случае совершенно ни при чем…

— Кейт?

Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок. Кейт увидела его глаза и поспешила отвести взгляд. Она не позволит, чтобы его прикосновение вынудило ее забыть о главном. Она опустила руки и, отступив, уставилась на рубашку Алекса — ее подол вернулся на место и прикрыл тело.

— Тебе нет нужды беспокоиться о том, что через девять месяцев может произойти нежелательное событие. — Она откашлялась. Самое лучшее прямо сейчас высказать главное. — Я бесплодна.

— Господи, Кейт!

Она собиралась стать соблазнительницей. Собиралась заниматься любовными играми. И, разумеется, не станет думать о детях, о сыне или дочери с глазами Алекса…

— Я много лет приучала себя к этому факту. А теперь это вполне удобно, согласен? В моем возрасте я все равно не должна забеременеть, даже если раньше не страдала бесплодием.

Голос у Кейт предательски дрогнул.

— Кейт…

— Так начнем же прямо сейчас, хорошо?

— Хорошо. Теперь, пожалуйста, сними рубашку.

Алекс в ответ только молча посмотрел на нее.

Неужели он собирается настаивать на разговоре о детях? Кейт закусила губу. Если он это сделает, она расплачется и весь вечер будет испорчен окончательно и бесповоротно. Ей снова придется спать одной. И она никогда не узнает, что значит… быть с Алексом. Она не осмелится позвать его к себе еще раз. Она…

Алекс потянулся к подолу своей рубашки. Слава Богу! Он ухватился за подол обеими руками, быстро стянул рубашку через голову и бросил на пол.

У Кейт перехватило дыхание.

— О Боже, какой ты красивый, Алекс!

Он фыркнул и покраснел от смущения.

— Я вовсе не красив.

— Неправда, ты настоящий Аполлон.

Она знала, что живот у него плоский и твердый, и теперь убедилась в этом воочию. Она знала, что плечи у него широкие, но они выглядели еще более широкими, когда он обнажил их. Мускулы играли на его руках и на груди. Он выглядел словно статуя греческого бога, но в отличие от холодного мрамора был живой плотью.

Кейт приблизилась к нему и снова коснулась ладонями его тела. Оно было очень теплым.

Алекс попытался привлечь Кейт к себе. Она воспротивилась. Еще не время. Она хотела, чтобы все происходило медленно, хотела запечатлеть в душе каждое мгновение. У нее не будет другой возможности. Все это лишь на одну ночь. Ради удовлетворения любопытства. Завтра она снова превратится в чопорную леди Оксбери.

— Нет, Алекс, ты можешь только предлагать.

– Что?

— Ты должен предложить, что обнимешь меня. Но лишь я могу решать, позволительно ли это с моей точки зрения.

Казалось, он намерен возразить.

— Однако я решила, что в данный момент это удачное предложение. Ты можешь не убирать руки.

Уголок его рта чуть приподнялся.

— Благодарю тебя, — произнес он не без иронии.

— Принимаю твое предложение с радостью, — сказала Кейт и погладила грудь Алекса, затем поцеловала ее, а потом еще и лизнула.

Она услышала блаженный вздох. Руки Алекса придвинулись к ее грудям.

— Не теперь, сэр, — сказала она, не без удивления ощутив, что его прикосновения ей очень приятны.

Кажется, он зарычал? Она рассмеялась ему в лицо и высвободилась из объятий.

— Теперь вы можете снять брюки, мистер Уилтон.

Алекс в ответ на это подбоченился. Он обиделся? Или сбит с толку? Быть может, такая игра не столь уж хороша? Но должна же она что-то сделать… Невозможно просто забраться в постель, вытянуться и лежать неподвижно, дожидаясь, когда Алекс уляжется на нее, как это делал много лет Оксбери. Этого она не хотела. Наверняка существуют иные приемы.

— А как насчет твоей ночной рубашки, Кейт? Я предлагаю тебе снять ее.

— Я это сделаю… позже.

Как ей быть, если он не станет продолжать игру? Может, ей самой это прекратить? Видимо, все мужчины одинаковы. Будь она опытной куртизанкой, могла бы соблазнить Алекса, довести его желание до безумной высоты и заставить делать все, чего она захочет. Нельзя сказать, что она хотела бы командовать им, но…

Он держал обе руки на ширинке брюк. Он был намерен продолжать игру.

Все ее тело сделалось красным, Кейт была в этом уверена. Жар заливал лицо, груди, живот, даже то место между ног, которое обычно вздрагивало при мысли о совокуплении. Кейт снова сглотнула слюну, наполнившую ее рот от предчувствия, что она увидит полностью обнаженное тело Алекса. Понимает ли он, до какой степени она одержима желанием?

Она посмотрела ему в лицо. Его полуприкрытые глаза горели. Губы изогнула медленная улыбка.

Он понимал.

— У меня затруднения с пуговицами, Кейт.

Низкий, глубокий голос Алекса звучал с хрипотцой. Небеса милосердные, Кейт и в самом деле затрясло.

— Ох! — вырвалось у нее вместе с прерывистым вздохом.

— Да, вот именно ох… Ты поможешь мне?

— П-помочь тебе?

— Да, пожалуйста.

Он слегка подался к ней бедрами. Одежда не могла скрыть, что его жезл увеличился до примечательных размеров.

Кейт никогда не задумывалась над подобными вещами, но в данном случае можно было бы сказать, что чем крупнее мужчина, тем больше его…

— Как думаешь, ты могла бы расстегнуть эти пуговицы? Я уверен, что твои пальчики более ловкие, чем мои. К тому же, как ты могла заметить, — в голосе у Алекса появились насмешливые нотки, — я нахожусь в таком состоянии, что явно не справлюсь с делом.

— Да, я это заметила.

В конце концов, она сама начала игру. Те мысли, с которыми он явился к ней, устроили Кейт, вот она и заговорила о своих предложениях и о своем желании определять направление игры. Но мысль о том, чтобы раздеть Алекса, хоть исходила не от нее, была заманчивой.

— Очень хорошо, я помогу тебе.

Алекс глубоко втянул воздух, когда Кейт подступила к нему совсем близко. Дивный запах женщины. От Кейт всегда пахло лавандой, но сейчас к этому аромату примешивался запах тела, разгоряченного желанием. Он хотел трогать Кейт, целовать, полностью обнажить ее тело и упоенно обонять сладковатый запах мускуса и женщины.

Ее пальцы никак не могли справиться с одной из пуговиц; Алекс почувствовал боль и, негромко охнув, на секунду зажмурился. Небеса — или, вернее, преддверие рая. В настоящий рай он попадет скоро, в постели.

Кейт подняла на него глаза.

— Я сделала тебе больно?

— Н-нет.

Он едва мог говорить. Едва мог думать. Он опустил руки на плечи Кейт. Он должен хоть на что-то опереться, иначе может упасть, теряя последние силы. Кейт, слава Богу, не противилась. Она была поглощена тем, что делали ее пальцы, ее чудесные, возбуждающие страсть пальчики. Наконец она расстегнула последнюю пуговицу.

Алекс почти упал в объятия ее теплых, гладких, нежных рук. О Боже! Он в жизни не испытывал ничего настолько исключительного и прекрасного.

Кейт начала поглаживать его — легкими, осторожными движениями.

Алекс тяжело дышал, словно только что проделал забег в соревнованиях на скорость.

— Тебе нехорошо, Алекс?

— Да. — Неужели это кваканье его собственный голос? — Нет.

— Я причинила тебе боль?

— Нет. О Боже, нет.

— Могу я снять с тебя брюки?

— Да. — Он был готов умолять ее сделать это — или как можно быстрее сорвать их собственными руками. — Прошу тебя.

Кейт начала спускать его брюки с бедер на колени и ниже. Ее лицо, ее губы оказались на одном уровне с…

— Могу теперь и я высказать пожелание?

Господи, он все еще не говорит, а квакает, словно одержимая похотью лягушка?

— Какое пожелание? — помолчав, спросила Кейт.

— Я был бы очень, очень рад, если бы ты поцеловала меня… э-э…там…

Кейт слегка отшатнулась.

— Поцеловала тебя?..

— Да. — Алекс мог бы почувствовать, что краснеет, однако все его эмоции сейчас были настолько во власти охватившего его вожделения, что стали загадкой для него самого. — Да, поцеловала. Прижалась губами к… — Вряд ли стоило спрашивать, какое место он имеет в виду. — Губами и, может быть, языком.

— Странное предложение.

Кейт посмотрела на его петушок — и Алекс готов был поклясться, что от ее взгляда член его увеличился на целый дюйм, хотя на самом деле это было немыслимо.

— И тебе это было бы приятно?

— До крайности!

— Гм. Ну хорошо. — Кейт наклонилась и сделала то, о чем просил Алекс. — Вот так?

– Да.

Алекс в жизни не чувствовал ничего более дивного — пока язык Кейт не коснулся самого кончика его пениса. А потом она взяла этот кончик в губы. Да, она оказалась весьма способной ученицей.

Он едва не потерял сознание. По меньшей мере он боялся упасть, если немедленно не сядет или, еще лучше, не ляжет. Он осторожно потянул Кейт за волосы. Она никак не отозвалась на это. Он потянул немного сильнее.

— Кейт, дорогая, любовь моя…

Он подпустил в голос нотку отчаяния. Да они был на грани отчаяния, черт побери…

Кейт наконец прекратила свои действия и подняла голову.

— В чем дело? — Она еще улыбается, словно шалая девчонка! — Я так наслаждаюсь, не надо меня отвлекать!

— Я не хочу отвлекать тебя, любовь моя, но мои физические возможности ограниченны.

— Правда?

Она поцеловала его, и Алекс почувствовал новый прилив желания. Он подавил готовый сорваться у него нервный смех.

— Кейт, ты доведешь меня до того, что я упаду перед тобой на колени. В буквальном смысле слова. Мне сорок пять, но я не уверен, что выдержал бы такую пытку даже в двадцать два. Я предлагаю — очень настойчиво предлагаю, — чтобы мы с тобой улеглись на эту дивную постель.

Кейт почувствовала, что он на грани срыва, и решила сделать следующий шаг. Она выпрямилась и крепко обняла Алекса за талию обеими руками. Кожа у него была такая мягкая, а тело такое твердое.

— Прекрасная мысль.

— Я рад, что ты с этим согласна. — Он тоже обнял ее и прошептал на ухо: — У меня есть и другая мысль.

— Правда?

Она прильнула к нему и с улыбкой прислушивалась несколько секунд к его учащенному дыханию. Однако он был, на ее взгляд, весьма благонравным — даже чересчур. Она хотела, чтобы его руки двигались, спускаясь все ниже и ниже.

— Что у тебя за мысль?

— Я считаю, что тебе будет лучше, если ты снимешь эту противную ночную рубашку. Она слишком изношена, чтобы согревать тебя. — Он поцеловал мочку уха Кейт. — В тебе, я знаю, много собственного тепла, но если ты почувствуешь хоть самый малый холодок, я готов превратиться в твое одеяло.

— Пожалуй, ты прав. — Она запрокинула голову и улыбнулась ему. — Ты готов ее снять своими руками?

— Сердце мое, я думал, ты никогда об этом не попросишь.

Он быстро поцеловал ее, а потом разомкнул объятия. Кейт огорчилась, но тотчас поняла, что это ненадолго. Алекс сбросил туфли, снял брюки и чулки, потом опустился на колени и взял Кейт за лодыжки. Она ждала, но ничего не происходило.

— Я думала, ты сам снимешь с меня рубашку.

— Я это и делаю. — Его ладони двинулись от лодыжек вверх по икрам. — Только медленно.

— О!

Медленным было это сладкое мучение. Кейт ухватилась за плечи Алекса. Его мускулы заиграли под ее пальцами. Ладони передвинулись к ее коленям.

— Ты мог бы двигаться побыстрее.

— Я так не считаю. В конце концов я перенял у тебя приемы руководства. Ты очень медленно расстегивала мне брюки.

— Я уверена; что была введена в заблуждение. — Его руки передвинулись Кейт на бедра, а язык… — Ах! — Его язык… о Боже милостивый! — Она схватила Алекса за голову. — Что ты делаешь?

— А как ты думаешь? Ну-ка попробуй это описать.

Он скользнул языком по чувствительному местечку возле… Кейт поняла, к чему он клонит.

— Постель. Ты хотел лечь в постель.

— Да. Подожди секундочку.

— Нет. Сейчас же.

— Нет. — Он откинулся назад и улыбнулся ей. — Я настоятельно предлагаю тебе временно передать руководство игрой в мои руки. Я знаю, что тебе это понравится.

Кейт понимала, что так оно и будет, но не собиралась говорить ему об этом.

— Не слишком ли ты самоуверен?

Алекс расхохотался.

— Вот именно. До крайности, любовь моя. Благодаря твоей чуткой помощи.

Кейт почувствовала, что краснеет.

— Не имею представления, на что ты намекаешь.

— Правда? Я буду счастлив показать тебе как можно скорее, на что я намекаю.

Он принялся поднимать ее ночную рубашку выше и иыше, обнажив мало-помалу живот и грудь. Кейт подняла руки, чтобы Алексу было легче снять с нее рубашку через голову, но он вдруг прекратил свое занятие, и теперь рубашка закрывала лицо Кейт.

— Ну, Алекс, почему ты…

А он начал целовать ее груди, прихватывая соски теплыми губами и касаясь языком самых кончиков.

Кейт почувствовала слабость в коленках, такую сильную, что, если бы Алеке не поддержал ее, она могла бы упасть.

Наконец он снял с нее проклятую рубашку и взял Кейт на руки.

— Мне помнится, вы хотели улечься в постель, миледи?

— Вот именно, несчастный ты идиот, и немедленно.

Все тело у Кейт горело, а между ног у нее стало влажно и тоже горячо. Ничего подобного она в жизни не испытывала.

— Я хочу тебя.

— Неужели? Такая старая женщина, как ты?

– Да!

Кейт почти выкрикнула это слово — ей казалось, что Алекс чересчур медлителен. Он рассмеялся.

— Признаться, и этот старичок всем сердцем разделяет твое желание.

Он подошел к кровати и уложил на нее Кейт. Ей не хотелось расставаться с ним даже на секунду. Она протянула к нему руки, и Алекс лег на нее, придавив к матрасу всей тяжестью своего тела. Но то была приятная тяжесть, очень приятная. Уже не было необходимости продолжать любовную игру. Кейт до безумия хотела его, и Алекс испытывал то же чувство. Она раздвинула ноги, и Алекс вошел в нее одним сильным движением. Кейт обхватила его бедра и со стоном прижалась к нему изо всех сил. Он наносил ей удар за ударом, и Кейт вся отдалась этой буре страсти. И вскоре наступил неистовый оргазм, а через несколько секунд — полное расслабление и неимоверная усталость. Кейт не смогла бы поднять голову, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Ужасно клонило в сон. Алекс еле слышно рассмеялся.

— Ах, Кейт…

Она медленно улыбнулась и приоткрыла один глаз. Алекс поцеловал ее в кончик носа.

^— Я слишком тяжел для тебя.

Так оно и было, но Кейт не хотела говорить об этом. Ей нравилось чувствовать эту тяжесть. Да ей и не хватало воздуха в груди для того, чтобы говорить, и она только промурлыкала нечто невнятное. Алекс снова рассмеялся и лег с ней рядом.

Кейт нахмурилась.

— Мне холодно.

Она сказала правду. Разгоряченное любовной близостью тело сделалось влажным, и когда Алекс освободил Кейт, ей стало холодно до дрожи.

— Ничего, обойдемся и без одеяла, — сказал он и заключил Кейт в объятия, сдвинув одеяло в сторону. — Так лучше?

Она снова закрыла глаза, пробормотав:

— Мм, гораздо лучше.

— Ты не слишком многословна.

А о чем было говорить? Кейт находилась в точности там, где ей больше всего хотелось быть, — лежала голая в постели, в объятиях Алекса, положив голову ему на плечо. Он ласково гладил ей спину. Кейт чувствовала себя на небесах. Не открывая глаз, она повернула голову и поцеловала его руку.

— Давай поговорим, Кейт.

Кейт не хотелось разговаривать. Это влекло за собой необходимость думать о прошлом или о будущем. Ей не хотелось думать. Она предпочитала забыть обо всем, кроме настоящего. Кроме этой вот счастливой минуты. Она теснее приникла к Алексу.

— Спать, — пробормотала она.

— Мне нельзя спать, Кейт. Что, если я просплю всю ночь? Что, если твоя горничная или Грейс увидят меня утром здесь? Или кто-то из слуг обнаружит мое пальто и мой жилет поддеревом? Мне надо уйти, дорогая.

— Нет, останься.

— Не могу. Мы должны быть благоразумными, Кейт, до тех пор пока…

Кейт широко раскрыла глаза. Так; волшебная сказка кончилась.

— До каких пор?

— Пока ты не выйдешь за меня замуж.

Прошедшее и будущее разом обрушились на нее. Они были куда тяжелее, чем Алекс. Кейт села, прикрывшись краем простыни. Надо надеть рубашку, чтобы Мария утром не была шокирована.

— Но ты же знаешь, что я не могу выйти за тебя замуж.

Алекс тоже сел, не позаботившись прикрыться простыней, — его плечи и руки, грудь и живот остались обнаженными. Кейт протянула руку, чтобы дотронуться до него, но Алекс перехватил ее довольно резким движением.

На лице у него появилось жесткое и упрямое выражение: брови опустились, губы сжаты, челюсти напряглись. Что с ним? Неужели мужчинам не в радость пробраться ночью в спальню к вдове и получить наслаждение от любовной игры, ничем не осложненной и ни к чему не обязывающей? Но Алекс выглядел сейчас… да, он определенно выглядел разгневанным.

В таком случае она тоже разгневана. Она не давала ему никаких обещаний и ни о чем не просила. Она была уверена, что это должно быть единственное ночное приключение, частица волшебства, украденная у суровой реальности их повседневной жизни.

— Я ничего не понимаю! — почти прорычал он. — Ты уже в возрасте, ты вдова. Я холост. В чем состоит препятствие к браку?

Но ведь он должен был заметить очевидное?

— Алекс, это первый сезон Грейс и скорее всего единственный. Мой брат нашел для нее жениха по соседству, мужчину, чье имение граничит со Станденом, мужчину, который ненавидит Лондон. Когда или, скажем, если Грейс выйдет за этого человека замуж, то будет обречена провести в глуши всю свою жизнь. — Кейт подалась вперед. Алекс все еще удерживал ее руку в своей. — Неужели ты не понимаешь? Я хочу, чтобы у нее была возможность, которой лишили меня. Я хочу, чтобы она познакомилась с другими мужчинами…

— Ты знакомилась с другими мужчинами, Кейт. Ты познакомилась со мной.

— Да, я понимаю…

Это было так сложно объяснить. Или, наоборот, слишком просто. Возможно, она всего лишь надеялась, что Грейс, если ей представится возможность, окажется более смелой, чем она, Кейт, в далеком прошлом. В конце концов, Грейс старше, ей двадцать пять, а не семнадцать. Возможно, Грейс последует велению сердца, а не воле Стандена.

— Отлично. — Алекс до боли сжал ее пальцы. — Таким образом, леди Грейс позволит какому-нибудь идиоту вроде моего племянника влюбиться в нее и разобьет ему сердце, выйдя замуж за другого, как это сделала ты.

— Нет.

Кейт казалось, что она получила пощечину. Хуже того — словно он сжал ее сердце так же сильно, как сжимал пальцы.

— Я этого не сделала. — Хватка Алекса усилилась. — Ох, Алекс, мне больно!

Он явно готов был огрызнуться, но сдержался, ослабил хватку и положил ее ладонь себе на грудь. Кейт ощутила биение его сердца.

— Так ты считаешь, что не разбила мне сердце? Господи, Кейт…

Она попыталась рассмеяться. Определенно следовало смягчить напряжение.

— Разумеется, не разбила. Оно так ровно и сильно бьется.

Лучше бы ей этого не говорить.

— Ты не имеешь представления, ни малейшего представления, что я почувствовал, когда Станден сообщил мне о твоей помолвке. Я хотел умереть.

Он отвернулся. Ноздри его раздувались.

— Почему ты не сказала мне о помолвке? Зачем завлекала, подала надежду, поставила меня в униженное положение перед твоим братом? Он, наверное, смеялся надо мной, прикрываясь рукавом.

Кейт наконец обрела возможность говорить.

— Я тебя не завлекала.

Алекс посмотрел ей в глаза.

— Черт побери, Кейт, это проклятое объявление о твоей помолвке с Оксбери появилось в газете в то самое утро. Я увидел его, когда вернулся к себе после разговора с твоим братом. А потом ты прямо-таки молниеносно вышла замуж. Об этом сплетничали несколько недель, хихикая по поводу того, почему это Оксбери потребовалось вступить в брак с такой поспешностью.

— О нет!

Как это ужасно… Слава Богу, она не узнала тогда, какие гадости распространяют мерзкие старые мегеры.

— Не может быть, чтобы они говорили такое.

— Тем не менее они говорили.

Кейт так побледнела и выглядела настолько потрясенной, что Алексу стало ее жаль. Правда, не слишком сильно. Она не претерпела такие страдания, какие претерпел он.

Он был полон надежд в то утро, когда отправился с визитом к ее брату. Он понимал в глубине души, что у его надежд недостаточно сильные основания, — на это у него ума хватило, — однако верил, что истинная любовь превозмогает все.

Что за романтическая чушь!

Он как полный идиот не поверил Стандену, когда тот сообщил, что Кейт помолвлена. Возвращаясь в Доусон-Хаус, он всю дорогу строил планы, как помчится к Кейт в Станден и уговорит ее бежать с ним в Гретна-Грин. Он женится на ней, вопреки всему, так же как Люк женился на Харриет, но поступит хитрее — увезет Кейт на континент, и они останутся там до тех пор, пока Кейт не родит ему ребенка или даже двух детей, и тогда Станден будет вынужден признать их союз, а возможно, и смирится с ним.

А потом он увидел объявление в «Морнинг пост».

Кейт потянула его за руку. Простыня упала, и грудь Кейт обнажилась.

Алекс не почувствовал даже намека на желание.

— Алекс, я еще не была помолвлена, когда мы с тобой вышли в парк Олворда.

Алекс недоверчиво хмыкнул. Неужели она вообразила, что он поверит в эту сказку? Ну уж нет, он был дураком один раз, и этого вполне достаточно.

Или он уже стал им?

— Зачем ты приехала в Лондон на этот раз, Кейт? Чтобы найти мужа побогаче или чтобы превратиться в веселую вдову?

— Я приехала, чтобы сопровождать Грейс, само собой разумеется.

Кейт примолкла, лицо ее приняло спокойное выражение. Она улыбнулась…

Бог мой, до чего же она соблазнительна — Алекс живо ощутил этот призыв сирены, несмотря на свою боль и свой гнев.

— Но я обнаружила, что быть веселой вдовушкой весьма приятно. — Кейт провела рукой по его груди. — Мне пришлось по вкусу то, чем мы с тобой только что занимались. Мы станем продолжать это занятие?

Алекс вперил в нее недоуменный взгляд. Как может она говорить об этом так легко? Видимо, то, что произошло между ними, для нее имеет лишь чисто физический смысл, радость для тела. Его тело подходит для этой цели в той же мере, как тело любого другого мужчины… Какой же он дурак.

Будь оно все проклято! Эта боль просто невыносима, она хуже той, какую он испытал, узнав о ее помолвке. И ему захотелось отомстить Кейт за эту новую боль.

— Нет, для меня одного раза довольно.

Кейт отшатнулась — так ей и надо.

— Я пришел к тебе ради воспоминаний с прошлом, пойми это. Потрогать старую рану и понять, чего я лишился. Я вполне удовлетворил свое любопытство и благодарен тебе. Не вижу необходимости повторять опыт.

Он встал с постели и начал одеваться, не обращая внимания на потрясенное лицо Кейт, но, к своей вящей досаде, Алекс мучился тем, что причинил ей страдание. Нет, он просто законченный идиот.

Пребывая в этом мутном и тяжелом состоянии, Алекс выбрался в окно. Он больше никогда не станет — никогда! — встречаться с леди Оксбери.