III. ЧЕРЕЗ ПА-ДЕ-КАЛЕ

К 1850 году щупальцы электрического телеграфа протянулись по всей Англии. Телеграф разветвился также на большей части Европы и в наиболее заселённых районах Северной Америки, но не смог пройти через океан. Необходимость прокладки кабелей сквозь водные пространства, разделяющие материки и отдельные страны, была бесспорна.

Первый подводный кабель решили проложить в узкой части пролива Па-де-Кале, чтобы установить телеграфную связь между Англией и Францией. В 1840 году профессор Уитстон представил на рассмотрение Палаты Общин план прокладки телеграфного кабеля по дну пролива от Дувра к французскому берегу. Это был первый серьёзный план, заслуживающий внимания (в парламенте к нему отнеслись, как к несбыточной фантазии). Уитстон предварительно провёл опыты передачи сигналов по подводному кабелю, проложенному между судном и маяком в заливе Суонси (Южный Уэльс). Однако эти опыты не являются, между прочим, первыми в истории. Приоритет здесь принадлежит директору Восточно-Индийской телеграфной компании доктору О'Шонесси, который годом раньше проложил первый подводный телеграфный кабель по дну реки Хугли, которая впадает в Бенгальский залив на северо-востоке Индии, недалеко от Калькутты.

Несколько позже, в 1842 году, опыт передачи сообщений по подводному кабелю произвёл и Морзе. Его кабель, защищенный резиной и свинцовой трубкой, был проложен в нью-йоркской гавани. Основываясь на результатах своих исследований, Морзе в 1843 году сказал: "Телеграфная связь через Атлантический океан сейчас для многих кажется немыслимой, но я уверен, что настанет время, когда этот проект будет осуществлён".

По удивительному стечению обстоятельств проект прокладки кабеля через Па-де-Кале был реализован человеком, который не имел никакого отношения к такого рода вещам.

Это был бросивший своё дело продавец антикварных ценностей Джон Уоткинс Бретт. К 45 годам на продаже ценностей он составил состояние и, будучи ещё полон сил и энергии, решил заняться чем-нибудь другим. Его младший брат, инженер Джекоб, увлекался проблемами подводной телеграфии. Видимо, это послужило толчком к организации телеграфной компании под громким названием "Генеральная Океаническая и Подземная Электропечатающая Телеграфная Компания Братьев Бретт".

Джекоб Бретт

Джон Бретт

В результате переговоров с французским правительством Бретты получили концессию на прокладку кабеля через Па-де-Кале, а затем подписали контракт на его изготовление с английской компанией "Гутта-Перча"[5]. Но, как это часто бывает с новыми проектами, всё было стремительно запущено в производство, без учёта многих проблем и предварительного решения ряда вопросов. Об их существовании просто не подозревали. Кроме того, стремительных темпов требовали жёсткие сроки концессии (15 месяцев), невыполнение которых грозило банкротством. Девиз был прост: "Или к первому сентября 1850 года установить связь между Англией и Францией - или потерять всё".

В 1849 г. от президента Французской республики Луи Наполеона Бонапарта (впоследствии император Наполеон III). Англичане Бретты обратились к французскому правительству после безуспешных попыток заинтересовать своим проектом английские официальные и деловые круги.

Наконец, кабель был готов, и шансы на банкротство уменьшились. Кабель представлял собой обычный одножильный медный провод, изолированный гуттаперчей, и был настолько примитивен, что его работа под водой казалась маловероятной [6]. Однако его и не пытались сделать более прочным. Предполагалось, что, однажды проложенный, он будет спокойно лежать на дне пролива, где с ним ничего не может случиться. Только выходящие на берег концы кабеля решили защитить от случайных повреждений свинцовыми трубами.

Радость предпринимателей омрачалась подчас нелепыми вопросами вездесущих скептиков, которые почему-то изо всех сил пытались испортить настроение. Конечно, многие относились к проекту недоверчиво, но особенно активно, как и полагается, вели себя те, кто меньше всего в нём разбирался. Один джентльмен, например, увидев подготовленный к прокладке кабель, очень удивился и заявил: "Люди, которые это организовывают, должно быть, не в своём уме: как можно подёргивать такой длинный и тяжёлый провод, да ещё если он лежит на неровном дне моря?!" Джентльмен был убеждён, что сигналы с одного берега на другой будут передаваться не иначе, как путём подёргивания провода: ну, скажем, примерно так, как это делается в домах вельмож, когда надо вызвать кого-нибудь из многочисленной челяди.

Всего три дня оставалось у Бреттов до окончания срока контракта, когда они смогли, наконец, начать погрузку своего сорокакилометрового кабеля на борт маленького парового буксирчика с громким названием "Голиаф". Кабель, намотанный на большой барабан, диаметром свыше двух метров и длиной пять метров, едва помещался на узкой корме, занимая всю ширину палубы [7].  

Утром 28 августа 1850 года "Голиаф" торжественно покинул Дувр и гордо устремил свой нос к французскому берегу. Барабан, возвышавшийся на его корме, словно огромная шпулька пряжи, вращался по мере размотки кабеля. Медленно продвигаясь вперёд, "Голиаф" напоминал рыболова, который натянул леску, пытаясь сорвать зацепившийся крючок. О другой, более совершенной прокладке в то время и не помышляли. Теперь прокладка подводного кабеля производится специально оборудованными судами, где кабель, уложенный виток к витку, лежит в особых трюмах, называемых тенксами.

28 августа 1850 года. "Голиаф", сопровождаемый картографическим судном "Видгеон",

прокладывает первый морской подводный кабель между Дувром и мысом Гри-Не.

(Современный рисунок)

Итак, метр за метром уходил кабель за борт "Голиафа". Но, к сожалению, он оказался таким лёгким, что не тонул. К нему пришлось подвешивать через каждые сто метров свинцовые грузила, а это вызывало частые остановки, cyeту и вообще замедляло продвижение к цели.

Однако всё обошлось благополучно. В тот же день вечером "Голиаф" подошёл к мысу Гри-Не[8]  и при всеобщем ликовании передал второй конец кабеля на французский берег. Кабель тотчас же подключили к приёмному телеграфному аппарату, и все замерли в ожидании сообщения. Таким сообщением должно было быть приветствие Джона Бретта Луи Бонапарту. Но, увы! Аппарат воспроизводил только хаотические сигналы, которые никто прочитать не мог. Они были лишены всякого смысла; казалось, что операторы на английском берегу заранее отпраздновали это событие... Заменили аппарат, но это не дало ожидаемых результатов. Вдруг - о, радость! - сквозь хаос сигналов прошло несколько отрывочных слов. Это была победа. Теперь Бретты имели все основания заявить, что договорные условия выполнены, и могли избежать банкротства.

Однако все последующие попытки принять сколько-нибудь связные сигналы не удались. К всеобщему удивлению, они по-прежнему в обоих направлениях шли в виде какой-то бессмыслицы. Ни Бретты, ни кто-либо другой в то время не знали, что они встретились с препятствием, которое ещё долгие годы оставалось загадкой для людей и мешало установлению нормальной связи по подводному кабелю.

Тогда не вызывало сомнений, что надлежащим образом изолированный кабель будет так же хорошо работать под водой, как и на суше. Никто не подозревал, что, попадая в высокопроводящую среду, кабель существенно изменяет свои токопроводящие свойства и вследствие значительной электрической ёмкости становится как бы вялым, инертным. Сигналы начинают "двигаться" по кабелю с неодинаковой скоростью, зависящей от их продолжительности, говоря популярно, точка, пущенная вперёд, отрывается от следующего за ней тире, которое, в свою очередь, настигает другая точка и т.д., получается полный хаос. Именно это обстоятельство сбило Бреттов с толку. Если бы операторы соблюдали тогда необходимые паузы между посылкой сигналов различного "звучания", им, вероятно, удалось бы передать текст какого-нибудь сообщения и даже текст восторженного приветствия Джона Бретта Луи Бонапарту. Но они не знали истинных причин неудачи и не могли воспользоваться таким простым решением.

К тому же на следующий день дальнейшие эксперименты оказались вообще невозможными. Когда унылые операторы вновь уселись утром за свои аппараты, линия совершенно бездействовала. В результате поисков выяснилось, что недалеко от французского берега кабель оборван. Вскоре был найден и виновник повреждения линии. Оказалось, что французский рыбак случайно зацепил кабель якорем и, поскольку кабель был лёгким, без особого труда поднял его на борт своей лодки. Новый вид "морской водоросли" с блестящей начинкой очень удивил рыбака. "А вдруг это золото?" - подумал он и на всякий случай вырезал кусок, чтобы посоветоваться с друзьями...

Так началась война между владельцами подводных кабелей и многочисленными судовладельцами, которая продолжается и в наши дни. Дело в том, что наибольший ущерб подводным кабелям наносят дрейфующие якоря судов и рыболовные тралы, хотя в этих случаях зачастую ущерб бывает обоюдным: современные подводные кабели обладают значительным весом и прочностью, достаточной для того, чтобы оторвать зацепившийся за него трал или якорь небольшого судна.

Несмотря на повреждение, кабель 1850 года показал, что телеграфная связь через пролив всё-таки возможна. Предполагали, и не без основания, что причиной неудовлетворительной связи по этому кабелю является несовершенство его конструкции, особенно плохая изоляция.

Бретты решили проложить новый кабель. На этот раз главным проектантом, исполнителем и финансистом стал инженер Томас Кремптон, который сам сконструировал кабель и собрал половину суммы затрат, исчисляемых в 15000 фунтов стерлингов. По конструкции его кабель существенно отличался от предыдущего. Это был настоящий четырёхжильный кабель, а не одножильный провод. Медные жилы, изолированные гуттаперчей, скручивались, покрывались пенькой и стальной бронёй. Теперь ни один рыбак уже не смог бы вытащить его на поверхность или разорвать. Кабель походил на стальной трос большого диаметра и весил в тридцать раз больше кабеля Бреттов.

Каждая из четырёх медных жил этого кабеля диаметром по 1,5 мм изолировалась слоем гуттаперчи толщиной в 2,5 мм. Жилы скручивались и обматывались просмолённой пенькой. Поверх накладывалась броня из 10 круглых стальных оцинкованных проволок диаметром по 7,5 мм. Все 10 проволок располагались вокруг сердечника кабеля по спирали в один слой, образуя таким образом сплошное защитное покрытие. Наружный диаметр кабеля - около 35 мм, его вес - 4,5 кг на 1 м. Изобретённая незадолго до этого, в 1850 г., стальная проволочная броня на протяжении последующих ста лет оставалась неотъемлемой частью конструкции подводных кабелей связи.

25 сентября 1851 года началась прокладка кабеля Кремптона. Исходный и конечный пункты были прежними, однако большой вес кабеля чуть не погубил проект: стопоры не могли удержать его стремительное вытравливание за борт. Кроме того, из-за ветра судно отклонилось от курса. И вот, когда до французского берега оставалось ещё около двух километров, показался конец кабеля, который, к счастью, был основательно закреплён. Возможность такого случая, по всей вероятности, предусмотрели - на судне оказалась запасная бухта кабеля, позволившая дотянуться до французского берега [9] и спасти положение.

После нескольких недель испытаний кабель был передан в эксплуатацию, и присутствовавшие при его публичной демонстрации убедились, что телеграфная связь между Англией и континентом - дело нескольких секунд [10].

На фоне первоначальной неудачи и всеобщего скептицизма установление такой связи произвело громадное впечатление. Оптимистически настроенные викторианцы возвели это событие в триумф дела мира. Они были убеждены, что быстрая связь несомненно будет способствовать взаимопониманию и сотрудничеству между народами. Увы, мы видим, что не всегда связь способствует этому. Цивилизация, конечно, не может существовать без совершенных видов связи, но это отнюдь не означает, что сами по себе они смогут обеспечить мир. Как сказали бы математики, это условие необходимое, но недостаточное.

1851 год. Первое время передача депеш из Лондона в Париж длилась порой часами

В деловых кругах открытие телеграфной связи через Ла-Манш вызвало большое оживление. Только компания "Гутта-Перча", монополизировавшая процесс наложения изоляции, за последующие два года поставила промышленным фирмам, производившим бронирование кабелей, около двух с половиной тысяч километров изолированных жил. Если проследить по карте Европы распространение подводных телеграфных линий за период с 1851 по 1856 годы, то обнаружится чрезвычайно бурная деятельность в этой области предпринимателей ряда государств. После двух неудачных попыток действующий кабель связал, например, в июне 1852 года Англию с Ирландией. Дувр в 1853 году был соединён телеграфом с Остенде (Бельгия); между Англией и Голландией удалось проложить даже четыре кабеля.

Крымская война вызвала необходимость в прокладке кабеля в Чёрном море (вот вам и средство "для обеспечения мира и взаимопонимания между народами!"). Кабель изготовлялся так поспешно, что не было времени его бронировать. Он представлял собой одножильный изолированный провод, подобный первому кабелю Бретта. Однако он проработал около года.

В 1854 году была проложена подводная телеграфная линия между Корсикой и Сардинией, а затем между Корсикой и Италией. После этого была сделана попытка новить телеграфную связь между Сардинией и Алжиром, но здесь большие глубины не позволили осуществить замысел.

Развитие подводного телеграфа шло трудным путём ошибок, катастроф, разочарований. Однако успешная прокладка ряда линий привела к мысли о возможности пересечь телеграфным кабелем Атлантический океан.

Англия, обладавшая огромными заморскими владениями и имевшая технические возможности, неизбежно должна была стать пионером прокладки подводных кабелей, и не удивительно, что она удерживала первенство в течение почти ста лет. Однако инициатива организации прокладки первого трансатлантического кабеля всё же принадлежит Америке - её подданному Сайрусу Уэсту Филду.