IV. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ АМЕРИКАНЕЦ 

О Сайрусе Уэсте Филде, одном из выдающихся американцев XIX века, сейчас, пожалуй, знают немногие, даже из его соотечественников. Этот человек не открывал новых земель, не воевал с индейцами, не выигрывал военных сражений, не основывал промышленных империй... И всё-таки о нём нельзя вспоминать без восхищения.

Проложив по дну Атлантического океана телеграфный кабель между Англией и Америкой, Филд преодолел то, что многие считали непреодолимым, и открыл новую эру в истории развития подводного телеграфа. Главными рычагами, которые помогли ему пройти через невероятные трудности и достичь цели, были его мужество и кипучая энергия.

Этот замечательный человек как будто смотрит на меня сквозь столетие... Глубоко посаженные задумчивые глаза, тонкий нос, правильные черты. Это скорее лицо поэта или музыканта; он совсем не похож на тех преуспевающих дельцов, которых мы привыкли видеть на страницах журнала "Тайм". "Мечтатель и рыцарь", - называли Филда ещё много лет спустя. В то время действительно нужно было обладать исключительной проницательностью, чтобы взяться за осуществление идеи, которая почти всем казалась фантастической, и быть рыцарем, чтобы не отступить перед невероятными трудностями и целой серией тяжелейших неудач, которыми сопровождалась на пути к намеченной цели его почти двенадцатилетняя работа. Он, безусловно, проявил исключительную дальновидность и крепкую хватку дельца крупного масштаба.

Сайрус Филд - организатор прокладки первого трансатлантического телеграфного кабеля в 1857-1866 гг.

Сайрус Филд родился 30 ноября 1819 года в Новой Англии, куда два столетия назад из Великобритании эмигрировали его предки. Отец Сайруса был священником конгрегации в Стокбридже (штат Массачусетс). Он имел многочисленную семью, в которой, видимо, и заключалось всё его богатство. В семье Сайрус был младшим, что заставило его повзрослеть раньше времени. Уже в пятнадцатилетнем возрасте он с благословения отца отправился на поиски своего собственного счастья.

С восемью долларами в кармане Сайрус проделал восьмидесятикилометровый путь до Гудзона, а оттуда переправился в Нью-Йорк. Разочарование не заставило себя долго ждать. Улицы Манхеттена оказались вовсе не усыпанными золотом, и юный Сайрус, как и многие его сверстники, начал работать разносчиком в галантерейном магазине на Бродвее за жалкий доллар в неделю. Прошёл год, но ничто не изменилось; тогда, решив, что его просто не оценили, Сайрус вернулся в Массачусетс и стал работать у своего брата Мэтью, который к тому времени уже успел завести мастерскую по изготовлению бумаги. Дела шли хорошо, и через два года Сайрус стал его помощником, а вскоре и сам смог основать дело и стать компаньоном в большой нью-йоркской фирме по оптовой торговле бумагой.

В 21 год Сайрус женился на Мэри Брайен Стоун, уроженке Гилфорда (штат Коннектикут). Шесть месяцев спустя его постигла неудача: фирма обанкротилась и на долю Сайруса остались одни долги. Однако энергия и предприимчивость быстро помогли ему поправить дела. Более того, он смог даже основать собственную фирму "Сайрус Уэст Филд и К°". Работа пошла хорошо; увлечённый ею, Филд был настолько занят, что мог видеться с семьёй только по воскресеньям. Долги были заплачены, и к 33 годам его капитал составил 250 тысяч долларов. Теперь было решено прекратить дело и отдохнуть, тем более, что врачи настоятельно советовали ему это.

Освободившись от дел, Филд, как и многие другие богатые американцы, прежде всего отправился с женой в турне по Европе. Возвратившись, Филд со своим другом Фредериком Черчем - известным пейзажистом того времени - предпринял путешествие по Южной Америке, где приключениям, как вспоминал Филд, не было конца. Затем потянулись праздные будни, которые могли поглотить всю его остальную жизнь. Но подвернулся случай, который в конечном счёте сделал Филда тем, о ком мы теперь говорим.

Ф.Н. Гисборн

Случайность свела его с английским инженером Ф.Н. Гисборном, руководившим тогда строительством телеграфной линии через Ньюфаундленд. Проект прокладки телеграфного кабеля, который пытался осуществить Гис-борн, был гораздо более важным, чем это могло показаться на первый взгляд. Реализация проекта Гисборна на несколько дней сократила бы время получения Нью-Йорком сведений из-за океана, которые обычно доставлялись кораблями, заходившими сначала в Сент-Джонс, а затем в Нью-Йорк[11].

Не удивительно, что компания "Ньюфаундленд Электрик Телеграф", ведущая проект, в 1853 году, ещё задолго до того, как удалось проложить здесь злополучные 65 километров телеграфного кабеля, успела полностью обанкротиться. Оставшись наследником долгов обанкротившейся компании, Гисборн на следующий год отправился в Нью-Йорк, чтобы попытаться достать там денег для продолжения работ. В Нью-Йорке он встретился с Сайрусом Филдом, который недавно вернулся из поездки по Южной Америке, и рассказал ему о своём проекте.

Филду очень не хотелось быть втянутым в какое-либо новое дело. Вежливо выслушав предложение Гисборна, он не дал ему никаких обещаний, но, оставшись один, поймал себя на том, что рассматривает глобус. Сказанное Гисборном, видимо, оставило свой след: "Ньюфаундленд! Да ведь это лишь одно звено гораздо более замечательного и грандиозного проекта! Месяцами ждать пароходов из Европы, чтобы узнать, что происходит в мире! Почему не сделать так, чтобы это занимало несколько секунд? Действительно, почему не поручить это телеграфу?"...

С этого момента Атлантический океан завладел мыслями Филда. Во что бы то ни стало нужно преодолеть эту громадную пропасть, разделяющую два мира, и подключить Америку к телеграфу европейских стран - поставил тогда перед собой задачу Филд.

Мы знаем, что эта идея была уже не нова; здесь приводилось высказывание Морзе. Но именно Филд оказался первым, кто решился на практические шаги в этом направлении. На следующий же день после визита Гисборна Филд написал письма Морзе и лейтенанту Мори - одному из основоположников современной океанографии. Мори - интересная личность, и, видимо, стоит рассказать о нём несколько подробней.

Классический труд лейтенанта Мэтью Мори "Физическая география моря" в то время ещё не был опубликован, но Мори был уже известен, более известен, чем это положено лейтенанту, если принять во внимание множество других офицеров старше его по чину. Прослужив на море несколько лет, он получил случайное ранение и в тридцатитрёхлетнем возрасте с искалеченной ногой был вынужден перейти на береговую службу. Мори стал начальником секции морских карт и приборов картографического отдела. Это дало ему возможность проявить свои научные наклонности. Сопоставляя данные тысяч судовых журналов,, он составил первые подробные карты морских ветров и течений. Эти карты принесли огромную пользу судоводителям. Корабли, огибавшие мыс Горн, могли теперь сократить плавание от Нью-Йорка до Сан-Франциско со 180) до 133 дней.

Лейтенант М. Мори и составленная им батиметричесая карта срединного района Атлантического океана

К сожалению, заслуги Мори перед страной и миром не были оценены. Вероятно, ряд написанных им критических статей о канцелярском бюрократизме, процветавшем в Военно-морском флоте, не способствовал его карьере. В 1855 году тайный совет по проверке соответствия служащих государственного аппарата занимаемым должностям и проведению режима экономии внёс лейтенанта Мори в список лиц, подлежащих отставке.

Теперь подсчитано (да и тогда это понимали), что благодаря картам Мори морской флот получал ежегодную экономию, исчисляемую миллионами долларов. При этих условиях флот, пожалуй, мог бы позволить себе такую "роскошь", как содержание на своём платёжном балансе ещё одного лейтенанта. Многие современники Мори были крайне возмущены поведением высших чинов, и эти настроения отразились в прессе. Военно-морское ведомство, хоть и с опозданием на три года, всё же было вынуждено восстановить Мори в рядах служащих Военно-морского флота и присвоить ему звание капитана третьего ранга.

Однако ещё до всех этих событий по той обычной случайности, которая бывает, когда мысли многих работают ш одном направлении, Мори получил письмо Филда с изложением идеи прокладки через Атлантику подводного телеграфного кабеля. Сам Мори только что написал по этому вопросу доклад Военно-морскому ведомству, использовав результаты недавних изысканий, проведённых на севере Атлантики лейтенантом Берриманом. Там было обнаружено подводное плато, простирающееся между Ирландией и Ньюфаундлендом. "Это плато, - указывал Мори в своём докладе Военно-морскому ведомству от 22 февраля 1854 года, - как будто специально создано для того, чтобы на нем разместились провода подводного телеграфа через Атлантику". Вряд ли Филд мог рассчитывать на лучшие новости.

Вскоре Филд посетил Мори, беседа с которым оказалась не менее полезной и ещё более укрепила его решимость взяться за сооружение трансатлантической телеграфной линии.

Итак, Филд заручился поддержкой крупнейших в мире авторитетов в области океанографии и телеграфа; ему оставалось только убедить финансистов. Вопреки ожиданиям, дело это оказалось не таким уж трудным. Сосед Филда, миллионер Питер Купер, поддержал его, согласившись принять участие в деле, что оказало, в свою очередь, влияние и на других капиталистов.

Получив деловую и финансовую поддержку, Сайрус в начале 1854 года отправился в Ньюфаундленд, где принял дела обанкротившейся Телеграфной компании: уплатил её долги, восстановил деловые связи и получил монопольное право сроком на 50 лет на прокладку и эксплуатацию всех телеграфных линий, идущих через Ньюфаундленд и Лабрадор.

Окрылённый успехами, счастливый и торжествующий, Филд вернулся в Нью-Йорк, где тотчас, несмотря на раннее утро - было лишь шесть часов - время, не совсем подходящее для деловых встреч, - собрал поручителей и компаньонов, которые тут же подписали обязательства на 1250000 долларов и основали "Нью-Йоркско-Ньюфаундлендскую и Лондонскую Телеграфную Компанию".

Основатели "Нью-Йоркско-Ньюфаундлендской и Лондонской Телеграфной Компании"

(Картина, написанная в 1895 г.)

1.Peter Cooper (President)

2. David D. Field

3. Chandler White (Secretary)

4. Marshall O. Roberts

5. Samuel F.B. Morse (Vice President)6. Daniel Huntington

7. Moses Taylor (Treasurer)

8. Cyrus W. Field

9. Wilson G. Hunt

Однако, прежде чем первая часть названия компании - "Нью-Йоркско-Ньюфаундлендская" - обрела реальность, потребовалось два с половиной года напряжённого труда. Случилось так, что во время прокладки подводного кабеля через залив Святого Лаврентия кабель оборвался и затонул. Целый год подготовительных и прокладочных работ пошёл насмарку. Пришлось проделать всё заново. Только в 1856 году эту линию открыли для эксплуатации. Сбылась первая мечта Филда. По тем временам это была значительная победа.

Открытие телеграфной линии Нью-Йорк-Ньюфаундленд завершило первый этап большого пути через океан. Теперь можно было приступать ко второму и наиболее сложному. Начальные шаги в этом направлении заключались в организации новых исследований. Они проводились британскими и американскими военными судами в Северной Атлантике и подтвердили существование так называемого "Телеграфного плато". Выяснилось, что знаменитое плато не такое уж гладкое и ровное, каким его представляли. Перепады глубин, правда, были небольшими, а максимальная глубина составляла не более 4500 метров; на такой глубине уже велась прокладка телеграфных линий.

Эти сведения ободрили Филда, что было особенно ценным для него в тот период: Филд тяжело переживал смерть своего единственного сына; почти одновременно с ним умер и шурин Филда - его компаньон. Начались финансовые затруднения; Получить необходимые средства в Соединённых Штатах, вступающих в период очередной депрессии, оказалось невозможным.

В поисках поддержки Филд в 1856 году отправился в Англию, где прежде всего встретился с пионером британского подводного телеграфа, уже известным читателю Джоном Бреттом. Но Бретт после успеха в Ла-Манше сам стремился найти для "завоевания" новые воды и поначалу не оказал Филду помощи. Филд посетил также прославленного инженера-кораблестроителя Изамбара Кингдома Брюнеля, который строил в ту пору колоссальных размеров судно, знаменитый "Грейт Истерн", остававшийся в течение полувека уникальным. "Будет корабль для прокладки вашего кабеля!" - сказал тогда Филду Брюнель. Слова Брюнеля оказались пророческими. Но замечательный инженер, к сожалению, не дожил до того времени, когда они сбылись. Чрезмерное напряжение в работе на постройке своего левиафана прежде времени свело его в могилу.

Изамбар Кингдом Брюнель

В это время, к счастью для Филда, в Лондоне находился профессор Морзе. Он проводил опыты, которые полностью подтверждали возможность передачи сигналов по кабелю протяженностью свыше 3000 километров. Для своих экспериментов Морзе использовал 10 соединённых последовательно цепей телеграфной линии на участке Лондон - Бирмингам, составивших одну цепь протяжённостью в 3200 километров. Эта сконструированная им искусственная линия, по которой он с успехом передавал до двухсот сигналов в минуту, имела длину, почти равную длине атлантического кабеля [12]. Хороший результат опытов убедил научные и деловые круги Британии в том, что план прокладки подводного телеграфа через Атлантику - вовсе не фантазия.

Вооружившись доказательствами, которыми обеспечили его эксперты, Филд решил повести наступление на британское правительство. К своему удивлению, здесь он не натолкнулся на скептицизм. Министр иностранных дел лорд Кларендон особенно заинтересовался проектом, но спросил Филда: "Допустим, Вы не добьётесь успеха. Допустим, Вы делаете попытку и терпите неудачу - Ваш кабель пропадает на дне океана. Что Вы тогда будете делать? Ведь выделенные Вам средства и ожидаемая выгода от них будут потеряны!". "Мы вновь возьмёмся за работу, чтобы начать всё сначала", - не колеблясь ответил Филд (ответ оказался во всех отношениях пророческим).

Перед таким оптимизмом и настойчивостью не смогло устоять даже Государственное казначейство - это кладбище потерянных надежд. После нескольких дней, ушедших на обычные формальности, казначейство прислало Филду официальное уведомление о выдаче ему правительственной субсидии в размере 14000 фунтов стерлингов в год. Это составляло четыре процента от суммы в 350000 фунтов стерлингов - предполагаемой стоимости проекта. Единственное условие, которое правительство Великобритании ставило Филду, заключалось в том, что при успешном завершении работ, т.е. установлении телеграфной связи через океан, Атлантическая телеграфная компания будет отдавать предпочтение сообщениям британского правительства перед любыми другими, кроме сообщений правительства Соединённых Штатов. Наряду с выдачей субсидии, британское правительство поручило своему Военно-морскому флоту оказывать телеграфной компании необходимую помощь в работах по изысканию трассы и по прокладке кабеля.

Чарльз Брайт (1832-1888 гг.) -

главный инженер компании по прокладке первого трансатлантического телеграфного кабеля

в период экспедиций 1857-1858 гг.

Вскоре Филд определил группу основных участников предстоящих работ. Особо "важной фигурой в группе оказался молодой блестящий инженер Чарльз Тилстон Брайт. В двадцать четыре года он стал главным инженером проекта, связанного с наиболее честолюбивыми мечтами эпохи. Это был, и в самом деле, весьма одарённый человек. В девятнадцатилетнем возрасте он только за одну ночь организовал прокладку целой телеграфной системы под улицами Манчестера, не создав, таким образом, никаких неудобств движению транспорта. Год спустя Брайт получил 24 патента на заслуживающие серьёзного внимания изобретения. Среди них были фарфоровые изоляторы для воздушных проводов, которые используются и в наше время. Человек действия, талантливый инженер Брайт к 33 годам стал членом парламента. Жизнь его была непродолжительной. Умер Брайт в возрасте 55 лет от чрезмерного умственного напряжения. Памятником ему стала сеть телеграфных линий, соединяющих все страны мира.

Надо сказать, что вопросами создания трансатлантическою телеграфа Брайт начал интересоваться значительно раньше Филда. Между 1853 и 1855 годами, раньше чем Морзе, Брайт провёл опыты по изучению распространения электрических сигналов по проводам протяжённостью 3200 километров, используя для этой цели десять последовательно соединённых цепей между Лондоном и Манчестером. Летом 1855 года он провёл исследование ирландского побережья и определил, что бухта Валенсия (юго-запад Ирландии) [13] явилась бы наилучшим местом для выхода на берег конца трансатлантического кабеля. Впоследствии, на протяжении ста лет, этот выбор одобрялся каждой компанией, прокладывавшей атлантический кабель.

Панорама "телеграфной бухты" на острове Валенсия.

Монумент в честь оканчивавшихся здесь трансатлантических кабелей.

Гораздо менее удачным был выбор в качестве электрика компании доктора Эдварда Уайтхауза. По профессии хирург, он проявил большой интерес к телеграфии и провёл в этой области ряд опытов, что, по всей вероятности, способствовало его неплохому знанию предмета. Кроме того, он обладал сильным характером и целеустремлённостью, и, хотя проявленный им энтузиазм значительно помог Телеграфной компании в первые дни её существования, упрямство, с которым он отказывался признать несовершенство своих знаний, послужило причиной последующей катастрофы.

Первое заседание Атлантической телеграфной компании состоялось в Ливерпуле 12 ноября 1856 года. Здесь Филд, Бретт и Брайт определили коммерческую сторону предприятия и весьма прозорливо наметили основных его акционеров. Уже через несколько дней им удалось собрать подписку на всю необходимую сумму в 350000 фунтов стерлингов. Сам Филд подписался на 75000 фунтов стерлингов, надеясь на то, что его соотечественники американцы не смогут, как он выразился, не проявить патриотического чувства в таком важном для Америки деле. Но, вернувшись на родину, он встретился с трудностями и едва смог собрать 27000 фунтов стерлингов. Недостающие две трети он вынужден был внести сам.

Большую часть денег дали британские торговые предприятия. Интересно отметить, что среди частных подписчиков были леди Байрон и Вильям Теккерей. Представители литературного мира, очевидно, были более заинтересованы в прогрессе, чем, например, их современник Торо, который ещё за два года до описываемых событий высказался в одной из газет:

"Мы невероятно торопимся построить магнитный телеграф от Мэна до Техаса, но может оказаться, что Мэну и Техасу будет вовсе нечего передавать друг другу... Мы надрываемся, чтобы поскорее проложить тоннель в Атлантике и на несколько недель приблизить Старый Свет к Новому, но вполне возможно, что первой вестью, которая просочится по этому тоннелю и достигнет развесившего уши американца, будет весть о том. что у принцессы Аделаиды... коклюш".

Получив финансовую и материальную поддержку британского правительства, имея в банке 350000 фунтов стерлингов, Филд в конце 1856 года вернулся в Соединённые Штаты, где он надеялся получить не менее существенную поддержку. Ведь это была его родная страна, от имени которой, по сути дела, он выступал со своим предложением перед англичанами. Но разочарование не заставило себя долго ждать: конгресс встретил его предложение оппозицией. Вот что писал по этому поводу брат Филда Генри:

"С английским правительством, как рассказывал Филд, гораздо легче иметь дело, чем с американским. Выступления некоторых конгрессменов, общий ход разбора предложения напоминали ледяные нагромождения более сложной конфигурации, чем те, что встречаются у побережья Ньюфаундленда [14]. Никогда атлантический кабель не смог бь! запутаться в такой безнадежный узел, как теперь, когда он попал в руки политиканов".

Многие сенаторы возражали против огромной суммы - 70000 долларов ежегодно, - которую правительству пришлось бы платить за возможность обладать быстрой трансатлантической связью. Другие считали, что государству вообще не следует вмешиваться в частное предприятие; некоторые протестовали против плана Филда, так как, согласно этому плану, оба конца кабеля находились бы на британской территории, и в случае войны весь кабель попал бы в руки противника. "Я не хочу иметь ничего общего ни с Англией, ни с англичанами, - откровенно заявил один из конгрессменов. - Соединённые Штаты хорошо знают, что уж если англичане чем-нибудь очень заинтересуются, то жди подвоха, причём во всех случаях страдать придётся невинным американцам..." Но, как бы то ни было, победу всё-таки одержал здравый смысл. Благодаря настойчивой поддержке сенатора Раска, сумевшего убедить конгресс в том, что Филд выступает в национальных интересах Америки, 3 марта 1857 года большинством в один голос было принято решение, по которому Атлантической телеграфной компании гарантировались ежегодная денежная субсидия и предоставление кораблей для прокладки кабеля.

Утомлённый хлопотами, но довольный успехом, Филд вновь поспешил к своим коллегам в Англию, чтобы лично руководить подготовительными работами. Дела шли хорошо. Кабель изготовлялся такими темпами, которым могли бы позавидовать и теперь, - ведь Филд обещал установить трансатлантическую связь уже в 1857 году. Через шесть месяцев производство кабеля подошло к концу. А между тем, объём работ был громаден. Например, для того, чтобы изготовить 4000 километров кабеля, нужно было проволочить и скрутить около 30000 километров медной и свыше 500000 километров стальной проволоки. Длина намеченной трассы составляла немногим более 3000 километров, кроме того, необходимо было иметь запас кабеля на всякий непредвиденный случай. Что касается неровности грунта, то ей придавалось второстепенное значение.

В то время существовало широко распространённое мнение, что тяжёлые тела якобы не достигают грунта на больших океанских глубинах и останавливаются на каком-то уровне от поверхности, где их вес уравновешивается водой. Люди ещё не знали, что вода практически почти несжимаема и что даже на самых больших океанских глубинах её плотность лишь незначительно отличается от плотности у поверхности [15].

Все были заняты до предела. Следовало предусмотреть тысячи мелочей, снарядить экспедицию, оснастить и подготовить корабли к плаванию и, как ни странно, отвечать на множество "гениальных" предложений, получаемых от изобретателей-энтузиастов. Игнорировать эти предложения нельзя было: это могло подорвать авторитет предприятия и снизить интерес, который проявляла к нему широкая общественность. Например, один из "изобретателей" предлагал подвесить кабель в середине океанских глубин на специальных подводных шарах, наполненных воздухом. Другие, настроенные ещё более бодро, предлагали протянуть кабель между несколькими плавучими телеграфными станциями, наподобие будок телефонов-автоматов, к которым могли бы подходить корабли для установления связи с берегом или между собой.

Были и другие, менее оптимистичные суждеия. Например, королевский астроном сэр Эйри писал: "Погрузить кабель на такую огромную глубину с точки зрения математики невозможно, а если это вдруг почему-либо получится, то по такому кабелю все равно не удастся передать ни одного сигнала, поскольку на такой глубине сигналы не смогут продвигаться". На фоне этого авторитетного заявления предыдущих авторов вполне можно простить. На все предложения Филд терпеливо и очень вежливо отвечал: "Ваше предложение, безусловно, заслуживает внимания, но требует ещё некоторой проверки...".