Альберт Лиханов МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ

"ЗАВТРА". Альберт Анатольевич, какое самое яркое и светлое воспоминание вашего детства?

     Альберт ЛИХАНОВ. Я уже давно убедился, что яркость не всегда вызывается радостью. Яркость детской памяти — это всегда отзыв на сильное чувство, и, увы, им может быть страх. И еще. Яркость воспоминаний может быть растянута во времени — на несколько лет.

     Так что самым ярким, но не всегда светлым воспоминанием стала война, которую я встретил шестилетним малышом, а закончил десятилетним человеком, не то, чтобы всё постигшим, но многое увидевшим и многим потрясённым. Среди этих ярких эмоций — и голод, и мама, сдающая кровь в донорском пункте, чтобы добыть мне кусочек иным образом недоступного топленого масла, и дважды раненный на войне отец, который, по счастливому стечению обстоятельств, дважды оказывался в госпитале нашего города, где служила мама, и уроки в начальной школе, начинавшиеся очень ранним утром в морозном городе, когда мы сидели при свете коптилок и свечек, и моя учительница-спасательница, и, конечно же, светлое свершение четырехлетнего ожидания — День Победы, который для нас, детей войны, стал тогда личным и безумно радостным, хотя для многих и горьким днём — ведь отцы-то погибли у большинства русских мальчишек!

     Так что война одарила меня и моё поколение этой нерадостной яркостью, в конце которой стояло событие, свет которого озарил всю нашу следующую, в том числе взрослую, жизнь.

      "ЗАВТРА". Какую географическую точку России вы можете назвать своей духовной купелью — местом, где душа прикоснулась к Вечности и обрела крылья?

     А.Л. Естественно, это город Киров, по-старому — Вятка, улица на краю старого оврага, деревянный дом в вишневом саду, — дом построил, а сад обиходил мой дед. Там я вырос, научился читать, полюбил книги и начитал в детстве и отрочестве столько, что мне этого запаса и по сей день хватает. Главное, чем я стал богат — и в детские годы, и во взрослости, это сотворило со мной многочтение: радость создания в собственном сознании мира, предлагаемого писателем, — да вот мир этот создается твоим собственным промыслом, представлением, пусть небольшим, но опытом, часто фантазийным и всегда творческим.

     Вот почему я говорю, что чтение — это всегда саморазвитие, глубокий и важный творческий процесс и еще — душестроительство. По крайней мере, меня книги воспитали, поставили на ноги, одарили моральностью и истинами, которые и есть убеждения и представления.

     Таким образом, именно в своём родительском доме, под шуршание книжных страниц я и сформировал свои главные взгляды, стал, если хотите, человеком.

      "ЗАВТРА". В современном мире без образования невозможно стать полноценным членом человеческого сообщества. Каким, по-вашему, должно быть образование, чтобы готовить человека для сотрудничества и сознательного созидания, а не для соперничества с другими людьми, фирмами, странами, цивилизациями ради корпоративной выгоды?

     А.Л. Комплекс проблем и этических представлений, который вы собрали воедино в этом вопросе, для меня — очень существенный.

     В основе всякой социальной конструкции, на мой взгляд, должна стоять справедливость. Достойно приходят дети в социум той или иной страны — или нет? Достойно, с почетом и честью, вне нужды, бедности, лишений уходят из жизни старики — или нет? Эти два критерия, означающие естественное состояние мира, государства, общества и более определенно конкретной страны, — и есть истина в последней (и первой!) инстанции, признание — или непризнание — праведности государства и его управителей.

     В частности, я исповедую идею стартового равенства всех детей. Не может быть детей бедных или богатых, голодных или сытых, белых или цветных. Не может быть сегрегации детской среды, особенно неравенства, порожденного властью, экономикой, любой социальной системой. И всемирные силы должны активно балансировать состояние детства в Мире — именно для этой цели создан и существует ЮНИСЕФ — Детский фонд ООН.

     Но образование, школа сами по себе еще не есть дверь во всечеловеческое равенство, счастье, развитие. Школа — лишь зеркало социальной системы, в которой она обретается. И хотя от школы очень многое зависит, к равенству и последующему успеху, радости умственной, развивающей, помогающей состояться и утвердиться, стране, в которой живет школа, нужен точный духовный вектор, надпредметный смысл, идея развития.

     Я, например, с восторгом прочитал о том, как в какой-то очень дальней деревне в Индии, в школе, которая скорее напоминает хижину с протекающей крышей, именно в наши дни, бедный, плохо одетый учитель математики сидит в кругу своих учеников, на высшем уровне оснащает их знанием предмета и основам программирования. Результат: 21 из его 22 выпускников с ходу поступили в один из 11 технических университетов Индии, которые готовят высококлассных программистов (еще один, уверен учитель, поступит через год; наверное, поступил).

     И еще одна потрясающая, согласитесь, цифра: сегодня в Индии, часто голодной, материально бедной, число программистов равно населению Англии(!), и их большинство обслуживает оплату гражданами США своих коммунальных затрат. За каждый платеж — небольшие центы, но поскольку в Америке 300 миллионов жителей, работы для индийских программистов и программных менеджеров — завались.

     Допустим, они подметают электронный мусор большой державы, оказались, так сказать, дворниками на финансовом рынке. Но для учеников того бедного школьного математика, там, в конкретной стране Индии, это означает выплывание из нищеты наверх, к материальному благосостоянию, хоть к какой-то радости. При миллиарде с гаком жителей, среди которых родители этих мальчиков, оставшихся в деревне, и им надо, выбравшись наверх, помогать.

     Я не стану говорить о нашей стране и ее системе образования. Замечу только, что стартовое равенство всех детей без исключения мне представляется главной ценностью и, кстати, гарантировано Конституцией. Но практика осуществления конституционных посылов далека от совершенства. Убежден, что Россия напрасно разрушила прежнюю систему образовательного равенства, с помощью ЕГЭ искусственно снизила высокий потенциал прежнего образования, в основе которого лежали принципы русской дореволюционной педагогики Ушинского, высокие посылы Толстого, иных наших классиков. Да и советский опыт Макаренко и Сухомлинского, как того ребёнка, выплеснули вместе с водой.

     Глупо. Мы еще спохватимся, уверен в этом. Как человек, стоящий в мире детства обеими ногами, могу констатировать главные образовательные провалы: едва ли не тотальная детская малограмотность — лишь единицы пишут без ошибок, почти тотальный отказ от непрограммного чтения и массовое снижение его качества, школьная непродвинутость и прямое отставание детей по большинству программ за 11 лет обучения: в 2010 году почти 16 000 выпускников школ не смогли сдать два экзамена, требуемых по ЕГЭ, половина из них не получит аттестат зрелости.

     Это что за мораль, что за экономика у современного образования? В чём смысл учительского труда — сравни с индийской историей.

      "ЗАВТРА". Диалог — это сознательно выстраиваемое устремление к сотрудничеству различных точек зрения. Для диалога культур необходимо иметь развитое самосознание и идентичность, обеспечивающую ясные и непротиворечивые представления о своем культурном сообществе. О состоянии культуры в России сегодня говорить не приходится — она успешно вытесняется западной, прежде всего американской культурой, которая не дает россиянам тех же преимуществ в жизни, потому что неадекватна условиям жизни и традициям российского социума. Как вы думаете, каким образом можно помочь россиянам обрести "свою точку зрения" для эффективного диалога с другими культурами?

     А.Л. Мой детский "военный опыт" позволяет, как мне кажется, утверждать, что сегодня Россия "проиграла" самоё себя, сдала большинство своих национальных и культурных позиций, поскольку эти понятия тесно связаны между собой.

     Суньтесь в Интернет — блоги. Вселенская неграмотность русского молодняка, который даже не пытается посмотреть на себя критически. В то же время в уфимском лицее для особо одаренных башкирских детей, овладевающих всеми основами мировой культуры, ребята сказали: да, мы представляем собой часть башкирской культуры, но у нас есть девиз — писать и говорить по-русски мы будем не хуже русских.

     Что же касается диалога культур, он все-таки ведётся. Но — увы! — лишь, так сказать, на академическом уровне, между учеными, литераторами, преподавателями, режиссёрами… Диалога культур международного, слышимого многими, межнационального диалога нет. Есть давление одних культур другими. Скажем, американское кино в России стало настолько подавляющим только потому, что два десятилетия государство в России кино поддерживало лишь избирательно, штучно, и в стране просто не могла появиться целая плеяда талантов, способных хоть что-то противопоставить американскому — ныне коммерческому! — штурму.

     То же во всех, по-моему, сферах культуры. Чехова перелопачивают с чеховского на псевдоевропейщину — зачем? Современная, продвигаемая на всякие выставки литература — это непременная антисоветчина, как признак первый, и попрание хоть каких-никаких традиций — во-вторых, страшная царствует жажда освободиться от любых национальных, а также и половых(!) признаков. Про шоу и всяческую эстрадную хмарь не говорю. Прежде чем приступать хоть к какому-то диалогу, нужно обрести собственную самоидентификацию, понять, кто мы: русские, россияне или недоумки псевдоевропейского андеграунда, рядящиеся в любые, кроме национальной, одежды. Иначе — в чем диалог, в чем собственность точки зрения?

      "ЗАВТРА". Что вы думаете о русской культуре и ее месте в мировой культуре?

     А.Л. Можно традиционно ответить, что русская культура давно завоевала свое место в мировой культуре. Но это не так. Широко известно, что "Войну и мир" Льва Толстого американцы читают в адаптированном сокращенном варианте — теперь вот это же подсовывают и нашему читателю, прежде всего школьнику. Когда-то балет Большого театра покорял мировые столицы. Есть он и теперь. Но где? Как? Кто ликует от нашего балета? Что-то не слышно...

     И вообще, отдельные факты признания и успеха — еще не картина. По крайней мере, тот же Диккенс имеет куда большую глубину присутствия в России — не в сегодняшней, а в исторической России. Или Андре Моруа со своими блистательными биографиями. Про лучшее американское кино могу сказать, что при всем моем личном осознания несправедливой подавленности отечественного кино, американские шедевры давно стали частью русской культуры, которая широко и демократично открыла свои двери всему достойному того.

      "ЗАВТРА". Территория России огромна, и условия, в которых живут россияне, различаются как ни в какой другой стране мира. Взять хотя бы сельские регионы, которые исторически и не по своей воле противопоставлены городу. Какой должна быть современная сельская школа, чтобы обеспечить своим воспитанникам полноценные условия для раскрытия их потенциала, который вольется (или упадет балластом) в экономическую жизнь страны в ближайшее будущее?

     А.Л. Знаю, что сельская школа хиреет — опять же, в силу невразумительных экономических реформ, которые учитывают только одно — сиюминутную целесообразность. 19 000 деревень ликвидировано в России в годы наших печальных перемен. Вместе с ними и маленькие школы — начальные или так называемые "малокомплектные". В то же время надо понимать, что вся высшая политическая, управленческая, научная и культурная интеллигенция Большой России происхождением, обучением и трудолюбием обязана деревне!

     Однако современная прогностика, в существовании которой я сильно сомневаюсь, этого знать не желает! Оснастить все школы, включая сельские, компьютерами — это ломаный грош по сравнению с расходами, которые требует школа, особенно сельская. Ей нужны привилегии, льготы, государственные инвестиции, потому что за всем этим — как минимум русская деревня, а значит, земля и хлеб, а как максимум — наполнение демографических пустот, размножение русского люда в сытых условиях.

     Ничего этого нет, и тоска на сей счет владеет не одним мною.

      "ЗАВТРА". Наверное, в жизни каждого человека наступает момент, когда он начинает размышлять над фундаментальными вопросами человеческого существования, возникает желание определиться со своими убеждениями, узнать свои корни. О каких потерях, на ваш взгляд, в будущем будет жалеть наша молодежь?

     А.Л. В старые, по нынешним понятиям, времена о некоторых деятелях-скороспелках говорили: у него высшее образование без начального. Каждому человеку, как и строению, — нужен фундамент, чтобы он не развалился однажды. Человеческий фундамент — основные, первоначальные знания. Например, таблица умножения. Но теперь её знание не требуется, каждый школяр имеет счётную машинку: раз-два — и вот тебе результат, но в уме решить простую задачку не могут. То же самое касается грамотности, простейшего умения написать. Испорченные компьютером люди не имеют почерка — то, что пишется от руки, — просто каракули. Казалось бы, всё это мелочь, но это не так. Всё это — элементарная, корневая культура. Люди теперь любят импровизировать, говорить. Но почитайте стенограммы их речей — насколько они слабо построены логически, дурны словесно, ограничены в словарном запасе, а, значит, примитивны.

     Люди не стремятся к знаниям, особенно углубленному, поверхностность становится нормой массовой псевдообразованности — вот уж поистине: говорят о чем-то высоком, претендуют на вершины, но не знают, что у них под ногами.

      "ЗАВТРА". Что вы думаете о религиозно-нравственном воспитании в современной России и каким оно должно быть?

     А.Л. Развитый человек — человек, хотя бы имеющий представление о разных религиозных ветвях, одинаково их уважающий, не враждебный к инославию, но преданный той вере, в которую его посвятили родители. Я думаю, что не принесут пользы ни религиозная экзальтация, ни противостояние. Вера требует тишины и упорства.

      "ЗАВТРА". Каждая эпоха помогает человечеству обрести какой-то свой опыт. Например, капитализм в фазе своего расцвета сделал очевидным для подавляющего большинства выгодность честного соперничества. Социализм подарил человечеству опыт бескорыстного трудового энтузиазма в условиях равенства обязанностей и коллективно-распределяемых благ. Какой опыт должны извлечь люди из текущей эпохи, эпохи глобализации и глобальных кризисов?

     А.Л. Мы переживаем сейчас период Смуты в такой деликатной сфере сознания, как определение собственного смысла. Зачем жив человек? Ради чего он явился на белый свет? Чтобы хорошо жить, сытно есть? Не мало ли? Для того, чтобы растолкав локтями таких же, как он, вырваться вперед, прослыть удачником? Ну, во-первых, удачники всегда предполагают неудачников. Это философия биполярности, состязательности, борьбы. Она хороша в бизнесе. Может быть, в науке. Но уже литература, искусство предполагают совсем другое. Тут скорее важна дополняемость, соседство, параллельность движений и действий… Возвращаясь к вопросу, хочу напомнить, что человек голым приходит в этот мир и голым уходит. Посмотрите, два главных супермиллиардера мира американцы Баффет и Гейтс, встретившись специально для этого, условились оставить своим детям в наследство какие-то сверхзначительные суммы, а остальное раздать в виде благотворительной помощи нуждающимся. Что это? Я в шутку называю это социалистическим империализмом… Вообще же, смысл бытия — жизнь для других. И не надо, мне кажется, для этого стать сначала Баффетом и Гейтсом, достаточно оставаться просто человеком. Развивать в своем сердце сострадательность, как важнейшее человеческое достоинство. Без него — мы стадо мыслящего скота.

      "ЗАВТРА". Сегодня культура стала отраслью экономики (речь идет прежде всего о массовой культуре), а значит, её развитие стало подчиняться экономическим законам — законам прибыли, потому что эти законы действуют в условиях капитализма. Как, по-вашему, в современных реалиях можно решить вопрос развития культуры подлинной, основанной на уникальности артефактов и способствующей духовному-эстетическому здоровью социума?

     А.Л. А масс-культура и создана для предательства человека. Преследуя прибыль, с одной стороны, лукавство и изощренность художественной несостоятельности — с другой, она играет разлагающую роль, дурит человека, отупляет его сознание, приводит миллионы индивидуальности к ширпотребу сознания. Эта область действий требует к ней опасливого отношения.

      "ЗАВТРА". Возможно ли, чтобы за состояние культуры отвечало не только государство, но и бизнес?

     А.Л. Культура утрачивает свою государственную принадлежность. Но, во-первых, есть области культуры, где без государственного участия не обойтись, и это вся детская культура — почти вся. Во-вторых, есть негосударственные проявления культурной жизни. Например, поющие люди. В церкви или костеле, на завалинке возле родного дома. Это народная культура, она должна быть независима от государства. Наконец, существуют специализированные формы существования и поддержки культуры. У японской общественной организации "Сока Гаккай Интернэшнл", например, существует собственная концертная организация, которая не только устраивает каждый год до 2 000 концертов, но и создала музей пианино — небывалое собрание инструментов всех времен и стран. И это — не госсобственность. Что же касается бизнеса, я бы предпочёл видеть его в качестве донора, спонсирующего события культурной жизни, которые если и должны переходить от государства, то лучше бы всего — общественным структурам.

     "ЗАВТРА". Великая русская литература и искусство XIX и ХХ веков верили в то, что нравы можно исправить, а пороки низвергнуть, что человек внушаем к добру. Не утопия ли это?

     А.Л. Нет, не утопия. Истинная литература — всегда предвестник духовных перемен, часто — перемен социальных. Обратите внимание: того, что сейчас произошло с Россией, никто ведь не предчувствовал. Я полагаю, все это — повторение пройденного. Возврат назад, в эпоху капитализма — тоже не получается. То, что происходит, носит не капиталистический, а охлократический характер, те, кто стал владельцем несметных состояний, не заработали их своим горбом, смекалкой, талантом. Мнимое распределение права на собственность с помощью ваучеров или земельных паёв в колхозах — имитация справедливости, выдающийся экономико-политический мухлеж. В результате порушена вторая величайшая экономика мира, сломано государство, посягавшее на равенство всех и этого добившееся. Слом произошел сверху при непротивлении народа, которому заткнули глотку импортной жратвой. Предательство стало всеобщим. Таким образом, порок обрел разрушительную силу. Литература не предчувствовала его. Для меня это означает, что порушение было искусственным, его можно и следовало избежать, но событиями и лидерами кто-то искусно управлял так, что социализм рухнул и порушение не завершено. Видимо, возможные события, которые носят трагический, случайный характер. Или характер трагически спланированный.

      "ЗАВТРА". Что вас вдохновляет? Есть ли у вас свой авторитет или герой, с которым вы сверяете свои поступки?

     А.Л. Я уже слишком "взрослый" человек — мне исполняется 75 лет. В этом возрасте не бывает героев для подражания — ведь окружающий мир, в своей людской массе, моложе, меньше знает и меньше видел. Мои герои остались в моей молодости, их уже давно нет. Так что мой удел состоит в том, чтобы не изменять истинам, в которые я поверил однажды, а не искать ненаходимых героев наших дней. Люди, которыми я восхищаюсь, — есть. Но потому, что они соответствуют истинам, в которые я верю.

      "ЗАВТРА". Многие страны мира, такие, как Египет, Китай, Иран и даже Франция, пережили множество нашествий и иностранных тиранов. Однако основные рукотворные черты этих стран — поля, ирригационные системы, дороги... — неизменно возрождались после ухода очередного завоевателя. А что возрождалось на вашей малой родине? Каковы сегодня ростки нового, незнакомого на той территории, где она находится?

     А.Л. Новые — превращение нации работников в нацию торгашей и так называемых предпринимателей. Этого в России не было никогда. Нация соблазнена лёгкой добычей денег — не вся, конечно, но в большинстве, особенно молодые. Молодёжь ищет, жаждет, мечтает об успехе и видит его лишь в одном — в материальном благополучии. Это понятно. Всегда нужен фундамент, без него плохо. Но подчинять этому все подряд — неразумно. Уже сейчас экономика вопит — нет рабочих рук. Сначала разрушили заводы, закрыли целые отрасли, а при них тысячи профессионально-технических училищ, фактически ликвидирован класс рабочих и класс крестьян — теперь стонем: кому работать? А некому, почти все — торгаши да дельцы. И вот на улицах больших городов строители, дворники, даже шоферы — узбеки, таджики, молдаване…

     Так что главное и на малой, и на большой Родине — социальная и профессиональная деградация народных масс и, что особенно печально, молодых. Им некуда деваться, они не нужны по большому счёту. Об этом мой последний по времени написания роман "Слётки".

      "ЗАВТРА". Если бы вас попросили вести дневник современности, в котором бы отражалась динамика социальных процессов, на что бы вы обратили внимание в первую очередь?

     А.Л. А я и веду такой дневник. Ответы на ваши вопросы — неотрывная часть моих дневниковых суждений — суть одна, хотя материал разный. А новая история, к всеобщей нашей печали, обнаруживает свою безоглядность, нежелание общими силами всех государств спрогнозировать ждущие нас мировые катаклизмы. Организация Объеденных Наций (ООН) когда-то и создавалась для того, чтобы общими усилиями — сперва восстановить послевоенное равновесие, а далее — это равновесие поддерживать, помогая слабым странам и народам, как бы выравнивая жизнь планеты, соблюдая хоть какую-то справедливость. Теперь роль ООН ослаблена. Мнения государств чаще всего рассматриваются пренебрежительно главным владельцем Мира — США. Беды иных — для них на двадцать пятом месте. На первом — утверждение глобализма как жандармской функции, где сила только у одного, остальные должны подчиняться. Жандармские ухватки перенеслись в финансовую сферу: тотальный банкир мира — тоже США, и они диктуют экономическое перераспределение сил. Всякая держава, входящая в глобальную систему, теряет свою самобытность и становится лишь "полкой", где что-то лежит. У нас есть нефть, газ и свалки для ядерных отходов. Свалки, заводы для его переработки — наше потаенное пока будущее. Всякую державу трясет от всеобщей сейсмической обстановки, диктуемой Штатами. Германия, Франция, Англия, Испания и другие просто подыгрывают. Греция и вся Восточная Европа — в не очень-то нужной корзине сателлитов. Американский капитал не щадит и государство США — ведь там даже джинсы "Леви" перестали шить — лень, отдали трудолюбивым китайцам. Промышленность США, как утверждают СМИ, сократилась основательно, жизнь идет за счет финансового паразитирования на всем остальном мире — и методами весьма пионерными.

     Кичиться силой, крушить, когда выгодно, пугать, чтобы лишать самостоятельности — сколько еще будет терпеть это мир? До каких степеней и ступеней?

     Полагаю, что в мире назревает взрывной процесс, и случится он по той причине, что США нарвутся на какую-то противостоящую твердь. Это не будет Россия. Это не будет и Китай. Внимательно смотреть надо на один лишь исламский мир. Пламя Ирана перенеслось в Афганистан, и конца этому столкновению не видно. Война обретает новый, вековечный характер. 09/11 в Нью-Йорке прописал какой-то неведомый врач, принимаемый за Аль-Каиду. Так ли это? Или вдруг сорвется сразу — в нескольких точках мира, не в одной. Похоже, что Армагеддон приближается, но верить в это не хочется.

Беседу вёл Ангел Марин