"Когда вы кого-то любите" - читать интересную книгу автора (Джонсон Сьюзен)

Глава 8

Охотничий домик Дарли с беговыми дорожками для скачек располагался в ухоженном саду в южной части города. Оригинальный домик в якобинском стиле. Строение несколько раз расширялось — первая перестройка была осуществлена в период Реставрации, вторая — во времена правления королевы Анны, третья — совсем недавно. В результате последней перепланировки появились новые светлые помещения, ванные комнаты, крытый теннисный корт и самые лучшие конюшни и стойла в Англии.

Элспет откинулась на спинку сиденья, пока фаэтон катился по извилистой дорожке мимо старых красных, изъеденных временем кирпичей, сверкавших на солнце окон, а поросшие плющом стены придавали усадьбе провинциальный, сельский шарм.

Когда фаэтон остановился у черного входа, Дарли поспешил открыть дверцу.

— Я подумал, что так будет спокойней для вас — этот вход не так заметен для посторонних глаз, а парадный подъезд виден с главной дороги.

— Спасибо. Я весьма ценю вашу предусмотрительность. — Лицо Элспет залила краска. — В особенности, когда я сама не знаю, что сказать или сделать.

Он подхватил ее сумку и повернулся к ней с улыбкой.

— Говорите все, что вам вздумается. И вам решать, чем вам захочется заняться, — добавил он, словно предлагая ей сделать выбор между яблочным пирогом или клубникой со сливками. — Кстати, конюшни совсем недалеко, если вам вдруг захочется посмотреть их.

— Я думаю… пока нет… — Неуверенность в голосе выдавала в Элспет новичка в светском общении.

— Я так решил поначалу, увидев на вас костюм для верховой езды.

— Просто я сказала Софи, что мы отправляемся на прогулку верхом, не найдя лучшей отговорки. — Она сделала легкий вздох и крепче сцепила руки.

— Хорошая отговорка, — ответил маркиз, отметив про себя ее побелевшие костяшки пальцев. — Тогда я покажу вам хотя бы часть моих роз по пути к дому.

Он приглашал ее в дом, как будто она и не ждала ничего другого, но эти слова окончательно ставили точку, после которой уже не было пути назад.

— Все это так ново для меня, — прошептала Элспет, старательно избегая его взгляда.

Для него ситуация тоже была непривычной, никогда прежде ему еще не приходилось понуждать женщину к сближению.

— Мы войдем в дом, когда вы того пожелаете, — вежливо заверил ее Дарли. — Можно и прямо сейчас, если хотите. Мне бы не хотелось, чтобы вы делали что-либо, чего вам не хотелось бы самой.

Он говорил в самых общих чертах, словно не имея в виду никаких сексуальных проявлений. А вдруг Аманда права? Вдруг девственность леди Графтон действительно окажется бедствием в постели?

Его слова заниматься тем, чем ей хотелось бы заняться самой, поразили Элспет, поскольку сама-то она точно знала, чем ей хотелось бы заняться с Дарли… или, по крайней мере, тем, что ее неопытность позволяла вообразить.

Он сидел, откинувшись на спинку кожаного сиденья, и выглядел совсем по-мальчишески в белой рубашке с расстегнутым воротом и дубленых бриджах. Ее сумка лежала у него на коленях, а его длинные тонкие пальцы покоились на мягкой коже, словно впереди у него было все время в мире, словно факт, останется ли она или уйдет, никак не нарушит привычное течение его жизни. И внезапно возникшая потребность узнать, о чем он думает сейчас, в данный момент, или хотя бы просто уколоть его самодовольство, заставила ее спросить:

— Вам хочется, чтобы я осталась? — Она могла быть дочерью священника, не искушенной в амурных делах, но она отнюдь не была ни слабой, ни беспомощной.

— Очень хочется. — Он выпрямился на сиденье и прямо встретил ее взгляд. — Простите, если я не достаточно ясно показал это.

— Вы выглядели абсолютно равнодушным.

— Я не хотел испугать вас. — Он усмехнулся. — Вы же видите, насколько с вами я чувствую себя не в своей тарелке.

— Не больше, чем я с вами.

— Значит, мы оба неравнодушны и испытываем какие-то чувства друг к другу.

Она улыбнулась:

— Похоже, так оно и есть.

— Если вы останетесь со мной сейчас, я обещаю вам, — его лицо осветила улыбка, — все, что только вы пожелаете. На ваших условиях.

Она выдохнула:

— Я была бы, наверное, полной дурой, если б отказалась, не правда ли?

— Ну, скажем, у меня такое чувство, что я мог бы сделать вас счастливой.

Да он мог бы сделать ее счастливой, просто улыбнувшись, так, как он это сделал сейчас.

— Что ж, пожалуй, мне следует рискнуть.

— Тут нет никакого риска. Правила устанавливаете вы. Она выдохнула.

— Теперь я понимаю, в чем причина вашей неотразимой притягательности, — ответила она с чуть заметной насмешкой в голосе. — Какая женщина смогла бы устоять перед подобной щедростью?

Он принял ее капитуляцию, даже если она не совсем еще сдалась, и, выпрыгнув из экипажа, подал ей руку:

— Позвольте показать вам мои розы.

Едва ее рука коснулась его руки, он произнес:

— Я думаю, чашка чая вам бы не повредила.

Шаг за шагом, только не торопиться, подумал Дарли.

— Благодарю вас. Я с удовольствием выпью, — просветлев, прошептала она.

С его стороны было очень мило предоставить ей время.

Он провел ее через небольшой огороженный садик, полный пылающих роз.

Утонченное, изысканное благоухание и буйство красок являли собой подлинный рай для глаз и обоняния.

— По правде сказать, сам я не смогу отличить одну розу от другой. Хотите, позову садовника? — спросил он.

— Нет, спасибо. Дело в том… я бы предпочла…

— Ни с кем не встречаться. Я понимаю. — На самом деле он заранее позаботился, чтобы все это время челядь оставалась за пределами видимости. — Мы войдем через теннисный корт, — пояснил маркиз, открывая застекленную дверь в помещение типа оранжереи. Скамейки вдоль боковых стен поднимались от пола до окон под самым потолком, что позволяло играть на нем в любую погоду.

— Вы, наверное, очень добрый, — прошептала она, охваченная трепетом.

— Я стараюсь управлять собой. А вы играете в теннис? Она покачала головой. Вся усадьба викария, ее отца, по всей видимости, была меньше этого теннисного корта, не говоря уж о том, что, насколько ей было известно, в Йоркшире вообще не было крытых кортов. Он улыбнулся:

— Если хотите, я научу вас.

— Я подумаю об этом, — пробормотала Элспет. Уж если она вообще не знала, зачем пришла сюда, и тем более не была уверена, что останется здесь, то теннис меньше всего фигурировал в ее планах.

Они пересекли корт, маркиз открыл двустворчатую дверь, ведущую в холл, освещенный сверху хрустальной люстрой. Полы были устланы коврами от Обюссона, а стены украшены портретами его скакунов. По правую сторону располагались помещения для приемов, по левую — его апартаменты. Маркиз проводил ее в комнату, которую назвал своей библиотекой. Множество седел, уздечек и кнутов были разбросаны по креслам и столам, календари скачек и книги по коневодству валялись повсюду, некоторые из книг были открыты, в других были бумажные закладки. Пара поношенных сапог для верховой езды валялась на ковре, кожаная куртка висела на спинке кресла, во всем сквозила его страсть к скачкам и разведению лошадей.

— Простите меня за беспорядок. Я провожу здесь много времени.

— Это напоминает мне кабинет моего отца, хотя и не в такой степени. — Сколько счастливых часов провела она в той уютной комнате, подумала Элспет. Сколько вечеров их семейство проводило, изучая календари скачек, пытаясь решить, какого нового породистого рысака они могли бы позволить себе приобрести, в каких скачках могли бы участвовать.

Ошеломленная, казалось бы, притупившимся чувством утраты, она заставила себя смотреть в сад, перед ее взором предстали прелестные белые розы, ползущие по стенкам деревянной беседки.

— У вас великолепные садовники, — прошептала Элспет, направляясь к дверце террасы, якобы чтобы насладиться прекрасным видом, открывавшимся перед глазами, на самом деле, чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах. — Какие прекрасные розы!

— Пергола находится как раз на пути к конюшням, — заметил Джулиус, следуя за ней. — Это удобно и практично.

Как и все остальное в его жизни, размышляла Элспет, пытаясь не поддаться злости на маркиза, жизнь которого была ничем не омрачена или отягощена. Она часто заморгала, пытаясь стряхнуть слезы, обнаружив вдруг, что ей стало труднее, чем обычно, примириться с собственной судьбой — слишком велика была разница между ними.

Ее отец был викарием не по собственной воле — у него, младшего отпрыска младшего сына, не было особого выбора, разве что армия или морской флот. А сейчас из-за превратностей судьбы она оказалась предоставлена самой себе, ей предстояло избрать свой путь в этом мире.

Возможно, стоит учесть выгоду амурной интрижки с состоятельным пэром вроде Дарли в смысле поправки финансовых дел. По слухам, маркиз отличался щедростью. Но ей хватило мгновения, чтобы понять, что она не годилась на роль оплачиваемой куртизанки. Так же как и на роль, которая ей отводилась, если она и дальше будет оставаться здесь. И тут за приятными, доставляющими массу удовольствия фантазиями ей открылась суровая неприкрытая правда.

— Боюсь, что это была ужасная ошибка с моей стороны, — произнесла она, отвернувшись. — Я ни в коем случае не должна была приходить сюда.

Он посмотрел ей в лицо:

— Вы плачете.

— Нет. Я не плачу, — возразила Элспет, отступая на шаг. Его близость приводила в замешательство, смущала ее. — Это, наверное, из-за ветра.

— Я что-то сделал не так? — спросил он, не приняв ее никчемное объяснение.

Она затрясла головой.

— Я не должна была приходить сюда. Прошу извинить меня, что доставила вам столько хлопот, но… — Она обошла его, внезапно почувствовав, что готова разрыдаться. Без серьезной причины. Или, наоборот, по сотне причин. Ни одна, из которых никак не касалась его. — Пожалуйста. — Она оттолкнула его руку, когда он попытался остановить ее, неимоверным усилием сдерживая готовые вырваться наружу рыдания. — Я должна уйти, — прошептала Элспет.

— Позвольте мне хоть как-то помочь вам. — Он пошел за ней следом к двери.

— Это никак не связано с вами.

— Значит, с Графтоном?

Она кинула на него острый взгляд, гнев на какой-то момент потеснил ее слезы.

— Конечно же, с Графтоном, с кем же еще, ведь именно с ним связано все, что происходит в моей жизни. Но на самом деле все это вас не касается.

Он преградил ей путь.

— Я уже предлагал вам деньги. Не обижайтесь, не принимайте это близко к сердцу. — В ее глазах сверкнула ярость. — Это вас ни к чему не обязывало. Я предлагаю как ваш друг.

— Но мы не друзья.

— Мы могли бы стать ими.

— Что-то я сомневаюсь, что мы с вами имеем в виду одно и то же, когда говорим о дружбе, — твердо заявила Элспет.

— Останьтесь хотя бы на чай. Обещаю, что буду держаться на расстоянии от вас.

Это было уже слишком — его доброта, его экстравагантное предложение финансовой помощи, его чудесная улыбка и готовность вести себя исключительно по-джентльменски. Она попыталась отказаться с такой же любезностью, с какой он сделал свое предложение, но вместо слов вырвалось нечленораздельное заикание с придушенными слезами. А затем, словно она и без того не была в достаточном замешательстве и растерянности, слезы заструились по ее щекам. Смахнув их кулаком, она попыталась улыбнуться.

— Прошу простить меня… — Она громко икнула. — Я хотела сказать… как трудно…

Она всхлипнула, затем еще раз… Отвернувшись, поскольку слезы неудержимо текли по лицу, Элспет разрыдалась.

Подхватив ее на руки, он отнес ее в кресло и принялся мягко укачивать, подобно тому, как он проделывал это с огорченными или обиженными детишками сестры.

— Ну вот, все прошло, не надо плакать, — утешал он, вдруг подумав, что она напоминала ему младшую дочку Бетси, светловолосую и голубоглазую, хотя Энни было всего четыре года. Но леди в его объятиях плакала столь же по-детски горестно. Хотелось бы ему утолить ее печали с легкостью, как в детстве, когда конфетка или новая игрушка приносили немедленное утешение. Увы, Графтон был гораздо большим раздражителем, и она, похоже, не готова была принять от него деньги, единственное, что он мог предложить. — Все будет хорошо, — прошептал Дарли, предлагая ей самое банальное успокоение. — Все будет просто отлично…

Она затрясла головой, прижавшись к его груди, а он чуть улыбнулся. Конфетка здесь явно не сработает, так же, как и игрушка, хотя совсем недавно новый пони, подаренный Энни, тут же осушил ее слезы.

— А может, вам понравится какой-нибудь из моих чистокровных жеребцов? — Он серьезно менял привычный ход жизни ради этой милашки, вот уже дважды он предлагал своих коней, дабы ублажить ее.

Чем она его так заинтриговала? Дарли предпочел не задаваться этим вопросом.

Он просто хотел ее, и этого было достаточно.

Но вместо того чтобы сказать «да», она зарыдала еще безутешнее, а он, крепко прижав ее к себе, мягко, как мог, успокаивал, нашептывая ласковые ободряющие слова, утирая слезы рукавом рубашки, полностью войдя в роль няни. Пока, наконец, ее слезы не иссякли.

Глядя на него снизу вверх сквозь влажные ресницы, она слабо улыбнулась ему:

— Я ведь никогда не плачу. Правда никогда. Я не знаю, что на меня вдруг нашло.

— Может, я что-то не то сказал? — поддразнил Дарли. Она фыркнула и всхлипнула одновременно.

— Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. Простите, если я испортила вам день.

— Вы ничего не испортили. — Она сидела у него на коленях, тепло ее тела действовало возбуждающе, каждый нерв его тела дрожал в сладостном ожидании.

— Вы очень, очень добры ко мне. Улыбка чуть тронула его губы.

— Я здесь для того, чтобы доказать, что могу быть еще добрее.

Она не смогла сдержать усмешки:

— И тут самое время заявить, что мне хотелось бы поймать вас на слове и принять ваше предложение.

Он махнул рукой в сторону комнаты:

— Кто об этом узнает?

— Кто-нибудь может просто пройти здесь, — сказала она, бросив нервный взгляд на террасу.

Если он правильно понял ее, а у него был многолетний опыт толкования женских взглядов, в общем-то она уже не говорила «нет».

— Челяди приказано держаться подальше и не попадаться на глаза.

Она вскинула брови:

— Я даже не знаю, должна ли я быть благодарна или почувствовать смущение от вашей предусмотрительности.

— Ни то ни другое. Мы здесь одни, и это все. И так будет продолжаться до моей следующей команды. Так что, как видите, — продолжил он мягко, — у вас больше нет предлогов и отговорок.

— Отговорок от чего? — Элспет взглянула на него из-под полуприкрытых век с едва заметной улыбкой на губах.

Это был первый открыто игривый и кокетливый взгляд, обращенный к нему.

— Чтобы не подарить мне поцелуй, — шепнул Дарли.

— Мне нельзя.

— Никто об этом не узнает — никогда, — мягко добавил он.

— Никогда?

— Никогда. — Произнесенное хриплым и тихим голосом, одно-единственное слово придало ей уверенности.

Элспет сделала глубокий вдох, выставив, словно напоказ и без того полные груди, затем выдохнула и произнесла чуть слышно:

— Ну, тогда разве что один поцелуй.

— Мне ужасно хочется. — Сам вопрос уже не обсуждался. Оставалось лишь чуть подождать.

— Я сама поцелую вас.

Он был доволен, что она произнесла это уже без былой робости, еще больше доволен, что она забыла о слезах. Откинувшись на обитую жесткой красной шерстью спинку просторного якобинского кресла, маркиз положил руки на резные деревянные подлокотники и закрыл глаза.

— Теперь вы искушаете меня.

Он услышал смешок в ее голосе и, подняв взгляд, увидел ее зардевшиеся щеки и сияющие голубые глаза. Если бы он не боялся спугнуть ее, он протянул бы руку и потрогал ее дьявольски соблазнительную грудь.

— Я готовлю себя к вашему поцелую, — вместо этого заявил Дарли, одарив ее самой неотразимой улыбкой.

— Как будто у вас не было великого множества подобных поцелуев прежде, — парировала она с легкой насмешкой в голосе.

— В этот раз все совсем иначе. — И видит Бог, это была правда. Он почувствовал себя, словно девственник в ожидании первого поцелуя в жизни. Конечно же, он не мог не понимать, что столь возвышенные, из ряда вон выходящие ощущения вряд ли продлятся долго, но сейчас, в эти, пусть преходящие, мимолетные мгновения, его волнение было подлинным.

— В чем же разница? — спросила она, как обычно это делают женщины, недовольные, пока им не расшифруют каждое вырвавшееся слово.

— Вы совсем другая.

— Это как же?

— Я не знаю. Возбуждающая. Новая. — Он пожал плечами. — Не спрашивайте меня. Я сам не могу понять себя. — Если бы все его помыслы не были сфокусированы на том, что последует сразу за поцелуями, он мог бы ощутить тревожный сигнал по поводу столь несвойственного ему беспокойства.

— А я знаю. Потому что вы тоже меня возбуждаете.

Это значило, что продолжать в том же темпе, подстраиваясь под столь наивную и неискушенную инженю, могло стать просто скучным, безнадежным занятием. Ей хотелось любовных бесед и поцелуев, тогда как ему не терпелось овладеть ее роскошным телом уже как минимум час назад, если еще не вчера.

— Поцелуйте меня, — прошептал Дарли, — и мы вместе справимся с этим возбуждением.

Когда она нагнулась над ним, он с трудом удерживал себя, вцепившись в подлокотники кресла. Он ощутил прикосновение ее груди, прежде чем ее губы коснулись его губ, и вдруг дыхание у него замерло, что, возможно, оказалось более шокирующим для него самого, чем все предыдущие неконтролируемые проявления.

Он заставил себя вновь дышать полной грудью.

Ведь, в конечном счете, это был всего лишь поцелуй.

Обхватив его лицо ладонями, она сначала чуть коснулась его губ, затем прижалась сильнее. Еще в карточном зале в жокей-клубе она оказалась под властью его обаяния после первой же теплой улыбки маркиза. Его губы открылись, и она вздохнула, ощутив счастливое блаженство. И, несмотря на все самые лучшие намерения, несмотря на все попытки не поддаться собственным чувствам, ей хотелось столько получить от него — и этот поцелуй, и еще… гораздо больше.

Его теплый язык встретил ее в страстном ожидании. Повинуясь инстинкту и так долго подавляемому желанию, с грудным стоном, она глубоко втянула его язык. Что и стало, наверное, прелюдией всему тому, чего она так страстно желала.

Это был долгий, нескончаемый поцелуй, то несколько ленивый, то вдруг крепчавший, словно утонченный аперитив, своего рода сладостное предвкушение… постепенно перераставшее в лихорадочное плотское нетерпение, почти невыносимое для леди, которая столь долго во всем себе отказывала.

С другой стороны, ни в чем себе дотоле не отказывавший маркиз оказался в незавидном положении, пытаясь приспособиться к совершенно новому для него поведению.

Лишь огромным усилием воли он удержался от того, чтобы не задрать ее юбки и глубоко не погрузиться в ее жаркое тело. С трудом он сумел обуздать свой неукротимый порыв.

Он не хотел, чтобы она вдруг испугалась и бросилась бежать.

Пока он не получит желаемое. И она тоже.

Уж если он брался за что-то, он делал это хорошо.

Она с неожиданной силой обхватила его плечи, ее поцелуй был не столько поцелуем, а скорее лихорадочным жадным требованием чего-то большего. Она дошла почти до грани, возможно, даже не сознавая этого, ее бедра двигались волнообразными движениями, древними как мир, прерывистое дыхание согревало его губы, а запах возбуждения заполнил комнату.

Его руки скользнули вниз по ее спине, мягко обхватили ее попку, и, пристроив ее поудобнее на коленях, он слегка поддал бедрами и прижался к ее разгоряченному лону.

Она всхлипнула, издав жалобные молящий стон.

У него мелькнула, было, мысль о спальне, но, взглянув на часы, решил прибегнуть к ней чуть позже, не желая разрушить очарование момента.

Дарли почти ощущал жар ее тела.

Почти.

Но это было слишком новым для нее. Он призывал себя проявить терпение.

Элспет буквально кипела, все ее чувства были обострены до предела, а внутренний голос буквально взывал: «Этого мало — это еще не все — далеко не все!» Неутолимое вожделение билось через край, сотрясало ее пульсирующую плоть, настойчивым ритмом отдавалось глубоко внутри ее. Она жаждала удовлетворения! Запустив пальцы в его темную густую шевелюру, она крепко удерживала его лицо, впившись в него исступленным страстным взглядом.

— Я больше не могу! Не могу! Не могу!

Вознеся благодарственную молитву всем тем божествам, что подвигали юных леди менять их взгляды на мораль, он шепнул:

— Держитесь. — И, поднявшись с кресла, шагнул к софе. — Вы можете остановить меня в любой момент, — прошептал маркиз, отлично зная, что она не сделает этого, ибо, когда женщина заведена до такой степени, ее уже ничто не остановит.

Положив ее на спину, Дарли опустился на колени рядом с низким диваном и легко поцеловал ее.

— Так с чего мы начнем?

— С чего хотите.

Поспешный, жаждущий ответ прозвучал чертовски сексуально, а устоять перед предложенным ею карт-бланшем было почти невозможно — возможность воспользоваться ее невинностью казалась дьявольски соблазнительной. Быстро отбросив более низменные инстинкты, он потянулся к пуговицам на ее жакете в надежде, что к более динамичным сексуальным упражнениям они перейдут чуть позже. В данный момент леди еще слишком наивна, решил Дарли, пытаясь высвободить золотую пуговицу.

— Я сама. — Элспет оттолкнула его руки.

— Не буду спорить, — ответил он. Пуговицы были до невозможности маленькими с петельками вместо обычных прорезей.

— У вас слишком большие руки.

А у нее слишком маленькие, подумал он, отметив еще один привлекательный контраст, как и все остальное в юной леди.

— Зато они вполне сгодятся, чтобы носить вас, — подмигнул он.

— Спасибо, что приехали за мной сегодня. — Она твердо встретила его взгляд. — У самой меня не хватило бы смелости.

— Этого у меня достанет на двоих. — Дарли усмехнулся. — И я весь горю от нетерпения.

Ее кофточка уже была открыта, темная шерсть жакета оттеняла белизну ее блузки, подчеркивая очертания роскошной груди, просвечивающей сквозь тонкий шелк нижней рубашки.

— Я тоже просто сгораю от нетерпения, — заявила она, усаживаясь и стаскивая с себя жакет. Ее прежняя сдержанность, похоже, улетучилась, уступив место более сильным эмоциям. — Я чувствую себя ужасно разгоряченной. — Она улыбнулась. — А еще у меня такое ощущение, будто я ждала этого всю жизнь.

— Как же я рад, что вовремя подвернулся вам под руку, — тихо нашептывал он, окидывая восхищенным взглядом ее роскошные формы.

— Не больше, чем я, уверяю вас, — сказала она, отдавая ему свой жакет, просияв солнечной улыбкой, без малейших следов застенчивости начиная расстегивать пуговички на своем жабо. — И если вы не против моей самонадеянности, — продолжила веселым голосом, говорившим, что ей ровным счетом наплевать, против он или нет, — может, вы снимете рубашку? Мне ни разу не доводилось видеть столь молодого и сильного мужчину так близко.

— Вы хотите сказать, голого? — При последнем ее упоминании картинка брачной ночи леди мелькнула у него в голове, и он не был до конца уверен, считать ли это предложением отсрочки или дополнительным вызовом и приглашением к действию.

— Да, голого, — согласилась она так же весело.

Поскольку он ни разу в жизни до встречи с леди Графтон не отказывался от секса, любые отговорки, которые могли у него еще оставаться, были тут же отметены. Положив ее жакет на ближайшее кресло, маркиз стянул рубашку через голову, швырнул ее в сторону и с призывной улыбкой развел руками, все видом демонстрируя готовность. — Что-нибудь еще?

Ошеломленная столь откровенной мужественностью, Элспет не могла оторвать глаз. Его рельефные мускулы выделялись на широкой груди от самой шеи до крепкой талии. Его мужское достоинство выглядело столь впечатляюще, что она едва не всхлипнула от неудержимого желания. И если ей еще требовался дополнительный стимул, чтобы испытать на себе и насладиться его умением и сноровкой в любовных играх, то поразительный контраст между ним и ее мужем отмел последние сомнения, решение было принято. Она смотрела как завороженная, у нее захватило дух.

— Я должен попросить разрешения, чтобы снять сапоги? — спросил маркиз просто из вежливости, нарушив молчание, поскольку он уже стаскивал один сапог.

— Не думаю, что вы нуждаетесь в особом разрешении. В обнаженном виде вы смотритесь просто роскошно.

— Местами обнаженном, — дружески поправил он.

— Вы все же опережаете меня. — Ее голос звучал соблазнительным контральто. — Я не уверена, что решусь догнать вас.

Она вполне естественна, подумал он.

— Поднимите руки, и мы быстренько исправим это неравенство.

Она послушно исполнила команду, и он стащил с нее наполовину расстегнутую блузку. Затем повернулся:

— А теперь вашу рубашку.

Она вдруг сложила руки на груди.

— Задвиньте занавески, пожалуйста.

— Но там же никого нет.

— И все же… мне будет легче.

— А я чувствую себя лучше, когда не занимаюсь любовью украдкой в темноте.

— Но ведь и сама наша встреча — это тайное свидание, не так ли?

— Совсем наоборот, — возразил Дарли, почти минуту тряся головой. — Это высшее наслаждение, вроде как выигрыш дерби.

Совершенно очевидно, что у него другие понятия о запретном сексе.

— Я волнуюсь… что нас может увидеть кто-нибудь… — она поколебалась, — из слуг.

Это и тот факт, что он оставался относительно чужим для нее, сделал вдруг ее наготу проблемой.

— Ни вы не увидите никого из прислуги, ни один из них не увидит вас.

Ответ был столь же безоговорочным, как и его прямой и открытый взгляд.

— И все же, — нервно сказала она, сделав глубокий вздох.

Он улыбнулся:

— Посмотрите на меня, я же не ухожу. К тому же я абсолютно безопасен. И вы тоже можете спокойно опустить руки.

В приступе страха ее безумное нетерпение, терзавшее ее несколько минут назад, сменила волна опасений и дурных предчувствий.

— Я продолжаю думать, а что сказала бы Софи?

— Но ведь ее здесь нет, на случай, если вы этого до сих пор не заметили, — насмешливо заявил Дарли.

— Я, наверное, совсем глупо веду себя, верно?

Его улыбка была снисходительной, это было очевидно.

— Знаете, я готов сказать «да». Ведь в моем доме вы в полнейшей безопасности.

— И Софи здесь нет.

— Нет, если только она не промчалась пять миль верхом с сумасшедшей скоростью.

— Конечно же, вы правы. — Элспет уронила руки на колени. — И находиться здесь с вами просто прелестно.

— Кстати, о прелести, — предложил он, понимая, что ей, возможно, потребуется еще немного времени, чтобы отважиться на свой первый сексуальный опыт. — Я ведь, кажется, обещал вам чаю.

Она покачала головой:

— Я не хочу чаю. Может, бокал хереса, хотя у меня так кружится голова, что и этого не нужно. Одно ваше присутствие уже опьяняет и заводит, вы же знаете. — Ее пальцы пробежались по его груди. — Что значит — настоящий мужчина, — она запнулась, — знаете, прошлой ночью я увидела вас во сне и вдруг испытала очень странное ощущение — вообще-то просто чудесное, — по моему телу, ну, там, внизу… разлилось восхитительное тепло. И это было ужасно приятно.

С первого взгляда он учуял, разглядел в ней пылкую страстную натуру. И уж он позаботится, чтобы очень скоро она испытала еще более приятные ощущения.

— Вы пережили оргазм во сне, — пояснил маркиз. — Такое частенько случается.

— Именно так? Во сне?

— Именно так.

— С вами это тоже случается?

Женщины постоянно присутствовали в жизни маркиза, поэтому сексуальные сны уходили на второй план.

— Бывает, — нейтрально заметил Дарли.

— И часто?

— Я могу заставить вас ощутить это в десять раз лучше, чем во сне, — повернул он разговор, дабы не увиливать дальше от ответа. — Гарантированно.

— В десять раз! — Задохнувшись, она широко распахнула глаза. — Я не могу поверить в это!

Тронув пуговицы на бриджах, он неспешно улыбнулся:

— Посмотрим, смогу ли заставить вас поверить…

Он расстегнул пуговицы, спустил бриджи до колен, уселся в кресло, окончательно стянул бриджи, швырнув их в сторону.

Элспет, как зачарованная, не переводя дыхания, глазами новичка восторженно созерцала восставший член Дарли. Крепкий, налившийся кровью ствол чуть покачивался в такт его движениям, набухшие вены так четко выдавались, что она могла видеть, как учащенно бьется его сердце. Неужели эта большущая штуковина поместится в ней? Она нервно вдохнула, хотя дрожь предвкушения пронизала все ее чувства, плотское тепло рвалось наружу, словно придавая уверенности.

Охваченная любопытным лихорадочным нетерпением, которого она никогда еще не испытывала прежде, Элспет вдруг почувствовала, что ей ужасно хочется… чего-то иллюзорного… мучительного свершения… дотоле неизведанного удовлетворения. Сексуального удовлетворения, догадалась она.

Она, конечно, понимала, в чем суть основной предпосылки. Ведь когда перед тобой прекрасный принц, сам лорд Дарли, известный своими похождениями и любовными подвигами, кто смог бы устоять и не поддаться искушению. Но это неудержимое страстное желание, пожиравшее ее, затмившее разум, тем не менее, само по себе казалось ей удивительным.

— Разве это нормально — ощущать столь яростное, неутолимое желание? — прошептала она, не в силах оторвать алчный взгляд от столь буйного проявления его возбуждения.

— Да, — коротко ответил Дарли, явно не настроенный на долгие беседы. Ни одну леди никогда еще ему не приходилось добиваться так долго. — Здесь не существует никаких правил, — добавил он с едва заметной улыбкой.

— Значит, я могу спросить, чего же мне так хочется, — радостно ответила она. — Если бы я сама знала, чего хочу, — добавила она с подкупающей улыбкой. — И вам придется обучить меня всему.

Он едва не утратил контроль над собой и не набросился на нее тут же, перспектива научить ее всему заинтриговала даже такого закоренелого развратника, каким был он. Ее предложение сексуального карт-бланша еще молотком стучало у него в голове, но он все же заставил себя говорить спокойно.

— Почему бы нам не начать без спешки? Например, для начала снять ваши сапожки. — Он нагнулся, стащил с нее сапожки и швырнул их на ковер, затем скатал вниз ее белые шелковые чулки, проявив большую сноровку и умение, добытые большой практикой. Затем взялся за ее блузку.

— Хотелось бы мне знать, — прошептала она, ужасно желая коснуться его там. — Я имела в виду… если вы не против, — запнулась она, увлеченная захватывающим созерцанием его мужского достоинства. — Можно, я?.. — выпалила она, указывая на него пальцем.

Изо всех сил, превозмогая свое нетерпение, давно уже предпочитая откровенный разврат всяким наивным проявлениям, маркиз, тем не менее, уважил ее просьбу.

— Будьте моей гостьей, — предложил Дарли, чуть откинувшись назад, чтобы облегчить ей доступ, словно предлагая себя.

Но едва она легко провела кончиком пальца по напряженной головке члена, маркиз резко вскинулся, словно пораженный мощным приступом вожделения, явно не соответствовавшему столь пустяковому событию.

— О Господи, я сделала вам больно, — встревожилась Элспет.

Он на мгновение замер, прежде чем ответить. Его восставший член с взрывной энергией неудержимо устремился в высь.

— Нет, — буркнул он, его ноздри раздулись, пока он боролся с собой, пытаясь обуздать предательские импульсы. — Я в порядке.

— Правда?

Ее улыбка была столь наивной, что Дарли всерьез подумал, что совершил ошибку, привезя ее сегодня сюда.

— Правда, — соврал он сквозь зубы, отнюдь не уверенный, что сможет и дальше разыгрывать из себя джентльмена.

Сделав глубокий вздох, он замер, обдумывая варианты выхода из затруднительного положения.

Но вместе с воздухом он ощутил привычный запах женского возбуждения, и эта дилемма отпала сама собой.

Была ли мисс девственницей или нет, на этой стадии она уже не откажет ему. И, покончив с собственной нерешительностью, Дарли продолжил с проверенной улыбкой.

— Раз уж вы избрали меня наставником, то почему бы нам, не начать с урока номер один — с поцелуя?

— Готова выполнять ваши указания, — улыбнулась она в ответ.

— Как это мило, — сказал Дарли, словно они были заняты любезной беседой. — Если у вас возникнут вопросы, — любезно пробормотал он, — вам стоит только спросить. — И, нагнувшись, он обхватил ее лицо ладонями и запечатлел невинный поцелуй.

Вздохнув прямо у его губ, она обхватила его плечи руками и прижалась к нему с яростью, резко отличавшейся от его манерного поцелуя.

Его твердые напряженные мускулы оказались мощным афродизиаком для женщины, которая знала лишь старого уродливого мужа. Как же повезло ей, что она была сейчас здесь, мечтательно подумала Элспет, пока их сладостный поцелуй еще больше подогревал ее и без того распаленные чувства, а пикантные опьяняющие мысли переполняли голову. Достославный лорд Дарли целовал ее. Это было так, словно ее девчоночьи грезы стали реальностью, а виртуальный принц из сказки, о котором сплетничали все лондонские газеты и который, если верить слухам, переспал с половиной женского населения страны, был в ее объятиях.

Она очень рассчитывала на следующий, хотя бы один-единственный урок, корчась от какого-то неопределенного, но чрезвычайно алчного томления.

— Вы готовы продолжать? — прошептал он, почувствовав ее лихорадочный трепет. И, не дожидаясь ответа, умело положил ее на спину, его рука скользнула ей под юбку, он целовал ее алые щеки, ее бледную тонкую шею, его рука скользила вверх по ее точеной ножке, достигнув, наконец, врат рая, найдя их готовыми к акту любви. — Посмотрим, как вам понравится это, — шепнул он, умело и деликатно, лаская ее пульсирующее лоно.

Неужели можно умереть от чистейшего, бросающего в дрожь восторга, задавалась Элспет вопросом, в то время как каждый нерв ее тела купался в волнах мерцающего экстаза.

Конечно же, она не умерла, хотя и начала прерывисто дышать, пока он ласкал ее сладостное лоно.

Она стонала, судорожно подергиваясь под его рукой, набухшие твердые соски гордо торчали сквозь тонкий шелк ее рубашки, кожа порозовела от прилива страсти. Он на какое-то мгновение придержал пальцы, доводившие ее до лихорадочного возбуждения, лишь для того, чтобы через мгновение добраться до девственной преграды.

Здесь, возможно, он не был слишком желанным гостем, но рано или поздно с этим пришлось бы иметь дело. Он сделал глубокий вдох и почти одновременно выдохнул.

— Сейчас может быть больно.

— Это… не важно, — задохнулась она, с блуждающим игривым взглядом, поддавая бедрами в нарастающем ритме.

Он легко провел кончиком пальца по последнему барьеру. Она не сопротивлялась его вторжению. Что касается ее готовности — это было более чем очевидно.

Он предпочел не раздевать ее. Одним движением руки задрав ей юбку и нижнее белье, он встал.

Элспет вдруг подняла на него затуманенный лихорадочным вожделением взгляд и осознала, что вот он, здесь, у нее между ног — широкоплечий, мускулистый, воплощение мужской красоты.

— Мы продолжим медленно и осторожно, — шепнул он с обезоруживающей улыбкой. — Остановите меня в любой момент, — добавил он, не слишком уверенный, что это вообще возможно.

Она кивнула, не в силах произнести ни слова, едва способная дышать. Сомкнув глаза, Элспет боролась с грозившей охватить ее истерикой, все ее тело горело, каждый нерв был раскален до предела, а все чувства подобным же образом плавились в каком-то обжигающем забытьи.

— Я не причиню тебе боли, — прошептал Дарли, стараясь успокоить ее, явно озадаченный дрожащей в его объятиях девственницей. — Сделай глубокий вдох, дорогая. Расслабься.

Ее глаза вдруг распахнулись, его слова пролились мгновенно действующим бальзамом на ее бурлящие эмоции.

— Спасибо, — выдохнула она, успокоенная его тихим хриплым голосом, его хладнокровием. Она перевела дух. — Я готова.

И поскольку она лучше многих знала, что в жизни не бывает ничего постоянного и надежного, и, возможно, ей никогда больше не будет дано вновь пережить моменты столь пылкой страсти, она прямо посмотрела на Дарли широко распахнутыми глазами.

Он усмотрел в глубокой синеве ее глаз некоторую отстраненность.

И тут она произнесла:

— Я хочу запомнить каждую мелочь. И он понял.

И что было для него еще более непостижимо, он понял, что этот роман и для него самого тоже стал чем-то необычным, из ряда вон выходящим. Леди Графтон не была его очередной победой, еще одной жертвой, хотя неясно почему. И теперь главным для него стало сделать ее первый сексуальный опыт по возможности максимально безболезненным и приятным.

Отнюдь не непосильная задача для мужчины, чьи сексуальные таланты прослыли легендарными.

Подстегиваемый жгучим вожделением, возможно, более буйным и неутолимым, чем у его партнерши — ему никогда прежде не приходилось так долго сдерживать свои желания, — он плюнул на дальнейшие размышления насчет ее готовности и рывком вошел в нее.

И тут же оказался в тупике.

— Не останавливайся, — взмолилась она, задыхаясь. — Пожалуйста, не надо.

— Я должен, — пробормотал он, раздираемый сомнениями.

— Нет! — Она крепче ухватилась за его плечи. — А теперь сделай то…

Захваченный врасплох, он резко подался вперед, не дав ей закончить фразу, прорвав хрупкую преграду.

Ее тело сотрясла дрожь, на глазах выступили слезы.

— Прости меня, правда, прости, — прошептал Дарли, чувствуя себя настоящим скотом. Но дальше он не двинулся.

— Но зато с этим покончено, — прошептала она дрожащим голосом. — И я рада, что это был ты.

Он не знал, что ответить. Он должен был почувствовать себя польщенным, хотя для него это была весьма сомнительная честь.

— Скоро тебе станет легче, — просто сказал он, ибо никакой манерный ответ не пришел ему в голову в столь щепетильных обстоятельствах. — По крайней мере, я надеюсь на это, — добавил он со слабой улыбкой.

— А я даже больше, чем ты, — тихо сострила она. Сейчас Дарли был вознагражден, ее игривое замечание предвещало лучшие времена.

— Не надо торопиться, — прошептал он, тихо устраиваясь рядом. — Я готов ждать столько, сколько потребуется.

— Теперь, когда ты… — она слегка поддала бедрами, — здесь.

Он улыбнулся:

— Я не рекомендую тебе делать это снова, пока не пройдут неприятные ощущения. Я ждал этого два дня.

Она тихо фыркнула:

— А я двадцать шесть лет. Он усмехнулся:

— Значит, мне следует проявить терпение.

Он был невыразимо теплым, сильным, настоящим мужчиной и не просто блаженно близко, но в данный момент просто частью ее самой, подумала она удовлетворенно, провела ладонями по его спине и остановилась на основании хребта, чувствуя, словно сам рай земной был у нее в руках.

— У меня такое ощущение, что это не затянется надолго, — промурлыкала она, чувствуя, как горячая дрожь и трепет зарождаются внутри ее.

Он тоже почувствовал их, судорожная волна пробежала по его телу, ее дыхание обрело знакомый возбужденный ритм.

— Сейчас? Уже можно? — спросил он, отважившись чуть двинуться.

— У-м-м-м…

Услышав знакомый восторженный вздох, он скользнул чуть дальше, поначалу медленно, постепенно увеличивая амплитуду движений, проникая все глубже и глубже, пока она не стала непроизвольно вскрикивать, не зная почему.

Он-то знал почему — ему был хорошо знаком этот высокий, на грани визга, молящий зов.

Она уже почти достигла грани.

Обхватив поудобнее руками ее попку, он приподнял ее во время следующего толчка.

Она задохнулась, крепко зажмурившись от ошеломляющего, нестерпимого наслаждения.

Ее крик эхом отозвался в комнате, когда первый оргазм сотряс все ее тело.

Потом они лежали, тяжело дыша, он опирался на локти, она почти в полном изнеможении под ним. Пережив наивысшие, невероятные ощущения, или — на языке сибаритов — купаясь в волнах радости и счастья, могла она дышать или нет, в данный момент было не столь важно.

— Если ты… скажешь… мне… что это… всегда… бывает… я никогда… не вернусь… домой, — выдохнула Элспет, просияв солнечной улыбкой.

Он ухмыльнулся.

— Именно так и бывает… а потому оставайся. — Странно, но он действительно этого желал.

Он подмигнула:

— Если… только… Он взглянул на часы:

— У нас еще полно… времени. Ты успеешь насладиться не меньше дюжины раз.

— Ты самый… восхитительный мужчина… в мире, — задыхаясь, выдавила Элспет.

— А ты самая горячая… штучка… которую я видел в жизни. — И это не было ложью. Она заводила его, как ни одна женщина в мире. Нет, Дарли не был склонен к самоанализу, просто прелести момента были очевидны. — А как твои ощущения там? — шепнул он.

— О-о-о… да! — Ее веки вновь сомкнулись от пронизавшего все тело утонченного ощущения, она с силой поддавала бедрами под ним, желая еще большего, и спустя несколько мгновений они снова слились в экстазе.

Затем он раздел ее, все запреты и условности были отброшены, вынес ее наружу, и они занялись любовью на прохладной зеленой траве под крышей беседки. Запах примятой травы заполнял их ноздри, тепло прорвавшихся солнечных лучей согревало их кожу, чувственное наслаждение сладострастной любовной игры, обжигающей страсти захватило их.

Затем Дарли, невзирая на ее протесты, подхватил Элспет на руки и понес в спальню, в которой их уже ждали горячая вода и полотенца, а также чай на столе.

— Как ты мог все знать заранее? — спросила она, когда он поставил ее на ноги.

— Я не знал. Это было сделано на всякий случай, — солгал он, тот самый мужчина, за которым женщины гонялись с отроческого возраста. — Позволь мне сначала смыть все следы, а дальше нас ждет чай и херес.

— И клубника, — добавила она, окинув взглядом красиво накрытый стол с расшитой скатертью, с цветами и креманками с клубникой.

— И клубника, — согласился он.

Дарли привнес новую степень очарования даже в столь обыденное дело, как ее туалет, мягко обмыв ее распухшее лоно, поцеловав его для полноты счастья.

Поразительно, но именно поцелуи оказались самым нужным для нее, словно ей не было известно о существовании подобного способа получения удовольствия.

— Ты балуешь меня, — шептала она чуть позже, запустив пальцы в его шевелюру, в то время как его язык нежно ласкал ее.

Он взглянул на нее снизу, чуть подмигнул и, не откладывая надолго, побаловал еще раз.

Когда несколько мгновений спустя он поднес бренди и клубнику к постели, Элспет смотрела на него из-под полуприкрытых век, ее глаза светились блестящей синевой, в них отражалось обожание, которое он внушал ей. Нет, она, конечно, осознавала, как глупо было влюбиться в мужчину вроде Дарли, человека, славившегося своим распутством. И все же… как уязвима была она перед его неотразимым шармом.

— Откройся, — приказал он, подойдя к постели.

Ее тело послушно среагировало.

И только тут, заметив клубнику у него в руках, она разомкнула губы.

Стоило ему отдать команду, как она тут же охотно повиновалась, ощущая ни с чем не сравнимое наслаждение.

Он скормил ей клубнику со сливками также и другим, присущим ему способом, вознаграждая за каждую проглоченную ложку энергичным толчком, таким образом, пока не кончилась клубника, сама она успела достигнуть оргазма несчетное количество раз. И далее они предпочли другую игру. В тот вечер они также сидели за столом, пили чай и херес, несли приятную чепуху, спорили о лошадях, находя, в обществе друг друга, массу удовольствия.

И все же главным образом они играли в любовь во всем ее нескончаемом разнообразии, позволяя себе самые бесстыдные плотские наслаждения в самых изысканных формах.

Лорд Дарли, в конце концов, обнаружил, что роль учителя оказалась воистину вдохновляющей, хотя его прилежная и пригожая ученица, в любой момент готовая соответствовать ему, не в малой степени способствовала в удовлетворении его тщеславия.

Так и продолжались их любовные игрища, безостановочные, непрерывные и неослабные.

И лишь завершение скачек в Ньюмаркете положило конец их идиллии.