"Гибель царей" - читать интересную книгу автора (Иггульден Конн)

ГЛАВА 4

— Без венка? Я слышал, ты в нем спишь, — усмехнулся Светоний, когда Юлий ступил на мостик.

Молодой тессерарий проигнорировал эти слова. Он понимал, что ответ приведет к перепалке, и между ними установятся откровенно враждебные отношения. По крайней мере пока что Светоний воздерживался от нападок и издевок в присутствии остальных членов экипажа. Когда же они каждое второе утро несут вахту вместе, вся злоба этого человека выплескивается наружу.

В первый день после отплытия с острова какой-то солдат привязал венок к самой макушке мачты «Ястреба», намекая, что весь экипаж корабля заслужил эту честь. Легионеры ждали, как поведет себя Юлий, но тот только весело улыбнулся, увидев высоко наверху свою награду. Легионеры встретили такую реакцию криками одобрения. Светоний смеялся вместе со всеми, однако с того дня неприязнь в его глазах только усилилась.

Юлий смотрел на море и далекий африканский берег, легко удерживая равновесие на палубе «Ястреба», скользящего по волнам. Вопреки ядовитой реплике Светония, он не носил венок после отплытия с Лесбоса, только раз примерил его на своей крошечной койке в трюме, когда был совершенно один. Листья дуба уже покрылись коричневыми пятнами и начинали скручиваться, но это не имело значения. Ему дано право носить венок, и он сплетет его из свежих листьев, когда попадет в Рим.

Юлию не составляло труда игнорировать издевательские замечания Светония. Он представлял себе, как приходит в Большой цирк на состязание колесниц, и тысячи римлян встают со своих мест — сначала те, кто первым увидел его, затем следующие ряды, дальше по цирку бежит людская волна, и вот уже все как один стоя приветствуют его…

Юлий мечтательно улыбался, и это страшно раздражало Светония.

Наступил рассвет. По морю бежали невысокие волны, ритмично вздымались и падали весла, и «Ястреб» уверенно продолжал путь. Юлий уже знал, что особой скоростью эта галера не обладает — дважды пиратские суда с легкостью уходили от нее и скрывались за горизонтом. Из-за плоского дна у судна была неглубокая осадка, и, даже имея два кормовых руля, оно двигалось неуклюже, то и дело сбиваясь с курса. Единственным преимуществом галеры была ее способность внезапно увеличить скорость хода за счет весел, но даже две сотни рабов-гребцов не могли заставить ее двигаться быстрее пешехода. Впрочем, Гадитика это не расстраивало. Ему предписывалось не охотиться за пиратами, а выгонять их из прибрежных городов и защищать от морских разбойников главные торговые пути.

Не об этом мечтал Юлий, когда начинал службу на галере. Он воображал быстрые погони, отчаянные схватки, стремительные захваты вражеских кораблей. Обидно было сознавать, что военная мощь Рима неоспорима на суше, но о господстве на море и речи быть не может.

Юлий посмотрел за борт, на ряд весел, в унисон пенящих морскую гладь. Он удивлялся, как можно часами равномерно двигать массивное бревно с широкой лопастью на конце, пусть даже на каждом сидит по три раба. По служебным делам тессерарий несколько раз спускался на гребную палубу. Невыносимая вонь, мерно качающиеся спины и хриплое дыхание рабов… Нечистоты смывали ведрами морской воды всего два раза в день; зловоние сочилось из досок палубы, и внутренности выворачивало наизнанку. Рабов кормили лучше, чем легионеров, но когда Юлий смотрел, как идет по волнам тяжелое судно, он понимал, что это необходимо.

Западный ветер дул «Ястребу» в борт, отсекая опаляющее дыхание африканского континента. На верхней палубе ощущался крепкий освежающий бриз. С наблюдательного мостика Юлий видел, что «Ястреб» строился не для гонок, а для битвы. На открытой палубе никаких препятствий — просто широкая площадка из досок, за десятилетие выбеленных солнцем. Только на корме высилось сооружение, в котором размещались каюты Гадитика и Пракса. Солдаты центурии спали в темных каморах под верхней палубой, доспехи и оружие хранились в арсенале, достаточно обширном, чтобы воины могли быстро снарядиться для схватки. Регулярные тренировки направлялись на умение молниеносно перейти из состояния отдыха к полной боевой готовности и контролировались по песочным часам. Юлий считал, что экипаж галеры хорошо обучен. Если им когда-нибудь удастся настигнуть пиратский корабль, разбойникам не поздоровится.

— Командир на палубе!.. — гаркнул вдруг над самым ухом Юлия Светоний, и оба молодых человека вытянулись в струнку.

Гадитик выбрал себе в помощники весьма пожилого легионера; по мнению Юлия, Праксу до отставки оставался год, максимум — два. У него уже сформировался приличный живот, который каждое утро приходилось туго обвязывать материей, но Пракс считался бывалым воином и проницательным человеком. Он сразу заметил напряженность в отношениях между Светонием и Юлием, однако по каким-то своим соображениям приказал им нести вахту вместе.

Пракс обходил корабль с утренней проверкой. В ответ на приветствие он дружелюбно кивнул обоим офицерам. Помощник центуриона внимательно осмотрел каждый из канатов, которыми крепился большой квадратный парус, опустился на одно колено и обследовал станины палубных катапульт, чтобы убедиться в правильности и надежности установки. Закончив осмотр, подошел к подчиненным и без лишних церемоний поздоровался с ними.

Пракс внимательно разглядывал линию горизонта, удовлетворенно поглаживая тщательно выбритые щеки.

— Четыре… нет, пять парусов, — весело заметил он. — Торговля между народами. Однако ветер недостаточно силен, если кто-то рассчитывает обойтись только парусами.

За прошедшие месяцы Юлий понял, что под простецкой внешностью этого офицера скрывались развитый ум и большой опыт. Пракс знал обо всем, что происходит на «Ястребе», на всех его палубах, а советы его оказывались весьма ценными. Светоний считал Пракса дураком, но выслушивал с видом живейшего интереса — так он вел себя со всеми старшими командирами.

Кивая в такт своим мыслям, Пракс продолжал:

— До Тапса придется идти на веслах, дальше будет легче. Выгрузим сундуки с казной и пойдем к Сицилии. Доберемся за несколько недель, если не придется охотиться за разбойниками в наших водах. Прекрасный остров — Сицилия.

Юлий кивнул, соглашаясь. С Праксом ему было легко, не то что с центурионом, для которого минута откровенности с подчиненным, как это случилось в Митилене, являлась исключением из правила. Пракс в штурме не участвовал, но, похоже, его это не расстроило. Юлий полагал, что Пракса устраивают не очень обременительные обязанности помощника Гадитика на корабле. Он дождется отставки, вернется в Рим и получит очень хорошие деньги. Служба на галерах, которые охотились на пиратов, имела одно преимущество. Легионерам причиталось по семьдесят пять денариев ежемесячно, но возможности их потратить почти не имелось. Даже за вычетом расходов на снаряжение, выплаты десятины в пользу вдов и в похоронный фонд к моменту отставки накапливалась кругленькая сумма. Конечно, если не спускать деньги в азартных играх.

— Господин, почему мы используем корабли, не способные настичь врага? Имей мы возможность сойтись в бою с пиратами, то уже через год во Внутреннем море не осталось бы ни одного морского разбойника.

Пракс улыбнулся. Вопрос ему явно понравился.

— Сойтись в бою? Ну, это случается, однако тебе известно, что как моряки они куда лучше нас. Обычно пираты таранят галеру и пускают ее на дно еще до того, как солдаты успевают перебраться на их судно. Конечно, если легионеры умудряются ворваться на палубу пиратского корабля — победа у них в руках.

Раздув щеки, он медленно выпустил воздух сквозь губы, словно раздумывал, как доходчивее объяснить.

— Нам нужны не только более легкие и быстрые корабли — Рим не построит их, по крайней мере при моей жизни, — нам необходимы экипажи профессиональных гребцов. По три ряда весел, расположенных один над другим, которыми так искусно пользуются пираты, — представляешь, что будет, если посадить туда наших рабов? От них щепки полетят при первой же попытке набрать скорость. А при нынешнем положении дел гребцов не надо обучать, да и платить им не приходится, и сенат это устраивает. Купил рабов — и корабль будет плавать. Кое-какие пиратские корабли мы потопили, но вместо них появились новые.

— Временами мне это кажется… странным, — произнес Юлий.

Он хотел сказать, что ситуация выглядит нелепо — самое могущественное государство не обладает сильным флотом. Но своим видом Пракс дал понять, что не собирается далее обсуждать этот вопрос. Все-таки он держал подчиненных на расстоянии, просто не подчеркивал этого, как другие старшие офицеры.

— Мы — сухопутный народ, хотя некоторые, подобно мне, в конце концов полюбили море. Сенат рассматривает наши корабли как средство доставки римских воинов в другие земли — как это было с крепостью на Лесбосе. Возможно, когда-нибудь отцы-сенаторы поймут, как это важно — господствовать на море, но, повторяю, случится это не при моей жизни. Да, «Ястреб» малость тяжеловат и медлителен, как и я, к тому же он раза в два меня старше.

Светоний принужденно засмеялся, заставив Юлия поморщиться, но Пракс вроде бы ничего не заметил.

Слушая помощника центуриона, Юлий вспоминал Тубрука. Тот говорил однажды что-то похожее, разминая в руках горсть черной земли с их поместья, вспоминал о поколениях пахарей, которые удобряли поля Италии своими потом и кровью. Кажется, с тех пор прошла целая жизнь…

Отец был жив, Мария в очередной раз избрали консулом, и перед Юлием открывалось блестящее будущее. Интересно, ухаживает кто-нибудь за их могилами? Мгновенно все тревоги о родных, оставшихся дома, всплыли на поверхность сознания. Как всегда, он успокоил себя мыслью о Тубруке — тот позаботится о Корнелии и матери. Ни одному человеку Юлий и вполовину не доверял так, как бывшему гладиатору.

Внезапно Пракс замер, не сводя глаз с берега. Благодушие исчезло, лицо помощника центуриона стало жестким.

— Светоний, быстро вниз, объявляй тревогу. Чтобы через пять минут все до единого в полной готовности были на палубе.

Широко раскрыв глаза, Светоний отсалютовал и ловко спустился по крутой лестнице. Юлий, прищурившись, посмотрел в направлении, указанном Праксом. Часть берега была окутана пеленой черного дыма, почти не тронутой ветром.

— Пираты, господин? — быстро спросил Юлий, уже зная ответ.

Пракс кивнул.

— Похоже, грабят селение. Можно настичь их, когда отчалят от берега. Вот тебе шанс сойтись с ними в бою, Цезарь.

«Ястреб» готовился к бою. С палубы убрали все лишнее, с помощью воротов натянули канаты катапульт, приготовили камни и масло для стрельбы. Легионеры быстро построились, специальная команда собирала «ворон», вколачивая железные штыри для соединения деталей. Очень скоро перекидной абордажный мостик был готов и поднят на канатах над палубой. Когда канаты опустят, мостик упадет и вопьется цепкими крючьями в палубу вражеского корабля. По нему лучшие бойцы с «Ястреба» бросятся на пиратов, расчищая место для абордажной команды. Пройти первым по «ворону» — смертельно опасное дело и одновременно — большая честь. Это право оспаривают лучшие легионеры, его ставят на кон в азартных играх в дни унылого патрулирования вдоль морских путей и пустынных берегов.

Внизу на гребной палубе надсмотрщик удвоил частоту ударов в барабан, и весла ритмично замелькали. Дул береговой ветер, поэтому парус убрали и тщательно зарифили. Офицеры проверяли оружие и снаряжение, легионеры застегивали ремни доспехов. Чувствовалось растущее напряжение перед боем, сдерживаемое привычкой к дисциплине.

Горящее селение раскинулось у кромки естественной бухты. Римляне увидели, как из нее выходит пиратский корабль — разбойники хотели спастись бегством в открытое море. Гадитик приказал увеличить скорость до предельно возможной, чтобы лишить противника пространства для маневра. Застигнутое недалеко от берега, пиратское судно не могло избежать столкновения с «Ястребом», и на римской галере грянул боевой клич. Свежий ветер унес накопившуюся скуку долгого нудного плавания от порта к порту.

Юлий внимательно рассматривал корабль морских разбойников, припоминая те различия между ним и галерами, о которых говорил Пракс. Он видел три ряда весел, разрезающих морские волны в совершенном единстве — поразительно, если учесть, что весла каждого ряда имели разную длину. Пиратское судно было заметно выше и уже «Ястреба» и несло на носу выступающий далеко вперед бронзовый таран, который, как знал Юлий, способен пробить толстые кедровые доски римской галеры. Пракс был прав — исход поединка с таким врагом непредсказуем, но для пиратов спасения не было. Через мгновение римляне сблизятся с врагом, сбросят «ворона», и храбрейшие воины, лучшие бойцы ринутся на палубу разбойничьего корабля. Юлий пожалел, что не сумел обеспечить себе место в первых рядах, все позиции были распределены еще до прибытия на Лесбос.

Погруженный в мысли о предстоящей схватке, он не сразу обратил внимание на тревожные крики впередсмотрящих, а когда поднял взгляд, то непроизвольно отступил от борта. За первым пиратским судном, к которому направлялась галера, из бухты вышло второе — и устремилось прямо на римский корабль. Оно шло быстро, и Юлий видел, как из волн показывается острие его тарана. Береговой ветер наполнял парус, помогая усилиям гребцов. Таран располагался на уровне ватерлинии, на палубе толпились вооруженные пираты. Обычно быстроходные разбойничьи суда не берут на палубу такое количество людей. Теперь Юлий понял, что означал дым на берегу — обман, уловка. Это западня, и римляне в нее угодили.

Гадитик не растерялся. Молниеносно оценив обстановку, он стал отдавать четкие приказы.

— Увеличить скорость гребли до предела! Они идут прямо на нас!.. — рявкнул он, и барабан на гребной палубе застучал еще быстрее.

Такую скорость можно держать очень недолго: вскоре рабы начнут терять сознание.

Нагрузка на гребцов была страшная, и порой человеческое сердце не выдерживало — раб умирал прямо на скамье. Его тело мешало товарищам грести, и все весло выходило из строя.

На первом пиратском судне гребцы пересели задом наперед, и оно тоже ринулось в атаку на римскую галеру. Конечно, разбойники хотели захватить ее на мелководье, поближе к берегу — так легче достать сундуки с серебром, даже если галера затонет. Но малой кровью им этот приз не достанется.

— Стрельба из катапульт по первому кораблю по моей команде… Залп! — крикнул Гадитик и проследил взглядом за полетом каменных снарядов.

Впередсмотрящий на носу галеры выкрикнул:

— На два деления ниже!

Расчеты катапульт засуетились у орудий. Легионеры молотами выбили прочные деревянные штыри, вставленные в отверстия задних брусьев катапульт, и поставили вместо них другие. Теперь орудия имели другой угол наклона. Снова заскрипели вороты, натягивая канаты из конского волоса толщиной в ногу человека. От напряжения солдаты тяжело дышали и обливались потом.

Пиратское судно подошло уже довольно близко, когда последовал второй залп. На сей раз пористые камни предварительно окунули в масло и подожгли. Они устремились к вражеской триреме, оставляя за собой дымные шлейфы. На «Ястребе» слышали, как снаряды с треском врезались в палубу разбойничьего корабля. Легионеры радостно завопили и бросились готовиться к следующему залпу.

Тем временем к галере неслась вторая трирема, и Юлий видел, что своим тараном она неминуемо поразит «Ястреб» в корму. Тогда корабль потеряет ход, и римляне даже не смогут пойти на абордаж. Легионеры станут беззащитными мишенями для лучников. Едва поняв это, молодой тессерарий приказал принести и раздать щиты. При абордаже они были скорее помехой, но сейчас к «Ястребу» на дистанцию стрельбы из лука подходили два корабля, и щиты могли очень пригодиться.

Через несколько секунд с обеих вражеских трирем в воздух взвились тучи стрел. Стреляли беспорядочно и не прицельно — в надежде на то, что длинные черные стрелы сами найдут себе жертву.

Трирема, собиравшаяся протаранить корму «Ястреба», неотвратимо приближалась; путь вперед был перекрыт первым пиратским судном, и римской галере не оставалось ничего другого, как попытаться уйти от удара сзади. Гадитик приказал дать обратный ход веслами одного борта — так можно совершить маневр быстрее, чем при простом подъеме весел. Галера начала поворачивать, стараясь уйти с линии между двумя сближающимися пиратскими кораблями.

«Ястреб» вздрогнул от удара и задрожал — таран первой триремы чиркнул по его борту, проводя глубокую борозду, и оба судна прошли противоходом вплотную друг к другу. Надсмотрщик, командовавший рабами на римской галере, был предупрежден и вовремя дал приказ гребцам втащить весла, а вот пираты этого сделать не успели. Борт «Ястреба» дробил в щепу все три ряда весел триремы, а их рукояти калечили и убивали гребцов, сидевших на скамьях в чреве разбойничьего судна.

Не успела галера пройти и половины длины корпуса первой триремы, как бронзовый таран второй вломился в тело «Ястреба». Раздался оглушительный треск ломающегося дерева. Словно живое существо, корабль содрогнулся и застонал от удара. Снизу раздались панические вопли объятых ужасом рабов. Все они были прикованы к своим скамьям и обречены на гибель вместе с галерой.

На палубу «Ястреба» посыпались стрелы, но и здесь сказалось отсутствие воинской выучки и дисциплины у разбойников. Юлий, пригибаясь и прячась под щитом, благодарил богов, что пираты не умеют стрелять залпами. Большая часть стрел попадала в щиты. Гадитик выкрикнул приказ, легионеры перерубили канаты, которые удерживали «ворон», и абордажный мостик, мгновение повисев в воздухе, рухнул вниз, намертво впившись крючьями в палубу триремы, словно хищник в добычу.

Первые легионеры, пробежав по мостику, врубились в толпу пиратов. Загремели крики, проклятия, раздались вопли ярости и ужаса. Численное преимущество оставалось за разбойниками — обе триремы оказались набиты головорезами, которые были вооружены кто чем и облечены в доспехи со всего Средиземноморья.

Юлий увидел рядом с собой Каберу. Старик держал в руках кинжал и щит, его обычная улыбочка пропала, но платье было все то же, которое Гадитик разрешил носить при условии регулярной — два раза в месяц — проверки на вшей.

— Думаю, лучше быть рядом с тобой, чем там, внизу, в темноте, — проворчал Кабера, наблюдая за хаосом, творившимся на триреме.

Внезапно оба быстро пригнулись, закрывшись прочными деревянными щитами. Над ними просвистели стрелы; одна угодила в щит Юлия с такой силой, что он покачнулся. Оправившись от удара, Цезарь присвистнул — зазубренное острие пробило римский щит насквозь.

На палубу «Ястреба» полетели тяжелые бронзовые крючья, к которым были привязаны веревки. Пираты начали перебираться на борт галеры, и вскоре бой закипел на обоих кораблях. Звон мечей, звуки ударов смешались с криками боли и ярости.

Юлий видел, как Светоний строит солдат, чтобы встретить нападавших. Он приказал своим людям поспешить на помощь, хотя мог этого и не делать — легионеры уже устремились вперед. «Ястреб» получил смертельную рану, спасения не было, и солдаты знали об этом. Римляне бились неистово. Лучшие бойцы, первыми перебравшиеся по «ворону», уже захватили часть палубы триремы и удерживали ее, не обращая внимания на раны.

Когда Юлий бросился в бой, Кабера держался рядом, и молодому тессерарию от этого было спокойнее — они побывали вместе в разных переделках. Может, старый лекарь приносит удачу, подумал Юлий, отражая удары вражеских клинков. Он бился, не задумываясь о следующем движении или приеме, а действовал в схватке так, как учил его Рений.

Юлий нырком ушел от просвистевшего над ним топора и вонзил меч под ребра потерявшему равновесие пирату. Тот рухнул на палубу и откатился под ноги Пелите; ветеран, не задумываясь, с размаху рубанул разбойника. Пелита следовал классическому правилу легионеров на поле боя: если враг на ногах, свали его, если упал — добей.

«Ворон» был забит толкающимися легионерами, которые стремились пробиться на палубу триремы. Для лучников они являлись легкой мишенью; Юлий видел, как вражеские стрелки выстроились у дальнего борта и выцеливали римлян, стараясь не задеть своих. На столь короткой дистанции лучники причиняли легионерам большой урон — не менее дюжины солдат упало с «ворона», прежде чем римляне сумели добраться до стрелков и перебить их в кровавой схватке. Юлий удовлетворенно кивал, наблюдая за расправой, — он ненавидел лучников, как и все легионеры, которым привелось пережить ужас их губительных атак с недосягаемого расстояния.

Вторая трирема, проломившая корпус «Ястреба», веслами дала задний ход и уже почти высвободила свой бронзовый бивень. Гадитик увидел этот маневр и велел отряду легионеров приготовиться к отражению новой атаки. Ситуация менялась слишком быстро, но нетрудно было догадаться, что вторая трирема не останется в стороне от схватки. «Ястреб» пойдет ко дну, однако это случится не сразу — у римлян еще есть несколько минут, чтобы перебраться на первую трирему и захватить ее. Будь у пиратов только один корабль, римляне даже могли бы одержать нечто вроде победы. Но Гадитик видел, как вторая трирема высвобождает свой таран, и понимал: сейчас она пойдет на сближение, а ее экипаж ринется на борт галеры. Он выругался, когда острое жало с треском вышло из корпуса «Ястреба» и на пиратском судне послышались крики — кто-то отдавал приказы гребцам, мешая греческий язык с вульгарной латынью.

Свой последний резерв Гадитик поставил у второго борта «Ястреба» — именно сюда ударят пираты, чтобы расколоть силы римлян. Легионеры не успеют захватить первую трирему и перебраться на нее. Ни о какой победе не может быть и речи. От негодования и обиды центурион сжал рукоять гладия так сильно, что побелели костяшки пальцев. Он знал, что возмущаться бесполезно. Разве кто-то обещал, что пираты сойдутся с легионерами в открытом бою и позволят изрубить себя в капусту? Они воры и разбойники, охотники за серебром, которое лежит в трюме «Ястреба». Похоже, эти шавки завалят сегодня римского волка.

Каменея лицом, Гадитик наблюдал, как вторая трирема втащила весла и ударилась бортом о корпус его старой доброй галеры. Внизу кричали обезумевшие от страха рабы, прикованные к скамьям, и это действовало центуриону на нервы.

Юлий принял удар доспехом и, взрыкнув, рубанул мечом по лицу врага. Не успел он принять боевую стойку, как увидел перед собой бородатого великана. По телу пробежала невольная дрожь — гигант был невероятно высок, широк в плечах и держал в руках обагренный кровью кузнечный молот с прилипшими к металлу волосами.

Бородач оскалил зубы и присел, занося молот для чудовищного удара сверху вниз. Отступив назад, Юлий автоматически выбросил вперед и верх руку с мечом и тут же закричал от боли — под ударом кувалды затрещали кости запястья.

Кабера молниеносно оказался между ними и вонзил свой кинжал в шею гиганта. Тот только зарычал и круговым движением молота смел старого лекаря.

Стараясь не обращать внимания на режущую боль в сломанном запястье, Юлий левой рукой выхватил свой кинжал. Голова шла кругом, ноги подгибались, но противник еще не был повержен, хотя из раны на шее великана фонтаном била кровь.

Буйволоподобная фигура, шатаясь, занесла молот и с яростным ревом обрушила его на римлянина. Удар пришелся по шлему Юлия — металл с треском лопнул, и тессерарий упал как подкошенный; из носа и ушей хлынула кровь.

Бой еще продолжался, однако Юлий уже не слышал, что происходит вокруг — он потерял сознание.