"Невероятные приключения реконструкторов в Сибири, или Туда и обратно" - читать интересную книгу автора (Баутина Юлия Владимировна)

Глава 9. И снова к «Газели»

Кажется, таблетки и в самом деле благотворно повлияли на эльфийский организм, потому что прыти у ведьмачки прибавилось основательно. К тому моменту, как Глеб снова, в который раз за сегодняшний день, переступил порог ликвидаторской базы, Инари уже успела куда-то подеваться.

— Ну, и?.. — с надеждой спросил Иван, вбивавший наконечники в облагороженные древки стрел.

— Не знаю пока ничего. Весть о лесе ее обеспокоила, но предложений о помощи не последовало. И еще… Инари очень интересует, кто это нам про Дверь сказал.

— И ты признался?

— Нет. Заверил, что ты сам такой догадливый. Прими к сведению.

— Да я вообще собой горжусь все больше и больше, — Князь отряхнул со штанин мелкие стружки и глянул ввысь. — Господа, а вам не кажется, что облака густеют как-то торопливо? Или это я становлюсь таким подозрительным?..

Небо действительно начинали затягивать серые, низко плывущие тучи, и процесс шел быстро. Ненормально быстро для тихой, почти безветренной погоды.

— Кажется, дождик собирается, — взял на себя функции метеобюро Шурик. — Может, нам лучше в мастерскую перебазироваться? Там хоть места мало, зато крыша над головой есть. Эти щепки и без того непросохшие, вряд ли дополнительная порция водички их улучшит.

— Согласен, переезжайте, — кивнул Князь, явно думая о чем-то своем.

— Что-то не так?

— Смутное плохое предчувствие. Хотелось бы мне знать, о чем сейчас ведьмаки с ликвидаторами беседуют.

— А они беседуют?

— Я полагаю. Ведьмачка только-только пролетела через двор и в дом забежала, а все остальные уже там были

— Так может, она совсем не на беседу торопилась? — с невинным видом предположил Степаныч. — Может, там, в доме, единственный на всю округу санузел?

— Пашка, окстись, зачем санузел в сельской местности? Здесь вышел в лес и выбирай любой кустик, какой по душе придется.

— Так хочется же иногда почувствовать свою причастность к цивилизации!

Философский спор, достойный поручика Ржевского, имел все шансы получить дальнейшее развитие, но входная дверь дома, где заседали ликвидаторы, с грохотом распахнулась. На пороге показались ведьмаки. Они опять ругались: похоже, для них повышенный тон был единственно приемлемым способом общения.

— …И с чего ты взяла, что это повторяется? — рычал Хорт.

— Не прикидывайся дураком! Ты сам все слышал!

— Я слышал про пару чахлых деревьев посреди какого-то там города. Мало ли что где вырастет?!?

— За четверть часа? Это же сбой в кастовании, и невероятно сильный, раз округу трясло. Вспомни «Низам Поторо аглак», если ты его, конечно, хоть раз открывал!

— Чушь собачья! Бродничество обычное, и все.

— На Светлых землях? Даже не смешно! Говорю же, все началось там, а до нас докатились лишь отголоски!

— Какая уверенность! А про расстояния ты вспомнить не желаешь? Да если всех Зовущих в одну кучу согнать, и то ничего не выйдет. А из этих, — Хорт с нескрываемым презрением ткнул пальцем в сторону «гладиаторцев», возможно подразумевая под ними абстрактное человечество, — вообще никто на кастование не способен.

— КАКАЯ УВЕРЕННОСТЬ! — такого сарказма в голосе ведьмачки тулякам слышать еще не доводилось. — Не стоит по себе о чужих способностях судить.

— Я сужу о них по тому, что вокруг вижу. И с чего это ты вдруг воспылала горячей любовью к людям? В Вороньей долине Анга эт Иглин, помнится, даже ведьмакам на помощь прийти не пожелала! Человеческие забавы ее, видите ли, не касались…

— ЛОЖЬ!!! — Инари кричала в полный голос, а в небе, точно вторя ведьмачке, сонно ворочался гром. — Я пришла, как только смогла пробиться!!!

— Разумеется! Когда в долине остались лишь трупы, когда Старейшины подорвали себя вместе с Полуночными Воротами, а могильщики сползлись из нор жрать еще не остывшую мертвечину! Вот кто оказался настоящим победителем!

— Победил Каер Морхен. Трое ведь тогда уцелели!

— ДВОЕ!!! — рявкнул Хорт. — Кречет был уже обречен. Сама знаешь, что за дрянь эта слюна фаморов. Зорька не смогла ему помочь. А ты еще могла, если бы соизволила появиться!

— И помогла бы, если бы ТЫ не уволок его в Алагирь!

Вспышка молнии разорвала тучи аккурат над ликвидаторской базой. От грома содрогнулась земля. Гроза такой силы непременно должна была сопровождаться проливным дождем и шквалистым ветром, но ни того, ни другого не было в помине. Ладони ведьмачки начинали светиться, сиреневые глаза заливала молочная белизна. В сгустившемся сумраке это было особенно заметно.

— Мама мия, — Иван попятился, оттесняя прочь Тему, так и застывшего на пороге мастерской с охапкой недоделанных стрел, — я-то думал, что у моей Ольки вспыльчивый характер! Да она настоящий ангел по сравнению с этой кошкой! Слушайте, если ее сейчас не успокоить, нас всех здесь поджарит, как нечего делать!

Новый всполох над головами окончательно убедил «гладиаторцев» искать убежища под крышей сарая. Единственным, кого никоим образом не взволновало происходящее, оказался полуседой ведьмак.

— Ага, значит, я должен был бросить его там, или сидеть рядом и смотреть, как он загинается? В отличие от тебя я хоть что-то попытался сделать… нелюдь!

Инари резко отшатнулась назад, будто ей дали пощечину.

— Зато ты… — она даже задохнулась от злости. — Можно подумать, что ты все еще ЧЕЛОВЕК!..

— Конечно. Ты сама меня так назвала. Забыла? Короткая у тебя память, Энар. Короче людской. А может, это от старости? Тогда вешай мечи на стенку и ступай в Каер Морхен, греться у камина, а не путайся под ногами!

— От старости, говоришь? Ну, полюбуйся-ка на эту старость! ГАРХА ЭДО!!!

Пальцы ведьмачки засияли совсем уж нестерпимым блеском, и как знать, чем закончилась бы ссора, если бы не выскочивший на крыльцо Вован.

— Хватит!!! — рявкнул он, вклиниваясь между ведьмаками. — Хорош, я сказал. Никаких поединков в пределах этого двора! Если окончательно решили поубивать друг друга, то флаг вам в руки и энное количество гектаров земли по ту сторону забора. А мне здесь не нужны ни порубленные перила, ни обуглившиеся стены, ни лужи крови на земле. Все ясно?

Хорт утвердительно склонил голову. Ведьмачка что-то пробормотала.

— Не слышу!

— ПОНЯТНО!!! И все равно, это был прорыв, и его надо убирать, пока он не начал использоваться по назначению. Если еще не начал использоваться…

— Не верю, — огрызнулся Хорт. — Но даже если так, со своими подопечными разбирайся сама. Забавы дроу меня не касаются.

Он отвернулся и пошел прочь, не торопясь и не оглядываясь.

— Скотина, — сквозь зубы процедила Инари, прерывисто всхлипнула и закинула голову кверху.

У ведьмачки шла носом кровь.

— Совсем с ума посходили, — буркнул Вован, ушел в дом, вернулся и вынес смоченный водой носовой платок. — На, приложи. От жары, что ли, беситесь?

— Нет… — мрачно ответила Инари, усевшись на нижней ступеньке крыльца.

— Тогда чего вам в этой жизни не хватает? Он тебе ни вчера, ни сегодня дорогу не перебегал. Ты ему, вроде, тоже. А если что раньше было, так оно давно прошло. Что теперь толку былое ворошить? У нас вот более серьезные проблемы назревают, неужели они не достаточная причина, чтобы заключить перемирие?

— Лучше не вмешивайся, — вскинулась ведьмачка. — Это не вашего ума дело.

— Конечно. Куда уж нам, детишкам, постичь серьезность проблемы?!?

— Вот видишь? Ты и сам все понимаешь.

— Я понимаю, что тебе для полного счастья еще с кем-нибудь поругаться надо, и ты лихорадочно подыскиваешь кандидатуру.

— Ни с кем я ругаться не собираюсь.

— Точно? Вот и замечательно. Значит, разрядилась и успокоилась. Может, повторишь сейчас по-нормальному, не повышая голоса, то, что пыталась сказать минут десять назад?

— Повторю. Только пускай люди из Тулы сюда подойдут…

Пока туляки все еще с некоторой опаской рассаживались вокруг крыльца, а Вован вызывал на сходку ликвидаторов, погода с неуловимой быстротой начала улучшаться. Тучи редели и истончались, проглянуло солнышко.

— Смотри-ка, — шепнул Петрович Глебу. — Успокоилась девочка, и на улице разгулялось…

— Вы думаете, это она грозу вызвала? — не поверил «гладиаторец». Он, конечно, видел уже реальное применение магии дроу, но в том, что ведьмачка может управлять погодой, сильно сомневался. Да она и сама не далее, как два дня назад, утверждала, что бытовая магия темным эльфам не доступна.

— Как знать… как знать… — протянул Петрович.

— Есть одно житейское правило, — заявила Инари, когда все заняли свои места. — Ему в Каер Морхен начинали учить раньше, чем формулам заклятий. Оно гласит: «Заклинания часто не удаются. А особенно часто они не удаются, если кастующий не соразмеряет свои желания и возможности».

— Это мы заметили, — с серьезной миной кивнул Пашка прежде, чем Иван успел двинуть его локтем под ребра, предлагая помолчать.

— Этого вы не могли заметить, — холодно сверкнула глазами ведьмачка, — поскольку ни одного серьезного заклинания еще не видели. А если ты имеешь в виду эту тряпочку, — она потрясла разукрашенный темно-бурыми пятнами платок, — то чертовски ошибаешься. Здесь совсем другая история, вас не касающаяся. А надо вам знать вот что. Если заклятие не удается — я сейчас говорю о сильных заклятиях — то, в лучшем случае, кастующего размазывает по стенке, а в худшем то место, где он находится, попросту выворачивает наизнанку.

— Это как? — удивился Вован, которому услышанное, кажется, тоже было в новинку.

— Происходит замещение. Кусок вашего мира с центром в месте нахождения колдуна выбрасывает в один из Пограничных миров, притягивая взамен кусок того мира. Окрестности при этом трясет в прямом и переносном смысле слова, тьма разбегается, как круги от брошенного в воду камня, а в самых слабых местах мирового полотна, затронутого тьмой, образуются прорывы. Ничего не напоминает описание?

— Рассказ Кота, — растерянно пробормотал Глеб. — Точь-в-точь. И взрыв был, и лес, черт знает откуда появившийся. Ведь есть же лесные миры?

— Есть. Леса во многих мирах есть. В том же самом Чернолесье, или в Закатных Холмах… Хотя, если прорыв все-таки произошел и если он произошел в Чернолесье, то с человеческой точки зрения я вашим друзьям не завидую.

— А что, такое страшное место? — спросил Князь.

— Кому как. Мне, например, дом родной. А люди — те, кто знает, — его сторонятся всеми силами. Даже из ведьмаков туда мало кто по своей воле ходил.

— И еще меньше возвращались, — подсказал Ленька.

— Возвращались. Еще как возвращались. Ты, если уж Хорта слушаешь, напоминай ему время от времени, что рассказывать лучше о том, что сам видел, а не о том, что слышал за кружкой вина.

— Отвлекаешься от темы, — терпеливо напомнил Вован.

— Отвлекаюсь, — согласилась ведьмачка на редкость мирно. — Чернолесье — дикий мир, и плохо, если оно появляется вблизи человеческого жилья. Ведь прорыв не зарастает сам собой, миры так и остаются соединенными.

— То есть, по-твоему, мы, когда домой вернемся, сможем с этими чернолесцами друг к другу в гости ходить? — подытожил Пашка.

— Сможете. Хотя не уверена, что там вам будут рады.

— Звучит фантастически, — признался Иван.

— Сказать по-честному? Я бы предпочла, чтобы для вас все это так и осталось фантастикой. Только слишком уж много совпадений получается. У меня мысль о сбое в заклинании еще при встрече с волной тьмы возникла. Правда, я-то думала, что он где-то здесь, у нас случился. А чтобы волна за несколько тысяч километров прокатилась… Даже представить не могу, что должно было произойти. Но уж точно ничего хорошего.

— Изумительно! — Иван все-таки добрался до сигареты и закурил. Степаныч и пара ликвидаторов последовали его примеру. — То, что все плохо, мы сегодня слышали уже два раза. Ты говоришь это в третий. Верить, конечно, чертовски не хочется, но, кажется, придется…

— Но тогда нам тем более надо торопиться, — забеспокоился Шурик. — Чего же мы здесь прохлаждаемся?

— А что, по-твоему, надо делать? — прищурился Иван, выдохнув тонкую струйку дыма.

— Брать сумки в зубы и двигать в это Каменное, Угольное, или как его там. К железной дороге, короче!

— В Рудное, что ли? — сообразила ведьмачка. — Ох, и не скоро же вы дотуда доберетесь.

— Почему не скоро? Полтора дня, и на месте.

— Если напрямик, то да. Только сейчас к Рудному нет прямой дороги. В ту сторону через трясину вообще нет пути, только с поздней осени, когда подмораживает, и до весенней распутицы. Сейчас же придется делать огромный крюк — выходить на автомобильную трассу, по ней подниматься к Свиточу. Оттуда, не доходя до города, сворачивать на грунтовую дорогу. Она в конце концов к рельсам выведет, но по ним до станции еще километров шестьдесят идти придется. Рассчитывайте дня на четыре, не меньше.

— На четыре? — Шурик с подозрением обернулся к Вовану. — А как же за полдня? На кельпи?

— Так вот, кто вас просвещал?

— Ну, было немного… — смущенный ликвидатор скреб в затылке. — Но я же только правду рассказывал.

— Правду, не спорю. А не помнишь, когда мы туда ездили?

— Почему? Помню, конечно. В ноябре прошлого года. Так я-то думал, что эта тропка круглый год открыта…

— Как видишь, не круглый.

— Четыре дня одной дороги, — между тем считал Иван вслух. — С сегодняшним — пять. Плюс неизвестно, как там поезда ходят…

— Если их вообще не застопорили, пока все не утрясется, — добавил Женек, сплюнув через перила.

— Допустим, день ожидания. Шесть. Плюс дня два ехать до Москвы, и еще оттуда полдня до дома… Почти девять… Даже при удачном раскладе больше недели получается. Черт, это сколько всего произойти успеет?!?

— Много. И рассчитывай сразу по полторы-две тысячи с носа за билеты. Ты такие деньги с собой возишь?

— Нет… — Иван совсем сник. — И что же нам тогда делать?

— Вам — доделывать стрелы, раз уж взялись, — ответила ведьмачка, — а мне — немного подумать.

«Немного» по эльфийским меркам, кажется, слегка отличалось от «немного» по меркам человеческим. Спустя час Инари по-прежнему сидела на крыльце, уткнувшись подбородком в скрещенные на коленях руки и изучая утоптанную землю двора. О существовании «гладиаторцев» она словно забыла. Князь, обуреваемый желанием в деликатной форме напомнить о себе, нарезал вокруг ведьмачки круги до тех пор, пока не получил совет не мельтешить перед глазами.

— Я все больше и больше поражаюсь на нашу спутницу, — раздраженно заявил он, вернувшись к остальным. — Мало того, что у нее склонность к истерикам вдруг проявилась, так теперь еще и понты в разговоре проскальзывать начинают. И вообще, о чем можно так долго размышлять? Я бы за это время трехтомный трактат по философии успел накатать!

Между тем, Инари снова, в который раз, прокручивала в мыслях восстановленную по рассказам людей и ее собственным наблюдениям хронологию событий. И с каждым повтором то объяснение, что она предложила ликвидаторам, самой ведьмачке нравилось все меньше и меньше. Да, неудачное кастование вполне могло все расставить по своим местам, и, тем не менее, что-то не состыковывалось ни в какую. Но, что именно, Инари понять не могла, хотя нутром чуяла неладное. А больше всего ей были не по душе огромные размеры охваченной переменами земли. Хорт, хоть он и сволочь последняя, все-таки прав: ни один колдун на такое не способен. Это только в сказках чародеи по легкому мановению руки перемещают горы и крадут с неба звезды.

А если не кастование, тогда что? Ничего другого ей в голову пока не приходило, однако запросто могло оказаться, что там, в эпицентре, произошло еще что-то, чего люди не заметили или сочли не важным. Выяснить это можно только на месте… Так что же ей делать? Бросаться, очертя голову, в мир, где, как говорят, людей больше, чем муравьев в муравейнике? Весьма опрометчивое решение с учетом того, что Хорт поторопился умыть руки. Стало быть, рассчитывать ведьмачке придется только на свои силы. Хватит ли их, чтобы залатать прорыв, если он и вправду там имеется? Должно хватить, если подойти к делу с умом. Уж кому-кому, а дроу для уничтожения Дверей и Ворот вовсе не обязательно героически кончать жизнь самоубийством. Да и ведьмакам не обязательно. Инари так и не смогла понять, что побудило Старейшин в Вороньей долине, мягко говоря, нерационально распорядиться Силой, зато она прекрасно понимала, отчего ее не поставили в известность о проводящейся кампании. ДА ВЫ ЧТО!!! Как можно раскрывать свои планы созданию тьмы?!? Ведь сказано в «Своде честных словес» Драгомила Ксара, первого и истинного главы Каер Морхен: «Свет — есть добро. Тьма — есть зло. И все, что приходит из тьмы, есть зло изначальное и беспросветное. Ибо, как мышь рождает мышь, а лев рождает льва, так и тьма порождает только тьму, но не свет». А потом еще страниц сто пятьдесят рассуждений на ту же тему. Разумеется, любой из Верховного Совета ведьмацкой школы тоже знал увесистое творение Ксара наизусть и, в отличие от Инари, свято верил каждому слову. А то, что вышеупомянутое создание может и, более того, желает выступить на стороне света, в убеленные благородными сединами головы Старейшин так и не уложилось.

Навряд ли Хорт был подробно осведомлен о сути непростых отношений эльфийки и Верховного Совета. Его тоже не слишком-то жаловали в святая святых Каер Морхен: во-первых, из-за происхождения — он, в отличие от абсолютного большинства собратьев по оружию, до Посвящения действительно был человеком и по отцу, и по матери, — а во-вторых, из-за потрясающего упрямства, достойного скорее отдельных особей из отряда непарнокопытных, чем представителя благородной ведьмацкой профессии. Чего стоило хотя бы спонтанное, произошедшее на два года раньше срока, Посвящение, о котором Инари многократно слышала от Велегоды? Ее старый друг до конца своих дней, вспоминая об этом событии, ошалело качал головой. Мыслимо ли — какой-то мальчишка, к магии не способный вообще и даже элементарный хал-кост сотворить не умеющий, и вот так с ходу-налету, не иначе, как кулаками и лбом проламывает себе путь в ведьмаки! А потом заявляет во всеуслышание, что повторять заученные слова присяги перед лицом Совета не намерен, поскольку уже принес клятву верности в Залах Посвящения, а кому — их не касается. После чего разворачивается и преспокойно покидает стены ведьмацкой обители, оставив Старейшин переваривать услышанное…

Однако нелюбовь нелюбовью, а в Воронью долину Хорта призвали. В отличие от Инари, которая узнала о том, что что-то вообще происходит, только когда поднялась черная буря. Для человеческого глаза буря выглядела, как обычный ураган, но этот ураган пронизывал все миры, перемешивая их обитателей, словно карточную колоду, проминая или же наоборот вспучивая землю, превращая скалы в груды мелкого щебня, а деревья в изувеченный сухостой. И не нужно было быть магом, чтобы расслышать в вое ветра многоголосый рев, крики и стоны. Не на шутку встревоженная ведьмачка первым делом попыталась окликнуть Велегоду, чтобы не соваться в пекло в одиночку. И какова же была ее растерянность, когда он отозвался как раз оттуда, из этой дьявольской круговерти. Велегода был уже там. Они все были там. Все, кто смог ответить, и их голоса звучали все тише, не то отдаляясь, не то ослабевая.

И тогда Инари, не думая о последствиях своего поступка, бросилась на помощь, даже не проламывая, а процарапывая себе дорогу туда, где еще слышались знакомые звуки. Ее выбросило на восточном склоне Вороньей долины, кишащей фаморами и навями, ровно за две секунды до того, как Велегода рухнул наземь под ударами когтистых лап. Времени на размышления не оставалось, и ведьмачка поступила так, как подсказал ей инстинкт. Взрыв люмена заставил привыкших к кромешной тьме бледнокожих тварей шарахнуться прочь в секундном замешательстве. Этой секунды вполне хватило Инари, чтобы сгрести в охапку истекающего кровью ведьмака и утянуть его за собой в Чернолесье. Ни Старейшин, ни Ворот она тогда не видела. Дверь едва успела закрыться за ними, когда мир встряхнуло до основания, и все затихло. Буря улеглась, и эльфийка осталась посреди знакомого ей и оттого почти безопасного леса с тяжело раненым другом на руках. Больше получаса ушло у нее на то, чтобы хоть как-то подлатать Велегоду. Раны ведьмака сами по себе вызывали опасение, но куда хуже было то, что в них попала слизь фаморов — смертельная отрава для всего живого. А этот упрямец, едва-едва придя в сознание, вместо того, чтобы сказать спасибо за своевременную помощь, заявил, что возвращается назад. Пытаться переубедить Велегоду было равноценно попытке остановить быка, увидавшего вдали красную тряпку. Прекрасно зная это, ведьмачка не стала тратить время и нервы на бесполезные споры — только плюнула в сердцах и последовала за своим старым приятелем. Не могла же она бросить его на произвол судьбы после всего случившегося!

Воронья долина встретила их зловещей тишиной и запахом горелого мяса. В грудах обуглившихся тел почти невозможно было отличить ведьмаков от нежити, только нави безошибочно определялись по чернеющим остовам крыльев. Способность к полету их не спасла. В тот проклятый день перестал существовать Каер Морхен. Из более чем полусотни бойцов, пришедших в Воронью долину, уцелели лишь Велегода и, как выяснилось намного позже, Хорт, которого долг перед Верховным Советом никогда не тяготил. В то время, пока Инари отбивала приятеля у стаи фаморов, Хорт уже тащил в урочище Алагирь к ведунье Зарине, которую он упорно называл Зорькой, находящегося при последнем издыхании Кречета. Поэтому в момент, когда в Вороньей долине что-то произошло, ведьмак тоже оказался на безопасном расстоянии. Кстати, идею о взрыве Старейшинами Полуночных Ворот высказал Велегода, и, скорее всего от него это перенял Хорт, точно так же не бывший непосредственным свидетелем случившегося. Инари не была бы столь категорична. Она хорошо помнила то, что предстало перед их глазами в долине. Смерть, смерть и еще раз смерть. Слабое угасающее эхо витало в воздухе, но было ли это следом уничтоженных Ворот или остатком сильного заклинания никто тогда не проверял, а по внешнему виду все куда больше походило на качественно исполненный огненный шторм. Вот только кто мог такое сотворить, ведьмачка не представляла даже отдаленно.

Хорт по устоявшейся привычке во всех случившихся бедах обвинял «проклятую нелюдь». Кто бы сомневался! Порой Инари казалось, что даже удержать ведьмака в этом мире смогла лишь их обоюдная ненависть — именно что удержать, на самой грани, потому что больше на памяти ведьмачки ни одному существу не удавалось перебороть попавший в кровь яд фаморов…

Порой она надеялась, что заблуждается. В конце концов, вся ее вина заключалась только в непреднамеренном опоздании, и еще неизвестно, смогло бы присутствие дроу как-то повлиять на ход событий или же нет. Спорить до хрипоты можно, сколько заблагорассудится, да только поправить что-либо уже нельзя. Можно лишь постараться не повторять прошлых ошибок. Вот сейчас, например, чутье подсказывает Инари, что надвигаются неприятности. Добро, если оно обманывает. Ну, а если нет?

Если нет, значит, ей как можно скорее надо туда, в город, о котором она до сих пор знала лишь понаслышке, в Тулу. Больше ведь некому. Каер Морхен давно не существует, а другие ведьмацкие школы ни разу не встречались эльфийке за ее долгую жизнь. Вполне возможно, что их вообще никогда не было. И даже Велегоду с собой не позвать: четырнадцатая зима уже миновала с тех пор, как он умер. Не от ран, не от болезни, а от старости. Старость — вот злейший враг из всех, какие есть на свете, ни людям, ни ведьмакам еще не удавалось ее победить. Говорят, что эльфы тоже, в конце концов, старятся… если успевают дожить. Что ж, Велегоды нет… Хорт слышать не хочет о том, что происходит в обжитом человеческом мире… Да черт бы с ним! Куда надежнее пускаться в дальний путь в одиночку, чем с таким спутником. Она прекрасно справится сама, если же в Туле и вправду не окажется ничего интересного, уйти в Чернолесье можно в любой момент, просто пробив Дверь. А для того, чтобы знать, куда именно отправляться, ей весьма пригодятся «гладиаторцы», жаждущие вернуться домой. Кажется, все-таки не зря судьба свела их в Бирючине.

Подведя под своими размышлениями жирную черту, Инари вскинула голову… и встретилась взглядом с Иваном. Оказывается, тот опять покинул подчиненных и теперь сидел напротив эльфийки и смотрел на нее добрыми, преданными глазами.

— Ну, скажи хоть что-нибудь, — попросил он.

— Так сколько, говоришь, придется добираться до Тулы вашими, человеческими способами?

Лицо Ивана вытянулось. Видать, не такой реплики он ждал.

— Восемь-девять дней при условии, что поезда все еще ходят по железной дороге. Если же их остановили, то это вообще гиблое дело.

— Восемь дней? Долговато…

— Долговато?!? Я бы сказал охрененно долго, в нынешней-то ситуации. К тому же билеты таких денег стоят, от которых у нас и третьей части не наберется. Ну, не рассчитывали мы на тур по Сибири.

— И было бы очень кстати, чтобы какая-нибудь добрая чародейка, взмахнув волшебной палочкой, за секунду перенесла вас назад, в родные стены. Я правильно улавливаю ход мыслей?

— А почему бы и нет? — прямо спросил Иван. — Раз уж ты все равно можешь это делать.

— Да потому, что как раз этого я делать не могу!

— То есть как?.. — опешил Князь, окончательно сбитый с толку.

— Очень просто. Вы, люди, любите делать выводы, не разобравшись, что к чему. Только перед тем, как бросаться обвинениями, нелишне было бы узнать, в чем отличие природных Дверей от тех, которые делают ведьмаки.

— В способе возникновения?

— Не только. Природная Дверь — это клочок земли, не важно, какого размера, по которому за время существования Двери может пройти некоторое количество людей, животных, или даже проедут машины, как в вашем случае. Больше их будет, или меньше, природной Двери от этого не холодно и не жарко. Она не заметит различия. Рукотворная ведьмацкая Дверь — это прорыв в пространстве, который чертовски трудно удержать и который так и норовит затянуться. Сквозь него может протиснуться только его создатель. Далее, если природная Дверь связывает два места почти напрямую и идущий сквозь нее успевает заметить только туман и легкий холодок, то ведьмацкая Дверь открывается в Междумирье — очень неуютное место, а там весь процесс пробивания Двери повторяется, на сей раз в ту точку, которая тебе нужна. Как видишь, пассажиры здесь не предполагаются. И последнее, для того, чтобы пробить Дверь, ведьмак должен четко представлять, куда он хочет попасть. В данном же случае я про вашу Тулу знаю только то, что она вообще существует.

— Но тогда надо всего-навсего найти подходящую природную Дверь, — не сдавался Иван.

— Жизнь была бы намного проще, если бы возле каждой из них стояла табличка с указанием маршрута. Да только ни один ведьмак и ни один Зовущий не возьмется предсказать, куда ведет та или иная Дверь. Результат может быть самым неожиданным.

— Ну, а та Дверь, через которую мы сюда попали? Она была неподалеку от Венева. Оттуда до Тулы добраться куда проще.

— Иван, мне кажется, ты меня вообще не слушаешь! Эта Дверь захлопнулась вскорости после вашего перемещения в Бирючину. Во всяком случае, к тому моменту, как на поляну вышла я, ее уже не было. Конечно, по остаточному эху я, скорее всего, смогу ее восстановить, но опять-таки это будет рукотворная Дверь только для меня одной.

Движимая вполне понятным благоразумием, Инари предпочла подстраховаться, подчеркивая, что сквозь рукотворные Двери может проходить только их хозяин. Будь все именно так, Воронью долину покинуло бы не четверо, а двое ведьмаков. В самом же деле, в случае крайней необходимости и при наличии некоторого опыта сквозь Междумирье можно было протащить за собой одного-двух спутников. Это означало лишнюю затрату сил, однако порой бывало необходимо. Но только не сейчас.

— Да неужели нет способа открыть эту самую Дверь пошире, чтобы все пролезли? — Князь никак не мог расстаться с пришедшейся ему по душе мыслью.

— Я уже сказала: «НЕТ!!!» Все, забудь об этом. Я хочу предложить кое-что другое. Но это потребует вашей помощи.

— Для начала скажи, что ты собираешься сделать, — насторожился Иван.

— Рехтир.

— Что???

— Рехтир, — терпеливо повторила ведьмачка. — Артефакт, по-вашему. Придется, конечно, повозиться, но штука удобная. Для него потребуется какая-нибудь вещь, сохранившая память о том месте, куда вы желаете отправиться. После соответствующей обработки она даже при слабом приложении Силы открывает крепкие Ворота, которых вполне должно хватить на восьмерых. А самое важное, при этом ведьмак не обязан хорошо знать, как выглядит та местность, куда его выведет рехтир.

— Ты сказала «восьмерых», — запоздало дошло до Ивана. — Но нас же только семеро…

— Семеро. Однако мне интересно своими глазами взглянуть, что у вас там делается. Поэтому я пойду с вами, хотите вы того или нет. Тем более что без меня рехтир все равно не заработает.

— Да разве я возражаю? — спохватился Иван, справедливо рассудив, что торговаться сейчас не в их интересах. — Напротив, милости просим. Мы будем очень рады видеть тебя у нас в «Княжеграде»!

— Вот и замечательно. Тогда ступайте, ищите что-то, что хранит твердую память о вашем… короче, о том, куда вы вернуться хотите. Что делать дальше, я потом объясню.

— Но что конкретно это может быть?

— Да что угодно. Камень, кусок доски, горсть земли, какая-нибудь другая вещь, являющаяся его частью.

— Понятно… Вот только ни кирпичей, ни досок мы с собой как-то не захватили.

Остальной отряд с интересом ожидал возвращения Ивана Есипова под стенами мастерской.

— И что она сказала? — нетерпеливо спросил Кустов. — Когда отправляемся?

— Пошли внутрь, — распорядился Князь. — Объявляю открытие «круглого стола».

Правда, круглого стола в сарае не обнаружилось, и его пришлось заменить обычным прямоугольным. Когда все присутствующие заняли места на табуретах и чурбанах, Иван вкратце пересказал свою беседу с ведьмачкой и тот способ, который она предложила.

— Вопросы будут? — поинтересовался он напоследок.

— А она гарантирует безопасность путешествия? — подал голос Петрович. — Или хотя бы того, что после ее рех-как-его-там мы точно окажемся в Туле, а не где-нибудь в дебрях Амазонки.

— Всегда хотел побывать на Амазонке, — размечтался Шурик. — Джунгли, райские птички, колибри всякие…

— Аллигаторы, пираньи, — подхватил скептически настроенный Артем.

— Пираньи-то ладно, — вмешался Пашка. — Есть там такая рыбка-паразит — кандиру называется. Представь себе — купаешься ты в речке на диком пляже без плавок, а она тихонько подплывает…

— Хватит, хватит, уважаемый, — оборвал его Иван. — Я и без того знаю, что ты просвещенный человек. Вынужден разочаровать тех, кто собрался на каникулы. Раз наша общая подруга собирается отправиться вместе с нами, значит, приложит все усилия, чтобы оказаться именно в Туле, а не у черта на куличках. Вопросы исчерпаны? Тогда спрашиваю я: у кого-нибудь есть наметки, что именно следует назначить рехтиром. Что-нибудь, что было бы частью нашей базы.

В мастерской воцарилась тишина. «Гладиаторцы» уныло подперев кулаками щеки, смотрели друг на друга.

— Меч? — с надеждой предположил Артем. — Мы же оружие на базе храним. Можно сказать, что оно — часть «Княжеграда».

— Ага. Заказываем на стороне и таскаем с собой по всем выездам. Не то.

— Доспехи или костюмы?

— Не то. С равным успехом можно сказать, что Степаныч — часть «Княжеграда». Он, когда над заказом работает, по неделе в мастерских обитает.

— А что? — приосанился Пашка. — Может, я и есть тот самый артефакт-хрен-выговоришь?

— Будь на твоем месте Алекс, я бы не сомневался, — отозвался Иван. — Тот может и не артефакт, но на роль живого ископаемого точно сошел бы. А вам, Павел Алексеич, еще расти и расти.

— Отвлекаетесь от темы, — напомнил Глеб. — Шевелите мозгами, что мы еще такого могли с собой прихватить? Что-нибудь, что сохраняло бы память.

— Да ничего, — вздохнул Шурик. — Ничего у нас больше нет.

Артем замялся, разом приобретя виноватый вид.

— А если вот так подумать… — неуверенно начал он. — Я просто хотел сказать… Что может сохранить память о месте лучше, чем его фотография?

Иван звезданул кулаком по столу.

— Точно! Первая светлая мысль за сегодняшний день! Темка, обещаю: когда вернемся, приму тебя в дружинники без испытательного срока!

— А пользы от этой светлой мысли? — проворчал Пашка. — Фоток у нас все равно нет.

— Здесь нет. Но в «Газели» лежит сумка с товаром. А там, среди прочего, каталог нашей продукции и каскадерских выступлений. Я же брал его с собой в расчете новые контакты на фестивале завязывать. Кто бы мог подумать, что он еще на что-нибудь пригодится.

— То бишь, нам все-таки двигать обратно к «Газели»?

— Получается, что так. Я попробую договориться с ликвидаторами насчет кельпи, верхом будет намного быстрее.

— На протяжении последних двух дней, — задумчиво глядя в быстро удаляющуюся спину Князя, сказал Кустов, — меня мучает один и тот же вопрос: в какое дерьмо мы влипаем все глубже и глубже?

— Не знаю, — честно признался Глеб. — Но, судя по новостям из дома, к нам оно имеет самое непосредственное отношение.

Иван отсутствовал около четверти часа и объявился как раз тогда, когда на его поиски собирались отправить кого-нибудь из молодых.

— Комолов Глеб Константинович, — торжественно провозгласил он с порога. — Не будете ли вы так любезны подойти ко мне для небольшой беседы?

— Чего надо? — подозрительно спросил «гладиаторец». Несвойственная Князю в обыденной жизни галантность внушала невольные подозрения.

— Подойди, тогда скажу, — не купился на провокацию Иван.

Глеб вздохнул и выбрался из-за стола.

— Ну и?.. — спросил он, выходя наружу.

— Как ты смотришь на то, чтобы провести денек на лоне природы с глазу на глаз с очаровательной девушкой? — лукаво спросил Иван. — Только представь себе: вы и дикий первозданный лес, и никаких надоедливых гомо сапиенс вокруг.

— Ага, только толпы диких первозданных монстриков. Короче говоря, ты хочешь, чтобы мы с Инари съездили за фотографией? Вдвоем?

— Ты читаешь мои мысли.

— Нет, я просто разгадываю твои шарады. Разве мы не всей толпой должны были туда отправиться? Что толку бегать взад-вперед?

— Как выяснилось, не всей. Я так понял, что дело завязано не на одном только снимке. Нужно несколько компонентов и обряд, который наш ангел-хранитель не намерена проводить в походных условиях.

— А Инари о твоем гениальном плане уже знает?

— Конечно. Она сама мне заявила, что ей в сопровождающие нужен всего один разумный человек, который был бы в курсе, что и где в «Газели» лежит.

— Между прочим, где лежит твой каталог, я не в курсе.

— Да чего там знать? Он в сумке с товаром сбоку засунут. Найдете без проблем. К тому же ты среди нас единственный, кто умеет действительно ездить верхом, а не издеваться над лошадью.

— Весомый аргумент, ничего не попишешь.

— Хочешь, назову другие? Ты — опытный, хладнокровный боец…

— Угу…

— …отлично зарекомендовал себя в предыдущих стычках с местными обитателями…

— Угу…

— …имеешь огромный опыт работы в полевых условиях…

— Угу…

— …по возвращении получишь почет и всеобщую благодарность…

— Угу. Или похороны за твой счет. И учти, если зажмешь, не поленюсь — с того света приду и стребую.

— Я так понимаю, ты согласен?

— А ты полагал, я откажусь? При огромной куче минусов у твоей затеи имеется один весомый плюс: что бы ни случилось во время поездки, это будет чертовски интересно.

— Вот и отлично, — обрадовался Иван. — Отправляетесь завтра на рассвете. Остальные распоряжения получишь у Инари. Можешь заняться этим хоть сейчас — она была в доме.

— Посмотрим…

Жилое помещение ликвидаторской базы оказалось под стать хозяевам. Напротив входной двери, приветствуя посетителей оскалом невероятно крупных желтоватых клыков, висела иссохшая голова очередной неизвестной твари. На полу была расстелена мохнатая рыжая шкура с черной полосой вдоль хребта — может, ее же, может, нет — но, во всяком случае, точно не медвежья. Из импровизированного холла в обе стороны шло по коридору. Глеб наугад заглянул направо. Коридор окончился комнаткой без окон с большим количеством разного рода аппаратуры, из которой «гладиаторцу» по призывным временам была знакома только рация. Посреди комнаты на отдельном столе, застеленном черной ворсистой тканью типа бархата, лежал… огромный хрустальный шар. Около него с мрачными-премрачными лицами сидели Ленька и Женек. Рядом с шаром валялся исписанный блокнот.

— Еще одна пятой величины… — бурчал Ленька. — Уже ближе. Слушай, как-то часто они повторяются. Не к добру. По-моему, этот черт нас обхаживает и примеривается. Надо Вовке сказать. Две с половиной по периметру. Где-то в районе Лисьей Старицы… Ну, это навки или чимпиль. Не страшно. На северо-востоке… — Ленька осекся, заметив посетителя. — Кого-то ищешь?

— Гадаете?

— Ага. И по всем приметам выходит, что премии нам в этом месяце не видать. Знакомься — сие есть мракометр. Чудо-вещь, если, конечно, правильно им пользоваться.

Глеб подошел поближе и заглянул в шар. Странно… Издали хрусталь выглядел почти прозрачным, вблизи же было заметно, что внутри шара висит плотное серебристо-белое облако, в котором то здесь, то там возникают разноцветные пятна, вспышки, завихрения, абсолютно бессмысленные и хаотичные.

— Мама мия, как вы тут разбираетесь? Лично я вижу только цветомузыку.

— Все приходит с опытом, — с гордостью сказал Женек. — Главное, что в отличие от прочей лабуды, эта работает и покуда без ошибок.

— Где Инари, не знаете?

— Поищи или на кухне, или в курилке. Она с Вовкой хотела что-то обсудить. Это, как выйдешь в прихожую, в другую сторону по коридору. Мимо не пройдешь.

Мимо действительно пройти было трудно, хотя бы оттого, что коридор как раз кухней и заканчивался. Кухня была проходной, из нее куда-то дальше вели еще две двери. Ведьмачка сидела за столом, задумчиво ковыряя ножом прозрачную, твердую лужицу на столешнице. Вован курил, устроившись на подоконнике.

— А вообще странно, — выпустив тонкую струйку дыма, сказал шеф ликвидаторов. — Если расплавило этот кусок, тогда почему мракометр не пострадал?

— Он крупнее раз в десять. Видимо, на него энергии не хватило. И, вообще, давно бы пора переключиться на что-нибудь постабильнее. Возьмите тот же самый кровавик… Он куда меньше места занимает, — ведьмачка повернула на пальце перстень, — хрустальный шар вы так с собой не потаскаете.

— Почему? Потаскать-то можно, но для использования его ведь еще устанавливать надо. В условиях, когда нужна быстрая реакция, неудобно, спору нет. А про перстни я уже думал. Было бы неплохо, только где их взять на всю ораву?

— Толпа у вас, конечно, большая, чтобы так беспокоиться…

— Шесть человек осталось, — Вован помрачнел. — Будем надеяться, что бзик у штаба пройдет быстро, и кого-нибудь нам все же подкинут в плане усиления. Иначе туго придется. А вопрос с перстнями надо проработать. Поможешь, если что?

— Без вопросов, как только освобожусь. Хотя не уверена, что это произойдет скоро. Что там еще случилось?

Последний вопрос относился к Глебу.

— Да ничего. Я пришел за распоряжениями.

— За какими… А, так ты и есть тот самый доброволец?

— По всей видимости, да.

— Меня постепенно начинает интересовать — а остальные у вас хоть что-то делают?

— Разумеется. Иван руководит, молодежь выполняет приказы, Пашка переводит стрелки, Кустов и Петрович живут сами по себе…

— Зашибись, — хмыкнул Вован. — А как в эту стройную схему вписываешься ты?

— Никак. Просто по устоявшейся привычке ввязываюсь во все, что обещает быть более-менее интересным. К тому же молодежь я бы в лес все равно не пустил — слишком опасно.

— А сам не боишься еще раз со зверьем схлестнуться? — прищурилась Инари.

— Зато будет, что вспомнить, если время останется.

— То есть, предыдущих встреч тебе для воспоминаний не достаточно?

Глеб пожал плечами.

— Все равно ведь кто-то должен туда отправиться. И потом, может, я всю жизнь мечтал проскакать на мохнатой собаколошади по кишащему монстрами лесу!

— Это вряд ли, — заулыбалась Инари. — Хотя, как знать… Монстров не обещаю, а вот лес точно будет. На ночь глядя, выезжать нет смысла, поэтому отправимся завтра с утра, а сегодня советую отдохнуть и не попадаться на глаза Ивану: он у вас, смотрю, любит придумывать работу для всех, кто под рукой окажется.

— Постараюсь, — заверил ведьмачку Глеб. — Только один нескромный вопрос — а спальные места здесь имеются, или сеновал, на крайний случай, чтобы не пришлось под забором отдыхать?

— Сейчас найдем. Пошли за мной…

Вован слез с подоконника и вперевалку направился к дальней двери. За ней оказался еще один коридор, узкий и длинный. Шеф ликвидаторов прошел мимо трех или четырех дверей, около следующей остановился.

— Вот… — за дверью скрывалась небольшая комнатка без окон, основную часть площади которой занимали четыре кровати. — Выбирай любую. Я бы тебе посоветовал проснуться к ужину, а там — как знаешь.

— А во сколько здесь ужин?

— Часика через два будем соображать. В общем, обстраивайся по собственному разумению.

Высказав такое напутствие, Вован покинул «гладиаторца». Глеб плюхнулся на первую попавшуюся кровать, про себя отметив: пружинная. Такие раритеты теперь сохранялись разве что в больницах, да самых захудалых ночлежках и имели обыкновение душераздирающе скрипеть. Эта, как ни странно, молчит. И слава богу! Интересно все-таки, откуда их раздобыли ликвидаторы? И что было раньше на месте их базы? Навряд ли они самостоятельно себе такие хоромы отгрохали. На жилую застройку не похоже. Какой-нибудь военный объект, запрятанный посреди глухих сибирских лесов? Полигон, или еще что в том же роде? Разве теперь узнаешь?

Глеб зевнул и откинулся на подушку, заснув еще в полете. Сон был крепким, и не о каком перерыве на ужин не зашло и речи. «Гладиаторец» не заметил, как пролетела вся ночь. Проснулся он от неприятного ощущения постороннего присутствия, хотя разглядеть что-либо в кромешной тьме не представлялось возможным. По соседству слышался храп: должно быть, в комнате расквартировался еще кто-то кроме него. Да и странно было бы ожидать отдельные апартаменты.

— Вставать пора, — сказала темнота приглушенным голосом ведьмачки. — Снаружи светает.

— Встать-то я встану, только здесь же не видно ни черта. Можешь свет включить?

— Могу…

Люмен мягко засиял, всплывая к невысокому потолку.

— Спасибо. Хотя я просил всего-навсего щелкнуть выключателем.

— Щелкать можно долго и упорно. Генератор опять сдох наравне с фонарями. Могильный туман слишком густой.

— Понятно, — вздохнул Глеб, садясь на кровати. — Кажется, тут это в порядке вещей.

— Совершенно верно. Поднимайся. Пойдем.

— Ну, пошли, пошли. Не отстанешь ведь!

— Хватит ныть. Сам вызвался в сопровождающие, я тебя не заставляла.

— Кто сказал, что я ною? Просто констатирую факт.

Глеб натянул брошенный с вечера в изголовье кровати свитер, перекинул через плечо перевязь и, отчаянно зевая, поплелся следом за ведьмачкой. Люмен бодро порхал вокруг так близко, что его можно было достать рукой. В пустынной кухне посреди стола стояла кружка, рядом лежал ломоть хлеба, а на нем горка узких темных полосок.

— Завтрак, — коротко пояснила Инари. — Не надо смотреть с таким подозрением. Обычное вяленое мясо.

— Тут все в единичном экземпляре. А как же ты?

— Я уже позавтракала. Это твое.

Глеб плюхнулся на скамью и вытянул из горки одну из полосок. Выглядела она не слишком-то впечатляюще и сильно смахивала на засушенного червяка. Однако, как верно подмечено, аппетит приходит во время еды, к тому же дал о себе знать полуголодный вчерашний день. «Гладиаторец» умял и мясо, и хлеб с рекордной скоростью и не отказался бы от добавки, но просить провиант у ведьмачки было как-то неловко. Горячий, крепкий травяной напиток, обнаружившийся в кружке, прогнал сон не хуже натурального кофе.

— Ну, пошли, что ли… — сказал Глеб, с легким сожалением смахивая крошки с опустевшего стола.

Инари спрыгнула с подоконника, на котором уже успела уютно устроиться, выглядывая что-то в размытых предрассветным сумраком кронах деревьев по ту сторону забора.

— Пошли. Рысаки, наверное, заждались.

Несмотря на ранний час, все ликвидаторы, как один, были на ногах и торчали во дворе. Из «гладиаторцев» присутствовал только Князь. Три кельпи нетерпеливо топтались посреди двора, время от времени недовольно скребя лапами затертую узду-намордник. Двое из них были в полной упряжи с притороченными к седлу скатками тонкого бурого войлока, на третьем — только уздечка. Глеб недоуменно посмотрел на Инари. Арифметика слегка не сходилась.

— А кто с нами еще едет?

— Вроде никого, — пожала плечами ведьмачка. — Полагаю, меня бы поставили в известность.

— Вот, держи, — подошедший Иван сунул «гладиаторцу» один из вчерашних луков и грубо, на скорую руку сделанный колчан, полный стрел. — Сергей Анатольевич выделил. Сказал, что сегодня еще пару сообразит. А то сабля, конечно, хорошо, но оружие дальнего боя тоже лишним не будет.

— Вот спасибо, добрая фея…

Глеб проверил натяжение тетивы, про себя отметив — явно больше разрешенных законом двадцати килограммов, — и сделал пробный выстрел, целя в светлую доску, выделявшуюся в заборе на противоположном конце двора. Стрела пошла ровно, без вихляний, как раз туда, куда заказывали. Следующие две легли кучно вокруг нее.

— Ого! — восхитился Ленька. — Чувствуется рука профессионала.

Инари одобрительно кивнула.

— Смотрю, это для тебя попривычнее арбалета, — заметила она.

— Да… с луками как-то чаще доводилось общаться.

«Гладиаторец» вернул стрелы в колчан.

— Вот и замечательно, — подытожил Иван. — Раз всех все устраивает, можно отправляться в путь.

— Меня не устраивает лишнее транспортное средство, — сразу же среагировал Глеб.

— Где? А это… нет, я просто подумал — раз вы все равно к «Газели» возвращаетесь, прихватите часть шмоток: в первую очередь товар, ну, и остальное, что поместится.

— Как все просто, оказывается, — удивился парень. — Ты, что, успел подзабыть дорогу? И как, по-твоему, мы будем лезть через болото с сумками, набитыми железом?

— Так железо-то будет не на вас, а на кельпи. И вообще, можно подумать, что ты не собирался забирать оттуда свой монгольский комплекс…

Глеб почесал в затылке.

— Пожалуй, взял бы, — признался он, — раз возможность представилась. Только тут небольшая разница имеется — кожа-то легче металла.

— Да я и не настаиваю, чтобы всю «Газель» дочиста опустошать — хоть что-нибудь возьмите. Все не так обидно будет.

«Гладиаторец» вопросительно посмотрел на ведьмачку. Та поморщилась.

— Нам сейчас важна скорость, а ваши сумки только замедлят передвижение. Никакого багажа мы брать не будем.

— То есть как? — Иван даже подпрыгнул от неожиданности. — Ты же сама говорила, когда от «Газели» уходили: потом вернетесь на лошадях и все заберете. Вот мы и забираем.

— Говорила. Но лично тащить ваши вещи я не вызывалась.

— Тащить их будет мохнатый друг человека, — Ивану оставалось только рухнуть на колени и молитвенно сложить руки. — Ну, что ты, в самом-то деле?

— Ладно, — наморщив нос, сжалилась ведьмачка. — Посмотрим, что можно будет сделать. Только потребуется веревка. Хороший моток крепкой веревки.

— Зачем? — последовал гениальный вопрос.

— Затем, что кельпи сумки в зубах не потащат. Как, по-твоему, их вьючить?

— Об этом я не подумал, — чистосердечно признался Иван. — Спроси у Вована. У них-то наверняка есть.

— Еще чего. Железо нужно тебе, так ты и спрашивай. И поторопись, мы уже уезжаем.

Ивана точно ветром сдуло.

— Ну вот, так куда лучше, — подытожила Инари, легко запрыгивая в седло.

— Ты, что, и вправду не собираешься ждать? — немного растерялся Глеб. Кидать Князя ему было несподручно.

— Зачем же? Подождем, раз такое дело. Но вашему шефу пора прочувствовать, что в Сумеречье он не настолько важная персона, чтобы перед ним все на цыпочках бегали и в рот заглядывали, ожидая распоряжений.

— Сильно не любишь, когда тобой командуют?

— Предпочитаю быть сама по себе. Так, знаешь ли, проще и для здоровья полезнее.

Напуганный перспективой не получить назад ничего из оставленных у Бирючины вещей, Иван ухитрился раздобыть даже не один, а два здоровенных мотка толстой бечевки. Ведьмачка с серьезным видом приняла их, проверила на прочность и привесила к седлу.

— Сойдет… А теперь поехали, мы и так уже задерживаемся.

— Ну, удачи, — вздохнул Вован. — Скатертью дорожка, что называется.

— Спасибо на добром слове. Не скучайте, скоро вернемся.

Глеб потянул за поводья третьего, грузового кельпи. Тот ткнулся носом в колено новоявленного хозяина и вильнул хвостом — точь-в-точь здоровый пес.

— В первую очередь товар забери, — на прощание напутствовал «гладиаторца» Князь. — Доспехи — ладно, переживем как-нибудь. Да, и еще Степаныч просил замолвить словечко за его Зайца.

— Слушай, Вань, — Глеб озвучил-таки интересовавший его вопрос. — А как ты так быстро с Вованом общий язык нашел. Или у них хобби: своих рысаков направо и налево раздавать?

— Скажешь тоже хобби. Баш на баш. Им тут как раз надо было забор починить, да крышу на сарае подлатать. Вот я и подумал — чего нашей молодежи без дела сидеть? Труд сделал из обезьяны человека, так пускай дальше прогрессируют…