"Леди в зеркале" - читать интересную книгу автора (Бронтэ Элен)Глава 2«Ее родители не любят друг друга». Мэриан провела кончиками пальцев по расплывающимся буквам. Она хорошо помнила тот день, когда записала эту фразу в дневник, едва сдерживая горькие детские слезы, и несколько упавших капелек размазали чернила в конце предложения. С той поры ей приходилось много плакать, но открытие, сделанное в двенадцать, на протяжении следующих пяти лет оставалось самым тягостным и причиняло неизменную боль. Тем вечером она вернулась домой, чудесно проведя время в гостях у лучшей подруги Сьюзен Лоу, отмечавшей свой тринадцатый день рождения. Поднимаясь по мрачной лестнице вслед за гувернанткой, Мэриан с каждой ступенькой утрачивала радостное настроение, владевшее ею весь день. На вопрос о родителях гувернантка привычно ответила, что миссис Лестер находится в своем будуаре, а мистер Лестер – в кабинете. И так повторялось изо дня в день, из года в год – родители встречались за обеденным столом и во время редких поездок в гости или приемов в своем доме. Мэриан невольно сравнила дом семейства Лоу со своим собственным. Мистер Лоу не был и на четверть так богат, как ее отец, но неизменно находился в хорошем настроении, заражая им окружающих и умея расположить к себе даже кредиторов. Вот и сегодня он весь день катал на себе младших отпрысков, поддразнивал Сьюзен и ее подружек, ласково подшучивал над своей женой, худенькой маленькой женщиной с многочисленными морщинками вокруг глаз, которые, как говорят, бывают от частого смеха. Мэриан не смогла бы представить своего отца, развлекающего детей ползаньем по ковру в попытках натурально изобразить медведя, а кожа на лице ее матери была безупречно гладкой и бледной, невольно вызывая избитое сравнение с мраморной статуей. Желая поскорее освободиться от тягостной обязанности, Мэриан сначала вошла в кабинет к отцу, робко постучавшись и услышав в ответ равнодушное: – Зайдите. Мистер Гарольд Лестер, мужчина в расцвете сил, как говорили о нем шепотом служанки, проводил вечера либо в клубе, либо в кабинете, с книгой и бокалом вина. Он холодно поинтересовался, как дочь провела день, и Мэриан так же безжизненно ответила, что все прошло просто замечательно. Почему-то при отце она теряла способность к живому, яркому рассказу, хотя от природы была наделена воображением и наблюдательностью, позволяющими ей очень образно рассказывать об увиденном. Но все ее истории адресовались обычно гувернантке, так как мать хоть и слушала внимательно, но ее ответные реплики всегда содержали поучения: что Мэриан сделала не так, что следовало сказать в том или ином случае, как надо было сесть или встать, чтобы показать себя настоящей маленькой леди. Со временем у Мэриан отпала охота делиться впечатлениями и с матерью тоже, и теперь из доверенных лиц у нее осталась только мисс Беллсайд, питающая к воспитаннице нежную привязанность. Получив от отца сухой поцелуй в лоб и новую книгу – это было единственное, что объединяло отца и дочь, – Мэриан направилась дальше по коридору, в будуар матери. Леди Джун Лестер сидела у рабочего столика в окружении множества зажженных свечей и вышивала. Ее бесконечные рукоделия потрясали своим мастерством и скрупулезностью деталей, так что модные дамские журналы регулярно просили ее поделиться трафаретами для вышивки, которые миссис Лестер создавала по собственным рисункам. – Как ты провела день, дорогая? – в голосе матери было ровно столько ласки, чтобы отличать ее обращение к дочери от разговора с прислугой. – Очень хорошо, матушка, – кратко ответила Мэриан, робко надеясь, что, может быть, сегодня нравоучений не будет – ей так не хотелось портить этот день. – Полагаю, ты вела себя, как подобает маленькой леди Лестер? – похоже, надеждам не суждено было исполниться. Мэриан внезапно почувствовала раздражение – ну почему в их доме всегда так мрачно, а как было бы хорошо навсегда остаться у Лоу! В качестве гостьи, а может быть, даже их дочери! Испугавшись собственной мысли, она ответила резче, чем следовало: – Я вела себя так же, как все другие дети! – Ты должна была вести себя не как все, а как положено членам твоей семьи! – миссис Лестер удивилась ноткам протеста, прозвучавшим в голосе дочери. – Неужели я должна была сидеть в уголке, как бабушка Сьюзен, когда все ели торт и играли в разные игры? – Мэриан была готова расплакаться, такой несправедливой казалась ей обязанность быть «леди». – Вовсе нет. Но ты должна помнить, что мы с отцом хотим тобой гордиться, – голос матери смягчился, и она ласково взяла дочь за руку. Мэриан вздохнула и, собравшись с духом, решила все-таки поделиться увиденным: – Там было так весело, матушка, и мне тоже хотелось играть и веселиться. Папа Сьюзен, мистер Лоу, представлялся медведем, но нас ему напутать не удалось, а малыши с визгом стали прятаться под стульями и даже разбили вазу. Этого говорить не следовало – леди Лестер сразу напряглась: – А миссис Лоу? Она ругала вас за это? Надеюсь, ты в это время находилась далеко от вазы. – Она только рассмеялась и сказала, что это к счастью. Конечно, в этом не было моей вины, – надулась Мэриан. – Тебе не стоит обижаться на то, что я напоминаю тебе о манерах. Мисс Беллсайд слишком балует тебя, но кто-то же должен сделать. из тебя изысканную барышню. Я воспитываю тебя так, как воспитывала меня моя собственная мать, твоя бабушка Олдберри. И, как видишь, я выросла и превратилась если не в безупречную, то во вполне достойную леди. – Зато ты никогда не смеешься и не рассказываешь всякие забавные истории, как миссис Лоу! Ах, мама, ну почему у нас всегда все так чинно и скучно, когда у меня бывает день рождения? – вырвалось у Мэриан. – И папа ни разу в моей жизни не пошутил со мной! И не поцеловал тебя! Выплеснув наболевшее, девочка расплакалась, упав на колени и уткнувшись носом в темное платье матери – дома миссис Лестер всегда носила коричневые и серые наряды, только в гости надевая любимые синевато-зеленые, как морская вода, цвета. Ее глаза такого же цвета, увы, не сверкали и не переливались, в отличие от струящегося шелка. Точно такого же оттенка были глаза Мэриан, и в них часто зажигался огонек, но это почти всегда оказывалась обида или разочарование и лишь изредка – чистая детская радость. В остальном она также очень походила на мать, только темно-рыжие волосы вились и пушились, доставляя неудобства неизменно ворчащей горничной, с трудом справлявшейся с заплетанием кос. – Дитя, – миссис Лестер горестно вздохнула, по лицу ее пробежала тень, но оно тут же приняло обычное выражение, серьезное и даже замкнутое. – В каждой семье свои правила. Твой отец – лорд, ему не подобает шалить с детьми. То, что допустимо для миссис Лоу, неприемлемо для меня. И на тебя также ложится обязанность соблюдать эти правила. Я понимаю, что тебя привлекает у Лоу, они хорошие люди, пусть и не очень богатые и знатные, и не запрещаю тебе общаться со Сьюзен. Зато наша семья намного состоятельнее, и твое будущее представляется мне намного более блестящим, чем у твоей подружки. Мэриан подняла головку и тряхнула растрепанными локонами, над которыми по случаю праздничного визита так долго мучилась горничная вместе с мисс Беллсайд. Мать с огорчением убедилась, что все доводы проходят мимо ушей расстроенного ребенка. Мэриан задала тот вопрос, ответа на который у матери не было: – Вы ведь не любите друг друга, да? – Девочка всхлипнула. – И меня… тоже? – Ну конечно, мы любим тебя, милая. Просто мы не такие эмоциональные люди, как мистер и миссис Лоу. Вспомни, когда ты была больна, твой отец вместе со мной сидел ночами у твоей кроватки. И ты всегда получаешь лучшие игрушки и платья. А твои бабушка и дедушка Олдберри очень любят тебя, и дедушка Лестер всегда присылает тебе чудные подарки. И твоему появлению на свет были очень рады твои прабабушка и прадедушка Фицривер, до самой своей смерти они беспокоились о том, как ты растешь. Ты хорошая девочка, как можно не любить тебя? Но с твоей стороны нехорошо думать так о своей семье, – конечно, мать не могла не использовать возможность пожурить дочь. Мэриан, как и ожидалось, устыдилась и, сраженная приведенными доводами, попросила прощения за дерзкие слова о родителях. После чего мать поцеловала ее и сама отвела в уютную спаленку, отделанную в любимом цвете Мэриан – голубом. И только оставшись одна в кроватке, среди кружев и бантиков, девочка вспомнила, что матушка ответила только на один из двух ее вопросов. Она ничего не сказала о том, что они с отцом любят друг друга. И подозрение, возникшее у нее во время подъема по лестнице, превратилось в горькую уверенность. Вот тогда-то, вытащив из-под подушки дневник, девочка дрожащей рукой вписала фразу, тяжесть которой отныне будет всегда висеть над ее головой. «Мои родители не любят друг друга». Грустно улыбнувшись, Мэриан перелистнула еще несколько страниц. «Воистину эта тетрадь – сборник моих печалей», – подумала она. Вот еще заплаканные страницы – умер дедушка Олдберри. С годами он стал излишне тучным, и сердце не смогло с этим справиться. Его имущество унаследовал какой-то дальний родственник по мужской линии, даже не носящий фамилию Олдберри. Оставшаяся в одиночестве миссис Олдберри переехала в дом Лестеров в Марсденли. Мэриан спрашивала мать, почему они не могут пригласить бабушку жить в их огромном лондонском особняке, но леди Лестер отвечала коротко: твой папа не желает этого, ему не нравится твоя бабушка. Вместо этого Мэриан отправили поддержать миссис Олдберри, и первые несколько месяцев это было едва ли не самое счастливое время – сколько хочешь бегать по огромному запущенному саду, разглядывать картины и старинные безделушки в доме. По сравнению с материнскими поучениями бабушкино воспитание показалось девочке очень мягким. Но деятельная натура миссис Олдберри приводила к постоянным стычкам с экономкой, и нервы ее становились все более слабыми, что влекло за собой слезы, головную боль и нервные припадки, пугающие внучку. Через пять месяцев Мэриан вернули домой, а еще через полгода бабушка умерла. Леди Лестер тяжело переживала смерть родителей, она постоянно находилась в плохом настроении, редко покидала спальню, а лорд Лестер стал все реже проводить время дома, так что все время. Мэриан занимали занятия и беседы с мисс Белл-сайд. Но и эти радости были доступны ей только до достижения пятнадцатилетнего возраста, когда ее сочли уже достаточно взрослой, чтобы отказаться от услуг гувернантки. Горничная Минни была славной девушкой, но поговорить с ней не о чем, к тому же теперь мать еще пристальнее наблюдала за манерами Мэриан, а сближение с прислугой ну никак не подобало леди. Только добрые, полные сочувствия письма от мисс Беллсайд, устроившейся в другое семейство, поддерживали в юной девушке уверенность в том, что кому-то она все же небезразлична. Да еще верная подруга Сьюзен Лоу оставалась с ней все годы, и лишь рядом со Сьюзен Мэриан могла быть и беззаботной хохотушкой, и задумчивой барышней – подруга понимала все ее настроения и поддерживала их, какими бы они ни были. Мэриан начали вывозить в свет, но продлилось это недолго – в Италии умер дедушка Лестер, и отец отправился в Неаполь устраивать дела, связанные с похоронами, собственностью и прочим. Семья опять надела траур, и Мэриан вернулась к своим книгам и занятиям с учительницей музыки. Ей нравилось рисовать, но нанять учителя леди Лестер категорически отказалась, не объяснив причин. Она сама показывала Мэриан, как правильно держать кисть и смешивать краски, и во время таких занятий мать и дочь сближались, как никогда. Может быть, поэтому Мэриан так нравилось заниматься живописью. Но два года назад леди Лестер тяжело заболела. Ее всегдашняя умеренность в еде не спасла от заболевания поджелудочной железы, опасного тем, что симптомы проявляются, когда прибегать к лечению уже слишком поздно. Мать мужественно переносила страдания, и Мэриан старалась изо всех сил облегчить их, умоляя отца пригласить самых лучших докторов. Лбрд Лестер, чья холодность к дочери с годами возросла, молча кивал и писал записки к светилам медицины, которые отвозила сама Мэриан, умоляя приехать поскорее и обещая любые блага за исцеление. Но сделать ничего было нельзя, и леди Лестер однажды легла в постель, чтобы больше не встать с нее. Желтовато-бледная, она со слезами на глазах смотрела на Мэриан, сидевшую днями и ночами у ее кровати: – Моя девочка… я была слишком сурова с тобой, я сознаю свою вину. Но в молодости я совершила поступок, который перевернул всю мою жизнь и отнял так много сил, что их просто не осталось на нежность и ласку. Я очень, очень любила тебя… – Мама, мама, не надо! – отчаянно сдерживая рыдания, Мэриан сжалась в кресле, пытаясь принять уверенный вид – Я знаю, что ты любишь меня, в детстве мне было обидно, но позже я поняла, что просто ты очень сдержанная в чувствах женщина… – Ты не совсем права, милая. Я могла бы быть любящей женой и матерью и хотела этого, но вышло так, что… – Тебе тяжело говорить об этом? Это как-то связано с отцом? – Мэриан чувствовала, что мать готова открыть ей какую-то семейную тайну, и не была уверена, что хочет этого. – Да, это связано с моим замужеством. Я не могу рассказать об этом даже сейчас, дитя мое. Возьми в шкатулке ключ от моего секретера. После моей… В положенное время ты можешь открыть его и найдешь кое-какие бумаги и мой дневник. Прочти его, и ты узнаешь то, за что будешь, возможно, презирать меня… – О, я не верю, что ты могла совершить что-то ужасное. Возможно, какую-то ошибку, но не преступление! – вскрикнула девушка. – Возможно, ошибку, да… но она стоила нам всем троим очень, очень дорого. Поддерживай отца, когда меня с вами не будет, в его жизни было так мало счастья. – Он не позволит мне, я знаю, он не любит меня, ведь я всего лишь дочь. А ему нужен наследник. – Дело не в этом, просто ты слишком похожа на нее… – На кого? – Мэриан удивилась безмерно. – Я твоя копия, я каждый день вижу это в зеркале! – Ты все узнаешь из дневника, – у леди Лестер явно не осталось больше сил продолжать мучительный разговор, а у Мэриан недоставало жестокости настаивать. В последующие недели мать старалась напоследок передать дочери еще какие-то знания о жизни и напутствия, и Мэриан послушно кивала, не желая огорчать бедную женщину. Лорд Лестер только раз зашел к ней, после нескольких настойчивых просьб. Дочери было приказано выйти из комнаты, и бедная девушка целых полчаса терзалась догадками в коридоре. Отец вышел из спальни больной, не взглянув на Мэриан, его холодное лицо стало еще более резким, мрачным, и дочь не посмела окликнуть его. Когда она торопливо вошла к матери, леди Лестер лежала, отвернувшись от окна, и не пожелала или не смогла говорить с нею. И только через два дня она тихо сказала Мэриан: – Он обещал постараться простить меня. А на следующее утро семнадцатилетняя Мэриан осталась сиротой. Прошло немало времени, прежде чем девушка смогла найти в себе твердость духа и посмотреть, что за тайны скрывает секретер матери. Семейство Лоу пригласило ее пожить у них, и, поскольку отцу явно не требовалась ее поддержка, как бы ни старалась дочь поначалу выказать ее, Мэриан охотно согласилась. Сьюзен, ее младшие братья и сестры и их родители проявляли удивительный такт, оставляя Мэриан одну, когда это было ей нужно, и всячески ободряя и развлекая все остальное время. Только спустя три месяца, когда Лоу отправились на свадьбу к родственникам в Линкольн, Мэриан вернулась домой. Друзья звали ее поехать с ними, но девушке не хотелось покидать Лондон и быть в дорогостоящей поездке обузой для и без того стесненной в средствах семьи, которая не принимала денег за ее пребывание у них. Перед отъездом миссис Лоу с озабоченным видом обратилась к Мэриан: – Наша милая девочка, ты всегда будешь в нашем доме не гостьей, а членом семьи. И если под родным кровом тебе станет неуютно, мы ждем тебя. – Вы очень добры, миссис Лоу, но я должна побыть дома, разобрать бумаги матушки – я наконец готова к этому, и попытаться пообщаться с отцом, я не видела его уже несколько недель. – Милая, мое беспокойство имеет причины. Я не знаю, как поделикатнее сообщить тебе… Встревоженная, Мэриан стала умолять миссис Лоу не скрывать ничего, что бы это ни было. – Дело в том, дорогая, что ходят разные слухи… О твоем отце. – Слухи? Он разорился? – это не казалось девушке таким уж ужасным после всего, что ей пришлось пережить. – Ах, нет! – эта мысль явно казалась доброй женщине невероятной. – Возможно, у тебя скоро появится… мачеха. – Что-о? Отец собирается жениться, когда после… когда прошло так мало времени?! – Мэриан была поражена. – Может быть, это только слухи, – торопливо ответила миссис Лоу, боясь сильно расстроить девущку. – Расскажите все, что вам известно, прошу нас! – Мэриан не смогла бы успокоиться, не узнав нее как есть. – Приблизительно год в свете говорят, что лорд Лестер проводит много времени в гостях у лорда Брокенли. – Миссис Лоу сделала паузу. – Ну и что? – удивилась Мэриан. – Лорд Брокенли – старший брат мистера Брокенли, мужа бабушки Маделин, отцовской тетки. Он иногда бывал у нас вместе с женой. – Он уже очень стар, не так ли? И сейчас с ним проживает его единственная внучка, мисс Бро-кенли, очень красивая молодая леди. – И вы хотите сказать, что мой отец имеет намерения… – Мэриан никак не ожидала услышать что-либо подобное. – Дорогая, в свете всегда находят повод для сплетен, не стоит придавать этому большого значения, – пошла на попятный миссис Лоу. – Но все может быть… – Но ведь вы сказали мне не все, не так ли? Одни слухи, что отец бывает у дальнего родственника, не могли бы вас встревожить. – Теперь, когда твоей матушки нет с нами, начали говорить, что лорд Лестер недолго будет носить траур, мисс Брокенли не из тех, кто готов ждать годами, – скрепя сердце сообщила миссис Лоу. Мэриан не знала, как отнестись к этой новости. Если отец будет счастливее в новом браке – пусть так. Она чувствовала, что при отношениях, бывших в их семье, нет смысла ожидать от отца верности памяти жене, как поступил его собственный отец в свое время. Но чем это обернется для нее самой? Неужели ко всем ее несчастьям добавится еще и мачеха? – Я огорчила тебя, милая, но мой долг – предостеречь тебя, чтобы, если это действительно случится, ты не была подавлена неожиданной новостью. – Миссис Лоу так искренне переживала за девушку, что Мэриан оставалось только поблагодарить добрую женщину за заботу и уповать на то, что слухи возникли на пустом месте. Отец встретил возвращение Мэриан так же равнодушно, как ее отъезд. Только поинтересовался, не нужны ли ей деньги, и указал на обязанности по ведению дома, которые она должна теперь исполнять как хозяйка. Оставшись одна в комнате матери, Мэриан наконец-то открыла секретер ключиком, который с того самого дня, как получила его, носила на шее на тонкой цепочке. Все бумаги покойной леди Лестер были аккуратно разложены по соответствующим пачкам: счета, письма родителей, приглашения, театральные программки и так далее. В отдельном ящике девушка обнаружила большой лист картона, завернутый в тонкую бумагу, материнские дневники и пожелтевшую от времени записку. Сначала Мэриан, повинуясь любопытству, развернула картон и увидела портрет матери в молодые годы, выглядевший удивительно жизнерадостно – особенно если сравнить с выражением лица, которое Мэриан привыкла наблюдать у нее. После этого девушка прочла записку, из которой с изумлением узнала о наличии у леди Лестер сестры, чей портрет, как оказалось, она до:›того держала в руках. Новость ошеломила1 Мэриан, и она торопливо принялась листать самый старый из дневников матери – за годы их накопилось несколько толстых тетрадей, так скрупулезно леди Лестер записывала все моменты своей жизни. Чтение заняло у Мэриан много часов, и еще несколько дней, постепенно приходя в себя от'шока, она пыталась осмыслить прочитанное. – Подумать только, мою маму на самом деле звали Энн! И где-то живет моя тетушка Джун. Как интересно было бы увидеть ее, наверное, у нее есть дети, мои кузены и кузины, и у меня могла бы быть семья! Теперь я понимаю, почему отец ожесточился против матушки. Но как же она была несчастна все эти годы, любя его и не надеясь даже на дружеское отношение! Мэриан стала лучше понимать состояние родителей, тоску, царившую в их семье, но не могла простить собственную обиду на отца – ее вины в случившемся не было, как мог он переносить отношение к обманувшей его женщине на своего же ребенка? Внимательнее рассмотрев портрет, Мэриан согласилась, что ее сходство с тетей Джун очень велико. В выражении лица ее был тот же молодой задор, которого не имелось у леди Лестер и который так тщательно подавляла в Мэриан тягостная атмосфера ее дома. Девушка не стала обсуждать с отцом прочитанное. Смысла в этом не было никакого. Если бы у леди Лестер родился сын, все могло бы пойти по-другому, а теперь у Мэриан не было надежды завоевать его любовь. Она сожгла дневники матери, как и обещала, а портрет и письмо тети Джун спрятала подальше, не переставая раздумывать, как можно попытаться разыскать ее. Размышления навели ее на мысль перечитать письма бабушки Олдберри, которая наверняка должна была знать что-то, и эти письма расстроили ее еще больше. Бабушка также прожила всю жизнь, испытывая вину за содеянное, ведь это она уговорила дочь обмануть джентльмена, любившего ее сестру. К тому же, как с грустью узнала Мэриан, бабушка получила от Джун несколько писем, на которые были отправлены гневные ответы с требованием недостойной дочери никогда более не беспокоить семью. В старости миссис Олдберри горько сожалела об этом, но писем больше не приходило, и где искать Джун, она не представляла. Несколько раз старая леди писала по адресу, указанному в письмах, в Марсель, но оттуда отвечали, что указанный адресат здесь никому не известен. Счастье мистера Олдберри состояло в том, что он никогда не узнал о побеге одной своей дочери. Однако он был немало огорчен потерей другой – будучи уверен, что Энн пропала на Ямайке, он пытался найти ее с помощью властей, но тщетно. В результате он оплакивал Энн, вместо того чтобы искать Джун. Мэриан поняла, почему ее родители почти никогда не бывали в Марсденли, а дедушка с бабушкой не навещали их в Лондоне. Воистину один неверный поступок испортил жизнь многим людям, и ничего уже нельзя было исправить. Шли месяцы, которые Мэриан проводила в раздумье обо всем этом, поскольку иных занятий у нее почти не было. Ее семья последние годы находилась в постоянном трауре, и девушке не удалось повидать свет, хотя ее приятная внешность наверняка произвела бы впечатление. И кто знает, может, в ее жизнь вошло бы то сильное чувство, которое погубило ее мать и тетю… Отец по-прежнему редко бывал дома, и, хотя Мэриан несколько раз просила его поехать в Марсденли – ей хотелось побродить по тем местам, где прошло детство ее матери и тетки, он неизменно отвечал отказом. Через семь месяцев после смерти жены он, сидя с дочерью за завтраком, который обычно проходил в молчании^ внезапно сообщил ей, что сделал предложение мисс Брокенли и намерен жениться в самом скором времени. За эти месяцы Мэриан успела уговорить себя, что разговор с миссис Лоу был бессмысленным, а светские сплетни – безосновательными, и это известие поразило и огорчило ее, хотя она и была к нему отчасти подготовлена. – Как? Еще не прошло и года с той поры, как матушка… – Я достаточно долго носил траур, учитывая обстоятельства моего брака. Мне нужен наследник, и прелестная леди, согласившаяся стать моей женой, подарит мне его. К тому же вам уже пора искать жениха, и связи мисс Брокенли помогут нам решить эту проблему. Тон лорда был решителен и холоден, и Мэриан поняла, что ее возражения только рассердят отца, но ни в коем случае не свернут с избранного пути. Мисс Брокенли и впрямь оказалась красивой черноволосой и темноглазой леди двадцати семи лет от роду. Ее внешность не помогла ей выйти замуж в раннем возрасте из-за скудости приданого, так как отец мисс, покойный мистер Брокенли, был слишком склонен к азартным играм. Дедушка обещал оставить ей в наследство свой шикарный лондонский дом, все остальное его имущество отходило к младшему брату, женатому на Маделин Фицривер, тетушке лорда Лестера. Таким образом, состояние оставалось в семье, и этот брак устраивал всех в наибольшей мере. Свадьба не была пышной, учитывая немалый возраст невесты и недавний траур жениха, и хотя бы за это Мэриан чувствовала благодарность к отцу. А также за то, что новоявленная леди Лестер не стала занимать комнаты ее матери, куда переселилась сама Мэриан. Отношения падчерицы и невестки не свелись к открытой или тайной войне – леди Лестер большей частью игнорировала Мэриан, следуя примеру мужа. Жизнь девушки не стала несчастнее, она по-прежнему проводила много времени со Сьюзен Лоу, но теперь начала чаще выезжать в сопровождении отца и мачехи, которая желала блистать в обществе в фамильных бриллиантах. У Мэриан должны были неминуемо появиться поклонники, и это произошло. Лорд такой-то и, даже баронет такой-то искали ее внимания, но придирчивая леди Лестер каждый раз давала понять Мэриан, что в предполагаемых женихах имеются изъяны в виде слишком маленького состояния или дурных склонностей. Сердце девушки этим господам задеть пока не удалось, и Мэриан не огорчалась тому, что мачеха пытается контролировать ее знакомства. Ей было все равно, танцует она с лордом или баронетом – Мэриан наслаждалась новой, незнакомой ей ранее жизнью, балами, выставками и особенно театром. Леди Лестер льстило, когда знакомые говорили, что у нее чудесный муж и прелестная падчерица, наличие девушки привлекало в их дом молодых джентльменов, падких на приданое и флирт с хорошенькими леди. Мэриан с удивлением вспоминала, как тихо и мрачно было у них в доме раньше, а теперь – постоянные приемы, ужины, какие-то переделки в комнатах, суета прислуги, которую новая леди держала в страхе своей придирчивостью. Отрадой после всего этого шума было для Мэриан погостить в дорогом ей семействе Лоу, озабоченном приданым Сьюзен – к девушке посватался приятный молодой человек, но он был недостаточно состоятелен, чтобы его семья могла позволить себе производить на свет наследников. – Как же я ненавижу деньги! – жаловалась Сьюзен подруге. – Бедный Томас должен ждать, пока умрет его двоюродная бабушка, чьим наследником он считается. Мало того что эта леди крепка как бык, так еще вокруг нее вечно суетится десяток приживалок, претендующих на ее внимание, а также на строчку в завещании. Грех желать ей, чтоб она преставилась, но боюсь, нам с Томасом придется ждать еще лет десять, а то и все двадцать. А через десять лет мне будет двадцать восемь! Это же просто старость, какое там замужество… – Моя мачеха вышла замуж в двадцать семь, – пыталась утешить ее Мэриан. – И вполне довольна своей жизнью. Но ждать десять лет – это действительно очень, очень долго. Скажи, ты сильно влюблена в своего Томаса? Мэриан очень хотелось узнать, что же это за чувство, ради которого люди совершают порой невероятные или неблаговидные поступки. Но Сьюзен была слишком исполнена дочернего долга, чтобы совершить поступок, подобный побегу тети Джун. – Да, я вряд ли смогла бы полюбить кого-то другого, такой он славный. Разве ты со мной не согласна? – чуть обиженно добавила Сьюзен. Мэриан поспешила убедить подругу, что юноша и впрямь очень приятен и из них получится со временем прелестная супружеская чета. Успокоенная, подруга приступила к расспросам: – А как твои дела? Что нового придумала твоя мачеха, чтобы завоевать себе место светской львицы? – Она ожидает появления отпрыска, и мы больше никуда не выезжаем, – со вздохом ответила Мэриан, вновь вынужденная проводить время в затворничестве. – Надо же! Значит, у тебя скоро появится братец или сестрица! – обладающая большим количеством тех и других, Сьюзен не представляла, каково это – быть единственной дочерью. – Надеюсь, это окажется мальчик. Иначе отец будет сильно гневаться, – Мэриан не хотела новых разладов в семье. – А ты не думаешь, что с появлением ребенка на тебя станут обращать меньше внимания? – На меня и так никогда его не обращали, ты же помнишь. Я привыкла жить самостоятельно, и ребенок меня ничуть не пугает. Напротив, я бы хотела ухаживать за ним, возиться, как мы всегда это делали с твоими братьями и сестрами. – Его вечно орущий ротик очень скоро надоест тебе, – засмеялась более опытная Сьюзен, и подруги перешли к мечтам о счастливом будущем, в котором у каждой был обязательно богатый и любящий супруг. Мэриан была бы рада помочь подруге из своих средств, но гордость ни за что не позволит Сьюзен принять помощь, поэтому она скрепя сердце попросила отца придумать для Томаса какое-нибудь прибыльное занятие. Лорд Лестер был удивлен – дочь впервые обращалась к нему с просьбой, но его знакомства быстро уладили дело – Томас был принят секретарем в посольство в Испании. Должность позволяла ему сыграть свадьбу, не дожидаясь наследства от бабушки, и Сьюзен огорчала только необходимость расстаться с родными и своей дорогой подругой. – Ты не должна думать об этом, милая, – увещевала Мэриан. – В Испании наверняка очень красиво, и у тебя появится слишком много занятий, чтобы скучать. А потом, когда Томас сделает карьеру, вы вернетесь в Англию и купите прелестный домик, в котором я буду часто-часто гостить. – А может, ты поедешь с нами? – загорелась надеждой Сьюзен. – Я стану замужней дамой, ха-ха, как смешно это звучит, и это прилично, если я буду тебя опекать. – Тебе окажется не до меня сначала, дорогая. Обещаю, я приеду к тебе в будущем году, когда закончится ваш медовый месяц, – засмеялась та. На этом они и договорились, и через несколько недель Мэриан уже была подружкой невесты на свадьбе единственной подруги. Еще через три месяца у леди Лестер родился довольно крупный темноволосый малыш, похожий одновременно на мать и на отца. Будущего лорда назвали Родриком, в честь отца лорда Гарольда, и младенческие крики наполнили дом, как и обещала Сьюзен. Мэриан не возбранялось ухаживать за малышом имеете с няньками, тогда как леди Лестер, едва оправившись, устремилась в объятия светской суеты. Лорд Лестер наконец утратил свою обычную мрачную холодность и начал выглядеть почти счастливым, что не могло не радовать Мэриан, не находившую свою заброшенность печальной теперь, когда у нее появился крошечный братец. Эта размеренная жизнь закончилась вскоре после того, как Мэриан исполнилось девятнадцать лет – возраст уже очень приличный для девушки ее лет и положения. Лорд Гарольд вошел в будуар дочери – что делал очень редко, – когда Мэриан пыталась нарисовать по памяти портрет Сыдзен, чтобы отправить его подруге. Увидев отца, она отложила карандаш, смутно предчувствуя какую-то неприятность. Сообщение лорда Лестера подтвердило ее опасения: – Мисс, в ваши годы уже не пристало оставаться незамужней леди, и я нашел вам мужа. У меня просил вашей руки кузен леди Лестер, мистер Барлоу. – Но он же очень старый! И нехорош собой! – ахнула Мэриан. – Ему всего тридцать девять лет, возраст не такой уж преклонный для вступления в брак, – отрезал отец. – К тому же он весьма богат. – Я полагала, наше состояние не потребует от меня поисков богатого мужа, – возразила Мэриан. – Теперь, когда у меня есть наследник, я должен думать о сохранении своего состояния, о том, что я смогу передать Родрику, а также, бог даст, и другим будущим детям. И я не имею возможности сейчас дать за вами большое приданое, – отец говорил холодно и веско, и каждое слово подсказывало Мэриан, что за всем этим стоит любезная леди Лестер. – Мне неприятен этот человек, сэр, и я прошу вас, откажите ему. – Мэриан не собиралась уступать в таком важном вопросе, достаточно, что она столько лет терпела недоброжелательное отношение отца. – В таком случае мне придется огорчить вас. Я оплачивал ваше содержание до вашего девятнадцатилетия, но не намерен делать это впредь. Вам придется покинуть мой дом, и лучше для вас, если вы выйдете замуж за мистера Барлоу, – лорд Гарольд не ожидал сопротивления, но не собирался отступать от принятого решения. – Как вы можете быть так жестоки со мной, отец?! – вскричала расстроенная девушка. – В чем моя вина перед вами, за что вы так ненавидите свое дитя? В других обстоятельствах она бы ни за что не посмела вести себя так несдержанно, но самообладание покинуло Мэриан на пороге очередного несчастья. Лорд Лестер был неприятно удивлен этой вспышкой и прозвучавшими упреками. – Вы забываетесь, мисс. Все эти годы я заботился о вас, как и подобает, но я не имею возможности продолжать это делать. Сейчас, когда я постарался устроить ваше будущее, вы упрекаете меня в жестокости, что говорит о вашей неблагодарности и дурном характере. – Вы заботились о том, чтобы я не попадалась вам на глаза, потому что ненавидели мою бедную мать, – вырвалось у Мэриан. Разгневанный джентльмен сделал шаг к ней, и Мэриан отпрянула, с ужасом думая, что он ударит ее. Но манеры лорда помогли ему сдержаться, и он ответил ледяным тоном: – Вы слишком мало знаете о своей матери, чтобы судить обо мне как о жестоком тиране, а о ней – как о бедной страдалице. И я не собираюсь обсуждать с вами свое прошлое, надеюсь, я навсегда избавлен от его тяжести. – Я знаю достаточно о ее замужестве и побеге тети Джун, – отступать было уже некуда, и. Мэриан выдала хранимую ею так долго тайну. – И о нашем обещании простить мою мать. Лорд Лестер побледнел от гнева и некоторое время молча смотрел на дочь, в таком эмоциональном состоянии столь похожей на свою тетку. – Что ж, раз вы знаете обо всем, вам не в чем упрекнуть меня. Все эти мучительные годы я вел себя, как подобает благородному человеку, но ничто не может заставить мое сердце смягчиться. А за мое обещание я отвечу перед Господом, и не вам судить меня! Помолчав, од добавил: – Теперь же я оставлю вас. Если в течение месяца вы не дадите согласия на брак с уважаемым мистером Барлоу, вам придется покинуть мой дом и найти себе другое пристанище. Надеюсь, недостойным поведением вы не опозорите фамилию Лестер, как это едва не сделали ваши мать и тетка. После этих слов лорд Лестер развернулся и ушел, сжимая кулаки в не утихшей за столько лет злобе, а Мэриан со слезами упала в кресло, пытаясь понять, что делать теперь, когда развалились последние кирпичики в шатком здании ее жизни. Безусловно, обстоятельства в семье Мэриан были не вполне обычными, но ведь так много людей из высшего общества вступает в брак по необходимости, невзирая на чувства друг друга! В подобных семьях зачастую рождаются нелюбимые дети, вынужденные, в свою очередь, создавать семьи не по собственной склонности, а по воле честолюбивых родственников, порождая еще одну трагическую цепочку. И эта цепь прерывается только в случае счастливого совпадения множества обстоятельств – если состояние молодых людей достаточно для свободного выбора, здравый смысл и любовь их родителей этому не препятствуют, наконец, их взаимная симпатия имеет шанс перерасти в крепкую привязанность, невзирая на все сплетни, условности, недопонимание, царящие в обществе. Так что в нашем повествовании необычным семейством скорее можно назвать семью Лоу, где родительская любовь идет вровень, а иногда и опережая здравый смысл, требующий подыскивать отпрыскам подходящую партию, не принимая в расчет чувства. Что касается первого брака лорда Лестера, то он, хоть и сложился в исключительных обстоятельствах, продолжался много лет, не выходя за пределы обыденных отношений между десятками супругов в самых видных семействах. Когда Мэриан вдоволь наплакалась, сетуя на свою несчастливую звезду, она начала понимать, что в слезах и жалобах только теряет время. У нее есть всего месяц, чтобы начать новую жизнь, и единственное, что ей остается, – постараться сделать эту жизнь как можно более приятной. Она слишком долго пробыла на положении ребенка, за которого всегда все решают другие, а теперь настало время попробовать самой позаботиться о себе, используя все знания и умения, полученные за девятнадцать лет. Страшно? Ну конечно, страшно, а как может быть иначе? Девушка так мало видела мир и так мало на кого могла опереться, что сперва была не в состоянии начать думать рассудительно, чему всегда учила ее мать. Поехать к Лоу – вот первое, что пришло ей в голову. Нет, эта семья еще не оправилась от свадьбы Сьюзен, и свалиться на голову бедным людям совершенно недопустимо. Им даже нельзя ничего говорить о тягостном положении Мэриан, иначе мистер Лоу сам приедет за ней да еще, чего доброго, устроит скандал отцу и мачехе в попытках восстановить справедливость. А скандала девушка хотела меньше всего. Поехать к самой Сьюзен в Испанию? Над этой мыслью Мэриан размышляла дольше, и на сей раз ее остановили не благородные мотивы, а ощущение собственной неопытности – вряд ли она подготовлена к столь дальнему путешествию, его опасностям и неудобствам. Нужно столько всего предусмотреть, потратить много денег, да еще неизвестно, как встретит ее Сьюзен – им с Томасом сейчас вполне хватает на жизнь, но гостья без средств станет непосильной обузой. К тому же молодая семья ждет прибавления, и им, без сомнения, будет не до любимой подруги. Напроситься к родственникам отца – неизвестно, как они примут непокорную дочь, да и быть гостьей в чужом доме – фи, Мэриан даже поморщилась. Надо следовать чуждому ей распорядку и вечно помнить о благодарности за приют – это уж слишком! В такой ситуации едва ли не единственный выход-начать зарабатывать себе на жизнь. Первая мысль в этом направлении оказалась неожиданно злорадной: а что, если устроиться продавщицей в модный магазин, куда постоянно ездит леди Лестер и все ее знакомые? Мэриан выглядит истинной леди, и ее, без сомнения, возьмут на работу без рекомендаций. И она будет вечным укором для отца и мачехи, обслуживая всех этих светских дам, всегда готовых распространить сплетни от одного конца города до другого. Но вскоре и эта идея оказалась отвергнута – Мэриан все же не смогла бы очернить имя Лестеров, как бы несчастна она ни была, только из-за того, что ее угораздило родиться в этой семье. Оставалось последнее приличное девушке ее лет и воспитания занятие – преподавание. Стать гувернанткой, учительницей музыки или рисования – не самое уважаемое, но и не постыдное занятие. Особенно если удастся устроиться в семью честных, добрых людей, которые не будут относиться к ней презрительно. – Что же, вот это, пожалуй, мне подойдет. И лучше всего уехать из Лондона в какое-нибудь поместье, где я смогу много гулять и ничто не будет напоминать мне о моем нерадостном детстве и потерях юности, – увлеченная, Мэриан рассуждала вслух. – Но я не училась в пансионе и не работала раньше, а значит, у меня потребуют рекомендации. Так всегда говорила мисс Беллсайд. Милая мисс Беллсайд! Вот кто не откажет мне в помощи! Возможно, она подскажет мне славное семейство, куда я смогу войти как верная помощница, а не как презираемое существо. Надо скорее написать ей! Это и было незамедлительно сделано. Мэриан все годы переписывалась со своей дорогой мисс Беллсайд, успевшей поработать уже в двух семьях и воспитать в молодых леди достойные манеры, вызывавшие восхищение окружающих и благодарность родителей. Ответ от мисс Беллсайд, жившей сейчас в Сэндитоне с семьей Уэдсли, у которых было две дочери, пришел через неделю, в течение которой ни отец, ни мачеха не разговаривали с Мэриан и не приглашали ее к общему столу, давая возможность прочувствовать всю глубину ее неблагодарности. Мы не будем утомлять читателя пересказыванием трех страниц сетований мисс Беллсайд, обращенных к ее любимице, а также возмущенных высказываний почтенной женщины в адрес лорда Лестера и его супруги. Достаточно сказать, что она предложила мисс Лестер устроиться гувернанткой в семью, в которой она сама недолгое время занималась воспитанием старшей дочери и где теперь подросла младшая, требующая внимания и опеки. Семейство Мэллоу могло позволить себе прилично платить гувернантке, а рекомендации мисс Беллсайд были для этих людей так же неоспоримы, как вера в божественную справедливость. Мэриан тут же набросала своей покровительнице короткое письмецо, умоляя поскорее написать Мэллоу – место могло оказаться занятым какой-нибудь другой молодой леди, ищущей средств к жизни. Ждать еще неделю было для девушки мучительно, ведь от назначенного отцом срока оставалась только половина. В это время, мистер Барлоу несколько раз являлся к ним в дом, но предупрежденная верной горничной Мэриан каждый раз либо исчезала на прогулку в парк, либо сказывалась нездоровой. Леди Лестер все сильнее поджимала губы при виде несгибаемого упрямства падчерицы, но лорд Гарольд был уверен, что несносная девица уступит, так как не видел для дочери никакого другого выхода. Каждое утро Мэриан посылала Минни встретить почтальона, опасаясь, что отец и мачеха раньше времени узнают о ее поисках места и как-нибудь попытаются этому помешать. Письма не было довольно долго, но у Мэриан уже не оставалось сил даже на отчаяние, она чувствовала себя опутанной какими-то нитями, за которые ее пытаются дергать. Наконец, на десятый день ожидания, Минни с лицом вестника грядущего счастья вбежала в ее спальню, торопливо протягивая молодой госпоже конверт с долгожданным письмом. Мэриан не стала оттягивать момент решения своей судьбы, а поблагодарила горничную, близко воспринимавшую горести своей леди, и торопливо пробежала глазами письмо мисс Беллсайд, которая на этот раз была похвально лаконична. Радость и облегчение, которое испытала девушка, вселили в нее жажду деятельности, и она решительно принялась складывать свои платья, восполняя неумение энтузиазмом. Уже неделю она училась одеваться и причесываться сама, не noiva-гаясь на помощь горничной, и весьма преуспела, не считая прически – эта премудрость ей никак не давалась. Вьющиеся волосы норовили устроиться так, как им было удобнее обрамлять ее раскрасневшееся от бесполезных усилий личико, и собрать их хотя бы в кривоватую косу у Мэриан получалось только через полчаса упорной борьбы. Минни смеялась и плакала, глядя на усердие леди, но Мэриан упорно отказывалась от содействия и сочувствия, ибо слезы верной служанки были вызваны как горечью расставания с доброй хозяйкой, так и жалостью к леди, вынужденной отныне самостоятельно обихаживать себя. Мэриан рада была бы взять девушку с собой, но гувернантка с собственной горничной – невозможная вещь, да и жалованья навряд ли хватит на содержание обеих. Идея нанять карету очень приглянулась мисс Лестер- она не была настроена на любопытные взгляды и расспросы неминуемых попутчиков, а сэкономленных ею карманных денег вполне хватало на путешествие с удобствами и без обращения к лорду Лестеру. За два дня все приготовления были закончены, и Мэриан могла гордиться, как хорошо она все успела устроить в отведенный ей месяц. Вечером накануне отъезда она отослала свои вещи в контору, где наняла карету, и, обведя взглядом комнату и поисках забытых вещей, присела к столику, за которым обычно вносила записи в дневник, где мы и застали ее в момент первого знакомства с нашей героиней. – Что же мне делать с тобой? – девушка бездумно перелистывала страницы. – Скоро у меня будет новая жизнь, и самым верным было бы сжечь это хранилище детских слез и начать новый дневник, полный радостей и удач… Но мама сохранила все свои записи, и они так помогли мне узнать больше о нашей семье! – добавила она чуть погодя. – Может быть, эти записи тоже когда-нибудь пригодятся кому-то… Пожалуй, я отправлю его в надежные руки – пусть мисс Беллсайд хранит его до тех пор, пока он вдруг не окажется нужен. Брать его с собой было бы дурной приметой, а оставлять здесь – значит излить тайны моей души этой особе… Решено, завтра же Минни отправит его, и мы с моим милым дневником одновременно пустимся в путешествие! Мэриан беззаботно рассмеялась, не ощущая той тревоги перед незнакомым будущим, которую ожидала почувствовать в себе. Оставалось только пережить неприятный момент прощания с домочадцами. Со слугами она уже простилась, ласково наделив их монетками на память, и горничная леди Лестер наверняка донесла госпоже и о разговорах на кухне, и об отосланном багаже… – Пожалуй, я отправлюсь к ним прямо сейчас. – Мэриан встала и расправила синее платье, в котором казалась старше своих лет. – Теперь я буду решительной и храброй, и кислая мордочка леди Лестер не напугает меня, так же как и дергающаяся от злости щека отца. Кого мне жаль покидать, так это Родрика! Бедный малыш, навряд ли ему когда-либо расскажут, что у него была недостойная сестра… Мэриан тряхнула головой – она не станет плакать! И, не обращая внимания на растрепанную косу, направилась в гостиную, где проводили вечера ее родственники, если к ним никто не приезжал: лорд Лестер читал газету, леди изучала картинки с силуэтами новых платьев, а Родрик неуклюже ползал по ковру от одного родителя к другому. Завидев Мэриан, леди Лестер прищурилась, вздернув носик, а ее муж отложил газету, выжидающе уставившись на дочь – он был уверен, что упрямица пришла сообщить о своем согласии выйти замуж, и уже готовился изобразить прощение и примирение, как и подобало джентльмену. Неудивительно, что он был сильно удивлен и разочарован в своих ожиданиях, когда Мэриан спокойно произнесла заранее отрепетированную фразу: – Лорд и леди Лестер! Я благодарю вас за заботу обо мне, но настало время покинуть ваш гостеприимный дом. Завтра утром я отправляюсь на новое местожительство и хотела бы проститься сегодня, чтобы не будить никого слишком рано. Прежде чем лорд Гарольд сообразил, что девушка не назвала его отцом, применив в обращении титул, а леди Лестер нашлась, что ответить, Мэриан присела на ковер, чтобы поцеловать Родрика, тут же обслюнявившего сестру, но и не думавшего со-11 ротивляться ласке. – Могу я спросить, куда вы направляетесь, милочка? – наконец промолвила леди Лестер. – Я нашла место гувернантки в одном приличном семействе, – не сочла нужным скрывать Мэриан, с удовольствием отмечая, как вытянулось лицо ее батюшки. – Гувернантки? – переспросила мадам. – Что ж, это достойное занятие соответствует вашим талантам. Мы от всей души желаем вам успеха. «Боится, что отец начнет меня отговаривать», – усмехнулась про себя Мэриан. Еще раз поцеловав малыша, она выпрямилась и любезно поблагодарила леди за добрые пожелания. После этого она слегка присела и решительным шагом вышла из комнаты, успев заметить краем глаза, как отец сделал шаг в ее сторону, а его супруга ухватила его за рукав. За дверью Мэриан задержалась ровно настолько, чтобы услышать слащавый голос мачехи: – Не останавливай ее, Гарольд, так будет лучше для нас всех. Она слишком вялая, чтобы иметь успех в. свете, это отмечают все мои подруги, и слишком упрямая, чтобы выйти замуж за того, кого мы могли бы ей приискать, будь это даже какой-нибудь герцог. Мэриан еще немного подождала, досадуя на себя за робкую надежду на великодушие отца, но за дверью было тихо – скорее всего, лорд Лестер одобрительно кивнул жене и снова вернулся к газете. Что ж, теперь ее уже ничто здесь не удерживает. И скучать она будет только по маленькому Родрику. |
||
|