"Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке" - читать интересную книгу автора (Бордонов Жорж)

Глава третья Булла Иннокентия II

Как помним, Устав подчинял тамплиеров патриарху Иерусалимскому. Это жесткое условие могло стать помехой и даже в известной мере воспрепятствовать успеху воинского братства либо же изменить его религиозную ориентацию. Вероятно, это положение включили в Устав при патриархе Стефане, экс-виконте Шартрском. Когда соборные отцы утвердили его, они внесли исправления в некоторые пункты Устава, о чем свидетельствует прежде всего французская версия. Не приходится сомневаться, что Стефан Шартрский, внося это изменение и выступая против пожалования бенефициев, стремился превратить Орден тамплиеров в личную гвардию, дабы утвердить свое верховенство над светской властью. Гуго де Пайен не мог согласиться с такой политикой.

После смерти Гуго де Пайена, последовавшей в 1136 году, его место занял Робер де Краон. Остановившись на кандидатуре этого мудрого и открытого человека, тамплиеры сделали очень удачный выбор. Это был именно тот человек, который требовался в данной ситуации. Гуго де Пайен, личность весьма незаурядная, в первую очередь отличался доблестью. А Робер де Краон был администратором и дипломатом. Он сразу понял, что Орден не сможет достичь процветания, если не будет пользоваться покровительством папы и как можно скорее не выйдет из-под влияния местных церквей, ревновавших к его успехам и уже начавших оспаривать его право на сбор десятины и милостыни. В качестве посланника Робер де Краон выбрал брата Андре де Монбара, вступившего в Орден в 1129 году, и положился на его личную преданность, а также на то, что тот приходился дядей самому святому Бернару. Прежде всего Андре де Монбар обратился к аббату Клервосскому, который вручил ему письмо к папе Иннокентию II.

Результатом этих шагов стала булла «Отпe datum optimum»[3], опубликованная 29 марта 1139 года, — источник всех привилегий Ордена и очевидное свидетельство его удивительного прогресса по сравнению с 1130 годом. Заявленной целью буллы было учреждение должности капеллана для отправления церковной и литургической службы в командорствах. Но истинная цель заключалась в том, чтобы вывести Орден из-под епископальной юрисдикции и подчинить его непосредственно папской власти, возложив на магистра и его капитул полную ответственность за политику и управление Орденом. Иными словами, булла провозглашала автономию Ордена тамплиеров. Отныне он был ipso facto[4] выведен из-под контроля патриарха Иерусалимского, и, следовательно, возникла необходимость в изменении Устава. Отсюда выражение досады, которая звучит в «Истории Крестовых походов» Вильгельма Тирского: «Вначале они шли по верному пути, но затем, ради гордыни, отвергли власть епископа и патриарха». Кроме того, булла предоставляла тамплиерам привилегию, которой пользовались монахи Цистерцианского ордена, — не платить десятину со своих доменов — и предоставляла им право самостоятельно пользоваться доходами с одобрения епископа. Нужно ли добавлять, что привилегия в отношении десятины, серьезно урезавшая церковные доходы, стала источником столкновения интересов, иногда приобретавших чрезвычайно резкий характер и требовавших вмешательства папы? Этим в значительной степени объясняется неприязненное отношение к тамплиерам некоторых прелатов, таких, как архиепископ Вильгельм Тирский. Словно в порядке компенсации за то, что Церковь поначалу отказала в поддержке Гуго де Пайену, булла предоставляла магистру и его капитулу право подбора капелланов Ордена, минуя утверждение кандидатур епископом диоцеза. Прежде капелланы несли свою службу в Ордене «из милости», были «не прикреплены» к командорствам, не принадлежали к членам Ордена и оставались в подчинении епископа. После опубликования буллы «Отпе datum optimum» капелланы оказались целиком включены в рамки Ордена и ставились в зависимость от магистра. Больше того, Орден получил право готовить собственных капелланов. И наконец, как указывалось выше, папа запретил церковным и светским властям вносить изменения в Устав тамплиеров. Только магистр и его капитул могли изменять его, как считали нужным. Как видим, булла 1139 года предоставляла Ордену почти полную независимость, учитывая его территориальную удаленность от папского престола.

Полученное тамплиерами право строить часовни и иметь собственные кладбища вызвало ярость епископов. Папа даровал тамплиерам такую привилегию, ибо посчитал недостойным и даже опасным, чтобы они за неимением собственных церквей смешивались во время богослужений «с толпой грешников и дамских угодников». Спустя некоторое время часовни тамплиеров уже сами принимали эти «толпы», что лишило духовенство существенных доходов. Иннокентию II пришлось призвать к порядку епископов, опубликовав буллу «Militia Dei»[5] (1145), подтверждавшую и уточнявшую привилегии тамплиеров. И все же, несмотря на их поддержку со стороны папства, мелочная борьба интересов продолжалась вплоть до 1307 года, до падения Ордена. С учетом этого становится более понятной нерешительная позиция Церкви во время процесса, затеянного Филиппом Красивым. Делая вид, что разделяют негодование короля, некоторые иерархи Церкви, действуя сознательно или инстинктивно, сводили старые счеты. Можно утверждать, не опасаясь обвинений в преувеличении, что булла «Отпe datum optimum», принеся тамплиерам славу, косвенно способствовала и их падению.

В 1147 году Евгений III прибыл в Париж, когда король Людовик VII готовился выступить во 2-й Крестовый поход. Папа почтил присутствием заседание капитула Ордена тамплиеров в Париже. Этот только что сформированный капитул возглавлял Эверар де Барр, магистр Франции. Папу поразило зрелище, кое являли собой 130 рыцарей в белых плащах, их безукоризненный внешний вид и примерное благочестие. В порыве восхищения и энтузиазма папа даровал этим рыцарям привилегию носить знак алого креста на левом плече, чтобы «сей победоносный символ послужил им опорой, чтобы они никогда не поворачивали вспять, пока перед ними останется хоть один неверный». Этот крест из красной материи символизировал также мученичество, которое они давали обет принять, хотя и не искать его нарочно.

Отныне поправки, вносимые в Устав, не затрагивали его сущности. Они уточняли обрядность, вводившуюся в рамках Устава по мере того, как этого требовали обстоятельства и расчеты с целью дальнейшего расширения Ордена, превратившегося, как уже говорилось, в мощную международную организацию, почти в самостоятельное государство. Напомним, что «Дополнения» датируются 1165 годом, «Статуты» — 1230–1240, а «Уложения» — 1257–1267 годами.

Прежде чем перейти к описанию повседневной жизни тамплиеров в эпоху их расцвета, полезно дать обзор событий, происходивших в Святой Земле до этого периода.

Выше отмечалось, что все действия короля Иерусалимского Бодуэна II свелись к консолидации сил крестоносцев, чему способствовала разобщенность, царившая среди мусульман. Его преемник Фульк, женатый на Мелисанде Иерусалимской, короновался в 1131 году. Он вынужден был защищать свое королевство от знаменитого Зенги Кровавого, точного прообраза Саладина. Зенги начал с нападения на Эдессу: противостоявший ему престарелый граф Жослен де Куртене принял геройскую смерть на поле брани. Его сын Жослен II, прозванный Жеребенком, предпочел перенести столицу графства в город Тюрбессель. Передовой рубеж на севере маленького королевства отныне оказался ослаблен. Зенги двинулся на Триполи, потом на Антиохию, которую королю Фульку едва удалось отстоять. Внутри королевства положение также ухудшилось. Один из самых могущественных баронов Гуго де Пюизе восстал против Фулька, заперся в Яффе и обратился за помощью к египтянам, что было равносильно измене. Тем временем королевству Иерусалимскому, за исключением графства Эдесского, отрезанного от своей столицы и прилегавших к ней территорий, удавалось сохранять свою целостность, вплоть до преждевременной кончины короля Фулька, наступившей в результате падения с лошади в 1143 году.

В период злополучного правления регентши Мелисанды Зенги воспользовался случаем, чтобы завладеть тем, что осталось от графства Эдесского, которому князь Антиохийский Раймон де Пуатье не оказал никакой поддержки. Он не учел, что после падения Эдессы мусульмане опасно придвинулись к границам его владений, которые завоевал преемник Зенги, Нур-эд-Дин.

Неудачи крестоносцев вызвали тревогу в Европе. В дело снова вмешался святой Бернар: в 1146 году в Везеле он призвал ко 2-му Крестовому походу. Германский император Конрад III и французский король Людовик VII приняли крест и встали во главе двух сильных армий. Со своей стороны Орден тамплиеров во Франции отрядил 130 рыцарей под командованием Эверара де Барра, отмеченных знаком алого креста на левом плече, который пожаловал им Евгений III. Обе армии двинулись по традиционному маршруту (Дунай, Сербия, Византийская империя), хотя и независимо друг от друга. Но в Дорилее девять десятых немецких воинов Конрада были уничтожены. Армию Людовика VII постигла бы та же участь в местечке, которое они назвали «Ненавистная гора», если бы магистру французских тамплиеров Эверару де Барру не удалось усмирить сарацин, выказав при этом мужество и умение быстро принимать решение, чем он вызвал восхищение Людовика VII. В довершение к прочему у короля закончились деньги, и тамплиеры согласились ссудить ему значительную сумму, оговорив для себя новые привилегии. 2-й Крестовый поход, так удачно начавшись, закончился ничем. В ходе него открылись очень серьезные разногласия, приведшие к еще более тяжелым потерям. Людовик VII стремился вновь покорить Эдессу. Князь Антиохийский, при поддержке своей племянницы Алиеноры Аквитанской, которая сделалась королевой Франции, требовал завоевания Алеппо. Молодой Бодуэн III хотел покорить Аскалон, который служил буфером между его королевством и Египтом. Наконец они нашли общий язык и договорились осадить Дамаск, что явилось грубой ошибкой, ибо жители города были настроены благожелательно к ним. Осада была неудачной, после чего Крестовый поход утратил единое направление. В 1149 году Людовик VII вернулся во Францию в сопровождении Эверара де Барра, который незадолго перед этим был избран магистром (не только для Франции, а всего Ордена в целом). Эверар председательствовал на заседании капитула в Париже в 1150 году, а затем, тяготясь своей властью, отказался от высокого звания и удалился в Клервосский монастырь, где в молитве закончил свои дни. Оплакивая великого аббата и своего дядю, тамплиер Андре де Монбар сожалел, что он не остался в Ордене и не продолжил борьбы.

Тем временем последовали новые утраты. В 1151 году графство Эдесское было окончательно потеряно, а княжество Антиохийское уменьшилось до узкой полоски земли между морем и рекой Оронт. Таковы были последствия осады Дамаска. Молодой Бодуэн III, в то время еще несовершеннолетний, добился, наконец, отстранения от власти Мелисанды и короновался в 1152 году. Еще с 1150 года он занимался укреплением города Газы и теперь поручил его оборону тамплиерам, уже захватившим крепость Сафет. Едва водворившись в Газе, рыцари Храма подверглись атаке египтян, которым сумели дать доблестный отпор. В 1153 году Бодуэн III, чтобы положить конец набегам из Египта, решил овладеть Аскалоном. Во время этой осады скончался Бернар де Тремле, четвертый магистр Ордена тамплиеров. По сведениям хронистов, причиной смерти магистра и еще 40 тамплиеров послужила жадность главы Ордена, в угоду которой он готов был пожертвовать всем. Он кинулся в брешь, к тому времени уже закрытую защитниками крепости. Когда Аскалон был взят, Бодуэн III продолжал сражаться, пядь за пядью защищая свою территорию с полным напряжением всех имевшихся в его распоряжении сил. Чтобы обезопасить свои границы с севера, он предложил руку племяннице византийского императора царевне Феодоре. Этот брак быстро охладил аппетиты Нур-эд-Дина, и ситуация стабилизировалась, как вдруг в 1162 году Бодуэн III скончался от тифа или от какого-то яда.

Ему наследовал его брат Амори I. Как правитель он был гораздо слабее своего предшественника, хотя отличался смелостью, разбирался в законах и был довольно образованным человеком. Главной целью его правления было завоевание Египта, этого «ключа к королевству Иерусалимскому». Поспешив осадить Каир, он немедленно спровоцировал выступление в Сирии Нур-эд-Дина и потерял Харим и Баньяс. Жоффруа Фуше, казначей Ордена тамплиеров, замещавший нового магистра Бертрана де Бланкефора в его отсутствие, писал Людовику VII:

«У нас нет больше войска, чтобы сопротивляться, ибо из 600 рыцарей и 12 000 пехотинцев от Нур-эд-Дина сумели спастись лишь несколько человек, которые и поведали о случившемся… Если в Иерусалиме у нас будут меньшие силы, нам станут грозить нападение и осада. Узнайте о нашем бедственном положении: если вы не позволяете убедить себя либо колеблетесь, как это у вас в обыкновении, если не решаетесь оказать нам поддержку прежде, чем будут истреблены последние следы христианства, то судите, насколько велика опасность того, что ваша помощь придет слишком поздно. Так пусть же все истинно верующие, именующие себя христианами, возьмут в руки оружие и выступят на защиту царства своих предков и земли нашего освобождения во имя того, чтобы сыновья не утратили с позором завоеваний своих отцов…»

Суровые слова, обращенные к королю, особенно такому благочестивому, как Людовик VII, но верно отражающие суть ситуации: положение королевства Иерусалимского, действительно сильно сократившегося, было настолько шатким, что приходилось оголять границы ради концентрации войск в ожидании очередных действий противника, тем самым подвергаясь риску вторжения.

Между тем Амори I, не дожидаясь прибытия византийских сил и вопреки предостережениям тамплиеров, бросился завоевывать Египет, легко овладел Бильбейсом, но застрял у стен Каира. Эта неудача привела к тому, что грозный Саладин сумел отвоевать страну, создав тем самым своего рода мусульманскую империю и довершив окружение королевства Иерусалимского.

Неприятие тамплиерами египетской кампании имело свои основания. Но столкнувшись с их категорическим отказом, король Амори I встретил более благоприятный прием у госпитальеров. Это послужило первым проявлением соперничества между двумя духовно-рыцарскими орденами, впоследствии усилившегося. Госпитальеры, как свидетельствует их название, начинали свою деятельность с ухода за больными паломниками, прибывшими в Иерусалим, в госпитале, в свое время основанном уроженцами города Амальфи, и по этой причине крест, служивший их знаком отличия, по форме повторяет крест, который изображался на гербе Амальфи. Успехи, достигнутые Гуго де Пайеном и его сотоварищами, и одобрение их религиозной и военной деятельности на соборе в Труа подхлестнули их. Не прекращая оказывать помощь больным паломникам, они вооружили также рыцарей и оруженосцев, сформировав тем самым собственную небольшую армию. Их владения, крепости и богатства быстро сравнялись с тем, чем обладали тамплиеры, если только не превзошли их. Отсюда и трения, усиленные общими невзгодами последнего времени существования королевства Иерусалимского, которые после многократных проявлений вылились в открытую вражду.

Разумеется, вина за поражение в египетской кампании была возложена на тамплиеров. Убийство ими исмаилитских послов, в свою очередь, породило недоверие у Амори. Он собирался потребовать роспуска Ордена, но неожиданно его постигла смерть в 1174 году в возрасте 39 лет. Его преемником стал тринадцатилетний Бодуэн IV.

Этот правитель являлся, возможно, самой удивительной личностью всей восточной эпопеи, столь богатой героями и знаменитостями. Бодуэн IV был тот самый знаменитый прокаженный король. Пораженный неизлечимым недутом, он проявил незаурядное мужество, не отказавшись от короны, а, наоборот, исполняя свои обязанности особенно тщательно, с полной отдачей сил. Его страдания порождались не только невыносимыми физическими муками и медленным разрушением тела, но и необходимостью сдерживать алчность окружения и отражать натиск грозного Саладина. Покрытый язвами, спрятанными под вуалью, возлежа на носилках перед Истинным Крестом, он командовал сражениями. В битве при Мон-Жизаре он спас королевство от верной гибели. Поддерживаемый железной волей, приговоренный болезнью к смерти король шел от победы к победе. Перед самой своей кончиной, наступившей 16 марта 1185 года, он спас укрепленный замок Моаб.

Однако Святая Земля была обречена. Правитель королевства Раймон Триполитанский и муж сестры покойного короля Ги де Лузиньян начали оспаривать друг у друга корону. Последний вышел победителем из этой борьбы, обретя поддержку у дурного магистра Ордена тамплиеров по имени Жерар де Ридфор — бессовестного авантюриста, избранного путем интриг. Именно Ридфор, вопреки советам Раймона Триполитанского, подтолкнул Ей де Лузиньяна к нападению на Саладина у Рогов Хаттина 4 июля 1187 года. Перед этим Ридфор во главе отряда своих тамплиеров безрассудно атаковал мусульман. Под ударами превосходящих сил противника он обратился в бегство, бросив своих рыцарей на верную гибель. Битва у Рогов Хаттина пропела отходную для королевства Иерусалимского. Один день завершил столетие сражений и трудов, сметя почти все крестоносное рыцарство. Тамплиеры потеряли 230 человек, хладнокровно зарезанных на глазах у Саладина. В Иерусалиме уцелело лишь 20 тамплиеров, но Ридфору, так же как и бесталанному Лузиньяну, удалось сохранить свои жизни. Довершая разгром христиан, Саладин 10 июля захватил Акру, затем пали Яффа, Бейрут и Аскалон. Наконец, 20 сентября капитулировал Иерусалим, и потеря Святого города повергла Европу в шок. Думали, что Святая Земля вновь оказалась в руках неверных. Действительно, кто бы мог тогда предположить, что эта агония растянется еще на целый век и будет чередоваться временными улучшениями и даже надеждой на возвращение потерянных территорий.

13 июля 1187 года маркиз Конрад Монферратский высадился в Тире и вынудил Саладина снять осаду города. 20 августа франки[7] осадили Акру. Эти события глубоко взволновали Европу и послужили поводом к началу 3-го Крестового похода, который возглавили Ричард Львиное Сердце и Филипп Август. Благодаря Ричарду поход завершился возвращением Акры, Яффы и почти всей прибрежной области, освобождением подступов к Иерусалиму и заключением трехлетнего перемирия с Саладином. К счастью для франков, в 1193 году Саладин умер, ибо напряжение борьбы против крестоносцев отняло у него все силы. Папа Иннокентий IV провозгласил 4-й Крестовый поход, но, поскольку его первоначальная цель вследствие коварства венецианцев была изменена, этот поход закончился не исправлением положения в Святой Земле, а захватом Константинополя. Тем временем король Генрих Шампанский, избранный на место бездарного Ги де Лузиньяна, который получил в виде компенсации остров Кипр, а затем его брат Амори кое-как поддерживали существование латинского королевства в исламском окружении.

И вдруг судьба повернулась лицом к христианам. Королю Жану де Брину, уроженцу Шампани, удалось покорить Египет. Он захватил Дамиетту (1219). Мусульмане предложили отдать Иерусалим в обмен на этот город. Послушавшись настойчивого, но неразумного совета папского легата, король отказался. Конечно же, Египет вскоре был потерян.

Когда император Фридрих II Гогенштауфен женился на дочери Жана де Брина Изабелле, по закону являвшейся королевой Иерусалимской, Святую Землю сочли спасенной. Фридрих же отстранил от власти своего тестя, сам короновался королем Иерусалимским и заключил с мусульманами достойный сожаления договор в Яффе (1229). Император-король добился передачи ему городов Вифлеема, Назарета, Торона, Сидона и пр., но Иерусалим должен был оставаться открытым городом, добычей того, кто его возьмет. На самом деле этот странный крестоносец — отлученный от Церкви! — вел вероломную политику по отношению к баронам Святой Земли и тамплиерам. Он попытался даже отнять их крепость Шато-Пелерен. Фридрих вернулся в Европу, оставив после себя напряженную обстановку: борьбу между гвельфами и гибеллинами.

В 1244 году Иерусалим вновь был захвачен неверными, в 1247 году та же участь постигла Аскалон и Тивериаду. Окружение Сирии, усугубленное монгольским вторжением, стало полным. Крестовый поход под руководством Людовика Святого не принес никаких перемен. Он ознаменовался кровавым разгромом Мансура в 1249 году, когда погиб магистр тамплиеров Гийом де Соннак. Отныне защита королевства Иерусалимского целиком ложилась на плечи духовно-рыцарских орденов, главным образом тамплиеров. Чтобы составить себе представление о том, какие жертвы они понесли, достаточно привести тот факт, что из 23 магистров 13 отдали свою жизнь на поле брани.