Корабль зверей

Жила-была когда-то в дельте старая-престарая женщина, такая старая, что никто из зверей Зеленого острова не помнил ее молодой, стройной, с золотыми кудрями. Каждому зверенышу, каждому вылупившемуся из яйца птенцу родители прежде всего говорили:

— Запомни, малыш, — в трех шагах от сожженного молнией пня — трясина, а в двух шагах от бабушкиной скамеечки — вкусная, годная для питья вода…

С рассвета и до позднего вечера приходили сюда, к бабушкиной скамеечке, на водопой всякие звери, и бабушка любовно глядела на них своими потухшими глазами и находила для каждого из них доброе слово.

Да, стара, очень стара была бабушка. И если бы выдра не приносила ей время от времени рыбки, если бы зайцы не отыскивали для нее самых нежных и сочных трав, если бы белочка не сбрасывала ей на колени болотные орешки, чем бы жила бедная бабушка?

Дядю Бобра, неутомимого строителя и плотника острова, всегда заботила эта мысль. Вот почему он время от времени принимался бить в било, и тогда все звери по роду-племени сходились на совет со своими детенышами.

— Есть ли у бабушки все, что ей нужно? — спрашивал Бобр, глава совета.

— У бабушки-то есть все, что угодно, — неизменно отвечала Лиса Патрикеевна, — а вот есть другие бедные старушки. Им одним ведомо, как они мучаются, а небось, никто им жирненького гусеночка принести не подумает…

Тут все птицы подымали обыкновенно шум:

— Стыд и срам!

— Гусеночка ей подай, да еще пожирней!

— Как же! А зубы на полку, знаешь?

С трудом удавалось дяде Бобру восстановить тишину. Ссора затихала, одна лиса все вздыхала и жаловалась, что ее, мол, не поняли. Дядя Бобр уходил в бабушкину избушку и что-то мастерил: то столб укрепит, то плетень подопрет. Но все это он делал с таким сердитым видом, что старуха, бывало, принимается его расспрашивать:

— Что с тобой, мастер Бобр? Или беда какая приключилась?

А дядя Бобр ударит хвостом по дереву и, разглаживая лапой усы, бормочет себе под нос:

— Нельзя! Так больше нельзя! Ты, бабушка, за последнее время… гм-м! не сердись… Мм-да, боюсь что немного того… постарела, вот что!

— Ты так думаешь, Бобр?

— Не сердись, бабушка, — смущенно повторял болотный плотник, — только немного! Право, только немного… Что поделаешь?! Ведь это со всеми случается… Вот и мы стареем! А нам нужен кто-нибудь в полной силе, кто бы порядок здесь на острове навел…

— Да… Только откуда же нам такого человека взять, Бобр?

— Эге! Кабы у тебя, бабушка, сын был!

После таких слов начинала бабушка вздыхать, и вздыхала, вздыхала.

— Что с тобой, бабушка? — спрашивала испуганным голоском зеленая лягушка. А белая цапля встряхивала своим драгоценным хохолком и, летая над болотом, взволнованно сообщала всем:

— Бабушка вздыхает! Звери, зверята! Бабушка вздыхает!

И, как из-под земли, у скамейки старухи собирались

и все с тревогой и любовью спрашивали:

— Что с тобой, бабушка? Что у тебя болит?

Плакала от умиления старуха, видя, как ее все любят; плакал и дядюшка Бобр. И за общей беседой, как-то незаметно забывалось их горе. Сегодня так, завтра так. Наконец поняла старуха, что надо что-то придумать.

Позвала она мастера Бобра и велела ему построить большой корабль — такой, чтобы мог выдержать и морские валы, и бури. Почесал дядя Бобр в затылке, почесал, подумал, а потом заспешил в бобровый городок и передал бобрам бабушкин приказ.

Взялись бобры, как один, за работу. Навалили деревьев сколько им надо было, плотничают, выкладывают. И ровно через месяц в бобровом городке был готов такой чудесный корабль, какого и среди лучших царских судов не сыскать!

Ладно. Пошел дядюшка Бобр и принес бабушке долгожданную весть. Тогда, по ее слову, собрались все птицы, мастерицы гнезда вить, и бабушка поручила им навить снастей. Многоруким ткачам-паукам было приказано паруса ткать. А раз уж бабушка велела, никто от работы не отлынивал. И вот, еще месяц спустя, корабль зверей был совсем готов — с парусами и снастями, а на верхушке главной мачты гордо развевался флаг.

— Дорогие мои, — сказала бабушка на совете зверей, куда било дядюшки Бобра созвало всех пернатых, четвероногих, восьминогих и даже пресмыкающихся, у которых, собственно говоря, и ног-то нет. — Дорогие мои, выслушайте меня: пусть самые дельные из вас сядут на корабль и немедля отправятся в дорогу. И вот, возьмите, я вам дарю волшебное зеркало. Когда окажется перед вами человек, которого вы сочтете достойным быть вашим правителем, хозяином нашего острова, — взгляните в это зеркало. Если ваш выбор нехорош, чернее ночи станет зеркало, и в темной его глубине вы увидите все тайные пороки этого человека; если же зеркало станет голубым, как ясное небо, вы не ошиблись. Сделайте все, как я вам советую, и вы не раскаетесь!

Бабушкин мудрый совет был радостно принят всеми зверями. Выдре, как наиболее опытной в путешествиях по воде, было тут же поручено управлять судном; дядюшка Бобр, широкий, сильный хвост которого как нельзя больше походил на кормило, был назначен рулевым.

И вот в один прекрасный день корабль зверей отчалил от острова и поплыл по волнам, да не поплыл, а полетел. Вот какие мастера-бобры водились в те времена! А уж о ткачах-пауках и говорить не приходится: паруса чудо-корабля искрились и сверкали, как хрустальные, особенно по утрам, когда солнце гляделось в капельки росы, застрявшие в легкой их паутине.

И мчался чудесный корабль зверей быстрее мысли, так что скоро при дворце царя собрались самые опытные седобородые капитаны. Сидят и головой качают.

— Чего вы головой качаете, капитаны? Что случилось? — спрашивает их царь.

— Как тут головой не качать, государь? — отвечает самый старый из них. — Появился на море чудесный корабль. И ведет тот корабль выдра, а по снастям его шныряют самые чудные матросы, каких еще свет не видывал.

— Что-оо? Какие такие матросы?

— Да, государь! — подтвердил старый капитан. — Все это белки, крысы и всякое другое зверье. А паруса на том судне сверкают, как серебро, и мчится оно по волнам быстрее ветра…

Вы ведь знаете из сказок, какие бывали цари. Вот и у этого царя сразу проснулась жадность, и приказал он самому старому и опытному капитану выйти в море, захватить и привести ему чудесное судно. Какие тут начались приготовления! Вы думаете, шутка бороться с какими-то неизвестными тварями? Вот покончили матросы с приготовлениями, и вышел в море королевский корабль. А с корабля зверей Выдра внимательно оглядывала дали. Корабль уже целые недели блуждал по морю, и зверям до смерти надоели пустынные, черные воды. Всем бы хотелось порезвиться на травке, вдохнуть бодрящий запах земли. Так что понятна радость Выдры, когда она увидала вдруг вдали небольшое, с мушку величиной, темное пятнышко.

— Земля! Земля! — запищали крысы и от радости принялись кувыркаться через голову.

— Нет, это не земля, — спокойно сказала Выдра.

И в самом деле, немного спустя все увидели, что черная мушка стала большим кораблем, который шел прямо на них.

— Кто вы такие? — крикнула Выдра людям с неизвестного корабля.

— Мы царевы люди! — ответил бородач капитан. — Сдавайтесь! Будете нам рабами!

Как услышали это звери, в глазах у них потемнело, так им была воля мила. Они сначала испугались, а потом удивились. «Рабами?!»

— А кто такой царь? — спросила Выдра.

— Царь — это наш владыка! — отвечал ей бородатый капитан. — Даже горы дрожат, заслышав его голос!

Подумала — подумала Выдра, переглянулась со своими товарищами и крикнула людям с незнакомого судна:

— Эй, вы, там! Ничего не понимаю! Наша владыка — бабушка, но мы ее любим, и никто не боится и не дрожит, заслышав ее голос!

На минуту все стихло на обоих кораблях. А бородатый капитан стоял и, казалось, думал, что ему делать.

— Зацепить мне баграми корабль зверей! — скомандовал он, наконец показав, о чем он размышлял. И вот царево судно подошло вплотную к кораблю зверей, а царевы люди зацепили его баграми и вскочили на палубу с обнаженными саблями.

При виде такого страшного врага, белки мигом взобрались на самую верхушку мачты. Но тут по приказу Выдры выскочили девять молодых кабанов и напустились на царевых воинов. Грозно сверкали их клыки и налитые кровью глаза. Не успели царевы люди опомниться, как всех их посбрасывали в море. А потом все девять кабанов перепрыгнули на царский корабль. Вот когда началась настоящая расправа! Люди, щиты, сабли летели куда попало. Слышались крики ужаса и боли, а бородатый капитан от гнева рвал на себе волосы.

— Копьями их! Копьями! Колите! Режьте! Бейте! — кричал он.

Но что могли поделать копья, брошенные дрожащей рукой против девяти диких кабанов, с теленка ростом каждый. В конце концов понял капитан, что кричит он понапрасну. В одно мгновение остался он один на палубе, и корабль царя был взят в плен зверями.

— Ведите меня к вашему капитану, — попросил капитан царева судна. И тотчас его окружили девять кабанов и, гордо помахивая коротенькими хвостиками, отвели его к Выдре.

Бородатый капитан отвесил учтивый поклон, снял с себя саблю и подал ее Выдре.

— А теперь, — спросил он, — какие у вас намерения?

— Такие же, как и до встречи с вами, — ответила Выдра и рассказала капитану, как они отправились в путь со своего Зеленого острова и почему теперь скитаются по морям. Только о волшебном зеркале ничего не сказала Выдра.

— Вот оно что! — обрадовался бородач. — Превосходно, уважаемая Выдра! Какой правитель на свете может быть лучше моего славного и могущественного государя-царя?!

— Это тот, от голоса которого даже горы дрожат? — спросил, нахмурясь, дядя Бобр, который тоже участвовал в беседе.

— Дрожат!.. Это только так, для красного словца, сказано… Чего им дрожать? — затараторил капитан. И он наговорил зверям столько чудес о своем царе, так бил себя кулаками в грудь, божился и клялся, что лучше хозяина им не сыскать, что они стали сдаваться. Ведь слушая его, можно было и в самом деле подумать, что этот царь слаще меда, лучше румяных блинов, и что он только о том и думает, как бы стать на старости опорой бабушке. Бедные звери, которые никогда не высовывали носа дальше острова, согласились познакомиться с царем, проверить его, хотя мастер Бобр с великим сомнением качал головой, слушая эти разговоры.

Так случилось, что Выдра отдала приказ поднять паруса и, взяв на буксир царский корабль, направилась к царской столице. Так случилось, что жителям этого города в скором времени довелось наблюдать у себя на улицах странное шествие: во главе его гордо выступала Выдра, за ней шел бородатый капитан, окруженный девятью дикими кабанами, дальше дядя Бобр, а за ним

не говоря уже о других животных Зеленого острова, приехавших на чудесном корабле.

Как увидели дворцовые стражи странное шествие, задрожали. Стоят, между собой переглядываются. Но царь, который глядел в окошко, крикнул:

— Откройте ворота! Откройте ворота!

Широко распахнулись перед зверями дворцовые ворота, будто то были не бедные твари, а посланцы могучих держав. В одну минуту наполнился дворец визгом, хрюканьем, карканием и щелканием.

— Ну что, победил? — спросил царь бородатого капитана, когда шествие вошло в главный зал, посреди которого возвышался царский трон из черного дерева.

— Видите ли, ваше величество… — замялся капитан и борода его затряслась и запрыгала, как вымпел под ветром.

— Победил ты или нет?

— Нет, государь! Честная Выдра, которая стоит перед вашим величеством, победила меня…

С досады царь надулся как индюк, и нос у него стал багровым.

— Ах, так?!

— Да, ваше величество!..

Тут царь повернулся к одному из бояр, который все охал, задыхаясь в тяжелых, подбитых мехом, одеждах, и коротко приказал:

— Капитана… на кол!

— На кол, государь! — простонал боярин и отвесил царю земной поклон.

Но, как только боярин подошел к бородатому капитану, чтобы исполнить повеление царя, как девять диких кабанов окружили капитана. И клыки их так угрожающе блестели, что боярин невольно попятился. У кабанов, какими бы они ни были дикими, было куда больше сердца, чем у царя.

— Государь!.. — смущенно начал боярин.

А царь готов был лопнуть от злости.

— Что с вами, милые мои хрюшечки? — запел он писклявым от ярости голосом. — Кто вас разгневал, голубчики?

Но самый большой из кабанов ответил ему басом, от которого у стражей побежали мурашки по спине:

— Что за хрюшечки?.. Что за голубчики? А ну-ка, оставь капитана в покое!!

Царь искусал себе в кровь губы, изгрыз всю редкую бороденку, багровел, зеленел, краснел, бледнел и, наконец, заговорил таким голосом, что казалось, будто скрипят немазанные двери:

— Капитана? Слышь, боярин! Наши честные гости спрашивают, чего ты ни с того, ни с сего привязался к капитану? Чем он перед тобой провинился, что ты ему вдруг колом грозишь?

— Государь! Ваше величество!.. — в отчаянии прохрипел боярин. — Я…

— А ну-ка, оставь мое величество в покое! — крикнул царь с высоты своего величия, встал со стула, длинный и худой, снял с боярина его меха и накинул их на плечи капитана. Тот, растерявшись, послушно подставил спину и сейчас же застонал — заохал от жары.

— Пускай мои писцы запишут для потомства, как царь вершит правый суд! — приказал царь и тут же, обращаясь к самому огромному из кабанов, заговорил со сладенькой усмешкой — Ну, голуб… То есть, ну, славный кабан, нравится ли вам наш царский суд?

Кабан довольно хрюкнул и спросил бородача капитана, который не на шутку задыхался под мехами:

— Что, хорош царский суд?

— Да здравствует царь! — простонал бедный бородач. — Каков бы ни был его суд, в конце-то концов выходит хорошо!

Но тут вмешалась Выдра.

— Послушай, царь, — начала она. — Мы ищем хорошего хозяина и правителя для нашего Зеленого острова. Не знаешь ли ты кого-нибудь, кто годился бы на это?

— Как же, как же, знаю! — обрадовался царь. — Я вам своего царевича дам. Эй, капитан! Беги живее к царевичу, пусть немедля к нам сюда пожалует!

Пришел царевич. Ростом не вышел, толстоват да и глуповат. Только вошел, споткнулся и прямо на ежа — повара с корабля, сел. Ежу-то нипочем, а вот дурачок визжит, что есть мочи.

— Да замолчи ты! — прикрикнул на него отец.

Еле-еле успокоился дурачок-царевич.

— Вот вам правитель и хозяин, — торжественно промолвил царь, указывая на сына. — Лучшего вам во всем свете не сыскать.

Переглянулись Выдра с дядюшкой Бобром, друг друга с одного взгляда поняли. Для такого-то не стоило и в зеркало глядеть. Но тут заговорил еж:

— Ты храбрый? — спросил он царевича.

— А как же, храбрый! — ответил за него царь.

А царевич выпучил глаза и все от ежа задом пятится.

— Умный? — допрашивает еж.

— Это самое важное в нем: так уж умен, так умен! — поспешил заверить царь.

Подошел еж к дурачку-царевичу, а тот пятится, пятится, цапле ногу отдавил, за клык кабана зацепился, между лап дяде Бобру попал и, наконец, с размаху сел среди удивленных ящериц. Смеялись звери, как уж давно им смеяться не приходилось, а царь весь от гнева дрожал.

— Да уведи ты царевича! — крикнул он в конце концов капитану. Видит царь, что дурачок себя выдал, хотя и слова не сказал.

«Не возьмет Выдра царевича на остров». — Понял это царь и решил всех зверей прикончить. Предложил им переночевать во дворце, а сам тайный приказ шепчет. Приготовили гостям большой терем, а вокруг терема поленницы сухих дров сложили. Ночью и подожгли. Постоял царь, поглядел, как красные языки стенки лижут, да и пошел спать.

А звери в тереме, как почуяли жар да запах дыма, стали меж собой тревожно переглядываться. Один крот не растерялся, давай под полом рыть. Рыл-рыл и вырыл подземный ход. Звери все за ним, — их уж огонь настигал. И как это вышло, что ход этот привел зверей прямо в опочивальню дурачка-царевича.

Храпит дурак у себя в постели, так что раззолоченные стены дрожат! А звери, один за другим, около него собрались. Сперва тихонько сидели. Потом, по знаку Выдры, два кабана подхватили дурачка-царевича и тихонько вынесли его тем же подземным ходом, по которому они к нему в опочивальню пришли, да и положили его на остывшую золу спаленного, по приказу царя, терема. Спит дурак мертвым сном. А звери свернулись в комочек, кто где мог, на постели царевича, на столах, на креслах и прямо на полу, — и проспали так до самого утра.

Утром царь поспешил на пожарище душеньку свою успокоить, поглядеть на обгорелые косточки зверей. Видит терем весь дотла сгорел, а на свежей золе, вместо обгорелых косточек звериных, лежит дурачок-царевич да храпит, как у себя в опочивальне.

Стоит царь, глядит, бороденку свою пальцами прочесывает, ничего не понимает. Поспешил он оттуда в опочивальню к царевичу, а там его звери встретили:

— Добрый день, царь!

— Как тебе спалось, царь?

— Мы еще такой заботы о гостях не видывали! Ишь, в опочивальне царевича нас спать уложил!

Слушает царь, как над ним звери издеваются, молчит. Что им сказать? Царь-царем, а вот ведь понял, что лучше зверей не сердить…

В гневе вышел он из опочивальни царевича и тотчас приказал боярскому совету собраться. Идут бояре, спешат, задыхаются. — уж очень их царские гонцы торопят.

Увидел царь, что все вокруг трона собрались, и ну на них кричать:

— Ах вы, слуги негодные! Так вы мне верой и правдой служите? Дозволяете, чтобы эти твари над вашим царем измывались?

Охают бояре, жмутся один к другому, дрожь их пробирает, даром, что на них платье меховое, тяжелое.

— Прости нас, батюшка — царь. Умилостивься над нами, грешными!

— Так слушайте же мой царский приказ, — начал царь, меняя гнев на милость. — Не допустим, чтоб наши соседи — цари, над нами смеялись. Подымите нынче в ночь все наше войско и постройте его на том поле, что на краю города. А я уж туда проклятых зверей заманю. Пусть на них войско бросится, всех их до единого прикончит… Коли вы это дело успешно до конца доведете, всех новыми угодьями пожалую!

Обрадовались, зашумели бояре, одни царю руки целуют, а другие и ноги.

Плохо бы пришлось зверям, не окажись в царском троне — он из черного дерева сработан был — маленького древоточца. Он уже много лет как выгрыз себе в царском троне домишко. И было у того древоточца хоть и маленькое, да мудрое и доброе сердце. Как услышал он, что царь задумал, вылез из своей норки-каморки, и, пока бояре галдели, руки и ноги царю целовали, побежал что есть духу в опочивальню царевича.

— Беда! — крикнул древоточец тоненьким голоском, еле-еле дыша от бега. — Напасть великая!

И на расспросы Выдры выложил ей все, что слышал.

— Ты хороший червячок! — поблагодарила его Выдра от имени всех зверей. — И знаешь что? Порядочной твари нечего здесь во дворце делать! Поедем-ка с нами на остров! Мы тебе сухую колоду дадим: грызи на здоровье!

Стали тут звери совет держать, к битве готовиться. А на другой день приходит к ним царь рано поутру, да такой добрый, такой ласковый!

— Дорогие мои гости, — говорит. — Нынче мы с вами за город погулять пойдем…

Тут уж старый кабан не стерпел, — больно ему коварство царя претило.

— Погоди, — говорит, — мы тебе такую прогулку пропишем!

— Что? Что ты сказал, миленький? — не дослышал царь.

— Он говорит, что ему не терпится на прогулку пойти, — подсказала Выдра. А царь уже руки от радости потирает.

Не спеша дошли они до окраины города. Там поле большое. А на поле целый лес шатров, войско царское станом стоит.

— Вперед, храбрецы! — рявкнул тут царь и взмахнул платком. Затрубили трубы, забили барабаны, воины из шатров выбегают, к лошадям спешат. Только, как сядет воин на лошадь, так с седла и валится, испуганные лошади топчут царских людей копытами. Бросилась тогда царская пехота туда, где у них оружие сложено было. Спешат, кто скорее вооружится. Добежали, видят, а тетивы у луков все перегрызены, стрелы и копья переломаны.

— Куда это удальцы собираются? — спрашивает у царя Выдра, будто ничего не знает.

А на совете зверей было так постановлено: зайцы, крысы и бобры проберутся в царский стан, когда все уснут, и перегрызут подпруги и повода на конской сбруе, да тетивы у луков, стрелы и копья.

Дергает в отчаянии царь свою мочальную бороденку, а гнева своего показать не смеет. Осрамилось его войско!

Понял царь, что со зверями шутки плохи, и решил отпустить их, пусть поскорее на все четыре стороны убираются.

Стал опять с ними ласков, задобрить зверей старается.

Задал царь во дворце пир на весь мир. Это на прощание, значит. И на тот пир, — впервые с тех пор, как повелись цари на земле, получили приглашения

и все они принялись пировать за царским столом на золотых тарелках. Царь на почетном месте сидит, справа от него Выдра, слева дядя Бобр. Сидит царевич-дурачок, в лице меняется, — слева от него еж, а справа два маленьких рака. Глядит царь, как у него ящерицы, лягушата и другие мелкие твари по столу разгуливают, терпит, молчит. А тут еще птицы туда-сюда летают, еду щиплют. Сидел царь, молчал, терпел, да всем святым молился, чтобы избавили его от этой напасти.

Поднялась со своего места Выдра и говорит:

— Послушай-ка, царь!

Вздрогнул царь, поднял нос от тарелки.

— Послушай-ка, царь! — повторяет Выдра. — До сих пор, правда, нам жаловаться не на что было. Принял ты нас отлично и надеюсь, что на твой прием мы, как полагалось, ответили. (Тут вдруг царь без причины закашлялся и долго кашлял.) Только, видишь ли, царь, — продолжала Выдра, когда кашель царя немного унялся, — мы сюда за делом приехали. Речь идет о нашем будущем хозяине и правителе…

Злым огнем загорелись глаза царя, и ответил он поспешно Выдре:

— Дорогая гостья, об этом не заботьтесь. Можете себе по душе хозяина выбирать, а для меня это одно удовольствие. Я рад помочь. Положитесь на меня.

Только теперь-то знали звери, что значит на царское слово полагаться. Но так как очень уж им знать хотелось, что царь еще выдумает, то решили они еще потерпеть.

Вот встали все из-за стола, и разослал царь своих сторожей на совет бояр созывать.

— Слушайте, бояре, да уши пошире откройте. Хотят звери себе хозяина выбирать. Вот я о вас и подумал…

Жаль, что вы своими глазами не видели, как тут бояре перепугались, царское слово услышав.

— Смилуйся, государь! Почему мы должны…

— Не отдавай нас зверям на съедение, пожалей нас!

— У нас тут и дома, и вотчины… Бьем тебе челом!

Слушает царь боярские жалобы и, чем дальше слушает, тем мрачнее становится.

— Замолчите вы, дураки! — грозно прикрикнул он под конец. — Да знаете ли вы, что Зеленый остров, на котором эти звери живут, самый прекрасный уголок на свете? Да я бы этот остров за десять ваших вотчин не отдал!

Как услышали это бояре, замолчали, один на другого косятся, и вдруг все разом как загалдят:

— Мне, государь! Мне!

— Не забудь, государь, что я тебе золотую цепь подарил!.. — кричит один.

— Тебе? — кричит другой. — Как бы не так! Мне, великий государь! Мне! Мой сын твоего царевича щеглов ловить учил!..

Такой гам подняли на совете, что даже придворные служители, — на что они много на своем веку видели и слышали — и те испугались. Один другого и спрашивает, уж не убили ли бояре царя.

— Ну и что? — говорит один из них. — А и убьют — не велика беда! Пусть убивают! Завтра новый объявится, не бойся!

А царь-то, видя, как бояре разохотились, и сам прояснился. Бояре друг друга тузят, за волосы волочат, всю одежду друг на друге изорвали — каждому дивный остров захватить хочется.

— Ну что? Готово, договорились? — спрашивает царь. — Напрасно вы, бояре, перессорились. Вас ведь звери выбирать будут!

Как услышали это бояре, испугались.

— Да что вы, ваше величество! Звери?! И в самом деле! Остров-то островом, хорош — спору нет, а что нам со зверями делать? Ведь с ними шутки плохи! Что они понимают? Они тебя, именитого боярина, как простого мужика, растерзают!..

Усмехнулся царь в свою бороденку и соблаговолил им все в нескольких словах разъяснить:

— Вы, — говорит, — мне кажется, о моей мести, честные бояре, позабыли? К чему я одного из вас на остров посадить хочу?.. Мы там все леса капканами наполним, всех зверей помаленьку переведем. Они ничего и не узнают. Нынче одного, завтра другого!.. Так от них остров и очистим. Вы что, не видите, что сильны они оттого, что все друг за друга держатся?

Обрадовались бояре. Подумали, умом пораскинули, да и разошлись по домам к смотру готовиться. Разослал царь глашатаев и верных людей созвать всех, кто боярского роду, и объявил, что на следующий день будут звери себе хозяина выбирать, и чтобы все бояре собрались по такому случаю на дворцовой площади. Вот какую силу звери над царем забрали! Ведь царь такое-то только раз в жизни делал, много лет назад, когда дочку свою замуж за иноземного короля выдавал.

На следующий день расселись звери на главном крыльце дворца. Тесновато было. Как ни велико это крыльцо, а все же для такого множества зверей малым оказалось. У кабанов под клыками просовывали свои ушастые головки зайцы, — на клюве цапель щеглы да светлячки сидели. Такое там было смешение голов, хвостов, клювов и ушей, вы себе и представить не можете! Я и говорю, жаль, что вы сами там не побывали, на все это не поглядели.

Посередине гордо сидела Выдра и в правой лапе камешек держала. Этим камешком она должна была в избранника бросить. Ни дать, ни взять царская дочь себе жениха выбирает.

Вот начали перед крыльцом придворные и бояре проходить, все в мехах да в бархате. Цепи на них и пуговицы золотые огнем горят и сверкают. А потом пошли боярские сыновья в серебряных доспехах, над шлемами перья красные развеваются. Глядишь и глазам своим не веришь. Идут они и на Выдру нежно поглядывают, павлинами выступают, такие рожи строят, словно на крыльце невесть какая красавица сидит, а не бедный зверек из тех, чьи шкуры многие бояре в виде воротника или шапки носят.

Ну, а потом уже пошли и все другие бояре того города с сыновьями, внуками и правнуками. Провели под руки и таких стариков, что уж много лет из хором не выходили. Прошли и такие юнцы, у которых еще пух под носом не пробился. И все они, того не зная, перед зеркалом бабушкиным проходили. Выдра его так искусно на крыльце приладила, что зеркала того и видно не было. Черным-черно было зеркало, покамест бояре проходили. И показывало оно самые страшные их грехи. Все те, что перед Вырой прошли, были жадны жестоки, трусливы, скупы, распутны и ленивы. Ну, встречаются, конечно, ленивые, жадные и скупые люди и среди простых людей, но куда им до боярских грехов! Нет от них спасения, и на грехи простых людей они не похожи!

Вот прошел перед дворцовым крыльцом последний боярин.

— Ох, — вздохнула Выдра, — ну и проклятое же племя!..

Только сказала, видит, зеркало голубое-голубое стало, словно небо весеннее над родным Зеленым островом.

Онемела Выдра — слова вымолвить не может. Глянула на площадь, а там, мимо крыльца, бедный рыбак идет. Он и знать не знал, что тут происходит. Бедняков-то об этом никто не известил. Наловил он с утра рыбы и торопился отнести ее на царскую кухню, рубль-другой заработать, дыры свои позатыкать.

Идет он, и вдруг в него кто-то камешком бросает.

— Эй, ты! — кричит рыбак; рассердился, головой вертит, оглядывается, кто это шутки шутит.

А на площади ни души. Поднял он тогда голову, видит, толпятся звери на дворцовом крыльце, машут ему, на крыльцо зовут:

— Сюда, рыбак! Иди сюда скорее!

Взлетела тут с крыльца цапля, широко крылья раскинула и опустилась на землю около рыбака. Поклонилась ему учтиво, длинную тонкую шею до земли склонила, просит его за собой следовать.

Лебеди, щеглы, малиновки и все другие пернатые с Зеленого острова взлетели с крыльца и вокруг рыбака кружатся, радуются, в воздухе играют.

«Того и гляди с этими птицами в беду попадешь! И что это они ко мне пристали? Чего это царь их на крыльце выставил? Только бы они на селедки мои не набросились!» — забеспокоился рыбак.

Но селедками дело не обошлось. И не думал бедный рыбак, что его ждет. Царь-то сразу понял, что ни один из его бояр Выдре по душе не пришелся, и что выбор зверей на этого простого человека пал. Видит царь — рушатся его надежды. Вот он и начал руками размахивать да кричать:

— Чем этот голодранец лучше моих бояр?

— А это уж, царь, наше дело! — ответили ему в один голос девять диких кабанов, и царь-то язык прикусил.

А в это время птицы рыбака на крыльцо привели.

Как увидели звери рыбака, все

поклонились ему до земли и смиренно просили к ним на Зеленый остров хозяином пожаловать.

Понял рыбак, чего от него зверям надобно, и согласился. Очень он всех живых тварей любил — и тех, что в воде, и тех, что на земле, и тех, что в небе.

— Быстро же ты, милый друг, соглашаешься! — осклабился царь. — Да ты чей будешь?

— Капитана вашего величества, — вздрогнул рыбак.

— А боярина-то своего ты спрашивал, отпустит он тебя? Позволит он тебе так-то, без дела, по свету шататься? — допрашивал царь.

— Боярина уж мы сами об этом спросим, — ответила Выдра. — Позвать его во дворец!

Один из щеглов полетел за бородатым капитаном. А тот, с горя, что не его выбрали хозяином острова, заперся у себя в доме и начал пьянствовать. Когда щегол прилетел, капитан как раз десятый стакан водки допивал.

— Иду, сию же минуту иду! — крикнул бородач. Он, видно, решил, что звери передумали и его выбрали. — Вот видишь, — доказывал он щеглу заплетающимся языком, — звери-то понимают, что лучше меня им не найти.

И, покачиваясь, двинулся в путь. Явился он к зверям, едва на ногах стоит.

— Послушай, капитан, — говорит Выдра, — мы тебя из большой беды вызволили. А теперь просим, отпусти этого рыбака. Он нам нужен.

— Ты… мой? — надменно спросил капитан.

— Да, барин, твой я!

— А если так, я тебя на волю отпускаю! Ступай!

Обрадовались звери. Окружили они рыбака, и ну прыгать и плясать.

А царь подходит уж к бородатому капитану и яростно шепчет ему на ухо:

— Дурак! Все испортил! Теперь они этого рыбака на остров хозяином возьмут.

— Как, рыбака?.. Как так? — заикается капитан. — А я-то думал, что они меня выбрали!.. — И так огорчился, что сразу отрезвел И ну кричать, что есть мочи:

— Стой! Стой! Не знал я. Беру назад свое барское слово… Рыбак, я тебя больше на волю не отпускаю! Нет, нет и нет! Как можно!! Да я тебя в цепи закую!..

Оборвались тут песни и пляски зверей.

— Барин! — крикнул рыбак. — Кто был свободен хоть одну минуту, назад в кабалу больше не вернется до самой смерти!

Крикнул и двинулся на капитана с поднятыми кулаками. А за ним стеной стоят кабаны, страшные, ощетинились.

Задрожал царь с капитаном, да так, что слышно было, как у них во рту зубы стучат. А Выдра и дядя Бобр только гордым взглядом обменялись: вот, мол, каков наш избранник! Не даст себе на ногу наступить!

— Ну, пошли! — сказал рыбак громовым голосом, и все звери последовали за ним. А царь и его капитан так и застыли на месте.

Прошли звери через все дворцовые покои, вышли из дворца на площадь и никто не посмел их остановить. Опомнился царь, когда они уже далеко были.

— Держи их! Держи! — кричит в окошко.

Засуетились стражи и погнались за зверями. Тогда рыбак повернулся, бросился на их начальника, вырвал у него саблю из рук и закружил ею над головой: — А ну подходи! — Перепугались стражи.

— Да какое нам до него дело! — кричат. — Пусть себе убирается подобру-поздорову.

Добрались звери до берега, где ожидал их, покачиваясь на волнах, чудесный корабль. Надул ветер серебряные паруса, вытканные пауками, помчался корабль по морю, и летел он по волнам, пока, наконец, не домчался до Зеленого острова.

Повели звери своего избранника к бабушке в избушку. Под пытливым взглядом ее оробел рыбак и опустил голову.

— Да, — молвила ласково бабушка. — Хорошего вы человека выбрали…

И побежали дни за днями, годы за годами. Как-то раз заснула бабушка и не проснулась больше. Рыбак занял ее место и долго правил зверями. Если вам случится когда-нибудь быть на Зеленом острове, вы, наверно, найдете его. Он и теперь еще там. Может быть постарел немного, но еще в полной силе. Отвезите ему бочонок меда, А если не найдете, можете бочонок мне завезти.